***
- Гермиона, пока не забыл, это для тебя, - сказал Эван с застенчивой ухмылкой, сунув небольшую коробку ей в лицо. Гермиона приподняла бровь. – Если это кольцо, то я тебя ударю, Розье, - пригрозила она. Ее друг выпустил шумный смешок. – Не беспокойся. Я не настолько отчаялся. Решив поверить ему на сей раз, Гермиона открыла деревянную упаковку и заглянула внутрь. Чувствуя, как у нее перехватывает дыхание от этого зрелища, прищурившись, она взглянула на Эвана. - Это для твоей палочки! Лишь небольшой аксессуар, который нашел в Хогсмиде на прошлой неделе. Гермиона достала серебряный предмет с бархатной подушки, на которой он был размещен. Он был красивым. Она не могла этого отрицать. Она видела похожие украшения на палочках других волшебниц в прошлом, но у нее самой никогда не было подобного. Держа изящно вырезанную спираль рядом со своей палочкой, она с восхищением наблюдала, как оно оживилось и обвилось внизу палочки. Заинтригованная, она поближе рассмотрела подарок Эвана, когда поняла, что она не одна. - Оно красивое. Спасибо тебе, Эван. Снова переключая внимание на сияющего мальчика, она одарила его благодарной улыбкой, которую он вернул десятикратно, казалось, его ямочки на щеках издевались над Гермионой. Мне нужно преодолеть эту влюбленность. Я больше не могу так жить. - Небольшой поцелуй был бы достаточным поощрением, - пошутил он, заставляя Гермиону, в свою очередь, стукнуть его в голень. – Ой, да ладно тебе, дорогая, мы уже говорили о твоих жестоких наклонностях. - Заткнись, Эван!***
Апрель 1942 - Думаю, нам нужно поговорить, Миона. – Тихий голос Минервы пронесся по темной комнате. Остальные их однокурсницы крепко спали, и при взгляде на ее прикроватные часы, Гермиона поняла, что было довольно поздно для этого особого разговора. - Серьезно, думаешь, что сейчас подходящее время для беседы? Серебряное сияние луны, просвечивающее сквозь окна башни, почти не освещало комнату. Прежде чем Гермиона смогла бы запротестовать, она почувствовала, как подруга присела на край кровати, закрывая за собой занавесь. С уже вытащенной волшебной палочкой, девушка прошептала небольшое заглушающее заклинание, прежде чем развернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с Гермионой. - Люмос. Гермиона почувствовала, как у нее защипало глаза из-за внезапной вспышки яркого света. - Мерлин, я правда думаю, что это может подождать до завтрашнего утра. – Она попыталась убедить подругу, полностью осознавая, что она напрасно тратит время. - Думаю, что мы обе можем согласиться, что то, что ты сделала, было неправильным, но… - начала Минерва. Гермиона подняла руку, - Я ничего не делала, как и мои друзья не делали ничего. Напряженная тишина заполнила небольшое пространство, в котором они сидели. Минерва беззвучно произнесла слово друзья, поджав губы. Словно она съела что-то кислое. - Было очевидно, что он тебе не очень-то и нравился. – Выплюнула она, в конце концов. - Он - не очень хороший человек, Минни, и если бы ты позволила мне высказаться хоть на секунду, то я бы объяснила почему. Минерва лишь крепче сжала палочку. - Он изменил тебе с, Мерлин знает, сколькими девушками, а я всего лишь преподала ему урок. Слезы собрались в глазах ее подруги, но Гермиона еще не закончила. - Ты даже не дала мне шанса объясниться, что ранит. Очень сильно. - С таким же успехом она могла бы ударить девушку прямо в живот, судя по ее страдальческому выражению лица, но спустя месяц холодного отношения, она была не в настроении прощать. Выражение лица Минервы было недоверчивым, а сердце Гермионы сжалось. - Почему? Почему ты не желаешь видеть меня счастливой? – губы Минервы затряслись. У Гермионы не было слов, не уверенная, как подойти к ситуации. Было поздно, она устала, и ее подруга была расстроена. Ее шансы повернуть этот разговор вспять были ничтожно малы. Принимаю более удобное положение, Гермиона попыталась дотянуться до руки Минни, но она поспешно отвела их к своей груди. - Ты - моя лучшая подруга, Минни. Я бы никогда не сделала то, что причинило бы тебе боль. - Знаешь, думаю, что не была твоей лучшей подругой уже некоторое время. Гермиона отшатнулась от этих злобных слов. - Ты никогда мне ничего не рассказываешь. Карлус и я ни разу не были приглашены в твой дом, и не говори, что ты была занята. Знаю, что твои слизеринские друзья постоянно тебя навещают. – Продолжила Минерва, поднимая руку каждый раз, когда Гермиона пыталась объясниться. - Думаю, что ты – большая лгунья, Гермиона. Ты притворяешься, что отличаешься от этих гнусных чистокровных, но, глубоко внутри, ты такая же, как и они. – Минерва практически кричала к концу своего предложения. Руки Гермионы дрожали под тяжелыми слоями одеяла. Она ощутила знакомое чувство страха, которое наступало перед паникой, поселившееся глубоко в груди. Обычно уютное пространство за занавесками внезапно показалось ей удушающим, а Гермиона мысленно пыталась сформулировать правильно предложение. - Я… Я никогда не поддерживала их взгляды. И ты это знаешь. - Если ты действительно веришь в это, то ты либо слепая, либо глупая. – Резкий тон Минервы пронзил Гермиону подобно ножу. – Ты сидишь в своей башне из слоновой кости, мир преподнесен тебе на блюдечке, и ты даже не осознаешь, насколько двулично звучишь каждый раз, когда открываешь рот. - Минни, я… - Нет, тебе не понять. Мне известно, что мы из разных миров, но с каждым годом это становится более очевидным. – Взгляд Минервы прошелся по ее шелковой ночной сорочке и вернулся к гербу Лестрейнджей, вышитому на груди, переплетенные буквы резко контрастируют с белой тканью. - Когда я впервые рассказала своей матери о тебе, она сказала мне держаться подальше от таких, как ты. – Призналась ее подруга. – Тогда я ее не поняла, но сейчас… - она всхлипнула. – Ты живешь в этом мире, где, будучи ведьмой, ты можешь все. Гермиона вновь попыталась высказаться, но Минерва просто сказала своим дрожащим голосом. - Ты хочешь противостоять своей семье, поэтому подружилась с какой-то бедной полукровкой. И вместо того, чтобы встретиться с последствиями, ты была за все вознаграждена. Ей было больно осознавать, что Минерва не знала и половины жертв, что ей пришлось принести, чтобы достигнуть того, где она сейчас была, но было все равно больно слышать искреннее мнение своей подруги о ней. Юной ведьме хотелось схватить подругу за плечи и встряхнуть ее, пока не осознает, насколько ужасно она себя чувствовала, насколько тяжело было переносить все то безумие, которое являлось ее жизнью. Но она знала, что не может. Ей не следовало. Минерва была слишком хорошей, слишком невинной, чтоб узнать о цене большинства детей из старых семей, которую они должны платить, в обмен на комфортные жизни. Жестокое обращение, эти холодные, пустые поместья, гордо возвышающиеся на окраинах большинства английских деревень, в которые им приходилось возвращаться каждое лето. Были исключения, как Карлус, но Гермиона видела синяки на руке Эвана перед Рождественскими каникулами. Она была свидетельницей того, как Абраксас переставал вести себя шутливо каждый раз, когда возвращался в Хогвартс. Она даже не хотела думать о семьях Долохова или Эйвери после того, как услышала о предпочитаемых их отцами методах наказания, когда они были помладше. - Я упорно работала для того, чтобы добиться того, где я сейчас, Минни. Я не какой-то тайный, чистокровный последователь, как и не использую тебя в качестве прикрытия против своего отца. – Гермиона кипела от негодования, пытаясь успокоить свои дрожащие руки. Нахмурившись, Минерва замахала головой. – Все, что я хотела от тебя, так это честности. – Поднимаясь с кровати, Минерва раздвинула шторы. – Ты живешь двумя разными жизнями, ратуя о равных правах в нашей гостиной, чтобы секундой другой убежать со своими слизеринцами Мерлину известно куда. Больше на этой не куплюсь. Игнатиус стал последней каплей. Минерва встала. – Я надеялась, что сегодня ты извинишься, но все, что ты сделала, так это продолжила лгать. Все кончено. – И с этими словами Минерва взмахнула палочкой, и комната снова погрузилась во тьму. Беззвучно гриффиндорка побрела к своей кровати и задернула шторы с большей силой, что была необходима, оставив Гермиону, пытающуюся осмыслить ее последние слова. Все кончено. Гермиона схватилась за волосы своими трясущимися пальцами. Все кончено. - Нет, - прошептала она, чувствуя, как ее разум работает на пределе возможностей. Отпихнув от себя одеяло, спотыкаясь, Гермиона встала с кровати и побежала в туалет. Все казалось неправильным. Прижав кулаки к закрытым глазам, она опустилась на пол и попыталась успокоить свое дыхание. Все кончено. Слова продолжили повторяться в мыслях, а сердце Гермионы бешено колотилось в груди. Ей нужно было где-нибудь пройтись. Куда-нибудь подальше от девушки в соседней комнате. Все кончено. Поднимаясь с холодной плитки, Гермиона вернулась в спальню. Схватив палочку и мантию, она проскользнула в дверь. Кусая губы, чтобы сдержать слезы, она прошла мимо пустой гостиной, игнорируя слова Полной дамы об ее поздней прогулке. Поворачивая за другой угол, она оказалась стоящей перед той самой туалетной комнатой для девочек, в которой она поймала Пруэтта и ту когтевранку несколько недель назад. Проглотив очередной всхлип, она распахнула двери и направила палочку на дверь первой кабинки. - Экспульсо! Она взорвалась на тысячи щепок, усеяв пол и стену позади нее. Гермиона почувствовала, как ярость разливается по ее венам подобно жидкому огню, и на мгновение, ей стало интересно, всегда ли себя так ощущал Родольфус. Она достигла другой двери. Она столкнулась с такой же судьбой, что и предыдущая. Гермиона издала яростное шипение, не осознавая, что дробленное дерево вонзилось в ее босые ноги, когда она зашагала к следующей цели. Ей чертовски надоело реветь. Минерва ничего не знала, приводя Гермиону в бешенство, что девушка предполагала самое худшее. Разве их дружба ничего не значила для нее? Останавливаясь перед другой кабинкой, Гермиона внезапно заметила тень в мерцающем свете ламп у раковин. Какого… Полностью развернувшись, Гермиона подошла к скорчившемуся на полу существу. Ужасное подозрение поселилось у нее в животе, когда она подошла ближе, и она сжала крепче палочку. - Мерлин, пожалуйста, нет. – Облизывая высохшие губы, Гермиона склонилась и слегка ткнула существо своей внезапно загудевшей палочкой. Не двигалась. Она видела достаточно убитых сокурсников, чтобы узнать, на что она смотрела. Она почувствовала поднимающийся ком в горле, но заставила себя схватить скрючившуюся фигуру и повернуть ее. Спираль вокруг ее палочки ярко засияла. - Проклятье! – Гермиона уставилась на знакомый профиль в очках Миртл Уоррен. Ее глаза широко открыты, ее лицо навсегда застыло в ужасающей гримасе. Ей хотелось закричать, заплакать или сделать все, что угодно, но только не смотреть на бледное лицо девушки, но ее парализовало. Ее разум зашел в тупик, заставляя ее сжечь видение юной когтевранки навсегда на задворках сознания…***
Громкий грохот наконец вырвал Гермиону из ступора, и прежде чем она смогла бы пошевелиться, теплые руки оттащили ее от мертвого, мертвого ребенка. - Любимая, ты меня слышишь? Мерлин, это Уоррен? Она больше не находилась в туалете. Она почувствовала его руки на ее холодных щеках, внезапное прикосновение заставило сморщиться. - Что ты здесь делала посреди ночи? Ты замерзла. Наконец-таки узнавая голос Эвана сквозь туман ее кружащихся мыслей, Гермиона взглянула на его охваченное беспокойством лицо, до сих пор не в силах забыть безжизненное тело в нескольких шагах. Здесь я не в безопасности. Я должна уйти, прежде чем Воландеморт найдет меня. - Мне нужно уйти, - проговорила она дрожащим голосом, пытаясь оттолкнуть от себя обезумевшего мальчика. - О чем ты говоришь, Гермиона? Мы должны отвести тебя в больничное крыло. Пытаясь вырваться из его хватки, Гермиона уже перебрала все возможные укрытия, до которых могла добраться до восхода солнца. Мне нужна моя сумка, куда я подевала свою сумку? - Гермиона? Нет, не имеет значения, что происходит, ты останешься со мной…***
Эван не знал, что происходит. Заклинание, которое он поместил на подарок Гермионы, разбудило его спустя несколько минут после полуночи, предупреждая его об ее эмоциональном расстройстве. Он немедленно встал, следуя за притяжением зачарованного предмета к туалетной комнате для девочек на втором этаже, чтобы обнаружить Гермиону, склонившуюся над мертвым телом юной когтевранки. Пытаясь прийти в себя, он держал свою вырывающуюся подругу. Насколько было видно, она была растеряна, и его пугало, что обычно сильная волшебница выглядела настолько растерянной. - Они не должны найти меня, - лихорадочно прошептала она, цепляясь ногтями за его дрожащие руки, до сих пор светящаяся палочка казалось забытой в ее правой руке. Эван издал разочарованный вздох и позвал одного из домовых эльфов при замке. - Оповести директора и целительницу. В туалете на втором этаже мертвая студентка, - сказал он, его голос звучал намного сильнее, нежели он чувствовал себя на самом деле. При взгляде на неподвижное тело ученицы, эльф издал испуганный вскрик, прежде чем вновь исчезнуть, оставляя Эвана, чтобы разобраться с Гермионой в одиночку. - Гермиона, любимая, тебе нужно успокоиться. Директор уже в пути. Он повернул трясущуюся девушку к себе и крепко прижал к своей груди, эффективно загораживая ее взгляд от внешнего мира. Он почувствовал, как ее маленькие руки схватились за его рубашку, но он был серьезно настроен отгородить ее от этого ужасного зрелища. Его мысли вновь возвратились к мертвой девушке позади них. Что с ней произошло. Почему Гермиона находилась с ней? - Эван, пожалуйста, не позволь им обнаружить меня снова. Испуганный голос Гермионы вернул его в реальность. С силой прикрыв глаза, он подождал, пока маленькие огоньки не начали плясать перед чернотой. - Кто, Гермиона? Кто не должен найти тебя? – хрипло спросил он, имея слабое представление, кого она имела в виду. Он ни на одну секунду не купился на ее объяснения, касательно прибытия ее семьи на острова. Никакие дуэльные занятия не учили сражаться так, как сражалась она. - Люди Ты-Сам-Знаешь-Кого, они убьют меня. Ему не нужно было спрашивать о том, кто такой Ты-Сам-Знаешь-Кто. На континенте свирепствовало не так уж много злых волшебников. Чувствуя, как его сердце трепещет из-за юной ведьмы в его объятиях, он даже не мог представить, с какими ужасами она столкнулась дома, ее жестокая реакция на тело Уоррен сказала ему более чем достаточно...***
- Мерлин, что здесь произошло, мистер Розье? – шокированный голос директора Диппета заставил девушку в его руках застыть, и он знал, что ему нужно увести Гермиону подальше от этого места. - Мы просто… - Он попытался придумать правдоподобное оправдание для их затруднительной ситуации. Гермиона до сих пор была облачена в свою тонкую ночную сорочку, ее мантия едва ли скрывала что-либо, как и он был одет лишь в свою одежду для сна. Все это было в высшей степени неуместно. - Гермиона и я скоро будем обручены, директор Диппет. Если бы Гермиона находилась в трезвом уме, она бы ударила его за эти слова, но это было единственным разумным объяснением для их нахождения в коридорах, которое он мог придумать, видя, как он не хочет впутывать Гермиону в эту передрягу любой ценой. Лучше позволить директору думать, что они на украдку проводили время вместе, нежели вовсе не найти никакого объяснения. Неодобрительного, но, к счастью, не подозрительного взгляда Диппета было достаточно, чтобы успокоить мальчика, и он состроил самое убедительное выражение лица пойманного на месте преступления. - Двадцать очков со Слизерина и Гриффиндора с каждого за нахождение после отбоя и за непристойное поведение. Я ожидал от вас лучшего, мистер Розье. Эван почувствовал, как уходит тяжесть с груди на очевидное пренебрежение директора. - Я поставил в известность авроров, Боже… бедную девочку трясет. Мы должны отвести ее в больничное крыло. – Профессор Дамблдор остановился рядом с директором, и Эван с радостью последовал совету преподавателя. Кивнув наконец двум мужчинам, он мягко увел Гермиону от зрелища и в сторону обезумившей целительницы, которая взглянула на этих двоих, прежде чем показала им жестом следовать за ней. - Мерлин, помоги нам. Воистину ужасающая ночь. Следуйте за мной. Когда он собрался последовать за волшебницей, Гермиона внезапно начала вырываться из его хватки, и ему потребовались все оставшиеся силы, чтобы удержать вырывающуюся девушку. - Гермиона, тебе нужно успокоиться. Слезы потекли по лицу юной девушки, а Эван почувствовал, как у него сжалось сердце. - Отпусти меня. Ридд… - Прежде чем она смогла закончить это предложение, он опустил руку ей на рот. Он внезапно понял, кого именно нужно винить в смерти когтевранки. Если Гермиона хотя бы упомянет его имя, он убьет их обоих. - Ш-ш-ш, пожалуйста, Гермиона. Тебе нужно успокоиться. Когда девушка начала сопротивляться, он повернулся к целительнице с умоляющим взглядом. Сжалившись над этими двоими, взмахнула своей палочкой и Гермиона замерла в его руках. - Она испытала очень травмирующий опыт, но не беспокойтесь - мы ее сейчас приведем в порядок. Не возражаете, если понесете мисс Лестрейндж, или мне следует отлевитировать ее? Немедленно подхватывая потерявшую сознание девушку, Эван взглянул на ее заплаканные щеки грустными глазами. Будь проклято ее упрямство. Отныне он будет ее защищать…***
Гермиона проснулась от знакомого вида больничного крыла. Она не чувствовала себя отдохнувшей, а ее руки и ноги затекли под одеялом. Мерлин, я так облажалась. Предыдущие события захлестнули мысли, и, хватаясь за голову, она попыталась успокоиться. Миртл была мертва, и это была ее вина. Ей следовало бы помнить, что Том обнаружил комнату в этом году. Гарри рассказывал ей историю бесчисленное множество раз. Я должна была запомнить! Она была уверена, что он не планировал, чтобы девушка умерла. Василиском нельзя было полностью управлять, а Том не знал, что будет ожидать его внизу в комнате. Все же, девушка была мертва, и она могла предотвратить это, если бы не была так занята проживанием подростковой жизни. Ей было стыдно за себя. - Ах, мисс Лестрейндж, вы проснулись. Как вы себя чувствуете? Прошлой ночью вы здорово напугали мистера Розье. Вот, выпейте это. Гермиона позволила целительнице напоить ее с ложечки тем, что, как она подозревала, было успокаивающим зельем, прежде чем откинуть голову на подушку. - Что произошло, пока я спала? – спросила она, чувствуя, как зелье расслабляет ее напряженные мышцы. - Они нашли виновника в ранние утренние часы; вполне ожидаемо, что этот полукровка принесет лишь несчастье этой школе. Гермиона знала, что она говорила о Хагриде. О милом Хагриде, который был зачислен в прошлом году в Хогвартс. Она не говорила с ним - ее друзья и школа не давали ей покоя, а теперь она позволила истории повториться, лишая мальчика блестящего будущего. Она действительно ненавидела ту, кем стала в данный момент. Старая Гермиона никогда бы не позволила этому случиться. - Ясно. – Она почувствовала сонливость из-за сильнодействующего успокаивающего зелья. - Отдыхайте. Здесь вы в безопасности. Слишком изнеможенная, чтобы запротестовать, Гермиона вновь закрыла глаза. Избавившись еще на несколько часов от мрачной реальности своей жизни...***
Сентябрь 1942 Гермиона уставилась на маленького мальчика, который сидел на ее коленях, смеясь над тем, что только он мог видеть. Она не могла поверить, что маленький рыжеволосый ребенок перед ней приходился ей кузеном. Он такой большой. Неужели так много времени прошло с ее последнего нахождения в поместье Лестрейнджей? Глядя сверху вниз на лепечущего малыша, казалось, что прошла целая вечность. - Разве он не прелесть? Вчера он впервые назвал твоего отца по имени. – Лорин тепло улыбнулась на незнакомую картину ее племянницы и сына, которые наслаждались компанией друг друга. На эти слова Гермиона приподняла брови, немного сбитая с толку тем фактом, что ребенок, которого она помнила, уже был в состоянии формировать свои первые слова. - Он сильно вырос с тех пор, как ты видела его. – Она отдернула назад голову, когда нахальный мальчик пытался ухватить ее за одну из прядей. Гермиона втянула щеки. И снова ее охватил затяжной ужас, скопившийся у нее в животе при мысли о том, что этот мальчик был ее настоящим кровным родственником. Она даже не желала думать о возможных последствиях его рождения для этой временной линии. - Тебе следует чаще приезжать. Он будет без ума от тебя, когда подрастет. Гермиона не знала, как себя чувствовать из-за этого. Она никогда не была в роли наставника в ее старой жизни для своих родственников, будучи единственным ребенком в семье. Она не думала, что была готова для подобной ответственности. - Извини, тетя Лорин. Я попытаюсь исправиться. - Она успокоила застывшую женщину. По ее возвращению в Лестрейндж мэнор, первое, что она сделала, так это рассказала Родольфусу, что произошло с Миртл, выражая необъятное чувство вины, которую испытывала. Он объяснил, что некоторым вещам просто суждено случиться, и после нескольких недель постоянного ее убеждения, она начала ему верить. Без Минни и Карлуса, которые поднимали ей настроение, у нее был только Эван, чтобы поговорить. После того, как она обнаружила заклинание на ее палочке, которое, к счастью, мог снять только он, на что он отказался, она все еще сердилась на него. Несмотря на его лучшие побуждения. Подлый мальчишка. Осматривая безобидный аксессуар на конце своей палочки, она нахмурилась. Ей следовало бы знать, что слизеринцы никогда не делают ничего хорошего без внутреннего мотива. - До сих пор не могу поверить, что ты не хочешь отмечать свой день рождения в этом году, Гермиона. – Лорин бережно забрала Эдвина из рук Гермионы, когда сказала, замечая, что она испытывает растущее беспокойство, держа малыша на руках. Благодарно улыбнувшись женщине, Гермиона разгладила складки на своей юбке, прежде чем тоже встала. - Не в настроении отмечать в этом году. Может быть, в следующий раз. – Ей исполнилось пятнадцать два дня тому назад, и после событий в школе она решила, что пышная вечеринка - последнее, о чем она сейчас думает. До сих пор не могу поверить, что прошло пять лет. Ее тело наконец-то перестало быть телом тощего ребенка, и она, очевидно, была не единственной, кто был шокирован внезапным появлением у нее декольте. Когда Рабастан увидел ее на станции, то чуть не подавился. Хихикая при воспоминании о взволнованном мужчине, она еще раз похлопала по своей новой бордовой мантии, которую дядя подарил ей в тот же вечер. Это была ее первая, настоящая мантия волшебницы, отличная от тех, которые носят дети. Она была более прилегающая и красиво шуршала, когда вертелась перед своим зеркалом. Она ощущала себя Нарциссой Малфой, скользящей по дому, и не смогла подавить желание поднять подбородок выше, чем положено. Проще говоря, она снова почувствовала себя женщиной, и это, несомненно, было одним из самых вдохновляющих осознаний, которые у нее были за последние годы. - Конечно, дитя, я понимаю. Ты была такой храброй, настоящая Лестрейндж. Гермиона мысленно съежилась на слова тети, не уверенная, следует ли ей обижаться на женщину, утверждающую, каким должен быть настоящий Лестрейндж, или позабавиться при мысли, что она справилась с ситуацией как истинная Лестрейндж, полностью потеряв самообладание, и сходя с ума от злости на беднягу Эвана, пока кому-то не пришлось вырубить ее. В буквальном смысле. - Благодарю. Прошу простить меня, мне все еще нужно закончить некоторые школьные задания. Прежде чем женщина смогла бы ответить Гермионе, она поспешно покинула комнату, не желая больше терпеть ее ни на минуту. Она могла переносить Лорин не так уж и много за раз, и сейчас, добавив ко всему этому малыша, она серьезно чувствовала себя утомленной, после времени, проведенного с этими двоими. Закрывая двери за собой, Гермиона уткнулась лицом в мягкую кровать и глубоко вдохнула уже знакомый запах дома, мгновенно почувствовав себя непринужденно. Мысли вернулись к ее маленькому кузену, задаваясь вопросом, станет ли он для нее семьей. Он был от ее крови, в отличие от Лорин, но это мало что помогло убедить ее мозг в том, что это был ребенок, которого она должна любить безоговорочно. Казалось, все вращалось вокруг прелестного, маленького Эдвина с Рабастаном, что почему-то ей не пришлось по душе. Она была рада, что Родольфус оказался таким же не уверенным. Насчет того, как чувствовать себя, касательного нового пополнения к его семейному древу, как и она сама. Гермиона была объединена с двумя братьями через их общее прошлое, и это создало связь гораздо более прочную, чем все, что когда-либо могли обеспечить Лорин и Эдвин. Эта женщина даже не знала своего настоящего мужа, что больше всего ее нервировало. Ее снисходительный тон, когда она даже не знала, что ее возлюбленный муж был преступником, который большую часть своей жизни провел, заключенный в Азкабане…***
- Дочь моя! Ее двери распахнулись, и, не обращая внимания на ее раздраженный возглас, мужчина постарше остановился возле ее кровати, скрестив при этом руки на груди. - Выметайся вон. Мы уже обсуждали это миллион раз. В мою комнату вход воспрещен. Родольфус надулся на ее пренебрежительный тон, и она почувствовала его теплые руки на своей нижней части ног, прежде чем он грубо стащил ее с кровати. Вырывая лодыжки из его хватки, она выругалась на смеющегося мужчину и стукнула по его рукам. - Моргана – моя свидетельница. Ты такой подросток. Это смешно. Обидевшись на мужчину, Гермиона встала, накренив шею, чтобы взглянуть в искрящиеся глаза ее отца. К сожалению, чему бы он ни был рад, обычно это означало дурные вести для Гермионы. - Шокирующее, я знаю. Чего ты хочешь, Род… - Под его суровым взглядом Гермиона спохватилась. - …Отец. Чем я могу помочь тебе, отец? Казалось, он выровнялся при упоминании его титула, заставляя Гермиону подозревать мужчину еще больше. - Я запланировал небольшую встречу с кругом нашего Лорда, чтобы отпраздновать твой день рождения сегодня вечером. Надень это. - Что? Только тогда она заметила маленького эльфа рядом с ним, который передал ей плоскую, белую коробку. - Это поздний подарок, пошитый на заказ и до неприличия дорогой, потому лучше перестань расти. Я не стану покупать тебе что-то подобное каждый год. Закатывая глаза, она положила коробку на кровать. - Ты знаешь, что это не то, что я имею в виду. Почему ты пригласил их так быстро? Мерлин, значит ли это то, что Эйвери тоже явится? Мысль о насмешливых ухмылках взрослого мальчика, преследующих ее в ее собственном доме, едва не заставила ее обрушить проклятие на голову Родольфуса. Что я только сделала, чтобы заслужить это? - У нас до сих пор есть миссия здесь, поэтому перестань ныть. Будет весело. Я помню свои юношеские годы как самое лучшее время своей жизни. Гермиона развернулась, чтобы посмотреть на то, что он ей принес. - Да, нет ничего веселее, чем тусоваться с кучкой гормональных подростков-волшебников. Думаю, что ты порой забываешь, что я, на самом деле, волшебница. – Приподнимая крышу коробки, она достала набор красивых мантий изумрудного цвета. Погладив руками мягкую ткань, внезапно она издала удивленный вздох. - Это брюки. О, Мерлин, настоящие брюки! Они были свободными, напоминая юбку, но все же. Гермиона повернулась, лучезарно улыбаясь мужчине, терпеливо стоящему у нее за спиной. - Спасибо большое. Никогда бы не подумала, что когда-нибудь снова смогу носить что-либо, кроме платьев и юбок. – До сих пор крепко прижимая новые мантии к груди, она позволила Родольфусу положить руку на ее плечо. - В какой-то момент нам придется воспользоваться своим правом носить якобы дерзкую одежду от французской моды, и ты все равно не сможешь угнаться за этими мальчишками в развевающихся юбках. Они улыбнулись, прежде чем Гермиона прочистила горло, указывая на двери. - Сейчас же их примерю. А теперь выметайся. Ты не можешь входить в комнату своей пятнадцатилетней дочери. Это неприлично. Родольфус выглядел из-за ее слов так, словно откусил что-то кислое, но направился к двери. - Мой брат и я однажды убили тебя. Думаю, что мы перешли грань общественных норм, - крикнул он, прежде чем закрыть двери и подмигнуть, заставив Гермиону усмехнуться. - Спасибо за напоминание, почему я ненавижу тебя! - крикнула она, и услышала, как мужчина рассмеялся по пути в свой кабинет. Ублюдок. Снова обратив внимание на свою новую любимую вещь в гардеробе, Гермиона забежала за ширму рядом со своей гардеробной и быстро сбросила с себя жесткую мантию. Она почти заплакала от знакомого чувства, когда она вступила в мягкую ткань, медленно натягивая ее на бедра. Застегивая пуговицы чуть выше пупка, она надела взаимодополняющую блузку и мантию, застегивая более изощренные пуговицы впереди, прежде чем ринуться к большому зеркалу в ее гардеробной. - Потрясно. – Она поддалась желанию подпрыгнуть. Чувствуя немного глупо, приседая и брыкаясь в одиночестве перед зеркалом, Гермиона пришла в себя и спокойно присела на кровать. - Винни? Эльф влетел в комнату по ее зову, тотчас восхитившись новой мантией Гермионы. - Мисси выглядит очень красиво. Улыбаясь восторженному эльфу, Гермиона попросила заняться ее волосами на этот вечер. Если ей придется гулять с этими ужасными людьми, она, по крайней мере, убедилась бы, что они знают, что находятся в присутствии ведьмы и должны вести себя соответственно. Слишком часто ей приходилось сталкиваться с тем, что они становились слишком невыносимыми во время встреч в клубе после того, как списывали ее со счетов как одну из них. Она ненавидела это. Как Гарри и Рон, они забывали, по всей видимости, что она была такой же девушкой, как Джинни и Чоу. Эван – исключение, но он невыносим во всех остальных отношениях, поэтому нет…***
- Сиськи Морганы, а ты хорошо приоделась, Лестрейндж. Было первым, что услышала Гермиона, после того как Родольфус предоставил детей самим себе, столпившись вокруг пылающего костра, который он разжег в честь ее дня рождения. Сердито посмотрев на Эйвери, она взмахнула волосами, отворачиваясь от парня. - Как всегда очаровательна. Хотя то же самое не могу сказать и о тебе. - Она хихикнула, услышав его возмущенное бормотание, возвращая свое внимание обратно к Риддлу, который молчаливо наблюдал за шумной толпой со своего места чуть поодаль от костра. - Мерлин, так ненавижу этого парня. Как прошло твое лето, Риддл. Когда он взглянул на нее, напуганное лицо Миртл пронеслось в ее мыслях, и она поспешно сделала глоток огневиски, которое стащили кто-то из парней из их отцовского тайника. - Я вижу, ты не прочь присоединиться к этим шутам в их пьяных выходках? – подметил он, смерив стакан в ее руках осуждающим взглядом. Он явно не являлся фанатом алкоголя. Любопытно. - Лишь немного, чтобы вытерпеть Эйвери в течении целого вечера. – И мне нас самом деле двадцать три, и я заслужила это после того, как последние пять лет оставалась трезвой. Гермиона не поддерживала выпивку до наступления совершеннолетия, но, так как большинству из парней исполнится семнадцать в этом или следующем году, она просто не могла побеспокоиться о том, чтобы играть ответственную роль. - Понятно. Я прочел те книги, что ты мне дала. Мне нужны еще до следующей недели. Она охотно закивала, на самом деле заинтересованная темами, о которых он читал. В книгах обсуждалась высокоразвитая магическая теория, которую даже ей было трудно понять, и наличие второго мнения, несомненно, помогло бы ей в учебе. - Считай, что дело сделано. Она собиралась задать ему еще вопрос, когда почувствовала, как чья-то рука обвилась вокруг ее талии. - Мы играем в кое-какие игры. Не присоединитесь к нам? Гермиона повернула голову к Эвану, суровым взглядом немедленно приказывая убрать свою неисправимую конечность от ее тела, если он дорожил своим безупречным, веснушчатым лицом. Медленно отодвигаясь от нее, парень посмотрел на них вопросительным взглядом. Вздыхая, Гермиона тоже встала. Лучше напиться с ними, чем потом иметь с ними дело совершенно трезвой. Подумала про себя Гермиона, ожидая ответа Риддла. - Не стану пить, но пройдусь с вами. Чувствуя себя немного смелее из-за виски, Эван обрадовался и повел их к остальной части группы. Он пихнул Гермиону на скамью между Абраксасом и собой, когда же Риддл сел рядом с Долоховым, который чувствовал себя более чем неловко из-за всего. - Проигравший должен надеть одно из платьев Лестрейндж! – заявил Эйвери, заслужив громкие аплодисменты всей группы, когда Гермиона лишь поджала губы. Как будто она позволит этим идиотам примерить ее новые, бесценные мантии. - Отлично, давайте сыграем во что-нибудь!***
Было уже поздно, и группа становилась все более шумной. Гермиона чувствовала необычайное головокружение и винила свое притупленное чувство ответственности за свой следующий поступок. - Давайте пойдем в деревню и напугаем каких-нибудь магглов! – предложил один из парней, и все, за исключением Гермионы, Тома и Долохова, громко согласились. Прежде чем она поняла, что происходит, их группа уже была в движении, с волшебными палочками в руках и готовая учинить какой-нибудь погром. - Что насчет наших следов? – спросила она, немного обеспокоенная. - Не волнуйся. Если потребуется, то отец удалит записи. - Абраксас пробормотал что-то более или менее связное, что, в свою очередь, привело Гермиону в бешенство. - Но это незаконно. Как он может это делать? – недоуменно спросила, поворачиваясь к Долохову и Риддлу за поддержкой. - Успокойся. Так всегда было. Почему ты такая Гермиона из-за всего этого? Она вздохнула на пустое оскорбление Абраксаса, радостная, что хотя бы Том согласен с ней, касательно этого вопроса. - Том тоже думает, что это чушь, потому спустись с небес на землю, Абраксас. Услышав его имя, бледный парень посмотрел на нее с невозмутимым видом. Он немного странно посмотрел на нее, и ей стало интересно, как бы он отреагировал на ее ухаживания теперь, когда они оба стали старше. И красивее. Добавила она в мыслях. - Том? – она успешно привлекла его внимание и тут же бросилась на парня. Она издала восторженный смешок на его раздражительное ворчание, когда он рефлекторно поймал ее. Игнорируя недоверчивые взгляды других парней, на секунду она положила свою голову на плечо Тома. - На сегодня больше никакого виски для Лестрейндж, - протянул он, отрывая ее от себя, толкнув обратно в сторону Эвана и Абраксаса. - Зануда, - надулась она, хватаясь за руку Эвана, стараясь ступать ровно по неравномерной лесной почве. - Вижу, что тебе жить надоело, любимая, - прошептал Эван, пока они продолжили свой путь в деревню, а Гермиона хихикнула. - Не говори ему, но, глубоко внутри, ему это нравится. Ее друг разразился лающим смехом на ее шутливые слова, вложив ее руку в свою, и радостно раскачивал их вверх и вниз. - Эй, я нашел дом! – Эйвери прервал их беседу со своего места впереди группы. Гермиона встала на цыпочки, чтобы взглянуть поверх плеч других ребят, но прежде, чем она смогла бы спросить, что делает Эйвери, оранжевое пламя взметнулось к ночному небу. Шокированная, Гермиона наблюдала за тем, как два дерева с палисадника загорелись. - Какого… Ты спятил, Эйвери? Агуаменти. – Гермиона попыталась взять контроль над потрескивающим пламенем, но взрослый парень лишь посмеялся над ней, прежде чем выйти из леса на мощеную дорогу на окраине деревни. - Выигрывает тот, кто первым вытащит маггла! Внезапно, чувствуя, словно она вернулась обратно, сражаясь с пожирателем смерти на одних из их рейдов в маггловских кварталах, Гермиона подавила свое растущее беспокойство. Все, кроме Риддла, присоединились к Эйвери, даже Долохов, который поджег почтовый ящик. - Ладно, это было глупо. Нужно увести их подальше от городка сейчас же. В то время как Гермиона все еще размышляла, как увести группу нетрезвых подростков подальше от взрывающихся почтовых ящиков, справа от нее открылась дверь, и вышел мужчина средних лет в старомодной пижаме. - Маггл! Долохов поймал маггла, бежим! И неожиданно все побежали обратно в сторону поместья, громко смеясь, и Гермиона внезапно осознала, что эти мальчишки не хотели мучить каких-то ничего не осознающих магглов, в отличие от их будущих приспешников. Они были лишь безответственными, избалованными сорванцами. Напряженно выдохнув, она и не подозревала, что задержала дыхание, Гермиона развернулась на каблуках и последовала за ними через лес более неспешным шагом. Она догоняла Риддла, который не был бы пойман бегущим, как безголовый цыпленок, будто весь отдел авроров наступал ему на пятки. - Если твои руки снова окажутся вблизи от моей персоны сегодня, то я без колебаний нашлю на тебя проклятье. – Предупредил он, когда она покачнулась в опасной близости от взрослого парня. Гермиона попыталась прийти в себя, но лес вокруг нее раскачивался вверх-вниз, как будто она находилась на самом тошнотворном круизном лайнере в мире. Если она сейчас не найдет то, за что можно будет ухватиться, то она опустошит содержимое своего желудка прямо на сияющие ботинки Риддла. - Пожалуйста, Том, я не очень хорошо себя чувствую. Бросив на нее неприятный взгляд, слизеринец наблюдал за ее жалкой попыткой держаться на ногах, казалось, решив у себя что-то в мыслях. - Это будет стоить тебе одной услуги, которую я тебе обещал. Сжав зубы на предложение парня, ей ничего так не хотелось, как оттолкнуть его и самой направиться к поместью. К сожалению, ее тело не слушало разум, и она сильно облокотилась на парня, еще до того, как остальная часть ее тела осознала, что произошло. - Приму это, как «да». Мерлин, соберись ты уже. Вместе они дошли до поместья, где остальные мальчишки уже выпивали вокруг костра. Гермиона не была в настроении для очередного огневиски и собиралась попросить Риддла проводить ее до комнаты, когда Эван присел на корточки перед ней. Его щеки горели из-за воздуха холодной ночи. - Я заберу ее отсюда. Давай, Миона. - Когда он подошел, чтобы взять ее за руку, Гермиона отстранилась и сжала чуть крепче Риддла за предплечье. - Спасибо, но я знаю, что ты задумал, - сказала она чопорно. – Я не вчера родилась. Том, не возражаешь? Судя по его холодному взгляду, он, вне всяких сомнений, возражает, но уговор есть уговор, поэтому он строго взглянул на наследника Розье, что побудило мальчика поспешно убраться с их пути. - Хорошо, хорошо, ты раскусила меня. Увидимся завтра, любимая! – крикнул он. Гермиона все еще была потрясена тем, что Родольфус предложил им всем остаться на ночь. Ради Мерлина, у них здесь не отель. Единственным положительным моментом в этом событии было кислое выражение лица Лорин, когда он упомянул этот факт во время ужина. Юная мать была не впечатлена кучкой шумных подростков, которая останется в ее драгоценном доме. Хреново быть женой второго брата…***
Гермиона позволила Риддлу в большей или меньшей степени поднять ее вверх по лестнице в комнату. Если бы она не была так раздавлена, то она бы сочла это более чем тревожным, что он смог запомнить, где была ее комната. - Спасибо за твою помощь, Риддл, я доверяю Эвану ровно настолько, насколько могу его бросить, а это не очень далеко. Наконец-таки появившись перед двойными дверьми ее комнаты, Гермиона отпустила измученную руку Риддла и тяжело облокотилась на дверь. Мне правда нужно поспать. - Сможешь добраться отсюда, или мне нужно донести тебя до постели? – саркастично спросил он, не ожидая, что Гермиона серьезно не сможет открыть свои собственные двери. - Винни! – крикнула она, но ее эльфа нигде не было видно. Раздраженная, Гермиона потянула за дверную ручку, но она не поддалась. - Мерлин, твои нетрезвые мозги даже более бесполезные, чем у Эйвери. Осторожно направив девушку в сторону, он взмахнул рукой, и двери открылись. - Ох-х, я и забыла, что могу делать это. Быть ведьмой так потрясающе! – она захихикала. Риддл первым вошел в комнату и откинул одеяло, прежде чем вернуться к ней и подтолкнуть Гермиону к кровати. - Руки. Делая, что ей сказали, она поспешно подняла руки, даже не вздрогнув, когда Риддл взмахнул палочкой, и ее мантия слетела с ее тела на низкий диванчик у изголовья кровати. - Садись. Она грациозно опустилась на свой божественно мягкий матрас, едва в состоянии держать свои глаза открытыми. Ее обувь слетела с ног и присоединилась к мантии. - Хорошо, а теперь ложись и перестань приносить неприятности. Он вдавил ее плечи в подушки, и Гермиона мило улыбнулась безразличному парню. - Ты такой красивый, Риддл. Так нечестно. Парень проигнорировал ее бредни о его идеальной прическе и точеных скулах, вместо этого пытаясь убрать ее руки со своей смятой мантии. Чувствуя себя нехарактерно смелой, Гермиона притянула парня ближе, смотря прямо в его серые глаза. - Почему ты такой гениальный, Риддл? Гениальный и красивый. Впервые за весь вечер, Риддл был сбит с толку ее словами, а она смотрела, удовлетворенная, как его губы вытянулись в тонкую полоску. - Тебе следовало бы поспать, прежде чем ты скажешь то, о чем еще больше пожалеешь завтра. Наконец убрав ее руки со своей мантии, слизеринец быстро покинул комнату, прежде чем Гермиона смогла бы ответить. Потирая лицо, Гермиона глубоко вздохнула и натянула одеяло до подбородка. Мерлин, уже давно она не была настолько пьяна. Закрыв глаза, она решила завтра все начисто отрицать. Быстро поддаваясь своим неясным мыслям, Гермионе почудилось, словно двери снова открылись, и даже почувствовала, как как-то упал в конец ее кровати. Очевидно, что ее двери никого не пропустят вовнутрь без ее явного согласия. Способность Риддла заходить в ее комнату на досуге удачно выскользнула из ее головы…***
*** Пронзительные крики Винни вырвали Гермиону из ее сна, и, едва соображая, девушка попыталась сесть, только, чтобы быть остановленной железной хваткой вокруг ее талии. - Моргана, сколько время? – глубокий голос, который явно не принадлежал плачущему домовому эльфу, чуть не довел Гермиону до сердечного приступа. Взвизгнув из-за незваного гостя в ее постели, она немедленно пнула парня в сторону. Заработав приглушенное проклятие от другого человека в ответ. - Эйвери? Что, во имя Мерлина, ты делаешь в моей комнате? Увидев недовольного мальчика, сидящего на кровати, все еще полностью одетого, и его темные волосы торчали в разные стороны, Гермиона сморщилась в отвращении при мысли о том, чтобы разделить что-либо с парнем. Особенно, ее чертову кровать! - Винни, может, ты уже заткнешься? – простонала Гермиона, и у ее эльфа наконец-то прекратились полномасштабные нервные срывы в ее комнате. - Винни подвела ее, Мисси. Как и отец Мисси, она никогда не найдет себе мужа, навеки одна. Чувствуя желание стукнуть себе по лицу из-за печального причитания эльфа, Гермиона потерла свои уставшие глаза. - Она бы все равно никогда не нашла, эльф. Имею в виду, ты видела ее? – Эйвери посмотрел на ее растрепанный вид, оценивая ее спутанные локоны в течение исключительно долгого времени. - Пошел ты, Эйвери! – кидая одну из подушек в голову парня, она поползла по матрацу, в сторону, где сидел парень, и указала пальцем на него. - Мы никогда не заговорим об этом с кем-либо. Если ты хотя бы подумаешь об этой ночи, я выпотрошу тебя. Поднимая руки вверх в примирительном жесте, Эйвери встал и проскользнул в ее дверь. - Со мной твое целомудрие в безопасности, Лестрейндж. Лучше меня сварят живьем, нежели расскажу кому-нибудь, что я провел ночь, прижавшись к твоей заднице. Кидая еще одну подушку вдогонку парню, она смотрела, как подушка безвредно отскакивает от дверного косяка, внутренне проклиная взрослого слизеринца. - Я больше не буду пить…