***
Питер прекрасно где-то глубоко внутри себя давным-давно знал, что бесполезно как можно дольше оттягивать тот самый момент, когда есть слишком большой шанс, что родной человек отвернется. О Мэй и о том, что он должен ей рассказать, было больно думать. Так что он не думал… Или хотя бы пытался не думать, что абсолютно не получалось, потому что он все равно давно пришел к выводу, что скрывать от своей тети такую тайну больше нельзя. После «панической атаки» (как назвали ее женщина по имени Пеппер и мистер Старк), он два дня запирался в своей комнате, лежа на полу на спине и глядя пустым взглядом на высокий потолок. К нему, конечно же, часто с ни с чем несравнимой обеспокоенностью заглядывал миллиардер — говорил, шептал и уверял, что всегда выслушает и поможет — от чего Паркер едва сдерживал невыносимое желание в тот же миг подорваться с места, встать на слабые ноги и за секунды преодолеть мешающее расстояние. Но все же Паркер ничего не делал. Круто, правда? Правда, еще никто никогда и не утверждал, что после раскрытия их самой главной тайны Вирджинии Поттс он не станет чувствовать себя так, будто уже уничтожен. Словно единственный виноват в том, что мисс Поттс появилась в столь неподходящий момент в Башне известного миллиардера. И теперь, увы, сказать «вам показалось, мэм» было нельзя, потому что алло, Паркер, ты хотя бы видел себя со стороны, когда смотришь на Железного Человека? Женщина тогда появилась в Башне теперь уже долгое время известного отца мальчишки из Квинса, который до сих пор иногда задумывался над тем, что все достаточно — слишком — странно. Под все подросток подразумевает то, что эта светловолосая женщина как-то легко приняла тот факт, что он, далеко не Питер Паркер, а Старк, стал самым настоящим грехом для Тони. Ведь все-таки это именно он самый первый — Господи, он! — нарушил ту самую грань между «я пытаюсь научиться быть отцом, поможешь?» и «простите, но я уже слишком вас люблю». На самом деле, Вирджиния Поттс заставила его думать о многом. Питер где-то внутри себя хотел думать, что не виноват, но все было наоборот. Питер говорил самому себе перед зеркалом «ты же уже любишь… мистер Старк уже любит, так что прекращай винить себя, пожалуйста», но, к собственному ужасу, не был твердо уверен, что его чувства взаимны. Не был уверен, что маленький комочек прямо возле его бешено колотящегося сердца вправе радоваться. А вдруг мистер Старк теперь, побоявшись очередного разоблачения и того, что люди могут далеко не так просто принять тот факт, что миллиардер целовался со своим сыном, со страхом в глазах за самого себя произнесет, глядя прямо на него «прости, все это была ошибка»? Все же Питер Говард Старк всегда был ошибкой, верно? А вдруг Тони — его бесконечно любимый Тони, имя которого парень все еще боится сказать вслух — просто возьмет и под действием насмешек и отвращения общества велит Питеру уйти из его жизни раз и навсегда? Велит исчезнуть. Раз — и все. И не было больше никакого малоизвестного Питера Старка — только Питер. Только Питер и его же осколки сердца на руках в порезах с отчаянно дышащим комком никому не нужной любви. Просто один лишь раз, одни лишь слова, отвращение на лице… и больше ничего. Подросток, вернувшись в реальность после неслышимого для обычных людей тихого хлопка двери, слегка повернул голову и увидел человека, которого видеть одновременно не хотел и до отчаяния желал. Темные круги — Боже, опять — под карими глазами; сухие губы, маленькие трещинки на которых он мог посчитать даже с этого расстояния; мятая футболка и штаны, заляпанные в машинном масле; та самая бородка уже не такая идеально ровная, видимо, миллиардер довольно давно не брился, а также… — Ребенок, не хочу об этом напоминать, но ты сейчас не нарочно повторяешь уже произошедшие события, — этот голос Паркер очень хорошо знает и помнит. Вот только, в отличие от других разов, прямо сейчас в нем звучали невыносимые нотки усталости, понимания и одновременно твердого желания помочь. Помочь? Интересно, почему и как Железный Человек, присевший рядом с ним, продолжавшим бесконечный круг лежания на полу, на корточки, сможет помочь потерявшемуся в собственных эмоциях Человеку-Пауку? Кто вообще может помочь ему разобраться во всех бушующих как неконтролируемый ураган чувствах, когда Питер сам понятия не имеет, достоин ли он вообще помощи хоть от кого-то? Хотя Мэй — тут Питер не смог удержать прошедшую по всему телу дрожь (карие глаза человека напротив еще больше наполнились беспокойством) — наверняка помогла бы ему любым способом, вот только, к его же облечению, его тетя все еще находилась в счастливом неведении от того, что это там ее племянник делает со своим отцом, пока никто не видит. — М-м, — неопределенно даже для себя издал какой-то звук парень, чтобы, на секунду осмелившись, повернуть голову, тут же встретиться с самыми дорогими омутами и резко вновь уставиться куда-то вверх. Сердце в миг как по команде сбилось с ровного ритма, а комочек словно заинтересовано проснулся, потихоньку начиная понимать, кто именно находиться так близко, что хочется в ту же секунду, наплевав на все-все, оказаться в бесконечно дорогих объятиях и разреветься как девчонка. Вот только такие герои, как он, Человек-Паук, никогда не должны реветь и искать утешения в другом человеке. Вот только будто прикрепленное под коркой мозга после разоблачения тайны мисс Поттс «будет ошибкой, если ты снова прикоснешься к нему», не дают ему даже посмотреть на мужчину, благодаря которому после пары произнесенных слов и отвращения на дорогом лице его сердце может с легкостью разбиться и больше никогда — никогда — не быть целым. Ну да, как будто ему было и так недостаточно впервые за последнее время ощутить возле себя тот самый запах, что именно в данный момент заставил его внутри завывать и одновременно сдерживать желание податься вперед, встать с пола — вставай сейчас же, Человек-Паук, слышишь? — чтобы… Чтобы сделать все и ничего одновременно. — Питер, я очень беспокоюсь о тебе, — когда знакомая и всегда обжигающая ладонь тянется, касаясь его плеча, Паркер отшатывается, действительно словно обжегшись. Мужчина в то же мгновение застывает, а затем, судорожно втянув воздух при виде уже сидящего на полу подростка, с паническим страхом смотрящего на него, почти шепотом продолжает: — Пожалуйста, пойдем со мной. Тебе и вправду необходим не только свежий воздух, полезная еда и теплый, долгий душ, но и просто отдохнуть от всего этого. Поверь, я прекрасно понимаю, что на тебя слишком сильно повлияло то, что Пеппер обо всем узнала, но, малыш, она действительно никому и никогда ничего не расскажет. Я знаю ее очень давно, я доверяю ей свою жизнь, поэтому так уверен в ее обещании. — Н-но… — произносит было Паркер «… я не доверяю ей», как вдруг мистер Старк совершенно внезапно осторожно берет его совсем как ребенка за подмышки и тянет за собой. Наверное, тут в лучшей традиции Питера Паркера ему нужно было издать непонятный для никого звук, содержащий в себе шок, восторг и счастье одновременно, вот только, к его же удивлению, подросток, прижавшись грудью к другой, замер, кажется, не дыша. Тепло, пройдясь осторожными мурашками-иголками по всему телу, осело внизу, превратившись в приятное томление. Кончики пальцев мелко задрожали, а дыхание сбилось с такой легкостью, с какой сбивалось только рядом с бесконечно дорогим, от чего Паркер инстинктивно скрестил ноги за крепкой спиной, как только мужчина посадил его к себе на колени, оставшись сидеть на полу. Руки сами собой сжали ткань на лопатках, с легким шоком сразу же поняв, что если ему придется сейчас убрать ладони, то ему надо приложить особые усилия, потому что по какой-то неизвестной причине паучья липкость решила напомнить о себе. В общем, если коротко сказать — Питер только что облажался еще сильнее, чем мог бы. Стыд заставил сердце биться еще чаще, если это вообще возможно. — Извините, я тут н-немного… — для пробы дернув пальцы, Паркер, выдохнув, неожиданно наплевав на все, прижался лбом к плечу, чтобы как слепой котенок в поисках тепла уткнуться носом к выимку у шеи и вдохнуть во всю грудь этот солнечный запах. Комочек пискнул от радости и завертелся с большей скоростью, буквально в любой момент готовясь проломить ребра. — Господи, до чего же ты себя доводишь? — с выдохом прямо в его ухо спросил Тони, видимо, совершенно неправильно поняв Паркера, решив, что подросток начал засыпать от усталости. В принципе, если хорошо подумать, так он и хотел поступить с одной стороны… — Я просто… Можно я так побуду с вами? Хоть немного? — с огромной надеждой произнес чуть хриплым голосом Питер, случайно задев во время разговора губами и кончиком языка шею, в миг почувствовав не только соленоватый привкус и тепло, которые парень внезапно вновь захотел ощутить, но и дрожь мужчины, которая передалась и ему самому. Надо ли сказать, что он мгновенно пожалел о совершенном, потому что начал ощущать медленно, но уверенно появляющееся возбуждение? Мэй бы сказала, что «просто» между ним и мистером Старком уже быть не может. И Паркер молча бы с ней согласился, пока внутри его заживо съедала всепоглощающая тоска. — Питер, я же говорил тебе, что ты не должен никогда спрашивать у меня разрешение на что-либо, — знакомая на всю жизнь рука тянется к затылку и осторожно взъерошивает там спутанные от долгого лежания кудряшки. Его в ту же секунду простреливают волнующие мурашки, вынудившие его сделать почти судорожный выдох. Паркер едва сдержал импульс еще сильнее прижаться животом к другому, вовремя успев себя остановить от необдуманных действий. Похоже, Тони явно не понимал, что своими, пускай и совсем не побуждающими на что-то запретное прикосновениями, он ненарочно вызвал в нем очередную волну возбуждения, что с каждой секундой легкого массажа головы, оттягивания прядей и пропускания их же сквозь пальцы готовилась стать целым штормом, который в силах остановить лишь тот, кто и сам вызвал его. Парень был явно в затруднительном положении, при полном осознании которого он сразу же хотел провалиться сквозь землю от различных эмоций. Ну, во-первых, никто и не утверждал, что после столь близкого нахождения со своим личным счастьем его не перестанут съедать мысли по поводу предстоявшего разговора о своем главном секретом с Мэй. Что она может сказать в ответ на «знаешь, Мэй, я хочу сказать тебе, что давным-давно люблю своего отца далеко не так, как родителя»? Как изменится ее лицо после его признания? Что женщина произнесет после всего этого, когда у него останется время лишь на то, чтобы считать мысленно сумасшедшие удары своего сердца? Во-вторых, он вообще-то далеко еще не планировал возвращаться в реальность из мира самобичевания под названием «Питер Паркер (Старк) и его бесконечные проблемы», причем с помощью того, кто являлся самым главным корнем мыслей насчет того, что он был, является и всегда будет ошибкой. И, в последних… Мистер Старк. Рядом. Касается. Возбуждение не за горами. Да. Как еще можно описать по-другому тот неоспоримый факт, что подросток едва борется с самим собой и со своими очень не вовремя появившимися желаниями? — Все, что принадлежит мне, принадлежит и тебе, понимаешь? — продолжал тем временем миллиардер, некоторые слова которого парень, кажется, пропустил. Так что, чтобы не выглядить совсем уж дураком, Питер молча кивнул и вновь уткнулся лицом куда-то под шею, над этот раз с удивлением заметивший, что Тони уже не вздрогнул, а лишь очень шумно выдохнул и опустил ладонь, до этого перебирающую прядки, куда-то рядом с загривком. Вторая продолжала поглаживать спину и иногда как будто нарочно останавливалась на определенном месте, обжигая сквозь одежду не хуже солнца в самые жаркие дни лета. Совсем расслабившись после того, как Железный Человек начал тихо что-то говорить ему (кажется, это были совсем не обидные причитания по поводу его неловкости и как с ней справляться), Питер уже совсем опустил голову на чужое плечо как на что-то безумно мягкое и теплое, прикрывая ставшими тяжелыми веки. Руки расцепились сами собой. Запах Тони обволакивал со всех сторон и вынуждал вдыхать и вдыхать. Присутствие Тони давало ему дышать в полную грудь, словно у него открылось второе дыхание. Тепло Тони приносило неимоверную защиту, счастье и спокойствие даже несмотря на то, что мужчина еще не полностью его обнял. Любовь Тони… — Так, ребенок, ты и так весь день спишь и ничего не делаешь кроме того, что пялишься в потолок и занимаешься самобичеванием. Я, конечно, далеко не психолог, да и сам имею проблемы… Это уже не в духе Старков, понимаешь? Я с этим давно завязал и тебе не дам даже начинать разрушать себя по кусочкам. А если ты уже что-то себе надумал — а я уверен, что визит Пеппер все же очень задел тебя — то выбрось сразу же из головы все то, что тебя беспокоит. Хотя бы на некоторое время, потому что сейчас… — вдруг сделал паузу мистер Старк, чтобы Паркер, уже успевший на пару секунд заснуть под действием спокойствия, которого ему так не хватало, от услышанного резко поднял голову и осоловело уставился перед собой в легком полумраке. Стоило миллиардеру и вовсе начать подниматься с пола вместе с ним, как подросток даже сообразить не успел, что происходит, ведь крепкие руки с невообразимой легкостью потянули за собой вверх. — … мы оба идем освежаться, потому что душ никому из нас, а особенно тебе, молодой человек, не помешает. И только не говори мне что-то вроде «я потом схожу, можете идти без меня, я тут еще немного помедитирую на спине на полу, глядя в потолок», ибо я не приму ответ «нет» в любом его проявлении. Ах да, забыл сказать… Смена положения для него оказалась неожиданно резкой, от чего Питер тут же из-за слабости в ногах и легкого головокружения буквально завалился на рядом стоящего, который только инстинктивно успел поймать его до того, как бы он решил попрощаться с полом, что целые два дня часто заменял ему теплую, большую и удобную кровать. — Правило первое: Старки всегда во всем хороши и везде преуспевают, так что мы должны выглядеть на все сто даже тогда, когда спим под столом в мастерской и пускаем слюни не только на пол, но и на одежду, — начал поучительным тоном Тони, без особых проблем удерживая на весу до сих пор находящегося в шоке сына, который, тем не менее, затих и стал прислушиваться не только к ударам чужого сердца, но и к словам. — Как думаешь, что я имею ввиду? Питер промычал в ответ что-то непонятное даже самому себе и задумчиво нахмурился. Мистер Старк, спящий под столом в майке, что открывала на обозрение сильные руки с выпирающими венами?.. Да Тони даже в таком состоянии уже!.. — Да, все верно, малыш: с душем и прочими средствами гигиены мы общаемся очень часто, не смотри на меня так, я сам знаю, что сейчас стою в заляпанной одежде, — Паркер даже рта не успел открыть, чтобы опровергнуть слова мужчины насчет того, что он подумал, что парень обиделся и решил перевести внимание на другое, как миллиардер снова продолжил: — И это было лишь первое правило. Что же насчет второго… Задумчиво замолчав, Железный Человек, не обращая внимание на то, что подросток от разрывающего счастья и близости замер, почти не дыша, вздохнув, сказал: — Ладно, вижу, ты сейчас не в состоянии что-либо воспринять и запомнить на будущее, так что, малыш, идем туда, куда я и говорил совсем недавно. Потом уже, когда придешь в себя, мы и обязательно продолжим. Паркер мычит что-то очень недовольное, когда его осторожно пытаются отодвинуть от себя, вот только Человек-Паук не дает совершить задуманное, как маленький ребенок цепляясь за стоявшего пока что только с помощью рук, которые он скрестил за широкой спиной. Тони тут же опешил, ощущая как никогда близко своей грудью чужое сердцебиение и ладони на спине, от которых было не только тепло и спокойно, но и появлялись те самые сладостные мурашки, которые мужчина все это время рядом со своим ребенком старался игнорировать. — Питер, — чуть строгим тоном произнес мистер Старк, вновь предпринимая попытку отодвинуться хотя бы на несколько миллиметров, но Паркер все заранее предусмотрел и лишь ближе прижался к родному телу, пышущему жаром солнца. — Я же говорил, я всего лишь немного… — Питер, не веди себя как ребенок, — сильные руки стараются, не причиняя вреда, хоть что-нибудь сделать, уже заведомо проигрывая, потому что парень не просто так имел тайную личность по имени Человек-Паук. — Мне, как и тебе, просто необходимо принять душ и поесть, так что давай прекращай и… — Не, — почти пробубнивает в ответ подросток, засопев и прижавшись носом прямо у выимки возле шеи. Тони начал осознавать, что медленно, но уверенно начал терять контроль из-за этого демоненка, что будто понятия не имел, что прямо сейчас делает с ним и о чем мужчина начал думать и представлять. Фантазия у Старка всегда была на редкость хорошей, как и контроль, который, правда, без проблем он может потерять лишь из-за человека с его фамилией и кровью. — Питер, — с нажимом повторил мужчина, ощущая, что еще немного и что-то точно произойдет: либо он в очередной попытке выбраться из крепких объятий случайно принесет боль и все равно останется в проигрыше, потому что ребенок в сотню раз сильнее его, либо Тони, отпустив с цепи все чувства, просто возьмет и… — Тони, прошу тебя, — почти шепотом произнес Паркер, заставив миллиардера в одно мгновение замереть и почувствовать, как сильно и больно стукнулось об ребра сердце, что предвещало о том, что сказанное самыми дорогим на свете человеком будет тем, что он больше всего боится услышать. — Я понимаю, что прошу слишком многое. Особенно сейчас, когда я вижу, как вы устали и как вам надоело нянчиться со мной как с ребенком, но все же… Я боюсь, мистер Старк. Я боюсь, что мисс Поттс не сдержит обещание и всем расскажет все. Я боюсь, что люди после этого будут ненавидеть и презирать вас по глупой причине, забыв о том, скольких вы спасли и скольким дали шанс на жизнь. Я боюсь, что и ваша жизнь после этого изменится в самую худшую сторону лишь из-за меня. Одного меня, что не смог с помощью чутья понять, что в комнату кто-то идет. А, поверьте, я всегда за пару секунд до появления кого-либо чувствую, что кто-то идет. Я совсем не опасаюсь за себя, понимаете? Я боюсь, что настоящий ты исчезнешь, Тони, прости меня, пожалуйста. Питер сильно-сильно зажмурился и, напоследок оставив почти невесомый поцелуй на щеке замершего Железного Человека и прижавшись на пару секунд лбом к плечу с закрытыми глазами, осторожно отодвинулся и через силу широко улыбнулся — только вот его улыбка была вызвана далеко не из-за положительных чувств и была насквозь сломанной. — Знаете, а я готов прямо сейчас рассказать обо всем Мэй, потому что уже устал скрывать самое важное от близкого мне человека. Так что, — судорожно выдыхает подросток, глядя куда-то в окно и не замечая, что произошло с известным миллиардером после его слов, взятых из глубины души. — так что… Давайте приведем себя в порядок вместе и я пойду к тете. Только вот что: я могу сегодня задержаться, можете не ждать меня, потому что Мэй иногда очень… эмоциональна. Выпустив нервный смешок, он повел плечами и с удивлением заметил, что кончики пальцев отчего-то неконтролируемо дрожат и не хотят останавливаться даже тогда, когда он сжал руки в кулаки до побеления в костяшках и тихого хруста. Может, ему действительно нужно взять так называемый «отпуск» и уехать куда-нибудь далеко-далеко от всех этих проблем и переживаний? Может быть, ему исчезнуть там, где будет царить лишь спокойствие? Но как же мистер Старк? Как же его Тони? Да разве Питер в силах находиться без своего солнечного счастья хотя бы пару часов? Разве Питер Говард Старк в силах существовать без Энтони Эдварда Старка? — Я не оставлю тебя одного, Питер, — вдруг говорит со всей искренностью Железный Человек и так же неожиданно, когда Паркер этого даже не ждет, потому что занят очередной попыткой удержать дрожь, аккуратно берет его за затылок и притягивает к себе, чтобы со вздохом уткнуться губами в лоб. — Никогда и ни за что не оставлю, пускай даже на нас ополчится весь мир и будет смотреть с отвращением. Слышишь меня, ребенок? Я всегда буду рядом с тобой. И к Мэй мы пойдем вместе. Голос Тони какой-то странный и хриплый. Дыхание мужчины, с жаром касающееся его кожи, почему-то быстрое, словно у него едва ли не случилось что-то, безумно похожее на паническую атаку. Сердце Питера Паркера все еще такое… Тук-тук. … целое.***
— Питер, не торопись так, — доносится до него мужской голос, когда он чуть нервно и явно поспешно закрывает дверцу машины, прежде чем говорящий обращается уже к другому: — Да-да, Хэппи, можешь ехать сразу же, мы немного припозднимся… Вот что подросток понятия не имел и что немного беспокоило его, так это непонимание того, почему вместо того, чтобы самому вести автомобиль, мистер Старк зачем-то заставил побыть шофером явно несчастливого от этого Хэппи. Хотя, похоже, Тони просто заведомо прекрасно знал, что они будут в доме Питера довольно долго и очень дорогая машина фирмы Ауди, стоящая возле обычных и небогатых домов, будет вызывать определенные подозрения. Пускай и сам парень хорошо знал, что мужчине плевать на это с высокой колокольни, но все-таки, видимо, по какой-то причине миллиардер не желал долго оставлять автомобиль здесь. Питер, вздохнув, слегка кашлянул и потоптался на месте, глядя прямо в окна своего дома. С тетей они созвонились заранее и она безумно рада, что племянник наконец снова начал проявлять к ней внимание, пока он не сказал, что придет вместе с мистером Старком. Ее радости как и не было. Стоит ли сказать, что сразу же после разговора он ощутил непередаваемый стыд и злость на самого себя за то, что стал гораздо меньше находиться со своим близким человеком, предпочитая часто оставаться с ночевкой в Башне? Пусть и женщина уже не так явно показывала, что ей далеко не нравится, что Паркер больше времени проводит в другом месте… Подросток все равно постоянно после произнесенного самим собой бесконечной радостью «мистер Старк пригласил меня к себе с ночевкой посмотреть фильм, можно я пойду?» видел на лице Мэй очень странную промелькнувшую искру злости, непонимания и смирения одновременно. Словно она с чем-то глубоко внутри себя наконец смирилась, но не до конца, как была уверена. — Эй, парень, осторожнее! — вдруг прерывает его внезапный голос молодого паренька, заставив его от неожиданности развернуться и врезаться в идущего человека, тщетно пытающего что-то удержать в руках. — Ох, прошу прощения! — тут же начинает извиняться он, ощущая, помимо легкой боли от столкновения, ноющую на предплечье, как будто его пчела укусила. — Ой, это я должен был просить прощения! — паренек где-то его возраста в смешных круглых очках и с какой-то коробкой в руках совершенно внезапно начинает делать поклоны, пока его лицо становится красным от стыда. Питер, широко распахнув глаза, машинально чешет плечо прямо над тканью футболки, прежде чем с таким же стыдом выпаливает: — Да все же в порядке!.. — незнакомец тут же застывает, кажется, с облегчением выдохнув и наконец разогнувшись. Питер, полностью растерянный, может лишь продолжать стоять в ступоре, пока парень впереди него явно начинает нервничать и постоянно смотреть на часы на запястье. — Извини еще раз, но мне нужно спешить!.. — быстро произносит тот пулеметной очередью, чтобы сразу же стартануть с места. Паркер молча провожает его шокированным взглядом, поправляя задравшуюся ткань на плече. Этот незнакомец почему-то странно напомнил ему прошлого себя, еще до укуса паука — такой же подросток в очках, постоянно куда-то спешащий со множественными найденными на свалках предметах в руках. Да, правда, сейчас он почти не отличается от прошлого себя… Такой же слабак, лишь умеющий скрывать тайны от родных людей. Зажмурившись и помотав головой в стороны, подросток поворачивает голову и видит все еще стоявшую машину и идущего к нему мужчину. Все-таки сейчас ему вместе с Тони придется решиться на самое сложное. Все же сейчас может произойти что-то безумно страшное. — Малыш, — теплая рука в поддержке касается плеча и чуть сжимает его, от чего он мгновенно выныривает из мыслей, с непониманием хлопая глазами. — Т-то… — пытается выдавить парень заветное имя, которое маячит где-то на кончике языке и не желает быть сказанным. Увы, все же Питер до сих пор не имеет достаточно сил, чтобы назвать мистера Старка по имени не в приступе разрывающих эмоций, а просто потому, что хочет. С одной стороны хорошо, что возле дома его и тети не так часто ходят люди и потому сейчас никто не кричит с восторгом при виде самого Железного Человека, но с другой… Питер бы отдал в данный момент все, лишь бы миллиардер обратил внимание на какого-то другого, потому что по неизвестной причине столь любимые глаза цвета шоколада вызывали дрожь и вынуждали сердце пропустить удар. Светлый комочек любви и сам в нерешительности замер, пытаясь правильно осознать увиденное. А вот Паркер почти сразу же на самом деле все понял — просто не хотел признавать и думать, ведь… Ведь Тони, что клялся одними глазами в том, что всегда защитит, заставлял испытывать к себе просто невообразимое отвращение, ибо он понимал, что ведет себя как трус, не умеющий отвечать за свои ошибки. — Пит, посмотри на меня, — неожиданно раздается мужской голос, а затем уже обе руки оказываются на его плечах, из-за чего одно из них по какой-то причине простреливает легкой болью. Когда Паркер поднимает голову, то вновь видит с беспокойством смотрящие на него самые дорогие на свете омуты. — Я же обещал тебе, что всегда буду рядом, что ни за что не брошу тебя одного, что бы с нами обоими ни произошло. Я никогда не бросаю слова на ветер. Это клятва Старка, ребенок. Это мое обещание, — теплые губы и колющаяся бородка касаются виска и на некоторое время остаются там, оставляя на нем такой давно привычный фантомный ожог от прикосновения его личного солнца. Широкая горячая ладонь оказывается на лопатках и медленно опускается чуть ниже, вынуждая каждую клетку его тела восторженно пищать, а комочек в груди биться об преграду в виде ребер. Наверное, это странно, что никто из прохожих до сих пор ничего не заметил, да? Наверное, его тетя их уже давно заждалась, не так ли? Наверное, мистер Старк думает, что Питер решился на разговор не слишком рано, а поздно.***
Они появляются в дверях в четыре минуты пятого дня. Мэй буквально с порога бросается к нему и заключает в объятия, зачем-то ощупывая его на предмет каких-либо ранений, от чего парень в миг опешивает, стараясь унять за раз забившееся сердце. — Посмотри на себя, как ты похудел! А какие у тебя мешки под глазами, Господи! Стал меньше быть дома и начал превращаться в мертвеца! — начала его тетя строгим и одновременно полным обеспокоенности голосом, держа его за обе щеки и, нахмурившись, смотрела прямо в его распахнутые от шока глаза, словно что-то пытаясь разыскать. На стоявшего позади мужчину она принципиально даже мельком не смотрела, из-за чего Паркер, помимо злости на самого себя за редкое нахождение дома с тетей, ощутил огромную несправедливость, которая окрепла после того, как Мэй продолжила: — Я же говорила, что ты еще сущий ребенок и не можешь сам проследить за собой! Ты ведь плохо питаешься, правда? Или опять один свой фастфуд ешь, запивая его вредной газировкой? — Н-не… — пытается было хотя бы вставить слово парень, медленно шагая назад. — Я ведь знала, что на Старка положиться совсем нельзя! Дать единственный шанс и доверить ему племянника, Боже, какая же я глупая была!.. — от последних слов, произнесенных почти шепотом лишь для самой женщины, Человек-Паук буквально каменеет, в миг ощутив, как сердце ухнуло куда-то вниз. Она считает виноватым Тони. Она считает, что-то, что ее племянник стал меньше есть, виновен лишь Тони и больше никого. Но ведь все-все совсем не так. Это он, Питер, сам же часто отказывался от еды, когда мужчина приносил ее ему! Это именно он, глупый-глупый подросток, не ел на самом деле здоровую еду, ведь мистер Старк поменял свой рацион! Но Мэй все еще… Она не переносит Тони всем сердцем. — Мэй, — ставший спасением голос миллиардера приводит его в чувства в ту же секунду, от чего он будто с щелчком возвращается в реальность, ощутив в очередной раз зачесавшееся плечо и секундное потемнение перед собой. Но наваждение проходит так же быстро, как и знакомая рука оказывается на плече, в поддержке сжимая его. Мистер Старк становится с ним плечом к плечу, не убирая своей ладони, чтобы, глядя прямо на замершую от удивления Мэй (она словно только что заметила, что здесь есть кто-то еще), уверенно продолжить: — Я понимаю прекрасно твои чувства. Знаю, что ты не можешь сдержать свою злость на меня, но все же нам всем лучше уйти с порога и перейти в гостиную. К его же удивлению, тетя, пару мгновений с прищуром смотря на Железного Человека, лишь поджала губы и молча кивнула, не сводя прожигающего взгляда даже тогда, когда Паркер и Тони оказались к ней спиной. — Питер, не забывай, что я всегда рядом, — шепчет ему на ухо мужчина, прежде чем они оба садятся на диван — миллиардер аккуратно, а сам он едва не спотыкается на ровном месте. Почему-то подросток чувствует себя чужим, хотя его прямо сейчас неожиданно пронзили воспоминания, вызвавшие где-то внутри одновременно тепло и тяжесть. Вот именно на этом диване Человек-Паук встретил впервые вживую сидящего Тони Старка, в миг ощутив тогда еще самый первый раз очнувшийся комочек любви. Именно так сидел мужчина — твердо, уверенно, как самый настоящий лидер — как будто и не существовало огромного риска, что раскрытие самого важного и греховного секрета самому близкому человеку может привести к ужасающим последствиям. Именно так пах Тони, когда Питер Паркер в самый первый раз ощутил непередаваемо бесценный запах солнца, тепла и уюта, когда его трясущуюся из-за эмоций руку пожала другая — сильная, в мозолях от долгой работы. Это был тот самый запах дома. Здесь все началось. Здесь все и закончится. — Я готова признаться, Старк, тебя я в своем доме видеть совершенно не ожидала, — подчеркнула Мэй одно слово, садясь в кресло, как можно ближе к своему племяннику, весь вид которого заставлял больно сжиматься сердце, что всегда было и будет переживать за единственного оставшегося родного человека. — Мне кажется, Пит говорил, что придет не один, — в ответ на полные скрытой неприязни слова сказал тот спокойно, на самом деле внутри себя едва сдерживая поступающую к горлу панику и боязнь того, что все может пойти не так. В конце концов, Старк не раз в прошлом встречался с этой женщиной, вот только в тот момент она была гораздо менее дружелюбна, так что, значит, и ему сейчас не время терять контроль. Все-таки он переносил и не такое. Ярость, неприязнь, готовность ради своего ребенка уничтожить его голыми руками и полыхающие, скрытые искры ненависти — это сущий пустяк. — Говорил, — так же спокойно отозвалась та, тут же продолжив: — Но это не значит, что я ждала тебя. — Мэй, — с едва скрытым ужасом почти подскакивает Питер, все это время внимательно слушавший весь разговор, который можно описать лишь одним словом «плохо». Плохо. Это очень плохо-плохо-плохо. Но на что он вообще надеялся, прекрасно давным-давно поняв, что совсем не просто хоть как-то изменить отношение его тети к мистеру Старку? На что именно Питер надеялся, когда, только увидев направленный на мужчину взгляд своей тети, парень сразу же заметил ничем не прикрытую ярость? Что он хотел? Зачем пришел? Что Питер Говард Старк собирается рассказать про самого него и про Энтони Эдварда Старка? — Мэй, послушай, я-я хочу сказать тебе… — вновь повторил с судорожным вдохом он, понимая, что у него снова начинают дрожать кончики пальцев, из-за чего ему пришлось незаметно сжать руки в кулаки и продолжить: — Я должен сказать тебе… — Милый, что случилось? — не давая ему договорить (как будто он вообще мог это сделать), мгновенно забеспокоилась женщина, вставая с кресла, чтобы присесть рядом с племянником и аккуратно взять его руки в свои. Паркер даже в своем состоянии прекрасно смог заметить, что его тетя тоже заметила его дрожь, из-за чего еще сильнее нахмурилась и неожиданно, больше ничего не говоря, вперилась потемневшими от гнева глазами в другого человека. — Ты! — едва ли не зарычала та, от чего Паркер почти подорвался с места в сторону мистера Старка, который странно замер рядом с ним. Паучье чутье отчего-то завопило, тут же замерев вместе с заболевшей рукой. Перед глазами в который раз потемнело, но Питер, наплевав на все, успел аккуратно ухватить тетю до того, как она бы с инстинктом материнской защиты накинулась бы на Тони. — Что ты сделал с моим ребенком?! На Тони, который по какой-то причине до сих пор молчал, пока Паркер слушал лишь бешенный стук чужого сердца. На Тони который никогда и ни в чем не был виноват, потому что это он — только лишь он — дал произойти тому, что не должно было быть увиденным другими людьми. Его тетя собиралась наброситься на того, кого Питер поклялся защитить всем сердцем. — Я ничего не делал с Питером, Мэй, — тихий вдох мужчины и собственное невыносимое желаение обнять говорившего после того, как подросток понял, почему мистер Старк почти запнулся. Ведь «ничего» никак не включало «я целовал своего сына». — Ты же знаешь, что я никогда не сделаю ему больно. Никогда, я клянусь. Я… — Ты уже сделал это миллион раз, когда, вместо того, чтобы воспитывать своего ребенка, наплевал на него, решив, что «будешь смотреть за ним на расстоянии». Смотреть, понимаешь?! Не жить! — все же подскочила с места женщина, нависая над побледневшим миллиардером, с полными ярости потемневшими глазами, не отрываясь, смотря на того. Питер ощутил, как у него в тот же миг куда-то ухнуло сердце. — Ты не жил со своим собственным сыном, как и должен был делать биологический отец! Если ты, конечно, так уверен, что любишь его! Но я давно поняла, что это далеко не так — ты, Старк, лишь самовлюбленный эгоист, который спустя долгие годы отсутствия решил «исправить» все, забрав у меня моего ребенка! Забрал у меня Питера как будто имеешь на это право после стольких лет ничегонеделания, когда лишь я и Бен были теми, кто воспитывали его, залечивали каждую рану, поддерживали после неудач в школе, любили, находясь в одном доме! Не думай, что я обо всем забыла и простила тебя. Не смей даже быть уверенным в том, что, если и мой племянник относится к тебе хорошо после раскрытия тайны про настоящего отца, то, значит, я ничего не помню! Мэй кричала долго, с чувством. Мэй буквально покраснела от гнева, тяжело дыша и при каждом произнесенном слове причиняя Паркеру невыносимую боль. Господи, ну почему все так? — Прости. Нет слов описать, как я сожалею, — почти выдыхает судорожно в ответ Железный Человек, встав на слабых ногах и ощущая, как сердце с болью билось об ребра после каждой сказанной правды. — Боже, ты даже не представляешь себе, сколько раз я обо всем этом думал и как ненавидел себя за упущенное время. Сколько раз я думал о том, что ворвался в вашу с Питером жизнь незаконно, ведь именно ты воспитала моего сына, а я поступил как самый последний трус и законченный эгоист, решив еще очень давно, что моему ребенку будет намного лучше без такого никчемного отца, как я. Лучше без меня, Тони Старка, что до сих пор едва справляется с алкогольной зависимостью и уничтожает самого себя по кусочкам. Мэй. Я… Когда Тони внезапно, пока у Питера все переворачивается изнутри и ломается на кусочки, опускается на колени перед побледневшей женщиной, что совершенно не ожидала настолько искренних чувств, у Паркера с щелчком словно исчезают все эмоции. Питера Паркера поглощает лишь бесконечная тьма — он видит только едва виднеющийся силуэт мужчины, стоящего на коленях и преклоняющего голову как в мольбе простить. — Ты должен просить прощения не у меня, а у Питера, — женский голос дрожит, но Мэй все же берет себя в руки, постоянно напоминая самой себе, что прямо сейчас за все годы отсутствия Старк заслужил испытывать эту боль, как долгое время испытывала она, когда видела почти на каждом канале ненавистное и улыбающееся лицо. Она испытывала боль за своего ребенка, что так и не познал заботу и любовь родного отца, который смеялся и шутил с совершенно чужими людьми вместо частицы самого себя. — Я уже сделал это, — отвечает тот, не поднимая головы — просто невообразимо пугающий вид известного миллиардера и героя по имени Железный Человек, что находился на коленях как поверженный и слабый человек, умоляющий о прощении. — И Питер простил тебя за то, что ты совершил просто невообразимую ошибку, которую так просто нельзя исправить? — продолжает ужасающе спокойно та, сверху вниз смотря на мужчину возле нее, который только после произнесенных слов наконец поднял голову. И она готова была впервые за все время признаться, что едва удержала желание отшатнуться от вида безмолвно льющего слезы человека с железным сердцем, в глазах которого, помимо бескрайних извинений, полыхала стальная решимость, обжигая своей искренностью даже ее — ту, что поклялась себе, что никогда и ни за что не станет испытывать жалость и сожаление к Тони Старку. И Мэй Рэйли Паркер проиграла. И Питер Говард Старк понял, что сейчас… уже все. — Тони, — шепчет он непослушными солеными от слез губами и, втянув в себя до дрожи воздух, крепко берет того за ладонь, с помощью своих сил поднимая миллиардера, самому себе безмолвно говоря: — П-пора. Пора решить все раз и навсегда. Время раскрыть самую главную тайну обоих Старков. Время рассказать то, что больше всего боится не пережить бешено бьющееся сердце и комочек чувств, замерший вместе с ним. Время стать единым целым вместе с мистером Старком, потому что их любовь стала одна на двоих. — Питер, что ты… — Мэй, все-таки отшатнувшись, с большим непониманием смотрит на сцепленные вместе руки, слушая, как пульс стучит в висках, а в голове появляются самые сводящие с ума подозрения. Она видит две пары глаз, безумно похожих на друг друга в этот момент, что смотрели на нее со стальной решительностью — в них стоят невыплаканные слезы, в них полыхает самое никому до конца неизвестное полностью бесценное чувство из детских сказок и взрослых романов. Она видит ставшим как одним целым отца и сына, как будто находящихся на поле битвы, где исход может быть лишь один, когда исчезнут они оба и вместе. Мэй видит. Мэй все понимает. — О Господи, — на выдохе произносит женщина, прикрывая рот вмиг задрожавшей ладонью, боясь оторвать глаз от стоящих. Зрение за секунду теряет четкость из-за слез. — Это ведь правда? Питер… Питер вздрагивает. Мэй медленно опускается на кресло, не убирая руки ото рта, пока по ее щекам неконтролируемо продолжают течь слезы. — Неужели я что-то пропустила? Неужели я была настолько слепа, что не смогла заметить, что мой собственный ребенок давно перешел грань между «лучший кумир» и «мое собственное счастье»? Боже, — во всхлипом выдыхает та. — Я все пропустила. Я виновата! Питер не понимает, в какое мгновение, успев осторожно убрать руку, он подбегает к плачущей тете. — Тетя, нет! Ты не понимаешь! — едва ли не кричит подросток одними глазами, не замечая, что позади него очутился Тони, положив на плечо свою ладонь и что-то тихо говоря. — Ты не виновата, что ты такое говоришь?! Мэй, мы… Я… и Тони на самом деле пришли сюда не просто так. Я-я должен был тебе давно это рассказать! Прости, что скрывал от тебя такую тайну! Женщина, с секунду молчав и, побледнев, смотря куда-то в пол пустыми глазами, неожиданно подрывается с места и за один миг оказывается возле мужчины, хватая того за пиджак возле горла. — Я уничтожу тебя, Старк, — со всей хладнокровностью и скрытой яростью говорит она прямо в лицо ошарашенного миллиардера. В ее глазах горит твердая клятва. — Если ты посмел хотя бы пальцем дотронуться до моего племянника, я не побоюсь втоптать тебя в грязь. Я не побоюсь рассказать всем, насколько ты ублюдок и грязный! У Паркера в который раз за день темнеет перед собой и тянет в груди. Питер чувствует, как он задыхается. Ему необходим Тони. Ему необходим воздух. — Мэй, не надо! — хрипит парень, со слезами на щеках пытаясь без своих сил отодвинуть женщину, которая мертвой хваткой вцепилась в миллардера, хоть немного подальше. — Хватит, прошу тебя! — Все хорошо, малыш. Все хорошо, слышишь? — внезапно для всех произносит успокаивающим тоном долгое время молчавший мистер Старк, не обращая совершенно внимание на цепкую хватку возле шеи, из-за которой становилось трудно дышать. — Не смей его так называть!.. — Но, Тони… Одновременно раздается два голоса — один, полный ярости и желания защитить, а другой на грани мольбы. Когда мистер Старк шепчет одними губами «я же сказал, что всегда буду рядом, ребенок», парень, увидевший это, по какой-то причине отшатывается, чтобы сжать двумя руками голову. Дыхание сбивается с нормального, а комната начинает плыть перед глазами. Воздух. Ему срочно нужен воздух. Нужно дышать. Это же так просто — вдох и выдох. Раз и два… Эй?.. Слышишь, Паркер? — Мне… мне нужно выйти, извините, — быстро выпаливает парень и срывается в ту же секунду с места, выбегая из квартиры и успев лишь расслышать как сквозь вату свое имя, произнесенное сразу его самыми дорогими на свете людьми. Ты слышишь, Старк? Дыши. Руку простреливает болью, но он упрямо продолжает бежать по улице, с жадностью хватая ртом как можно больше воздуха, чтобы в миг закашляться. — Питер! — до сих пор звенит в ушах женский и мужской голос. Или ему показалось? … Питер?..***
Интересно, может, ему все-таки стоило подумать над тем, что убегать вот так на улицу без чего-то, что могло прикрыть лицо, было плохим решением? Хотя какая теперь разница, когда уже должно пройти приличное количество времени, да и прохожие будто и не замечали его, одиноко бредущего, что ему было только на руку. Паркер бесцельно шел по Квинсу, разглядывая каждую вывеску, каждый магазин, как будто видел их впервые, прежде чем на его телефон, спрятанный в кармане джинс, пришло сообщение. Остановившись возле скамейки, как можно дальше от гуляющих людей, подросток почти не глядя достал телефон и, слегка прикрыв экран от все еще яркого солнца, начал внимательно вчитываться в текст.Где ты? Я уже в Башне.
Сердце сразу же сбилось с ровного ритма. Конечно же, мистер Старк уже должен быть дома, похоже, разговор с Мэй смог завершиться без него гораздо раньше, чем он предполагал. Понятное дело, что Человек-Паук убежал как самый настоящий трус от проблемы — от самого себя — но ему действительно был необходим свежий воздух. Вообще-то он планировал почти сразу же вернуться, вот только мысли, грызущие с наслаждением каждую часть его тела, не дали ему это сделать, из-за чего сейчас Паркер даже захотел самого себя ударить, да посильнее. Что ж, надо признаться, чувствовать парень себя лучше не стал, даже при облегчении после того, как Тони написал, что уже вернулся. Правда, сообщение мужчины с какой-то стороны показалось ему странным, даже каким-то прохладным, да и разве они могли столь быстро поговорить обо всем с тетей? Питер, помотав голову и мгновенно ощутив, как его немного повело в сторону, решил оставить размышления на потом по многим причинам: голова не переставала кружиться — это раз; ноги ощущались ватой и в упор не хотели держать его — это два; и, что самое главное — Тони. Тони ждет его. Тони не оставил его одного, вместе с ним пережив разговор с тетей. Вместе с ним отстояв свою правду, свои чувства до самого конца. Так что и Питер не посмеет заставлять мистера Старка ждать его. Ведь, возможно, мужчина хочет рассказать ему все то, чем окончился разговор с Мэй. Или Мэй сама сейчас находится в Башне и ждет своего племянника… На самом деле, он даже сам не понял, как столь быстро смог оказаться возле огромного здания с такими же огромными инициалами «БАШНЯ СТАРКА». Скорее всего, здесь решающую роль сыграло желание как можно скорее увидеть свое личное солнце и вновь и вновь раствориться в нем. Или, возможно, ноги с каждым шагом еще сильнее готовились подогнуться, хорошо, так и быть, стоит это признать. С силой почесав уже прилично доставляющее за последние часы многострадальное плечо, Паркер со вздохом зашел в лифт, где-то внутри с удивлением заметив, что людей было как-то слишком уж мало, как и то, что он зашел через главный вход сам, не прикрыв лицо. Хотя ладно, парочка людей все-таки косо на него взглянули, но решили ничего не спрашивать после того, как он помахал им предусмотрительно вытащенным пропуском самого элитного класса «А», который позволял ему иметь доступ практически ко всем комнатам и помещениям Башни. Тони сам выдал ему его на всякий случай, если возникнет такая ситуация, что он захочет зайти через главный вход без самого миллиардера. Питер слегка кашлянул и, пока лифт поднимался на нужный этаж (а Паркер имел предчувствие, что мужчина в своей мастерской), уставился на экран телефона, чтобы разглядеть время. Увы, по какой-то причине цифры сплывались воедино. Господи, неужели он смог заболеть впервые за долгое время с его-то паучьими силами? — Ладно, — самому себе кивнул парень, буквально из выталкивая себя из лифта. На удивление, Пятница до сих пор не поздоровалась с ним, хотя постоянно делала это при каждом его появлении в Башне. С секунду смотря чуть мутным взглядом на огромную дверь мастерской, он ощутил сильное чувство де жа вю, прежде чем со вздохом зашел в помещение, которое почему-то встретило его темнотой и лишь небольшим, еще неувиденным, источником света. Мистер Старк ждет его. Мистер Старк уже почти рядом. И Питер теперь наконец сможет дышать в полную грудь. — Тони, — почти шепотом говорит Паркер, пытаясь разглядеть стоявшую тень сквозь неожиданно подводившее зрение. Кажется, миллиардер стоял к нему спиной и что-то внимательно смотрел на голографическом экране, что как раз и являлся тем единственным источником света. Тем не менее, он попытался еще раз дозваться Железного Человека, что, похоже, все еще не заметил его присутствие: — Мистер Старк, я здесь. Мистер Старк медленно развернулся к нему лицом — то ли из-за болезни, то ли из-за полутьмы ему показалось, что в его глазах показался странный блеск холода. Солнце медленно покрывалось коркой льда. Питер судорожно вздохнул, оперся слабыми и дрожащимися руками об стол и с непониманием вновь посмотрел на мужчину. — Тони, что… — начал было, сглотнув, снова он, как его перебили: — Зачем ты здесь? Вопрос был слишком странным — мистер Старк был слишком чужим — чтобы он не попытался в ту же секунду произнести: — Зачем? Но ты же сам меня позвал… — Зачем ты здесь, Питер? — продолжает тем временем странным отчужденным голосом, искривляя губы в какой-то безумно похожем на подобие отвращения. Поворачивает голову и задумчиво смотрит на экран. Питер, следуя как ребенок за родителем, тоже обращает внимание на экран, где-то внутри с надеждой ожидая, что происходящее в нем даст ответы на его вопросы. Что-то было не так. — Я ведь сказал тебе, чтобы ты ушел, а ты меня не послушался, — холод, угасающий с каждой секундой жар солнца и слова, полные неприязни: — Ты никогда меня не слушал, но я ожидал, что хотя бы после этого ты исчезнешь. Разве ты не слышал меня? Тебе так нравится причинять мне боль, верно? На экране сводки последних новостей — пожар на главной улице Бруклина, перестрелка на Авеню-стрит и… И… — он задерживает дыхание и едва не падает — «Известный миллиардер и герой по имени Железный Человек состоит в любовных отношениях со своим сыном!» Падать — это на самом деле больно: на стекло, упав с качелей во время прогулки с дядей; на землю, свалившись с дерева из-за того, что хотел помочь несчастному животному. — Теперь меня ненавидят и презирают гораздо сильнее, чем самых страшных убийц. Но, знаешь, как бы то ни было, на тебя мне плевать еще больше. Мне все равно, что ты скажешь. Мне все равно на те касания и твои чувства, потому что все они — ошибка. Ты — моя собственная ошибка, которую я породил и которую я же уничтожу, если ты не уйдешь прямо сейчас. Он подходит все ближе и ближе. Он смотрит, полными холода глазами, прямо в душу, царапая оголенные стенки и с легкостью добираясь до сжавшего в страхе невинного комочка, что медленно стал покрываться льдом и в панике искал тепло. Вот только солнце умирало. Вот только солнце било больнее всех. — Ты ничего не значишь для меня. Питер спотыкается и ударяется спиной об пол, снизу вверх, неконтролируемо дрожа и молча плача, смотря на застывший силуэт. Падать и смотреть на человека, равнодушно смотрящим за этим, невыносимо больно. Родные губы внезапно растягиваются в улыбке — в такой знакомой и теплой, что на миг появляется искра сумасшедшей надежды — а затем мистер Старк, больше не смотря на него даже мельком, разворачивается и уходит, пока внутри него от комочка отткалывается осколок, врезаясь в сердце. Треск — и все. — Э-эй, Тони?.. — хрипит Питер, пытается докричаться до уходящего, в полной темноте тянув за ним руки. Но Тони не отвечает. Тони не смотрит. Падать — это так больно.***