Winter

      — Боже мой, как я по тебе скучал! — сказал Стив, уткнувшись лицом в шею Баки. — Я больше никогда не оставлю тебя надолго. Это было ужасно.       — Прошло всего двадцать четыре часа, Стив, — рассмеялся Баки.       Стив поднял голову и печально посмотрел на него.       — Двадцать девять часов, Бак! Я чуть не умер!       — Ты прав, как я и думал. Ты, должно быть, ужасно страдал. Но… ты можешь меня отпустить? Ты почти раздавил меня и оставил входную дверь открытой.       — Ой, прости, — смущенно ответил Стив, поднявшись. — Кстати, у тебя очень чистый пол.       — Оу! Что за хрень у тебя в кармане?       — Рад тебя видеть, — улыбнулся Стив, подняв Баки с пола, а потом полез в карман. — И это мой мяч! Он лежал там, где я его оставил!       — Стив, — сказал Баки, скрестив руки на груди. — Ты хочешь сказать, что нашел мяч и не сказал мне?       — Я хотел сделать тебе сюрприз, — прощебетал Стив, бросив мяч Баки. — Но я действительно грязный. Я лучше… что это за запах?       В этот момент телефон Баки завибрировал, и он набрал код безопасности для входной двери.       Глаза Стива расширились.       — Я чувствую запах… цыпленка с кешью и монгольской говядины.       — Ничего страшного, — пожал плечами Баки. — Я подумал, что ты проголодаешься, и заказал тебе поесть у мистера Лао.       — Мистер Лао самый лучший! — воскликнул Стив, обняв своего испуганного возлюбленного вампира и осыпав его поцелуями. — Лучше всего быть дома! Ты лучший! Я люблю тебя!       — Я тоже тебя люблю, Стив, — рассмеялся Баки, высвободившись и поправив рубашку. — Почему бы тебе не пойти принять душ, пока я расплачусь с курьером?       — Хорошо, — сказал Стив, пятясь по коридору. — Но тебе лучше пойти со мной. Ты сказал, что хочешь этого.       — Стив, смотри, куда идешь! Ты же сейчас на… Да, уже… Наткнешься на кое-что. Не волнуйся, я подниму. Иди в душ, тупой волк       Курьер только что подошел и постучал в открытую дверь. Баки заплатил ему и забрал еду, которую положил в пустой холодильник, затем включил духовку так, чтобы она нагревалась, пока они со Стивом будут заняты. Он слышал, как бежала вода и Стив напевал себе под нос.       Он вздохнул и покачал головой, снимая одежду. Глупый, очаровательный, живой Стив-солнечный лучик. Он был так взволнован, увидев его после двадцати четырех часов разлуки, что буквально влетел в дверь и опрокинул Баки на спину, горя желанием обнять и поцеловать его.       Когда Баки слишком много думал о Стиве и о том, какой он, он чувствовал острую боль в груди и у него щипало в глазах. Его никогда так не любили. И он никогда не предполагал, что будет так любим. Он даже не знал, что такое возможно между двумя людьми.       Он не собирался сравнивать Стива и Локи, но внезапное появление его партнера-вампира заставило провести сравнение, хотел он того или нет. Стив, с его солнечно-золотистыми волосами, золотистой кожей, открытым, честным, улыбающимся лицом и теплой, цепкой привязанностью, казался диаметрально противоположным Локи, с его иссиня-черными волосами, алебастровой кожей, хитрым, обманчивым лицом и аурой холодной отстраненности.       Другое дело, что на Локи присутствие или отсутствие Баки никогда не оказывало ни малейшего влияния. Тогда он воспринимал это как признак здоровой независимости, но это потому, что он никогда не любил Локи, и чем менее привязанным он казался, тем лучше это было для них обоих. Пока Локи не попытался убить его.       И теперь он должен рассказать совершенному, прекрасному воплощению добра Стиву о том, как он встречался с буквальным змеем из Эдемского сада и, кстати, он вернулся и хочет помощи. Но это могло подождать. Стив уже был голый в душе (и пел «Hungry Like The Wolf» группы Duran Duran, потому что, конечно же, это Стив), и Баки чувствовал потребность быть рядом с ним, как физическую боль.       — Черт возьми, — сказал он, отодвинув занавеску и зайдя в душ к Стиву. — Как твоя задница вообще физически возможна?       — Не знаю, просто она так выглядит, — весело ответил Стив. — Это ведь очень хорошо?       — Да, очень хорошо, как Мона Лиза — очень хорошая картина, — выдохнул Баки, скользнув руками по гладким, тугим изгибам под горячей водой. — Я так тебя люблю.       — Ты говоришь со мной или с моей задницей? — спросил Стив, подозрительно оглянувшись через плечо.       — И то и другое, — рассмеялся Баки, сжав ее. — Во что ты там вляпался? Вода, стекающая с тебя, очень грязная.       — Я весь покрылся грязью, ползая по разрушенному зданию. Таша даже отряхнула меня перед тем, как я сел в самолет, а я все еще весь грязный.       — Совсем как собака. Валяешься во всякой грязи, которую только можешь найти. Дай мне шампунь. Я помою тебе голову.       — Что? Я уже помыл ее.       — Тогда почему на твоей… Стив, это кондиционер. Ты вот этим пользовался?       — Да. Что такое кондиционер?       — Чтобы сделать волосы мягкими после мытья. Подай мне другой флакон.       — Какой именно, Бак? Здесь их шесть.       — Черный. Другой черный. На нем написано: «Шампунь».       — О. Вот, держи. Для чего все остальное?       — Для лица, для тела, гель для бритья и еще один гель для тела.       — Поразительно. Поэтому твои волосы и кожа такие красивые?       — Не совсем, мне просто нравится, как они пахнут, — ответил Баки, втирая ароматную пену в голову Стива. — Видишь, ты не умер от кондиционера. Тебе действительно нужно разработать процедуру ухода за кожей.       — У меня есть распорядок дня. Умыться, побриться, обсохнуть.       — Ну ты совсем как человек, — рассмеялся Баки, опустив голову Стива в горячую воду, чтобы смыть шампунь, а затем прислонившись к его мускулистой спине. — Боже, какая приятная кожа! Ты чертовски теплый.       — Мне нравится, когда ты холодный, — сказал Стив, повернувшись, чтобы обнять его. — Ты как прохладная сторона подушки, когда на улице жарко. И когда ты согреваешься, то похож на теплую перину, когда на улице холодно.       — Стив, мне кажется, ты хочешь спать, — улыбнулся Баки.       — Вовсе нет, — зевнул Стив. — Я так рад тебя видеть и иметь… много секса и еды.       — Ты дважды зевнул за это время. Ты вообще спал, пока был на острове?       — Нет, я был слишком занят. Но я действительно в порядке. Мне нужно спать только раз в несколько дней.       — Хорошо, но как насчет того, чтобы расслабиться и позволить мне позаботиться о тебе сегодня вечером? Мне не нужно, чтобы ты трахал меня всякий раз, когда мы встречаемся.       Стив усмехнулся.       — Да, но мне это нравится.       — Мне тоже, — сказал Баки, протянув руку, чтобы выключить воду. — Ну же, давай обсохнем и… Подожди, Стив, не надо!..       Фраза Баки, к сожалению, достигла цели на долю секунды позже, чем нужно, чтобы остановить Стива, встряхнувшегося как собака и разбрызгавшего воду по всей ванной.       — О Боже, прости, — вздрогнул Стив, осознав, что он сделал. — Это инстинкт. Я ничего не могу поделать.       — Но как ты это делаешь? — вздохнул Баки. — Когда ты в человеческом обличье, у тебя нет собачьей анатомии. Ты не должен уметь так делать.       — Понятия не имею. Я все уберу. Мне правда очень жаль.       — Это ванная, Стив. Немного воды не повредит. Я уже сказал, ты сегодня ничего не делаешь. Еда в холодильнике, и я разогрел духовку на случай, если она будет слишком холодной. Иди ешь, пока я здесь закончу.       Стив повиновался, и Баки остался, чтобы вытереть тело и волосы, также вытерев зеркало и раковину, затем бросил полотенце, чтобы быстро провести им по полу, прежде чем бросить в ванну. Не было смысла оставлять пол скользким. Или рисковать, что вода впитается и испортит глазурованную итальянскую плитку из фарфора.       Когда он вошел в спальню, его ноздри наполнил тяжелый жирный запах китайской еды. Он ненавидел запахи еды, но Стиву нужно есть, и он более чем готов мириться с этим, чтобы сделать Стива счастливым. Он натянул черные трусы, мягкие темно-серые пижамные штаны и пошел на кухню посмотреть, как ест Стив.       — Стив, в шкафу есть посуда, — рассмеялся он. —  Тебе не обязательно есть из коробок.       — О, все в порядке. Я почти закончил, — ответил Стив с набитым ртом.       — А еще ты совершенно голый.       — Извини, я не захватил с собой чистую одежду. Я слишком торопился увидеть тебя и забыл заехать к себе.       — Меня это устраивает. Я просто буду наслаждаться видом. Но я тут подумал, если бы тебе не нужно было вспоминать, что нужно остановиться у себя… Я имею в виду, если бы твоя одежда уже была здесь…       — О, Бак, это отличная идея! — просиял Стив. — Я могу оставить здесь запасную одежду, чтобы не волноваться. Но ты уверен, что не будешь возражать? Твой шкаф просто забит одеждой.       — В гостевой спальне есть еще один шкаф, — пожал плечами Баки. — И еще один в другой гостевой спальне. Но… я говорил не о том, чтобы ты оставил здесь запасную одежду.       — О, — выдохнул Стив, с любопытством наклонив голову. — Тогда о чем?       — Ну, я подумал, может, ты мог бы… перенести сюда всю свою одежду.       — Это глупо, Бак. Тогда мне придется приходить сюда каждый раз, когда я захочу переодеться.       Баки терпеливо смотрел на него.       — Подожди, — медленно произнес Стив, его большие ярко-голубые глаза округлились. — Ты же не хочешь сказать, что хочешь… Ты хочешь жить вместе… не так ли?       Баки опустил глаза в пол и неловко заерзал.       — Я имею в виду, я просто подумал, может быть… если ты хочешь. Мы можем попробовать.       — Ты уверен? То есть, ты действительно уверен? И, пожалуйста, скажи, что ты не играешь со мной, потому что я не знаю, смогу ли справиться с этим.       — Я не шучу, тупой волк. Я люблю тебя. Конечно, я хочу, чтобы ты жил со мной. Кроме того, я знаю, насколько мала твоя квартира, и я не уверен, что ты даже вписываешься в нее. Тебе там неудобно       — Да, здесь… уютно. Но откуда ты знаешь? Ты даже никогда не был у меня дома.       — Я знаю размеры всех квартир. Здание принадлежит мне.       Стив выглядел еще более смущенным, чем обычно.       — Ты владелец моего дома?       — Э. Да. Это странно? — ответил Баки с легкой гримасой. — Я не занимаюсь недвижимостью. У меня есть люди, которые это делают. Но он принадлежит мне. И вон тот тоже. И еще несколько по соседству.       — О-о-о, собственность, — сказал Стив, когда его мозг, наконец, установил связь. — Именно это ты и имел в виду, когда сказал, что твоим адвокатам придется вмешаться, если мы поженимся. Итак, ты зарабатываешь деньги на аренде квартир.       — Да.       — Здорово. Это очень умно.       — Тебя не беспокоит, что у меня много собственности?       — С чего бы это? Я думаю, это здорово, что ты с умом вложил деньги. Я имею в виду, ты будешь рядом еще долго. С таким же успехом можно быть стабильным и пустить корни.       Баки улыбнулся и поцеловал Стива в щеку.       — Ты потрясающий, Стив. А теперь иди в мою кровать, пока я вынесу эти коробки на помойку. Я не могу держать их здесь, чтобы они пахли всю ночь.       — Я могу это сделать, — запротестовал Стив. — Это моя проблема.       — Ты все еще голый, так что нет, не можешь. Кровать. Идти.       Баки смотрел, как Стив идет по коридору, затем запихнул пустые контейнеры из-под еды в пластиковый пакет, завязал его и вынес, чтобы бросить в мусоропровод. Когда он вернулся, Стив уже крепко спал, растянувшись на кровати. Баки долго стоял в дверях, глядя на него, потом забрался к нему в постель.       Была середина дня, и он ни капельки не устал, но ему нравилось лежать рядом со Стивом, слушать его дыхание и чувствовать его сильное, ровное сердцебиение в теплой груди. Он действительно не собирался будить его, но минут через пятнадцать Стив зашевелился и открыл свои большие голубые глаза.       — Привет, Бак, — улыбнулся он. — Извини, я, должно быть, задремал.       — Все в порядке, ты действительно нуждался в этом. Ложись спать, я в порядке.       — Ну… сейчас мне не хочется спать, — сказал Стив, дернув Баки за пояс пижамных штанов.       — Вот как?       — Угу.       — Хорошо, — ответил Баки с озорной улыбкой.       Стив с обожанием смотрел на него, когда он вылез из кровати и достал маленькую бутылочку смазки с ночного столика, затем выскользнул из пижамных штанов и трусов. Однозначно это был самый красивый мужчина из когда-либо живших. Стив был уверен в этом.       Каждый дюйм его тела безупречен. От густых, волнистых темных волос, до больших, с длинными ресницами, зеленых глаз, до пухлых губ, так, будто они созданы только для того, чтобы их целовать. Его тело мощное и гибкое, мускулистое, и он двигался грациозно, как пантера или какая-нибудь другая кошка джунглей. От вида его великолепного, необрезанного члена у Стива просто текли слюнки.       Он открыто восхищался им, когда Баки сел на него и смазал себя смазкой. Он никогда не видел ничего подобного раньше. Член Баки отличался от его собственного, так как Стив родился на добрых триста лет позже в Соединенных Штатах, когда обрезание стало стандартом, но ему нравилось, что у Баки что-то было иначе. Это еще одна грань очаровательного существа, которое являлось его парой.       Его партнер. Любовь всей его жизни. Когда они вместе, в мире больше ничего нет. Ничего, кроме того, чтобы быть с ним, быть внутри него, обнимать его, целовать его, двигаться в унисон, как две половинки одного целого. Глаза Стива вспыхнули, а клыки во рту удлинились, когда в нем проснулся волк, разбуженный глубоким, первобытным удовольствием от запаха и вкуса его пары и от обнаженной кожи на его коже.       Он застонал, его дыхание стало быстрым и поверхностным, когда Баки опустился на его твердый член, поглощая его своей тугой, сжимающей дыркой. Сначала его тело не нагревалось, но снаружи все же было холоднее, чем внутри, и постепенно тело Баки согревалось, когда он начал покачивать бедрами, будто оно поглощало тепло Стива и отдавало его обратно, как, впрочем, и было.       Баки положил руки на бедра Стива и откинулся назад, раздвинув ноги шире, показав свой красивый член, двигаясь словно наездник. Стив взял его в руку и поглаживал, пробежав глазами по широкой груди Баки и точеным мышцам живота, что перекатывались и сокращались под его бледной кожей, когда он двигался вверх-вниз.       Член Баки был горячим и твердым, и по всей руке Стива текла прозрачная жидкость, когда он ласкал его. Стив чувствовал, как его бедра начали подрагивать, а внутренности сжались все сильнее. Он скоро кончит. Он двигал бедрами навстречу партнеру, снова и снова все глубже и сильнее погружаясь в его совершенное тело, выжимая член в такт толчкам.       Баки выгнулся в пояснице и хрипло вскрикнул. Его тело задергалось и задрожало, задница конвульсивно сжалась на члене Стива, а член пульсировал в его руке, расплескивая прозрачную жидкость по всему животу. Прежде, чем его спазм утих, Стив обнял его и перекатил на спину.       Волк собственнически зарычал, погрузив клыки глубоко в плечо своей пары, когда загнал свой член в его горячую, скользкую дырку. Яйца казались тугими и тяжелыми, как будто были полны настолько, что вот-вот лопнут. Как раз в тот момент, когда он подумал, что умрет от напряжения, оно спало, и он мощно, болезненно кончил глубоко внутрь любимого.       Он разжал клыки и теперь лежал на Баки, тяжело дыша, целуя его шею и плечо, пока эйфория медленно рассеивалась. Баки рассмеялся своим низким, хриплым смехом и провел ледяными пальцами по влажным от пота волосам Стива. Они так приятно ощущались на его горячей голове, равно как и тело Баки. Охлаждая его, когда он перегревался. Идеальный баланс.       — Я люблю тебя, — выдохнул Стив, подняв голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Я тебя люблю… так сильно.       — Я тоже тебя люблю, — тихо ответил Баки.       Конечно, он не запыхался, потому что ему не нужно дышать. А еще он не сходил с ума по волкам и не напрягал все мышцы, трахая свою пару, как маньяк.       Стив протянул руку и погладил бледную щеку.       — Прости, что я становлюсь таким диким, когда мы занимаемся сексом. Ничего не могу поделать.       — Я же сказал, что мне нравится, так что хватит извиняться, — рассмеялся Баки. — Ты всегда извиняешься за то, что такой идеальный. Представь, если бы у тебя были какие-нибудь недостатки. Ты был бы большим вечно извиняющимся беспорядком.       — У меня есть недостатки, — парировал Стив, перекатившись на спину. — У меня куча недостатков. Это ты совершенен.       — Я четырехсотлетний мертвец, Стив. Я не совершенен. В любом случае, какие недостатки у тебя есть? Быть слишком замечательным, честным, бескорыстным и преданным?       — Нет, я… Ну, знаешь, ты все время называешь меня тупым волком. Я знаю, что на самом деле я не глуп, но когда дело доходит до чего-то, кроме военных вещей, я могу быть немного замедленным. Например, я плохо разбираюсь в социальной лжи, и я не понимаю, почему люди так делают.       — Да, но это просто восхитительно. Есть еще доказательства?       — Есть. Я также чрезвычайно ограничен, когда у меня есть цель. Из-за этого часто совершаю ошибки. И я дерзкий. Мне это не нравится, но я ничего не могу сделать. Если ты хочешь, чтобы я что-то сделал, скажи, что я этого не смогу, потому что это отличный способ заставить меня это сделать. И мне не нравятся правила, которые не имеют смысла, поэтому я им не следую. Потому, что я думаю, что знаю лучше, чем все остальные.       — Ну, если честно, обычно так и бывает.       — Да, но людям не нравится, когда кто-то думает, что он выше правил, и они злятся из-за этого. Но правила существуют для того, чтобы защитить глупых людей от самих себя или слабых людей от людей, которые причинят им боль или воспользуются ими, или для того, чтобы навязать поведенческие принципы людям, которые не могут проявлять здравый смысл и самостоятельно отличать правильное от неправильного. Эти правила ко мне неприменимы, поэтому я им не следую.       — У тебя когда-нибудь были из-за этого неприятности?       — На меня кричали за несоблюдение правил, но мне было все равно, ведь то, что я делал, не было изначально неправильным. Это был бунт. И я несколько высокомерен. Это недостатки. Но мы еще не добрались до моего главного недостатка.       — Я весь внимание.       — Я теряю контроль. Я злюсь и теряю контроль. Меня до этого сложно довести, но такое бывает, и когда это происходит, я жесток и опасен. Я даже не знаю, можно ли меня остановить.       Баки нахмурился.       — Что ты имеешь в виду?       — Когда я ослушался приказа и пошел за своей стаей, я пошел один. Я выследил их по запаху и нашел нацистскую базу, куда их доставили, в большом старом замке. Как только я оказался там, то понял, что они мертвы. Я чувствовал запах их тел в подземных туннелях и все равно пошел их опознать. Мне пришлось.       Их заперли в огромной стальной клетке и расстреляли. Пулями с серебряными наконечниками. Но там была не только моя стая. Были и другие клетки. Десятки. И все полны людей со сверхспособностями, мертвых и изуродованных.       Я потерял контроль. Я обошел весь замок и все дворовые постройки и убил каждого, кого смог найти. Буквально разорвал их на части. Земо сказал — тридцать семь, но то были только эсэсовцы. Там были другие нацисты, и я их тоже убил. Думаю, что-то около шестидесяти.       Дело в том, что я не жалею об этом, и я не чувствую вины за это, потому что те люди стали монстрами по своему собственному выбору. Они решили причинять страдания другим людям по каким-то мерзким, глупым причинам.       — Но разве после этого ты не ушел в подполье?       — Да, но я ушел в подполье, потому что был потерян, скорбел, был одинок и не мог вынести боли. Не из-за чувства вины за то, что я сделал. Так что это мой недостаток. Большой. Я злюсь, теряю контроль и убиваю без угрызений совести. И я не знаю, сможет ли кто-нибудь остановить меня, когда это случится.       — Почему ты так говоришь? Что ты не знаешь, можно ли тебя остановить?       — Потому что эсэсовцы, которых я убил, тоже стреляли в меня пулями с серебряными наконечниками. Их было много. Но они даже не замедлили меня. Я проломил железобетонную взрывостойкую дверь бетонного бункера и убил всех, кто был внутри.       — Но… я выстрелил в тебя пулей с серебряным наконечником, и это сработало.       — Я не потерял контроль, Бак. Как ты думаешь, почему я предупреждал тебя и говорил, что не хочу причинять тебе боль?       — Ну, я был не в своем уме, Стив. Я предположил, что ты просто пробуешь все, что только можно придумать, чтобы заставить меня остановиться. А как же мои ножи?       — То же самое. Кроме того, ты использовал ножи с заклинанием, чтобы пронзить волчью шкуру. Я сомневаюсь, что обычные вообще сделали бы хоть что-нибудь.       — Я знаю, что говорил это раньше, но… Прости за то, что, стрелял в тебя и ударил ножом.       — Не думаю, что ты говорил это раньше.       — Разве нет? Ну так теперь говорю.       — Это не твоя вина. У тебя не было выбора.       — Я знаю, но я люблю тебя, и осознание того, что я причинил тебе боль — полный отстой. Иногда я ненавижу воспоминания Солдата. Я сделал одну чертовски жестокую вещь.       — Эй… зачем ты убил тех волков? Как ты узнал о моей стае и как добраться до меня?       — Но я это сделал. Я решил, что мне нужно что-то личное, чтобы выманить тебя, и мой ошейник сказал мне, что делать. Мне очень жаль, Стив. Не думаю, что даже Солдат сделал бы это, если бы понимал, насколько это ужасно. Он… мне никогда не нравилось убивать и быть жестоким. Но у меня это хорошо получалось.       — Я знаю, Бак. Я помню, каким ты был. Ты был мил с Сэмом и Клинтом и предупредил меня надеть маску, потому что мог укусить кого-нибудь. Ты был очень мил, когда не пытался убить меня.       — Это потому, что, помимо указаний на убийство, Солдат был, по сути, мною в детстве. До того, как столетия горечи и гнева сделали меня тем мудаком, которым я являюсь сейчас.       — Мне нравится, каким мудаком ты стал. Хотя вообще-то ты не такой уж мудак. Ты просто злишься, потому что тебе было больно, и больше не хочешь этого, поэтому пытаешься всех оттолкнуть.       — Знаю, — нахмурился Баки. — И все шло очень хорошо, пока не появился ты со своим дурацким мячиком, своими дурацкими голубыми глазами и своим дурацким сексуальным волчьим запахом и не разрушил мою жизнь.       — Ты можешь делать вид, что ненавидишь все, что хочешь, но ты попросил меня переехать к тебе, так что…       — Черт, беру свои слова обратно. Убирайся из моего дома, тупой волк.       — Ха! Хорошая попытка, Бак. Ты моя пара, и ты повязан со мной. И я уже планирую, где я собираюсь повесить все мои плакаты.       Баки в ужасе посмотрел на него.       — Плакаты?..       — Тебя очень легко напугать, — рассмеялся Стив, крепче сжав его в объятиях. — О, но мне нужно, чтобы ты передвинул диван.       — Зачем?       — Чтобы я мог разместить в гостиной свой футон*. Эй! Никакого призыва ножей! Я пошутил!       — Я призывал не ножи, а мяч. Видишь? Вот, можешь подержать.       Стив взял пушистый, неоново-зеленый шар, который прыгнул в руку Баки, и покатал его на ладони, пристально глядя ему в лицо.       — Ты должен мне что-то сказать и думаешь, что мне это не понравится.       — Это так очевидно, да?       — Ну да. Ты пытаешься задобрить меня мячом.       — И как, работает?       — Наверное. Это действительно хороший мяч. Так что ты хочешь мне сказать?       — Это… об одном вампире, которого я знал. То есть, я все еще знаю его, но мы не общались долгое время. Его зовут Локи.