***
Ноябрь 1941 Первый раз, когда Гермиона обнаружила Игнатиуса Пруэтта, провожающего какую-то случайную девушку в пустой кабинет, она списала это на паранойю. Она ничего не сказала Минни и продолжала свой день, словно ничего и не произошло. Теперь же вид, который открылся ей сейчас, не был тем, от которого отмахнуться было не так просто, как от первого инцидента. Мысленно проклиная придурка, Гермиона последовала за ним по лестнице на второй этаж, тщательно прислушиваясь к своим шагам. Прищурившись, она наблюдала, как он оборачивается, быстро втиснувшись в одну из темных ниш вдоль освещенного свечами коридора. Чувствуя себя непринужденно, парень развернулся к туалетной комнате для девочек, постучав один раз, поспешно засунув руки во взъерошенные волосы. Пытаясь успокоиться, Гермиона крепче сжала палочку, когда дверь открылась, обнаружив юную девушку с Когтеврана, которую Гермиона видела, быть может, раза два в Большом зале. Казалось, она была одного и того же возраста с Пруэттом, и у нее было такое непримечательное лицо, что Гермиона даже перестала понимать, почему парень мог действовать за спиной Минни с кем-то, кто столь же привлекателен, как кружка и холодного чая. Ублюдок. - Где ты был, любимый? Я ждала, казалось, целую вечность. – Девушка надулась. Гермионе пришлось подавить рвотный позыв, когда они обнялись, сталкиваясь своими предательскими губами. Захихикав, девушка потащила его через дверь. Кто перепихивается в общественном туалете, когда мы находимся в настоящем замке? Пожевав свои засохшие губы, Гермиона размышляла, как разобраться с этой неразберихой. Минерва будет разбита, когда узнает, и Гермиона знала, ведь она подумает, что это ее вина. Она была влюблена в мальчика со второго курса, а он однажды ей отказал. Во второй раз будет больнее. Я оторву ему яйца, если он еще раз посмеет хотя бы взглянуть на Минни. Чувствуя, что у нее заканчивается терпение с теми двумя студентами, Гермиона решила. Взмахнув волшебной палочкой в сторону двери, она сразу же открылась. Она с глубоким удовлетворением слушала, как раковины и унитазы начали опрокидываться, затопляя весь туалет за считанные секунды. Это заняло лишь несколько секунд, прежде чем эти двое, спотыкаясь, вышли в коридор, их измятая одежда промокла насквозь. - Что, во имя Мерлина? – когтевранка взвизгнула, когда она сражалась с маленькими пуговицами на ее теперь уже просвечивающей блузке. - Олив, пожалуйста, успокойся. Давай найдем другое место и просушимся, пока нас никто не обнаружил, - взмолился он. Девушке – Олив, казалось, что с нее на сегодня хватит. - Не прикасайся ко мне, Игнатиус. Этого того не стоит. Держу пари, это сделал кто-то из твоих других поклонниц! – выплюнула она, прежде чем развернуться и оставить молчаливого гриффиндорца позади. Через несколько секунд он, казалось, взял себя в руки и поспешно надел джемпер обратно. - Кто бы это не сделал, выходи сейчас же! – взревел он. Гермиона сочла это знаком, чтобы показать себя. Нацепив самую злобную усмешку, которая заставила бы Люциуса Малфоя гордиться, она вышла из укрытия. Увидев ее, Пруэтт побледнел, возвысив руки в умоляющем жесте. – Гермиона, пожалуйста, позволь мне объясниться. - Заткнись! – прошипела она, не желая слушать его жалкие оправдания. - Пожалуйста, не говори Минерве. Это же ради ее блага. Она любит меня, - он попыталась мыслить здраво, что, в свою очередь, заставило Гермиону нацелить палочку на него. - Да как ты посмел? - Гнев поднимался в ее груди, когда она слушала жалкую болтовню мальчика, у нее чесались руки заколдовать его. В конечном счете, Пруэтт понял, что Гермиона не позволит ему сорваться с крючка и быстро сменил тактику. - Она тебе не поверит; Минерва рассказала мне о твоих проблемах с дележкой вещей. Кстати, как поживает твой маленький кузен? Гермиона почувствовала, как из-за его слов сердце ушло, потрясенная, что подруга рассказала эти секреты мальчишке. - Это слова ее возлюбленного молодого человека против твоих слов, - съязвил он. – Ревность лучшей подруги, которая хочет оставить ее себе. – Его некогда теплая улыбка превратилась в мерзкий оскал. Глубоко воздохнув, Гермиона попыталась собраться с мыслями. Холодная вода из туалета начала заполнять коридор, проникая в ее начищенные туфли и пропитывая колготки. - Ты пойдешь к Минерве утром и расстанешься с ней, - начала она. – Скажешь ей, что ты любишь ее, а это не ее вина. Мальчику хватило смелости посмеяться ей в лицо, и она похолодела от гнева, ее палочка до сих пор утыкалась ему в грудь. - И что тебя заставило думать, что ты можешь говорить мне, что мне делать? - Не испытывай меня, Пруэтт. Ничем хорошим для тебя это не закончится. Мальчик нахмурился на ее угрозу, не осознавая, насколько он был в меньшинстве. - Давай заключим сделку: ты не лезешь в мое дело, а я не стану убеждать Минерву, что ты – плохой друг. Гермионе потребовалась вся сила воли, чтобы не проклясть мальчишку. Будь рациональной. Том оторвет мне голову, если меня поймают на том, что я колдую над сокурсником. - Я не стану повторяться; делай, как я скажу, или встреться лицом с последствиями. Мальчик поджал губы на ее слова, явно не впечатленный ее ответом. - Прими это, Лестрейндж, я выиграл. Если хочешь сохранить свою подругу, то позволь мне сейчас уйти. – Он начал двигаться в ее сторону, с каждым его шагом вода покрывалась рябью. Гермиона почувствовала, как ее контроль исчезает при виде его победной ухмылки, и, прежде чем она смогла бы себя остановить, ее губы уже начали двигаться. - Инкарцеро. Тяжелые пути появились вокруг рук и ног шокированного гриффиндорца, а он внезапно оказался на коленях. Гермиона хмуро посмотрела на кипящего от ярости мальчика, несколько не в восторге от отсутствия у него рефлексов. - Минни говорила, что ты играешь в Квиддитч. Я ожидала, что ты хотя бы попытаешься уклониться от моего заклинания, - она издевалась над ним, довольная собой при виде недоверчивого лица мальчика. Лениво вращая палочкой в той же манере, когда видела, как Родольфус делал бесчисленное множество раз, она дала ему минуту, дабы прийти в себя. - Когда Диппет узнает об этом, скоро ты пожалеешь о своей маленькой вспышке гнева, - прошипел он сквозь плотно стиснутые зубы, путы врезались в его руки глубже с каждым движением, что он делал. Гермиона подошла к мальчику и ударила его ногой прямо в грудь. Он упал прямиком в холодную воду с удивленным вскриком, перед тем, как она наклонилась к его лицу, ее палочка больно врезалась в яремную вену. - Не думаю, что ты осознаешь, в какой ситуации ты находишься, Пруэтт, - сказала она обманчиво спокойным тоном. – Твоя семья может иметь некоторое влияние, но одно мое слово, и твой отец потеряет завтра же работу. – Гермиона почувствовала отвращение к своему поведению. Три года, проведенных в компании Лестрейнджей, ясно оставили свой след. - Ты не заслужила быть членом нашего факультета. – Вскипел Пруэтт, вынуждая Гермиону глубже надавить палочкой в нежную плоть под его подбородком. - Пообещай мне поговорить с Минни завтра, и мы можем забыть то, что произошло. – Ее дрожащий голос не соответствовал ее спокойному выражению лица. Просто согласись уже, черт побери. - Знала ли ты, что она еще невинна? Я сделаю так, что она больше не будет таковой завтр… Гермиона мгновенно отдернула руку, ее волосы опасно сверкнули. - Круц… - Экспеллиармус! Прежде чем она бы могла закончить, ее палочку выдернули из руки, и Гермиону оттащили от ее дрожащего сокурсника. - Ты… Ты пыталась проклясть меня с… Веревки вокруг его тела исчезли, позволяя мальчику вновь нормально дышать. Гермиона пыталась высвободиться из болезненной хватки, в которой обнаружила себя, но все тщетно. Она вытянула шею, чтобы рассмотреть, в чьих руках она находилась, и обнаружила знакомые бледные волосы наследника Малфоев. - Отпусти меня сейчас же, Абраксас, - зашипел она, но мальчик не сдвинулся с места. Внезапно она осознала о большем количестве людей в коридоре, сначала замечая Эйвери и Долохова, затем застыла под яростным взглядом Риддла. Мне конец. - Поговорим об этом после того, как мистера Пруэтта доставят в больничное крыло, - спокойно сказал он, и тогда Гермиона вспомнила, что сегодня вечером была встреча в клубе. Теперь она действительно сделала это. Безмолвно наблюдая, как слизеринец незаметно подал Абраксасу знак помочь ему поднять промокшего мальчика, она попыталась успокоиться. Гермиона почувствовала, что хватка Абраксаса на ней ослабла, перед тем как он поспешно заторопился вслед за Риддлом, посылая ей взволнованный взгляд, прежде чем повернуть за угол. - Ты настолько облажалась, Лестрейндж. – Пропел Эйвери позади нее. Она развернулась, чтобы высказаться мальчику, когда она внезапно обнаружила Долохова, стоящего за ее спиной, ее палочку в его руках. - Приведи все в порядок и возвращайся в свою гостиную, прежде чем Том вернется сюда; я попытаюсь успокоить его, насколько это возможно. – Его голос на удивление мягок, а его голубые глаза впились в ее собственные с тревожной интенсивностью. Она тихо склонила голову и забрала палочку из его вытянутой руки. Разворачиваясь, она убедилась, что не оставила и следа о том, что произошло несколькими минутами ранее, пытаясь отогнать двух парней, наблюдающих за каждым ее движением. В напряженной тишине можно было услышать, как пролетит муха. Все знали, что ее ожидает, и внезапно она пожелала, чтобы Эван был рядом с ней. Она могла рассчитывать на его помощь ей. Она не была так уверена насчет остальных, особенно насчет Долохова или Эйвери, если уж на то пошло. - Убедись, что будешь избегать Тома несколько дней, рано или поздно он остынет, и тогда ты сможешь объясняться, - высказался позади нее Долохов, а Гермиона подпрыгнула из-за того, что внезапно прервали ее мысли. - Спасибо, знаю, что то, что я сделала, было глупым, но он издевался над моей подругой. Эйвери издал недовольный звук на ее заявление. - Гриффиндорцы. Твоя подруга больше не ребенок. - Заткнись, Эйвери. Я не в настроении для очередной перепалки в данный момент. – Прежде чем они смогли ответить, она развернулась на каблуках и зашагала в свою гостиную. Ее руки дрожали, когда она открыла дверь в спальню. Ее взгляд опустился на кровать Минервы. Другая девушка уже крепко спала. Мне так жаль, Минни…***
Декабрь 1941 Ей удалось избежать Тома до следующего собрания клуба, довольно впечатляющий трюк, Гермионе нравилось думать. Молчаливо сев между Эваном и Абраксасом, она терпела лекции от другого мальчика, благодарная за то, что он, по крайней мере, еще не заколдовал ее. - Пыталась использовать непростительную на другом студенте, рискуя, что кто-нибудь мог наткнуться на тебя, о чем ты думала? – спросил он ее, уголки его губ опустились вниз, когда он смерил ее яростным взглядом. Гермиона заерзала на своем стуле, - Прости, Том, это больше не повторится. - Я чувствовал твою магию. Если бы я не вмешался, ты превратила бы этого мальчишку в безмозглого, болтливого дурака. Ты что, с ума сошла, Гермиона? Не заданный вопрос висел над ее головой, как Дамоклов меч. Она чувствовала это уже некоторое время. Ни один здравомыслящий человек не смог бы пережить то, через что ей пришлось пройти, не потеряв при этом какую-то часть себя. Рабастан справлялся, закопав свою прежнюю жизнь под толстым слоем лжи и обмана, практически идеально отыгрывая роль харизматичного волшебника из-за границы. Родольфус взялся за практически невозможную задачу по изменению будущего, топя свои переживания в виски и выпуская свой гнев на Гермиону и домовых эльфов. А она сама? Она постоянно разрывалась между чувством вины за то, что оставила прошлую жизнь позади и пыталась пристроиться к волшебникам и волшебницам вокруг нее. Она подружилась с людьми, выросшими в том самом мире, ради которого так сильно боролась, дабы изменить, и помогала человеку, который однажды сравнял его с землей. Это был так омерзительно. - Он это заслужил. Другие члены клубы смотрели на них с безразличными выражениями лица, стараясь не издать и звука. Никто не хотел встретиться с яростью Тома Риддла после того, что случилось с Эйвери. Слух быстро разнесся по округе, и большинство из них, похоже, поняли, что лидер их группы - не тот, с кем можно связываться. - Тебе не впервой использовать это заклятие. Зачем ты его изучила? Она заметила, что он не спросил, где она его выучила Непростительные, вероятно, полагая, что ее отец обучил этому. Несколько сбитая с толку его прямым вопросом перед всей группой, она попыталась собраться с мыслями. - Должно быть, ты не заметил, но Гриндевальд – активная угроза на материке, а его последователи почти заправляют Министерством Франции на данный момент. - Перебирая свои воспоминания о политической ситуации во Франции во времена расцвета Гриндельвальда, Гермиона продолжила. - Жизнь под властью человека, главной политической целью которого является узурпация власти, - не самый мирный опыт, так что прости меня, если я иногда слишком остро реагирую. Принимая во внимание сочувствующие взгляды, которые она получила от некоторых обитателей помещения, Гермиона выяснила, что ее оправдание было правдоподобным. Риддл посмотрел на нее расчетливым взглядом, явно раздумывая о том, как использовать ее прошлый опыт в своих интересах. - Так твоя семья была задействована в ополчении? Гермиона затаила дыхание от его обвинения. - Это был бы гениальный ход; у него было бы представление о нашем правительстве, учитывая места вашей семьи в Визенгамоте и даже некоторые глаза и уши в самой престижной школе страны. Беседа приняла опасный поворот, и Гермиона была осведомлена о глубинной угрозе в его словах. С поддержкой его богатых друзей не было бы тяжело не вызвать подозрение из-за их внезапного появления несколько лет тому назад. Гермиона не думала, что братья Лестрейндж достаточно хорошо замели свои следы, чтобы убедить авроров. Вне зависимости от их несуществующей связи с темным волшебником, Риддл назвал одну вещь, что может серьезно угрожать их существованию в этом временном периоде. Вероятно, ее внезапный страх был заметен, так как внезапно Эван схватил ее за плечи и развернул ее, чтобы взглянуть на него, его взгляд затуманен злостью. - Гермиона, пожалуйста, скажи, что это неправда. Изо всех сил пытаясь найти ответ на его отчаянный вопрос, Гермиона отодвинулась от него и повернулась к Риддлу, - Мы не шпионы, как и не часть сопротивления. Мы переселились по личным причинам, вот так. - Если нечего скрывать, тогда почему ты так дрожишь сейчас? – будничным тоном спросил Риддл, его темные глаза провоцировали ее на скандал. Почему он всегда выигрывает, в конце концов, не важно, что я делаю или говорю? Подумала она со злостью, не уверенная, как закончить спор, чтобы не вырыть себе еще больше могилу. - Я потеряла много друзей в бессмысленной войне. Я видел, как рушилось наше правительство после того, как его люди превратили страну в коррумпированное государство, куда стремятся только самые богатые. – Воспоминания будущего Министерства пронеслись перед глазами, - И ты спрашиваешь, почему мы воспользовались возможность уехать, когда она сама собой появилась? Вложив в свой голос всю ненависть и отчаяние, которые она испытывала по отношению к Волдеморту, она наблюдала за тем, как жалость и чувство стыда омыло лица остальных слизеринцев. Кроме, разумеется, Риддла, который продолжил наблюдать за ней из-под своих темных ресниц. При воспоминании об ее павших однокурсниках, она почувствовала, как ее грудь сжалась. Но все равно она лучше сбросится с астрономической башни, нежели заплачет перед Эйвери. - Поэтому ты винишь свое грустное детство из-за того вопиющего поступка на прошлой неделе? – наконец-то спросил Риддл. - Я… - чувствуя себя опустошенно внутри, Гермиона заерзала на стуле. - Не беспокойся. Сегодня я не причиню тебе боль. Я нашел более действенный способ, чтобы убедиться, что ты будешь вести себя хорошо в будущем. Свободны. Прежде чем кто-то мог что-либо сказать, Риддл стремительно покинул помещение, оставляя позади сбитую с толку Гермиону. Когда стало ясно, что он не вернется, другие поспешно встали и покинули тускло освещенную комнату, стремясь покинуть напряженную атмосферу, которая сложилась во время их встречи…***
- Мне так жаль. Почему ты мне не рассказала? – спросил Эван, осторожно ведя девушку в ее гостиную. Абраксас извинился и ушел после того, как обменялся многозначительными взглядами с мальчишкой Розье. Он взял на себя заботу об их младшем подруге. - Потому что я хочу оставить эту часть моей жизни в прошлом. Хогвартс – мой шанс забыть все это, поэтому, пожалуйста, давай не будем говорить об этом, - взмолилась она, надеясь, что он оставит эту тему в покое. Она ненавидела врать своим друзьям, но другого выбора не было. К счастью, мальчик кивнул, и ее плечи с облегчением опустились. Эван взглянул на нее с очаровательной ухмылкой, которая тотчас растопила леденящую душу тревогу, что она ощущала в груди. - Лишь запомни, что я здесь для тебя, одно только слово, и я дам тебе кольцо, которое ты сможешь сунуть в лицо любому из своих обидчиков, - подшутил он, заставляя юную волшебницу закатить глаза на несносного мальчишку. - Зачем заморачиваться с кольцом, если моя палочка работает просто отлично? – Гермиона повернулась, чтоб взглянуть на высокого слизеринца, чувствуя, как загораются ее щеки под его задумчивым взглядом. После того, как ему исполнилось шестнадцать две недели тому назад, он внезапно приблизился к тому возрасту, который был у Гермионы в прошлой жизни, с тревожной быстротой. Мысленно покачав головой, Гермиона закопала зарождающиеся чувства к наследнику Розье в самый дальний уголок своего разума. У нее не было времени на глупые, школьные романы или помолвки. Почему волшебники в эту эпоху так стремятся остепениться? Это ненормально. Припоминая внушительное число своих чистокровных однокурсников, которые уже были помолвлены, она содрогнулась. Ну уж нет. - Я настолько непривлекателен для тебя, дорогая? – внезапно лицо Эвана оказалось в нескольких дюймах от ее собственного. Гермиона застыла от их внезапной близости. Она могла сосчитать золотистые крапинки, смешанные с потрясающей зеленью его глаз. Когда Эван взял ее руки в свои, нежно проведя большим пальцем по ее коже, мир вокруг них резко остановился, и Гермиона почувствовала тепло, исходящее от его мягкой кожи. Он наклонил свое лицо к ее, и, на мгновение, его губы, наконец, соприкоснулись с губами Гермионы, восстановив контроль над своими предательскими конечностями, поспешно оттолкнув мальчика от себя. - Не надо. В его глазах промелькнула боль, а Гермиона почувствовала, как у нее сжалось сердце, она не знала, что думать или что сказать ему, поэтому, перед тем, как он смог бы остановить ее, Гермиона промчалась мимо своего друга к портрету Полной дамы. Женщина подождала, пока Гермиона не окажется в нескольких шагах, прежде чем распахнуть дверь и впустить обезумевшую девушку внутрь. - Гермиона, пожалуйста, постой! Она проигнорировала расстроенный возглас Эвана и побежала вверх по ступеням в спальню, ее ладони плотно прижаты к ее покалывающим губам…***
- Как ты могла так поступить? Я думала, что ты моя подруга? – осуждающий тон Минервы вырвал Гермиону из беспокойного сна. Озадаченная, она заставила себя подняться, потирая глаза, чтобы избавиться от остатка сна в них. Когда ей удалось повернуться к ее кипящей от негодования сокурснице, то воспоминание о предыдущем столкновении с Эваном захлынули ее разум. Гермиона прижала ладони к щекам при воспоминании о его теплых губах на ее собственных. Мерлин, что я наделала? - Он сказал, что ты надоедала ему неделями, рассказывая всякую ложь обо мне. – Слезы полились по покрытым пятнами щекам Минервы. Разум Гермионы все еще старался осмыслить слова ее подруги, поэтому вместо того, чтобы успокоить другую девушку, она застыла на своей кровати. - О чем ты говоришь? – хрипло спросила она, ее голос до сих пор грубый из-за столь внезапного пробуждения. - Хватит притворяться, и просто скажи мне! – положив руки на бедра, Минерва смерила ее таким взглядом, который мог бы заморозить ад. - Сказать тебе что, ради Мерлина? – выкрикнула в ответ Гермиона, сытая по горло отталкивающим поведением ее подруги. - Игнатиус расстался со мной, потому что ты сказала ему, что нашлешь на него своих слизеринских дружков, если он не расстанется. – Что? - Я бы никогда так не поступила! Ты же не можешь верить этому придурку. – Гермиона мысленно стукнула себе за промах в конце. Лицо Минервы исказилось в ярости. – Это придурок – первый мальчик, который мне понравился. Ты все испортила. Я ненавижу тебя! Гермиона могла только безмолвно наблюдать, как ее расстроенная однокурсница вылетела из спальни, ее развевающаяся мантия коснулась ее лодыжек, когда она обернулась. Закрывая дверь с большей силой, чем было необходимо, другая девушка оставила Гермиону наедине с собой. - Какого черта только что произошло? – прошептала она, прежде чем откинуть одеяло и направиться в ванную. Зачем ему говорить всю эту ложь? Она думала, что после их стычки, он прислушается к ее предупреждениям, но, очевидно, она ошибалась. При мысли о заплаканном лице Минервы ее сердце сжалось. Пытаясь уложить свои кудри в полупрезентабельную прическу, юная ведьма размышляла, как справиться с этой проблемой. Скоро наступят каникулы, оставляя ей немного времени на исправление ошибок, и она не думала, что если проклясть парня снова, поможет ситуации. После завершения ежедневной рутины, Гермиона пошла на последнее занятие в этом семестре во все еще глубокой задумчивости. Если этот мальчишка посмеет показать свое лицо, я заколдую ему язык…***
- Славный день, не так ли? Ты выглядишь несколько отстраненно, что-то случилось? - бодрый голос Риддла вырвал ее из размышлений. Девушка нахмурилась на его подозрительно хорошее настроение. Он шел рядом с ней, пока они направлялись к Большому залу, весь его наряд был безупречен, как всегда. Гермиона немедленно узнала его пошитую на заказ мантию, которую подарила ему на прошлое Рождество. Она сидела идеально. - Это был ты, не так ли? Они оба знали, о чем она говорит, а его самодовольная улыбка являлась достаточным ответом для юной волшебницы-гриффиндорки. Ее сердце учащенно забилось, когда стало ясно, что это и есть ее наказание за нарушение его правил, и она не смогла удержаться, когда бросила на него злобный взгляд в ответ. - Проследи, чтобы с этого момента ты вела себя прилично. Она задавалась вопросом, как ему удалось убедить Пруэтта рассказать Минерве все те ужасные вещи, но прежде чем она смогла спросить его, они явились в Большой зал и направились по разным дорогам в сторону своих столов. Карлус уже сидел с Минервой, тихо покачивая головой, когда она направилась в их сторону. Она почувствовала, как ее сердце сжалось, но решила, что не хочет вызвать еще одну сцену перед их однокурсниками. Менее больно не стало от осознания того, что Карлус встал на сторону Минервы, хотя у нее даже не была шанса объясниться. Счастливого Рождества, Гермиона…***
На следующий день после их ссоры Минерва и большинство других учеников уехали, чтобы провести Рождество или Сочельник, в случае других ее друзей, дома, оставив только Гермиону и горстку других учеников. Она решила не возвращаться в Лестрейндж мэнор. При мысли о том, что придется играть в семью с Лорин и малышом – Эдвином, напомнила она себе, вызывала тошноту. Поэтому она написала маленькую записку, сообщая всем, что она должна завершить крайне важное задание по зельям и провести большую часть времени, читая в библиотеке. В последний день года Гермионе удалось собраться и найти Риддла, кто тоже остался в Хогвартсе, чтобы поздравить с днем рождения. Она нашла его во дворе замка, сидя на одной из скамей, снег вокруг него, казалось, был нетронутым. - Впечатляющее заклинание, не думаю, что узнаю его. Где ты нашел его? – спросила она, садясь рядом с ним, осторожно, дабы не быть слишком близкой к слизеринцу. Он повернул голову на ее внезапный вопрос, по всей видимости, застигнутый вопрос ее обычным поведением к нему. Она до сих пор была в ярости, что он стравил ее лучшую подругу против нее, но это не означало, что она не может вести себя хорошо. - Одна из ранних работ Блишвика, книга невероятно сухая, но заклинания в ней весьма полезны, - протянул он. Гермиона сделала мысленную пометку посмотреть ее позже. Риддл снова обратил свое внимание на пугающе знакомую записную книжку в кожаном переплете, лежащую у него на коленях, заставив Гермиону, в свою очередь, судорожно вздохнуть. Замечая ее необычное поведение, Риддл приподнял одну из его темных бровей. - Я только что вспомнила, что оставила твой подарок у себя в комнате. – Неловко потирая шею, Гермиона извиняющее улыбнулась мальчику. - Взятки тебе не помогут. – Когда он проговорил эти слова, последние лучи закатного солнца исчезли за длинными стенами замка, в скорые сроки омрачая двор. Когда она открыла рот, чтобы предложить продолжить беседу внутри, сотни сияющих огоньков появились на большом дереве в центре двора. Пораженная, Гермиона встала, чтобы взглянуть на волшебное зрелище. В будущем дерево будет заменено на купальню для птиц, так что она впервые видела, как это происходит. - Красиво, - восхитилась она. - Сказано, что Кандида Когтевран посадила его после смерти своей дочери. Она зачаровала его, чтобы оно подсвечивалось во время новолуния, чтобы направлять ее сквозь темноту. Гермиона удивилась, почему она никогда об этом не слышала, но, с другой стороны, у нее было не так уж много людей, с которыми можно было бы поговорить о романтических местах для свиданий. - Об этом нигде не упоминается в «История Хогвартса», - сказала она, удивленная, что Риддл покачал головой. - Не знаю, какое издание ты читала, но это указано в моем. Гермиона задумчиво промычала, размышляя о том, что с ним будет в будущем. После созерцания дерева еще несколько секунд, она присела на скамью с тяжелым вздохом. - Тогда я пропустила эту часть. Все равно прошло много времени с тех пор, как я прочла ее. Они двое погрузились в безмятежную тишину. Гермиона внезапно вспомнила об ее времени в приюте. Они просидели вместе несколько часов, вполне наслаждаясь своей книгой. Казалось сюрреалистично. Где он вовсе научился читать? Большинство детей даже не могло правильно написать свои имена. - Я удивлена, что они позволили тебе остаться в Хогвартсе. Риддл послал ей раздраженный взгляд, но, к ее удивлению, все равно ответил на ее посредственный вопрос. - В связи обострением маггловской войны они сделали исключение для студентов, кто проживает в немагических частях Лондона. Глаза Гермионы расширились на его заявлении, и она не могла поверить, что забыла об этом. Как я могла забыть Вторую мировую войну, ради Мерлина? Магический мир действительно отрезан от остальной части мира. - Как удивительно тактично со стороны директора. - Дамблдор был против этого, но, в конце концов, Диппет убедил его. - В его голосе прозвучала горечь. Гермиону внезапно омыло чувство вины. Она не разговаривала много со старым профессором, видя его только на занятиях или обеде. Сначала вести себя так отстраненно с мужчиной было странно. Спустя некоторое время, Гермиона осознала, что этот Дамблдор не был тем, кто помогал им несчетное количество раз в их задаче в борьбе с Волдемортом. Он был гораздо моложе, его волосы все еще рыжие и его одежда значительно менее неприятна для глаз. Не было причины для нее, по которой она бы обратилась к нему вне занятий, поэтому она перестала беспокоиться из-за проблемы. - Полагаю, что Хогвартс – гораздо лучшая альтернатива приюту Вула. – Упоминание их общих воспоминаний об этом ужасном месте всегда было рискованным делом. Риддл ненавидел свое происхождение, но в Гермионе он смог найти того, кто мог понять, откуда действительно взросла его ненависть к магглам. Его предвзятость была чем-то, чем она бесстыдно пользовалась в прошлом и, вероятно, воспользуется в будущем, чтобы сделать мальчика более восприимчивым к ее мнению. - Конечно, да. – Риддл вел себя иначе, когда они были одни, менее напряженно – или, возможно, по некоторым дням он был необычайно энергичным. Она и забыла, что он может быть довольно терпимым, когда он не проклинал и не угрожал людям. Он был настолько несносным идиотом прошедшие месяцы, что ощущалось, откровенно, странным спокойно беседовать с мальчиком. - Просто пришла сюда, чтобы поздравить тебя с днем рождения. Повторюсь, мы всегда рады приветствовать тебя в поместье Лестрейндж,- мягко сказала Гермиона, наблюдая, как мальчик посмотрел на нее нечитаемым взглядом. - Спасибо. – Его обычно бледная кожа сияла в теплом свете дерева. Когда его серые глаза нашли ее, Гермиона осознала, что мальчик из ее воспоминаний сменился юношей. Юноша, что вскоре совершит свое первое убийство. Ее сердце пропустило удар. Это была ужасающая мысль. В пятнадцать Том Риддл больше не являлся проблемным мальчиком. Он вырос, до сих пор неспособный испытывать сострадание к кому-либо и одержимый идей сделать волшебный мир своим. На этот раз более традиционным способом, но все же. Она не сомневалась, что он устранит любую угрозу на его миссии к абсолютной силе. - Гермиона? Было неприятно слышать ее имя на его губах. Его голос больше не походил на голос мальчишки, а взрослого юноши. Как и у Эвана, последние месяцы он начал меняться, становясь плавным и более глубоким всякий раз, когда она разговаривала с ними после нескольких дней, что они не виделись. - Да, Том? – ответила она, удовлетворена, увидев, как на долю секунды скривились его губы, когда она произнесла его имя. - Я ценю тебя, но с этого момента не бросай мне вызов перед остальными. Гермиона перестала слушать после нескольких слов, чувствуя, как учащается ее сердцебиение на его комплимент. - В мои намерения никогда не входило делать это. - С этого момента больше никаких инцидентов. Я предоставлю тебе больше свободы действий, как только мы укрепимся в Министерстве. Гермиона могла видеть безумие, таящееся за его радостной улыбкой, и она знала, что последующие два года определят, каким волшебником он станет однажды. На мгновение она подумала о том, чтобы убить мальчишку, но его магическое мастерство уже намного превосходило ее, и вероятность того, что она потерпит неудачу, росла с каждым годом. В таком случае, вероятнее всего, он сорвется окончательно, возвращаясь обратно к своему змееподобному состоянию, что было риском, который Гермиона больше не могла допустить. Она зашла слишком далеко, чтобы сейчас потерпеть неудачу. Поэтому она решила проглотить гордость и согласиться на его предложение. Ей было бы легче бросить вызов Риддлу, если бы он не был таким порочно умным. Несмотря на ее старательные попытки, Гермиону все еще влекло к людям с великими умами, и, несмотря на все его недостатки, Риддл все равно являлся одним из самых ярких волшебников, которых она встречала. Его понимание магической теории было захватывающим для такого академического ума, как у нее. Какими бы извращенными ни были его слова, они все равно внушали ей уважение к его достижениям. - Я буду вести себя подобающе. – Пообещала она, заработав ослепительную улыбку от мальчика. - Знал, что могу положиться на тебя, Гермиона. Ты – хороший друг. Его сладкие речи обволакивали ее тело подобно теплому, летнему бризу, и Гермиона почувствовала, как ее внутренняя решимость слабеет. Было настолько тихо, что она могла слышать каждый его вздох, и, внезапно, она осознала, насколько близко он находился. Было бы безмерно просто подчиниться и отречься от ее друзей в будущем в данный момент. Ей будет около шестидесяти лет, когда Гарри и Рон отправятся в Хогвартс. Скорее всего, они даже не будут ее знать. Повлияет ли вообще что-либо из того, что она сделала, на будущее, из которого она пришла, или это всего лишь одна из миллионов и миллиардов параллельных временных линий, такая же реальная, как и ее предыдущая? Путешествие во времени было трудным вопросом. Она не питала иллюзий, что все, что с ней произошло, было весьма неправдоподобно. Магия была изначально нелогична, подчиняясь своим собственным законам и физике, которые она даже не могла начать понимать. То, что пришло к Тому Риддлу так же естественно, как дыхание, потребовало от нее многих лет упорного труда и решимости. Наблюдая, как он колдует без палочки, словно это самая естественная вещь в мире, ей стало плохо от зависти. С другой стороны, его потенциал к величию был великим соблазном для людей, как она сама. Она боролась в присутствии таких людей, как Риддл, постоянный вызов подталкивал ее к тому, чтобы выйти за пределы своих возможностей и достичь гораздо большего, чем она когда-либо могла себе представить. - Нам следует вернуться внутрь; мое заклинание не предназначалось для столь низкой температуры. Услышав его слова, Гермиона вернулась в реальность и только сейчас она заметила, что он распространил свое заклинание и на нее саму. Когда он прервал его, она вдруг почувствовала, как леденящий холод пробежал по ее тонко обутым ногам, и вздрогнула. - Ты прав. Если желаешь сопроводить меня до моей гостиной, то могу отдать тебе твой подарок. Глаза Риддла встретились с ее глазами, когда он молча кивнул, и внезапно почувствовав себя неловко из-за всей этой ситуации, она поспешно развернулась и пошла к Гриффиндорской башне. Он настроил мою лучшую подругу против меня. Он – не хороший человек. После того, как она отдала ему маленькую коробку, что Родольфус прислал ей совой, мальчик извинился и ушел, а Гермиона обнаружила себя одной в пустынной гостиной. Сидя в одном из удобных кожаных кресел перед потрескивающим камином, она погрузилась в размышление. Поскольку Карлус и Минерва относились к ней как к пустому месту, Гермиона с болью осознала, насколько на самом деле мал ее круг общения. Конечно, был еще Эван, но она не знала, как вести с себя со взрослым парнем после их поцелуя. Поэтому остался лишь Абраксас, и хотя сам по себе он был неплохой компанией, он все равно не был Минервой. Рассеянно поглаживая темно-бордовый джемпер, который миссис Макгонагалл связала в качестве рождественского подарка, Гермиона почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Внезапно она почувствовала себя чрезвычайно одинокой, а ее сердце тосковало по материнским объятиям этой доброй женщины. И что мне теперь делать?...