***
Перед глазами простиралась все та же унылая картина: остатки мельницы, запруда да огромные безлюдные поля, расстилающиеся на многие мили, и еще лес, страшный, темный, будто бы кричащий о том, что в нем кишит полным-полно нечисти, но ничего, абсолютно ничего, что указывало бы на события, описанные Гоголем. — Да-а-а... — разочарованно протянул Гуро. — По-моему, я зря согласился пойти с вами в это место... Даже позавтракать не успел, — мужчина вздохнул. — А хороший завтрак — это основа здорового питания, а здоровое питание — это основа... Долголетия... — он пораженно уставился на куст шиповника, точнее на то, что находилось под ним. — Ай! — Елена с криком отскочила поближе к мужчинам. — Ну-ну, душа моя, — прищурился Гуро, снисходительно улыбаясь и кладя ладонь девушке на плечо. — Не стоит так волноваться. Обычная рука, ничего нового. — Так здесь, Николай Васильич, вы говорите, ее разрывали на куски? — поинтересовался он у побледневшего Гоголя. — Д-да... — только и смог выдавить из себя тот. — Прелестно, — пробормотал себе под нос Яков Петрович, погружаясь в мысли. — Вы сможете опознать ту девушку? — немного погодя, спросил он у Гоголя. — Да... — снова протянул тот. — Ну вот и прекрасно, — потирая руки в предвкушении чего-то необычного, проговорил дознаватель. — Идем! В трактире при постоялом дворе, как обычно, было ужасно много народу. Казаки, дивчины, старики и старухи собрались там в то утро. Гуро выжидательно посмотрел на Гоголя, ожидая наводки от того. Юноша же, обведя неуверенным взглядом все это сборище, робко кивнул на Ганну — хозяйку постоялого двора. — Давайте туда, — сквозь зубы пробормотал Яков Петрович, указывая Гоголю на девушку. Ганна же, будто бы почуяв неладное, холодно посмотрела на гостей и поспешила скрыться за углом. — Ганна, подождите! — прокричал Гоголь, силясь догнать девушку. — Ганна! Но та не желала подчиняться и, под задорный смех подвыпивших казаков, скрылась за углом. Елена нервно осмотрелась. Гуро велел ей перекрыть последний путь к отступлению для Ганны, однако же девушке ужасно не нравилась эта идея хотя бы потому что небезопасно ей, практически лишенной магии, было встречаться с опытной ведьмой. Однако же выбора помощнице Яков Петрович не оставил, поэтому, скрепя сердце, она рванула в указанное место за углом постоялого двора. Не имея при себе никакого оружия, Соболь вздрагивала от каждого шороха и проклинала все на свете, в том числе и Гуро, Ганну, Гоголя и всадника за то, что втянули ее в эту передрягу и заставили бегать по закоулкам и охотиться на ей же подобных ведьм. Внезапно Елена увидела сыщика, пролетевшего несколько метров, беспомощно болтая ногами и, в конце-концов, врезавшегося в крышу сарая. — Черт! — не стесняясь в выражениях, выругалась Соболь. Завернув за угол, девушка практически нос к носу столкнулась с Ганной, крепко держащей Гоголя за шею. Тот хрипел, силясь вырваться из железной хватки девушки, но не мог сделать абсолютно ничего. — Ты! — выкрикнула вдруг ведьма, вперив яростный взгляд в Елену. — Ты предала, — зло констатировала она. — И поплатишься за это! Страх, сковывающий Соболь по рукам и ногам, не позволил девушке подобрать слов для достойного ответа. Вместо этого она попыталась ухватиться за шпагу, оброненную Гуро, но ведьма заметила эту попытку. Хищно усмехнувшись, она с силой откинула Гоголя от себя, зловеще наступая на Елену. — Ты поплатишься, — повторила она. — И очень скоро. Кровь отлила от лица девушки, руки заледенели, а сердце, казалось, готово было выскочить из груди, настолько ускорило оно свой ритм. Елена понимала, что надо бы закричать, позвать на помощь, и хотя бы кто-то из казаков, ошивающихся в трактире, обязательно придет и отвлечет внимание Ганны на себя, но тугой ком, образовавшийся в горле, не давал ей произнести ни звука. Все, на что была способна сыщица, — медленно пятиться назад, с ужасом глядя на противницу... Внезапно прогремевший выстрел отрезвил девушку. Передернув плечами, будто бы сбрасывая сковывавшие ее путы страха, Елена быстро отскочила от трупа ведьмы, вместо лица у которого красовалась огромная дыра. Медленно, ужасно медленно труп накренился и упал с глухим шлепком, открыв взгляду Елены Бинха, все еще сжимающего в руке дымящийся пистоль и обеспокоенно смотрящего то на Гоголя, потирающего шею, то на труп, то на мертвенно-бледную сыщицу. Мгновение спустя ноги девушки подкосились, в глазах потемнело, и она рухнула на влажную землю, перестав что-либо воспринимать. — Говорил же, не женское это дело, — раздраженно пробормотал себе под нос Бинх, подходя к Елене и поднимая ту на руки. Как бы мужчину не раздражала эта девушка, но сейчас, увидев ее мертвенную бледность, глаза, с расширенными от ужаса зрачками, умоляюще смотрящие вокруг в поисках хоть какой-нибудь помощи, он ощутил сочувствие к ней и без раздумий нажал на спусковой крючок, одним метким выстрелом убив ведьму. Этот случай помог полицмейстеру немного лучше понять «госпожу Соболь». Она не была бойцом, не была солдатом, каким был сам Бинх. Да, собственно, она и не должна была быть им. Мужчина не представлял, по какой причине Гуро решил впутать ее в расследование преступлений, но не одобрял и, более того, осуждал это решение. — Александр Христофорович?.. — пробормотала Елена, удивленно глядя на мужчину. — Что... Ой, — понимание начало проскальзывать в ее все еще затуманенных глазах. — Спасибо, — проговорила она, немного неловко поднимаясь со скамьи, на которую ее уложил Бинх. — Не за что, — сухо отозвался тот, однако же внимательно следя за каждым движением Елены. — Ну-с, Леночка, как ты? — поинтересовался подошедший Яков Петрович. — Жива? — Жива, — откликнулась она, пожимая плечами. Лицо девушки начинало приобретать естественный оттенок. — Да-а-а... — протянул сыщик. — Спасибо вам, Александр Христофорович, за нашу Елену Евгеньевну, — мужчина лукаво подмигнул Бинху. Тот лишь кивнул в ответ. — Надо бы осмотреть хату Ганны, — констатировал Гуро, выразительно посмотрев на полицмейстера. — Разумеется, — кивнул головой тот. — Елена, пойдем, — обратился Яков Петрович к девушке. Та, без малейшего намека на только что пережитый стресс, исключая немного подрагивающие руки да все еще не принявшее нормальный цвет лицо, с готовностью подошла к сыщику, заставив Бинха раздраженно закатить глаза. — Тогда идем, — сухо бросил он, решив забыть на время о странном поведении Соболь.***
— Порошки непонятные... Колдовские, похоже, — продиктовал Тесак после того, как опасливо понюхал белое содержимое склянки. — Ну, что? — поинтересовался Гуро, входя в хату. Мужчина только что осмотрел сарай и, не найдя ничего интересного, надеялся попытать удачу в самом доме. — Вы как, Яков Петрович? — спросил Гоголь, кивком головы отвечая на заданный вопрос. — Ничего себе, — спокойно ответил сыщик. — Кинжал небольшой, стали дамасской, — тем временем продолжал диктовать Тесак. — Наверное, орудие убийства... — протянул Гуро. — Ого... Дознаватель указал на кроваво-красный знак черного всадника, нарисованный на стене. Он представлял собой подкову со странным знаком внутри. Елена передернула плечами и поспешно отвернулась, что не укрылось от внимательного взгляда Бинха. Девушка вообще чувствовала себя прескверно в этом месте — доме ведьмы, убитой так недавно. Каждая вещица здесь будто бы хотела вцепиться предательнице в горло, разорвать ее на куски, дабы отомстить за смерть хозяйки, а уж знак и подавно вселял в нее леденящий душу ужас. Однако, потратив несколько минут, девушка сумела успокоиться, заслужив одобрительный взгляд Бинха. Все-таки он понял, что эта «госпожа» не так слаба, как показалось ему еще час назад после потасовки с ведьмой. Девушка довольно-таки быстро оправилась и ничем не выказывала слабости или недомогания после того, как Ганна едва не убила ее. — Т-такой знак находили в-везде, где дивчин убивали, — запинаясь, отрапортовал Тесак. — Ух ты... — протянул Гуро, явно довольный раскрытием очередного дела.***
— Никогда бы не подумал, что убийца — женщина, — задумчиво произнес Александр Христофорович, наливая мужчинам крепкой медовухи. Елена же предпочла ограничиться молоком. — Мне казалось, что он должен обладать огромной силой. — Она и обладала, я вас уверяю, — откликнулся Гуро. — Однако же, право, не стоит недооценивать женщин, — он обвел задумчивым взглядом всех присутствующих, немного задержавшись на лице Елены. — В любом случае, все сложилось прекрасно, — довольно заключил полицмейстер. — Яков Петрович с нашей помощью поймал убийцу. Тот оказал сопротивление и погиб. Отчет получится прекрасный! Предлагаю по этому поводу поужинать сегодня у меня, — добавил он, поднимаясь. — Вы знаете, что-то совершенно нет аппетита, — устало и как-то слишком задумчиво протянул Яков Петрович. — Завтра ехать в Петербург, так что... Хочется завалиться спать. Не обижайтесь, Александр Христофорович. — Понимаю, — усмехаясь, откликнулся тот. — Я, наверное, пойду, — подала голос Елена. — Доброй ночи, — улыбнувшись, кивнула она всем. — До свидания, — отозвались Гоголь и Бинх. Поднявшись в комнату, девушка, не помня себя от усталости, завалилась на кровать и мгновенно уснула, забыв о мрачном Гуро, растерянном Гоголе и об ужасных событиях минувшего дня. Но внезапно раздавшийся крик писаря заставил ее подскочить и пулей спуститься по лестнице. В спешке Елена ничего не накинула себе на плечи, выскочив в холодную осеннюю ночь в одном легком платье. Зрелище, свидетелем которого ей не посчастливилось стать, было действительно ужасным. Вокруг полыхающего дома Ганны собирались люди, ошарашенно тыча пальцами куда-то внутрь, в окно. Присмотревшись, девушка заметила красный плащ Гуро, то и дело мелькающий среди горящих бревен. Паника все больше разрасталась в сердце сыщицы. Не помня себя от страха, она бросилась было к дому, но чьи-то сильные руки остановили ее буквально в паре шагов от двери. Девушка не билась, не кричала, лишь в отчаянии смотрела на наставника и опекуна, бьющегося в неравной схватке с самим демоном. Черный всадник, противостоящий ему, казалось, даже не чувствовал жара от пламени, лижущего его ужасные доспехи. — Яков Петрович! — снова истошно завопил Гоголь, пытающийся вырваться из крепкой хватки Тесака. — Яков Петрович! Гуро повернулся на крик, и в этот самый момент крыша дома с ужасающим грохотом обвалилась, похоронив под своими полыхающими обломками великого сыщика. — Нет! — в отчаянии выкрикнул Гоголь. Елена вдруг ощутила, что все силы разом покинули ее, как и желание что-либо делать. Ни кричать, ни плакать ей не хотелось. Внезапно в голове стало абсолютно пусто, будто бы все мысли сгорели вместе с мужчиной. Девушка растерянно наблюдала, как дом, некогда бывший логовом ведьмы, все больше и больше превращался в горстку обгоревших бревен. — Идемте, Елена Евгеньевна, — вкрадчиво, но твердо проговорил Бинх, отпуская девушку. Та ошарашенно посмотрела на полицмейстера, пытаясь уловить смысл сказанных им слов. — Пойдемте, — повторил он, сочувственно глядя на сыщицу. Соболь молча подчинилась. Этот пасмурный, мрачный и ужасно тяжелый день окончательно вымотал ее. Как оказалось, дом Бинха располагался неподалеку, всего в нескольких минутах ходьбы. Полицмейстер здраво рассудил, что в эту ночь девушке абсолютно нечего было делать на постоялом дворе, практически под окнами которого и произошла эта чудовищная трагедия. — Спасибо, — мертвым голосом поблагодарила мужчину Елена, отдавая ему пальто, которое тот накинул ей на плечи. Девушка была настолько погружена в свои мысли, что даже не заметила этого и лишь сейчас осознала, что стоит в сенях дома Бинха, зябко кутаясь в черное пальто. — Проходите, — пригласил гостью в дом полицмейстер. Елена опустилась на стул, стоящий около обеденного стола. «Как странно, — думала она. — Странно быть свободной...». Эта мысль пришла к ней одновременно с обрушением крыши. Какими бы хорошими не были отношения ведьмы и сыщика на вид, на самом же деле все обстояло куда трагичнее. Гуро никогда не доверял ей, несмотря на то, что воспитывал Елену с детских лет. Он постоянно жил, готовясь в любую минуту выхватить пистоль и пустить пулю девушке в лоб. Елена привыкла к такому отношению и даже пыталась хоть как-то оправдать его, но в глубине души она всегда желала оказаться свободной. И вот сейчас, после смерти надзирателя, клетка, под названием «прошлая жизнь Елены Соболь» распахнулась, открывая для ведьмы новые возможности. Обществу графов понадобилось бы некоторое время, чтобы собрать людей и отправить их в тайную экспедицию на поимку их «домашней» ведьмы, и этого времени вполне бы хватило Соболь на то, чтобы сбежать и укрыться в каком-нибудь тихом месте. А бежать ей было необходимо, ведь никто не давал гарантий, что после смерти Яков Петровича Графы все еще захотят иметь «прирученную» ведьму и не решат убить ее. Сыщица передернула плечами, отгоняя ужасные картинки собственной казни, появившиеся вдруг в ее голове. — Вот, выпейте, — сочувственно произнес Бинх, протягивая девушке чашку, полную горячего чая. — Благодарю, — тихо откликнулась она.