Тайны Диканьки

— Александр Христофорович, нам с вами нужно кое-что обсудить, — решительно заявила Елена, едва только за ней закрылась дверь участка. — И что же это? — поинтересовался полицмейстер, возвращаясь к написанию отчета о смерти Параськи, над которым он бился уже не первый час. Мужчина просто физически не мог написать про ведьму, всадника, летающих людей и живые корни, о которых наперебой талдычили «очевидцы», заставляя его подозревать, что на свадьбе трезвым оставался лишь он один. — Мы с Яков Петровичем, незадолго до его смерти, пришли к выводу, что Всадник убивает в системе! — на одном дыхании выпалила Соболь. — Да? — не отрываясь от бумаг, скептично протянул Бинх. — И что же это за система? — Он убивает по праздникам!       Ненадолго в комнате повисла тишина. Несколько минут полицмейстер внимательно обдумывал данную теорию, не обращая никакого внимания на нетерпеливый взгляд девушки. Наконец, придя к выводу, что эта зацепка имеет место быть, он кивнул. — Если ваша теория верна, то у нас есть точное время совершения следующего убийства... Гоголь, наверное, на седьмом небе от счастья, — мужчина хмыкнул. — Я ему не рассказала, — Елена покачала головой. — Почему? — искренне удивился полицмейстер. Он был уверен, что в первую очередь Соболь обо всем доложила этому припадочному писарю. — Я... — протянула девушка, не зная, стоит ли посвящать Бинха в свои подозрения. — Я ему не совсем доверяю, — наконец, продолжила она. — Ясно, — задумчиво отозвался мужчина. Он решил не продолжать расспросы, хотя и чуял нутром, что девчонка лжет или, по крайней мере, чего-то не договаривает. — Так что... — Александр Христофорыч! — заорал перепуганный Тесак, врываясь в комнату. — А... Александр... Христофорыч... Басаврюк! — пытаясь отдышаться, доложил он, сгибаясь пополам. — Опять?! — раздраженно переспросил Бинх, закатывая глаза. — Тесак, ну что ты... Как дитя-то малое?! — Александр Христофорыч, он такие бесчинства затеет! — вторил Тесаку батюшка. — Может его, как-то по-вашему... Изо... лировать? — И за что же я должен его изолировать? — с плохо скрываемой усмешкой поинтересовался полицмейстер.       Елена с любопытством прислушивалась к разговору. Отчего-то ей очень захотелось узнать об этом Басаврюке побольше. — Ну... Видно же, что он бес! — воскликнул Тесак под одобрительные кивки батюшки. — У него харя вся черная, сморщенная, как выпорожненный кошелек!       Соболь поспешно отвернулась и сделала вид, что сильно закашлялась, пытаясь скрыть смех. Она всегда знала, что деревенский народ до ужаса суеверен, но чтоб настолько... В голосе у нее так и вертелись колкие слова: «Был бы он бесом, вы бы об этом и не догадались...». — Я за что человека задержать должен? — Бинха явно начала раздражать сложившаяся ситуация. — За то, что тебе его харя не нравится? Ты на свою посмотри!       На этот раз Елене удалось сдержать смешок, однако ее с головой выдавали смеющиеся глаза с пляшущими в них чертиками. — Ну нельзя допустить, чтобы эта собачья морда христианских душ касалась! — попытался воззвать к разуму полицмейстера батюшка, но встретился лишь со снисходительно-насмешливым взглядом серых глаз. — Значит так... Ни за собачью морду, ни за черную харю мы людей не арестовываем и в темницу не бросаем! На все есть закон! Это Россия! — весомо закончил мужчина, возвращаясь к написанию отчета и давая понять непрошенным гостям, что настало время уходить.       Переглянувшись и тяжело вздохнув, Тесак с батюшкой покинули участок, что-то бормоча себе под нос о бесах и каре небесной. Едва только за ними закрылась дверь, Бинх отодвинулся от стола и закатил глаза. — Дремучий народ, — пожал плечами он, встретившись со смеющимся взглядом Соболь. — Вижу, скучать вам, Александр Христофорович, не приходится! — хихикнув, подметила она. — Вы полностью правы, Елена Евгеньевна! Фантазия у нашего народа работает круглосуточно! — слегка улыбнувшись, согласился мужчина.       Внезапно поднявшийся шум за окном заставил Соболь и Бинха поспешно выйти на улицу. Явно что-то происходило: люди возбужденно перешептывались, обсуждая нечто необычное. — Александр Христофорыч, вот, нашелся пастух Федор, — доложил один из казаков и отошел чуть в сторону, открывая вид на дрожащего юношу, с головы до пят покрытого подсохшей кровью. Он явно был не в себе, безумным взглядом уставившись перед собой и повторяя лишь одно слово «зверь», Федор привлекал немало внимания.       От неожиданности Елена вздрогнула и слегка попятилась назад, заходя за полицмейстера. Хотя мысли мужчины и были заняты внезапным появлением Федора, он все же не удержался от того, чтобы не хмыкнуть. Что бы там ни происходило, Бинх был абсолютно уверен, что работа сыщиком уж точно не лучшее занятие для этой девушки. — Ведите его в участок, — сухо скомандовал он.       Увести дрожащего и корчащегося Федора для казаков не составило никакого труда. Облегченно выдохнув, Елена встала рядом с Бинхом, задумчиво постукивающим своей незаменимой тростью по земле. — Как думаете, что произошло? — осторожно поинтересовалась она. — Понятия не имею, — отозвался полицмейстер. — Идемте, нам с вами нужно допросить его... А вот и Гоголь, — внезапно произнес он, увидев приближающегося юношу. — Александр Христофорович, я побегу в участок, — поспешно протараторила девушка, уже направляясь туда. — Конечно, — кивнул Бинх, подозрительно глядя на удаляющуюся хрупкую фигурку с копной рыжих волос. Сейчас он еще больше уверился в том, что Соболь что-то скрывает.

***

      Гоголь вкратце пересказал полицмейстеру и Соболь детали дела, из которых следовало, что Даринка — пропавшая крестьянка, понесла вечерять пастуху Федору на пастбище поздней ночью и пропала. — Где девочка?! — раздраженно спросил Бинх, склонившись над сжавшимся в комок Федором. — Девочка жива?! Что за кровь на тебе? Ты не ранен, откуда кровь?! — повысил он голос. — З... Зверь! Зверь! — утирая слезы, бормотал пастух. — Возможно, на них в лесу напало какое-то страшное животное... — предположил Гоголь. — Да? А я думаю, что он, собачий сын, себя самого имеет в виду! — заявил полицмейстер, указывая на Федора. — Отвечай, какой зверь! — рявкнул он вдруг, схватившись за плеть и сунув ее прямо в лицо перепуганному Федору. — Говори! — властно приказал мужчина.       Вздрогнув от неожиданности, Елена поспешно положила руку на локоть полицмейстеру, пытаясь успокоить его. Почувствовав этот жест, он положил плеть на место, смерив девушку недовольным взглядом. — Александр Христофорыч! — возмутился Гоголь. — Вы не видите, что он ничего не скажет?! Вы не видите, в каком он состоянии?! — А у вас есть другие идеи? — ядовито поинтересовался полицмейстер. — Что ж, я вас внимательно слушаю! — Нужно снарядить людей на поиски девочки в лесу и его окрестностях! — немного подумав, предложил молодой дознаватель. — Интересно как получается! — усмехнулся Бинх. — То есть каждый раз, когда у меня будет пропадать крестьянка, я буду посылать весь отряд казаков в лес, так, что ли? — раздраженно уточнил он. — Александр Христофорович, — тихо проговорила Елена. — Можно собрать деревенских людей. Они должны помочь. — Мысль здравая, — немного подумав, согласился полицмейстер. — Добро, соберем.       На объявление Бинха о начале поисков Даринки откликнулось довольно много народу. Собрав из них отряд и приказав им выдвигаться в лес, полицмейстер позволил себе на несколько минут устало прикрыть глаза. Это, конечно же, не укрылось от внимательного взгляда Елены, следящей буквально за каждым шагом мужчины, однако девушке хватило такта сделать вид, будто бы она ничего не заметила. — Елена Евгеньевна, право, не понимаю, зачем вы решили идти с нами, — проговорил Бинх, подойдя к ней. — Шли бы лучше да отдохнули... — Мне пока отдыхать рано, — улыбнулась девушка.       Между ними ненадолго воцарилась тишина, нарушаемая лишь криками ищущих Даринку людей. Елена чувствовала, что Бинх то и дело косится в ее сторону, явно изучая ее. Впрочем, сама Елена отвечала ему тем же. — Как думаете, найдем? — спросила она после нескольких минут молчания. — Понятия не имею, — напряженно вглядываясь в окружающий лес, отозвался полицмейстер. — Надеюсь, — прибавил он, немного подумав.       Пройдя еще несколько метров, Соболь и Бинх оказались свидетелями одной весьма странной картины. Гоголь, отойдя от группы, оживлено разговаривал с кем-то или чем-то невидимым. Полицмейстер озадаченно уставился на эту сцену. Елена же с удивлением узнала мавку, что явилась ей в видении на разрушенной мельнице. — Это не то, что я имел в виду! — извиняющимся тоном прокричал юноша. — Оксана! — Думаете, нам стоит его прервать? — усмехаясь, поинтересовался Бинх. — Думаю, стоит... — задумчиво протянула Елена. — Николай Васильевич, с вами все в порядке? — едва сдерживая раздражение, крикнул полицмейстер, краем глаза заметив, что как только Гоголь посмотрел в их сторону, Соболь тут же отвернулась от него. — Да. Да, все хорошо, — поспешно отозвался юноша.       Покачав головой, Бинх направился дальше. Елена поспешила следом. — Из-за чего вы решили, будто бы Гоголю нельзя доверять? — поинтересовался мужчина. — Я никогда не доверяла ему, — пожала плечами Соболь. — Это все Яков Петрович, это он решил, что Гоголь может быть полезен. — И все же сейчас вы совершенно по-другому общаетесь с господином дознавателем, — проницательные глаза Бинха неотрывно следили за девушкой. — Я... — замялась та, пытаясь подыскать достойное объяснение, начисто лишенное мистического подтекста. — Скорее! Сюда! — внезапно прервал ее Тесак.       Не размышляя ни секунды, Бинх, мгновенно изменившись в лице, бросился на крик. Картина, что им открылась, была поистине, ужасающей: на пожухлой траве расплылось кроваво-красное пятно, повсюду были разбросаны внутренности, а в воздухе витал просто-таки отвратительный запах. Судорожно вздохнув, Елена неосознанно схватилась за край рукава полицмейстера. Девушка с трудом подавляла дурноту, вызванную данным зрелищем. И в этот раз даже полицмейстер не нашел поводов для того, чтобы упрекнуть ее в непрофессионализме. Ему и самому стало не по себе из-за всего этого. — Не смотрите, Елена Евгеньевна, — тихо проговорил он, в упор уставившись на останки. — Не нужно вам это.       С удовольствием послушавшись полицмейстера, Соболь отвернулась. Она отчетливо слышала ропот толпы, полный ужаса, и рыдания сестры пропавшей девочки. — Ну, что, вот все и прояснилось, — деловым тоном начал Бинх. — Даринка зверски убита, и убил ее Федор. Что и требовалось доказать, — прибавил он, в упор посмотрев на бледного Гоголя. — Я бы не торопился с выводами, господин Бинх, — заявил вдруг Бомгарт, склонившийся над «Даринкой». — Доктор, вы, что, допились до слепоты? — раздраженно поинтересовался полицмейстер. — Вот кровь, вот останки, вам что еще нужно? — Нет, это не человеческая кровь, — доктор покачал головой. — Это не Даринка! Это оvis aries! — Овца, — прошептала себе под нос Елена, вспомнив увлечение Гуро латынью. — Верно, — кивнул Бомгарт. — И как это прикажете понимать? — хмыкнул Бинх, погружаясь в свои мысли. — Ну, кто-то прямо здесь разделал домашнюю овечку! — улыбаясь, отозвался Бомгарт.       Остальную часть их разговора Елена не слышала. Внезапно она начала задыхаться. Ее грудь будто бы сдавили стальным обручем, а воздух вокруг раскалили до предела. Перед глазами у девушки все поплыло, так что ей пришлось прилагать огромные усилия для того, чтобы просто остаться на ногах. А еще Соболь почувствовала, как что-то зовет ее, тянет вперед, лишая воли и рассудка. Девушке вдруг показалось, что отзовись она на этот зов, и вся пытка мигом закончится. Эта возможность была столь соблазнительной, что Елена уже хотела было согласиться, однако вопрос Бинха отрезвил ее: — Елена Евгеньевна, с вами все хорошо? — спросил он, и девушке показалось, что она смогла различить нотки беспокойства в его голосе. — Да... Я в норме, — отозвалась та. — Просто не люблю кровь. — Да кто ж ее любит, — хмыкнул мужчина. — С вас на сегодня хватит, я думаю, — негромко проговорил он. — Возвращаемся! — уже громче приказал полицмейстер. — А то у Гоголя уже один припадок случился...       Елена мгновенно отыскала писаря в толпе. Она была уверена, что их одновременный приступ — не совпадение. — Вам лучше? — четверть часа спустя поинтересовался Бинх. — Намного. Спасибо, — улыбнувшись, отозвалась Елена. — Александр Христофорович... — немного подумав, проговорила она, взвешивая каждое слово. — Мне кажется, нам нужно менять тактику. — Что вы имеете в виду? — Мне кажется, что сейчас каждый из нас ведет расследование самостоятельно, не посвящая в детали дела остальных, ведь так? — медленно объяснила Соболь. — Мне тоже так кажется. С самого начала, — хмыкнул полицмейстер. — До того, как... Как Яков Петрович скончался... Я работала в команде с ним. После его смерти я думала, что смогу работать с Гоголем, но... — замялась девушка. — Но я не привыкла доверять первым встречным. — Со мной вы знакомы даже меньше, чем с ним, — усмехнувшись, напомнил Бинх, однако же про себя отметил, что ему нравится ход мыслей девушки. — В вас я не сомневаюсь, — слукавила Соболь. — Поэтому... Мне кажется, нам стоило бы обсудить детали дела.       На самом деле, Елена всегда подозревала Бинха. Изначально она думала, что он и есть всадник, однако же, немного узнав его, пришла к выводу, что он точно не является нечистью. Вот только это не означало, что мужчина не мог помогать всаднику. И, к тому же, объединение с Бинхом казалось девушке немного более разумной мыслью, чем объединение с Гоголем. Полицмейстер мог дать ей хоть какую-нибудь защиту. — Знаете... Я согласен с вами, — кивнул он. — Сегодня уже поздно, да и вам досталось, поэтому поговорим о делах завтра. А сейчас отдохните. — Конечно, — улыбнулась в ответ Елена.       Проводив девушку взглядом, Бинх, не оглядываясь, отправился домой. Он не желал признавать, но ему действительно хотелось объединиться с ней. Елена таила в себе немало загадок. Настоящих загадок, по которым так изголодался ссыльной полицмейстер. Она была умна, хотя и умела казаться наивной. Однако она не была ни храброй, ни сильной. Наоборот, девушка всем своим видом, от небольшого роста до реакции на некоторые происшествия, выражала уязвимость и легкость. Отчего-то даже ему, солдату, хотелось защитить ее, оградить от такого неприятного занятия, как расследование череды жесточайших убийств таких же юных девушек. Мужчина не мог точно сказать, когда это началось, однако отрицать сей факт было бы просто глупо.