Winter

      Бум.       Бум.       Бум.       Бум.       Солдат замер, прислушиваясь. Шаги снаружи, не замедляясь, прогремели мимо двери и затихли дальше по коридору. Он вздохнул и вернулся к тому, что делал до этого, — стучал головой по спинке дурацкого металлического стула. Выбивая ровный, устойчивый ритм, чтобы успокоить мечущийся разум.       Его броню, оружие и одежду забрали, с чем он уже смирился, но оставили нижнее белье, которое он теперь носил под какими-то отвратительными оранжевыми пижамными штанами из нерастягивающейся ткани. В них и в белой хлопчатобумажной рубашке, составлявшей остальную часть его одежды, он был очень похож на заключенного. Впрочем, пленником он себя и чувствовал.       Он был привязан к стулу тяжелыми ремнями на лодыжках и правом запястье, а металлическую руку надежно удерживал массивный промышленный замок, привинченный прямо к бетонному полу. Он не мог ни двигаться, ни стоять, ни даже почесать щеку, когда ее щекотали длинные волосы.       Страдая от скуки, жажды крови и вынужденной неподвижности он был так взволнован, что начал чувствовать, будто все его кости пытались вырваться из тела. И раскалывалась голова. Это было в тысячу раз хуже, чем когда они сидели в той квартире. По крайней мере, там он мог свободно передвигаться и раздражать ведьму вопросами.       Он должен был использовать это время, чтобы разработать стратегию, но ошейник не разговаривал с ним с тех пор, как он проснулся в этой комнате, поэтому он застрял здесь, не в состоянии сделать что-либо, кроме как биться головой о стул и ждать, когда за ним придут, чтобы казнить его, или что еще они собирались сделать. Он хотел бы, чтобы они поторопились и наконец убили его.       Маловероятно.       Ошейник, ты вернулся! Что маловероятно?       Расстрел ценного актива Зимний Солдат враждебным агентством маловероятен. Более вероятные сценарии: допрос, попытка диверсии, использование в качестве залога.       Ну, если они станут допрашивать меня, они будут весьма разочарованы. Я ничего не знаю. Диверсия? Хотел бы я посмотреть, как они попытаются. Я бы тоже хотел, чтобы они попытались использовать меня в качестве залога. Это было бы забавно. Что, если они просто оставят меня здесь взаперти и дадут умереть с голоду? Возможно. Я довольно опасен.       Едва ли. Возможность смерти от голода не подтверждена. Теоретически возможно, но для этого потребуется чрезвычайно много времени.       Сколько конкретно?       Примерно сто девять тысяч пятьсот дней.       Сколько это будет в годах?       Около трехсот лет.       Проклятье. Я не хочу сидеть здесь триста лет. Я уже взволнован и болен, хотя прошло всего пара дней. Какие будут приказания?       Связь с базой в автономном режиме. Параметры миссии остаются в силе до дальнейшего уведомления.       Понятно. Я должен выбраться отсюда, прежде чем смогу убить волка и ведьму, но я уже ослаб и мне больно. Думаешь, это часть их стратегии допроса? Чтобы заставить меня говорить?       Диверсия наиболее вероятна.       Объясни.       Стандартный сценарий захвата заложников. Активов, подвергшихся физическому и психологическому дискомфорту в течение длительного периода времени. Враждебный агент берет на себя защитную роль. Уменьшение дискомфорта актива, его защита от надругательств со стороны других противников. Цель: завоевать доверие актива и создать психологическую связь. Используй эту связь для подрыва лояльности активов.       О. Это довольно манипулятивно. Но я думаю, что именно так бы и поступил, если бы ситуация была обратной. Думаешь, они собираются испробовать это на мне?       Вполне вероятно.       Но… Если я притворюсь, что это сработало, и я сломлен, они могут ослабить мои ограничения. Тогда я получил бы шанс убить волка и ведьму.       Возможно.       Думаю, я мог бы попробовать. Но сначала кто-нибудь должен прийти и попытаться сломить меня. Держу пари, это будет тот волк. Он все время повторял, что он мой друг и не хочет причинить мне боль. Эй, ошейник, так вот почему волк сказал, что он мой друг?       Ошейник не ответил. Солдат несколько раз повторил вопрос, получив в ответ все то же молчание, поэтому он вернулся к своему занятию — биться головой о металлическую спинку стула и желать, чтобы его кости перестали так сильно болеть.       Через несколько минут он снова услышал шаги в коридоре. Не желая обнадеживать себя, он продолжил биться головой, пока не услышал, как кто-то остановился у двери. Раздался звуковой сигнал, замок открылся, и дверь распахнулась. Это был не волк, а довольно красивый темнокожий молодой человек в какой-то черной военной форме.       Он сделал шаг вперед, придержав дверь одной рукой.       — Эй, ты не хочешь позволить себе чертов отдых?       — Отдых от чего? — поинтересовался солдат.       — От битья. Я все слышу в офисе Службы безопасности, и это сводит меня с ума. Так что, по какой бы причине ты так ни делал, прекрати.       — Извини, — сказал Солдат. — Я не знал, что меня кто-то услышит.       Молодой человек пристально посмотрел на него.       — Ты… ты только что извинился?       — Да.       — Почему?       Солдат склонил голову набок.       — Потому что ты так говоришь, когда побеспокоишь кого-нибудь?       — Угу, — согласился парень, подозрительно прищурившись. — Ладно, просто не делай так больше.       — Хорошо.       Украдкой поглядывая на Солдата, он попятился к двери и с тяжелым стуком захлопнул ее. Солдат слушал, как его сапоги протопали по коридору, пока их звук совсем не стих.       Что ж, отлично. Теперь ему даже биться головой нельзя. Это место — просто отстой.       Прошло минут десять, и солдат снова услышал топот сапог по коридору. Шаги звучали, как у того молодого человека. Клавиатура запищала, замок отключился, и дверь открылась. Да, это снова он. На этот раз он полностью вошел в комнату и остановился, скрестив руки на груди, словно был рассержен.       — Какого черта ты делаешь, мужик? — требовательно спросил он.       Солдат оценил свою текущую деятельность и ничего не обнаружил.       — Ничего.       — Почему?       Солдат моргнул, глядя на него. Ну, задал глупый вопрос…       — Потому что мои руки и ноги привязаны к стулу.       — Я имел в виду, какого хрена ты перестал шуметь?       Солдат нахмурился. Что не так с памятью этого человека? Или это какая-то тактика допроса? Задавать абсурдные очевидные вопросы, чтобы сбить его с толку?       — Ты просил меня остановиться, — объяснил он. — Минут десять назад. Помнишь?       — И ты думаешь, я поверю, что ты бросил это дерьмо только потому, что я тебя попросил?       — Я… да.       Молодой человек нахмурился еще сильнее.       — Да уж, не сомневаюсь. Просто, чтобы я свихнулся, гадая, когда ты снова начнешь биться, да?       Прекрасно, этот человек явно не в себе. Щ.И.Т. должен более тщательно проверять своих агентов на психологическую стабильность       — Не понимаю, почему ты расстроен, — устало сказал солдат. — Ты сказал, что шум тебя беспокоит. Я могу начать снова, если хочешь       — Лучше бы тебе этого не делать, — огрызнулся молодой человек. — Не шути со мной, Граф Доркула. Я могу сделать твое пребывание здесь очень неприятным.       — Граф Доркула, — рассмеялся солдат. — Забавно.       Выражение лица молодого человека меняется от подозрительно хмурого к чему-то, что солдат не смог точно определить.       — Срань господня, — выдохнул он. — Я не знал, что все так плохо. Прости, чувак.       С этой странной фразой он развернулся и снова вышел из комнаты, оставив солдата одного размышлять о том, каким странным человеком он, вероятно, был.       В кабинете охраны он застал Клинта с двумя кружками кофе. Сэм поблагодарил его поцелуем в щеку и, качая головой, упал в кресло.       — В чем дело? — спросил Клинт, заняв свое место. — Все в порядке?       — Я не понимал, как сильно они его поимели, — вздохнул Сэм.       Клинт нахмурился.       — Что случилось?       — Он издавал какой-то глухой звук. Я пошел сказать ему, чтобы он прекратил, и он действительно остановился.       — Не знаю. Это не звучит так…       — Он извинился за беспокойство, детка. Извинился. И это даже не самое худшее. Он… он смеялся. Над одной из моих шуток.       — Черт, — пробормотал Клинт, поднимая брови. — Может быть, он иронизировал?       Сэм печально опустил голову.       — Нет. Это было искренне. Как будто его там больше нет.       — Мы вернем его. Стив — самый решительный человек, которого я когда-либо встречал. Он не потеряет любимого человека после того, как снова его нашел.       — Однако решительность не всегда означает успех.       — У меня такое чувство, что так бывает, когда в деле замешан Стив. Кстати говоря, он уже виделся со своим парнем?       — Нет. Ни разу с тех пор, как его привезли. Он говорит, что это плохая идея. И следи за своим языком. Мы даже не знаем, как они относятся друг к другу.       — Ладно. Конечно, детка, — рассмеялся Клинт. — Потому что я не знаю, как выглядят влюбленные люди.       — Так или иначе, держи это при себе. Стив ничего не сказал, так что это не наше дело.       — Что мне, шесть лет? Конечно, я никому не скажу.       — Эй, тебе никто ничего не говорил о том, что его нужно покормить? Он выглядит бледным и слабым.       — Нет, мне никто ничего не говорил. Я думал, ты знаешь.       — Нет. Я позвоню насчет этого.       Клинт усмехнулся.       — О, мне нравится, как ты заботишься о своем кровожадном друге-вампире.       — Я забочусь о гуманном обращении с заключенными, — ответил Сэм, поднимая трубку. — Мы не плохие парни. Мы не морим людей голодом. Даже кровожадных вампиров.

***

      Солдат спал уже несколько часов, когда ошейник внезапно разбудил его, предупредив, что дверь его камеры открылась. Он открыл глаза и, моргнув, оглядел толпу людей, входящих один за другим.       Один из них — уже знакомый молодой человек, блондин в похожих черных боевых костюмах и приятный мужчина с редеющими волосами, одетый в серый деловой костюм. Остальные — медицинский персонал в белых халатах, несущий различное оборудование.       Человек с приятным лицом представился как агент Коулсон, молодого человека он представил как Сокола, а блондина — как Соколиного глаза. Солдат кивнул им, с любопытством наблюдая, как медики устанавливали справа от него капельницу, вешали на нее полный пакет крови, разворачивали трубки и прочее. Тогда ему пришло в голову, что они, должно быть, намеревались прикрепить капельницу к его телу.       — Мэм, — сказал он доктору, которая, кажется, была здесь главной. — Вы не сможете это сделать.       — Простите? — нахмурилась она.       — Вы собираетесь дать мне кровь внутривенно? Не сможете. Ваши иглы не проткнут мою кожу.       — У нас в штате есть вампиры, — заметила она. — Эти иглы сделаны специально для вашего вида.       — У вас в штабе нет таких, как я, — терпеливо ответил Солдат. — Вы только зря потеряете время.       Доктор повернулась к приятному лысеющему мужчине по имени агент Коулсон.       — Что прикажете нам сделать, сэр?       Агент Коулсон посмотрел на доктора, затем снова на Солдата.       — Вы не возражаете, если мы попробуем? Для науки?       — Попробуйте, — пожал плечами Солдат.       Он улыбнулся про себя, когда другой медик — флеботомист, как сообщил ему ошейник, — протерла кожу едко пахнущим спиртом, нашла вену и попыталась сделать укол. Она надавила на шелковисто-белую кожу, но игла не проникла внутрь. Она посмотрела на него, потом на доктора, и попыталась снова. Не повезло. Она покачала головой и сделала третью попытку. На этот раз она давила на иглу со все возрастающей решимостью до тех пор, пока игла не отломалась и не упала на бетонный пол в другом конце комнаты.       — Ну, теперь мы знаем, — рассмеялся агент Коулсон. — Полагаю, мы не сможем кормить тебя таким образом. Это полный провал.       — Я пытался вам объяснить, — сказал Солдат.       — Это им за то, что не слушали, — вставил Сокол, молодой человек, с которым они встречались раньше. — Что нам теперь делать, Коулсон? Мы должны как-то его накормить.       — Мы могли бы послать к нему агентов, которые неправильно заполняют отчеты о расходах, — задумчиво сказал агент Коулсон. — Что? Это была шутка. Думаю, он мог бы пить прямо из пакета. Если, конечно, кто-то захочет его удерживать.       — Только не это, — хором ответил Сокол и Соколиный глаз.       — Никому ничего не надо делать, — согласился солдат. — Я ни за что не стану пить холодную кровь из пластикового пакета.       — Ну же, парень, — настаивал Сокол. — Мы не можем позволить тебе голодать.       — Сэр, если интубация не требуется, я бы хотела убрать свой персонал подальше от вампира, — заметила доктор агенту Коулсону. — Мы… э-э… оставим кровь вам, ребята. На всякий случай.       — Можете идти, доктор Чо, — кивнул агент Коулсон. — Спасибо, что пришли.       Медики упаковали свое оборудование и ушли, оставив небольшой синий холодильник с несколькими полными капельницами для внутривенного вливания. При виде их желудок солдата заурчал, и он отвернулся.       — Эй, мы же не пытаемся тебя подставить, — ободряюще сказал Сокол. — Это хорошая кровь. Будь хорошим кровососом и возьми ее.       Солдат не поднял глаз от пола.       — Нет.       — Держу пари, ты выпьешь.       — Держу пари, что нет.       Сокол потянулся за капельницей.       — Спорим, я смогу тебя заставить.       — Бьюсь об заклад, что тебя могут укусить, придурок, — заметил Соколиный глаз, схватив его за руку. — Ты не можешь заставить его пить. Надо придумать что-нибудь другое.       Сокол поднял бровь.       — Возможно, у меня уже есть идея. Коулсон, не могли бы вы пройти с нами в офис охраны на минутку?       — Следую прямо за вами, — сказал агент Коулсон, опускаясь на колени, чтобы закрыть холодильник, пока они открывали дверь.       — Очень мило с вашей стороны, ребята, что вы попытались накормить меня, — вставил Солдат. — Жаль, что ничего не вышло.       Сокол и Соколиный Глаз обернулись и посмотрели на него.       Он перевел взгляд с одного на другого.       — Что?       — Ничего. Совсем ничего, — ответил Сокол.       — Ты ведешь себя вежливо. Что совершенно нормально, — добавил Соколиный Глаз.       — Да. Нормально. До скорого.       Солдат посмотрел на агента Коулсона, когда эти двое поспешили к двери.       — Они всегда такие?       — Почти, — улыбнулся Коулсон. — Уверен, они скоро вернутся. Справедливое замечание.       Когда они все ушли, взгляд Солдата помрачнел. Это было грубо. Ему пришло в голову, что он понятия не имел, откуда ему было известно, какова на вкус холодная внутривенная кровь, но он определенно это знал. Она на вкус такая, словно кто-то пытался химически синтезировать мочу. Он скорее согласится умереть от голода. Теперь он должен сидеть в этой комнате, зная, что часть этой отвратительной мерзости скрывалась там в пластиковых пакетах. Наверное, лежала на льду. Он вздрогнул и закрыл глаза.       Он не знал точно, когда провалился в сон, но постепенно понял, что ему что-то снится. Он видел себя самого, идущего ночью по старому стальному мосту. Он взглянул на свое тело. На нем были довольно устаревшие серые брюки и белая рубашка на пуговицах.       Со смутным чувством дезориентации он понял, что его левая рука из плоти и крови, а не из металла, и что он щелкал зажигалкой, лежащей в кармане. Провел языком по клыкам. Охота. Но когда? Где? Он не знал этого места и был уверен, что ему никогда не давали такой одежды.       Он услышал странный скрежещущий звук позади себя и обернулся. Пока он поворачивался, мост деформировался и скрутился в массивный клубок перемещающихся форм и тусклых, мутных цветов. Затем внезапно он резко проснулся, получив еще одно предупреждение от ошейника о том, что кто-то приближается.       Он сонно открыл глаза и обнаружил, что не может сфокусироваться на человеке, входящем в камеру. Должно быть, прошли часы или дни с тех пор, как Соколиный Глаз, Сокол и агент Коулсон ушли. Жажда крови была настолько сильна, что он едва мог пошевелить головой, не чувствуя, как по всему телу пробегает болезненная дрожь.       Он присмотрелся к кляксе в форме человека.       — Я не… пью внутривенную кровь. Отвалите.       — Я здесь не для того, чтобы тебя заставлять, — ответила клякса.       Волосы на затылке Солдата встали дыбом. Это голос волка. Он здесь, в комнате, идиот! Что ж. За исключением того, что Солдат не мог сделать с ним ничего, что должен был, возможно, это было не так уж и глупо. И все же…       — Что тебе нужно, волк? — слабым голосом спросил Солдат. — Я все равно… убью тебя.       — Да, ты все время это повторяешь, — ответила волчья клякса. — Но как ты собираешься это сделать, если моришь себя голодом?       — Я не сам себя морю голодом, это всё они, — пробормотал солдат. — Я не стану пить бычью мочу. Лучше я умру. Вернусь и… буду преследовать тебя. Мой призрак заколет тебя, тупой волк.       — Твой призрак, да? — рассмеялась волчья клякса. — Ты действительно сходишь с ума. И с чего вдруг ты смеешься над шутками Сэма? Он был потрясен.       — Я не знаю, кто такой Сэм, — пробормотал Солдат. — Я из него душу вытрясу. Я… я застрял здесь. Я не могу пошевелиться… Черт, я в кресле. Я забыл. Глупый волк. Это все твоя вина. И эта тупая ведьма. Я ненавижу ее и ее глупое плаксивое лицо.       Он почувствовал большую волчью руку на своем плече. Тепло волка на ледяной коже вызвало дрожь по всему телу. Глаза Солдата закрылись. Он с усилием заставил их открыться, глядя в глупое, красивое лицо волка.       — Почему… почему ты прикасаешься ко мне?       — Я помогу тебе, Бак. Я знаю, что ты не будешь пить концентрированную кровь, но я не позволю тебе голодать. Однако тебе это не понравится.       — Ты даже не знаешь, что мне нравится, — проворчал Солдат, пытаясь стряхнуть его руку. — Мне не нужна твоя помощь.       —  Чертовски плохо, — категорично заявил волк. — Я дам тебе немного своей крови.       Солдат моргнул, пьяно покачивая головой.       — Нет, ты не глупый… волчий зад. Мои клыки даже не пройдут сквозь твою тупую волчью шкуру.       Глаза волка начали светиться янтарно-золотым светом, ярким даже в флуоресцентном свете комнаты. Он поднес запястье ко рту и обнажил клыки. Сердце солдата сжалось, а тело напряглось, как натянутый лук.       — Нет, — хотел прорычать он, но получилось больше похоже на мольбу. — Нет. Я не буду пить волчью кровь. Ты не можешь…       Окровавленное запястье волка крепко прижалось к губам. Горькая, ароматная жидкость попала ему на язык. На вкус как реактивное топливо, которое горело и было полно лезвий. Он давился и боролся, но волк схватил его за шею другой рукой, а Солдат был слишком слаб, чтобы сопротивляться.       Кровь заливала его горло, жгучая и обжигающая и… и… на самом деле, как только ядерный адский огонь смерти исчез, было не так уж и плохо. Он уже чувствовал, как она растекается по венам, согревая и успокаивая ноющие мышцы. Волк отстранился, когда вампир сделал всего пару глотков, и отпустил его шею.       Солдат откинул голову назад и ударился о спинку металлического стула. Он легкомысленно рассмеялся. Сокол будет в бешенстве. Он так ненавидит этот звук. Может, он снова придет сюда возмущаться и снова назовет его графом Доркулой. Это будет забавно. Черт. Что это за вонь? Это так восхитительно, черт побери. Ошейник, что это?       Ошейник не обратил на него внимания. Типично. В последнее время эта штука часто была не в настроении.       — Волк, — позвал он. — Эй, волк. Что это за запах?       — Это я, — ответил Волк. — Я пахну по-другому, когда в тебе течет волчья кровь.       Солдат поднял голову и снова посмотрел на него. Господи Иисусе, этот волк горяч. Он всегда такой горячий? Очевидно, да. Солдат просто не хотел признаваться в этом раньше, потому что он был целью. Жаль, что он застрял в этом кресле. Они могли бы порвать одежду друг друга в клочья и трахнуться на полу, как животные. Подожди, что? Нет. Никакого секса. Он должен убить этого парня.       — Мне жаль, что я должен убить тебя, волк, — торжественно произнес он. — Ты кажешься хорошим. И ты хорошо пахнешь. И ты чертовски сексуальный.       — Мне жаль, что ты заперт здесь, — сказал волк, и это прозвучало так, будто он действительно так думал. — Ненавижу это. Я ненавижу то, что они сделали с тобой. Но ты сильный и опасный, и если мы тебя отпустим, ты убьешь много людей.       — Благодарю тебя, волк, — Солдат скривил губы в улыбке. — Я сильный и опасный, и я убью много людей. Ты такой… я же говорил, ты такой милый.       — Постарайся немного поспать, ладно? — вздохнул волк, снова похлопав его по плечу. — Сэм и Клинт скоро вернутся и проведают тебя.       — Ладно, пока, волк, — сонно пробормотал Солдат, уже наполовину заснув. — Спасибо за… волка.…       Волк еще мгновение смотрел на спящего Солдата, затем нехотя повернулся и вышел из комнаты, придержав дверь, чтобы убедиться, что она тихо закрылась за ним.