***
После банкета Гермиона прогуливалась по зачарованным садам часовни, удивляясь сложной магической работе, которая вошла в создание многочисленных волшебных клумб. Она любовалась одним особенно интересным фонтаном, на котором была танцующая фея, сделанная полностью из золота, когда кто-то выкрикнул ее имя. - Гермиона! Свет моей жизни, ничто не светится ярче, чем твоя лучезарная улыбка! - она нахмурилась на театральные слова Эвана и ловко ускользнула от рук взрослого мальчика, когда он попытался обнять ее сзади. Вздыхая, она повернулась к сияющему мальчишке только, чтобы найти его, возвышающегося над ее внезапно маленькой фигуркой. Когда это произошло? - Мерлин, тише, Розье. Я не хочу, чтобы кто-то не так подумал, - хватая его за руку, раздраженная девочка отодвинула его немного дальше от остальных гостей, позволяя себе упасть на одну из многих скамеек, расставленных около садов. Надеясь, что у них будет время для себя прежде, чем кто-либо застанет их отсутствие, Гермиона глубоко вздохнула и откинула голову назад. - Позволь мне повеселиться, я держу себя в руках с одиннадцати лет, - улыбаясь ответил Эван, плюхаясь рядом с ней. Она взглянула на старшего слизеринца, вновь раздраженная идеально гладкими кудрями мальчика. Как это может быть естественным? Почему мои волосы не выглядят так? Она неосознанно запустила пальцы в собственные пышные локоны, чувствуя, что бесчисленное количество зелий, которые Винни нанесла на них утром, медленно теряли эффект. - Как держишься? Обнаружила, что наслаждаешься внутренним блаженством от подготовки свадьбы и примерки красивых мантий? - пошутил он, хорошо зная, что Гермиона лучше устроит пикник под смертоносными ветвями гремучей ивы, нежели проведет день, затыканной и уколотой мадам Малкинс, зарывшись под груду атласа и бархата. - Очень смешно, Эван. Ты не поверишь, насколько я довольна собой прямо сейчас, - он поднял его светлые брови на ее резкий ответ перед тем, как слегка толкнуть ее. - Взбодрись, в конце концов, ты, кажется, сейчас ладишь с отцом намного лучше, я видел, как вы двое шутили в часовне, - сказал он, и Гермиона поджала губы на его слова. Она не забыла, что причина, почему Эван перестал задирать ее, в первую очередь, из-за того, что он нашел ее плачущей по пустякам в библиотеке все эти месяцы тому назад. - Полагаю? Я и впрямь не заметила, - пробормотала она, обдумывая взаимосвязь ее и отца за последние несколько недель. Она почувствовала знакомое тепло, что расползлось по ее телу, когда она подумала об довольной улыбке Рудольфуса каждый раз, когда она говорила о днях, проведенных с Риддлом или его одобряющий кивок, когда он видел их двоих вместе. Она почувствовала гордость за себя, когда мужчина похвалил работу и не могла подумать о единственном споре, которых у них был с ее возвращения домой этим летом. - Я был шокирован, когда увидел вас вдвоем сегодня после того, что ты рассказала мне о нем. Я представлял его более... злым, - Гермиона выпрямилась и положила голову на левую руку. Что-то во всем этом кажется... странным, но что это? - Имею в виду, что Бракс сказал мне, что Риддл оставался на все лето и подумал, что он - причина, почему твой отец больше не беспокоит тебя, но тогда снова, почему? - она рассеянно слушала бредни Эвана, еще не обеспокоенная тем, чтобы прервать мальчика. - Я понял, что он - змееуст, но это не объясняет, почему твоя семья чрезмерно великодушна к мальчику, в конце концов, ты ведь настоящий ребенок мистера Лестрейнджа, не он, - на это Гермиона обратила взгляд на Эвана. - Риддл просто средство для достижения цели для моего отца, не больше, - ответила она, вынуждая Эвана выглядеть даже более озадаченным. - Тогда почему? Что случилось, что так внезапно исправило ваши отношения, знаешь, я мог бы тоже использовать те же трюки, - он наполовину пошутил, его зеленые глаза холодно отражали ее задумчивый взгляд. - Я-я не уверена... - начала Гермиона, неловко почесывая шею. - Мы просто перестали. Нет больше драк, споров или чего-то еще. Это произошло одним днем. - Когда? Ты просто пришла домой и внезапно мир стал снова нормальным? Да ладно, ты же знаешь, что такие вещи так не работают, - саркастически ответил Эван, и Гермиона снова попыталась подумать о причине внезапной перемены в из отношениях. Когда мы перестали ссориться? Она взглянула на облачное небо. - Может быть, это таинственное зелье, которое ты пытаешься узнать, останавливает его от злости на тебя, - наконец сказал он после того, как они просидели в неудобной тишине несколько минут. Усмехаясь этой абсурдной идее, она взглянула на Эвана, чтобы возразить. - Это смехотворно, такое зелье не выпускается, - начала она, но Эван перебил ее. - Я и впрямь один из нас, кто считает это странным, что ты так спокойно пьешь неизвестное вещество каждый день? Не смотри на меня так, словно я единственный сумасшедший здесь! - Оно ничего не делает, Мерлин. Я единственная, кто действительно может видеть это, кто знает, может быть, оно даже не настоящее, может, что-то не так с моими глазами, - Гермиона огрызнулась и, в свою очередь, Эван чуть не упал со скамейки из-за ее внезапной вспышки. - Чтоб меня, Гермиона, успокойся, я просто пошутил, не нужно впадать в истерику по этому поводу, - Гермиона хотела дать мальчику пощечину за его унизительные слова, уже забывая о серебряной пыли, которую она находит в каждом своем напитке сейчас и тогда. - В любом случае, что должен был сказать твоей отец насчет всего этого? - спросил он, и Гермиона подняла брови. - Насчет чего? - Того странного зелья, ради Мерлиновых кальсон, не отставай, ладно? - что-то в ее разуме сдвинулось в этот момент, и Гермиона почувствовала себя так, словно ей на голову вылили ведро ледяной воды. Он не... - Гермиона, эй? Кто-нибудь дома? - Эван помахал руками перед лицом его друга, растерянность ясно читалась на его лице. Мысли Гермионы лихорадочно работали над осознанием того, что она только что поняла, и после минутного молчания она издала сердитый крик, ее кулаки врезались в деревянную скамью под ними. - Этот лживый, отвратительный кусок дерьма, - она зарычала со слезами на глазах, и Эван вздрогнул от ее выражений, прежде чем осторожно схватить ее за плечо. Гермиона развернулась и оттолкнула мальчика от себя перед тем, как встать, но тут же упала на траву. Горло горело от желчи, которая поднималась по груди, и она испугалась, что ее могло вырвать прямо на землю, если она немедленно не возьмет себя в руки. Она видела, что Эван полз к ней, неуверенный, как обращаться с явно обезумевшей волшебницей. Его паническое лицо могло бы быть весьма забавным, если бы Гермиона не боролась с эмоциональным срывом в этот момент. Становилось труднее и труднее дышать, и легкие горели, словно она бежала марафон. - Гермиона? - неуверенный голос Эвана вырвал Гермиону из мчащихся мыслей, внезапный сдвиг в голове чуть не вызвал припадок, когда она пыталась сформулировать связное предложение, заглушая стук своего сердца и пульсацию крови в ушах. - Я-я не столь хорошо себя чувствую. Мне нужно уйти, - начала она, отталкиваясь от земли, ее белая мантия измялась и растрепалась прическа. Она машинально наколдовала несколько заклинаний, чтобы избежать слухов и собиралась поспешить обратно к области портключа, когда человека, которого она меньше всего хотела видеть в этот момент, вступил на изолированную область сада с человеком, что слегка выглядел постарше, по его сторону. - Вот ты где, Эван, домовые эльфы сказали нам, что вы наслаждались временем вдали от толпы, - сказал незнакомец со стороны Родольфуса, и Гермиона наблюдала, как взгляд друга затвердел из-за слов мужчины, заключив, что он, должно быть, его отец. - Гермиона, все в порядке? Ты выглядишь немного изнуренной, - она посмотрела на ублюдка ее самым впечатляющим взглядом, и попыталась подавить ярость и унижение, которое она испытывала в этот момент. Старший Лестрейндж выглядел немного озадаченным ее враждебной реакцией, складывая два и два вместе, и скрещивая руки, позволяя ей устроить сцену перед их маленькой публикой. После нескольких секунд молчаливого взгляда друг на друга он поднял одну темную бровь, но Гермиона только стиснула зубы. Чувствуя неприязнь между дуэтом отцом и дочери, двое волшебников позади них ожидали, когда они закончат свои переглядывания, старший Розье спокойно показал своему сыну встать рядом с ним. Эван медленно отошел от Гермионы и к отцу, до сих пор озадаченный тем, что что сейчас произошло. Последние лучи солнца окрасили сад в золотистый оттенок и темные локоны Гермионы, казалось, двигались, несмотря на отсутствие ветра. Эван с трудом сглотнул, когда увидел, как магия его друга опасно заискрилась вокруг нее, в очередной раз онемев из-за того, насколько сильной она была на самом деле, он мог назвать только кучку волшебников, которые превосходили грубую магическую силу, которую он чувствовал вокруг нее. Это опьяняло. - Мы поговорим об этом позже. Это свадьба моего брата, и мы должны уважать его и его невесту, - наконец сказал Рудольфус, его голос обманчиво спокойный, но Гермиона могла чувствовать, как закипает злость под его кожей. Она знала мужчину достаточно, чтобы узнать, когда его здравомыслие висело на волоске. Ей так хотелось отрезать этот волосок, но она не могла рисковать, чтобы кто-то еще пострадал. Нет, она подождет. И тогда я прокляну его до того, пока он не перестанет узнавать собственное отражение. - Конечно, я не хочу устраивать сцену, - она мило улыбнулась, наблюдая краем глаза, как дернулся Эван. От волнения или страха, она не могла сказать. - Очень хорошо, а сейчас, Гермиона, это лорд Розье, отец Эвана, - при упоминании его имени старший Розье подошел к ней, и Гермиона присела в реверансе, как сделала бы любая чопорная и порядочная чистокровная ведьма. - Приятно познакомиться с вами, лорд Розье, спасибо, что посетили свадьбу моего дяди, это честь, что вы здесь, - старший мужчина коротко кивнул, ясно видя сквозь ее вежливый фасад. Слепой мог бы почувствовать ее едва сдерживаемую ярость за лживыми любезностями, но это было не его дело, что происходит за закрытыми дверями. Так долго, насколько она ведет себя хорошо, он будет вести себя так же, и Гермионе было это известно. - Ты достаточно симпатична, и, по словам моего сына, который не из тех, кто сплетничает, потому уверен, что ты станешь хорошей женой для Эвана, - вода в фонтане позади нее заморозилась из-за оскорбительной оценки мужчины, и Гермиона сложила губы в тонкую линию, чтобы удержать себя от выкриков на лорда Розье. Он изымался над ней, и она не подарит ему удовольствие видеть ее разозленной. Эван нервно рассмеялся на слова отца, отчаянно пытаясь разрядить напряжение между Гермионой и его отцом, в то время как Родольфус, очевидно, наслаждался борьбой дочери за спокойствие. - Воистину, мой друг, ей будет семнадцать через четыре года, поэтому твоему сыну не придется ждать ее слишком долго, - пошел ты, Родольфус. Подумала про себя Гермиона, моля, чтобы их беседа скоро закончилась. Она не сможет продержаться дольше. - Жаль, что она гриффиндорка, но что ты можешь поделать. В конце концов, ее кровь чиста, - на это Родольфус громко рассмеялся, его глубокий голос раскатился по саду, как гром. Гермиона осознала всю иронию этого заявления, но, тем не менее, осталась молчаливой. - Конечно, Розье, моя дочь действительно уникальна, - все еще посмеиваясь над его собственными словами, Гермиона сердито посмотрела на отца, стремясь уйти от мужчин, которые говорили о ней как о какой-то красивой вещи, которую можно отдать или продать, когда это будет удобно. Она ненавидела это. Она не могла дождаться, когда достигнет совершеннолетия и будет уважаемой за свои достижения, тогда она сможет говорить за себя, и если она последует за Риддлом по его пути, чтобы контролировать Министерство магии, она будет свободна от любых обязательств, как обещал ей Родольфус. Может быть, однажды, я буду достаточно сильна, чтобы сразиться с ним, чтобы прекратить его безумие. Но тогда она должна играть свою часть как, в конце концов, застенчивая чистокровная дочь, в некотором роде, на публике, поэтому она проглотила свою гордость и осталась тихой...***
- Ты, ублюдок, подсыпал мне в напитки! - закричала Гермиона, швыряя проклятье в мужчину, стоящего между ней и темным проходом в зале Лестрейндж Мэнора. Было поздно, и двое только что вернулись из Уэльса после отправления Рабастана и Лорин в свадебное путешествие. - Ты мне противен! Как ты мог сделать это со мной, я делала, что ты просил меня делать! - другое проклятье выстрелило из ее палочки только, чтобы быть отброшенным сильным щитом, который создал Родольфус. Плачущая девушка поспешно подняла свой собственный щит и наблюдала, как ее заклинание вспыхивает в массив темно-фиолетовых цветов при ударе. Родольфус послал серию безмолвных заклинаний, разбивающихся о ее колеблющийся барьер, вынуждая Гермиону отшатнуться на несколько шагов назад. - Это твоя собственная чертова ошибка, девчонка! Если бы ты не была чертовски упрямой и, в первую очередь, просто заткнула свой рот, то мне бы не пришлось использовать зелье, - крикнул Родольфус в ответ, едва уклоняюсь от других заклятий Гермионы, бросаясь в сторону. - Да пошел ты, Родольфус, забрать чью-то волю - самая унизительная вещь, которую может сделать волшебник, - огрызнулась она, ее взгляд затуманился из-за слез. - Ступефай! - она наблюдала, как Родольфус заблокировал заклинание и немедленно послала еще два в его направление, надеясь застать мужчину врасплох с ее третьим. К ее разочарованию, мужчина видел прямо сквозь ее тактику, и до того, как она смогла среагировать, палочка вырвалась из руки взмахом его запястья, и Гермиона внезапно оказалась стоящей на коленях на холодном деревянном полу. - Проклятие! - крикнула она, пытаясь разрушить заклятие под которым она находилась до того, как Родольфус смог достигнуть ее. Закипающий мужчина зашагал к ней, его рот изогнулся в кровожадную ухмылку, когда он наблюдал ее схватку с его связывающим заклинанием. - Кажется, ты всегда забываешь, что я - лучший дуэлист из нас двоих, - когда он достиг чертыхающейся девчонки, он опустился перед ней на колено и схватил ее за подбородок. - То, что ты боролась с помутнениям зелья весьма замечательно. Жаль. Когда я начал находить тебя сносной, тебе пришлось разрушить мои планы снова, - Гермиона дернулась от мужчины и потерла горящее лицо. Она никогда не чувствовала себя такой преданной в жизни. Все, что она думала и ощущала за прошедшие месяцы было испорченным. Извращенное все этим проклятым зельем. - Как долго? - спросила она охрипшим голосом. - С начала второго курса. Когда ты была у той твоей грязнокровной подружки, у тебя было короткое обострение, но ничего, что не могло быть исправлено, - из-за его слов руки начались трястись и во рту внезапно пересохло. Она попыталась контролировать учащенное дыхание, но пытаясь вздохнуть поглубже лишь заставили ее чувствовать более отвратительно в ответ. Родольфус наблюдал за ее противостоянием несколько секунд, прежде чем вздохнуть и снять заклинание с ее ног. - Винни! - позвал он, и эльфийка незамедлительно появилась позади обездвиженной госпожи. - Отнеси ее в комнату, ей не позволено выходить, пока я так не скажу, - взгляд эльфийки метался между ее господином и госпожой перед тем, как решительно согласилась, осторожно хватаясь за плечи девочки, прежде чем они обе исчезли со слабым хлопком...***
Обратно в его кабинете Родольфус взял ближайший предмет под его руками, который он смог найти, и кинул его в стену с отчаянным криком. Он швырнул палочку девчонки в самый дальний уголок комнаты, размахивая своей собственной, и срывая книги с полок, которые выстилали стены его кабинета, отправляя их летать по комнате. Стоя между сотнями разорванных страниц, медленно плывущих к полу, бывший Пожиратель смерти схватил свой любимый виски и выпил прямо из графина, прежде чем швырнуть драгоценный хрустальный сосуд в камин. Он прижался руками к лицу, соскальзывая на стул. - Глупая девчонка, мне следовало убить ее, когда мы нашли ее тогда в поле, - тихо сказал он себе, пытаясь восстановить контроль над его бурными эмоциями. Он был зол. Нет, он был зол на Гермиону и на себя. Он не лгал, когда сказал ей, что он начал чувствовать к юной ведьме больше, нежели холодное равнодушие. За прошедшие недели он чувствовал легкость в первый раз за, Мерлин знает, столько лет. То, как Гермиона смотрела на него без обычной опаски или призрения в этих ее янтарных глазах... как она жаждала его одобрения как любой нормальный ребенок желает с их родителями... Это был волнующий опыт для него. Он увидел мельком, какой его жизнь могла бы быть, если бы не было войны, если бы его жена не была сумасшедшей, которая лучше выпьет яд, чем родит ему наследника. Одним днем, когда он увидел, как Гермиона спорила с его Лордом в садах, он стоял за окном, думая, что на этот раз он доволен тем, как идет его жизнь. Он мог увидеть будущее, где Том Риддл стал Министром магии и Гермиона Лестрейндж, его дочь, его ближайшее доверенное лицо. Волшебный мир, наконец, поставит на первое место нужды своего народа и введет законы, которые защитят их культуру, вместо того, чтобы разбавлять их в пользу тех драгоценных грязнокровок, которых так любил Дамблдор. Он усмехнулся при мысли о том, что старый чудак заявил, что несколько магических праздников будут заменены их маггловскиим копиями во время второго школьного года, посылая ударную волну по многим частям магического сообщества. Он прекрасно помнил, как был зол, что его младший брат никогда не испытает те же магические Ночи во время Самайна как старшие студенты вместо того, празднуя что-то, зовущееся Хэллоуином. Это резкая смена была последней соломинкой для многих людей, которых привели к растущему негодованию к магглорожденным в их обществе и, в конечном итоге, к подъему Темного лорда. - Нет пользы в том, чтобы расстраиваться снова. У нас есть шанс сделать мир лучим местом, и я не позволю этой девчонке разрушить эту возможность, - решительно сказал себе Родольфус, вставая и уходя в собственные покои. Он договорится с Гермионой позже...***
- Винни, пожалуйста, выпусти меня, мне просто нужно выйти из дома. Я не уйду далеко, обещаю, - умоляла Гермиона, но маленькая эльфийка лишь пошевелила своими тонкими пальцами, качая головой. - Господин приказал Винни держать мисс Гермиону в комнате, Винни так, так сожалеет! - запричитала эльфийка, когда большие капли слез начали падать из ее глаз. Гермиона чувствовала ужасно за ее продолжительные требования открыть двери, но, в то же время, она достигла своего предела и нуждалась в том, чтобы выбраться из ее затхлой комнаты до того, как она действительно сойдет с ума. За два дня она ничего не слышала от Родольфуса, и когда она наконец достаточно успокоилась после первого дня ее принужденного заточения, что она могла есть без того, чтобы ее снова не тошнило, начало беспокоить ее. После того, как она собралась и разобрала свои эмоции, она чувствовала себя пристыженной, она до сих пор чувствовала. Люди, которые никогда не испытывали, каково это терять контроль над собственными мыслями и эмоциями, вероятно, не могли понять, как это позднее чувствовать себя оскорбленным. Знание того, что все, что ты сделал не было твоей собственной волей, что все, что ты чувствовал к человеку было результатом проклятого зелья. Это ранило. И для Гермионы это было более унизительное, нежели что-то еще. Теперь, когда последние следы зелья были удалены из ее крови, она могла ясно различать свои собственные и поддельные эмоции в своих воспоминаниях. - Винни, я прошу тебя, мне нужен свежий воздух, чтобы очистить мои мысли, - и убраться от этого сумасшедшего так далеко, насколько возможно. Но ее домовой эльф молчал. Гермиона, наконец, потеряла последнюю каплю терпения и толкнула жалкое существо так сильно, как только могла. - Ладно, если ты не хочешь мне помочь, тогда убирайся! - крикнула она и бросилась обратно на кровать. Она услышала всхлип Винни до того, как она щелкнула пальцами и исчезла из комнаты. Гермиона взяла ближайшую подушку, уткнулась в нее лицом, она закричала так громко, как только могла, и, почувствовав, что теряет сознание от нехватки воздуха, отбросила подушку, перекатилась на спину и закрыла глаза. Каждый другой раз она думала о беседах с Родольфусом и как отвратительно гордой она себя чувствовала, каждый раз, когда подлый человек хвалил ее. Она нахмурилась, чувствуя сейчас дурно из-за этих воспоминаний и ее покорное поведение. То, что она просто перестала заботиться о порочности планов старшего Лестрейнджа было отвратительно. Гермиона застонала снова, думая о том, что она никогда бы не смогла взглянуть на Гарри и Рона снова из-за ее предательского поведения. Все, за что они боролись, причина, из-за которой она, в прямом смысле, умерла, и она все это отбросила, чтобы помочь мужчине, который убил не только ее, но и так много ее друзей и их семей, что он, вероятнее всего, не помнит и половину их лиц. Гермиона знала, что он только повысил дому зелья, когда она вернулась домой, потому что до этого отчетливо помнила случаи, когда не испытывала ничего, кроме восхищения этим человеком, но все же. Эти прошедшие два месяца, когда она, в основном, играла в счастливую семью с этим убийцей так сильно, что даже Риддл заметил перемену в отношении к Родольфусу. Сейчас она ясно помнила, когда одним вечером они сидели в большой домашней библиотеке, и он спросил ее, как она вдруг стала такой идеальной маленькой чистокровной дочерью. - Отвратительно, - пробормотала она, когда подумала о том, как она просто посмеялась над ним, говоря Риддлу, что она не знает, о чем он говорит. Громкий стук в дверь вырвал ее из темных мыслей и раздраженная, она повернулась к двери. - Убирайся, Винни, я не хочу видеть тебя прямо сейчас, - крикнула она, готовая вернуться к своим мыслям снова, когда двери внезапно распахнулись и Родольфус спокойно шагнул в комнату. Ее спальню. Единственное место, где она чувствовала себя защищенной от мужчины, и сейчас он стоял в середине комнаты. Гермиона почувствовала, как ее сердце замерло при мысли о том, что он может войти в ее комнату, несмотря на приказ, что только ей и Винни позволено входить внутрь. - Нет, убирайся. Это мое безопасное пространство; ты не можешь быть здесь! - она зашипела, но Родольфус только закатил глаза на ее заявление. - Говорит та, что постоянно лает в моих личных покоях, независимо от времени и меня, запрещающего тебе так поступать, - ответил он перед тем, как сесть на одно из кресел перед камином и сложить свои длинные ноги. - Иди сюда, - спокойно сказал ее отец, но Гермиона яростно покачала головой. Она до сих пор была в сорочке, и ее волосы должны были выглядеть безумно после двух дней того, что она не расчесывала их, но ей было плевать, она хотела, чтобы мужчина убрался из ее комнаты! - Не будь ребенком и иди сюда, если ты хочешь, чтобы к тебе относились как ко взрослой, то и веди себя так, - она фыркнула на насмешку мужчины, но, тем не менее, встала. Она могла быть немного эмоциональной за прошедшие несколько дней, но она все равно была Гермионой Грейнджер, гордой гриффиндоркой и она будет вести себя так. Она плюхнулась на кресло напротив собственного Родольфуса и выжидающе скрестила руки. - Теперь я могу выйти отсюда? - Во-первых, нам нужно поговорить, - сказал ее отец, его бледные руки лениво играли с палочкой Гермионы. Память о том, что он сделал с ее прежней, заставила ее подпрыгнуть и вырвать драгоценную вещь из его пальцев. - В любом случае, я собирался отдать это тебе, - заявил он. - Конечно, - односложно ответила она. Секунду они смотрели друг на друга, потом Родольфус громко вздохнул и провел рукой по темным волосам. Гермиона сузила глаза, прежде чем заговорить снова. - О чем тут говорить? Ты играл на мне и на моих чувствах, как на проклятой скрипке прошлые месяцы, и я никогда не прощу тебя за это, - мужчина сжал губы вместе в задумчивости. - Готов признать, что это было ошибкой. Я не извинюсь за это, но обещаю, что никогда не буду делать попыток манипулировать тобой так снова, - он наконец ответил, и Гермиона усмехнулась. - Мне плевать, я покину это место, и ты можешь сам пойти к черту, Родольфус, с меня хватит, - глаза старшего Лестрейнджа расширились на ее заявление до того, как снова сузились. Он прислонился к ней, легко удерживая непоколебимый взгляд девочки. - Правда? И куда же ты пойдешь? Ты не только ребенок, но там еще настоящая война происходит за пределами наших магических барьеров, - Гермиона ощетинилась из-за ощущения того, что его коленки коснулись ее собственных и сжалась на своем месте, чтобы снова увеличить дистанцию между ними. - Я найду, где остаться, все лучше, нежели жить здесь с тобой. - Ты ведешь себя неразумно, Гермиона. Я думал, что ты была мозгом твоего драгоценного золотого трио, - съязвил ее отец, и Гермиона почувствовала злость, что она так старательно подавляла, снова поднялась в ее груди. Она вскочила с кресла и принялась расхаживать перед камином. - У меня есть каждое право быть, Родольфус! Ты говоришь мне вести себя как взрослая, но запираешь меня в комнате на несколько дней будто бы я капризный ребенок, ты ждешь, что я буду разбираться со всей этой ерундой, как будто это был какой-то незначительный спор, - Гермиона сказала резко, ее ночная рубашка развевалась позади нее, когда она развернулась. - Мне исполняется тринадцать через две недели второй раз в жизни и верь тому или нет - быть подростком хреново! - она закончила со всей своей злостью на мир, на него и на себя, все наконец вылилось. Родольфус некоторое время смотрел, как она бормочет, прежде чем устал от ее, на вид, бесконечных жалоб. - Вы, гриффиндорцы, всегда думаете, что одни несете груз мира на своих плечах. Ты когда-нибудь вовсе думала о возможности того, что Рабастан и я можем быть больше, чем злые пожиратели смерти в некоторых аспектах нашей жизни? - Гермиона резко остановилась на его горьких словах, прежде чем повернуться лицом к мужчине. - Только не начинай с этого, Родольфус. Ты потерял свой шанс на искупление в тот момент, когда принял темную метку на своем предплечье. Ты заслужил каждую плохую вещь, которая произошла с тобой, и мне плевать на твои грустные истории детства, - пощечина, последовавшая за ее словами, застала Гермиону врасплох, она чуть не упала на пол, но разъяренный мужчина уже схватил ее за плечи, почти раздавив их своей стальной хваткой. - Ты избалованная, титулованная маленькая девочка, которая ничего не знает. Так закрой свой рот о вопросах, которых ты даже не можешь начать понимать! - Гермиона попыталась оттолкнуть от себя мужчину в ярости, но не было толку. Она подняла подбородок в неповиновении, пытаясь схватить палочку, которая лежала на стороне стола позади нее. - Я знаю, что ты - расист, убийца, что ты не колеблешься перед тем, чтобы мучить или ударить детей и, что ты безумен, как Шляпник. Думаю, того достаточно для всех, чтобы подумать, что ты нехороший человек, Родольфус, - услышав ее обжигающие слова, он резко отпустил девочку, как будто обжегся, и вместо этого направил на нее палочку. Гермиона, наконец, взяла свою и вернула жест. - Как смеешь ты, я никогда в своей жизни на ранил детей! - зарычал он, и Гермиона вдвойне удивилась его противоречивым словам. - Ты действительно бредишь, ты ударил меня! Ты пытал меня в чертовой столовой! - недоуменно крикнула Гермиона сердитому мужчине, стоящему напротив нее. - Это другое, во-первых, ты на самом деле не чертов ребенок... - его слова пропали на минуту, и Гермиона вскинула руками в воздухе. - И что?! - И ты мой ребенок, ради Мерлиновых подштанников! - наконец он крикнул в ответ, и девушка почувствовала себя так, словно кто-то ударил ее в живот. - Я не твой дочь, Родольфус, никогда не была и не буду. Мое имя - Гермиона Грейнджер, и твой ритуал мог изменить мою кровь, но он никогда не изменит, кто я внутри, - выплюнула она и не была удивлена, когда почувствовала знакомую боль Круциатуса, разрывающее ее тело. - Ты не будешь разговаривать так со мной, Гермиона, я хотел, чтобы мы поговорили сегодня с глазу на глаз, я правда хотел, - он снова снял проклятие, и Гермиона рухнула на пол, слезы текли по ее лицу, но она молчала до конца, она не доставит ему удовольствия видеть, как она сломается под его проклятьем. - Я сдержу мое обещание, но видя то, что ты не умеешь себя вести, у меня нет выбора, кроме как наказать тебя. Винни! - глаза Гермионы раскрылись на его последнее слово. - Почему ты делаешь это? Пожалуйста, не рань ее, она не имеет к тому никакого отношения, - зло спросила она, но последствия проклятия помешали ей подняться с пола, чтобы защитить свою эльфийку. - Потому что это то, как учатся дети, - это, как мой отец растил меня и его отец до того, - Гермиона яростно замотала головой, наблюдая, как Винни появилась перед мужчиной, ее большие глаза напуганные из-за того, что должно было произойти. - Нет, это просто жестоко, если ты хочешь, чтобы я поняла, тогда покажи мне, что ты можешь сделать лучше, - она наблюдала, как взгляд Родольфуса остекленел на мгновение, и воспользовалась шансом встать перед Винни, заключив дрожащее существо в объятия. - Юная мисс не должна, господин только больше ранит мисс Гермиону, - эльфийка захныкала, когда попыталась отстраниться, но Гермиона только крепче сжала подругу. Потому что это то, что Винни, проклятый друг, которого я буду защищать столько, сколько смогу. Гермиона увидела, что Родольфус пришел в себя и тут же нахмурился, глядя на картину перед ним. - Гермиона, отойди от этого эльфа, я не буду повторять, - Гермиона продолжила смотреть на него с вызовом. - Очень хорошо, надеюсь, моя цель так же верна, как и в молодости. Авада Ке... - Гермиона бросилась перед Винни. - Пожалуйста, отец, пожалуйста, не причиняй ей боль, - вскрикнула она, болезненно осознавая, что она может умереть сегодня. Называть Родольфуса этим именем после всего, что он сделал, казалось неправильным, но она молилась, чтобы эти слова достигли человека под всеми слоями безумия. И, к ее удивлению, казалось, это работало. Она увидела, что мужчина прекратил свое действие, его палочка медленно соскользнула с его руки. Звук дерева, ударяющегося об пол, выдернул мужчину из его ступора, и его взгляд нашел взгляд Гермионы. Его губы двигались в тишине, как будто он хотел сказать, но он не смог найти смелости поступить так и она наблюдала, как мужчина упал на колени, проводя руками по уже взъерошенным волосам. Все еще на грани, она ждала, пока он успокоится после приступа. - Я... Винни, оставь нас, - его голос прозвучал уставшим, когда он сказал идти дрожащей эльфийке, и Гермиона обнадеживающе кивнула ей. Винни посмотрела на нее последним взволнованным взглядом до того, как подчиниться приказу господина и исчезнуть с щелчком неестественно длинных пальцев. Когда ее эльфийка, наконец, была вне опасности, Гермиона почувствовала облегчение в плечах, и она выпустила дрожащий вздох, который она не знала, что держала с тех пор, как Родольфус вошел в ее комнату. - Знаю, что ты должна думать, что я - монстр, но все, что я хочу, так это лучшее будущее для наших людей, - вместо того, чтобы встать, Родольфус немного сдвинулся так, чтобы он смог сесть напротив Гермионы, его ноги скрещены и руки крепко сжаты вместе. Все еще опасаясь вспыльчивого характера мужчины, она отодвинулась от него немного дальше, ее ноги все еще были слишком тяжелыми от адреналина и проклятий, чтобы она могла встать. - Наш Лорд вернет магическому миру его прежнее величие. Ты видела это сама, он был рожден лидером, и он - наш величайший шанс изменить вещи, - Гермиона нервно пожевала сухие губы, неуверенная, как иметь дело с огорченным мужчиной в нескольких шагах. Это была новая территория для нее - никогда в ее прошедших трех годах этой эпохи, она увидела таким сломленным, это было пугающим зрелищем. - Преследовать магглорожденных и поддерживать человека, который распространяет ненависть, - не лучшее будущее, по-моему мнению, - она возразила, и увидела, что Родольфус нахмурился. - Если бы ты выросла в волшебном мире, ты была бы потрясена, как Министерство растоптало вековые традиции только из-за таких людей, как думает Дамблдор, что они темные или неподходящие для того, чтобы учить наших детей, - она не согласилась с его точкой зрения. - То, что я - магглорожденная, не означает, что я слепая, я знаю, что многие политики Министерства в отношении этой темы не очень хорошо продуманы, но... - его взгляд снова нашел ее. - ...Думаю, что, когда время меняется, то люди должны меняться тоже. С растущим числом магглорожденных и полукровок в нашем обществе, это справедливо включать их взгляды и нужды тоже, - закончила она, зная, что старший Лестрейндж не поймет ее. Его взгляды были столь укоренившимися в его голове, что даже если он увидел все хорошие вещи, которые принесли с собой изменения, он все еще будет отрицать. - Я знаю тебя достаточно долго, чтобы понять, что ты никогда не изменишь свое мнение, даже если правда смотрит тебе прямо в лицо, - сказал Родольфус, звуча больше уставшим, нежели каким-то еще, и Гермиона подумала, что это было весьма иронично, как они двоя думали, что их мнение было правильным, хотя он явно был неправ. - Я не могу продолжать так жить, Родольфус, я так боюсь каждый раз, когда ты выходишь из себя, и я ничего не могу с этим поделать, потому что ты причинишь вред моим друзьям, если я не буду подчиняться, - сказала Гермиона непоколебимым голосом, решившая, в конце концов, прийти к взаимопониманию по этому вопросу. Она знала, что у него есть серьезные проблемы, но Рабастан был прекрасным примером, что люди могут измениться, по крайней мере, до некоторой степени, если они поистине хотели. - Даже если я твой дочь сейчас, то я до сих пор личность, и у меня каждое право, чтобы ко мне относились справедливо, - выпрямившись на неудобном месте на полу, она продолжила. - Если я помогаю тебе с твоей собственной миссией, то позволь мне иметь собственное мнение, позволь соглашаться или не соглашаться в некоторых вещах, но, ради Мерлиновых подштанников, тебе нужно прекратить проклинать Винни или меня только потому, что ты зол, - он нахмурился на ее вымаливание, но, казалось, рассмотрел это. - Я не могу ничего обещать, но теперь попытаюсь сдержаться. В свою очередь, ты перестанешь бросаться в меня проклятиями тоже. Договорились? - Гермиона на минуту задумалась над его предложением, прежде чем ответить, ее конечности отяжелели, и она знала, что долго не сможет продержаться. После двух дней, когда она почти ничего не ела и спала только несколько часов, проклятие отняло у нее гораздо больше сил, чем она думала. - Как насчет того, что мы шагнем дальше и отдадим нашим палочки эльфам, когда мы оба дома, чтобы предотвратить любые ошибки, - или убить меня во сне. Несомненно, без палочки она будет чувствовать себя уязвимой, но зная, что Родольфус не сможет ее проклясть было достаточно успокаивающее. - Отдать мою палочку в моем собственном доме, придется подумать над этим. А теперь позволь нам остановиться здесь и продолжить эту беседу позже, - с этими словами Родольфус поднялся с пола и направился к двери. Гермиона почувствовала будто они вовсе не пришли к какому-либо соглашению, и попыталась остановить мужчину, но, когда она попыталась подняться, перед глазами все поплыло, и ее ноги начали дрожать от последствия Круциатуса Родольфуса. Заметив ее борьбу, мужчина повернулся и осторожно поднял ее, заставив Гермиону, в свою очередь, задохнуться от незнакомого доброго жеста. - Какого... - до того, как она могла закончить, Родольфус уже посадил ее на неряшливую кровать снова и он принялся укладывать безмолвную девушку. Она ошеломленно смотрела, как он похлопал по подушке, прежде чем осторожно подложить ее под голову. Она заметно вздрогнула, когда его руки убрали некоторые пряди с заплаканных щек, но она чувствовала себя слишком обессиленной, чтобы сказать что-либо. С чего бы вдруг он это делает? Подумала она устала, ее разум уже уплывал в блаженное неведение. Последней вещью, что она увидела, было то, что Родольфус взмахнул рукой, задернув тяжелые шторы перед ее высокими окнами, прежде чем поддаться усталости и закрыть глаза...***
Родольфус смотрел, как Гермиона заснула почти мгновенно, как только он задернул занавески, прежде чем медленно отойти от кровати. Он все еще не мог прийти в себя после их разговора, но чем больше он пытался заглянуть за ее молодое лицо и увидеть в ней взрослую ведьму, которой она была, тем труднее становилось принять, что она была, по факту, не его дочерью, а Поттеровской грязнокровкой. Которая не только убила его товарищей, но еще то, что ее пытала его сумасшедшая жена во время последних недель перед битвой за Хогвартс. Когда она лежала перед ним, все, что он мог видеть, было его и волосы Рабастана на ее голове, и ее бледный цвет лица, который выглядел так похожим на их покойной матери, что если бы кто-нибудь сказал ему, что Гермиона была не его, то он бы посмеялся над ними. - Я ничтожен, - пробормотал он, прежде чем, наконец, прийти в себя и поспешно покинуть покои спящей девочки. Мчась по коридорам к камину в прихожей, он принял решение. Что он сделал с девчонкой не было правильным, теперь он мог это видеть. Это только еще больше оттолкнуло девушку, а это было не то, чего он хотел достичь. Он остановился перед камином и взял летучий порох. Даже если она еще не видела это таким образом, она была его ребенком. Его обязанностью. Несмотря на то, что его главной целью все еще была поддержка своего Лорда любым возможным способом, теперь было что-то еще, о чем он должен был заботиться, или, скорее, кто-то. Его дочь. Рабастан, без сомнения, скоро обзаведется собственным потомством, но он все равно не сделает никого из сыновей своего брата главным наследником, если в его распоряжении будет самая умная ведьма своего времени и один из членов внутреннего круга его Лорда. - Розье Мэнор, - ясно сказал он, чувствуя страшную нужду выпить и поговорить с кем-то его возраста. К его удивлению, ему больше нравится отец этого мальчишки Эвана и очень наслаждался компании мужчины. Он не был жив в будущем, поэтому он никогда не встречал мужчину, но он отчетливо помнил день, когда увидел, как в его сына ударило случайное проклятие во время Первой войны. Розье были уважаемой и влиятельной семьей, и со смертью последнего члена их дома, их многовековое наследие было стерто, практически, в одночасье. Это был первый раз, когда он подумал о его собственном доме и как было бы трагично, если бы ни он, ни его брат не произвели на свет наследников. Теперь, когда у них появился шанс изменить судьбу своей семьи, когда другие родственники все еще живут во Франции, они, наконец, смогут продолжить свою линию на протяжении более одного поколения, когда Рабастан теперь строит свою собственную семью, а у него есть Гермиона. Это было не так, как он ожидал, что его жизнь повернется, но это почти больше не волновало, как раньше, иметь бывшую грязнокровку как дочь... Октябрь 1940 Гермиона сидела рядом с Карлусом и Минервой, спокойно наслаждаясь ужином. Она слышала, что ее лучшая подруга пыталась объяснить Карлусу, как стать анимагом, явно разочарованная глупым мальчишкой. - Нет, ты не можешь решить, кем ты хочешь стать. Это просто происходит, - она читала лекцию, и Гермиона улыбнулась разочарованной гримасе Карлуса. - Но, что если меня что-то действительно раздражает, как, я не знаю... кошка? - Гермиона подавилась картофелем. - Что не так с кошками? Лучше, чем мышь, если спросите меня! - она ощетинилась, и Гермиона посмеялась над испуганным мальчишкой. Она была так счастлива вернуться в Хогвартс после ее разлада с Родольфусом дома, и хотя мужчина изо всех сил старался быть с ней вежливым, она все еще не доверяла ему после того, что он с ней сделал. Она отпраздновала свой день рождения в доме Минни и оставалась там до их первого дня в школе. Рабастан вернулся с его краснеющей женой в день, когда она вернулась в Хогвартс, и по их традиции он отослал ее на вокзал, прекрасно понимая, что произошло между ней и его братом. Он извинился перед ней, и Гермиона оценила этот жест, хотя все еще злилась на него за то, что он не помог ей. - Хорошо, все закончили? Я хочу сыграть во Взрыв-карты перед сном, - Карлос прервал размышления Гермионы, и вместе они направились в общую комнату. Когда они поднимались по лестнице под портретом Полной дамы, их остановил голос. - Лестрейндж, на одно слово? - закрывая глаза на мгновение, прежде чем повернуться лицом к мальчику, Гермиона попыталась спрятать раздражение за приятной улыбкой. - Риддл, приятно увидеть тебя снова, дай мне одну секунду, чтобы убрать мои книги, - она не хотела нести ее тяжелую сумку Мерлин знает как долго, поэтому она последовала за своими болтающими друзьями за портрет и пихнула свою сумку в руки Минервы. - Ты можешь позаботиться об этом? Мне нужно поговорить с Риддлом, - ее подруга скептически посмотрела на Гермиону, все еще не совсем уверенная, что думать о ее подруге, общающейся с таким количеством змей. - Конечно, Миона, но если ты станешь гулять еще больше с этими слизеринскими мальчишками, люди, вне всякого сомнения, начнут говорить об этом, поэтому будь осторожна, хорошо? - она знала, что Минни ссылалась на ее еженедельные встречи с Риддлом и Малфоем, как на и растущую дружбу с Эваном. Закатывая глаза, она, все же, согласилась до того, как поторопилась обратно к Риддлу. - Благодарю за ожидание, так что же это? - спросила она, когда достигла бледного мальчика. Она была немного раздражена, что этот вежливый и очаровательный мальчик, который притворялся около других, решил, что она, очевидно, не стоит таких хлопот. Вероятнее всего, потому что он доверяет мне, я должна получить за это медаль. - Я проделал весь путь из подземелий не для того, чтобы немного поболтать, следуй за мной, - ответил он его авторитарным тоном, который он явно улучшил за лето. Как и Эван, он вырос как сорняк, став, по крайней мере, на два дюйма выше, чем был до каникул. Из-за того, что его день рождение было в декабре, ему уже исполнилось четырнадцать в этом году, делая его всего лишь на год младше, чем Эван, и, милостивый Мерлин, это заметно. По сравнению с большинством других мальчиков на их курсе, он выглядел определенно более зрелым, кажущаяся небольшая разница в возрасте теперь намного более очевидна в его глубоком голосе и более острых чертах лица. Она последовала за Риддлом в подземелья, где он провел ее через несколько коридоров, прежде чем остановиться перед одним из старых классов, которые, вероятно, не использовались десятилетиями из-за постоянно сокращающегося числа детей, посещающих школу. Она нерешительно вошла в комнату после Риддла, сильное предчувствие охватило ее, как только она заметила других людей в освещенной свечами комнате. Они сдвинули несколько старых столов вместе, образовав квадрат, чтобы сидеть в центре класса, и Гермиона попыталась подавить растущее беспокойство, когда поняла, что все это, вероятно, было. Мне нужно успокоиться; я знала, что это произойдет где-то в этом году, и я готовилась в течение трех лет. Она посмотрела на знакомые лица Абраксаса и Эвана, последний немного помахал ей, позволяя ее взгляду бродить по другим оккупантам в этой комнате. Она узнала некоторых из них, Антонин Долохов и Сигнус Блэк уже сидели за столом, несмотря на то, что другие стояли в маленьких группах по комнате. Всего их было девять и, кроме Долохова и ее, это были исключительно слизеринцы. О, счастье. - Хорошо, мы сейчас все здесь, начнем знакомство, - начал Риддл, и Гермиона села с остальными, занимая свободное место рядом с Эваном. - Так он пригласил тебя тоже, мне следовало знать, - прошептал ее светловолосый сосед. - Знаешь, это всегда была моя мечта быть частью вычурного клуба мальчишек, - она язвительно прошептала, когда они ждали, когда все сядут. Абраксас, который слышал их маленький обмен, тихо рассмеялся над комментарием Гермионы, и она послала быструю улыбку поверх плеча Эвана. - Вы все знаете, зачем сегодня мы все здесь собрались, все эти школьные уроки по защите от темных искусств, в целом, жалкие, что делает нас легкой добычей для безжалостных волшебников таких, как Гриндельвальд и его последователи, которые не будут так добры и ждать, пока вы наложите обезоруживающее заклинание, - Гермиона нахмурила брови из-за слов Риддла, удивленная, что это, казалось, было больше своего рода дуэльные клуб, чем все остальное. Я ожидала речей о собственном превосходстве и анти-магглорожденной пропаганде, а не этого. Она почувствовала странное чувство дежавю, когда Риддл говорил о важности быть подготовленным ко всему и книжного заклятья не будет достаточно, чтобы сразиться с темным волшебником. Это было очень похоже на первую встречу ОД. Минус зацикленность Риддла на ограниченных и запрещенных заклинаниях, и на чистокровных, и предпочтительно только на мальчиках. - Отныне, мы будем встречаться каждый вторник и субботу в восемь, чтобы потренироваться, поняли? - все кивнули головами. Риддл выглядел удовлетворенным ответом, и начал вставать, когда мальчик, сидевший рядом с ним, откашлялся. - Со всем надлежащим уважением, Том, я не понимаю, что эта гриффиндоррская девчонка делает здесь. Это должен быть дуэльные клуб, - проговорил грубый слизеринский мальчишка, морща нос, когда он оглядел ее с ног до головы. Гермиона резко втянула в себя воздух, оскорбленная словами старшего мальчика, прежде чем взять себя в руки и бросить на него свой самый впечатляющий взгляд, она никогда не видела его ни в одном из их классов, поэтому она решила, что он, должно быть, был на курсе Эвана. - Лестрейндж, вероятнее всего, сильнее большинство из вас, поэтому я бы был осторожнее с моими следующими словами, Эйвери, - протянул Риддл, удивив Гермиону тем, что встал на ее сторону. - Как будто у этой маленькой ведьмочки есть шанс против меня, - протянул Эйвери, его темные глаза снова изучали ее внешность. Он скривил губы, глядя на ее дикие кудри, которые так отличались от аккуратных причесок ее одноклассниц, и Гермиона почувствовала, что начинает ее раздражать мальчик. Как только она открыла рот, чтобы сказать ему, о чем она думает, Эван опередил ее. - Осторожней, Эйвери, если ты оскорбляешь ее, то ты оскорбляешь меня, - от его драматического выбора слов Гермиона не могла не закатить глаза, она была счастлива, что он защищает ее, но, с другой стороны, она была достаточно способна справиться с этим напыщенным мерзавцем самостоятельно. Эван выглядел неподдельно обиженным ее поведением, и это согрело ее сердце, видя, что он принимает ее сторону в то время, как остальные мальчики благоразумно молчали. - Так вот, как она попала, она твоя девушка или что-то такое, Розье? - проклиная предположения другого мальчика, Эван резко встал со стула, указывая палочкой на Эйвери, который, в свою очередь, вытащил свою. Прежде чем кто-либо успел среагировать, Гермиона взмахнула своей, и палочка слизеринца вылетела из его руки. Шипя, мальчик повернулся к ней, и Гермиона решила сделать еще шаг, снова взмахнув палочкой. - Эйвис, - мило сказала она, когда наблюдала за мальчиком с ее места. Эван сделал шаг назад, когда бесчисленные щебечущие птицы появились вокруг нее, и Гермиона еще секунду наслаждалась недоверчивым взглядом на лице Эйвери, прежде чем снова поднять палочку. - Опуньо, - по ее команде птицы бросились на другого мальчика, который, в свою очередь, издал резкий визг, закрыв лицо руками, чтобы защититься от острых клювов, которые рвали его верхнюю часть мантии. Эти мальчишки в подростковом возрасте не поймут никакого другого языка, кроме этого. Она думала, наблюдая, как другие обитатели комнаты пытаются убраться с птичьей тропы. Пока Абраксас открыто смеялся над гибелью ученика с его факультета, Эван смотрел на Гермиону с благоговением. Девушка хихикнула над безмолвным мальчиком, прежде чем устала от непрерывного визга Эйвери. - Фините, - сказал другой голос, прежде чем она смогла поднять собственную палочку и с любопытством наблюдала, как Риддл послал нечитаемый взгляд перед тем, как подойти к съежившемуся слизеринцу и потянуть его за воротник. Эйвери послал ей злобный взгляд, Гермиона легко ответила ему тем же. - Ты пожалеешь об этом, Лестрейндж, - он закипел, прежде чем Риддл подтолкнул мальчика к двери. - Тогда ты можешь показать нам свои способности в субботу, Эйвери, до тех пор ты будешь воздерживаться от того, чтобы устроить сцену за пределами этого класса, мы не хотим, чтобы люди как Дамблдор заметили что-нибудь, - Риддл смотрел на другого мальчика суровым взглядом пока он не согласился, стиснув челюсть на его приказ и явно выглядя униженным действиями Гермионы. Поделом ему. После того, как Эйвери вылетел из кабинета с его друзьями, другие тоже начали уходить, пока там не остались только Риддл, Эван и она. Прищурив свои пронзительные глаза на Гермиону, лидер их маленькой группы сделал несколько шагов вперед, пока он не стоял прямо перед ней. - Интересный выбор заклинаний, Эйвери не будет с тобой легко, - Гермиона нахмурилась. - Я уверена в своих способностях, Риддл, но спасибо за беспокойство, -мгновение они смотрели друг на друга, прежде чем другой слизеринец ответил. - Знаешь, а я нет, вот список книг, которые мне нужны до субботы, поэтому тебе лучше поторопиться, - он передал ей маленький конверт, поворачиваясь на каблуках без единого слова, оставляя Гермиону и Эвана одних. - Спасибо за помощь, Гермиона... конечно, не за что, Риддл, - пробормотала Гермиона, просовывая список в карман мантии. Эван рассмеялся над ее маленькой тирадой, когда он обратно убрал палочку в рукав перед тем, как снова посмотреть на Гермиону. Наклоняя голову на его удивительно серьезное выражение лица, она терпеливо ждала, когда мальчик обратиться к ней с тем, что его беспокоит. - Ты могла бы мне, в конце концов, дать шанс, чтобы проклясть его до того, как ты взяла дело в свои руки, - искрящиеся глаза выдавали его серьезное выражение и Гермиона рассмеялась над дующимся мальчиком. - Мне не нужен рыцарь в сияющих доспехах, чтобы защитить мою честь, но спасибо за заботу, Эван, - прежде чем Гермиона смогла ускользнуть из его раздражающе быстрых рук, мальчик рядом с ней взъерошил ее волосы, и Гермиона раздраженно фыркнула на ухмыляющегося мальчика. - Я знаю, поэтому хорошо, что я - волшебник, а не рыцарь, верно? - дразнил он, и Гермиона шлепнула по его руке. - Ох, заткнись, Эван, - он запрокинул голову назад и засмеялся, когда Гермиона пыталась взять над контроль над бьющемся сердцем, чувствуя, как ее щеки горят от слов мальчика. </i>Что я делаю? Он - будущий Пожиратель смерти. Соберись, Гермиона...</i>***
Когда она вернулась в собственную комнату и надела ночную сорочку, она бросилась на кровать с бесшумным стоном так, чтобы не разбудить других соседок и закрыла руками слегка раскрасневшееся лицо. - Еще даже нет тринадцати через две недели, а эти глупые гормоны уже разрушают мою жизнь, - с раздраженным вздохом она забралась под тяжелое одеяло и зарылась лицом в подушки. Пубертатный период - отстой. Подумала она, когда медленно заснула. Сияющие зеленые глаза Эвана преследовали ее даже во снах.