— Он сказал, что ты узнаешь, — сказал бывший пьяный нищий, а ныне странно сексуальный мужчина военного вида. — Сказал, что если это в самом деле будешь ты, то поймешь.
Баки смотрел на него еще с секунду, потом выражение его лица изменилось.
— Веном. Значит, он у него есть. Но если его убивает Веном, тогда…
— Да.
— Вот почему он думает, что я могу помочь. Потому что мы связаны.
— Да.
— Где он?
— Есть одно местечко в Квинсе. Полная дыра, но там безопасно и вообще нет никакой сети.
— Как бы то ни было, просто отведи меня к нему. Полагаю, ты не на такси приехал?
— Нет, я припрятал машину в гараже в паре кварталов отсюда. Не возражаешь, если я переоденусь? От этого пальто разит чертовым табу́ле* или еще каким-нибудь дерьмом.
— Каким-нибудь дерьмом, — произнес Баки, отпустив его и отступив назад, и скривил губы. — Где ты его взял, в мусорном контейнере за домом престарелых?
— Почти. Купил у уличного торговца-палестинца на восьмой улице, — ухмыльнулся мужчина. — Подумал, что мне лучше слиться с окружающей средой, понимаешь?
— Миссия выполнена. Я просто надеюсь, что вся одежда не пропиталась этим запахом.
Баки наблюдал, как его новый спутник снимает громоздкое, изодранное в клочья пальто и лохмотья, под которыми он прятал модную, хорошо сидящую черную куртку, черные брюки и армейские ботинки. Он бросил свою маскировку в большой мусорный контейнер, а затем Баки последовал за ним из переулка.
— Как ты узнал, где меня искать? — спросил он, когда они быстро шли по улице в том же направлении, откуда и пришли.
— У меня свои методы, — уклончиво ответил мужчина.
— Как удобно. Ты тоже охотник на демонов?
— Нет, ничего особенного. Просто мертвый морпех.
— По-моему, выглядишь вполне живым. Я бы понял. Я-то действительно мертв.
— Ну, что касается дяди Сэма, то официально я умер. Тот факт, что я все еще дышу, был незначительным упущением с их стороны.
Баки нисколько не интересовала история этого человека и он предпочел придерживаться намеченной темы.
— Почему я не могу воздействовать на тебя, если ты обычный человек?
— В людях нет ничего особенного. Но я думаю, ты мог бы сказать, что я очень непостоянный. Ничего из этого дерьма на меня не действует. Техника контроля сознания, наркотики, психическое дерьмо, гипноз, заклинания, воздействие… Они просто бесполезны.
— Полагаю, это означает, что ты не собираешься мне ничего рассказывать. Но это исключительный талант. Должно быть, полезен в твоей… работе.
— Полезно, когда мой приятель посылает меня на самоубийственную миссию, чтобы выследить знаменитого вампира, чьи величайшие дела состоят в том, чтобы убивать практически все, что попадает ему на глаза.
— Значит, он рассказал тебе обо мне.
— Он рассказал мне достаточно.
— И тем не менее ты искал меня.
— Ага.
— Должно быть, он тебе правда небезразличен.
Мужчина проигнорировал это полувопросительное утверждение и остановился перед большими, покрытыми граффити воротами. Он отпер тяжелый висячий замок и распахнул ворота, после чего Баки пришлось ждать, пока он выгонит из маленького грязного гаража свою машину. Пару минут спустя он услышал, как с мощным ревом ожил двигатель, а еще через несколько секунд появился большой матово-черный фургон, хорошо оснащенный тактическим оборудованием, и выехал из ворот. Баки захлопнул их и запер, а потом забрался на пассажирское сиденье, и остановился, чтобы оглядеть салон, который, казалось, содержал немного больше приборных панелей, чем было необходимо для навигации по нью-йоркскому трафику.
— Крутая машина, — заметил он. — Арендованная?
— Да, но я думаю, что залог мне не вернут. Я сам добавил броню и ракетные установки.
— Они не входили в стандартную комплектацию? Тебя надули, друг мой.
Мужчина искоса посмотрел на него.
— Фрэнк.
— Приятно познакомиться, Фрэнк, — Баки откинул голову на спинку сиденья и теперь открыто изучал лицо мужчины. — В свою очередь, я должен рассказать тебе кое-что о себе. Мое имя ты уже знаешь.
— А как насчет твоего настоящего имени? Мое ты вроде как знаешь.
— Справедливо. Джеймс. Или был им четыреста лет назад. Меня уже давно никто так не называл.
— Хочешь, чтобы я тебя так называл?
— Не особенно. Это не самое мое любимое имя в мире. Уинтер звучит намного круче.
Фрэнк выгнул черную бровь.
— Надеюсь, ты понимаешь, что если ты это сейчас серьёзно, мне придется вышвырнуть тебя из моего фургона.
— Я сам бы выкинул себя за такой каламбур. Иногда они неизбежны. И вот с чем я сталкиваюсь из-за того, что моё имя созвучно с зимой.
— Тебе не обязательно быть Уинтером. Это ведь тоже не твое любимое имя, да?
— С чего ты взял?
— Не знаю, — пожимает плечами Фрэнк. — Просто не похоже, что оно тебе нравится.
— Что ж, ты прав. Но я не скажу тебе, что мне нравится. Только один человек может меня так называть.
— А, понятно. У тебя есть… особенный человек.
— Именно.
— И только он может называть тебя сверхсекретным именем.
— Верно. Хотя, если ты с ним встретишься, он, вероятно, все равно облажается и все тебе выложит, так что… Подожди, черт возьми, как ты узнал, что мой человек — он?
Фрэнк ухмыльнулся.
— Ты что, издеваешься?
— Знаешь, не все вампиры геи, — ответил Баки. — Это расистский стереотип.
— Неужели? — Фрэнк рассмеялся. — Значит, я расист, потому что считаю, что ты педик.
— Не я устанавливаю правила, Фрэнк. Это у тебя все расистские представления о моей сексуальности. И я не гей, так что ты дважды ошибаешься.
— Ты и правда болтливый сукин сын, — сказал Фрэнк, покачав головой, но в его тоне явно слышалось восхищение. — Мой приятель рассказал мне о твоем парне. Вот откуда я узнал. И я не сказал, что ты гей. Это ты подумал, что я сказал, что ты гей.
— А ты?
— А что я?
— Неважно, — ответил Баки, сморщив нос. — Я чувствую, как от тебя пахнет гетеросексуальностью.
— О, ты так можешь? И чем именно пахнет?
— Оружейной смазкой и горечью.
— Я понял, что твой нос работает. Даже если твои выводы немного неверны.
— В смысле?
— Ничего, больше никаких двадцати вопросов. Я пытаюсь вести машину.
Тайное убежище Фрэнка оказалось именно тем дерьмом, которое он обещал, поскольку состояло из одного побитого трейлера, спрятанного на задворках свалки между башнями машин, находящихся на разных стадиях разложения. Баки сделал мысленную пометку безжалостно поиздеваться над Фрэнком по поводу его выбора убежища позже, но в данный момент он был слишком сосредоточен на деле, чтобы придумать что-нибудь достаточно умное, чтобы сказать вслух. Внутри тесного вонючего трейлера его провели по коридору, который и коридором-то назвать можно было с натяжкой, в маленькую спальню с коричневым ковром. Она освещалась единственной тусклой лампочкой, свисающей с потолка, а кровать занимала почти все пространство. На ней лежал человек, которого он знал как капитана Чарльза Аллана, но настолько не похожий на себя, что это вызвало у него шок.
— Зимний Солдат, — прохрипел Аллан и кивнул Фрэнку, который вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.
— Капитан Чарльз Аллан, — ответил Зимний солдат.
— Это не мое настоящее имя. Эдди. Эдди Брок.
— Твой друг очень доверчив, раз оставил меня здесь наедине с тобой, Эдди.
Уязвимый человек сделал слабый жест, который, как понял Баки, означал, что теперь, когда они привели его сюда и пригласили войти, не было особого смысла беспокоиться о том, что он может сделать. Он подошел к Эдди и встал над ним, оглядев с ног до головы. Его кожа приобрела болезненный сероватый оттенок и слишком долго оставалась белой, стоило надавить на нее пальцем. Под его орехово-голубыми глазами залегли темные круги, отчего они казались призрачными и замогильными, а щеки ввалились, словно от сильного недоедания.
— Что ж, очевидно, ты умираешь, — сказал Баки через мгновение. — Насколько ненормально то, что сейчас ты кажешься ещё сексуальнее?
— Достаточно, — ответил Эдди, выдавив улыбку. — Но ты же вампир, так что… не так уж и странно. Тебе придется убить меня, чтобы съесть.
— Не обязательно. Хотя я не совсем уверен, что смог бы укусить тебя, даже если бы захотел, — размышляет он, все еще глядя на красивое, хотя и мертвенно-бледное лицо Эдди. — На самом деле я вообще мало что знаю об охотниках на демонов.
Охотник на демонов, о котором шла речь, внезапно протянул руку и схватил неметаллическую руку вампира своей жалкой, слабой хваткой.
— Ты должен мне помочь. Пожалуйста. Я расскажу тебе все, что захочешь узнать, но ты должен помочь мне вернуть его.
— Я сделаю все, что смогу, Эдди. Но и ты должен понять, что я помогаю Веному, а не тебе. Он мой друг. Ты — мудак.
Эдди кивнул.
— С этим я смогу жить.
— Буквально, — ухмыльнулся Баки.
В этот момент Эдди, кажется, снова исчез, и его рука соскользнула с руки Баки. Он лежал в полубессознательном состоянии на подушке, открывая и закрывая тяжелые веки, пока его гость-вампир стягивал с себя черную кожаную куртку и устраивал ее на угол кровати. Он моргнул, глядя на него, но больше никак не отреагировал, когда Баки ступил на кровать и уселся на его бедра. Фактически все в выражении лица и языке тела человека указывало на то, что он гораздо меньше беспокоится о том, что этот многовековой хищник может сделать с ним, чем было бы разумно ожидать. На самом деле у него просто не было сил беспокоиться. Если вампир убьет его, так тому и быть. Если он не может вернуть себя другого, он все равно не хотел жить. Это куда хуже, чем когда самый красивый мужчина, которого ты когда-либо видел, ложится с тобой в постель и пьет твою кровь. Баки обхватил его лицо обеими руками и склонился над ним, заглядывая ему в глаза, как заглядывают в особенно захламленный шкаф в прихожей, куда, как они были уверены, только вчера положили тот чертов утюг. Бессознательно он наклонялся все ближе, пока его темно-каштановые волосы не упали на лицо Эдди, как волнистый занавес.
— Нашел его, — прошептал он, и в его зеленых глазах вспыхнула искорка возбуждения.
Без всякого предупреждения он прижался холодными губами к губам Эдди, раздвинув их и засунув язык ему в рот. Сердце Эдди заколотилось в груди, а дыхание стало прерывистым и неглубоким. Он понятия не имел, почему это происходит, но молил Бога, чтобы вампир не почувствовал его гребаный стояк. Все это было унизительно. Хотя… срань господня, как же хорошо. Холодный и твердый, этот монстр целовался так, словно горел. На мгновение холод между их ртами стал болезненно ледяным. Глаза Эдди закатились, его тело дернулось и сжалось в железной хватке вампира, когда его пассажир спрыгнул с "корабля". Понадобилось несколько секунд, чтобы завершить пересадку Венома. Затем Баки отпустил Эдди, сел и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Он у меня, — выдохнул он, глядя куда-то вдаль. — Он со мной. С ним все в порядке.
— Не мог бы ты… пожалуйста, слезть с меня? — Эдди тяжело дышал от прилива адреналина и внезапной нагрузки на истощающиеся ресурсы тела. — Ты весишь, наверное, целую тысячу фунтов.
— Никакого фетшейминга**, — ругнулся Баки, перекатившись на спину рядом с ним. — Я вешу нормально для человека моего роста.
— Ага, для мужчины твоего роста с весом железнодорожного вагона. Какого хрена ты такой тяжелый?
Что такое фетшейминг?
— Ви, ты вернулся! — вслух ответил Баки. — Фетшейминг — это когда кто-то насмехается над тобой за то, что ты полнее, чем, по его мнению, должен быть.
Глупые. Большая масса обладает большей мощностью.
— Ну, некоторые люди не уверены в себе и пытаются компенсировать это микроагрессией, то есть злыми шутками над другими.
— Эй, а ты не можешь прекратить? — вставил Эдди. — Ты говоришь с моим паразитом. Я не хочу, чтобы он понабрался всякой чуши вроде "микроагрессии" и "фетшейминга".
Баки повернулся к нему лицом.
— Ты выглядишь уже лучше.
— Жаль, что я все еще чувствую себя мешком печеного собачьего дерьма. Но я быстро поправляюсь. Спасибо за… ну ты знаешь. За то, что сделал.
— Я же сказал, что я здесь ради Венома, а не тебя. Если бы его жизнь не зависела от твоей, я бы не переживал о твоей смерти.
Не умер бы. Человек плохой. Сделал больно Локи. Посадил меня в клетку.
— Я знаю, Ви, но он поступил так не потому, что он плохой. А потому что был напуган и отчаянно хотел добраться до тебя.
Не понимаю.
— Я не знаю, как еще объяснить тебе, так что… это твой хозяин. Твой настоящий хозяин. Тот, о ком ты мне сказал, что знаешь, что он существует, но не можешь вспомнить его лицо и имя.
Наступило долгое молчание.
Нет, не знаю этого человека. Мне он не нравится.
— Ты уверен? Высокий, горячий блондин. Не слишком светлый. Он как раз в нашем вкусе.
— Эй, пошел ты. И спасибо.
Это наш тип, да. Как Стив. Но не такой крутой, как Стив.
Эдди поднял брови.
— Что он говорит?
— Он утверждает, что не помнит тебя. Он согласен, что ты в нашем вкусе, но говорит, что ты не такой крутой, как Стив. Он… сейчас кое над чем работает. Возможно, ему потребуется некоторое время, чтобы прийти в себя.
— Я это уже понял. Он должен был принять связь в ту же секунду, как скользнул внутрь, но не сделал этого. Он проигнорировал меня, просто нырнул и где-то спрятался. А потом начал обрабатывать мое тело для питания, которое… ну, он у тебя был какое-то время. Ты знаешь.
— О да, знаю. Он сделал меня измученным, угрюмым и постоянно мучимым жаждой, а потом заставил меня потерять контроль и начать убивать людей. Вместо того, чтобы сказать мне, что ему плохо от волчьей крови, и ему нужна человеческая. Мог ведь просто сказать.
Кровь волка отвратительна.
— Волчья кровь, — произнес Эдди с гримасой. — Мерзость. Почему ты… Хотя знаешь что, не объясняй. Я бы предпочел не знать, в какое странное дерьмо вам, вампирам, нравится вляпываться.
— Вот это тот придурок, которого я встретил в туалете аэропорта. Рад, что вы снова стали прежним, очаровательным человеком, капитан.
— Спасибо. Что ты… что будешь теперь делать?
— Ну, на самом деле я не планировал вытаскивать из тебя Ви до тех пор, пока он не съест тебя заживо, — ответил Баки, глубоко зевнув. Он потянулся, как бы устраиваясь поудобнее, затем состроил гримасу и раздраженно поерзал. — Чем набит этот матрас, настоящими гусями?
Никаких гусей. Хочу гусей. Голоден.
— Черт его знает, — пожал плечами Эдди. — Думаю, это предшествует любому виду регулирования отрасли.
Баки нахмурился и поерзал еще немного, но безрезультатно.
— Это худшая кровать из всех, на которых я лежал. А я из шестнадцатого века. Когда-то я спал даже в стоге сена.
— Никто не заставляет тебя лежать на ней, принцесса, — парировал Эдди. — Во-первых, тебе не нужно было в это ввязываться.
Принцесса. Он забавный.
— Возможно, паразит. Я лег с тобой в постель, потому что не знал, что произойдет, когда он перепрыгнет. Подумал, что было бы разумно ограничить тебя физически, чтобы ты случайно не навредил себе. Всё исключительно из соображений твоей безопасности.
— Поэтому ты и поцеловал меня? Ради моей безопасности? Потому что… Тебе не нужно было этого делать. Контакта кожа к коже было бы достаточно.
Поцелуйтесь ещё. Это приятно. Или съешь его.
— Он был глубоко внутри, — пояснил Баки, проигнорировав последние слова Венома. — Слишком глубоко, чтобы привлечь его внимание. Мне нужно было встряхнуть всю твою систему, чтобы поднять уровень адреналина и эндорфинов. Что-то типа пожарной тревоги. Ты меня не боишься, так что моего появления было бы недостаточно, но мне пришло в голову, что поцелуй может сделать свое дело и расшевелить его. Как видишь, сработало.
— А, понял. Понял. Так это не имело никакого отношения к тому, насколько я горяч.
Баки закатил глаза.
— О, брось, мешок с кровью, мой парень в сто раз сексуальнее тебя.
Да. Мешок с кровью. Съешь его.
— Тут с тобой не поспоришь, — усмехнулся Эдди.
— Как ты себя чувствуешь? В состоянии встать самостоятельно?
Героическим усилием воли Эдди уперся ладонями в матрас и попытался принять сидячее положение, затем снова упал на спину, дрожа и задыхаясь.
— Нет, я… Не думаю.
Голодный.
— Ах да, ты, наверное, голоден и обезвожен, — Баки вскочил и направился к двери. — У Фрэнка здесь есть еда, верно?
Мы умираем с голоду.
— Подожди, подожди, — торопливо произнес Эдди, как будто боялся, что вампир не вернется. — А как же Ви? Что ты собираешься с ним делать?
— Я отведу вас обоих в Щ.И.Т., и они сделают все возможное, чтобы помочь вам.
Никакого Щ.И.Т.а. Боюсь.
— Щ.И.Т.? Не обижайся, но ты что, совсем спятил? Меня закроют, а ключ выбросят.
Они посадят меня в клетку. Оставят в одиночестве.
— Сначала им придется разобраться со мной, — сказал Баки с внезапной яростью, которая явно испугала его слушателя-человека.
— Что… Почему? — недоуменно спросил он. — Я понимаю, что Ви твой друг, но ты можешь просто забрать его и сдать меня. Зачем ради нас рисковать и злить Щ.И.Т.?
— Ты знаешь, кто я. И что сделал. Даже если не видел воочию, то слышал истории. Все это правда. Я сделал все, что они говорили, и, вероятно, гораздо больше, чего вы, ведьмаки, никогда не понимали. По сравнению со мной ты невинный новорожденный младенец. Меня достаточно долго держали в клетке, чтобы понять, что я не пожелаю этого тебе.
Не ребенок. Слишком большой.
Эдди покачал головой и отвел взгляд, пристыженный человечностью этого монстра, явно превосходящей его собственную.
— Я бы позволил Ви убить тебя. Если бы это был единственный способ вернуть его, я бы так и сделал.
— Ну, — пожал плечами Баки. — Он твой единственный. Если тебе от этого станет легче, я бы тоже позволил Стиву убить тебя. И даже не только потому, что от этого зависела бы его жизнь. Просто если бы он только захотел.
Да. Пусть Стив его убьет.
— Погоди, я слышу бруклинский говор, Зимний Солдат? — спросил Эдди, подозрительно глядя на него. — Я думал, ты русский.
— Все так думают. Я был в русском отряде Гидры, но я не русский. Я родился и вырос в Ирландии. Впрочем, я жил в Бруклине еще до того, как там появилось электрическое освещение. За последние пару столетий акцент как-то передался мне.
Что такое Ирландия? Мы голодны. Охотиться. Кровь.
— Так значит формально ты больше житель Нью-Йорка, чем я.
— Формально? — Баки усмехнулся. — Скорее буквально. Я живу здесь с тех пор, как этот город был маленьким портовым городком, и видел, как он вырос в грязный, преступный и кишащий крысами мегаполис, каким он является сейчас.
Эдди улыбнулся.
— Хотя его трудно не любить, да?
Кровь! Кровь! Мы голодаем! Мы умрем!
— Ви, заткнись на пять секунд, пожалуйста, — ответил раздраженно Баки вслух. — Я скоро принесу нам кровь, обещаю. Сначала мы должны позаботиться обо всем здесь.
— Если он уже просит еды, то, должно быть, ему лучше, — заметил Эдди. — По крайней мере, это успокаивает.
— О, он комментировал весь наш разговор. Не похоже, что он болен, если не считать воспоминаний. Хотя, по правде говоря, я ничего не знаю о физиологии говорящей слизи.
Я не слизь, ты слизь! Что такое слизь?
— Думаешь, это как-то связано с тем, как Гидра поимела твою память?
— Полагаю, что да, но я не могу понять, почему моя вернулась, а его нет. Вот в чем, я надеюсь, Щ.И.Т. сможет помочь.
Никакого Щ.И.Т.а. Не пойдем.
— Ну же, Ви, ты же знаешь, что я должен…
Нет, нет, нет! Не пойдем в Щ.И.Т.! Не сможешь меня заставить!
Когда Веном прошипел это в его голове, Баки отбросило к стене и прижало, поскольку существо внезапно проявило нервирующий физический контроль, который оно может взять над телом своего хозяина.
— Черт возьми, Ви, используй слова! — прорычал Баки, борясь с ним.
Использовал слова. Ты не слушаешь.
— Если ты не хочешь идти в Щ.И.Т., то как насчет Локи? Ты пойдешь со мной к нему?
Веном на мгновение задумался, потом отпустил его.
Да. Локи нравится.
— Тогда ладно. Видишь? Не нужно быть грубым. Просто поговори со мной.
Ты груб. Хочу вернуться к Локи. Он хороший.
— Локи. Это… это будет проблемой для меня, — сказал Эдди, нервно потирая руки. — Ты можешь взять Ви, но я думаю, что в данный момент мне там не будут рады. Никогда не будут.
— Локи, вероятно, это не понравится, но он позволит тебе остаться, если я попрошу его.
Эдди поднял бровь.
— Локи у тебя тоже на поводке, да? У тебя много влиятельных парней, вампир. Я впечатлен.
— Ну что я могу сказать, я привлекаю мифических существ тьмы, которые охотятся на людей.
Да, охотиться на людей. Голодный.
— Ви был взволнован этой фразой. Мне нужно покормить его как можно скорее, но сначала мы должны покормить тебя. Сейчас вернусь.
Эдди не мог не смотреть вслед опьяняюще красивому вампиру, когда тот выходил из комнаты, затем встряхнулся и потер глаза ладонями. Он все еще не знал, что делать с этим Зимним Солдатом. По тому, как он говорил, можно было подумать, что он герой фильма — одни великие идеи об искуплении и победе добра над злом. Но нельзя было отрицать тот факт, что он настоящий монстр, причем исключительно опасный. Эдди видел файлы, сгруппированные по десятилетиям. Фотографии. Сцены резни, от вида которых бывалых агентов ЦРУ тошнило. Мужчин, женщин, детей убивали без разбора и вешали, как куски мяса в витрине мясной лавки. Стены, выкрашенные кровью. Липкое, красно-черное пятно, растёкшееся, как ковер, на полу или тротуаре, или втоптанное в кошмарную трясину на грязной земле.
Кровь была ключом. Тем, что задело ниточки истины в его сознании. Вампиры обращаются с человеческой кровью как с вином для причастия. Для них она священна, и, если бы она могла помочь, они не тратили ее впустую. Почти немыслимо, чтобы вампир поступил бы так. Гидра, должно быть, держала Зимнего Солдата под строгим контролем, чтобы заставить его сделать это. Не то чтобы вампиры не были монстрами, просто они не были такими особыми монстрами. Волки были бы его догадкой, судя по тому, что он видел на фотографиях, если бы он не знал подробностей инцидентов. Однако Гидра никогда не использовала оборотней. Вероятно, проблем было больше, чем они того стоили, так как они волки только некоторое время, и они не могли надежно контролировать, когда произойдет превращение. Кроме Стива Роджерса, очевидно.
Кем бы он ни был и каковы бы ни были его истинные мотивы, теперь у Зимнего Солдата был Веном, а значит, и Эдди. Нравилось им это или нет. Хотя, несмотря на то, что он был буквально хрестоматийным примером того, что охотники на демонов существуют, чтобы сражаться, в некотором роде он нравился Эдди. Он не был высокомерно элитарным, как Локи, или панком-недоумком, как молодые, или психом-затворником, как большинство старых. Помимо бессмертия, демонических способностей и питья крови, он выглядел как обычный парень, который пытается спокойно делать свое дело. К несчастью для него, он был силен и очень заметен в сверхъестественных кругах, поэтому его будут беспокоить, независимо от того, чего он хочет. Эдди почувствовал внезапный прилив сочувствия и чувства родства с этим существом, к которому он не был готов, хотя мог бы, если бы мыслил более ясно. Веном — одна из таких вещей. Он нечто другое. Сверхъестественное, проклятое и божественное. Он любит Венома всем своим сердцем и душой, так что было ли так уж немыслимо думать более непредвзято о других видах? По правде говоря, он никогда не ненавидел их так, как священники и другие охотники. Он просто делал то, что должен был, защищая слабых и невинных от созданий тьмы.
Затем он встретил Венома, из-за любви к которому был заклеймен еретиком и отлучен от церкви. Безвозвратно оторванным от церкви, которая дала ему все, что он имел, и сформировала все его мировоззрение. Это был очень болезненная и трудная переоценка ценностей после того, как они закрыли перед ним двери, а после последовал очень болезненный и трудный самоанализ. Первое подозрение, что, может быть, церковь не так уж и права, пришло, когда их экзорцисты не смогли провести ни одного ритуала, который произвел бы хоть малейшее воздействие на Венома, не говоря уже о том, чтобы изгнать его из тела Эдди. Второе — после его отлучения, когда он обнаружил, что его сила не покинула его. Она даже не уменьшилась. Они выжгли метку избранного на его коже, но, по-видимому, не смогли вырвать ее из его души. Тогда он начал подвергать сомнению всевозможные несоответствия, к которым был сознательно и наивно слеп прежде. Почему духовенство называло его власть богоданной, но утверждало свое право управлять теми, кто ею обладал, а не руководствоваться их голосами? Почему божественно посвященные охотники на демонов не пользовались среди них ни уважением, ни даже почтением, как почитались пророки и святые?
Вооруженный постоянным присутствием своего возлюбленного и этими вопросами, пылающими, как костер, в его голове, он отправился в Европу и углубился в историю церкви. Когда он узнал, как жилось большинству пророков и святых при жизни, его уже не так смущали собственные преследования. Может быть, его даже канонизируют после смерти. Кучка гребаных лицемеров. Вера в церковь и ее учение покидала его, капля за каплей, пока однажды, ни с того ни с сего, ему не пришло в голову, что она полностью испарилась, как и полагается туману мистицизма при встрече с рассветом разума. И все же его богом данная сила осталась. По мере того как время и размышления оказывали должное воздействие, он все больше и больше злился на обман, лицемерие всего этого. Эта церковь не имела представления о воле Божьей. Они даже не могли точно сказать, что его радует и злит, или достоверно предсказать, что он сделает. Они были обязаны Маммоне***, и их яркие храмы были посвящены не поклонению Богу Авраама, а золотому тельцу.
С годами его юношеский гнев остыл и превратился в зрелый скептицизм и общее отвращение к организованной религии, с особым презрением к католической. Он часто смеялся над тем фактом, что по их каноническому праву он формально был одержимым демоном еретиком, и все же его божественным долгом было бы защищать их идиотов-священников от настоящего зла, если бы оно преследовало их ночью. Как бы то ни было, по крайней мере, он больше не отчитывался перед ними. Ни перед кем, кроме самого себя. Теперь он руководствовался только собственным моральным компасом. А насколько он совпадает или расходится с позицией святого престола, известно только ему. И его любимому, который знает все его мысли. Или знал. Теперь он их не знает. Возможно, он никогда больше не вернется. Эдди вспомнил тишину и серебристый блеск на стальном стволе револьвера.
— Вамп сказал, что тебе нужно что-нибудь съесть, — раздался твердый, скрипучий голос Фрэнка, мгновенно отвлекая его от мрачных размышлений.
Он стоял у изножья кровати и смотрел на своего друга со смесью беспокойства и облегчения, которое трудно объяснить или описать. «Самое худшее позади, но мы еще не выбрались из леса», вроде бы так. Как у людей, когда хирурги в синей униформе говорят им, что их близкий пережил трагическую аварию и теперь должен пережить пересадку сердца. Эдди пережил травму, но то, что произойдет дальше, определит его долгосрочные перспективы на выживание.
— Пока ничего серьезного, — услышал он голос вампира. — Суп или бульон, а потом обратитесь к врачу.
— Что за доктор? — спросил Фрэнк, снова глядя на Эдди. — Мы ведь пока не можем отвезти его в больницу.
— Доктор Щ.И.Т.а. Но Веном не пойдет в штаб-квартиру, да и Эдди все равно не в восторге. Мне нужно, чтобы ты помог мне отвезти его к Локи на Манхэттен.
— Локи, — сказал Фрэнк с неловким смешком. — Это шутка, что ли?
— Нет, это… Я же сказал, что пойду, — ответил Эдди, пренебрежительно махнув рукой. — Все будет хорошо.
Фрэнк нахмурился.
— Эдди, я не думаю…
— У него Ви, Фрэнк. Я не выпущу его из виду, если смогу. Он хочет пойти к лорду Фриллиботтому, значит, я тоже пойду к нему.
Лорд Фриллиботтом забавный.
Фрэнк скрестил руки на груди.
— Ладно. Хорошо. Но я останусь с тобой.
— Брось, Фрэнк.
— Да, лучше брось-ка это дерьмо, потому что так не прокатит. Я не оставлю тебя наедине с двумя вампирами, как бы они ни нравились Ви. Если ты идешь к Локи, я пойду с тобой. И это не просьба.
Эдди посмотрел на Баки в поисках помощи, но тот лишь улыбался.
— Ты абсолютно прав, Фрэнк. На самом деле я на этом даже настаиваю. Купите все, что вам понадобится на несколько дней. Я напишу Локи, что мы скоро приедем.
***
Локи: Прошу прощения, Уинтер. Ты сделал что?
Уинтер: два человека задержатся у тебя на несколько дней
Уинтер: максимум на неделю
Локи: Спасибо, я умею читать.
Уинтер: может быть, пару недель
Уинтер: тогда зачем ты попросил повторить
Локи: Жаль, что я не могу передать тебе усталый вздох с помощью текстового сообщения. И зачем ты приведешь двух людей в мой дом? И почему они должны оставаться у меня так долго?
Уинтер: Это Аллан и его приятель, который привел меня к нему. Настоящее имя Аллана Эдди кстати
Локи: Очаровательно. Я так понимаю, ты нашел Венома?
Уинтер: да, я его нашел. кажется, он в порядке. но дело в том, что Эдди болен. он не может пойти в больницу, а Веном не пойдет в Щ.И.Т. Я хочу, чтобы Эдди обратился к доктору Щ.И.Т.а, так что твой дом — лучший вариант.
Локи:Я искренне рад, что ты нашел нашего друга, но разве твой дом не подойдет? Он почти такой же большой, как мой.
Уинтер: Да, но он намного дальше от Щ.И.Т.а. они вряд ли обрадуются новой встрече с Алланом, и я не хочу доставлять им лишних хлопот с переездом в Бруклин
Локи: Ну, это на самом деле очень заботливо с твоей стороны. Не мог бы ты кое-что для меня сделать?
Зима: что
Локи: Пожалуйста, научись использовать правильную грамматику и пунктуацию в своих сообщениях. Разбор этой мешанины слов, которые ты собрал в кучу, доводит меня почти до безумия.
Уинтер: ты думаешь, я исправлюсь
Локи: Это ужасно и совсем не смешно.
Уинтер: lol
Уинтер: до скорой встречи XOXO
Локи: Я так тебя ненавижу.
Уинтер: ♥ ♥ ♥
***
Голоден. Голоден. Нужна кровь. Изголодался.
— Я работаю над этим, Ви. Как только мы доставим Эдди и Фрэнка в целости и сохранности к Локи, мы отправимся на охоту.
Это, кажется, временно смягчило Венома, но Баки знал, что ему будет только хуже, когда он голод усилится, и может просто взять верх. Поэтому он сказал двум людям поторопиться. Не то чтобы им это было нужно. У Эдди с собой ничего не было, а Фрэнк принес только черный рюкзак, в котором… Баки не знал, что в нем было. Вероятно, еще один комплект черной одежды. По крайней мере, они все согласовали цвета. Фрэнк завел большой черный фургон, а Баки вынес Эдди и уложил его на заднее сиденье. Стоило отметить, что Эдди согласился на это только потому, что неудачная попытка самостоятельно ходить закончилась на кухонном полу, сопровождаемая потоком ругательств и осколками пары злополучных кофейных кружек. Убедившись, что Эдди надежно уложен, Баки забрался на пассажирское сиденье и сообщил Фрэнку адрес Локи. Он приятно удивился, обнаружив, что тот знает это место и знает, как туда добраться, таким образом избавляя их обоих от неприятностей, связанных с тем, что Баки пришлось бы направлять его, когда он вел бы машину. Фрэнк позвонил кому-то по имени Кертис, сообщив ему, что Баки посчитал чрезмерно подробным отчетом о его местонахождении и планах, а затем они отправились в путь.
***
— Извините, мисс, это не для вас, — сказал Эдди, держа свою кружку подальше от пушистого белого незваного гостя. — Кроме того, это суп из сельдерея. Гарантирую, что вам он не понравится.
— Мвью, — продолжала настаивать несостоявшаяся воровка и попыталась дотянуться и притянуть руку обратно к себе.
— Арабелла, серьезно, — упрекнул ее Локи с порога. — Я никогда не ожидал от тебя такого поведения. Сэм Уилсон испортил тебя до невозможности.
— Мвяу, — пояснила Арабелла.
— Абсолютно нет. Спускайся оттуда и иди лучше беспокой Уинтера.
Разговорчивая кошка ответила возмущенным фырканьем, но все же спрыгнула с кровати, как ей было сказано, ворчливо отметив несправедливость происходящего, и вышла из комнаты. Эдди рассмеялся над ее человеческими манерами, прежде чем отхлебнуть на удивление превосходный суп, который он теперь может приготовить. Локи смотрел, как кошка уходит, укоризненно скрестив руки на груди, потом повернулся и с любопытством посмотрел на своего гостя.
— Послушай, э-э… Я сожалею обо всем этом, — говорит Эдди, не отрывая глаз от своей кружки. — Как бы то ни было, я не хотел причинить тебе боль. Я просто хотел вернуть Ви.
— Ну что ж, можешь быть спокоен. Ты не причинил мне ни малейшего вреда. Если бы я знал, что это сдерживающее заклинание будет длиться так недолго, я бы даже не волновался.
— Ты знаешь об этом, да? Вот тебе и моя крутая репутация.
— Ты насильно ворвался в мой дом, разбил мое заколдованное окно, напал на меня и похитил моего друга. Целый список преступлений, совершенных против меня, и все же ты еще жив.
— Мне правда очень жаль. Я готов заплатить любую цену, чтобы возместить причиненный ущерб.
— Разумеется, но так как мне все равно и я даже потом об этом не вспомню, не беспокойся, — Локи замолчал, глядя на него своими пронизывающими, ледяными голубыми глазами, словно заглядывал ему в душу, пока Эдди не выдержал и снова опустил глаза. — Позволь дать тебе один совет, Эдди, потому что я думаю, что ты в нем нуждаешься. Мы с тобой попали в совершенно иной класс существ. Ты делаешь больно только себе, полагая, что они не поймут тебя, и пытаясь обмануть их, чтобы достичь своих собственных целей, вместо того, чтобы просто признать свои ошибки и попросить их о помощи. Поверь мне.
Эдди поднял голову, чтобы ответить, но Локи уже развернулся и исчез в коридоре, поэтому он проглотил остатки супа из сельдерея и поставил кружку на ночной столик. Он оглядел комнату, затем лениво подергал трубку капельницы, наблюдая, как прозрачная жидкость колышется в пластиковом пакете. Он уже снова чувствовал себя на сто процентов самим собой, но доктор Чо, которую прислали из Щ.И.Т.а, приговорила его к двадцати четырем часам постельного режима, и ее решение строго соблюдалось. От нечего делать он лег и уставился в потолок. Как будто он мог спать, зная, что Веном так близко и даже не хочет с ним разговаривать. Наконец-то он вернул своего возлюбленного, но только для того, чтобы заставить его отказаться от связи и спрятаться, пока не появился Солдат и не уговорил его уйти. Этот полный отказ от связи… Это была самая сильная боль, которую Эдди когда-либо испытывал. Пока Веном так легко и охотно не покинул его, чтобы вернуться к Солдату. Тот сказал, что у него память ни к черту, но Эдди искренне верил, что запомнит тот момент, когда они снова станут одним целым, если только Веном примет эту связь. Он все еще верил в это. Весь фокус был в том, чтобы заставить самого упрямого слизняка в девяти мирах сделать то, чего он не хочет.
Живот скрутило, и он перекатился на бок, внезапно почувствовав тошноту — голова закружилась от горя, потери и одиночества. Одиночество. Одиночество в темноте. Тогда… Есть еще кое-что. Слабое эхо другого чувства. Просто намек на идею
не одиночества. Это как свет в темноте, слабый и далекий, теплый и добрый. Он сосредоточил всю свою энергию на том, чтобы уцепиться за это чувство. И по мере того, как он это делал, оно, кажется, становилось сильнее и теплее. Он обнаружил, что его расшатанный разум утихомирился, а ноющее сердце успокоилось, и через некоторое время он смог заснуть, умиротворенный этим крошечным, мерцающим огоньком надежды.
