Сессия в условиях Талига

Судя по тому, как спокоен и задумчиво был Рокэ Алва, смотревший пристально на красно-синие витражи, он неподвижно просидел весь перерыв. Бледное лицо, черные волосы, истинно ракановская стать и выдержка. Он ни нервничал, ни юлил, ни пытался вывернуться. Он — истинный король. Нашего возвращения Алва словно бы и не заметил. — Ваше Величество, Ваше Высокопреосвященство, господа Высокие Судьи, — обратился к нам Кракл, — прежде чем предоставить слово обвинению, Высокому Суду предстоит рассмотреть прошение, поданное адвокатом герцога Алва на высочайшее имя и на имя членов Высокого Суда. Мэтр Инголс просит перенести дело и отводит четверых судей как имеющих личные счеты с подсудимым. Он также полагает следствие незавершенным и настаивает на участие в оном Его Высокопреосвященства и представителей держав Золотого Договора. Считаю своим долгом напомнить, что утром в присутствии обвиняемого было подчеркнуто, что суд ведется в соответствии с законами Эрнани Святого, при котором посредникам между обвиняемым и Судом, между эориями и государем не было места. Прежде чем принять решение, Его Величество король Талигойский и Высокий Суд желают услышать, действительно ли герцог Алва не доверяет чести Окделлов, Приддов, Эпинэ и Карлионов? …И тишина. Алва не собирался ничего говорить — его по-прежнему привлекали витражи. Щуря глаза, он спокойно смотрел туда и молчал, а у гуэция, тем временем, дергался глаз. — Герцог Алва, отвечайте! — Барон, — вздохнул Рокэ, — вы утверждаете, что посредники между мной и королем не нужны, но короля здесь нет. Кому я должен отвечать? — Я не знаю другого короля, кроме Его Величества Альдо Ракана! — важно сообщил Кракл, — и не желаю знать. — Барон, вам внимают послы четырех королевств. Они донесут своим королям, что барон Кракл ничего не знает о них, чем и гордится. — Я не знаю другого талигойского короля! — брякнул тот. — Ужас. Вы не разбираетесь ни в землеописании, ни в истории, ни в словесности. Слушая ваш слог, я надеялся, что вы знакомы хотя бы с трудами Дидериха, но ошибся, судя по всему. В каждой его пьесе король сидит на короле и королем погоняет, а незаконные принцы просто кишат, как ызарги. Почитайте Дидериха и узнаете как минимум дюжину королей. В том числе и талигойских. — Герцог, — снова влез супрем Кортней. — Вы превращаете суд в балаган. — Я? Помилуйте. Балаган здесь состоится и без моего участия. — Герцог Алва, мы продолжаем, — тонкий юмор моего бывшего эра проигнорировали. — Вы поддерживаете прошение вашего адвоката? — У меня есть адвокат? — Ваш адвокат — мэтр Инголс. Он уполномочен представлять ваши интересы. — Кем же? — Высоким Судом. Это решение утверждено Его Величеством Альдо Первым. — Несерьезно, — Рокэ махнул рукой и тонко звякнула цепь. — Тем более, мои интересы давно представляет Леворукий. — Иными словами вы отказываетесь от защитника и не намерены подавать прошения упомянутого содержание? — уточнил супрем. — Несерьезно, — махнул скованной рукой Ворон, — к тому же мои интересы давно представляет Леворукий. — Требую слова! — рванулся вперед полный человек в мантии. — Я должен переговорить с моим подзащитным! Мы не смогли встретиться раньше! Не совершайте ошибку… У нас отменные позиции, им нечего будет возразить! — Зато мне есть, что сказать, — спокойно ответил Рокэ. — Мэтр, прошение подразумевает признание за тем, кому оно направлено, судейских и королевских полномочий. Я таковых за присутствующим здесь странно одетым молодым человеком и его приятелями не признаю. И я имею обыкновение отвечать за свои поступки лично. — Высокий Суд, — адвокат продолжал настаивать и явно переволновался, — я прошу позволения переговорить с герцого Алва наедине. Я знаю, что это дозволяется лишь после допроса свидетелей обвинения, но в создавшейся ситуации… — Разумеется, — Робер зачем-то встал. — Дом Волн согласен, — процедил Валентин с ледяной ненавистью. — Полчаса вам хватит? — Мэтр Инголс, — обратился к защитнику Алва, — давайте обсуждать при всех, людям же интересно. Разговор наедине может вам дорого обойтись. Как пример — вас могут выловить из Данара, а это будет неприятно. — Как вам угодно, — отозвался, кивнув, адвокат, — но я настоятельно советую не полагаться на милосердие ваших кровных врагов. Вы также можете настаивать на замене судей и на том, чтобы к вам применялись законы, действовавшие в королевстве в день и час оглашения обвинений. Это никем не отмененные кодекс Франциска и протоколы Золотого Договора, а не древние кодексы. — Жаль, — улыбнулся Рокэ. — Нам и правда стоило встретиться раньше, но мы с бароном сошлись на гальтарских кодексах. Кстати, сударь, вам заплатили? — Разумеется. Я полностью вознагражден. — Работа мэтра Инголса будет оплачена, — подтвердил супрем. — Со дня его назначения по сегодняшний день включительно. Итак, герцог Алва при свидетелях отказывается от защиты и не намерен подавать прошение. — Более того, — уточнил Рокэ, — пусть будет гальтарская процедура, если уж мы судимся по допотопным кодексам. — Но, — вмешался прокурор, — процедура принятия и исполнения приговора, а также его обжалования в полном объеме соответствует прецедентам, имевшим место во времена царствования Эрнани Святого. — Ты сказал, а я слышал, — ответил кэналлиец, на которого я смотрел во все глаза. — Герцог, — Феншо возмутился, — Человеку Чести может «тыкать» только государь… — Герцог Алва ответил вам, как отвечали во времена Эрнани, — ответил Придд. — Тогда обращения «вы» не существовало. Прокурор молча сел, а на губах Придда появилась едва заметная и гаденькая ухмылочка. Теперь мой бывший эр остался без защитника, что, в принципе, и правильно. Себя защитить он сможет. Инголс верещал ему напоследок что-то еще, о его правах, дабы изобразить видимость радения о бывшем подсудимом. Зачем — я не очень понял, но рот ему смог закрыть только Рокэ Алва, повысив голос. И великодушно разрешил уходить. Что, в конечном итоге, адвокат неохотно, но все-таки сделал. — Обвинение готово? — спросил Кракл. — Да, господин гуэций, — ответил прокурор, шурша бумагами. — Говорите, — велел ему Кракл. И Феншо начал читать статьи, по которым составлено обвинения. Если его не оправдают… об этом даже подумать страшно. В таком случае я пойду на крайние меры и неважно, что случится. — … непосредственным свидетелем чего стал теньент Артюр Рюшан, — пробился к моему слуху громкий голос Феншо. — Суд выслушает свидетеля Артюра Рюшана. Пусть войдет. — Артюр Рюшан, Высокий Суд ждет ваших слов, — обратился к свидетелю судебный пристав. Вошедший офицер представился, назвав свое имя и воинское звание. — Принесите присягу. — Именем Создателя, жизнью государя и своей Честью клянусь говорить правду. И да буду я проклят во веки веков и отринут Рассветом, если солгу. — Суд принимает вашу присягу. Феншо, этот человек будет правдив. Спрашивайте. — Да, господин гуэций. Вы были одним из тех, кого Его Величество взял с собой в Тарнику утром пятого дня Осенних Волн минувшего года? Это так? — Да, господин обвинитель. — Вы выехали очень рано, намереваясь к полудню достичь загородного дворца, куда съехались приглашенные Его Величеством военачальники? — Да, господин обвинитель. — Около девяти часов утра вы поравнялись с Беличьей рощей. Через рощу протекает полноводный ручей с топкими берегами. Мост был поврежден, и Его Величество решил переправляться вброд, для чего стал подниматься вверх по течению? — Да, господин обвинитель. — Расскажите, что случилось потом. — Отряд двинулся вдоль ручья. Тропинка была узкой, мы растянулись. Начинало светать, но под деревьями было еще темно. Его Величество ехал вторым, как раз передо мной… — Кто ехал первым? — Капрал Трувэр, господин обвинитель. Он лучше других знал дорогу. — Что было дальше? — Сначала мы ехали прямо, потом ручей резко свернул. На излучине очень сильно разросся можжевельник. Капрал Трувэр, Его Величество и я, объезжая заросли, спустились к самой воде, и в это время рухнул росший на том берегу высокий тополь. Он загородил дорогу тем, кто ехал за мной, и напугал лошадей. Его Величество остановил коня, и тут прогремел первый выстрел. Все произошло очень неожиданно, я не сразу понял, что случилось, а Его Величество крикнул: «Убили капрала!», и велел поворачивать. — Вы повернули? — Нет, моя лошадь разволновалась, я не сразу сумел ее успокоить, и тут выстрелили снова. Конь Его Величества упал, но Его Величество успел спрыгнуть. Я спешился и бросился к Его Величеству, и тут выстрелили третий раз. Его Величество вскрикнул, и я увидел, что он зажимает пальцами рану. Я начал срывать с себя шейный платок, чтобы ее перевязать, но Его Величество крикнул, что рана легкая. Я оглянулся и увидел на том берегу всадника. — Вы его узнали? — Тогда нет, — свидетель внимательно посмотрел на Рокэ и с чистой совестью продолжил вещать сказки, — теперь узнаю. — Это был обвиняемый? — Да, господин обвинитель. — Вы его узнали, несмотря на то что, по вашему утверждению, было темно, а он находился довольно далеко? — Не так уж и далеко, господин обвинитель. От нас до того берега было не больше полусотни бье, а убийца подъехал к самой воде. Лица я действительно не видел, но запомнил фигуру, посадку, стать и ход лошади. Кавалерист в таком случае не ошибется. — Когда вы увидели этого человека снова? — В восьмой день Осенних Волн, когда он убил господина маршала Люра. — Вернемся к первому покушению. Что сделал всадник, которого вы заметили? — Он поднял пистолет. Я попытался закрыть собой Его Величество, но Его Величество меня оттолкнул, и тут те, кто ехал сзади, опомнились и начали стрелять. Всадник помахал нам рукой, повернул коня и скрылся в зарослях. Преследовать его возможности не было. Ууу… Как много пустой болтовни… — Ваше Величество, Ваше Высокопреосвященство, господа судьи, мои помощники опросили всех, кто был в эскорте Его Величества. Они подтверждают показания теньента Рюшана. Должен ли я их пригласить? — Не вижу необходимости, по крайней мере, до того, как обвиняемый признает или же нет свою вину. — Закон не обязывает заслушивать всех свидетелей, если они утверждают одно и то же. Рокэ Алва, признаете ли вы, что в пятый день Осенних Волн стреляли в Его Величество Альдо Первого? Я закатил глаза, едва прозвучал вопрос. Ведь заранее ясно, что Рокэ отвертится — он выпутывался и не из таких проблем. О последних я ничего, конечно, не знал, но был в этом уверен.