Winter

      Мужчина средних лет в бейсболке внимательно смотрел по телевизору какую-то дурацкую спортивную игру. Молодая женщина в бледно-желтой футболке и синих джинсах сидела на коленях у своего парня. Группа подвыпивших женщин тридцати с чем-то лет явно проводила «девичник» вдали от детей и мужей, на которых они уже не могли смотреть.       Кто или что они, не имело значения. Значение имела только кровь. Она пульсировала в их венах, согревала их тела и с каждым ударом сердца взывала к демону. Подобно тому, как кровь Авеля взывала к Богу с Земли, открывшей свои уста, чтобы впитать кровь убитого своим братом.       Две студентки с обесцвеченными волосами улыбнулись ему, когда он подошел к бару. Конечно, он был красив. Длинные ресницы над большими грустными зелеными глазами, полные как у Купидона губы и линия подбородка, о которую можно порезаться. Извините, Кайли и Кэти, он уже получил свою оценку. С тех пор, как вошел в дверь.       Друг девушки в желтой футболке был высоким, крепко сбитым молодым человеком с темно-русыми волосами и типично ирландской склонностью к румянцу. Его тело было мускулистым, но в тоже время с долей мягкости, по которой можно предположить, что футбол в средней школе был не совсем тем, за что парень получил стипендию. Он прошел мимо бара, направляясь в туалет.       Охотник последовал за ним. Прислонившись к стене, он ждал, пока парень закончит пользоваться писсуаром (черт возьми, Дэн, сколько мочи может вместить один мочевой пузырь?). Охотник даже не пытался притвориться, что не смотрит на него, пока тот подходил к раковине вымыть руки. Людям не нужно слишком много времени, чтобы вступить в противоборство. Этот же парень был из колледжа и с ним было несколько человек, что еще быстрее выводило из себя.       Дэн, студент-ирландец, посмотрел на смерть в зеркало и выключил воду.       — И на что ты, черт возьми, уставился, бро?       Охотник медленно наклонил голову и прикусил пухлую нижнюю губу. Если бы у Дэна было чуть больше извилин в мозгу и чуть меньше тестостерона, он бы сразу узнал змею. Вместо этого он видел человека чуть меньшего телосложения, чем он сам, который нарушал всевозможные общепринятые правила о том, как люди должны выглядеть, вести себя и взаимодействовать с другими людьми.       Длинные волосы, гибкое мускулистое тело и соблазнительное, почти женское лицо мужчины заставляли противоречивые мысли крутиться в затуманенном пивом мозгу Дэна, способном только на один результат: агрессию.       В таком состоянии Дэн и повернулся к охотнику.       — В чем проблема, чувак?       Он оглянулся, когда дверь распахнулась, впустив крупного, светловолосого, не очень брутального мужчину. Это был тот тип, который принял бы сторону Дэна, если бы руководствовался правилами, принятыми среди молодых мужчин. Дэн снова повернулся к длинноволосому зеленоглазому мужчине, который все еще сверлил его взглядом. Поэтому он не увидел, как мускулистый блондин запер дверь туалета и прислонился к ней, с любопытством наблюдая за происходящим.       — Иди сюда, — тихо произнес длинноволосый, словно приглашая.       Но это было не приглашение. Это был приказ. В голове у Дэна вдруг все расплылось и стало жарко. Руки стали словно свинцовыми и безвольно повисли по бокам. Он тупо смотрел, как ноги сами собой шли к этому человеку. Словно его тянули на поводке. И это злило. Его воля восстала. Его лицо покраснело еще больше, когда он изо всех сил боролся с принуждением.       Это было смелой попыткой. Он стоял перед смущающе красивым, мужественным, но необычным мужчиной, пыхтя и потея от напряжения. Зеленые глаза смотрели на него из-под длинных ресниц.       — Почему ты так злишься, Дэн? — спросил мужчина низким хриплым голосом.       Его голос — самый сладкий, самый прекрасный звук, который Дэн когда-либо слышал. Словно тысяча Фэйт Хиллз пели гимн на Суперкубке (опыт Дэна в эстетическом восхищении, по общему признанию, был весьма ограничен). Он понятия не имел, почему был зол. Теперь больше он не злился. Теперь ему хотелось плакать, на что не было причины, ведь его команда не проиграла, и его отец не напился.       — Я… я не знаю, — хрипло выдохнул он. — Откуда ты знаешь мое имя?       Язык во рту словно окаменел. И когда, черт возьми, здесь стало так жарко? Он раздраженно дернул себя за воротник футболки, и внезапно ему показалось, что он задыхается. Красивый мужчина протянул руку и положил ладонь ему на щеку. Его рука оказалась ледяной. Дэн наклонился к нему, сам того не желая. Так приятно было ощущать эту прохладную руку на разгоряченной коже, что ему снова захотелось плакать.       — Хороший мальчик, — пропел мужчина. — Ближе.       Тело Дэна наклонилось вперед. Сильные руки сомкнулись вокруг него, как стальная клетка. Его лоб коснулся плеча мужчины и он глубоко и прерывисто вздохнул. Он уже давно не сопротивлялся. Он даже не задумывался, что с ним происходит. Ему было уже все равно. Это лучшее, что он когда-либо чувствовал. Полное блаженство отречения. Острое облегчение от подчинения воле, на порядок большей, чем его собственная, и будоражившей его недалекий ум.       — С тобой все будет хорошо, Дэн, — промурлыкал ему на ухо холодный зеленоглазый мужчина. — Ты закончишь колледж. Найдешь стабильную работу. Женишься, заведешь детей и будешь добр к жене. И ты перестанешь пить.       — Хорошо, — пробормотал Дэн.       Его голова словно наполнилась мокрым песком. Он почувствовал ледяную щеку мужчины на своей шее. Короткую, острую боль. Он начал задыхаться и схватил мужчину обеими руками за рубашку. Ноги подкашивались, но руки мужчины только сжались сильнее, как стальные клешни, на его талии и плечах, поддерживая его немалый вес так легко, будто он был ребенком. По какой-то причине Дэн не смог остаться равнодушным: его член внезапно затвердел и теперь терся о трусы.       Ледяные иглы погружались все глубже. Сердце Дэна словно разрывалось. Его тело сотрясалось от такого сильного наслаждения, что из глаз потекли слезы. Он издал сдавленный звук, когда кончил так, что перед глазами заплясали звезды, и тут же отключился.       Баки отстранился, пошатываясь и тяжело дыша. Зеленые глаза светились изнутри, подобно огненным самоцветам. Его кожа раскраснелась и потеплела от крови, губы покраснели и припухли. Он прокусил язык клыком и облизал ранку от укуса на шее человека, чтобы залечить ее, затем опустил его на пол, прислонив спиной к стене, как будто он сел там и заснул. Когда он обернулся, Стив смотрел на него своими большими, глупыми ярко-голубыми глазами.       — Это была охота, — выдохнул Баки, вытерев рот тыльной стороной ладони. — Именно этим я и занимаюсь.       — Черт возьми, Бак, — выдохнул Стив. — Это было удивительно.       Баки нахмурился.       — Что? Что ты имеешь в виду?       — Я имел в виду то, как ты разговаривал с ним и как его держал. Это было так… нежно и интимно. Я думал, это будет более жестоко.       — Ну, я действительно подчинил его и выпил много крови, но я понял, что ты имел в виду. Укусы могут быть жестокими и болезненными, просто я так не поступаю. Мне не нравится терроризировать их, как это делают некоторые вампиры.       — Он… когда ты был… — Стив умолк и покраснел до ушей.       — Хочешь спросить, не спустил ли он в штаны? — усмехнулся Баки. — Да, такое бывает. Все, что он вспомнит, это как потерял сознание на полу в мужском туалете, и ему снился невероятно яркий сон о сексе, пока он был без сознания.       — А ты?       — Что? Нет. Это отвратительно, Стив.       — Ты сказал, что он это сделал. Что отвратительного в том, что я спросил насчет тебя?       — Это не так, — усмехнулся Баки. — Я просто прикололся над тобой. Укус очень интимен и чувственен для нас, но имеет сексуальный подтекст, только если мы относимся подобным образом к человеку. Меня не влекло к Дэну.       Они открыли дверь туалета и увидели бармена с отверткой в руках и несколько нетерпеливых мужчин, столпившихся вокруг него. Они смотрели мимо Баки и Стива, словно не видели их, машинально отходя в сторону и возмущаясь по поводу пьяного идиота, вырубившегося на полу. Должно быть, он и запер ее. Он же с кем-то был? Пусть скажут той девице, чтобы увела его отсюда, пока не вызвали полицию.       — Что это ты сделал? — спросил Стив, едва они вышли на улицу. — Ну, когда сказал, что с ним все будет в порядке, что он закончит колледж и все такое?       — Это как раз то, что мы умеем, — пожал плечами Баки. — Это как… очень сильное постгипнотическое внушение. Я не всегда это делаю, но, кажется, ему это было нужно.       — Что с ним будет?       — Ну, когда он проснется, у него будет самое ужасное похмелье, какое он когда-либо испытывал, и его девушка, вероятно, будет злиться на него за то, что он пьяный осел. Но он также поймает себя на том, что всерьез думает о своих перспективах после колледжа, и поклянется, что никогда больше не будет пить. Я бы сказал, что в итоге его жизнь станет лучше. Лучше, чем смерть в двадцать два года из-за какого-то проголодавшегося чудовища, которому он просто попал под руку.       — Да, намного лучше, — согласился Стив. — Поразительно.       Некоторое время они шли молча, потом Баки вздохнул.       — Ладно, Стив, что за глупая ухмылка?       — Я был прав, — прощебетал Стив.       — Насчет чего?       — Ты хороший человек, как я и говорил.       — Черт, нет, — нахмурился Баки. — Я высокомерный и эгоистичный, и мне никто не нравится.       — Я тебе не нравлюсь? — спросил Стив, как можно шире распахнув свои голубые глаза.       — Нет.       — Ни капельки? — попробовал уговорить его Стив.       — Ни капельки. Ты раздражаешь и воняешь волком.       — Ты уверен?       — Прекрати, идиот, — сказал Баки, подавляя улыбку. — Ты не можешь подкупить меня своим дурацким мячом.       — Не могу? — Стив изогнул бровь и протянул мяч, соблазнительно перекатывая его на ладони.       Баки прищурился и выхватил его из рук.       — Может быть, совсем немного.       Стив сиял и казался невыносимо довольным собой, когда Баки подбросил мяч в воздух и поймал его. Что ж, вот тебе шуточка, Стив. Баки теперь все равно, потому что мяч у него. И это действительно лучший мяч в мире.       — Так ты обычно кусаешь мужчин? — поинтересовался Стив.       — Да, — ответил Баки. — Они как правило крупнее, что означает больший объем крови. Я могу выпить больше, не убив их при этом.       — О. Это разумно.       — Что?       — Что «что»?       — Почему ты вдруг стал таким странным?       — Я вовсе не странный. Просто кажется, что у тебя… есть свой типаж.       — Типаж?       — Дэн и Райли были молодыми блондинами.       — Два человека — это слишком мало, чтобы судить, Стив. Я кусаю всех… — Баки замолчал и задумчиво нахмурился, вспоминая свои последние двадцать или около того жертв. Среди них непропорционально много молодых белокурых мужчин. Шестнадцать из двадцати — это много. — Черт, у меня есть типаж. Ну что ж, теперь ты знаешь.       — Я думаю, Райли выбрали специально, чтобы заманить тебя. И они послали его в клуб, в который ты любишь ходить. Это должно означать, что они следили за тобой какое-то время.       — Если они следили за мной и Таша тоже, почему она не заметила? Разве это не ее работа?       — Не думаю, что ее сделка со Щ.И.Т.ом состояла в том, чтобы защищать тебя. Больше похоже на то, что она была там с целью убедиться, что ты внезапно не начнешь убивать кучу невинных людей.       — Какого черта они думают, что я это сделаю? Я имею в виду… Ладно, не то чтобы я вообще не совершал подобного, но уж точно не делал этого довольно долго. Когда я вернулся в этот район, все стало лучше. Держу пари, я облегчил им работу, если подумать.       — Может быть, они думают, что твоей силы и возраста не достаточно, чтобы оправдать это.       — Может быть. Сэм сказал что-то странное.       — О, когда ты спросил, чего Гидра хочет от тебя, а он ответил, что ты знаешь это лучше, чем они? Мне это тоже показалось странным. Я не расслышал остальное, потому что ты отбил мяч, а потом я встретил Дасти и Вафлю.       — Ну, ты ничего не пропустил. Мы поссорились, а потом ты вернулся.       — Что у вас с Сэмом? — рассмеялся Стив. — Я никогда не видел, чтобы два человека так сильно не любили друг друга. Клинт вообще в тебя стрелял, а с ним ты в нормальных отношениях.       — Он просто… осел, — Баки неопределенно махнул рукой. — Он чопорный и самодовольный, он назвал меня графом Доркулой, и за это я его ненавижу.       — Граф Доркула! — воскликнул Стив, не в силах сдержать смех. — То есть… это совершенно грубо и неуместно, ты прав.       Баки сердито посмотрел на него и забормотал что-то по-русски, пока они шли по улице.       — Эй, ты часто так делаешь, — заметил Стив. — Где ты научился говорить по-русски?       — Я просто… подцепил его где-то. Я здесь уже давно. И говорю на многих языках.       — Да, но ты не используешь их, когда злишься. Говоришь только на русском.       — Стив, ты собираешься всю ночь заниматься психоанализом? Потому что, если так, то я выставлю свои заслоны и буду игнорировать тебя.       — Ну, теперь уже нет, — надул губы Стив. — Мне не нравится, когда ты меня игнорируешь. И вообще, мы уже пришли.       Они поднялись по ступенькам к главному входу в здание, где находился домофон. Он был намного старше, чем в здании Баки, и у него не было функции видео.       — Я об этом не подумал, — сказал Стив. — Как мы войдем?       Баки просмотрел имена на домофоне, затем набрал номер. Через мгновение дверь запищала.       — Это опасно! — воскликнул Стив. — Зачем вообще это нужно?       — Люди глупы, Стив, — пожал плечами Баки, когда они вошли внутрь.       Они поднялись по лестнице на третий этаж и шли по коридору, пока не нашли квартиру под номером 342. Баки потянулся было к ручке, но Стив остановил его, схватив за руку.       — Постой, разве мы не должны постучать?       — Парень мертв, Стив, — заметил Баки. — Как ты думаешь, кто откроет нам дверь? Бог?       — Нет, но у Щ.И.Т.а все еще могут быть здесь люди, верно?       — Птицы ничего об этом не говорили.       В этот момент они услышали, как открылась дверь лифта и за углом раздались шаги. Через несколько секунд появилась рыжеволосая женщина средних лет со стопкой сложенных друг на друга картонных коробок. Желудок Баки перевернулся. Наверное, это кто-то из родственников парня.       Она увидела, что кто-то стоит у двери в квартиру Райли, и нахмурилась.       — Чем могу помочь, молодые люди?       — Добрый вечер, мэм, — ответил Стив с почтительно-сдержанной веселостью. — Мы друзья Райли. Мы просто пришли отдать дань уважения.       Она перевела взгляд с одного на другого.       — Поминальная служба в среду. Это было бы более подходящее время для этого, вам не кажется?       — В среду я не смогу, — коротко ответил Баки, не отрывая взгляда от пола.       Она пристально посмотрела на него.       — Понимаю. Ты один из этих его друзей.       — Мэм? — спросил Стив, когда она открыла дверь. — Один из… каких друзей?       — Он вампир, верно? — ответила она, кивнув на Баки. — Из группы Райли?       Стив открыл рот, чтобы ответить.       — Да, — опередил Баки.       Несмотря на свою озадаченность тем, что Баки случайно раскрыл свою вампирскую суть незнакомцу, и тем, что женщина случайно догадалась об этом, Стив не хотел быть невежливым, поэтому взял у нее коробки, чтобы помочь донести их. Она вошла первой, но Баки все еще стоял в холле, по-прежнему глядя в пол.       — О, верно. Заходи, — сказала она ему. — Только ничего не бери без спроса. Стэн и Синтия хотят отдать большую часть его вещей младшим братьям.       Баки осторожно вошел, оглядывая маленькую квартиру-студию так, словно нападавшие могли выскочить из стены и напасть на него снова. Женщина оглядела его с ног до головы, потом покачала головой и принялась заполнять одну из коробок.       — Кстати, я тетя Джина, — представилась она Стиву. — А как насчет тебя? Ты тоже один из этих ролевых игроков?       Наконец до Стива дошло, что эта женщина думала, что Баки лишь притворяется вампиром и вероятно очень серьезно относится к своей выдумке. Должно быть, они с Райли говорили об этом, когда встречались прошлой ночью.       — Нет, мэм, — ответил Стив. — Меня зовут Стив. Мы были знакомы через Сэма.       — Сэм такой хороший мальчик, — улыбнулась она. — Он обо всем позаботился. Вам действительно стоит прийти на службу. Он произнесет хвалебную речь.       — Обязательно, мэм, — кивнул Стив. — К сожалению, наш друг-вампир не сможет.       — Понимаю. Эти дети так серьезно относятся к своим ролям. Некоторые из них не придут. Они сказали, что было бы неуважением к памяти Райли сломать характер персонажа.       Стив поднял глаза на Баки, который разглядывал фотографию в рамке на довольно захламленном столе Райли, на которой он и Сэм Уилсон в военной форме весело показывали большие пальцы в камеру. Тем не менее, это была настоящая военная форма, и на заднем плане явно была деревня в какой-то ближневосточной стране. Сэм не упоминал о своей военной службе. И как такой человек, как Сэм, вообще попал в армию? Возможно, Щ.И.Т. работал с ними на задании или что-то в этом роде.       Баки стоял в оцепенении, тупо уставившись на фотографию молодого человека, в насильственной смерти которого он сыграл определенную роль. Голос женщины врезался в его мозг, как бензопила, когда она весело болтала со Стивом, и запах и присутствие мертвого парня давили на него со всех сторон. Он не мог дышать. По крайней мере, до тех пор, пока это не понадобилось. Нужно было либо убраться отсюда, либо с него сдерут всю кожу. Он немного поколебался, затем резко развернулся и вышел из квартиры.       Он слышал, как Стив извинился за него, когда он исчез в коридоре, и женщина выразила свое понимание. Он быстро спустился по лестнице и с грохотом распахнул входную дверь, намереваясь поскорее выбраться из квартиры.       Болезненно-сладкая тяжесть горя, беспорядочные артефакты человеческой жизни, разбросанные вокруг, чтобы живые могли собрать и раздать. Это причиняло ему физическую боль. Имущество умерших должно было сжигаться в любой культуре, как это делали цыгане.       Он стоял на тротуаре, нервно потирая руки, когда его острые, демонические чувства пришли в состояние повышенной готовности, крича об опасности. Инстинкт взял верх, и он мгновенно перешел из своей физической формы в черный дым. Почти одновременно что-то ослепительно вспыхнуло, и он почувствовал, что его ударили в воздухе, что вообще было невозможно.       Его тело приняло свою форму и тяжело упало на тротуар. Он вскочил на ноги раньше, чем вернулась способность видеть, но массивные, невероятно сильные руки уже заломили ему руки назад, в то время как крепкие наручники защелкнулись на запястьях. Он открыл рот, чтобы закричать.       Но голос застрял у него в горле. Он стоял, дрожа от непонятного ужаса. Не в состоянии бороться. Не в силах позвать на помощь. Не видя ничего, кроме человека, стоявшего перед ним и глядевшего на него с холодным презрением.       — Здравствуй, Солдат, — сказал мужчина простуженным, скрипучим голосом.       Тяжелый стальной ошейник с резким щелчком застегнулся на шее. Его грубо толкнули к черному внедорожнику, стоявшему у обочины. Задняя дверь открылась, сильные руки подняли его и бросили лицом на пол. Он услышал, как хлопнули двери. Почувствовал, как машина помчалась по улице. Увозя его от Стива. От единственного друга во всем мире.