Место, которое мы зовем домом

Декабрь 1943 Гермиона и остальные слизеринцы тесно прижались друг к другу, ища тепла у ревущего огня, который потрескивал в каменном камине. Снаружи мир был окутан толстыми слоями снега, холодный ветер завывал в коридорах древнего замка. Слава Мерлину, они были избавлены от худшего в своем неиспользуемом классном логове, спрятанном в одном из наименее посещаемых уголков Хогвартса. Помещение было плохо освещенным, с мерцающим светом пламени, отбрасывающим на все теплое, оранжевое сияние. Вдоль стен тянулись покосившиеся книжные полки, заваленные старыми фолиантами и пыльными томами. Мебель была старой, но удобной, с несколькими креслами и потертым диваном, расположенными полукругом вокруг камина. Гермиона была завернута в толстое одеяло, ее лицо освещалось светом от камина, когда она наклонилась вперед на своем сидении. - А я говорю, что ты ошибаешься! – воскликнул Эйвери с покрасневшими щеками, заставляя его выглядеть куда привлекательнее, нежели его обычно бледная, презрительная версия. – Грязнокровки не в том состоянии, чтобы что-то требовать с нас. Они внедряются к нам, а не наоборот. – Его ужасный характер быстро разрушил эту идею. - Магия есть магия, неважно, откуда она исходит. Без магглорожденных не осталось бы достаточно людей, чтобы пополнить население. - Гермиона была вне себя от разочарования в этот момент. - Говорит та, у кого семейное древо похоже на круг. – Усмехнулся Эйвери, его ирландский акцент стал более заметен с его растущим раздражением из-за юной ведьмы. Кинув на него злой взгляд, Гермиона выпрямилась. – Немного абсурдно звучит это от тебя, ты не находишь? Эйвери усмехнулся в ответ, прежде чем встать, чтобы подбросить еще одно полено в огонь. – Я хотя бы не плюю на многовековые традиции каждый раз, когда открываю рот. Гермиона была вновь поражена, какими чокнутыми были некоторые из ее сверстников. Если бы не их сплоченное общество, то они не смогли бы провести различие между этими группами, даже если бы от этого зависела их жизнь. - Они опасны, - начал он. – Их вид – причина, по которой на нас веками велись охоты. Маггловские семьи сжигают своих детей на столбах, вы можете в это поверить? Этот неуместный страх, который укоренялся в их головах на протяжении поколений, все еще поднимал свою уродливую голову каждый раз, когда очередной магглорожденный поступал в Хогвартс. - С тех пор магглы уже давно продвинулись. Есть такая вещь, которая зовется электричеством, которая снабжает их машины, радио…Ты бы не поверил, если бы увидел. Пустых выражений лица ее сокурсников было достаточно, чтобы Гермиона поставила под вопрос, как вовсе удалось волшебному миру оставаться спрятанным столь много веков. - Как получилось, что ты настолько осведомлена маггловскими изобретениями? – теперь настал черед Риддла обратиться к ней после нескольких секунд неуютной тишины. – С тех пор, как ты не посещаешь Маггловедение, откуда ты знаешь, что такое электричество? - Том прав. Где ты все это выучила? - вмешался Эйвери. - Мне нравится читать, - выплюнула она в ответ. - Где ты прочтешь о маггловских технологиях? – насмехался Эйвери. - Маггловские газеты. Минерва получает последние выпуски два раза в неделю. - Мерлин, почему я вовсе дружу с тобой? Гермиона улыбнулась на его высказывание. – А мы друзья? Семикурсник со Слизерина сморщил лицо, - То количество времени, которое приходится проводить в твоем присутствие, определенно заставляет меня так думать. - Со мной весело. Абраксас, который сидел рядом с ней, усмехнулся на ее комментарий. - Ты - угроза, умеющая сыпать проклятиями, и это, пожалуй, единственное, что делает тебя хотя бы терпимой. – Эйвери облокотился на спинку своего стула. - Как бы прекрасно все это ни было, скоро начнется встреча Слахгорна. – Том прервал их безмолвное соревнование в гляделки. Взглянув на свои дорогие часы на запястье, Эйвери кивнул и встал. – Ты идешь, Лестрейндж? Гермиона покачала головой, - Я уже достаточно провела с вами времени за всю оставшуюся неделю. Увидимся в воскресенье. – Прежде чем она смогла достичь двери, рука Риддла на ее руке остановила ее. - Останься. Тебе следует испытывать гордость, что тебя вовсе пригласили. Недавнее приглашение Слахгорна вступить в его престижный, маленький клуб – и снова, это все раздражало ее. Она надеялась, что на этот раз ее оставят в покое, но, конечно же, ее проклятая удача швырнула эту мечту ей прямо в лицо. - Вальбурга к нам присоединится? - при воспоминании о надменной девушке у нее по коже побежали мурашки. Том остался верен своим словам и поставил задачу очаровать старшую дочь Блэков. Для Гермионы это было тревожным событием. - От нее мне становится жутко. Говорю тебе, все дело в ее ужасной улыбке. Слишком много зубов. – Добавил Эйвери, и Гермиона поджала губы. - Она полезна, - заявил Том, которому вовсе не было дела до взаимной неприязни группы к взрослой ведьме. - До сих пор не могу поверить, что Блэки приняли твое предложение ухаживать за ней. – Абраксас догнал Гермиону, и теперь шел между ней и Эйвери, эти двое значительно возвышались над миниатюрной девушкой справа от них. - Он ведь, в конце концов, Гонт, мальчики. – Прервал Слахгорн, который уже ждал у дверей. Одевшись, чтобы произвести хорошее впечатление, принимая во внимание, что на нем было темно-бордовое пальто, больше подходящее для званого вечера, чем для обычного ужина со своими любимыми учениками. - Как раз вовремя, проходите, проходите. – Он проводил группу внутрь, подведя их к столу в центре комнаты. Двое когтевранцев, с которыми Гермиона никогда не говорила за пределами их еженедельных встреч, уже пили что-то подозрительно похожее на огневиски. Мысленно усмехнувшись, она заняла место рядом с одним из парней. Эван быстро занял место подле нее и продолжил наполнять ее стакан любимым соком с мякотью. Приятно было знать, насколько хорошо он ее знает. - Том, мой мальчик, где же твоя милая волшебница? Я ожидал, что она тоже присоединится к нам сегодня. Гермиона до сих пор не могла поверить, что план Тома сработал. После лета на нее внезапно обрушилась буквально лавина из драматичных статей Ежедневного пророка, в которых писалось о загадочном наследнике Гонтов, что внезапно появился в Гринготтсе, требуя доступ к сейфу самого Слизерина. - Вальбурга скоро появится; она заказала новый набор мантий исключительно для сегодняшнего вечера. Слахгорн с энтузиазмом закивал на слова Тома, когда Гермионе показалось, что он тонко оскорбил ее стиль одежды. Его взгляд на секунду переместился на нее. Она уверена в этом. Смотря на свою простую школьную форму, она нахмурила брови. Точно не стану наряжаться для кого-либо в этом помещении. Будь неладна странная зацикленность Тома на одежде. Когда один из хогвартских эльфов начал подавать им еду, двери снова открылись, и зашла Вальбурга Блэк. При ее появлении мужчины за столом встали, оставляя Гермиону неловко сидеть одной. - Мисс Блэк, мы как раз говорили о вас. Располагайтесь поудобнее, моя дорогая. – Слахгорн жестом указал на пустующий стул рядом с Томом, который сразу же подвинулся, чтобы девушка села. Бархатная мантия Вальбурги каскадом ниспадала по ее стройной фигуре, громко шурша при каждом ее шаге. Гермионе пришлось признать, что девушка выглядела потрясающе. - Надеюсь, что вы говорили только хорошие вещи, профессор. – Бриллианты вокруг шеи и соблазнительно свисающие с ее ушей серьги красиво переливались в теплом свете свечей. - Разумеется, моя дорогая. Вы в хорошем обществе, в конце концов. Молча усмехнувшись в стакан, Гермиона наблюдала, как волшебница грациозно садится рядом с Томом, который принялся наполнять ее тарелку сладкими угощениями. Было неприятно наблюдать, как он ведет себя при Вальбурге. Для нее его улыбка имела больше общего с существом, которое обнажает зубы, чем с чем-либо другим. - Наблюдать за ними - всегда хорошее зрелище, - пробормотал Эван рядом с ней, заставив ее хихикнуть. Быстро спрятав свою удивленную реакцию за кашлем, она как раз вовремя повернулась, чтобы увидеть, как Эйвери и Долохов вопросительно посмотрели на них. Никто из их группы не знал, как вести себя рядом с Томом, когда рядом была его девушка. Было такое чувство, словно они ходят на цыпочках. Они знали, как обращаться с Риддлом – амбициозным наследником Слизерина. Даже самый медленный из них осознал, что у их лидера имеется более темная сторона, которую они предпочли бы не исследовать слишком глубоко, но никто из них не имел дело с заботливым молодым человеком Вальбурги Блэк. Во время их первого официального собрания, после того, как он принял свои титулы, Том приказал им обращаться к нему как к Риддлу. Гермиона задавалась вопросом почему, но его единственное объяснение состояло в том, что так будет лучше для публичного имиджа, принимая во внимание запятнанную репутацию Гонтов во всем магическом мире. И поскольку он мог претендовать на свою слизеринскую фамилию только после достижения совершеннолетия, Том подумал, что пока лучше обойтись своей маггловской фамилией. К тому же, он проинформировал их о своем желании ухаживать за Блэк, но вместо того, чтобы дать им указания, он просто сказал им вести себя сдержанно рядом с ней. Что бы это точно ни означало, это можно было свободно интерпретировать. В конечном счете, они пришли к молчаливому соглашению как можно меньше взаимодействовать с ведьмой. - Ваше ожерелье великолепно, мисс Блэк. Фамильная реликвия? На вопрос Слахгорна взгляд Гермионы переместился на украшенную драгоценностями шею девушки. Замысловато сплетенные золотые нити, скорее всего, были гоблинской работы. Она не была бедной в прошлой жизни, но то, что было на Блэк, спокойно могло стоить гораздо больше, чем ее старый дом. - Оно принадлежало моей прапрабабушке. Каждая дочь Блэков получает драгоценность на свое семнадцатое день рождения. - Ее бледные пальцы прошлись по ожерелью, прежде чем остановиться на одной из бесчисленных рун, идеально сочетающихся с кельтскими узорами. - Они предназначены для того, чтобы защитить ребенка от вреда. А эти еще и определяют магглов и грязнокровок. Она гордо улыбнулась, и, вопреки здравому смыслу, Гермиона почувствовала, как у нее сжалось сердце. - Захватывающе. Как оно работает? - при том, что Слагхорн ни в коем случае не был против магглорожденных, все равно было очевидно, что он предпочитает чистокровных. Даже в будущем в его клубе насчитывалось лишь несколько членов неволшебного происхождения. - Понимаете, если кто-то с нечистой крови дотронется до него, камни поменяют цвет. Чем более разбавлена кровь, тем темнее камни. Проглатывая горький привкус во рту, Гермиона слушала разъяснения Блэк. - Оно может различить даже незначительные следы грязи. Это свидетельство осмотрительности моей семьи, что они настолько чистые. Ах, радости межродственных связей. - Как любопытно. Можно? Поскольку являлось весьма неприличным волшебнику дотрагиваться до юной волшебницы, Вальбурга уступила мужчине и осторожно сняла драгоценную вещь со своей шеи. Положив ее на его вытянутую руку, группа наблюдала за тем, как камни окрасились в светло-серый. - Кто-то из бабушки и дедушки – магглы, я полагаю? Слахгорн шумно сглотнул. – Все верно, моя бабушка была магглорожденной. – Он ближе рассмотрел ожерелье. – Воистину поражающе. Кто-нибудь еще желает попробовать? Эйвери сразу же поднял руку и нетерпеливо взял ожерелье из рук профессора. – Позвольте показать вам, как выглядит великая родословная. – Камни в тот же момент прояснились, став почти схожими с оттенком камней Вальбурги. На это было тошнотворно смотреть. У нее свело живот от того, насколько сильно эти люди зависели от статуса своей крови, чтобы оценить свою ценность. - Давай посмотрим, была ли твоя мать чиста, насколько утверждается, Лестрейндж. Гермиона побледнела при виде сияющих драгоценных камней, но она знала, что не может отказаться. Наконец-то я увижу, были ли слова Родольфуса правдивы. Не уверенная, что бы она предпочла увидеть, Гермиона быстро схватила вещь, прежде чем смогла передумать. - Ты не позволишь нам тоже взглянуть? – мило спросила Вальбурга, указывая на сжатый кулак Гермионы. Было очевидно, что девушка ожидала, что ее камень станет непрозрачным. Пытаясь успокоить свое бешено колотящееся сердце, Гермиона раскрыла руку, чистые камни бриллиантов насмешливо сияли в ее вспотевшей ладони. Почувствовав, как у нее поднялся ком в горле, Гермиона поспешно кинула драгоценное ожерелье в ожидающие руки Вальбурги. - Какая приятная неожиданность. Не осталось и капли грязной крови в твоем теле. Слова ее отца, сказанные все те годы тому назад, эхом пронеслись в голове. - Меньшего я и не ожидала. Лестрейнджи могут отследить свою родословную до самой Морганы. – Услышала она свой голос, когда попыталась прийти в себя. Вальбурга скривила губы в ответ на открытую провокацию. Было широко известно, что Блэки начали отслеживать свою родословную лишь спустя сотню лет после смерти Мерлина. - Настолько потрясающе иметь столь много престижных родов, которые сидят за моим столом сегодня. Но достаточно серьезных разговоров, давайте вернемся к ужину…

***

- Вы видели ее лицо? Мерлин, ты сделала мой день! – темные глаза Эйвери искрились, когда он посмотрел на нее, если можно осмелиться и назвать, гордым взглядом. Они были на пути к своим гостиным после того, как Слахгорн наконец завершил их встречу. Гермионе не терпелось вернуться в свою мягкую кровать, ее терпение к людям вокруг нее висело на волоске. - Великая Вальбурга Блэк, переигранная гриффиндоркой. – Парень все еще гоготал над кислым выражением лица ведьмы. - Рада, что сделала твой вечер веселым, - сказала она, в мыслях постоянно проигрывалась реакция Тома на ее «не столь очевидное» оскорбление. Его предупреждающий взгляд мог бы заморозить ад. В ее лучших интересах было заставить его забыть обо всем этом настолько быстро, насколько возможно. - Навеки признателен. До сих пор не могу поверить, что это Розье и мой последний год. – Эйвери повернулся к своему однокурснику, который был на удивление молчаливым последние несколько дней. - О, Розье, ты тоже будешь стажироваться у своего отца? Поджав губы, Эван склонил голову. – Ага, в связи с тем, что ситуация на континенте ухудшается, моя семья переносит большую часть своего бизнеса обратно на острова. Это смехотворное количество бумажной работы, - объяснил он, уже выглядящий измученным от одной мысли об этом. Гермиона не знала точно, чем занимались Розье, поскольку в ее первоначальное время их не было рядом, но, на данный момент, ей было бы неловко спрашивать. - Слава Мерлину, мы остались в доброй, старой Ирландии. С нетерпением жду, когда буду проводить остаток своей жизни в каком-нибудь клубе волшебников, потягивать стакан огневиски и найти себе хорошенькую волшебницу. – Эйвери выглядел искренне воодушевленным при таком раскладе, еще раз доказывая, что их правительство, казалось, никогда и ничего не делало с такими людьми, как Эйвери, которые дергали за веревки. - Полагаю, никогда не относилась тебя как к амбициозному типу людей, - прокомментировала Гермиона, чем заработала себе на, удивление, сильный толчок от парня рядом. - Съешь флоббер-червя, Лестрейндж. Мне хотя бы не придется провести оставшуюся часть своих дней взаперти в каком-нибудь загородном поместье, бегая за своими избалованными отпрысками. Теперь настал ее черед пихнуть его в бедного, ничего не подозревающего Эвана, который шел рядом с ним. - Так кто же счастливчик? Эван? С тех пор, как Орион свободен вновь; ты можешь попробовать испытать удачу с Блэками. Ты бы хорошо вписалась к ним. - Оставь ее в покое. Как вам двоим удается за считанные секунды перейти от смеха к тому, чтобы начать выдергивать друг у друга волосы – это смешно. Успешно оттащив препирающуюся пару друг от друга, Эван мягко повел кипящую от злости девушку к центарльной лестнице. Так как Том ушел с Вальбургой после ужина, ничего не останавливало двух его друзей от того, чтобы вгрызться друг другу в глотки. Казалось, они бессознательно заметили это спустя несколько минут перемирия. Гермиона остановилась на месте из-за удивительно крепкой хватки Эвана, внезапно напомнив о другой паре рук у себя на плечах. Зловещая зеленая вспышка промелькнула у нее в голове. - Увидимся, Эйвери. Слишком близко. Эван прижал ее ближе к себе, заключая в объятия. Ее грудь болезненно сжалась, и, прежде чем ее мозг смог бы осознать, что происходит, она уже оттолкнула от себя удивленного парня. - Не прикасайся ко мне! – у нее все поплыло перед глазами. Переполняющее чувство ужаса поселилось у нее в животе, отчего ей стало тошно. Увернувшись от своего растерянного друга, она попыталась выровнять дыхание. О, Боже. Видение о неподвижном теле ее домового эльфа пронеслось перед ничего не видящим взором. - Гермиона, что-то не так? - его успокаивающий голос никак не мог успокоить ее обезумевший разум. Было больно дышать. Все причиняло боль. Ей нужно уйти, но ее ноги увязли. - Гермиона, поговори со мной. – Внезапно он оказался перед ней. Его лицо в нескольких дюймах от нее, его пытливые руки сомкнулись на ней. - Розье, не надо. – Предупредил Эйвери, но было слишком поздно. Разум Гермионы пришел в действие, когда его пальцы сомкнулись на ее руке. Ее палочка шевельнулась, и внезапно Эван снова исчез. Она слышала, как парень выругался, когда его отбросило, его тело врезалось в Эйвери, который остановил своего друга от падения на пол. - Проклятье! Возьми себя в руки, ладно? – крикнул Эйвери, помогая Эвану встать. - Не кричи на нее. Неужели не видишь, что она напугана? – Эван отодвинулся от другого слизеринца, вновь направившись к Гермионе. - Напугана, черт побери. Очевидно же, что у нее истерика. – Эйвери схватил Эвана за руку. – Не трогай ее. Только сделаешь хуже. - О чем ты говоришь? Мы должны помочь ей! Гермиона не могла дышать. Ее сердце громко стучало в груди, отчаянно пытаясь поддерживать приток крови при уменьшающемся количестве кислорода в ее организме. В голове у нее стучало, а перед глазами все расплывалось, как будто она находилась под водой. Она мертва. - Она должна сама побороть это. Мы… Мир вокруг нее перевернулся. - Дерьмо, Розье! Оба парня наблюдали с ужасом, когда девушка опасно покачнулась на секунду, прежде чем ее ноги подкосились под ней. Двигаясь быстрее, чем когда-либо, Эван вскарабкался наверх, чтобы поймать ее, прежде чем она ударится об холодную плитку. - Гермиона! Несмотря на совет Эйвери, он притянул девушку к своей груди, медленно опуская их на твердый пол. Гермиона едва могла сформулировать мысль. Сердце Эвана бешено колотилось у нее за спиной, его внезапная близость, к счастью, больше не заставляла ее разум заходить в тупик. Она почувствовала, что достаточно успокоилась, чтобы, наконец-таки, втянуть столь нужный глоток воздуха. - Она в порядке? – Эйвери склонился рядом с парой, дотянувшись до нее, но быстро убрал свои бледные руки обратно, когда почувствовал, как у нее сбилось дыхание. - Мерлин, ты действительно строишь из себя девушку в беде. Гермиона закатила глаза на его жалкую попытку поднять настроение. Слезы пришли внезапно и неожиданно, начав, она уже не смогла остановиться. Еле сдерживаемые всхлипы заставили Эвана еще ближе прижать ее к своей груди, надлежащее приличие давно позабыто. – Поговори с нами, любимая. Что сейчас происходит? – от заботы в его голосе она лишь расплакалась сильнее. - Он… Он убил ее. – Она так устала все решать в одиночестве. – Это моя вина, но мне нужно было лишь уйти. - Кто… О чем ты говоришь, любимая? Кто мертв? Та девчонка Уоррен? – от вопроса Эвана тяжесть в ее сердце угрожала раздавить то, что от него осталось. Она месяцами не вспоминала о бедном ребенке. Как и все остальные – она забыла юную когтевранку, которая вскоре вернется, дабы наведаться в эту ужасную туалетную комнату, в которой она была убита. Я такая жалкая. - Гермиона, тебе нужно успокоиться. Все будет хорошо. Она очень сильно хотела поверить Эвану. Дрожащими руками она высвободилась из объятий мальчика и попыталась встать. - Осторожно! – Эйвери поддержал ее. Свежие, соленые слезы брызнули из глаз, оставляя за собой жгучие следы. Впиваясь ногтями в запястье, Гермиона попыталась встать самостоятельно, но теперь иное безжизненное тело мелькнуло перед ее внутренним взором, еще больше доказывая ее недостатки. – Лучше бы я тогда умерла. Это был едва слышный шепот, но Эйвери находился достаточно близко, чтобы услышать, что она сказала. Крепко схватив девушку за плечи, он тряс ее до тех пор, пока ее налитые кровью глаза не наткнулись на его собственные. - Соберись, Лестрейндж. Эван наблюдал за этими двоими, его руки бесцельно крутили палочку. Жесткие слова Эйвери заставали ее лишь сильнее заплакать, его тон схож со злыми криками ее отца. Закрыв лицо руками, плачущая девушка позволила двум парням отвести ее в один из пустых кабинетов на этаже, рассеянно схватив салфетку, которую Эван наколдовал после того, как закрыл дверь. - Что, во имя Мерлина, происходит? Кто мертв? – очевидно, что Эйвери терял свое терпение с ней, но, как и Эван, чистокровное воспитание уберегло его от того, чтобы оставить убитую горем ведьму одну. Если бы она не была настолько подавленной, она бы посмеялась над беспокойным парнем. - Не кричи на нее. – Эван присел на корточки перед ее стулом. – Гермиона, любимая, пожалуйста, поговори с нами. – Он осторожно высвободил заплаканную ткань из ее руки, и точно так же, как он сделал после того, как она проиграла дуэль Эйвери, он нежно вытер ее мокрые щеки. - Он убил моего домового эльфа после того, как я попыталась у-уйти, - она запнулась, уставшая все держать в себе. Это достигло точки, когда даже самые сильнодействующие зелья от сна не могут избавить от кошмаров. Мерлин, у нее был настоящий нервный срыв, потому что Эван… милый Эван дотронулся до нее. Она больше так не может. - Кто? Твой отец? – медленно спросил Эван, вероятнее всего, боясь, что она может вновь заплакать. - А ты как думаешь? – крикнула она, чувство вины омыло ее, когда она увидела, как движения мальчика на секунду замедлились. – Извини. Не хотела накричать на тебя. - Все в порядке, ты расстроена… - он опешил на секунду. – Почему же ты пыталась уйти, и куда, если уж на то пошло? Гермиона внезапно осознала, какой же неразберихой на самом деле была ее жизнь. Что она должна сказать им? Что она умерла и проснулась в теле ребенка пятьдесят лет назад? Что ее отец, в буквальном смысле, убил ее, прежде чем использовать архаичный ритуал, чтобы сделать ее своей? С ее иссохших губ слетел горький смешок. Она лучше сбросится с Астрономической башни, нежели расскажет кому-то их секрет. Родольфус, вероятно, сам толкнул бы ее, если бы она когда-нибудь призналась об их планах. - Мы ругались как обычно. Кажется, что на сей раз, я перешла черту. – Она сама себе не поверила. И, очевидно, двое парней тоже. - Ерунда, - заявил Эйвери, указывая пальцем на дрожащую девушку. – Мне даже неизвестно о твоей семейной жизни, но убийство домового эльфа – не нормально. - Гермиона, пожалуйста. С нами ты можешь быть честной. Мы никому не расскажем. Сузив глаза на отчаянную мольбу Эвана, Гермиона наконец-то достаточно успокоилась, чтобы осознать свое безрассудство. Что заставило ее думать, что это хорошая идея рассказать им или кому-нибудь еще о Винни? Почему она хоть раз не можешь держать свой рот закрытым? – Пожалуйста, Эван, я не могу об этом говорить. - Не можешь или не хочешь? – протянул Эйвери. - Не твое чертово дело. Ей нужно убраться подальше от этих двоих. Не имеет значения, насколько она была подавлена, она не могла рисковать, разбалтывая еще больше секретов. Они уже были достаточно подозрительными; она знала, что убийство эльфа имело несколько ужасных юридических последствий. Тот факт, что Родольфус поступил так, чтобы преподать ей урок, дало им большее понимание о ее жизни дома, нежели она сочла бы нужным. - Ты серьезно? Ты чуть не разбила свою голову прямо сейчас. Если бы Розье не поймал тебя, то тебе пришлось бы объясняться перед целительницей. – Казалось, что Эйвери не купился на ее слабые оправдания, и она вновь начала паниковать. Она просто хотела, чтобы ее уже оставили в покое. - Мертвый домовой эльф - ничто по сравнению с другими вещами, которые он совершил. Пожалуйста, я не желаю проблем. – Широко раскрытые глаза и дрожащая нижняя губа, кажется, сработали, когда она увидела, как вздрогнул Эйвери. - Без разницы. Потом не приходи ко мне плакаться. Мы предлагали тебе помочь. – Напоследок парень взглянул на нее, оставляя ее и Эвана позади в кабинете. - Ты бы могла начать жить со мной после окончания семестра. Это мой последний год, и я достаточно взрослый, чтобы… - Нет. - Гермиона прервала бессвязную речь Эвана, зная, в каком направлении движется беседа. – Я не выйду за тебя замуж. Особенно, чтобы отвязаться от моего отца. Плечи Эвана поникли от ее откровенного отказа, но, к счастью, он прекратил спор. - Пообещай, что ты придешь ко мне, когда вновь почувствуешь грусть. Составлю тебе компанию, и больше ничего. Гермиона даже не могла понять, как ей удалось заставить будущего Пожирателя смерти заботиться о ней. В ее мыслях последователи Волдеморта были абсолютным злом. Лишенные человечности в тот момент, когда они встали на сторону темного волшебника-убийцы. Но сейчас? Разве она не была такой же, как и люди, которых она боялась и презирала так сильно раньше? Она была бы, нет, она была одной из его первых - она не хотела облекать это в слова – последовательниц. Она принадлежала к тому его первоначальному проклятому кругу, который однажды послужит предпосылкой для Первой волшебной войны. Они были причиной, по которой тысячи волшебниц и волшебников потеряют свои жизни в будущем. Нет, не думай так. - Гермиона? Нет, этого не произойдет вновь. Он станет Министром магии, а я предоставлю защиту магглорожденным от него и его приспешников. Все получится. - Гермиона! Ты слушаешь меня? – встревоженный голос Эвана вырвал из вихрей ее мыслей. - Я в порядке. Мне просто нужна была минута. – Она так устала лгать, но что еще ей оставалось делать? Если рассказать всем об ее секрете, то это лишь усугубит все. Она хотела доверять Эвану, но она видела, как он вел себя рядом с Минни и другими магглорожденными студентами. Насмешки, проклятья исподтишка. Хорошее отношение к ней не делало из него хорошего человека. Ее взгляд прошелся по его лицу. Глубокие складки вокруг губ и на лбу придавали ему вид намного старше, нежели на самом деле. Я бы вызвала у него отвращение. Если бы он знал, что был влюблен в грязнокровку… Она даже не хотела думать об этом и дальше. Я больше не грязн… магглорожденная. Я – Лестрейндж. Слабое чувство облегчения нахлынуло на нее, столкнувшись с отвращением, которое клокотало у нее в груди. Она находилась в безопасности от таких людей, как Эван и Блэки. Ее не станут преследовать просто потому, что ее родители не являлись волшебниками. Впервые за свою жизнь, ее не дискредитировали из-за крови. Ее внутренняя гриффиндорка негодовала из-за несправедливости общества, но это было так просто, так чертовски соблазнительно просто закрыть глаза на проступки этих людей. На другой стороне трава действительно зеленее. Даже как дочь, у нее были привилегии, о которых она даже и не подозревала в прошлой жизни – безмерное богатство и уважение. Одно слово Родольфусу – и она могла разрушить целые семьи, если бы они каким-либо образом ее оскорбили. - Мы должны отвести тебя обратно в твою комнату. Уже поздно. – Эван поднялся с колен перед ней и протянул свои руки. Без задней мысли она позволила ему помочь ей встать и последовала за ним к двери. - Знаю, что ты не веришь мне, но ты можешь мне доверять. Если ты когда-нибудь захочешь поговорить, то я здесь для тебя. – С теплой рукой на спине он повел ее через пустые коридоры в гриффиндорскую гостиную. Гермиона лишь хотела позабыть, что этот день вовсе существовал. Она не хотела думать ни о Винни, ни о кровожадных темных лордах. Все, что хотела Гермиона Лестрейндж в шестнадцать лет, так это, чтобы ее оставили одну. - Доброй ночи, Гермиона, и запомни, если все станет намного… - То приду к тебе; Знаю. Спасибо. – Она онемела. Будет легко стать такой же, как и они. Как Вальбурга или даже Карлус. Не подозревающие о несправедливости, происходящей вокруг них. Нет. Я обязана всем, кто потерял свою жизнь, чтобы сделать этот мир лучше. Не важно, что Родольфус сделал с ней, она должна стерпеть. Ради Мерлина, она была гриффиндоркой. Еще один лишь год. Как и большинство парней в их группе, Том пройдет стажировку у ее отца в Министерстве, чтобы укрепиться, а Гермиона будет свободна впервые за восемь лет. Родольфус настоял, чтобы она явилась, но волшебницам было запрещено тренироваться на высшие министерские должности. Она вовсе не возражала. При мысли, что придется проводить еще больше времени с кругом Тома, ей стало дурно. Они решили, что она займется семейными финансами, к большому ужасу Лорин, и будет представлять род Лестрейнджей на официальных слушаниях. Это, буквальным образом, пощечина остальным членам Гамота после того, как Родольфусу удалось добиться ее положения в качестве своей наследницы…

***

Январь 1944 После ее возвращения домой Гермиону переполнило странное чувство дежавю, когда она посмотрела на маленького человека в своих руках. Аливия Лестрейндж. Она не была похожа на своего отца. Светлые глаза, не как у Рабастана, смотрели на нее с любопытством, когда ее захлестнули воспоминания о том, как она держала на руках старшего брата девочки, казалось бы, не так давно. - Разве она не чудесна? – рядом с ней стояла Лорин с теплой улыбкой на лице. Ее одежда была такой же безупречной, как и всегда, а волосы уложены безукоризненно, но даже очарование на ее лице не могло скрыть глубоких кругов под глазами. После того, как Рабастан, в буквальном смысле, приволок ее обратно в поместье несколько месяцев тому назад, она стала замкнутой. Рождение дочери, казалось, не смягчила ярость мужа из-за того, что она покинула его. Его предыдущая ярость по отношению к юной ведьме, казалось, значительно остыла, и с тех пор, как она вернулась, она не раз слышала, как эта пара ссорилась. Рывок за юбку заставил девушку посмотреть вниз на копну темных кудрей, которые в данный момент пытались привлечь ее внимание. - Миона, вверх! – пухлые руки потянулись настолько высоко, насколько возможно. Эдвин посмотрел на нее выжидающим взглядом. Когда же его сестра явно пошла в мать, то ее другой кузен был точной копией дяди. - Вот, позволь мне взять Аливию. А ты поиграй с Эдвином. Он соскучился по тебе. – Из всех трех Лорин, кажется, доверяла ей детей больше всех. Она не забыла, что Гермиона сделала с их незваными гостями не так давно, но, похоже, она доверяла ей как женщина женщине уберечь детей от беды. Это было столь же лестно, сколь и раздражающе, когда она обнаружила себя развлекающей своих кузенов все чаще и чаще. Вне всяких сомнений, она была без ума от них, но большую часть времени она не знала, что с ними делать. И что бы ни говорили люди, через некоторое время общение с малышом становилось невыносимо скучным. - Вверх! Вверх! Склонившись, она подняла наверх болтливого ребенка. - Да, я услышала тебя. Хочешь пойти в библиотеку? Как обычно, его крошечные пальчики нащупали выбившийся локон и потянули за него. Зашипев от внезапной острой боли, Гермиона поправила надоедливого мальчика на своих бедрах. - Ужин в шесть, не опаздывайте! – Лорин крикнула ей вслед, а Гермиона помахала рукой. - Знаю, знаю. Такое больше не повторится. – Ей хотелось навсегда спрятаться в своем любимом помещении. Повернув за угол, она чуть не врезалась в своего дядю, едва избежав его широкой груди, отшатнувшись в сторону. - Чт… - Папа! – взвизгнул Эдвин, потянувшись к мужчине. Рабастан взглянул на секунду на своего сына с нечитаемым выражением лица. - Ты подросла, Гермиона. Ребенок тебе к лицу. – Он повернулся к ней насмешливой ухмылкой. Какими бы ни были его отношения с женой, он по-прежнему вел себя с ней так же, как и всегда. Гермиона усмехнулась, - Может быть, если бы ты и остальная твоя веселая банда Пожирателей смерти не развязали войну, у меня, возможно, уже была бы своя маленькая семья, вместо того чтобы таскать с собой твое отродье. В будущем ей исполнилось бы двадцать четыре года. - И еще больше запятнать нашу магию твоей нечистой кровью? Думаю, что это наилучший исход. – Он указал на нее и сына, который до сих пор пытался привлечь его внимание. - Иди к черту, Рабастан. - Может не стоит забегать вперед, Гермиона? – он выплюнул в ответ. Они продолжали сердито смотреть друг на друга в течение секунды, прежде чем Эдвин прервал их молчаливое состязание в гляделки, яростно взъерошив ей волосы. – Вниз, вниз! Едва не уронив вырывающегося мальчика, Гермиона отпустила его и с сияющими глазами наблюдала за тем, как Эдвин обнял своего отца за ногу. - Не делай так. – Он убрал от себя руки своего сына и подтолкнул его к Гермионе. - Не создавай больше проблем и слушай свою кузину. Ребенок выглядел убитым горем. - Хорошая работа, дядя, еще немного апатии, и он сможет поставить еще одну галочку в списке своего трудного детства. – Гермиона взяла Эдвина за руку и прошла мимо Рабастана, намеренно задев волшебника плечом. - Несносная девчонка, - прошипел он ей в спину. - Увидимся на ужине! - она защебетала, молча злясь на мужчину. Обвинение Лорин в том, что они губят ее невинных детей, эхом отдалось в ее голове. Она не хотела, чтобы ее кузены выросли такими же, как и большинство ее друзей. Отдаленные родители, ссоры - Лорин была добросердечной женщиной, но в глубине души Гермиона понимала, что этого недостаточно...