***
Анора тоже ранним утром перебралась в новые покои, но это произошло гораздо спокойнее, тише и без драмы. Она накануне собрала вещи и дала несколько указаний сенешалю и старшей домоправительнице. Покои, занимаемые ею до замужества, её более чем устраивали: гостиная, спальня, маленькая комната для личной горничной и примыкающая ванная комната. Всё казалось таким далёким и забытым. Дорогую сердцу старую кровать она приказала застелить вышитым жёлтым бельём из шёлка и повесить полог, купленный прошлой весной у антиванского торговца. Она распорядилась перенести свой изысканный инкрустированный письменный стол, тоже привезённый из Антивы. Пять лет назад комнаты выглядели совсем иначе. Некоторые вещи в королевских покоях принадлежали короне и должны оставаться там. Личные вещи Аноры: книги, украшения, одежду, портрет матери — она забрала с собой. Среди них находились особые сокровища и безделушки, вроде музыкальной шкатулки Фергюса. Рона, её горничная, оглянулась на величественные покои, лишённые всего, что напоминало об Аноре, и всхлипнула. — О, ваше величество! Это так грустно. — Вовсе нет. Не говори так, — спокойно произнесла Анора. — Я очень довольна итогами Собрания земель. Я с радостью займусь украшением моих старых покоев. Их окна выходят на северо-восток, и оттуда открывается чудесный вид на море. Пойдём посмотрим.***
Бронвин пришла в Покои Стражей к полудню, но всё равно застала бодрствующими только прислугу. Видимо, остальные или ещё валялись в кроватях, или мучились от похмелья, или и то, и другое. — Следует ли мне разбудить Стражей, моя дорогая королева? — спросила госпожа Ранелли. Она снова и снова произносила "моя королева" и "ваше величество", лучась от гордости. — Нет! Создатель, нет, — остановила её Бронвин, немного разочарованная, что визит не задался. — Я увижусь с ними позже. Затосковав, она заглянула в свою старую комнату и решила, что если ситуация в Остагаре останется без изменений, то нужно как можно скорее вызвать сюда Алистера и убедиться, что эта чудесная комната достанется ему. Что же делать с Алистером? Он так надеялся, что она останется в Стражах. В любом случае, прежде, чем менять его жизнь, ей следует поговорить с Алистером и выяснить, чего он на самом деле хочет. Если он по-прежнему полон решимости уклониться от титула и связанных с ним обязанностей, то надо придумать способ успокоить Собрание земель. Например, можно дать Алистеру в качестве баннорна пустующие земли возле старого форпоста Стражей, которые он сможет передать Стражам. С другой стороны... С другой стороны, у него могло иметься собственное мнение относительно своего будущего. Теган прав в одном: если она смогла стать королевой, то и Алистер имеет право на титул. Если бы никто не оскорблял и не третировал его, не твердил, что он пустое место, возможно, жизнь в собственных владениях ему могла бы понравиться, и он мог бы заниматься тем, что ему нравится. От него ждут, что он, как и Бронвин, продолжит служить Ферелдену в качестве Стража, но все Стражи имеют право на отпуск и отдых, как и прочие солдаты. Она понятия не имела, чем занимались Стражи в других странах. Да и это не имело значения. В Ферелдене они могли поступать, как им нравится. Возможно, жизнь в собственном баннорне придётся ему по сердцу, если не будет отягощать чрезмерной ответственностью. Но надо, чтобы выбор сделал сам Алистер. Из Остагара сегодня или завтра должны доставить ещё одно донесение. Если там всё остаётся по-прежнему, почему бы не предложить Алистеру приехать на север и не представить его как положено? — Ха! Моя королева! Как приятно к тебе так обращаться. Бронвин с улыбкой повернулась и увидела Зеврана, склонившегося в глубоком поклоне. — А я думала, увижу ли кого-нибудь до коронации, — сказала Бронвин. — Не знаю, что ты слышал о вчерашнем заседании Собрания земель, но нас посетили некие довольно грозные гости. — Да, плохой-плохой герцог и безупречнейший Божественный Рыцарь. Но не настолько уж он божественный, как я понял. — К сожалению, явились не они одни. У нас есть основания полагать, что часть членов экипажа корабля ускользнула до того, как их взяли под стражу. Возможно, во время сегодняшнего шествия стоит смотреть в оба. — Мои глаза всегда к твоим услугам и всегда открыты.***
Писцы уже закончили составлять указ о престолонаследии, и он поражал воображение своим великолепием: пергамент лучшей выделки, чёрная и красная тушь, позолота и серебрение. Сенешаль прочёл указ зычным голосом, медленно, чтобы каждый мог понять все положения указа. Бронвин и Логэйн подписали его, их подписи засвидетельствовала вся высшая знать королевства, и указ скрепили королевской печатью. Анора, до настоящего момента владеющая королевской печатью, с церемонным реверансом передала её отцу. Сургуч на указе был тоже ярко-алый, и его дополняли ленты из золотой парчи. После подписания зал заполнился недолгими рукоплесканиями, и затем все вышли на улицу для шествия к Собору. Несмотря на поспешность, всё вполне достойно подготовили. Распорядителям сообщили о процессии ещё вечером, поэтому слугам и охранникам хватило времени принять меры, чтобы лошади и повозки не помешали друг другу. Все двинулись в установленном порядке, соблюдая старшинство по знатности. Три роты "Щитов Мэрика" сопровождали процессию, осторожно смешавшись со знатью и их свитами. Зевран, вместе с особо зоркими агентами, выискивал необычное волнение в толпе вдоль пути и стрелков на верхних этажах. Бронвин порадовалась, что надела поверх доспехов соболий плащ: мороз стоял довольно неприятный. Она откровенно любовалась плащом Логэйна из медвежьего меха с алым подбоем: он чудесно оттенял сильверит брони. Двух орлесианцев при соблюдении всех внешних форм вежливости посадили в карету и держали под охраной. Охрана получила приказ убить орлесиан на месте, если их сообщники окажутся полными глупцами и нападут на шествие. Божественный Рыцарь возмутился такому обращению, а герцог Проспер отнёсся философски и вёл себя вполне учтиво. Они не показывали вида, но оба слегка удивлялись, что не только до сих пор живы, но и получили возможность самим понаблюдать за коронацией. Это всяко лучше, чем изнывать от скуки в своей уютной тюрьме. В целом, герцог Проспер нашёл выделенную ему комнату убогой. Еда ему показалась простой, но приличной: её прислали с праздничного пира. Если это лучшее, что мог предложить Ферелден, то Проспер задумался, не зря ли императрица сосредоточила своё внимание на этой нищей маленькой провинции? Пока он не нашёл здесь ничего интересного, кроме нескольких прекрасных женщин. Королева Анора отличалась поразительной красотой и достоинством, что не так часто встречается в высших кругах. А королева Бронвин... Очень жаль, что она не вышла замуж за его императорское высочество принца Флорестана, как планировалось. Она ещё достаточно молода, и при должном усердии из неё получилась бы настоящая леди. Вместо этого она стала трофеем этого коварного и жестокого крестьянина. Действительно, очень жаль.***
Всех рыцарей, почтенных женщин и гильдейский люд разместили в дальней части Собора. Знать торжественно вступила в Собор и выстроилась в центре: знатные дамы и господа, их сестры, братья, родственники, дети и приближенные слуги. Иностранных гостей усадили на место с хорошим обзором. На орлесианцев денеримский Собор явно не произвёл должного впечатления. Затем Анора и Фергюс прошли вперёд и встали по обе стороны от возвышения, поскольку они являлись знатнейшими после короля и королевы. Бронвин попыталась добиться от Логэйна улыбки, но получила лишь ворчание. Во всяком случае, он выглядел гораздо суровее и мрачнее, чем раньше. Собаки шли рядом, виляя хвостами и пребывая в бесконечном восторге от обилия ароматов. Бронвин удивилась, как они вообще сумели что-то унюхать сквозь висящую в воздухе пелену ладана. Он огромными белыми облаками поднимался от кадильниц священниц. Мех плаща, наверное, навеки пропитается этим ароматом. Хор начал коронационный гимн. — Вот мы и здесь, — сказал Логэйн. — Пошли. — Логэйн, ну! — шепнула Бронвин, пряча улыбку. — Нас ждёт корона, а не казнь! В ответ он лишь сильнее нахмурился, поэтому она согнала с лица веселье и нацепила выражение доброжелательного достоинства, и пошла рядом с Логэйном к алтарю. На алтарных ступенях Владычица Церкви воздела руки, и обряд начался. — Милорды, миледи и уважаемые гости, я представляю вам подлинных короля и королеву Ферелдена, Логэйна и Бронвин. Вы, пришедшие сюда в этот день, клянётесь ли служить им верой и правдой перед взором Создателя? — Да! — прозвучал многоголосый хор, где-то тише, где-то громче. Герцог Проспер улыбнулся, словно происходящее его забавляло, и попытался рассмотреть лица вельмож, но для этого пришлось бы сильно вытягивать шею. Зато он хорошо видел неф со Стражами и заметил, что некоторые из них не клялись в верности. Впрочем, так как они были долийцами и гномами, да и вообще — Стражами, это было понятно. Среди них стояла поразительно красивая женщина, она что-то произнесла, но явно не "Да". Он обратил внимание, что она красивее и наряднее всех, и предположил, что эта немного нелюдимая брюнетка — жена одного из Стражей. Женщина посмотрела в его сторону, и Проспер слегка ей поклонился. Маурин произнесла слова коронационной присяги: — Клянешься ли ты, Бронвин Кусланд, и ты, Логэйн Мак Тир, править народом Ферелдена по законам и обычаям королевства? — Клянусь. — Клянусь. — Клянётесь ли вы в полной мере следовать закону и справедливости во всех своих начинаниях? — Клянусь. — Клянусь. — Клянётесь ли вы хранить в своём сердце Меч Милосердия, отличающий истинных королей от тиранов, верша правосудие в королевстве? Бронвин вспомнила о загадке в Перчатке и взглянула на Владычицу Церкви. Рассказ явно произвёл на жрицу глубокое впечатление. Логэйн нахмурился, не припоминая подобной клятвы на коронации Мэрика и Кайлана. О чём она? — Клянусь. — Клянусь. — Отныне вы должны соблюдать данные вами клятвы. Да обратит Создатель свой взор на вас и хранит это королевство. Кивком она подала знак, что настало время преклонить колени. Коленопреклонение в доспехе трудности не составило, к тому же они оба потренировались в этом заранее и одновременно опустились на колено. Логэйн тихо хмыкнул, почувствовав, как его суставы слегка заскрипели. Большая часть королевских регалий Ферелдена бесследно исчезли во время Оккупации. Мэрик разрешил сделать ему корону, но носил её лишь изредка. Роуэн тоже сделали новую корону королевы-супруги, но Логэйн лишь однажды видел, как она её надела. Кайлан заказал для своей коронации другую, более роскошную и безвкусную, а Анора, разумеется, носила корону Роуэн. Однако Бронвин короновалась не как королева-супруга, а как королева-правительница. В прошлом месяце тот же умеющий держать язык за зубами ювелир, создавший для неё рубиновую тиару, изготовил корону, похожую на корону Мэрика. Внешне очень незамысловатую: гладкий золотой обруч с шестью поднимающимися листиками драконьего рога, символа стойкости Ферелдена. Мать Перпетуя и мать Боанн преподнесли Владычице Церкви короны, и та короновала сначала Бронвин, затем Логэйна. — Да здравствуют король и королева! — закричал глашатай. — Да здравствуют король и королева, — подхватили знатные люди, их супруги, дети, сёстры, братья, кузены, дядья и тётки и простой люд; все, за исключением орлесианцев, притворно кашляющей леди Розалин и Хайбрен, засмотревшейся на золотые кудри Кейна. Корона оказалась на удивление тяжёлой. Бронвин приказала Фионн уложить волосы так, чтобы корона надёжно держалась на голове, но, несмотря на это, корона очень болезненно тянула волосы. Новые король и королева поднялись на возвышение, и Владычица Церкви торжественно произнесла: — Послушайте слова Пророчицы Андрасте: "О, мой Создатель, позволь мне услышать твои слова, ибо ты сказал мне: Ты станешь пастырем народа твоего, и его предводителем. Даруй мне мудрость и знание, чтобы я могла нести твой свет. В бою я воспою твою силу, утром я буду петь о твоей любви, ибо ты моя крепость, о Создатель, моя опора в трудные времена." И хор подхватил новый гимн. Он завораживал красотой, хоть Бронвин и не удалось разобрать все слова за искусными переливами голосов. В любом случае, гимн действительно был прекрасен. Она украдкой посмотрела на Логэйна и обнаружила, что он абсолютно равнодушен ко всему. Янтарь, казалось, хотела почесаться, но, повинуясь слабому движению руки Логэйна, замерла на месте. Бронвин с интересом рассматривала знать и уважаемых горожан с высоты трона. Во время свадьбы она могла уделить этому лишь считанные минуты. Теперь она могла вдоволь рассмотреть их, пока хор вёл Песнь дальше и дальше. Рыцари и их жёны стояли позади знати и выглядели довольными: их радовало, что трон заняли Логэйн и Девчонка-Страж. Она узнала большинство рыцарей Фергюса и тех, с кем познакомилась в Остагаре. Вот сэр Элрик Марейн, один из приближённых Кайлана. Она слышала, что теперь он в свите Тегана. Безгранично преданный прошлому королю, он наверняка испытывал своего рода умиротворение, перейдя на службу его дяде. Как очаровательны сестрички Кейна! Она не хотела начинать игру в любимчиков, но при их виде губы сами растянулись в улыбке. В своих красном и белом платьицах девочки выглядели, как две распустившиеся на Первый День лилии. В зале находилось много детей, почти весь цвет королевства. Ей следует хорошенько изучить их. О! Вот Корбус и Лотар. Она тоже улыбнулась им. Её Стражи и другие друзья стояли возле баннов с востока и наблюдали за церемонией без неодобрения и с долей любопытства. Бронвин поймала множество их взглядов, и ей очень захотелось подмигнуть Морриган. Настало время присяги на верность, и знать выстроилась в линию сообразно своему старшинству. Анора, как вдовствующая королева, была первой. По этому случаю она надела новое платье, из редчайшего шёлка из северных тропиков, меняющего цвет при разном освещении, и пока она шла, платье сияло бирюзово-зелёными и лиловыми переливами. Она вплела жемчуг в волосы и приложила все усилия, чтобы выглядеть юной, прекрасной и счастливой, насколько это возможно. Она помнила слова клятвы наизусть и могла произнести их без мягких подсказок сестры Джустинии. — Я, Анора Мак Тир Тейрин, вдовствующая королева Ферелдена и наследница Гварена, признаю себя вашим вассалом в жизни, смерти и земной чести, и клянусь служить вам верой и правдой, жить и сражаться против ваших врагов и врагов королевства. Пусть Создатель будет тому свидетелем. Она получила ритуальный поцелуй мира в щеку от Бронвин и своего отца, затем перед троном встал Фергюс. — Я, Фергюс Кусланд, тэйрн и банн Хайевера, признаю себя вашим вассалом... Присяга — самая продолжительная часть церемонии, и длилась она, по ощущениям Бронвин, целую вечность. Присягу принесли более сорока лордов и леди с титулом баннов и выше. Некоторые из них были приятнее других — они приятнее пахли. Кейн Кенделлс, например, благоухал, как букет цветов. Бронвин не рискнула посмотреть на Логэйна. Она сохраняла на лице выражение вежливой доброжелательности, хотя её губы уже болели от целования щетинистых — или, что хуже, бородатых, — щёк. Фергюсу удалось сохранить бороду чистой, почему же у банна Франдарела она оказалась в каком-то ужасном масле? Или это своеобразная попытка их отравить? А банн Адам весьма предусмотрительно утром побрился, и заслужил этим королевскую благосклонность. Интересно, что думает об этом Логэйн? Обычай, по которому мужчины приветствовали друг друга поцелуем мира, вышел из употребления почти два столетия назад. Сейчас он использовался лишь в церемонии присяги королю на верность и в некоторых преступных сообществах. Нет, она не засмеется. Она не засмеется! Слава Создателю, следующей присягала банна Альфстанна, и её щека была чистой, гладкой и еле уловимо пахла яблоневым цветом. Когда вереница присягающих закончилась, и все вернулись на скамьи к своим близким, настал момент несогласных бросить вызов Защитнику трона. Как Мэрик и Кайлан до него, Логэйн встал, вынул меч из ножен и поставил перед собой. Бронвин очень хотела поддразнить его за стремление самому выполнить эту часть церемонии, но знала, что настаивать в этом вопросе политически недальновидно. Кроме того, он выглядел очень внушительно, произнося древние слова вызова. — Если кто-либо, какого бы положения он или она не были, высокого или низкого, отвергнет или отринет нас как подлинных короля и королеву Ферелдена, тогда я стану Защитником, и лично сражусь в поединке не на жизнь, а на смерть, в тот день, который он или она назначит. Неудивительно, что никто не принял вызов. Все сидели тихо, как мыши. Ухмыльнулся ли Логэйн орлесианцам? Бронвин надеялась, что нет. Это было бы крайне неуместно, хотя Логэйн сказал бы, что насмехаться над орлесианцами уместно всегда, раз уж их нельзя убить. Хор снова запел, и они степенно пошли к выходу из Собора, чтобы народ Денерима поприветствовал своих короля и королеву. Наконец, Логэйну надоело торчать на ступенях перед ликующей толпой, и все расселись по лошадям и каретам, и, мирясь с холодным ветром, процессия двинулась обратно во дворец. В этом раз процессия шла по другой дороге: по мосту Восточного дока к Королевскому пути, чтобы вернуться в зал Собрания Земель, к работе, которой не будет ни конца, ни края. Помня о том, что в городе могут бродить оставшиеся на свободе орлесианцы, она лучезарно улыбалась, но неотрывно следила за толпой и верхними окнами зданий, готовая к нападению. Её утешала мысль, что любой, кто лежал в засаде на крыше, к этому времени уже наполовину околел. Но на мостовую падали лишь веточки падуба и душистой сосны, и ещё всякие дурацкие предметы, призванные выразить народное обожание к Бронвин. То тут, то там в толпе размахивали свитками пергамента. Вероятно, ходатайства. Бронвин знала, что Собрание земель далеко от завершения.***
Пробраться через собравшуюся возле дворца толку оказалось сложнее, чем через ту, что набилась перед Собором. Логэйн вздохнул с облегчением, когда все парады, таращение глаз и дурацкие церемонии закончились. Орлесианцев снова увели и заперли в Северной башне, что доставило ему немалое удовлетворение. Перед тем, как завершить сегодняшнее заседание Собрания земель, нужно сделать несколько важных объявлений. Первое — о назначении вдовствующей королевы Аноры королевским канцлером. Это вызвало переполох: для большинства баннов такой выбор оказался неожиданным, и они пристально искали у Бронвин признаки недовольства. Но Бронвин хорошо выучила свою часть представления и лично высказалась в поддержку назначения Аноры канцлером. Она и Логэйн вели войну. Большую часть времени они будут вдали от Денерима. Им нужен в столице кто-то способный справиться с управлением страной. Далее следовало обсудить Мор. Бронвин рассказала о действиях Стражей. — Порождения тьмы в основном концентрировались и успешно удерживались в окрестностях Остагара, за исключением небольших отколовшихся стай. Последние месяцы их количество неуклонно уменьшалось, и я разослала Стражей в разведку по всему Ферелдену, чтобы отыскать отступивших порождений. К востоку от Белой реки Стражи не заметили ни одного порождения, как и в Баннорнах севернее Лотеринга, если не учитывать тех отколовшихся от орды порождений тьмы, скрывавшихся в Амарантайне. Мы всех их выследили и уничтожили. На днях я должна получить донесения от Стражей, разведывающих западные области. Далее. Поскольку Стражей надо не только набирать, но и усиленно тренировать, король и я, с одобрения Совета, вернули крепость Пик Солдата в распоряжение Стражей. Естественно, все захотели узнать, где же находится эта крепость. Но как только стало известно, что она стоит на северном побережье между Хайевером и Амарантайном, интерес сразу угас. Решение о передаче крепости не задевало ничьи интересы, кроме Натаниэля Хоу и одного из новых баннов, поэтому возражений не последовало. — Если всё идёт так хорошо, — спросил банн Франдарел, — точно ли это Мор? Может, это просто незначительное вторжение? Все мужчины и женщины, сражавшиеся под Остагаром, повернулись и хмуро уставились на него. — Серьёзно? — спросил Логэйн, в упор смотря на банна. — "Незначительное вторжение", в котором погиб Кайлан. Ты бы так это описал? Тысячи порождений тьмы не выглядят "незначительными", когда ты оказываешься лицом к лицу с ними. Логэйн повернулся к Бронвин. — Что скажешь? — Банн Франдарел, это определённо Мор. Я собственными глазами видела Архидемона, когда была на Глубинных тропах. Он пролетел над нашими головами. Это высший дракон, самый крупных из всех, что я видела, и заражённый скверной. Порождения тьмы подчиняются его зову. Я бы в самом деле хотела, чтобы это было не так, но это определённо Мор. — А где он сейчас? — в замешательстве спросила банна Альфстанна. — Как он может так быстро передвигаться через туннели, если он настолько большой? Как ему удалось пролететь вашей головой? Где вы его видели? Присутствующие гномы захихикали между собой из-за невежества наземников. Бронвин бросила на Стражей укоризненный взгляд и ответила банне: — Вряд ли возможно представить себе настоящее величие Глубинных троп, не увидев их собственными глазами. Представь себе Имперский тракт, со всеми надстройками, только под землёй. А теперь представь, что он в два раза шире и в три выше, со стенами, украшенными великолепной резьбой. Представь себе огромные залы и пещеры, отходящие от него. Да, там есть и туннели, они словно лесные тропинки по сравнению с Глубинными тропами. Но я видела Архидемона в месте под названием Мёртвые Рвы, где находится не только крепость со множеством высоких залов, но огромная и очень глубокая пропасть. Мы заглянули в неё: там кишела орда, над ней с рёвом кружил Архидемон. Похоже, на вельмож этот образ произвёл сильное впечатление. Затем Теган задал разумный вопрос. — Получается, Архидемону нет нужды возвращаться в Остагар, чтобы выбраться на поверхность? — Верно, — подтвердила Бронвин. — Он может направиться куда угодно, однако существует лишь несколько мест, где ему будет удобно выбираться. Эти места как раз и разведывали Стражи. Помимо Орзаммара, который ни один Архидемон не штурмовал, существует несколько выходов из Глубинных троп: в Амарантайне, Гварене, к востоку, северу и югу от озера Каленхад, в Остагаре и возле Западного холма. Конечно, банн Франдарел знал о спуске на Глубинные тропы возле крепости. Как иначе? Его баннорн разорили Оккупация и великая битва, закончившаяся катастрофой. Эту историю знали все, однако для него она имела особое значение. И последнее, в чём он нуждался — это Архидемон, выпрыгивающий из-под земли на его баннорне. — Значит, нам надо держать специальные посты в этих местах? — забеспокоился он. — Верно? — Да, в одних больше, в других меньше, — согласилась она. — Поскольку в Остагаре много пещер и туннелей, удобных для выхода орды на поверхность, мы держали там большой гарнизон, усиленный Серыми Стражами. Судя по докладу Старшего Стража Алистера, они добились решительного успеха в уничтожении оставшихся на поверхности порождений тьмы и начали спускаться на Глубинные тропы, чтобы бить их там. Сейчас мы заняты составлением карты, где на данный момент больше всего порождений тьмы, но, как я говорила ранее, мы узнаем больше, когда получим донесение от западных патрулей. Затем взял слово Логэйн и обсудил, как провести передислокацию так, чтобы можно было дать отпуска солдатам. Часть солдат необходимо отправить на поддержку патрулей Стражей. Других перевести на север для несения гарнизонной службы в крепостях. За долгие годы Логэйн продумал всеобъемлющую стратегию обороны и теперь мог воплотить её в жизнь. — Вы все вчера слышали этих напыщенных орлесианцев. Орлесианцы ждут возможности для вторжения. Мы должны успеть подготовиться до весны, а это значит, что нам надо привести в боевую готовность все наши укрепления на горных перевалах и на всём побережье от баннорна Недремлющего Моря до Денерима. Я говорю о баннорне Недремлющего моря по очевидным тактическим соображениям. Банна Альфстанна гордо выпрямилась. — Это верно, ваше величество. В ясный день Недремлющее море просматривается от Девичьих скал до Планценовых островов возле Киркволла. Никакой флот не сможет пройти мимо нас незамеченным. Я могу построить сторожевую башню и начать наблюдение, и сделаю это первого драккониса! Логэйн одобрительно на неё посмотрел. — Хорошо сказано. Мы поговорим с некоторыми из вас в ближайшие дни. Ферелден будет готов к встрече орлесианцев, если они отважатся прийти. Увидимся снова завтра после обеда. Совет, — добавил он мрачно, посмотрев на знатнейших лордов, — встретимся завтра в полдень. Начинало вечереть, и снова ударили заморозки, и вскоре их ждал ещё один пир. Итак, сенешаль объявил перерыв, и Бронвин с Логэйном пошли из зала Собрания земель, мимо кланяющихся лордов и леди, не упуская ни одного встревоженного лица.***
Бронвин получила записку от Владычицы Церкви с просьбой о личной встрече. Она мысленно улыбнулась. Бедная женщина изо всех сил старалась оттянуть пугающую встречу с Божественным Рыцарем. Впрочем, почему бы не поговорить с ней? Владычица Церкви не была враждебно к ней настроена. На самом деле она могла бы вести себя куда неуступчивее и создать множество неприятностей, если бы хотела. Вполне естественно, что она должна хранить верность Церкви и почитать Верховную жрицу. Однако это не означает, что она должна поддерживать притязания Орлея на Ферелден. Вопреки распространённому мнению, Церковь не подчинялась беспрекословно императрице, иначе бы Священный поход против Неварры объявили давным-давно. Пока шло заседание Собрания земель, слуги перенесли вещи Бронвин в королевские покои. Бронвин неуверенно ходила по комнатам. В одних она раньше бывала, в других нет. Эта часть дворца была настоящим лабиринтом: большие коридоры, коридоры маленькие. Один такой маленький коридорчик вёл из её личной гостиной в малый зал для аудиенций. Другой вёл в семейную столовую. Бронвин переходила из одной комнаты в другую, расставляя вещи по собственному вкусу. Фионн уже перебралась в свою новую комнату неподалёку. Рядом находились ещё две комнаты для горничных и фрейлин. Ванная комната оказалась великолепно обставленной, с котлом, похожим на устройство в усадьбе банна Сеорлика в Лотеринге. Бронвин фыркнула при его виде. Если бы она об этом знала, она бы постаралась стать королевой пораньше. Бронвин позволила Фионн расстегнуть доспехи и задумалась тем временем над запиской. Присутствие Божественного Рыцаря подсказывало, что Церковь ищет повод для объявления Священного похода. Надо поговорить с Владычицей Церкви в спокойной и взвешенной беседе наедине и точно выяснить, на чьей она стороне. — Фионн, отправь одного из лакеев посмотреть, нет ли в зале Собрания земель Владычицы Церкви. Если она там, пусть попросит её прийти ко мне. Я встречусь с ней в королевской... — она запнулась, напомнив себе, что теперь она и есть королева, — в моей личной гостиной. И как только она придёт туда, пусть сообщат мне. Поиск Владычицы и сопровождение её в гостиную займёт какое-то время, так что Бронвин быстро приняла ванну и распорядилась принести чай и лёгкую закуску. Только Создатель знает, как она в этом нуждалась после сегодняшнего утра. От неё несло драконьей костью и лошадиным потом, запахами не слишком приятными по отдельности, а уж их сочетание и вовсе отвратительно. Затем она надела простое зелёное платье и позволила Фионн слегка подкрасить её свежевымытое лицо и попытаться как-то уложить волосы. Корона решительно сводила все усилия Фионн на нет. — Наденете ли вы корону на праздник сегодня вечером, ваше величество? — Я обязана её надеть. Придётся очень осторожно есть суп, чтобы она не соскользнула и не упала в тарелку. Бронвин одновременно и содрогнулась и усмехнулась, вообразив себе эту сцену. Вечер это, несомненно, оживит. Когда слуга объявил о прибытии Владычицы Церкви, Бронвин выглядела намного лучше. Не желая заставлять себя ждать, она распорядилась Фионн принести ещё чая и вышла навстречу пожилой жрице. — Должно быть, церемония вас утомила, ваша милость, — с лёгким беспокойством сказала Бронвин. — Пожалуйста, садитесь. — Благодарю вас, ваше величество. — Я собиралась выпить чаю. Присоединяйтесь ко мне. Маурин выглядела не очень хорошо: лицо посеревшее, кожа обвисла, под глазами залегли тени. Напряжённость сказывалась даже в позе, в которой она сидела. — Пожалуйста, ваша милость, скажите мне, что вас беспокоит? Маурин слабо и печально рассмеялась. — Ваше величество, боюсь, рассказ о моих заботах займёт все оставшееся до пира время. Однако, часть из них относятся конкретно к вам. Надеюсь, вы понимаете, что Божественный Рыцарь прибыл сюда, чтобы отыскать повод для Священного похода? — Разумеется. Как и то, что герцог Проспер практически объявил нам войну. Мы мало что можем сделать, чтобы умиротворить императрицу, если не станем перед ней унижаться. Тем не менее, я надеюсь, что Божественный Рыцарь окажется глух к доводам. Он настроен использовать в качестве повода бедную Бетани Хоук, но у её статуса всё-таки имеется прецедент, в прошлом одобренный Церковью. Нам ничто не угрожает, потому что чародею Вильгельму тоже даровали свободу от надзора храмовников. — То было в прошлом, а сейчас обстоятельства другие. Во времена восшествия на престол короля Мэрика Церковь сильно беспокоилась, что действия Владычицы Церкви Бронах настолько обозлили Ферелден, что возникла угроза полного разрыва с Церковью. И, честно говоря, в тот момент Орлею надоела война с Ферелденом. Новое поколение иначе смотрит на это. Кроме того, прецедент с Вильгельмом — единичный. В Ферелдене же с самого начала Мора идёт необдуманное потакание магам, и Божественный Рыцарь вполне может посчитать это признаком неповиновения Церкви. Бронвин подавила вспыхнувшее желание возмутиться и начать возражать, и решила подойти к вопросу спокойно и предметно. — Хорошо, давайте поговорим о ситуации с магами в цифрах и фактах. Во время битвы в волноцвете в армии находилось всего семь магов. Позже я объясню подробнее, почему это крайне недостаточное количество. Я набрала для армии ещё тридцать три мага, и призвала двух в Стражи. Вместе с теми магами, что вступили в орден уже в Остагаре, и магом-долийкой, у меня есть пять магов-Стражей и один маг-союзник, поскольку у Стражей есть традиция принимать любую предложенную помощь. Как я сказала, одна из магов — долийка. На Йована, беглого мага Круга, я наткнулась, когда он защищал беженцев от нападения порождений тьмы. Одна из моих магов-Стражей узнала его и немедленно призвала в орден, — Бронвин засмеялась, вспомнив это, — сказала, что раз она должна быть Стражем, то он тем более обязан. И она, и Винн рассказывали, что Йован совершил тяжкое преступление в Круге, и я им верю, но твердо считаю, что для него лучший способ искупления вины — это защита нашей страны. Из магов Круга, отправившихся в Остагар, трое стали Стражами, пятеро погибли в бою. Винн убили здесь, в Денериме. Это вряд ли было осмысленно, но Бронвин бросила тяжёлый взгляд на Владычицу Церкви. — Из оставшихся в живых, по моим подсчётам, в армии людей или в Стражах сейчас находится тридцать два мага. У меня нет точных сведений об их количестве в кланах долийцев, так что пока оставим это в стороне. Итак, это даёт нам тридцать два мага, действующих по большей части без надзора храмовников. Вам такое количество без сомнения покажется пугающе большим. Для меня это пугающе мало. Маурин задумчиво посмотрела на неё. — Пугающе мало? — Ваша милость, мы не сможем победить Мор без магов. Это попросту невозможно. Мне приятно думать, что я довольно умелый воин, но сложно подсчитать, сколько раз магия спасла мне жизнь и сколько раз дала возможность убить врага. Если бы среди Стражей не было магов, сейчас я была бы мертва. Вы знаете, что Андерс спас мою жизнь и моё лицо в Мёртвых рвах? — Расскажите мне. Бронвин кивнула и рассказала ей жуткую историю о своей первой встрече с Маткой; о своей опрометчивой атаке на чудовище, о том, как вообразила, что с Маткой можно поговорить, и о расплате за самонадеянность. — Плевок попал мне в лицо, и оно в буквальном смысле едва не сползло с черепа. Я ослепла. Из-за яда этой твари у меня так изменился цвет глаз. Мои друзья прикончили эту тварь, с трудом, но прикончили, и Андерс сотворил для меня чудо. Как правило, после его исцелений не остаётся шрамов, но вы можете посмотреть на это, — она подалась вперёд, чтобы Маурин смогла получше разглядеть длинный белый шрам, — и представить, насколько ужасная была рана. Пока я была слепа, я думала, что придётся приказать Алистеру взять командование на себя, оставить меня и продолжать задание... — Оставить вас одну? К ужасу Владычицы Церкви, Бронвин лишь с сожалением улыбнулась. — Ослепнув, я стала бы обузой, а мы не могли медлить. Мы должны были отыскать Совершенную, чтобы вывести из тупика Ассамблею гномов. Андерс уговорил нас отдохнуть несколько часов, пока действуют его целительские чары. Я обязана ему жизнью. Это один из самых запоминающихся примеров из того, что он для нас сделал, но это далеко не единственный раз, когда он спасал мне жизнь. Что касается Тары, которую я призвала в Круге, то доверю вам тайну: она была в отряде, когда мы отыскали Урну. Да. Её, мага, тоже признали достойной предстать перед Урной. И без неё в той битве с ложной Андрасте погиб бы не только Каллен. Мы бы не смогли убить драконицу без неё. Просто не сумели бы. Наше оружие едва царапало это создание. Я рассказала тогда на конклаве, как мы убили драконицу. Без Тары это бы не удалось. Оказывается, Фионн уже принесла чай. Бронвин едва заметно усмехнулась, заметив, что Фионн слушает рассказ, разинув рот от благоговения. Бронвин налила чай своей гостье и убедила её съесть бутерброд или кусочек пирога. — До пира ещё долго, — улыбнулась она. — Я и сама зверски голодна. К собственному удивлению Маурин поняла, что к ней действительно пришёл аппетит, чего не было уже несколько дней. Чай тоже действовал очень успокаивающе. — Вы верны своим Стражам, ваше величество. — Мы все верны друг другу. Я и в самом деле не припомню, чтобы у нас возникали серьёзные проблемы из-за магов. Я слышала кое-какие теории, что пройдя посвящение в Стражи, маг становится неуязвим не только для скверны, но и для демонов, и поэтому не может стать одержимым, но я не знаю, правда это или нет. Однако, я хочу вернуться к необходимости магов в армии. Прошло много лет с тех пор, как в магах нуждались. На самом деле нам надо вернуться в прошлое на двести лет, когда после неудач первых Священных походов против кунари, Верховная жрица Гортензия III использовала магов. Они вытеснили кунари с континента, за исключением одной небольшой оставленной им базы. В последний раз перед этим магов использовали во время четвёртого Мора. Боевая магия спасает жизни. Об этом легко забывается за несколько поколений спокойной жизни, но она действительно способна на многое, и я убеждена, что сейчас это то, что переломит ход войны с Мором. Маурин потягивала чай, обдумывая сказанное. И в прошлое, и в нынешнее время всегда находились жрицы и храмовники, призывающие к всеобщему усмирению магов. Когда Маурин последний раз посещала Вал Руайо, кто-то опять выдвинул такое предложение. Во времена Оккупации у короля Мэгрена имелся приближённый советник-маг, и ходили слухи, что он управлял королём при помощи магии крови или, по крайней мере, вовлекал в наихудшие бесчинства. Ряд жриц поддержал эту идею полного избавления от магов. Преподобная мать Полумния, жрица из Старкхевена, стоявшая за этим предложением, настаивала, что Усмирение это самое милосердное решение. — Ваше совершенство, умоляю, представьте себе мир, в котором ни одному храмовнику не доведётся убивать ни одного несчастного мага. Все они, будь то добровольно сдавшиеся или пойманные отступники, из любовной заботы подвергнутся Усмирению. Их больше не будут терзать эти неестественные силы или демоны из Тени. Вместо того, чтобы заставлять их страдать, их можно будет без опасений выпустить в общество, а наиболее умелым — найти полезное занятие. Дайте всем храмовникам право использовать этот обряд при нахождении мага... Маурин познакомилась поближе с матерью Полумнией и поняла, что та совершенно искренна в своём убеждении в человеколюбии и мягкости такого решения вековой проблемы. Её противники не всегда были такими же искренними. Часть жриц разумно указывали на то, что получение храмовниками таких обширных полномочий неминуемо приведёт к моральному разложению и к обращению в усмирённых неугодных людей и эльфов, которые вообще могут не быть магами. Трудно доказать правдивость таких утверждений, но то и дело ходили слухи, что таким образом избавлялись от неудобных наследников и наследниц. Другие считали, что этот метод вовсе не мягок, а наоборот — жесток, потому что лишает магов, и так лишённых свободы и семьи, последнего утешения: возможности любить или сожалеть. Многие просто противились исчезновению Кругов, потому что большинство храмовников служили там и успешно продвигались по службе, и проведение в жизнь всеобщего Усмирения означало, что им придётся променять удобства жизни в Кругах на бесконечное прочёсывание всего Тедаса в поисках отступников. В Кругах, к тому же, процветало взяточничество и разложение: возможность вымогать деньги у беспокоящихся родственников магов, мошенничать с привезённым лириумом и даже продавать контрабандный лириум. Именитые родственники магов, узнав о предложении матери Полумнии, пришли в ужас и с негодованием запротестовали. Однако подлинной причиной, не позволившей Верховной жрице согласиться на всеобщее Усмирение, оказался трезвый расчёт. Как потом некая разбирающаяся в политике жрица-орлесианка объяснила Маурин, маги могут потребоваться в любой момент. И в качестве примеров она привела и Мор, и вторжение кунари. И ещё мать Николетта напомнила, что разоружаться, когда до сих пор живёт и здравствует Империум Тевинтер — полное безумие. Империум, цитадель магической мощи, придёт в полный восторг от возможности снова поработить все народы Тедаса. — Мы должны оставлять часть из них живыми и невредимыми и непрерывно обучать, ma chere. Лучших из лучших. В чём задача Истязаний, n'est-ce pas? Опытного, но слабоодарённого мага можно сделать усмирённым и использовать. Неспособные овладеть своим даром — или смутьяны — терпят на Истязаниях крах. Да, да. Неудачные Истязания важны как пример, понимаешь... как же выразился поэт?..."Pour encourager les autres." И вот теперь Бронвин по сути приводила те же доводы, что и мать Николетта много лет назад. Маги полезны. Маги отбрасывали опаснейших врагов в прошлом, и это именно то, чего сейчас хотела от них Бронвин. Это хорошие прецеденты. Ими можно воспользоваться на встрече с Божественным Рыцарем. Однако Маурин беспокоило, что Бронвин завела близкую дружбу со многими магами, например со Стражем Андерсом, убеждённым либертрианцем, и могла утратить осознание реальной опасности, исходящей от магии. Эту проблему необходимо решить. — Ваше величество, королева Анора упоминала о сборище магов крови. Можете рассказать мне об этом? Они всё ещё представляют опасность? Может ли Церковь помочь? Отказ уже вертелся на кончике языка Бронвин, но потом она подумала, что ничего от этого не потеряет и что стоит очистить доброе имя сэра Фридена от обвинений в дезертирстве. — Это было не самое приятное из приключений. Я должна попросить сохранить это в тайне, поскольку эти сведения способны вызвать волнения в городе, и, что хуже, помешает нам захватить остальную часть банды. К нам обратилась мать храмовника сэра Фридена. Она сообщила нам, что её сын напал на след магов крови и затем исчез. Не дождавшись от сына новостей, она пошла узнать о нём к его командиру, но тот не стал её слушать и сказал только, что сэр Фриден подозревается в дезертирстве. Мне это показалось печальным, хотя, признаюсь, я и сама тогда не знала, что рассчитывала найти. Некоторые мои маги уверяли, что эта "банда магов крови" наверняка безобидный отступник с семьей и умоляли меня о милосердии. Она с грустью посмотрела на другой бутерброд. С огурцом. Чудесно. Чем быстрее она закончит рассказ, тем быстрее сможет съесть его. — Но когда мы нашли на первом этаже здания, указанного матерью сэра Фридена, вход в тайное убежище, то очень быстро поняли, что его хозяева крайне опасны. Мы спустились в подвальные помещения и столкнулись с тевинтерскими магами крови... Маурин испуганно вздохнула, но Бронвин жестом попросила её подождать. — ...с тевинтерскими магами крови и их первоклассными наёмниками: прекрасно вооружёнными, прекрасно экипированными и прекрасно обеспеченными. И это только начало. Мы столкнулись по меньшей мере с дюжиной магов, тридцатью наёмниками и несколькими мабари. Они укрывались в большом, прекрасно выстроенном подземном убежище, простиравшемся от склада в юго-западной части Южного дока вплоть до набережной. Мы обнаружили там прекрасные жилые помещения, кладовые, сокровищницы, зал для отдыха, кухню, большую столовую, зал совещаний, — Бронвин на мгновение замолчала, — и омерзительнейшую часовню, в которой эти тевинтерцы совершали то, что один из моих магов назвал ритуалами магии смерти. Там лежали тела людей, которых пытали и перед смертью содрали кожу. Возможно, тело сэра Фридена находилось среди них, хотя тела не удалось опознать. Я считаю, что скорее всего его убили тевинтерцы. — Создатель помилуй! — Нам пришлось сражаться насмерть за каждую комнату, за каждый коридор. Страж Йован спас меня — и остальных — защитив от колдовства мага крови. Нам удалось взять в плен одного из наёмников и юного мага-тевинтерца. После допроса мы узнали, что тевинтерцы действуют в Денериме уже пятнадцать лет. — Что? Как их не заметили? — воскликнула Маурин. — Мы нашли там филактерии. Много филактерий. Те, что принадлежали живым людям, мы сразу уничтожили. Мы считаем, что тевинтерцы зачаровали часть местных жриц и храмовников, чтобы те смотрели в другую сторону. Другие филактерии принадлежали очень важным людям. Анора не зря упомянула эрла Хоу. Были и другие имена. Тевинтерцы сочли одурманивание дикарей очень занятной идеей. Наёмник по-прежнему находится в Форте Драккона, но пока мало что сообщил. Тевинтерского мага допросили и казнили, потому что он слишком опасен, чтобы оставлять его в живых. Он рассказал довольно интересную историю: тевинтерцы многие годы заманивали в свои сети приехавших в столицу простаков любых рас, затем либо убивали их, чтобы увеличить свою магическую мощь, либо отправляли в Тевинтер на продажу. Глава этой банды сотрудничал с тем тевинтерцем, кому Рендон Хоу продал эльфов из хайеверского эльфинажа. Они назвали это очень крупной сделкой. Сейчас мы пристально изучаем захваченные в убежище отчёты и письма. Они и раньше наживали состояния на продаже ферелденцев в рабство, а когда в нашей стране начался Мор, для них открылось золотое дно. Тевинтерцы посылают новый корабль каждую весну и осень. Мы нашли их корабль в порту и освободили найденных там рабов. Бедняг настолько сильно околдовали, что они не помнят, что с ними случилось. Мы дали им денег, а женщин и детей отправили в Церковь, чтобы там о них позаботились. Маурин поставила чашку и потёрла лицо. — Прямо под нашим носом! — сдавленно простонала она. — Пятнадцать лет? — Пятнадцать лет. Тевинтерец весьма самодовольно рассказывал нам, как хорошо окупились их вложения. Он даже пытался подкупить Логэйна, чтобы тот отпустил его. Он смотрел на нас как на дикарей... или как на скот. Они собирали кровь у самых разных людей, и я предупредила Анору об осторожности со стиркой и менструальной кровью. Тевинтерцы платили слугам за окровавленные подкладки и бинты. Таким способом они могли получить кровь даже жриц. — Как же хорошо, что с этой стороны опасность мне не грозит, — призналась Маурин с явным облегчением. — Они... зачаровали других важных людей? — Филактерия короля Кайлана была неполна. Моего отца тоже. — Хвала Андрасте! Бронвин улучила мгновение, чтобы съесть бутерброд с огурцом, пока Владычица Церкви обдумывает рассказ. Естественно, что эта новость глубоко встревожила жрицу. Бронвин тоже до сих пор встревожена. Она подлила Маурин ещё чая. — Когда я только присоединилась к Стражам, то была так наивна. Думала, что другие народы сразу объединятся с нами против общей угрозы. Что люди осознают опасность и позабудут о своей корысти. Но нет. Всё наоборот. Тевинтерцев заботит только золото и сила, что они могут из нас выкачать. Орлесианцы не только не помогли, но ещё и воспользовались нашей бедой, чтобы втыкать нам палки в колёса. Они явно намерены вернуть свою утраченную "провинцию", путём политики, или просто присвоив себе опустошённую и разоренную землю на востоке, что останется пригодной для жизни. Ни один народ Тедаса и шага не сделал, чтобы прийти нам на помощь. Как я сказала на Собрание земель, все ждут, что настоящий удар порождения нанесут в другом месте. Нас поддержали только союзники Серых Стражей: маги, долийцы, гномы. И то, поддержки долийцев и гномов я добилась ценой огромных усилий. Формально, все маги Тедаса должны маршировать нам на помощь, но увы, у нас есть только чуть больше тридцати ферелденских магов. — Похоже, тэйрн Логэйн вознамерился приставить к каждой армейской роте по магу. — Это чрезвычайно полезно в любое время, хотя бы из-за их целительских навыков. Когда сражаешься с порождениями тьмы, это бесценно. Но дело не только в этом. Вы, конечно, слышали на Собрание земель про вторжение порождений тьмы в Амарантайн. Владычица Церкви вздрогнула. — С говорящим порождением во главе. — Во главе с говорящим, мыслящим и невероятно мощным порождением-магом. — Бронвин подчёркивала каждое слово кивком. — Маги порождений тьмы обладают невероятной магической силой. По моим подсчётам, примерно на каждый десяток или около того порождений мы встречаем порождение-мага. — В самом деле? — Маурин распахнула глаза, осознавав последствия. — Я понятия о таком не имела. Это... ужасно. — Каллен, как вы понимаете, оказывал неоценимую помощь в борьбе с такими порождениями. Без него нашим магам приходится тратить все силы, чтобы мешать им колдовать. Маги-порождения пользуются примитивными, но очень мощными заклинаниями. Хотя как генлоки становятся магами, для меня загадка, потому что их рожают гномки, а всем известно, что гномы не обладают связью с Тенью и не владеют магией. Гарлоки рождаются от человеческих женщин... — О, Бронвин! — Маурин от отчаянья заплакала. — Эти бедные, несчастные создания! Ты действительно думаешь, что они не понимают своего ужасного положения? — Владычица взяла себя в руки и сказала: — Прошу прощения, ваше величество... — Пока мы наедине, зовите меня Бронвин, — отмахнулась Бронвин. — Трудно сказать наверняка, но я считаю, что они забыли о своей прежней жизни. И положить конец этой чудовищной жизни — это последнее милосердие, что мы можем показать. Ещё меня удивляет, что среди крикунов, или по-правильному шарлоков, рождаемых эльфийками, не встретился ни один маг. Они даже оружием не пользуются, полагаются только на клыки, когти и свои способности к скрытности. Любопытно. В любом случае, я пытаюсь объяснить вам, ваша милость, что мы столкнулись с многочисленным и сильным врагом, располагающим опаснейшей магией. Лишить нашу армию магов — всё равно что разоружить нас. Мы не сможем победить без надлежащего оружия. — Меня больше беспокоит то, что ты не понимаешь всей опасности магии. Предлагая магам такую большую свободу... — Маурин неуверенно повела рукой. — Я не понимаю, зачем ты это делаешь. — Потому что я думаю, что пришло время что-то предложить магам за хорошее поведение. Своего рода поощрение. Сейчас у них нет ничего. Когда отступника ловят, у него нет причин не бороться до смерти. Нет причин сопротивляться демонам. Почему нет? Если они сдаются, то их судят по совокупности преступлений. Если они достаточно молоды, скажем, до двадцати пяти, они в лучшем случае их приговорят к пожизненному тюремному заключению или лишат всех чувств и превратят в безвольные инструменты или игрушки. Или их могут казнить, если они по какой-либо причине мешают. Я верю, что Круги, безусловно, жизненно важные учреждения по обучению и воспитанию магов. Моя покойная подруга Винн тоже так считала. Просто я считаю, что маги, ведущие себя как образец для подражания, такие как Бетани и Винн, должны вознаграждаться достаточно, чтобы вызвать у других магов желание подражать им. Мы делали одно и то же на протяжении столетий, и ничего не менялось. Возможно, наступило время попробовать что-то другое. — Ты всё ещё глубоко опечалена судьбой старшей чародейки Винн. Бронвин не собиралась это отрицать. — Я отправила её в Денерим и не смогла защитить. Я всегда буду чувствовать себя отчасти виноватой. Давайте представим, ваша милость, что однажды, когда мать Боанн возвращалась после благотворительности, на неё напали четверо вооружённых до зубов бандита. Они проломили ей череп и убили. Они ограбили её, раздев донага. Чтобы скрыть содеянное, они сожгли её тело, как мусор, а затем растолкли останки в порошок и использовали как удобрение для своих огородов. Как бы вы относились к тем людям? — Я не отрицаю, что произошедшее было величайшей ошибкой. Злоупотребление властью, и, возможно, бессовестное решение, вызванное остальным заговором. — Бессовестное, действительно, — согласилась Бронвин. — Мать Элоиза немного просветила нас. Они знали всё о Винн. Они хотели избавиться от неё прямо перед нападением, и не оставить времени на поиски другого целителя. Им нужно было как можно больше смертей. Моё мнение таково: те храмовники заслуживают казни. Винн, не совершившая никаких насильственных действий, не получила возможности обратиться к какому-либо должностному лицу в Церкви, который мог бы проверить её заявление о службе Серым Стражам. Маурин после небольшого молчания вздохнула. — Храмовникам не понравится любое ограничение своих полномочий. — Возможно, их недовольства окажется недостаточно. Кстати, сколько всего храмовников находится в Ферелдене? Маурин замялась, но решила, что нет смысла скрывать эти сведения. — По последним данным, пятьсот двадцать восемь. — Создатель! Я знаю, что храмовники по какой-то неизвестной причине считают, что Мор не их забота, но вы можете представить, насколько полезным окажется даже небольшой отряд храмовников? Если бы они смогли разрушать заклинания магов-порождений, они действительно были бы неоценимыми! — Бронвин вздохнула. — Я действительно скучаю по Каллену. Он был замечательным молодым человеком. Задумавшись, Маурин взяла маленький ломтик пирога и принялась медленно его жевать. Слава Создателю, Бронвин оказалась не настолько враждебна к Церкви, как казалось на первый взгляд. Существовали способы — честные и полезные, — завоевать её доверие и благосклонность. Это будет тем вкладом, что внесёт Церковь в восстановление своего доброго имени. Но основным препятствием на этом пути станет Божественный Рыцарь. Что ему приказали? — Если храмовники должны помочь в борьбе с Мором, то они должны знать, куда им идти, — заметила она. — Где сейчас Архидемон? — Ваша милость, — сказала Бронвин. — Это именно то, что я пытаюсь выяснить. — Она взглянула на темнеющее небо. — О, сколько времени! Уже поздно. Мне жаль заканчивать наш очень интересный разговор, но мне нужно приготовиться к вечеру. И вам тоже. Уже слишком поздно и слишком холодно, чтобы вам имело смысл возвращаться в Собор. Хотите, я прикажу слуге показать вам комнату для гостей, где вы могли бы отдохнуть и освежиться? — Я буду тебе признательна, моя дорогая Бронвин. — Она осторожно встала, слабость после отравления всё ещё сказывалась. — Возможно, мы ещё продолжим беседу после моего разговора с сэром Крисагоном. — Уверена, мы обязательно так и сделаем, — согласилась Бронвин, тоже вставая. — Бронвин, дорогая, когда ты была в храме Андрасте, что тебе сказал призрак отца? Воспоминание, как всегда, вспыхнуло ярчайшим светом. Бронвин закусила губу, смутившись от прямого вопроса. — Я никому этого не говорила, — сказала она. — Я не знаю, было ли то, что я видела, призраком моего отца или просто наставлением. Бронвин охватило болезненное желание рассказать всё старой маминой подруге, знакомой ей с детства. Даже просто рассказать ей об отце стало бы утешением. И разве она могла рассказать об этом кому-то ещё? — Это должно остаться под печатью исповеди, — предупредила она. Владычица Церкви внезапно смутилась, пожалев о своём вопросе. — Конечно. Это входит в мой обет жрицы. — Тот призрак… — Бронвин сглотнула, — выглядел в точности как мой отец, даже голос звучал так же. Он говорил... с любовью. Маурин кивнула, подбадривая её. — Но в то же время он беспокоился за меня. Он сказал: "Я должен тебя предупредить, дитя: ты достигнешь земной короны, но царство, кое ты должна покорить, находится внутри тебя. Это единственное царство, что будет твоим в вечности." — Бронвин! — заплакала Владычица Церкви. Она взяла ладонь Бронвин и стиснула её в своих старых и сморщенных руках. — Что же ты наделала? — То, что необходимо, — отозвалась Бронвин. — Стране нужен такой король как Логэйн. Брак — единственный способ. — Нет! — с жаром возразила Маурин. — Это не единственный, это просто самый лёгкий способ! О, моя девочка... — Что сделано, то сделано, — сказала ей Бронвин. — И это должно навсегда остаться тайной. — И останется. Но я буду молиться за тебя.***
Комментарий автора: •В сатире Вольтера "Кандид" есть сцена, где адмирала, неспособного разбить врага, казнят в "поощрение другим" (фр. "pour encourager les autres"). Разумеется, это ирония: это действие фактически запугивает других командиров. •В разговоре с Себастьяном Ваэлем в DA2 мы узнаем, что в Церкви действительно существует обряд исповеди, и что святые братья и сёстры, как и жрицы, имеют право принимать исповедь. Про храмовников ничего не говорилось, и я полагаю, что они принимать исповедь не могут.