***
Жара была подобна реальному весу, который опускался на Гермиону, и заставляла ее платье прилипать к коже. Она обмахивалась своей рукой, пытаясь создать какое-то подобие ветра, но воздух был неподвижен и гнетущ. Окончив свои дела, двое направились к озеру. Палящее послеполуденное солнце действительно охладил пыл Гермионы. - Подожди здесь секунду, хорошо? – внезапно сказал Эван, очевидно, заметив ее жалкое состояние. - Постой, куда ты? – она крикнула ему вслед, но не получила ответа. Пробурчав, она села на ближайшую скамью, деревья почти не защищали от жары. Горло Гермионы пересохло, и ей ужасно захотелось выпить стакан ледяной воды. Она могла почувствовать, как капельки пота проступают у нее на лбу и стекают по спине. Наконец, спустя несколько минут, Эван появился у нее на периферии. Он двигался с уверенной грацией, его белые волосы ниспадали свободными волнами вокруг лица, а его зеленые глаза светились уже знакомым очарованием. - Что все это значит? – ее взгляд упал на предмет в его руках. О, нет. Она видела, как Лорин и другие волшебницы носят похожие вещи, всегда заставляя чувствовать себя, словно она попала в историческую драму. - Поэтому тебе не придется беспокоиться о том, чтобы не получить загар, - Эван радостно заявил, очевидно неправильно растолковав недоверчивый взгляд Гермионы. - Ты купил мне парасоль? – разглядывая разукрашенный белый предмет, Гермиона нехотя взяла его из пронятой руки Эвана. - Заметил, что тебе мешало солнце, потому и подумал, что, возможно, ты забыла свой собственный сегодня. Состроив гримасу, она медленно открыла вещь, с облегчением увидев, что она была отделана минимальным количеством кружев. – Эван, ты когда-нибудь видел меня, идущей с одной из этих вещей? - Нет, но ты ведь не так уж и часто выходишь на улицу. Ты проводишь большую часть своих выходных, отсиживаясь в библиотеке с Риддлом. – Гермиона подняла взгляд вверх из-за его обвиняющего тона. - Это называется учение. Тебе не помешало бы иногда этим заниматься. – Прежде чем парень смог бы подобрать ответ, она продолжила. – Чувствую себя глупо, прогуливаясь с чем-то подобным. Давай вернем его. - Тебе не нравится? - увидев суровое выражение его лица, Гермиона дважды взглянула на него. - Что? Нет, я просто… Я не фанат парасолей. – Отлично. Просто отлично, Гермиона. - О, ясно. – Он был похож на побитого щенка. - Прошу прощения. Проигнорируй то, что я только что сказала. Я оставлю. – Гермиона ловко раскрыла проклятую вещицу, замечая, насколько хорошо она подходила к ее мантии. Если бы ей не было многое известно, то, похоже, Эван задумался над этим, выбирая ту, что подошла бы ей. Она чувствовала себя ужасно. - Ты уверена? Мы можем вернуть, если ты не хочешь. Яростно помотав головой, Гермиона снова просунула свободную руку ему под руку, потащив своего рассерженного друга к их месту назначения. Ей пришлось неохотно признать, что тень от парасоли была просто божественной. Она была уверена, что она была зачарована магией, ручка оставалась холодной, несмотря на то, как долго она держала ее. Когда они, наконец, прибыли, Гермиона немедленно трансфигурировала ее свежий платок в маленький плед, на который они могли сесть. Озеро обеспечивало приток столь необходимого свежего воздуха, вода значительно охлаждала окрестности. - Шоколад? – Эван протянул небольшой мешочек со сладостями, который они приобрели. - Спасибо. - Отправляя в рот одно из пралине, Гермиона облокотилась назад с удовлетворенным вздохом, когда декадентский шоколад растворился у нее на языке. - Так-то лучше. Следовало провести здесь день. Смеясь, Эван присоединился к ней, и вместе они повернулись, чтобы молчаливо посмотреть на облака в течение нескольких минут. Спустя некоторое время, взгляд Гермионы непроизвольно наткнулся на Эвана. Разве этот молодой человек был тем самым глумливым мальчишкой, которого она встретила на первом курсе? - Спасибо, что провела со мной день, Миона, - проговорил он, не отнимая своего взгляда от голубого неба над ними. Гермиона любовалась его золотыми локонами, ее немного уколола ревность. У наших детей будут самые нелепые волосы. Подавившись из-за своего внезапного потока мыслей, у Гермионы сдавило сердце при виде улыбающегося Эвана, махающего ей с крыльца их диковинного поместья с кудрявым ребенком в его руках. Откуда это взялось? Гермиона усмехнулась. Мне даже не нравятся дети. - Нет, спасибо. Я хорошо провела время, - в конце концов, ответила она, должным образом сбитая с толку своими фантазиями. - Есть возможность повторить это в следующем семестре? – нахально спросил он, его улыбка теплая и располагающая. Мерлин, помоги мне. Почему он должен быть настолько привлекательным? Она не могла не представить, каково это - быть с ним по-настоящему – чувствовать его сильные руки вокруг нее, позволить ему ухаживать за ней всеми способами, которые он обещал ей последние годы. Эван был досадной помехой. Конечно, но каждый раз, когда он втягивал ее в очередной нелепый разговор, голос разума в ее голове замолкал. Когда вокруг его глаз образовывались морщинки после очередной ужасной шутки, внезапно больше это не имело значения, что однажды этот человек будет убивать невинных волшебниц и волшебников. И это осознание обрушилось на нее, как тонна кирпичей. Она не может влюблиться в Эвана. Это было бы предательством для всех, с кем она прежде сражалась. - Давай подождем. Ты же знаешь, что, на данный момент, я не заинтересована в помолвках. Эван вздохнул. – Ты когда-нибудь скажешь мне? Она посмотрела на него вопросительно. – Сказать тебе что? - Чего ты хочешь? Нахмурив брови, Гермиона снова села, - О чем ты говоришь? Облокотившись на руку, парень смерил ее с нечитаемым выражением лица. – Тебе известно, что ты мне нравишься. Тебе уже давно это известно. Еще тебе известно, что, неважно, насколько ты это ненавидишь, уважаемые ведьмы выходят замуж, - его губы образовались в тонкую линию. – Так почему. Почему ты отказываешь мне? С таким же успехом он мог бы просто ударить ее. Отпрянув от парня, Гермиона прикусила губы. – Я лишь уважаемая ведьма в твоих глазах, если выйду за тебя замуж? – она ненавидела себя за то, что разрыдалась. - Я уважаю тебя, что бы ты ни делала, но я достаточно забочусь о тебе, чтобы быть взволнованным тем, что могут о тебе подумать другие! – возразил он, заставляя Гермиону схватить первую попавшуюся вещь и кинуть ее в парня в очень похожей на Лестрейнджей манере. - Почему мне должно быть дело до того, что подумают обо мне другие люди? - Продолжение семейного рода – не самая простая вещь, Гермиона. – Прошипел Эван, стряхивая остатки сладостей со своих брюк, которые так грациозно швырнула в него Гермиона. - Ребенок, рожденный вне брака, может означать конец целых семей. Закатывая глаза из-за его утрирования, Гермиона встала. – Перестань быть таким драматичным. Мы больше не в Средних веках. - Нет, но наши законы – да! Гермиона остановилась на месте. – Даже если нам не нравится, Министерством до сих пор управляют люди, которым за сотню. Нашему министру сто девять лет; ты действительно ожидаешь, что эти люди разделят твои современные ценности? У Гермионы пропал дар речи, и она вновь поднялась, нетронутая простынь сморщилась под ее ногами. - Поверь мне, если бы я мог, то изменил бы законы в мгновении ока. Из тебя получится лучший член Визенгамота, чем кто-либо из нас, но это может произойти, если мы будем играть по правилам, пока не возьмем контроль. Поднимаясь, Эван последовал за ней. - Почему… Прежде чем она смогла закончить свое предложение, он перебил ее. – Если ты выйдешь замуж за меня, то у меня будет два места, Миона. Представь себе эти возможности. - У тебя будет два места? - внутри у нее все оцепенело. - Нет, имею в виду, у нас. У нас будет два места, любимая. Министерство не позволит волшебнице заседать в Гамоте, но я могу говорить за тебя. Испытывая крайнее отвращение к его словам, Гермиона признала, что он, вероятно, имел в виду ее наилучшие интересы, но это не было оправдание тому, как он с ней обращался. - Я не какая-то разменная монета, которую может использовать тот, кто завоюет мое драгоценное сердце. У меня такое же право сидеть на этих стульях, как у тебя или у Абраксаса. – Она сузила свои глаза на Эвана. – И я заполучу свое место, неважно какой ценой. Мелкие политики меня не остановят…***
Вздрогнув из-за холодного голоса, Эван еще раз мельком увидел, что скрывалось за янтарными глазами Гермионы. Однажды он уже видел, как треснула ее идеально созданная внешняя оболочка, когда нашел ее совершенно неподвижной, сидящей рядом с холодным телом Миртл Уоррен. Это было ужасающее зрелище. Она даже не плакала, пока он ее не оттащил. Он знал, что с Гермионой не так все в порядке, как она всегда притворялась. Он слышал, как его отец говорил, что большая часть Лестрейнджей была верными последователями Гриндевальда. Эван не был слепым. Он знал, что ее отец и дядя были, вероятнее всего, намного хуже, чем даже его отец. Ни один обычный человек не стал бы носить сильно защищенную кожаную мантию в собственном доме. - Тогда, пожалуй, я пойду. Он почувствовал, как что-то внутри него сломалось, когда он наблюдал, как девушка, которую он любил всем сердцем, ушла от него. Эвану потребовалось несколько лет, чтобы понять, что его постоянные поддразнивания и флирт превратились из безобидного подшучивания в первое чувство бешенства, а после четвертого курса - в искреннюю привязанность к любопытной девушке Лестрейндж с континента. - Я такой идиот. - Массируя лоб, чтобы унять пульсирующую боль, усиливающуюся с каждой секундой, он также направился обратно в свою гостиную, размышляя, как утихомирить гнев Гермионы...***
- Скользкие мерзавцы! Все они. - Швыряя еще одно заклинание в ни в чем не повинную стену перед собой, Гермиона продолжила проклинать каждого волшебника, о котором могла подумать. - Шовинистические, снисходительные придурки! – воспоминание об ухмыляющемся Эйвери в первой дуэли довело ее до очередного припадка. - Не вовремя? Развернувшись, Гермиона обнаружила Риддла, спокойно наблюдавшего за ней у двери. Его лицо лишено всяких эмоций. - Обычно, при использовании сарказм сопровождается невероятно раздраженным выражением лица. Он даже не попытался ответить на ее ухмылку. Прекрасно. – Все хорошо, Том? – у нее совсем не осталось терпения, чтобы разбираться с ним прямо сейчас. - Не совсем. Розье, кажется, несколько смятенным, и, судя по состоянию его комнаты, я догадался, что это имеет к тебе какое-то отношение? – он до сих пор даже не моргнул. - Ничего. Иногда люди ссорятся. Бывает. - Даже она не поверила своим словам. - Неужели? – его пустой взгляд начал ее пугать. - Серьезно, что-то не так? Я что-то сделала? Поджав губы, Том посмотрел на нее несколько секунд, прежде чем его лицо превратилось в совершенно другого человека, его очаровательная улыбка вернулась на место. Это было неприятно. - Знаешь, сколько мускулов уходит, чтобы просто улыбнуться? Утомительно. Гермиона сделала шаг назад. – Как ты меня вовсе нашел? – спросила она, не уверенная, хочет ли она вовсе услышать ответ. - Заклинание отслеживания. Отплевываясь, она тут же вытащила свою палочку. – Какого черта, Том? Как, когда? Парень даже не пытался объясниться. – Не стоит чувствовать себя особенной; оно на всех моих рыцарях. Я работаю над более постоянным решением. Может быть, какое-либо тату. Ошеломленная, она продолжила смотреть на него с открытым ртом, разрываясь между тем, чтобы бросить в парня каждое проклятье, которое она знает, или же продиагностировать свое тело с помощью заклинаний в поисках еще больших спрятанных неожиданностей. - И ты не мог рассказать мне об этой небольшой детали чуточку раньше? Он лишь приподнял бровь в ответ на ее вспышку гнева. - Ладно. Ладно. Мне все равно. День и без того ужасен. Что я могу сделать для тебя? Он бы не проделал весь этот путь из подземелий, если ему не было бы нужно что-либо от нее. Кивнув один раз головой, он зашел в помещение, закрывая за собой дверь. – Ты поможешь мне с чем-то важным. Мысленно нахмурившись из-за его требовательного тона, она села напротив Тома. – С чем? Он подался вперед, его холодная рука обвила ее собственную. – Верно, - подождав несколько секунд, ей было любопытно, что он сделает дальше. Он поерзал на стуле, не сводя с нее глаз. Вопреки ее здравому смыслу, его внезапная близость заставила ее дыхание участиться. – Том? – ее вопрос, казалось, выдернул его из того, что сдерживало, и, внезапно, его лицо оказалось перед ее лицом. Другая его рука схватила ее сзади за шею, и он притянул ее ближе к себе так быстро, что она даже сначала не почувствовала его губы на своих. С широко открытыми глазами она попыталась высвободиться из его болезненной хватки, казалось, его рот оставлял пылающий след на ее потрескавшихся губах. Почувствовав, словно ей не хватало воздуха, она удвоила усилия, бесцельно хватаясь за свою палочку. Осознавая, что он не отпустит ее настолько просто, Гермиона прибегнула к хорошей, старой маггловской тактике и сильно укусила. Зашипев, парень, наконец-то, отодвинулся, несколько алых капель окрасили его опухшие губы. - Ты – сумасшедший? - стараясь держаться как можно дальше от тяжело дышащего слизеринца, она продолжила искать на ощупь свою палочку. – Что, во имя Мерлина, с тобой не так, Риддл? – вытирая губы, она ждала, когда он ей ответит. - Должен сказать, что не понимаю, что остальные находят столь привлекательного во всем этом. – Явно не обращая внимания на кровь, собирающуюся в уголках его губ, Том посмотрел на нее задумчиво. - Прошу прощения? - ее разум был в огне, и она не знала, как долго она сможет еще сдерживать эту обжигающую ярость, собирающуюся в ее груди. Он поцеловал меня. Том Риддл поцеловал меня. Почувствовав, что ее сейчас может стошнить или даже хуже, заинтересованная в большем, Гермиона сложила свои покалывающие губы в тонкую линию. - Я нравлюсь Вальбурге Блэк. Полностью выбитая из колеи, Гермиона спросила первую мысль, что попала ей на ум. – Большинству волшебниц в Хогвартсе ты нравишься. Он поднял на нее взгляд, его серые глаза анализировали каждое движение, которое она совершала. – Но тебе – нет? Вся эта ситуация заставляла ее чувствовать себя так, словно под ее кожей ползали тысячи и тысячи пауков. – Нет. Мерлин, ты мне не нравишься. – Кого она здесь пыталась убедить? Он склонил голову. – Почему? Почему? Массируя виски, пытаясь разгадать причину их беседы, Гермиона вздохнула. – Том. Что все это значит? Ты не можешь просто прийти сюда и делать… И делать то, что ты только что сделал. Парень наклонил голову. – Как я и сказал – ты поможешь мне. - Помогу тебе с чем? – раздраженная, она спросила. - Ведьма из хорошей семьи поможет мне сохранить позицию в ваших кругах. Гермиона была на сто процентов уверена, что у Тома Риддла никогда не было жены или девушки за всю его жизнь. - Прошу прощения. Я правильно понимаю? Ты хочешь… жениться? – казалось даже нелепым думать о Волдеморте как о женатом мужчине. - Ты была бы прекрасным выбором, если бы не твой потенциал. Ты была бы бесполезна в качестве трофейной жены. Мы действительно сейчас об этом говорим? Может я каким-то образом поскользнулась на лестнице и умерла? – Тогда зачем ты сейчас поцеловал меня? - Чтобы посмотреть, из-за чего весь сыр-бор. Я явно не могу ухаживать за ведьмой, не имея никакого опыта в этом вопросе. Мерлин, я, Гермиона Грейнджер, была первым поцелуем у Волдеморта. Гермиона почувствовала, как у нее в животе поселилась неприятная тяжесть. - Вполне уместно, что ты всегда будешь у меня первой, Лестрейндж. Первой ведьмой, которую я встретил, первая, кто рассказала мне об этом мире. Яростно мотая головой, Гермиона скрестила руки на груди. – Рассказать тебе о Священных двадцати восьми и целоваться в заброшенном кабинете – две совершенно разные вещи, Том. Решив, что какие-либо апелляции к его морали будет встречены недоумением, в лучшем случае, а в худшем – злостью, она решила подойти с другой стороны. - Я… Я польщена, что ты выбрал меня для этого серьезного задания, но я не могу рисковать своей репутацией, в качестве благочестивой волшебницы, так легко. – Гермиона едва смогла сдержать презрение в своем голосе. Казалось, Том обдумывал ее слова, его подборок медленно шевелился, раздумывая. Это воистину было несправедливо, что он был настолько привлекательным. – С какой это стати Гермиона Лестрейндж заботится о таких тривиальных вещах как лицемерная добродетель? Она знала, что так просто он не купится на ее разъяснения. – Вне зависимости от моего мнения, касательного этого отсталого обычая, я до сих пор считаю, что симпатия должна разделяться только между двумя людьми, которые дорожат друг другом. Том поджал губы. – Ясно. Неужели? - Так это значит, что ты не… - пауза. – Дорожишь мной? – его расчетливый взгляд превратился в жидкое серебро, когда он наблюдал за ней из-под темных, опущенных ресниц. – Скажи мне: ты бы сказала то же самое, если бы здесь сидел Розье вместо меня? - Не понимаю, какое отношение к этому имеет Эван, - осторожно сказала она. - Он имеет решающее значение для моего дела. Пока ты находишься позади меня, то и он тоже. - Что ты пытаешься сказать? - Лучше бы тебе выйти за него замуж. Услышав, что Том сказал то же самое, что и Эван несколькими часами ранее, заставило ее позабытую до того злость вернуться в полную силу. - Сначала ты целуешь меня, а когда я не отвечаю, то ты говоришь мне, чтобы я вышла замуж за одного из твоих сторонников? Почему все сегодня говорили, как ей жить? - Пошел ты, Риддл. - Следи за языком. Это принесло бы тебе огромную пользу, и ты это знаешь. Закрыв глаза, она покачала головой. – Если ты так желаешь выдать меня замуж, тогда на кого ты направил свой взор? - Вальбурга Блэк. Не отставай. Моргана, помоги нам всем. - В данный момент, она помолвлена со своим кузеном, но как только я верну себе законный титул наследника Слизерина и последнего отпрыска дома Гонтов, ее родители точно будут открыты для разговора. – Он разузнал о своих чистокровных родственников без ее помощи. Предсказуемо. Гермиона даже не была уверена, что испытывать из-за этого вопроса. Эта женщина была матерью Сириуса. При мысли о том, что Том Риддл станет его… отцом в какой-то искаженной версии их нового будущего заболел живот. - Я нашел своего настоящего отца. Он достаточно богат, чтобы быть полезным мне. После лета я вернусь как Том Гонт. В ее теле зазвенели все возможные тревожные звоночки. Гермиона знала, что он планировал сделать, и ему было известно, что она знает. Она могла видеть это, как он смотрел на нее. - Ты уверен, что это наилучший способ, чтобы разобраться? Он пожал плечами. - Если кто-то узнает, даже все твои деньги и титулы не помогут тебе. - Она знала, что ведет проигранную битву. - Мой позорный дядя будет привлечен к ответственности за это. Я рассказываю тебе это на случай, если что-то пойдет не так. – Положив подбородок на сложенные руки, он наблюдал за ее реакцией. – Мой план идеален, но люди – нет, так как ты не можешь мне отказать, ты убедишься в том, чтобы все узнали, что этим летом я находился с твоей семьей. Чувство вины, которое она испытывала на данный момент, легло тяжелым грузом на ее плечи. Он сделал ее своим пособником в убийстве невиновной семьи. Тщательно заперев часть своих ударов и криков при мысли о том, чтобы помочь Тому, обратно в бездонные глубины своего сознания, она кивнула. - Хорошая девочка. От его голоса у нее поползли мурашки по спине. Гермиона никак не могла взять в толк, какой загадкой был Том Риддл. Будучи мальчишкой, он казался более доступным, но это было лишь из-за невинного лица? Его способность отражать окружающих его людей, постоянно говоря им то, что они желали услышать, показывая им то, что они желали видеть? - Скажи мне лишь одно, Том. Он уступил ей. - Чего же ты хочешь? – отголоски ее предыдущего разговора с Эваном промелькнули в ее голове, когда она посмотрела ему прямо в глаза. На несколько минут последовала тишина, но Гермиона не отступила. Ей было необходимо знать, кому она вверяет свою преданность – своей последней оставшейся невинности. Волдеморт был безумцем, его душа не подлежала восстановлению. Но это не был Волдеморт, что сидел перед ней. Это был молодой, рациональный человек, который убьет оставшуюся часть своей семьи, а другую – оставит гнить в Азкабане, чтобы проснуться на следующий день как ни в чем не бывало. - Что я заслужил. – Его ответ вырвал ее из клубящихся мыслей. - Что ты заслужил? - она резко выдохнула. - Мой ответ и без того большее, нежели ты заслуживаешь, Лестрейндж, поэтому давай закончим на этом. Его пренебрежительный тон должен заставить ее побагроветь, но все, на чем Гермиона могла сконцентрироваться, так это, как его язык заскользил по губам, собирая последние алые следы их поцелуя. Замечая ее наглый взгляд, его губы растянулись в хищной улыбке. - Хочешь попробовать? - его большой палец переместился к уголкам рта, прежде чем найти ее губы, окрашивая их в красный цвет от крови, которую она пустила. Втянув в себя воздух, Гермиона попыталась взять контроль над своими бушующими эмоциями, большинство из которых она бы предпочла не исследовать дальше. Цель этого жеста стала для нее совершенно очевидной в ту секунду, когда Том сосредоточил свой взгляд на своей кровавой работе. Я так облажалась. - В конце концов, мы оба знаем, кому на самом деле ты принадлежишь. Смущаясь от медного привкуса на ее губах, она отстранилась от слизеринца. Наспех собирая свои вещи, она вылетела из помещения, прежде чем вещи могли обостриться и дальше. - Не забудь рассказать всем, что на все каникулы я останусь у тебя, - крикнул ей в спину Том, его самодовольный голос эхом пронесся в ее голове даже после того, как она легла под тяжелое одеяло ее кровати с балдахином…***
Июнь 1943 По ее возвращению Лестрейндж мэнор был раздражающе тихим. Это был первый раз, когда Рабастан не явился, дабы забрать ее, вместо того посылая домового эльфа, чтобы забрать племянницу. Это было первым из многих знаков, указывающих на то, что что-то было не так с младшим братом Лестрейндж. - Больше вина, ты, бесполезное создание. Наблюдая за тем, как ее дядя пнул одного из эльфов под столом, Гермиона почувствовала, как у нее пропадает аппетит при виде дрожащего существа. - Рабастан! Расстроенный мужчина обернулся. – Не смей, черт возьми, спрашивать с меня в моем собственном доме, девчонка. Гермиона нахмурилась на его грубые слова, осторожно опуская свои столовые приборы на опустевшую тарелку. – Это не вина эльфов, что Лорин до сих пор не вернулась. - Ей вовсе не следовало уходить! Мысленно закатив глаза, она размышляла, как долго еще сможет это терпеть, прежде чем он окончательно сорвется. Решив, что ей лучше не связываться с еще большим количеством драмы во время оставшихся каникул, она сдалась. - Извини, Рабастан, должно быть, последние месяцы были самыми тяжелыми для тебя. Она заметила одобряющий кивок своего отца, когда ее дядя вновь сказал. - Она не имела никакого права забирать моих детей от меня. Детей? - Рабастан, Лорин опять беременна? – она только привыкла к мысли об одном кузене. Она не знала, сможет ли выдержать второго ребенка в поместье. Сделав большой глоток вина, ее дядя мрачно кивнул. – Мы хотели рассказать тебе на этой неделе. Она уже на пятом месяце беременности. Родольфус внезапно выглядел таким же разъяренным, как и его брат, к большому замешательству Гермионы. - Она снова ждет ребенка? – недоуменно спросил он. - Прости, Род, я – позор этой семьи. О чем он вовсе говорит? Очевидно, ее замешательство было заметным, когда ее отец глубоко вздохнул. - Corvus oculum corvi non eruit. Она вытерпела достаточно уроков истории дома Лестрейнджей, чтобы понять девиз их семьи. - Ворона не станет вырывать глаз другой вороне, - повторила она, не уверенная, на что намекает. - Лестрейндж всегда будет ставить другого Лестрейнджа на первое место. Лорин предала именно это представление, а Рабастан позволил ей. Ты даже не можешь представить себе, насколько оскорбительными и бесчестными были ее действия. Она считала, что было немного драматично называть ее временное бегство от мужа-убийцы непостижимым позором. Тем не менее, она знала, что лучше не задавать прямые вопросы двум братьям. - Эдвин – Лестрейндж. Он и каждый другой ребенок моего брата должен быть с нами, не с Мальсиберами. Это серьезное оскорбление. Сморщившись из-за его жестких слов, Гермиона попыталась придумать достойный ответ. – Думаю, нам следует дать немного времени, чтобы она смогла разобраться со всем этим. Это меньшее, что вы можете сделать, после этого фиаско с Гриндевальдом. - Ей не следовало убегать к родителям, - возразил Рабастан. - Не являюсь экспертом, но подвергать молодую, беременную женщину бойне и смерти, а затем говорить, чтобы она смирилась с этим, вероятно, не самый умный ход. Злобного взгляда ее дяди было достаточно, чтобы сказать ей о том, что она перешла все границы. – Вместо того чтобы пытаться защитить мою жену, почему бы тебе не сосредоточиться на своей собственной роли? Наследница Лестренджей, ты не заслуживаешь титула моего сына. Теперь настала очередь Родольфуса хмуро смотреть на своего брата. – Раб, мы говорили об этом. – Начал Родольфус, - Если мы говорим о кровных правах, то Гермиона больше является Лестрейндж, нежели будет любой из твоих детей. Мысль о том, что в ее жилах течет кровь Родольфуса, все еще была чувствительной темой для Гермионы. - И разве не прекрасно, что моя племянница, технически, еще и приходится мне сестрой, дорогой брат? - Безусловно, это делается не в первый раз. Наш прадед тоже был грязнокровкой. - Родольфус обронил ошеломляющую информацию, как будто говорил о погоде. – Он принял кровь своей жены, когда они не могли найти подходящую для нее партию. Гермиона подавилась своим напитком. Скривив губы, она наконец-таки поняла, почему они были близки к отсутствию сквибов в длинной истории ее новой семьи. В отличие от других старых родов, которые вступали в смешанные браки на протяжении нескольких поколений, что приводит к все меньшему и меньшему разнообразию генофонда, Лестрейнджи просто передавали свою древнюю магию к нечистокровным, делая их чистыми в их глазах. Гермиона не знала, как именно магия была связана с ее генами, но она была чертовски уверена, что никакой кровавый ритуал не мог полностью заменить чью-то генетическую структуру. Не то что бы все эти люди знали что-то из этого. Даже в ее время, она не встречала волшебника с основательным пониманием человеческой биологии. - Не беспокойся, дядя. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы принести честь этому дому, - протянула она, оправившись от приступа кашля. - Действительно иронично. Все, что я вижу, когда смотрю на тебя, так это мою невестку. Его небрежный комментарий заставил Гермиону покраснеть. - Не смей меня сравнивать с этой сукой. Я не такая, как она. Казалось, этого не следовало говорить, так как лицо Родольфуса помрачнело. - И кто же ты такая, моя дорогая дочь? - Я… - казалось бы, ответ на этот вопрос простой, но что-то заставило ее усомниться. Могу ли я до сих пор звать себя Гермионой Грейнджер? Гермиона, магглорожденная, которая никогда бы не присоединилась к группе фанатичных поборников чистоты крови, даже если бы от этого зависела ее жизнь. - Не имеет значения, что твоя магия сделала со мной, у меня все равно были родители, которые безмерно любили меня. – Начала Гермиона. - Я своими глазами видела, что вы, люди, делаете с теми, кого считаете ничтожествами. Ее дядя и отец посмотрели на нее с одинаково недовольными выражениями лица. - Гермиона Лестрейндж – продукт кровной магии и лжи. Она никогда не станет реальной. - Прошло около пяти лет, а ты до сих пор цепляешься за свое ничего нестоящее, старое происхождение. Отвратительно. – Усмехнулся Рабастан. - Мне пришлось оставить все позади. Вы, хотя бы, есть друг у друга, - она горько возразила в ответ. - Я – твой отец. Мой брат и я дали тебе все, - Родольфус жестом указал на парадную столовую. – Фамилию, титулы – Мерлин, целый дом, когда я уйду с поста. Он явно считал, что ее предыдущая жизнь вообще не стоила того, чтобы жить. Отставив от себя тарелку, она служила руки и нахмурилась. – Я никогда этого не просила. Неужели так сложно поверить, что до этого всего я была счастлива? - Здесь у тебя есть шанс все изменить. Тебе следует поблагодарить меня за то, что не убил тебя. При этих словах она не смогла удержаться от резкого смешка. – О, но ты убил. Помнишь? Мы здесь лишь потому, что ты убил школьницу. - Довольно. – Стукнув плоской ладонью по столу, ее отец поспешно встал. - Я не потерплю, чтобы ко мне относились с подобным неуважением под моей собственной крышей. Ты останешься в своей комнате до тех пор, пока не научишься быть благодарной. - Нет! Мне почти шестнадцать! Ты больше не сможешь обращаться со мной как с ребенком. - Гермиона. Вон. Резко вздохнув, она покачала головой. – Почему? Я не сделала ничего плохого! - Винни! Последовав приказу своего господина, маленький эльф появился рядом с ней. - Отведи мою дочь в комнату. Не выпускай ее, пока я тебе не скажу. Отшатываясь от костлявых рук эльфа, Гермиона с вызовом положила руки на бедра. – Знаете что. Надеюсь, что Лорин никогда не вернется в этот проклятый дом. Рада, что ей удалось убраться подальше от вас, люди! - Неблагодарный ребенок. – Фыркнул Рабастан, прежде чем Винни удалось схватить ее…***
Август 1943 Прошло две недели после ее принудительного заключения. Казалось, что стены сдавливали ее, а воздух был пропитан затхлым запахом старых книг и пролитых чернил. Ей надоели все ее обычные развлечения – чтение книг, работа над домашним заданием и разгадывание ежедневных паззлов в Пророке. Она перерассортировала полки бесчисленное множество раз, прежде чем и это стало рутиной. Разум Гермионы был словно в тумане. Ей хотелось подышать свежим воздухом и услышать звуки внешнего мира. До сих пор она воспринимала эти простые вещи как нечто само собой разумеющееся. Она пыталась позвать Винни, но эльф не ответил. Никто не ответил. Несмотря на ее мольбу о прощении. В один момент, она даже попыталась сломать окна, но наложенные на них чары были сильны. Не в силах больше терпеть изоляцию, Гермиона сформулировала план побега. - Пожалуйста, пожалуйста, доставь это письмо Лорин. – В течение трех дней она молила эльфа, пока, наконец, она не получила ответ. Все, что нужно было сделать Винни, так это сказать Лорин открыть каминную сеть к ее имению в Кенте, чтобы она смогла сбежать через камин. У женщины до сих пор был доступ к поместью Лестрейндж, поэтому, с ее стороны, пришлось снять все защитные руны. - Господин будет очень зол на Мисси. Винни не может себе этого позволить. Гермиона закрыла глаза, чтобы сдержать от себя, дабы не закричать на ее взволнованного друга. - Здесь я схожу с ума. У них вовсе не было права запирать меня здесь. Винни смотрела на свою несчастную госпожу. Было ясно, как день, что она превысила свой лимит. Кожа волшебницы была пепельной, с темными кругами под глазами и несобранными волосами. Двое братьев откланялись по своим делам на остаток дня, поэтому, вероятнее всего, это был ее последний шанс сбежать незамеченной. - Мисси должна пообещать, что она приведет госпожу Лорин обратно. Гермиона почувствовала себя ужасно, обманывая эльфа, но это был ее единственный шанс. Винни не поможет ей, если она скажет, что она вовсе не планирует возвращаться. Лучше позволить ей верить, что она лишь пыталась помочь своему дяде. - Обещаю. Меня не будет максимум несколько часов. Наконец, эльф казался убежденным, и она наблюдала, как Винни исчезла с мягким хлопком. Я должна поспешить. Вытащив из-под кровати свой заранее упакованный чемодан, Гермиона наложила на свой багаж простое сжимающее заклинание и сунула его в карман мантии. Дальше она вырвала страницу из тетради и начеркала короткое сообщение Родольфусу, сообщая, что она ненадолго останется у Лорин. Она не хотела, чтобы он думал, что Винни имеет к ее исчезновению какое-либо отношение, потому она придумала историю, как Лорин связалась с ней первая, когда она находилась еще в Хогвартсе. Когда она опустила свое перо, камин с ревом ожил, зеленое пламя окрасило комнату в неестественные зеленые тона, схожие с тем, какими она представляла себе подземелья Слизерина. - Винни доставила письмо. Госпожа Лорин просит Мисси поторопиться. Радостная, она побежала к камину, кивнув напоследок верному эльфу. - До скорого, Винни! Огонь охватил ее тело в ту же секунду, как она шагнула в потрескивающее пламя. В мгновение ока ее комната исчезла. Когда она снова открыла глаза, она вступила в иную тускло освещенную комнату. Гермиона осторожно сделала шаг вперед, леденящее чувство ужаса поселились у нее в животе, когда она осознала, куда ее выбросило. Нет, нет, нет. Знакомый герб над камином, казалось, насмехался над ней. Глаза-бусинки ворона, расположенные поверх золотых букв ее фамилии, следили за каждым ее движением. - Как? – она поспешила к дверям, она потянула их изо всех сил, но тяжелые, деревянные двери не поддались. – Алохомора. - Ее заклинание стекало с замка, как вода с масла. Сердце Гермионы бешено застучало в ее тяжело вздымающейся груди, когда она осознала, как сильно она облажалась. Он знал. Родольфус изолировал все поместье, вероятнее всего, ожидая, что она попытается сбежать. Оглядев знакомую обстановку, она медленно опустилась на покрытый ковром пол. Она застряла в кабинете Родольфуса. Здесь не было летучего пороха, чтобы она смогла использовать его для возвращения в свою комнату, и, к настоящему времени, вероятно, он почувствовал, как активировались чары, удерживающие ее от побега. Подлый ублюдок. Злость, смешанная с нарастающим чувством страха, заставила ее щеки пылать. Решив, что не желает, чтобы он нашел ее в настолько потрепанном состоянии, она собралась и направилась к стулу перед его столом. Достав сплющенный чемодан из кармана, она вернула ему прежнюю форму и поставила рядом с собой. Нет смысла притворяться. Он все равно мне никогда не поверит…***
- И поэтому я вернусь, когда ты пообещаешь мне видеть в нас равных... - его глубокий голос прорезал тишину комнаты, словно нож, заставляя ее сильно вздрогнуть, несмотря на ее попытки оставаться спокойной. Она даже не слышала, как он появился. - Действительно трогательное письмо, Гермиона. Я изменился. Усмехнувшись, она ждала, когда ее отец сядет напротив нее. Не доставляя ему удовольствие лицезреть ее подавленное состояние. - Но должен поблагодарить тебя, что Лорин открыла сеть. На данный момент, Рабастан находится с ней. – Он посмотрел на нее, его красивые черты лица исказились в зловещем ликовании. У нее сбилось дыхание, осознавая, что она обрекла свою молодую тетю. Рабастан не уйдет без нее. Что я сделала? - Что же ты можешь сказать в свое оправдание? - Я не видела солнца в течении двух недель. Ты даже не позволил мне отправить сову своим друзьям. У тебя нет права обращаться со мной таким образом. Теплый свет свечей в тускло освещенной комнате ничуть не смягчил суровые черты лица ее отца. - Значит, ты уже настолько испорчена, что забыла, каково это - настоящее наказание? Прикусив внутреннюю часть щек, она отвела глаза. - Пара недель в твоей весьма уютной комнате, и ты готова сбежать? – наливая себе щедрый стакан огневиски, Родольфус продолжил. – Очень взросло с твоей стороны. Сползая по спинке стула, Гермиона с треском провалилась со своей задаче сдержать слезы злости. – Звучишь так, словно я одна виновата. - Разве нет? – наклонив голову, он наблюдал за ней словно ястреб. - Нет! Я ничем не заслужила подобного отношения к себе. - Ты не вправе задавать мне вопросы. Откинувшись на спинку стула, Гермиона громко вздохнула. – Почему ты продолжаешь обращаться со мной как с пятилетним ребенком? - Сарказм не подобает ведьме. Гермиона стиснула зубы от его снисходительного замечания. – Мне наср… - Гермиона! – ее отец прервал ее, прежде чем она смогла закончить свою грубую фразу. - Что? Она смотрели друг на друга в течение нескольких секунд. - Не имеет значения, как сильно ты желаешь быть взрослой, твои действия до сих пор как у того безрассудного ребенка, поэтому, пока что, я буду обращаться к тебе как к безрассудному ребенку, - спокойно сказал он с выражением покорности на лице, отчего она почувствовала себя еще более снисходительно. Неужели он действительно видел ее такой? Капризным ребенком? Это ее взбесило. – Я ненавижу тебя, Родольфус. Ненавижу, как ты обращаешься со мной, ожидаешь, что я отнесусь ко всему этому спокойно, и без возражений буду играть в семью со случайными Пожирателями смерти. Его стакан со свистом пролетел мимо нее, вдребезги разбиваясь об стену. У него правда была проблема с тем, что он кидал вещи в нее. - Когда же до твоей тупой головы дойдет, что Гермионы Грейнджер больше нет? Она была вычищена из твоей грязной крови в ту ночь, когда я сделал тебя Лестрейндж. - Мерлин, почему ты такой ублюдок? – крикнула она в ответ, не заботясь о последствиях своих слов. Она была раздражена. Казалось, что все, кроме нее, могут принимать решения о ее жизни. Было ли это таким ребячеством с ее стороны - хотеть, чтобы к ней относились как к собственной персоне? Когда в последний раз она была действительно свободна? Как много прошло с тех пор, как она могла просто покинуть дом и повеселиться со своими друзьями без каких-либо скрытых мотивов? – Я хочу, чтобы ты знал, что я тоже личность. Все, о ком я заботилась, здесь больше нет. – Проглотив слезы отчаяния, она пыталась отбросить воспоминания о пустых глазах ее родителей, стерев себя из их памяти. - Не имеет значения, чего ты хочешь, Гермиона. У тебя есть обязанность перед этим родом. – Протянул Родольфус, нетронутый ее страданием. Ее безмолвные слезы переросли в громкие рыдания. Она закрыла лицо руками. – Мне лишь нужна моя мама! Сильные руки заключили ее в утешительные объятия. Она схватилась за плотную ткань мантии Родольфуса и кинулась ему на широкую грудь. - Гермиона, посмотри на меня. Всхлипывающая девушка покачала головой. Она пока не была готова признать, у кого ищет утешения. Две недели полной изоляции сильно сказались на ней. Она ненавидела находиться в одиночестве. Воспоминания обо всех ужасных вещах, что произошли с ней за все эти годы, овладели каждым мгновением тишины. - То, что ты сделала сегодня, было безответственным, - спокойно проговорил Родольфус, казалось бы, его не беспокоит эмоциональная девушка, цепляющаяся за него. - Винни. – Ее щека плотно прижата к его груди, его глубокий голос успокаивающе прошелся по телу. Это действительно нервировало, насколько знакомый аромат его одеколона и та неповторимая нота, которая также пронизывала все поместье, успокаивали ее нервы. - Господин звал… Мисси Гермиона! – увидев в смятении свою госпожу, маленький эльф сделал несколько неуверенных шагов в сторону пары. - Ты меня разочаровала, Винни. Теперь посмотри, что ты сделала. Гермиона подавила очередной всхлип, повернув голову к своему домовому эльфу. - Винни так жаль, что она причинила Мисси такие страдания. Винни лишь хотела помочь, - захныкал эльф. Плотно прижав свою дочь к груди, Родольфус оперся подбородком о ее макушку, доставая свою волшебную палочку, - Наблюдай, Гермиона. Это полностью твоя вина. Осознавая, что он собирается сделать, Гермиона могла только с застывшим ужасом наблюдать, как из его палочки вырвался знакомый зеленый огонек. - Авада Кедавра. Проклятье ударило Винни прямо в грудь. Глаза ее эльфа стали стеклянными, и, прежде чем Гермиона смогла осознать, что сейчас произошло, тело ее верного эльфа упало на пол. - Нет! – пытаясь вырваться из рук Родольфуса, она упала на колени рядом с маленьким телом на полу. – Винни? Нет, пожалуйста, только не снова. - Заплаканные глаза другого любимого эльфа пронеслись в мыслях. Ее грудь горела, знакомое ощущение безжизненного тела в ее руках почти завладело ее разумом. Едва в состоянии сформулировать предложение, ее взгляд наткнулся на взгляд отца. – Как ты мог? Он смерил ее с мрачным видом. – Пускай это послужит уроком. Все еще находясь в шоке, она бессознательно прижала к себе холодное тело своего любимого эльфа, не желая принимать то, что только что произошло. - Ты… Ты убил ее. – От жестокости его действий у нее сперло дыхание. Для нее было непостижимо, как кто-то мог сделать что-то настолько ужасное, не моргнув и глазом. - Это всего лишь эльф. Я предупреждал тебя о том, что произойдет, если ты продолжишь оскорблять меня. Он был настолько спокоен. Он только что убил живое существо, и все же он стоял перед ней, как будто ничего не случилось. Перед ее глазами заплясали черные точки. Ей казалось, что все окружающее давит на нее. - Я… - она не могла дышать. - Пока ты не отправишься в Хогвартс, тебе запрещено покидать свою комнату. Она держала глаза закрытыми, пока ее мышцы не свело судорогой, Гермиона отказывалась отпускать эльфа. Наконец, она услышала, как Родольфус вздохнул, и почувствовала, что ее подняли. Безжалостно вырвав крошечное тельце из ее окоченевших рук, он швырнул обмякший труп обратно на пол, ее чуть не вырвало при звуке удара плоти о твердую землю. - Всего этого можно было избежать, если бы ты хорошо себя вела. – Он повел ее к двери, где он небрежно вытолкнул ее в темный коридор. - Мы продолжим этот разговор через несколько дней, когда ты успокоишься. – С этим он закрыл дверь, ожидая, что опечаленная девушка самостоятельно вернется в свою комнату. Тупо уставившись на тяжелые двери, пока не перестала чувствовать свои ноги, Гермиона развернулась на каблуках и потащилась обратно в свою комнату. Она подумала, что могла слышать, как Лорин яростно проклинает Рабастана, но все, о чем она могла думать, было неподвижное тело Винни в кабинете Родольфуса. Бросившись лицом вниз на кровать, она схватила ближайшую подушку и продолжила оплакивать еще одного друга, которого не смогла спасти. Массивные двери закрылись за ней с внушительным ударом, волшебные замки медленно встали на место...