— Я просто прошу дать ему шанс.
Нет.
— Я не ожидал, что ты так заупрямишься.
Да, я упрямый.
— Это был не комплимент, впрочем, неважно. Слушай, все, о чем я тебя прошу, — это попытаться установить с ним связь хотя бы на какое-то время. Если он твой первоначальный хозяин, ты поймешь это по его воспоминаниям. Если нет, то сможешь вернуться ко мне, и мы продолжим поиски.
Нет.
— Ви, я делаю для тебя все, что могу, но я не смогу помочь, если ты не будешь сотрудничать. Почему бы тебе просто не попробовать?
Не хочу. Не нравится он мне.
— Он мне тоже не нравится. Но это к делу не относится.
Ты ему не доверяешь.
— Да… я знаю, — сказал Баки, и это прозвучало неубедительно даже для него самого. — Я ему
не доверяю.
Я ему не не не доверяю.
— Эээ…
Не будем связываться с ним.
— Подожди, ты не хочешь дать ему шанс, потому что думаешь, что я ему не доверяю?
Знаю, что не знаешь. Чувствую твои чувства. Тоже шпионю.
— Ты не знал, как я к нему отношусь, когда прикрепился к нему после того, как разбился внедорожник. Ты с самого начала отказался от этой связи.
Он причинил боль Локи. Сделал мне больно. Запер меня в клетке.
— Ладно, хорошо. В твоих словах есть смысл. Но тогда почему ты вообще прикрепился к нему?
Должен выжить. Только человек рядом.
— Ви, я знаю, что ты не в восторге от этого. Но я бы не стал просить тебя сделать что-то, что причинило бы тебе боль, или что я не сделал бы сам.
Ты не можешь войти в его тело и соединиться с ним.
— Ха, войти в его… тело… Хм? О чем ты?
Твой уровень дофамина и норадреналина повысился.
— Мой что?
Химические вещества, которые вырабатывает мозг, когда люди хотят спариваться.
Если бы Баки мог покраснеть, он бы точно покраснел в этот момент.
— Ну, я не… человек, так что, может быть…
Человеческий мозг. Те же химические вещества.
— Отлично, болтливый паразит, ты меня поймал. Но необязательно спариваться с теми, кого считаешь сексуально привлекательным. Я автоматически оцениваю, насколько горяч предполагаемый партер.
Не паразит. Что это значит?
— Значит, что физически он в моем вкусе. Но это не имеет значения, потому что я не трахаю каждого горячего парня, которого вижу. Уже нет. Я со Стивом, и он — все, что мне нужно.
Стиву все равно.
— Стиву не… Я не собираюсь вести с тобой этот разговор. Я люблю Стива. Я не собираюсь трахаться с Эдди. Конец дискуссии.
Стив — волк. Только территориальный по отношению к другим волкам.
— Ты даже не попытаешься установить временную связь с этим парнем, чтобы узнать, является ли он твоей давно потерянной второй половинкой, но ты хочешь, чтобы я трахнул его? — спросил Баки, раздраженно вскинув руки. — Решайся, Ви, ты какой-то рассеянный.
Не рассеянный. Внутри тебя.
— Да, я знаю, что это ты, пустозвон, и это… о, черт возьми. Вот и все. Ты боишься.
Я не боюсь!
— Боишься. Вот почему ты подталкиваешь меня трахнуть его. Ты не хочешь пытаться установить связь, потому что боишься того, что почувствуешь, и того, насколько это может быть болезненно. Но если ты будешь фильтровать все чувства через мое тело, сможешь отключиться в случае перегрузки.
Наступила пауза.
Ты не знаешь. Глупый вампир с человеческим мозгом.
— Да ладно тебе, не дуйся. Я твой друг. Ты должен быть честен со мной, даже если из-за этого ты чувствуешь себя слабым. Я не смогу тебе помочь, если не буду знать, что тебе нужно.
Я не дуюсь. Я голоден. Нужна кровь.
— Мы ели полчаса назад.
Все еще голоден. Нужно больше.
— Ладно, еще один, и мы возвращаемся. Я не видел Стива уже пару дней, и я получаю отказ от волка-бойфренда.
Да. Скажи Стиву, что хочешь заняться сексом с Эдди.
— Я этого не сделаю!
Сделаешь.
— Все, хватит. Если ты не успокоишься, я выпью кровь Стива, Тора и всех этих идиотских волков, которые болтаются рядом с ним, и все. Больше никаких людей.
Наступила еще одна пауза.
Ты не сделаешь этого.
— Уверен?
Наступила еще более длинная пауза.
Хочу вернуться к Локи.
— Хорошо. Ты можешь заставить
его трахнуть Эдди за тебя.
Так и сделаю. Он хороший. Ты грубый.
— Ты чертовски груб, — пробормотал Баки себе под нос, бесшумно спрыгнув в переулок за баром, где высокий, светловолосый, атлетически сложенный мужчина только что закончил мочиться на стену. — Привет, Джейсон. У меня сегодня нет времени на прелюдии, так что иди сюда.
Молодой человек обернулся и тут же упал в объятия вампира. Он пробормотал что-то о вечеринках приятелей и обязанности обеспечить безопасность девушек, посещающих их, особенно от ребят из университета. После самого яркого оргазма в его жизни, Джейсон сполз по стене без сознания у служебного входа бара, где его легко мог найти персонал, и вампир ушел. Когда он появился в пентхаусе Локи, Стив болтал с Эдди, словно они лучшие друзья, потому что, конечно же так и было. Фрэнк сидел с ними за столом, потягивая кофе из черной кружки и молча слушая их, а волки растянулись по всей гостиной, как будто произошла утечка газа, которая повлияла только на них.
— Вот ты где, Винтер, — сказал Локи из кухни, где они с Тором стояли. — Мы ждали тебя еще час назад.
— Веном был голоднее, чем обычно. Мне пришлось охотиться дважды. Что случилось с волками?
— Они всю неделю патрулировали город, теперь вот отдыхают, — бойко ответил Локи. — Как еврейский бог в книге Бытия. Только с чуть меньшим достоинством.
В этот момент белокурый волк, который не Тор, зашевелился и зевнул, перевернувшись, чтобы поудобнее расположить голову на животе японского волка, при этом никто из них не проснулся. Коренастый рыжебородый волк лежал перпендикулярно блондину, распластавшись на спине и похрапывая, волчица спала лицом вниз на диване, а Арабелла, которая, по-видимому, была выше прежних собачьих предрассудков, вытянулась у нее на спине, как нелепое маленькое белое одеяло.
— Они спят раз в неделю? — спросил Баки, подняв брови. — Удобно.
— Когда как, — ответил Тор. — В зависимости от того, сколько энергии они потратили. Нью-Йорк — большой город, в котором есть что исследовать. Они хорошо постарались и загоняли себя.
— А как же ты?
— Я сплю, когда хочу, или если я ранен и должен восстановиться. В целом сон мне не нужен.
— Прямо как Стив.
— Этого я не знаю. Я его не спрашивал. — Тор повернулся и позвал Стива. — Стив Роджерс, тебе нужен сон?
— Сон это круто, но на самом деле я могу спать лишь время от времени. Например когда ранен, — ответил Стив. — А что, что-то случилось?
— Мы с твоим приятелем-вампиром обсуждаем волчий сон.
— Любопытство его приятеля-вампира удовлетворено, — сказал Баки, подходя к стулу и вставая рядом со Стивом.
Он обнял его за плечи и поцеловал в макушку, вдыхая его дурацкий, но в то же время чудесный волчий запах и чувствуя тепло, исходящее от его тела. Он был как большая, сексуальная, светловолосая печь. Боже, он любил Стива. Он открыл глаза и увидел, что Эдди старательно отводит взгляд, вертя в руках кружку с кофе, словно чего-то боится. Потом до него дошло почему, и он чуть не рассмеялся вслух.
— Стив, я поцеловал Эдди, — сказал он. — Веном отключился, и я решил, что прилив эндорфинов и адреналина разбудит его.
— Оу. Сработало? — спросил Стив.
— Ага.
— Круто, — просиял Стив. — Хорошая мысль, Бак.
— О, черт возьми, тупой волк, — простонал Баки, а Фрэнк усмехнулся себе под нос. — Да, смейся, придурок.
— Кто я? — невинно спрашивает Фрэнк. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь. Бак.
Они с Эдди рассмеялись еще сильнее, а Стив лишь вежливо улыбнулся, не понимая шутки.
— Я сказал ему, что ты облажаешься и скажешь ему мое имя сразу же, — объяснил Баки. — Они либо смеются над моим именем, либо над обстоятельствами. Или же над всем сразу.
— О… черт. Извини. Мы все здесь тусуемся как друзья, и все такое. Я забыл, что они не знают.
— Теперь они знают и смеются надо мной, — сказал Баки, пока Эдди и Фрэнк продолжали хихикать. — Надеюсь, ты счастлив, что над твоей парой издеваются два человека.
— Я не думаю, что это правда издевательства, Бак. Ты без труда можешь убить их обоих. Ну… или я мог бы.
— Слышите, придурки? Мой парень может запросто убить вас обоих, так что будьте со мной поласковее. Подожди, почему ты думаешь, что я не смог бы убить Фрэнка? Держу пари, что смогу.
— Эй, эй, давайте не будем вдаваться в рассуждения, кто мог бы убить Фрэнка, ладно? — вмешалась тема их разговора. — Давайте просто согласимся, что вы все могли бы, чтобы ни у кого не возникло искушения проверить эту теорию.
— Расслабься, пакет сока, если бы мы собирались тебя убить, мы бы это сделали, — сообщил ему Баки. — Теперь ты в святая святых. Это делает тебя частью стаи Стива.
Пакет сока — это забавно.
— Стая, да, — сказал Фрэнк с новым смешком. — Спасибо, но я плохо играю в команде. Я уберусь отсюда, как только удостоверюсь, что с Эдди все в порядке.
— По-моему, от него хорошо пахнет, — заметил Стив, с любопытством глядя на Эдди. — Он точно больше не умирает.
— Он имеет в виду, пока Эдди не получит Венома обратно, — ответил ему Баки. — Мы не знаем, сколько времени это займет, потому что не знаем, как заставить этого упрямого монстра сотрудничать. Так что я предлагаю тебе устроиться поудобнее, Фрэнк.
Не упрямый монстр.
— Он самый до тех пор, пока ты не перестанешь дуться и не начнешь сотрудничать.
— Он — кто и что? — спросил Стив.
— Веном говорит, что он не упрямый монстр. Но это ведь правда.
Нет!
Эдди рассмеялся и из-за этого чуть не подавился кофе.
— Я никогда не слышал, чтобы с ним так разговаривали, — сказал он в ответ на взгляд Баки. — Это очень мило.
— Да, я говорю ужасные вещи. Стив, могу я поговорить с тобой наедине?
— Конечно, Бак, — улыбнулся Стив, вскочив со стула. — Прошу прощения, джентльмены.
Как только они оказались в гостевых апартаментах, которые стали их личной комнатой у Локи, Баки объяснил странную просьбу Венома заняться сексом с Эдди, а также свою теорию относительно причины, которая должна была бы фильтровать память и эмоции через тело Баки, чтобы он мог потянуть за веревку, если происходящее будет слишком для него.
— Похоже, он действительно напуган, — заметил Стив.
Не напуган.
— Да, так и есть.
— Итак, что ты собираешься делать?
— Наверное, я буду жить с этой говорящей опухолью, пока мы… Погоди, что ты имеешь в виду? Скажи, что на самом деле тебе не нравится эта идея.
— Конечно, нет, — ответил Стив. — Нет, если ты не хочешь этого делать. Я бы никогда не пожелал, чтобы ты оказался в таком положении.
— О… Э-э… да. Ладно, Стив, слушай. Мне нужно, чтобы ты предельно ясно понимал, о чем мы сейчас говорим. Потому что твои слова звучат так, будто ты был бы не против, если бы я переспал с кем-то другим.
— Я бы никогда не пожелал, чтобы ты делал то, чего не хочешь, — серьезно ответил Стив.
Баки провел рукой по лбу и волосам.
— Да. Ты сам так сказал. Так что, чисто гипотетически... Я просто пытаюсь понять тебя. В маловероятном гипотетическом случае, если бы я хотел заняться сексом с кем-то еще, как бы ты к этому отнесся?
— Это неоднозначный вопрос, Бак.
— Нет, Стив, однозначный! — восклицает Баки, почти вне себя.
— Нет, все не так.
— А как?
— Ты многое упускаешь из контекста. Этот кто-то — волк, человек или другое мистическое, надеюсь, гуманоидное существо? Ты хочешь получить удовольствие? Хочешь секс втроем или сделать это без меня? Почему тот, другой, хочет этого? Ты ему доверяешь, или он может иметь плохие намерения и быть опасен? Понимают ли они наши отношения и наши личные границы? Вот этот контекст.
Из потока безумия, исходящего сейчас из уст его пары, разум Баки уцепился за вопрос о волке. Наверное, потому что Веном упоминал об этом раньше.
— А если бы это был волк?
— Мне пришлось бы вырвать их внутренности и разложить их по всей моей территории в качестве предупреждения другим волкам, — бодро ответил Стив.
— Фу, гадость. Так… А как насчет людей, вампиров и всего такого?
— Тогда все нормально.
— Стив. Ты сказал, когда мы договорились быть парой, что волки спариваются на всю жизнь, а не просто трахаются с кем попало. Они выбирают себе пару, и все.
— Совершенно верно.
— И как весь этот «контекст» вписывается в эту идею?
— Ну, волки обычно спариваются с другими волками. Когда оба партнера похожи на нас, они по умолчанию сексуально моногамны. Но я не ожидаю, что ты станешь волком. Мы бессмертны, Бак. Вечность — это чертовски долгое время. Ты знаешь это даже лучше меня. И если ты хочешь секса с кем-то другим, я не вижу причин, почему ты не можешь сделать это. Только если это не кто-то, кто может причинить тебе вред, или против кого я буду возражать, или кто не понимает, что наша партнерская связь стоит на первом месте и может, в конце концов, пострадать.
— Я… понял. Вау. Моя голова сейчас взорвется. Мы должны были поговорить об этом раньше. Я думал, что когда ты сказал, что волки спариваются на всю жизнь, ты имел в виду, что я должен быть верен тебе. Но… вы не сказали ничего прямо, лишь обрисовали детали. Так что, наверное, я должен был быть осторожнее.
— Это часть отношений, Бак, — улыбнулся Стив. — Узнаем друг о друге и растем вместе. Кроме того, раз уж мы затронули эту тему, мне очень нравится идея понаблюдать за тобой с другим мужчиной. Если тебя заинтересует. Если нет, то ничего страшного.
— Ничего…
страшного? Мне кажется, ты говоришь такие вещи только для того, чтобы свести меня с ума.
— Отчасти, — усмехнулся Стив. — Ты такой милый, когда злишься.
— Я всегда милый. Так ты думаешь, что я должен… Ха-ха… Ты думаешь, мне стоит заняться сексом с Эдди?
— Я думаю, ты сначала должен убедиться, что он тоже хочет секса с тобой. Из-за согласия. Но… прежде чем я отвечу тебе, скажи мне одну вещь. Это для того, чтобы помочь Веному, или ты заинтересован в сексе с ним независимо от этого?
— Почему ты спрашиваешь?
— Потому что, если это просто одолжение Веному, я бы посоветовал не делать этого. Тебе это не понравится. Но если ты сможешь весело провести время с Эдди, и заодно помочь своему другу, тогда действуй. Это беспроигрышный вариант.
— О, думаю, что мог бы повеселиться с ним, — сказал Баки, выгнув бровь. — Может, мне и не очень нравится Эдди, но это никогда не мешало мне трахнуться с таким горячим мужчиной.
Стив нахмурился.
— Я чувствую себя странно, когда ты так говоришь. Мне было бы спокойнее знать, что вы любите и уважаете друг друга. Заниматься сексом с тем, с кем ты даже не можешь поговорить, как-то неправильно.
Баки рассмеялся и поцеловал его в щеку, потом в губы.
— Стив, ты самое непостижимое существо на планете. Мы говорим о том, что я трахаюсь с другим чуваком, а твоя главная забота — это чтобы мы с ним уважали друг друга и были друзьями.
— Так и есть, — обиженно сказал Стив. — Не знаю, почему это тебя смешит.
— Забавно, потому что ты в буквальном смысле идеальный мужчина. Мне кажется, я знаю о тебе все, что только можно знать, и каждый раз, когда я оборачиваюсь, в тебе появляется какая-то новая грань, которая ставит тебя еще выше остальных.
Стив скрестил руки на груди.
— Бак, тот факт, что я не настолько вспыльчивый или не уверенный в себе, чтобы ревновать к сексу, не делает меня лучше других.
— Ха! А вот и нет! И тот факт, что ты думаешь, что ничем не отличаешься от других, только доказывает мою точку зрения.
— Ты ведь не боишься, верно?
— Я не что?
— Ревности. О сексе.
— Нет, но почему-то я не думаю, что это вообще когда-нибудь станет проблемой.
Стив улыбнулся.
— Ну что ж. Ты не ошибся. Я волк, поэтому меня не интересует секс, если в нем не участвует моя пара. Но это не какое-то моральное превосходство, я просто так устроен.
— Ладно, просто для ясности, если я буду болтаться с Эдди, и мы не хотим убить друг друга…
— Я бы предпочел, чтобы вы с Эдди общались и, по крайней мере, имели взаимное уважение и дружеские чувства друг к другу, но я могу согласиться хотя бы и на это.
— Я имею в виду, что убийство может пойти нам на пользу. Иногда чуточка агрессии добавляет сексу перчинки.
— Наверное, — с сомнением произнес Стив. — Но я не могу себе этого представить.
Баки притянул его к себе для долгого поцелуя, затем отстранился ровно настолько, чтобы заговорить, прижавшись лбом ко лбу Стива.
— Стив, я люблю тебя. Я люблю тебя больше, чем когда-либо любил или воображал, что могу любить за всю свою бессмертную жизнь. И раз уж ты не возражаешь, я трахну этого горячего придурка из ЦРУ, чтобы он смог вернуть своего демона-паразита.
Стив громко рассмеялся и притянул его к себе для еще одного поцелуя, потом еще, пока Баки не отругал его за неприличное поведение в доме Локи, отчего тот рассмеялся и поцеловал его снова. Когда они наконец вышли из своей комнаты, Сэм и Клинт уже прибыли и теперь сидели за столом с Эдди и Фрэнком, которые увлеченно слушали какую-то историю Сэма.
Баки скрестил руки на груди и нахмурился.
— Зачем ты беспокоишь людей, птица? Разве у тебя нет мужа, который обращал бы на тебя внимание и считал тебя умным?
— Я тоже скучал по тебе, Доркула, — сказал Сэм, раскинув руки. — Иди сюда, я тебя чмокну.
— Я убью тебя на хрен.
— И я тебя люблю.
Баки возмущенно вскинул голову.
— Эдди, собирайся. Мы уходим.
— Мы, эм… Куда мы идем? — спросил Эдди, выглядя смущенным, но все равно поднимаясь со стула.
— Мы попытаемся решить нашу проблему с Веномом. Извини, Фрэнк, — добавил Баки, когда спутник Эдди тоже встал. — Я не могу позволить тебе пойти с нами. Но я обещаю, что буду хорошо о нем заботиться.
— Все в порядке, Фрэнк. Вряд ли он навредит мне.
— Конечно, он тебя не укусит, — ответил Фрэнк. — А что помешает ему сбросить тебя с Сирс-Тауэр?
— Я тоже не думаю, что поступлю так, но идея хорошая, — невозмутимо ответил Баки. — Буду иметь в виду.
— Остынь, Уинтер, — сказал Эдди, на что вампир закатил глаза. — Фрэнк, все будет хорошо. Держись. Я позвоню тебе позже и проверю.
— Вы, ребята, такие милые, — сказал Сэм, сделав вид, что вытирает слезу. — Это напоминает мне о том, как сильно Доркула заботится обо мне.
— Да пошел ты, птичка. Стив, ребята, увидимся позже.
— Позвони как-нибудь, Уинтер, — отозвался Локи. — Или, по крайней мере, пришли нам сообщение о вашем местонахождении и планах.
— Прощайте, Уинтер и Эдди! — от души прогремел Тор, когда они вошли в лифт. — Удачи вам в ваших поисках!
— Пока, сладкая булочка! Будь в безопасности! — услышали они голос Сэма, когда дверь уже закрывалась.
— Как думаешь, он говорил с тобой или со мной? — Эдди ухмыльнулся.
— Стив хочет, чтобы мы были друзьями, — решительно сказал Баки.
Эдди моргнул.
— Стив… что? Почему?
Баки пожал плечами, не глядя на него. Эдди стоял, уставившись на него, потом покачал головой и рассмеялся про себя.
Баки сердито посмотрел.
— Что тут смешного?
— Я еду в лифте, который лучше, чем любая квартира, в которой я когда-либо жил, с четырехсотлетним вампиром, у которого мой паразит в голове, и чей парень-оборотень хочет, чтобы мы были друзьями. Это чертовски забавно.
Не его. Не паразит.
Баки с трудом сдержал улыбку, как от характеристики Эдди их нынешних обстоятельств, так и от раздраженного ответа Венома. Он задался вопросом, как именно их личности переплетаются, когда они вместе. Резкая, прямолинейная и довольно грубая манера Эдди говорить, должно быть, резко контрастирует со странной смесью невинного ребенка и древнего ужаса Венома.
— Не возражаешь, если я тебя кое о чем спрошу? — сказал Эдди, когда они вышли на улицу, чтобы подождать машину, которую Локи, конечно же, вызвал, хотя никто из них не просил его об этом.
— Зависит от того, что именно хочешь спросить. Ты за рулем.
Камердинер подъехал к тротуару на машине Щ.И.Т.а, которая для их удобства стояла в гараже Локи. Они забрались внутрь и пристегнулись ремнями безопасности, затем Эдди влился в шумное манхэттенское движение, прежде чем снова заговорить.
— Ты сказал, что Ви заставлял тебя отключаться и убивать людей.
— Не в одно и то же время. Женщина, которую я укусил, когда потерял сознание, выжила. Потом он все равно заставил меня не отключаться и не убивать людей. У него много талантов.
— Как же он это сделал, если ты все держишь под контролем и не опустошаешь их?
— Ты ведь знаешь, что он ядовит?
— Я так и знал, — сказал Эдди со странной улыбкой. — Мне просто интересно, жив ли он до сих пор.
— Почему его ядовитость делает тебя счастливым?
— Его не было, когда мы только познакомились. Ядовитый укус мы создали вместе.
— Хм. Теперь, когда я думаю об этом, я вспоминаю, как он говорил, что такие, как он, ничего подобного не делают…
— У них нет имени, пока они не свяжутся с хозяином. Это правильно. Веном был не только он, это были мы. Наше имя. Мы всегда были собой. Не я и он. Тебе это известно?
— Я… Нет, правда. Что бы ни связывало нас с ним, ничего подобного.
— Мы были крепко связаны. Так глубоко, как только он мог забраться. Такие, как он, делают это только один раз.
— Понимаю. Должно быть, это уничтожило тебя, когда ты его потерял.
— Невозможно описать такую потерю. Тишина и пустота. Ты годами делишь с кем-то разум и тело, и вдруг он просто исчезает, и ты ничего не можешь сделать. Я чуть не покончил с собой.
— Что тебя остановило?
— Женщина по имени Энни. Она знала меня с детства и все равно любила. Она всегда была рядом со мной, даже когда я этого не хотел. Она заставила меня поднять задницу и вернуться к работе, сделать все, что я должен был сделать, чтобы найти его.
— Похоже, она хороший друг.
— Лучший друг.
— И где она?
— В Сан-Франциско. Получила партнерство в модной юридической фирме и повысила ставки. Она замужем за врачом. Его зовут Дэн.
— Вау. Звучит… невероятно скучно.
Эдди рассмеялся.
— Да уж, скучно, наверное, именно то, что ей было нужно после всего моего дерьма.
— Фрэнк тоже ее знает?
— Да уж. Он, ммм. Он знал.
— Что? Почему ты стал таким странным?
— Насколько Энни известно, Фрэнк мертв, и она должна продолжать думать об этом. Ради ее собственной и его безопасности. Они шли по списку всех, кого он знал, и в конце концов добрались до нее. Ненавижу, что мне пришлось ей лгать. Ненавижу, что ей пришлось горевать о нем.
— Вы все еще общаетесь?
— Уже какое-то время нет. Может быть, больше никогда и не будем. Я тоже мертв, и она, вероятно, намного выше в моем списке, чем Фрэнк. Связаться с ней сейчас — все равно что самому приставить пистолет к ее голове.
— Не знаю, Эдди, ты говоришь так, будто ЦРУ нельзя доверять в том, что оно не убивает невинных граждан.
— Это забавно. Ты забавный парень, вампир.
— Спасибо, человек, — сухо ответил Баки.
— Тебе не нравится, когда тебя называют вампиром?
— Тебе нравится, когда тебя называют человеком?
— Нет, но мы члены стаи. Ты — хищник. Никто не называет корову коровушкой. Хотя они называют волка «волчонком».
— Да, потому что волк звучит круто.
— Вамп тоже звучит круто. Человек — не очень.
— Я назвал Стива волком, когда Гидра лишила меня разума. Я подумал, что он называет меня оленем, прежде чем понял, что это мое имя.
— По крайней мере, Олень — это большой, сильный, мужественный самец. Это… довольно сексуально.
— Я достаточно сексуален и без сравнения с жвачным хищником. Но мне нравится мое имя, теперь, когда он его использует. Я просто хочу, чтобы он не говорил этого при каждом чертовом человеке, которого мы встречаем.
— Я никогда не слышал, чтобы он говорил его до сегодняшнего вечера. Может быть, он говорит его только после того, как решил, что кто-то в безопасности.
— Ты знаешь… Мне неприятно с тобой соглашаться, но, возможно, именно это он и делает. Как только кто-то входит, он выпускает старую гвардию и выскакивает мое имя.
— Почему ты меня так не любишь?
— Что?
— Ты только что сказал, что ненавидишь соглашаться со мной в чем бы то ни было. Я знаю все дерьмо, что я сделал, но ты ведешь себя так, будто тебе все это безразлично. Поэтому я хочу знать, что во мне такого, что заставляет тебя так сильно меня не любить.
— Я не испытываю к тебе неприязни, Эдди, — вздохнул Баки. — Ты просто не знаешь меня.
Эдди искоса посмотрел на него.
— Что ты имеешь в виду?
— Я хочу сказать тебе кое-что… личное. Это то, о чем я не рассказывал даже Стиву, так что ты должен поклясться в абсолютной секретности. То есть ты унесешь это с собой в могилу, или я положу тебя туда.
— Ладно. Клянусь, я унесу с собой в могилу любую страшную тайну, которую ты мне расскажешь.
— Я серьезно.
— Я тоже. Клянусь, я не скажу.
— Лучше не надо. Ты ведь слышал, как мы с Сэмом разговариваем друг с другом?
— Сэм, горячий полуангел с мужем, который вроде как похож на меня?
— Да.
— Я слышал, как он называл тебя Доркулой, и я слышал, как он много трахал тебя и все такое.
— Мы все время говорим о какой-то чуши. Так мы и взаимодействуем. Но в трудный момент, когда будет нужна помощь, мы будем рядом друг с другом. Вот в чем секрет. Сэм — один из самых храбрых, добрых, щедрых и добрых людей, которых я когда-либо знал. Он, наверное, мой лучший друг в мире. И я клянусь всем нечестивым, если ты хоть словом об этом обмолвишься ему или кому-нибудь еще, или хотя бы покажешь, что
можешь хоть словом обмолвиться…
— Хорошо, хорошо, спрячь свои клыки, — рассмеялся Эдди. — Я сохраню твой секрет
— Хорошо.
— Для меня большая честь, что ты поделился этим со мной.
— Вот именно
— Значит, если Сэм — твой лучший друг, и ты так с ним разговариваешь… я тебе действительно нравлюсь.
— Не забегай вперед, человек.
— Разве не этим мы здесь занимаемся? Похоже, никуда не денешься, раз ты до сих пор ни слова об этом не сказал, а я веду машину уже минут двадцать?
— Разве это не то, что мы делаем?
— Узнаем друг друга получше. Посмотрим, сможешь ли ты меня выдержать вообще.
— Ты говоришь так, будто мы на свидании.
— Абсолютно точно нет. Ты заставил меня сесть за руль и даже не подумал пригласить меня на ужин.
— Обычно я не приглашаю своих кавалеров на ужин. Ты, наверное, можешь себе представить, почему.
— Ты не ешь, и они это обязательно заметят, а от запаха еды тебя все равно тошнит.
— О-оу, ты изучил мой профиль в Тиндере! Я чувствую себя таким понятым.
— Ты — гребаный мудак, — выдохнул Эдди сквозь взрыв смеха. — Мы разобьемся из-за тебя.
— Эй, если мы никуда не едем, то куда ты едешь? Потому что никто просто так не съезжает на 9А.
— Я отвезу тебя кое-куда. Никогда никого туда не водил. Не на свидание, никого.
— Хорошо, но если это свалка, я похороню тебя там заживо и там и оставлю.
— Не свалка, но ты почти угадал.
— Южный Бронкс?
— Эй, никакого чтения мыслей! Это жульничество!
Баки посмотрел в окно.
— Хантс-Пойнт? Грубо. Неудивительно, что ты никогда никого сюда не водил.
Они съехали с автострады на следующем съезде, затем проследовали извилистым маршрутом по улицам, которые и без того были слишком узкими и еще более тесными из-за машин, припаркованных по обеим сторонам. Наконец Эдди направил огромный внедорожник на стоянку за приземистым, квадратным, желтым строением, сделанным из гофрированного алюминия, с которого выцветали и постепенно исчезали нарисованные слова «РАДИАТОРЫ ЖЕНЩИНЫ ПОДДЕРЖАННЫЕ ЗАПЧАСТИ».
— Это будет какое-то место из твоего детства, которое было эмоционально значимым для тебя? — спросил Баки, с отвращением оглядев явно рабочую обстановку.
Эдди пожал плечами.
— Это просто место, куда я не возвращался с тех пор, как уехал. Я хочу посмотреть, все ли осталось таким же, как я запомнил. Идем.
Они свернули на темную жилую улицу и уверенно зашагали по ней, пройдя около четырех кварталов, когда Эдди остановился, выглядя так, будто потерял ориентацию. Он прищурился на уличные знаки, потом огляделся и снова посмотрел на них.
— В чем проблема? — спросил его спутник-вампир. — Не та идиллическая сцена, которую ты себе представлял?
— Это чертовски мягко сказано, — раздраженно ответил Эдди. — Все это чертово место разрушено.
— Все... не так уж плохо. Обычный район.
— Да, мой район. Я вырос в этой помойке, а теперь она облагорожена до дерьма. Винная лавка — это фермерский рынок, а винный магазин — кофейня… Посмотри на мой гребаный многоквартирный дом! Гребаные цветочные ящики на окнах! И сколько «Ауди» припарковано перед домом? Это гребаный кошмар.
— И правда отвратительно, — согласился Баки. — Кто, черт возьми, водит «Ауди»?
— Яппи, вот кто. Чертовы тараканы городской среды. Как только они переезжают, все кончено. Только сыроедческие кафе и студии йоги повсюду.
— Ну, мне жаль, что яппи разрушили твою детскую дыру. Если тебе станет от этого легче, то англичане подожгли дом моего детства вместе со мной и моей семьей. Мы едва успели выбраться, пока он сгорал дотла.
— Да уж, по крайней мере, они были настоящими ублюдками с мечами и прочим дерьмом, — проворчал Эдди, засунув руки в карманы джинсов.
— Хочешь посмотреть, нет ли поблизости модного бара? Я могу укусить кого-нибудь и оставить на полу в туалете. Полностью испортить их пятничный вечер. Может, это тебя взбодрит.
Эдди поднял глаза от кусочков гравия, которые он пинал.
— Я могу посмотреть?
— Зачем бы я предлагал, если бы не позволил тебе смотреть?
Они вернулись на главную дорогу, где, при ближайшем рассмотрении, Эдди еще больше ужаснулся, обнаружив, что «РАДИАТОРЫ ЖЕНЩИНЫ ПОДДЕРЖАННЫЕ ЗАПЧАСТИ» теперь является «модным торговым центром городского декора» (согласно сайту, который Баки услужливо нашел и прочитал ему вслух) и, по-видимому, сохранили только старое название и вывеску для китча*. Они прогуливались, пока вокруг не стало появляться все больше людей, идущих группами или парами, смеющихся и громко разговаривающих. Многие носили майки и шорты, как это демонстративно делают жители Нью-Йорка в июне, исключительно из-за того, что сейчас июнь, а не из-за того, что погода никоим образом не подходит для такого наряда. Наконец они услышали характерные звуки живого джазового ансамбля. Он исходил из ярко освещенного здания из красного кирпича со столиками на открытом воздухе за забором из кованого железа, покрытым порошковой краской. Судя по искусственно состаренной вывеске, он назывался «Никель и Айва» и мог похвастаться «домашними ликерами» и «полностью вегетарианским меню», на что Эдди печально покачал головой.
Посетители внутри неосознанно расступались перед вампиром, когда он шел через толпу, движимые его мягким воздействием. Эдди следовал за ним по пятам, с вызовом смотря на всех придурков в солнечных очках, посмевших косо на них посмотреть. Хотя никто, конечно же, этого не делал. Эдди — высокий, мускулистый, грубоватый на вид мужчина, и у него, похоже, была плохая ночь. Ни один из новоиспеченных домовладельцев среднего класса в возрасте тридцати с чем-то лет, убеждающих себя, что они не продаются, потому что корпорации, которые держат дела в своих душах, жертвуют много денег африканским детям, не хотят рисковать сломанным носом и неловкой сценой с явным фашистским копом/военным-гориллой.
Однако взгляд задерживается на Баки. Много взглядов. Для него это не ново, и он не обращал на это уже никакого внимания. Он прекрасен. Людям нравилось смотреть на него. Так было всегда. Он подошел к бару, и люди, стоявшие в очереди, любезно расступились, пропуская его вперед, подозвал бармена и заказал Эдди виски с содовой. Она спросила поверх очков в роговой оправе, сверху или снизу. Баки подмигнул и предложил ей угадать, как будто это была их личная шутка, и она потерпела поражение. Вампир — один, бармен-хипстер — ноль. Теперь он даже не использовал свое влияние.
Эдди наблюдал за этой сценой через плечо с праздным весельем, пока бармен не кивнула в его сторону и не спросила Баки:
— А как насчет твоего парня? Первый раунд за счет заведения, для вас, двух милашек-пирожков.
Бармен-хипстер — один, Эдди — ноль. Баки объяснил, что он не пьет из-за болезни и что это
для его парня, но он может принять ее предложение для другого позже.
— Я пытаюсь его напоить, — ухмыльнулся он, обняв Эдди за талию и вложив ему в руку стакан, в который, конечно же, попал виски с верхней полки.
Вампир — два, бармен-хипстер — один, Эдди — ноль. Игра, сет, матч. Раздражение Эдди быстро вернулось, когда они направились к внезапно и таинственно опустевшему столу, и он вспомнил о ревущих духовых инструментах и резких басовых рифах, которые шумели в этом месте. Он чертовски ненавидел джаз.
— Я чертовски ненавижу джаз, — почти прокричал он Баки.
— Можешь не орать, — также прокричал Баки в ответ. — Я настроился и прекрасно тебя слышу.
— Оу. Странно, что я ни хрена не слышу.
— Наслаждайся напитком, — сказал Баки, прижавшись губами к самому уху. — Я охочусь. Когда я найду кого-нибудь, я встану и уйду. Подожди полминуты и следуй за мной. Мы будем в туалете.
— В каком именно?
— У них только один.
— Ну разумеется, черт возьми.
Эдди выпил свой напиток слишком быстро, вместо того чтобы насладиться им, как посоветовал Баки. И чтобы отвлечься от ужасной музыки, он осуждением начал рассматривать чужую одежду и стрижки. Минут через десять вампир встал и исчез в толпе. Эдди отсчитал тридцать секунд и последовал за ним. Он был не так грациозен, потому что люди не расступались перед ним, как чертово Красное море, и ему пришлось пробираться сквозь толпу говнюков, одетых в дурацкий полиэстер с неироничными посланиями. На публике. Уединенной туалетной комнатой оказалась та самая комната за тяжелой деревянной дверью со старой латунной ручкой и табличкой на стене "для мужчин и женщин". Он зашел внутрь и запер за собой дверь. Баки прислонился к стене, наблюдая, как худощавый молодой человек с каштановыми волосами моет руки, похоже, не замечая, что они вторглись в его личное пространство.
— Он нас не видит и не слышит, — улыбнулся хищник. — Он уже под кайфом.
Эдди оглядел молодого человека с ног до головы.
— Симпатичный парнишка. Жаль только, что в блейзере.
— Здесь не так уж много добычи, — пожал плечами Баки.
— А куда ты обычно ходишь?
— В отстойные танцевальные клубы и студенческие бары. В любое место, где я могу найти больших, тупых, мускулистых блондинов.
— У тебя и вправду есть типаж, — ухмыльнулся Эдди.
— Да, действительно. Привет, Кларенс.
Молодой человек выключил воду и стоял, моргая и глядя в отражение внезапно появившегося человека.
— Э-э… это туалет на одного. Подождите снаружи.
— Я здесь не для этого, — тихо сказал Баки.
— Что вам нужно? — спросил молодой человек, мгновенно насторожившись. — У меня нет денег.
— Это абсолютная ложь, но мне не нужны деньги твоего отца, Кларенс. Я хочу тебя.
— Ладно, к черту все это. Я вызываю гребаных копов, урод, — парировал молодой человек и с восхитительной храбростью повернулся, чтобы выйти.
Но врезался головой в каменную двухметровую стену. Гнев и страх мелькнули на его лице на долю секунды, когда он отступил назад, затем его глаза опустились, и он качнулся в сторону, как будто пол под его ногами накренился.
— Хороший мальчик, — промурлыкал вампир. — Иди сюда.
Молодой человек пошатывался, двигаясь к хищнику против своей воли, пока железная клетка рук Уинтера не обхватила его, и он не сдался с дрожащим вздохом.
— Я мало что могу для тебя сделать, Кларенс, — пробормотал Баки. — Ты неблагодарный, заносчивый придурок, но это нормально… О, интересно. Знаешь что? Твое недавно появившееся желание помогать неимущим и нуждающимся в этом районе будет тем, что даст тебе удовлетворение и чувство, что жизнь проходит не зря. И не будь таким придурком по отношению к своей сестре. Твои родители рано или поздно умрут, и она станет твоей единственной семьей.
С этими словами он вонзил клыки в обнаженную шею человека, который судорожно вздохнул и вцепился в него обеими руками, задрожав и выгнув спину. Эдди наблюдал, затаив дыхание, пока мальчик не издал сдавленный стон. Его бедра дернулись, когда он кончил, прямо в свои выстиранные кислотой узкие джинсы. Баки позволил его бесчувственному телу упасть на пол и откинулся назад, тяжело дыша. Приоткрытые губы были влажными и красными от крови, а зрачки почти скрылись в радужной оболочке, пылая, как зеленые драгоценные камни.
Он не заметил приближения Эдди, пока тот не перешагнул через бесчувственное тело и не прижал его к стене, накрыв рот жестоким поцелуем. Кожа Баки была теплой, как кровь, и чувствительной от убийства, вернее, его демоверсия. Он застонал в поцелуе и притянул Эдди ближе, просунув руки под его черную футболку. Эдди поднял его с пола за задницу и качнул бедрами, прижав к нему свой твердый член, пока они целовались. Его плоть была мягкой, теплой и живой, но этот человек был таким сильным.
— Черт! — Эдди задохнулся, внезапно отпустив его и отстранившись, прижимая тыльную сторону ладони ко рту. — Черт меня побери, я не хотел… Господи, я облажался. Мне очень жаль.
— Что? Какого черта ты извиняешься? — Баки пьяно рассмеялся, откинув голову назад и упершись в стену. Он все еще был в тумане и эйфории от человеческой крови и поэтому реакция другого человека на ситуацию казалась ему очень забавной.
Тем временем руки Эдди зарылись в его светлые волосы. Он был по-настоящему расстроен.
— Я в полном дерьме. Твой парень-волк разорвет меня на куски, как… Черт. Не знаю, как рвут собаки, у меня их никогда не было.
— Мой парень-волк сказал… сказал мне трахнуть тебя, если я захочу, — пробормотал Баки. — Он не "разорвет тебя на части" только из-за того, что мы целуемся.
— Что он тебе сказал? — Эдди нахмурился, опустив руки. — Как это вообще пришло ему в голову?
— Господи, ты такой же тупой, каким кажешься. Давай смоемся отсюда, мне скучно.
Эдди скорчил гримасу.
Смоемся? Извини, я сейчас не могу, позвони мне в шестидесятые.
— Пошел ты.
— Да, э-э… насчет этого…
— Заткнись. Мы поговорим об этом в более спокойном месте.
— Ну? — спросил Эдди, после того как они забрались обратно во внедорожник Щ.И.Т.а и закрыли двери.
— Ну и что?
— Мы в более спокойном месте. Объясни, что ты мне сказал.
Баки почти протрезвел и все больше терял терпение.
— Это не высшая математика, Эдди. Я хочу трахнуть тебя, и Стив не против. Объясняет ли это все достаточно ясно, или мне попробовать упростить еще больше?
Эдди пристально посмотрел на него.
— Ты… хочешь… трахнуть меня?
— Господи Иисусе.
— И ты рассказал об этом своему ужасному бойфренду-волку. И он просто… спокойно к этому отнесся.
— Ты как очень, очень медленно разгорающаяся лампочка.
— Это из-за Ви?
— Пятьдесят на пятьдесят, — сказал Баки, лениво проведя языком по кончикам клыков. — Я хотел бы, чтобы ты вставил свой — насколько я могу судить, очень впечатляющий — член в меня, и я думаю, что ты и я, блядь, могли бы помочь Ви воссоединиться с тобой. Беспроигрышный вариант для нас двоих. Или… троих?
Эдди моргнул, словно пытаясь оценить, действительно ли он это слышит, затем сделал глубокий вдох.
— Ладно. Ладно, черт с ним, carpe diem**. Куда мы едем?
— Вот это другое дело! Отвези меня домой. Это примерно полчаса езды, но будь я проклят, если проведу еще одну минуту в этом чертовом Южном Бронксе.
— Ладно, выбирай: А: пошел ты, я вообще-то местный, и Б: Я не знаю, где ты живешь.
— В Бруклине. Рядом с парком Форт-Грин.
***
— Ты не живешь в роскошном манхэттенском небесном дворце, как у Локи? — спросил Эдди, когда они поднялись по ступенькам дома Баки ровно двадцать шесть минут спустя.
Баки ввел код, чтобы открыть входную дверь.
— Бруклин — моя территория. Манхэттен принадлежит ему. И мне не очень нравятся такие места.
Как только они оказались в его просторной, современной и обставленной по минимуму квартире, Эдди извинился и отошёл в туалет, а Баки достал свой телефон, чтобы отправить сообщение Стиву.
Уинтер: Я дома. Эдди здесь. Я думаю, он начинает понимать, что я действительно могу заняться с ним сексом
Глупый сексуальный Стив: ты должен просто сказать ему. человеческие мужчины не очень хорошо читают такие сигналы
Уинтер: Я не знаю, что может быть яснее, чем «Я хочу трахнуть тебя, и Стив не против».
Глупый сексуальный Стив: ну, если не понимает, тогда он не заслуживает секса с тобой
Уинтер: ты придешь домой сегодня вечером?
Глупый сексуальный Стив: ты хочешь, чтобы я пришел?
Уинтер: нет, я хочу обняться и выпить горячего какао с этим ходячим мешком крови.
Глупый сексуальный Стив: о, горячее какао звучит очень хорошо!
Зима: наверное, будет лучше, если ты приедешь пораньше. Я не знаю, как пойдут дела с Веномом, но если он взбесится, не уверен, сможем ли мы с Эдди справиться с ним самостоятельно
Глупый сексуальный Стив: когда мне прийти
Уинтер: в два часа?
Глупый сексуальный Стив: понял. тогда увидимся. люблю тебя!
Уинтер: Я тоже тебя люблю, тупой волк
— Это чертовски классное место, чувак, — заметил Эдди, снова войдя в комнату. — Стены из кирпича, встроенная мебель… Посмотри на размер этих гребаных окон! Это паркет? Дерево как шелк.
— Именно. Я аккуратен. Ты видел…
— Итальянскую плитку ручной работы в ванной? Я видел, и я бы убил за такой пол. Вообще-то я даже немного злюсь на тебя из-за этого.
— Подожди, ты еще не видел мои гардеробные. Ты захочешь ударить меня по лицу.
— Их несколько? Ты серьезно?
Скучно. Целуйтесь еще.
— Послушай, Эдди, — сказал Баки, подойдя ближе и просунув пальцы в шлевки. — Я знаю, что мы оба нью-йоркцы, и могли бы стоять здесь всю ночь, обсуждая особенности квартиры, но мне бы очень хотелось увидеть тебя голым, так что давай перейдем к делу?
— Еще кое-что, последнее. Как ты получил разрешение снести центральную стену и превратить все в огромную спальню?
— Знаешь, раньше никто этого не замечал. Спасибо, Эдди. И я не получал разрешения. Я делаю все, что хочу, это мое здание.
— Значит, ты, должно быть, уже пару столетий держишься на рынке недвижимости.
— Да, верно, а ты тянешь время. Ты нервничаешь?
— Нервничаю? Нет, ни капельки. Ты всего лишь самый красивый мужчина, которого я когда-либо видел, а также четырехсотлетний вампир, чья пара — полубог-оборотень. Чего тут нервничать?
Он нервничает.
— Ты не часто сталкивался с такими стариками, как я.
— А кто встречал? Большинство стариков — чокнутые, прячущиеся в продуваемых сквозняками замках в Европе.
— Но они гораздо старше меня.
— Если так подумать, я еще ни разу не встречал никого моложе пятисот и старше двухсот лет. Где все твои ровесники?
— Ты слышал о фанатиках?
Карие глаза Эдди вспыхнули внезапной яростью.
— Эти гребаные куски дерьма.
— Значит, знаешь. Они выследили и уничтожили огромное количество моих сородичей в семнадцатом-восемнадцатом веках. Это можно было бы назвать геноцидом, если бы мы не были страшными монстрами-нежитью. Теперь вампиры моего возраста вроде как… вымирающий вид. Я был одним из тех счастливчиков, кому удалось выжить.
— Черт. Мне очень жаль. Я ничего этого не знал.
— Я не удивлен. У церкви талант к эгоистичной амнезии.
— У церкви?
— Первоначальные фанатики были фракцией католической церкви. Когда они отошли от канонического учения и начали превращаться в культ, Рим публично осудил их и разорвал связи. Но первыми фанатиками были священнослужители.
— Значит, ты даже не сможешь сопротивляться, если они придут за тобой. Господи Иисусе, Уинтер. Меня… меня просто тошнит от всего этого.
— Я рад, что ты не знал о связи. Это означает, что охотники, вероятно, не имеют отношения к фанатическому движению.
— Мы бы не стали.
— Я знаю, что лично ты не стал бы, но…
— Нет, я имею в виду, что большинство охотников не были бы такими. На самом деле мы отличаем добро от зла. Мы не учимся нашей морали у книг или священников.
— Разве вас не обучает церковь?
— Да, но после того, как у меня произошла перезагрузка, и я начал искать ответы, я понял, почему церковь никогда не любила нас. Оказывается, охотники раздражающе морально автономны, что делает нас трудно контролируемыми. Церковь как единое целое меняет догмы и меняет лояльность в зависимости от политики, власти и денег. Охотники не священнослужители, так что нам на все это наплевать. На самом деле мы — прямое противоречие всему, чему учит католическая церковь об отношениях творца и творения. Видишь ли, мы знаем, что нам не нужен священник, чтобы говорить с Богом за нас. И нам не нужно ни причастия, ни крещения, ни исповеди, чтобы поддерживать с ним связь. Таким образом, единственный способ контролировать нас — это захватить нас молодыми и держать нас на постоянной диетой из риторики и лжи. Обычно их влияние исчезает после того, как мы некоторое время живем в мире. Каждый раз, когда они теряют контроль над одним из нас, это еще один наделенный божественной властью еретик, плюющий в лицо церкви и дающий пять Богу, за которого они притворяются, что говорят.
— Это совсем не то, что рассказывали знакомые сверхъестественных существа, которые знают о вас, ребята. Они думают, что вы почти божественное гестапо.
— Мы отличаем добро от зла, но мы все еще просто люди. Ты видишь много ужаса, смерти и настоящего зла как охотник. Через некоторое время все, у кого есть клыки или способность превращаться в волка, начинают выглядеть одинаково. Как парень, способный делать чудовищные вещи, которые вы видели раньше.
— Почему ты не такой? Почему мы все не похожи друг на друга?
— Я встретил Ви. Он изменил мою жизнь. Спас меня, можно сказать.
Нет. Не знаю его. Он лжет.
— И как же?
Когда он спросил об этом, Баки стянул с себя куртку и уселся на пол, откинувшись на спинку дивана и вытянув перед собой ноги. История была длинной, и он решил, что лучше устроиться поудобнее. Эдди сел, скрестив ноги, повернувшись к нему вполоборота, и погрузился в воспоминания.
— Мой приход получил сообщение, что какой-то демон преследовал священнослужителей в Южной Африке. Местные жители сходили с ума, потому что жрецы находили пропавших прямо в их святилищах или сброшенные в реку, а охотники, которых они посылали, чтобы найти и разобраться с этой тварью, так и не возвращались. Они попросили меня, потому что были в полном дерьме и не знали, что делать, а у меня уже была репутация нетрадиционного. Поэтому меня послали посмотреть, что я могу сделать. Я задавал вопросы, исследовал места происшествия и отслеживал следы этого существа по телам, пока не понял, почему никто не может сказать, где он появится в следующий раз. У меня была теория, что это боди-джампер, прячущийся внутри людей и передвигающийся таким образом. И, судя по его охотничьим манерам, я решил, что он должен быть где-то поблизости. Я чувствую сверхъестественное, но на этот раз… ничего. Ни покалывания, ни дрожи, ни запаха или звука, которые я мог бы использовать, чтобы обнаружить его. Так что либо он давно исчез, либо просто не подавал такого сигнала, который я мог бы прочитать.
— И как ты его нашел?
— Я просто использовал свои гребаные глаза. Проследил вероятные места охоты и подождал, пока он проголодается. В конце концов, я нашел его в маленькой церкви в дерьмовом районе Кейптауна. Это было похоже… ни на что, что я когда-либо видел. Семь футов ростом, рот полный лезвий, лицо как у мультяшного дьявола, и оно было таким черным. Как живая тьма. Как будто его шкура на самом деле поглощала свет, а не просто не отражала его.
Он собирался схватить священника, поэтому я попытался вмешаться. Он отшвырнул меня, как тряпичную куклу, и все равно откусил голову священнику, а потом набросился на меня. Схватил своими огромными когтистыми лапами и поднял, как будто я ничего не весил. Я подумал: вот так я и умру. По крайней мере, это классная история для Святого Петра. Сначала он ничего не делал. Просто держал в воздухе и смотрел на меня. Может быть, в это трудно поверить, но у меня был настоящий рот, и я все равно собирался умереть, поэтому я посмотрел прямо на него и сказал: «Ну? Пойдем до конца, дорогуша?»
Он издал какой-то рычащий звук и высунул длинный змеиный язык, словно пробуя на вкус мой запах. И вдруг он отпустил меня. Я упал на землю и даже не успел подняться, как он отсоединился от девушки, к которой был прикреплен, как карамель от яблока, и вроде как упал на меня. Это было похоже на большую миску холодного желе, просачивающегося прямо в меня через кожу. Тогда я был уверен, что покойник. Решил, что он будет владеть мной до тех пор, пока я ему больше не понадоблюсь, а после также окажусь без головы в реке.
Прошло несколько дней, но ничего не произошло. Потом он заговорил со мной. Если бы мне пришлось изобрести голос для демона, это был бы голос Ви. Только демоны очаровательны, умны и обманчивы, а эта тварь несла самую глупую чушь. «Я голоден», «что это за запах», «что это за звук», «я все еще голоден», «что это за животное», «почему мы не можем его съесть», «почему люди делают то или это», и так далее. Я довольно быстро понял, что он не был злодеем. Просто случилось так, что он стал есть людей, как это делают другие крупные хищники. Поэтому я спросил, почему он ест священников. Он хотел узнать, что такое священник. Я сказал, что это парни в черных мантиях, которых он ел. Оказалось, что он нападал на них, потому что они обычно были одни в огромных пустых церквях ночью. Он не преследовал конкретно духовенство, он был просто хищником. Охотники, которых он убил, напали на него первыми, так что это была самооборона.
Я не мог придумать другого способа обезопасить его, кроме как убедить остаться со мной, поэтому я спросил его, будет ли он в порядке, если будет есть только плохих парней и монстров. Он захотел узнать, что такое плохие парни и монстры, поэтому мне пришлось объяснить и это. Тогда он сказал, что да, он хотел бы есть плохих парней и монстров. Моя цель состояла в том, чтобы доставить его в Рим, чтобы он мог быть изгнан и отправлен в то адское измерение, из которого он пришел, но когда я добрался туда, они ни хрена не могли сделать. Все лучшие специалисты по одержимости демонами в мире. Папа даже взглянул на меня. Никто из них не мог прикоснуться к нему. Через некоторое время кардиналы начали роптать в сторону того, что это была какая-то моя извращенная воля, которая удерживала демона внутри меня, и что мне нужно было очиститься. Я сказал, что хотел бы посмотреть, как они попробуют это сделать, и ушел оттуда.
К тому времени я был рад, что ничего из того, что они сделали, не сработало, потому что мне правда начал нравиться мой болтливый паразит. Он был страшен и ел людей, но он был странно невинен и очень интересовался правильным и неправильным, и учился отличать одно от другого. Когда я вернулся в свой родной приход, меня ждал один из этих придурков из Рима. Сказал, что он здесь, чтобы дать мне последний шанс отвергнуть сатану и все его зло. Я сказал, что существо внутри меня не Сатана и даже близко не он. Это просто существо, которого мы никогда не видели и еще не понимали. Это переросло в большой гребаный скандал, который закончился тем, что я дал Его Преподобному Преосвященству несколько красочных советов и удалился. Неделю спустя мне сообщили о моем отлучении от церкви и об аннулировании моей должности охотника.
Они делают охотникам красные татуировки на предплечьях, а чтобы сделать это официально, они выжгли мои раскаленным железом. Это шрам. Мило, правда? Потом меня вышвырнули вон и велели не возвращаться. И еще, что я должен просить у Бога прощения за то, что велел кардиналу пойти к черту. Потом я обнаружил, что у меня моя сила все еще со мной, с церковью или нет. И мы с Ви начали заниматься своим делом. Вот и все. Благодаря Ви у меня появился совершенно новый взгляд на то, что на самом деле означает добро и зло, и это сделало меня намного более осторожным, когда дело дошло до отношения к другим видам. Потому что если бы он мог быть тем, кем он был, и не быть злым, тогда, возможно, не все, что происходит ночью, является тем, что мы думаем. Наверное, он вернул мне мою душу. Не дал мне превратиться в безмозглую машину для убийства, как многие охотники.
— Значит, Веном похож на Стива, — размышлял Баки, лежа на спине на полу. — Теперь я понимаю, почему ты так его любишь.
Да. Я как Стив. Очень крутой и офигенный. Ем плохих парней.
— Я знаю. Я люблю его больше, чем когда-либо. Знаю, что звучит как глупое клише, но это правда.
Звучит глупо.
— Мне это не кажется глупым. Я чувствую то же самое по отношению к Стиву. Итак, что вы двое сделали, когда вышли из-под власти церкви? И как Гидра забрала его у тебя?
— Мне было двадцать два года, я был безработным. У меня не было ни родителей, ни родственников, которые могли бы мне помочь, поэтому я последовал примеру Фрэнка и пошел в морскую пехоту. Я быстро пробился в спецназ. У меня было… несколько преимуществ, которые делали меня особенно подходящим для этой работы. Спецназ не такой уж большой, так что в конце концов мы с Фрэнком оказались в одном подразделении. Этот ублюдок Рамлоу тоже был в нашем подразделении. Он каким-то образом узнал о Ви, только я этого не знал. Я проработал в подразделении пару лет, и все шло хорошо. Потом нас послали на операцию в ДРК***, где все пошло наперекосяк. В окружении, под огнем, в меньшинстве, все дела. Мы должны были держаться как можно ближе друг к другу, но так было трудно найти укрытие, поэтому мы рассредоточились.
Я был в разведке, и Рамлоу вызвал по рации помощь, поэтому я пошел помочь ему. Когда я добрался туда, где он сказал, я не смог его найти. На связь он тоже не отвечал. Затем этот ужасный визг раздался отовсюду вокруг меня — позже я узнал, что это была звуковая граната — и мы с Ви были выведены из строя и разделены. Потом из-за деревьев появились эти придурки в серых мундирах с АR-15****, с Рамлоу впереди и в центре. Они посадили Ви в бак и увезли. Я решил, что Рамлоу убьет меня, поэтому попросил его хотя бы помочь нашим ребятам. Он рассмеялся, и они ушли. Оставили нас всех там умирать.
Как только я смог пошевелиться, я связался по рации с Фрэнком и рассказал ему, что произошло, а потом мы с ним сделали все возможное, чтобы сдержать врагов, пока к нам не доберется спасательная команда. В конце концов они это сделали, но трое из нашей команды к тому времени были уже мертвы. Я подал рапорт с более или менее подробным описанием того, что произошло в джунглях с Рамлоу, только не упомянул Ви. Несколько месяцев спустя меня вызвали на допрос, который оказался допросом людей из так называемого ОПИРиР. Они хотели узнать подробности о людях в серой форме, которых я видел в ДРК. Я мало что видел, но рассказал им все, что мог. Они спросили меня, что Гидра может хотеть от меня. Я сказал им, что, насколько мне известно, гидра — это сказочное чудовище, и если это все, то я пойду.
Потом мне показали фотографии из Южной Африки. Обезглавленные тела в церквях. Они описали Ви и спросили, видел ли я когда-нибудь подобное существо. Я сказал — нет. Потом вошла эта женщина, очевидно, босс, и спросила о шраме на моем предплечье. Я посмотрел ей прямо в глаза и сказал, что я отлученный от церкви охотник на демонов. Ее парни приняли это за шутку, но она не засмеялась. Она предложила мне работу. Фрэнк к тому времени закончил свой тур и уехал домой, и я решил, что если эти ребята уже ищут Ви, то они, вероятно, мой лучший шанс добраться до этих людей из Гидры и найти его, поэтому я согласился. После того, как капитан ушел в самоволку наверх, они назначили меня ответственным за подразделение, а остальное уже история. Все это время мы были примерно на полтора шага позади Щита в этом дерьме под названием Гидра.
— Значит, вся эта история в Южной Африке с Ви, должно быть, произошла, когда ты был еще ребенком.
— Да, по большей части. Конечно, я считал себя большим плохим взрослым. Все так делают, когда им двадцать. Теперь я достаточно взрослый, чтобы знать, что был тупым ребенком тогда и, вероятно, все еще им являюсь.
— Кстати, сколько тебе лет?
— Э-э… Чувствую, что пожалею, если скажу тебе.
— Такой молодой, да?
— Ага.
Скучно. Скучаю. Поцелуйтесь сейчас.
— Ну, вы, люди, для меня все дети, так что это не имеет большого значения, — зевнул Баки, вытянув руки над головой. — Но я рад, что теперь знаю твою предысторию. Это многое объясняет в тебе. Я бы сказал, что должен рассказать что-что о себе в ответ, но ты уже все обо мне и так знаешь.
— Я знаю все о том, что делал Зимний Солдат. Я ни хрена о тебе не знаю, кроме того, что ты старый вампир с бойфрендом-волком, который, возможно, скоро меня убьет.
— И что? Спроси меня о чем-нибудь.
— Ну, э-э… Если ты не возражаешь, меня очень интересует протез руки. Я никогда не видел ничего подобного. Я даже не знал о его существовании, пока не увидел тебя. Или Локи, притворяющимся тобой.
Металлическая рука — это круто. И офигенно.
— Я постоянно забываю, что он у меня есть, — сказал Баки, держа руку перед лицом, сжимая и разжимая металлические пальцы. — По ощущениям как обычная рука.
— Ты все еще чувствуешь текстуру, температуру и все такое?
— Ага. Полное ощущение, потому что он сращен прямо с моими нервами. Это было… неприятно. — Он повернул голову и посмотрел на Эдди. — Ты можешь потрогать его. Все хотят.
Эдди придвинулся ближе, и Баки вытянул протез и положил его ему на колени. Эдди взял металлическую руку в свои.
— Холодный, — говорит он, словно удивляясь.
— Это сталь и титан, так что да, — рассмеялся Баки. — Но в бою он действительно нагревается.
Он наблюдал за лицом Эдди, пока тот держал его руку, поворачивая ее, касаясь ладони и кончика каждого пальца, двигая ими, наблюдая, как шарнирные пластины сдвигаются, сгибаясь и разгибаясь. Затем его глаза закрылись, когда Эдди скользнул своей горячей человеческой ладонью вверх по предплечью на бицепс, поглаживая гладкие стальные пластины и проводя кончиком пальца по швам между ними.
— Заклятие на нем тоже чертовски тяжелое, — заметил Эдди.
— Это высокоспециализированное оружие, — сказал Баки. — Конечно, физическая сила полезна, но ее настоящая работа требует лишь прикосновения. Поджигает вампиров изнутри и дает любому оружию, находящемуся в нем, силу пробить волчью шкуру. Ведьма сделала это после того, как я сбежал с Гидры. Они сказали ей, что он должен делать, и что он должен быть пригоден для использования могущественным вампиром. Она не дура, поэтому знала, что это означает, что они замышляют вернуть меня. Она спрятала в нем заклинание, чтобы дать ей контроль над ним на несколько секунд, надеясь, что представится какая-нибудь возможность использовать его. Мы свободны, благодаря ей. Рука — ее работа, а не Гидры, иначе я бы оторвал ее сам.
— Он прекрасен, — сказал Эдди почти шепотом. — Ты такой… чертовски красивый. Какого хрена ты позволяешь такому мерзавцу, как я, прикасаться к тебе?
— Я все время говорю тебе, что обожаю больших, тупых, мускулистых блондинов.
— Так вот кто я?
— Разве… это не так?
— В значительной степени.
Сказав это, он взял Баки за оба запястья и свел их над головой, затем наклонился, чтобы поцеловать его. Легкая дрожь страха пробежала по спине Баки, когда он понял, что этот человек может быть на самом деле сильнее его. Или, по крайней мере, какая бы божественная власть ни была ему дана, она сильнее его. Достаточно, чтобы по-настоящему держать руки скованными, что может сделать Стив, но никто другой никогда не делал. Трепет пробежал вниз по позвоночнику до члена, который набух в ответ на то, что его держит и целует это теплокровное существо, чье сердцебиение стучало в ушах его демона, и чье живое тепло просачивалось в него и воспламеняло его холодную, мертвую плоть. Эдди отпустил запястья и сел, чтобы стянуть через голову черную футболку.
— Черт возьми, Эдди, — рассмеялся Баки. — Ты, э-э… Я думаю, что этот термин не совсем подходит.
— Так и есть, верно? — Эдди ухмыльнулся, поглаживая свои удивительно точеные мышцы живота. — Эй, я много работаю над телом. Не побоюсь признать, что оно чертовски убийственно.
Зеленые глаза Баки загорелись, когда он скользнул руками вверх и вниз по широкому мускулистому торсу Эдди. На этом мужчине не было ни грамма жира. Его клыки удлинились во рту и начали ныть, несмотря на то, что он недавно ел. Тупые клыки, мы будем трахаться, а не есть.
Голодный.
— Ты не можешь быть голодным, — вслух ответил Баки. — Сегодня мы ели три раза. Это больше, чем я когда-либо охотился за одну ночь.
— Он постоянно так говорит, — сказал Эдди, спускаясь ниже, чтобы расстегнуть ширинку Баки. — К этому привыкаешь.
Он не знает, что я буду делать дальше!
— Заткнись, Ви, — выдохнул Баки, когда горячий влажный рот Эдди сомкнулся вокруг головки его члена. — Просто… заткнись на минутку.
Он схватился за его светлые волосы и каким-то образом удержался, чтобы не начать вколачиваться ему в горло. Эдди посмотрел на него своими великолепными карими глазами, заглотив его почти до основания. В них были золотые вкрапления, которых Баки раньше не замечал. И рот у него превосходный. Жесткий, не слишком широкий и не слишком узкий (хотя сейчас трудно сказать). Прямой нос, высокий лоб, квадратная симметричная челюсть. Эдди действительно чертовски сексуален. Он глубоко заглатывал его член, как порнозвезда. У этого человека вообще был рвотный рефлекс?
Он горячий. Займись с ним сексом прямо сейчас.
— Подожди, подожди, — выдохнул Баки. — Я пока не хочу.
Эдди медленно отстранился, в последний раз облизав головку языком, прежде чем оторваться и ухмыльнуться Баки. Баки притянул его в свои объятия, и они начали возбужденно целоваться, скользя языками друг по другу, касаясь и ощупывая тела друг друга, и быстро отбрасывая одежду. Наконец Баки обнажил его, кожа к коже. Он такой теплый. Не домна, как у Стива, а мягким, искрящимся теплом человека.
— Трахни меня, — промурлыкал он на ухо Эдди. — Я хочу… Что, черт возьми, происходит?
Масса маслянисто-черных усиков Венома вылезла откуда-то из его тела и теперь целенаправленно двигалась в нескольких направлениях.
— Похоже, Ви решил поучаствовать, — ответил Эдди. — С тобой все в порядке?
— Да, просто… каким образом?
Несколько усиков начали обвиваться вокруг талии и бедер Эдди, а еще несколько — вокруг бедер Баки. Один скользнул вниз и плотно обхватил его член у основания, как живое кольцо, в то время как другой скользнул вверх по задней части его бедра, в расщелину его задницы.
— Он кладет свое… ха… ах! — Баки задохнулся, когда щупальце, пронзающее его задницу, внезапно толкнулось внутрь, за ним быстро последовали еще и еще.
— То же самое. Хорошо себя чувствуешь? — хрипло ответил Эдди.
— Так чертовски… так хорошо. Вставь… вставь свой член в меня. Я хочу чувствовать вас обоих внутри себя.
Эдди наклонился вперед, раздвинув бедра Баки, и обхватил коленями его плечи. Направляя его рукой, он прижал набухшую головку члена к его тугой дырочке. Он немного больше среднего размера, но с помощью супер-скользких щупалец Венома он уверенно проталкивался сквозь сжимающее сопротивление, пока не погрузился в него по самое основание. Он притормозил, делая глубокие, сосредоточенные вдохи. Усики Венома извивались вдоль ствола его члена и внутри него, массируя простату, которая в сочетании с восхитительным давлением идеальной задницы вампира заставит его кончить слишком быстро.
— О… Черт! Черт! — внезапно вскрикнул Эдди.
Глаза Баки распахнулись.
— Что… ах! Что случилось?
— Ничего, он… у меня в члене. Он трахает меня в… в мой член. Господи… черт…
Слова Эдди растворились в дрожащем стоне. Тонкий усик протолкнулся в щель в головке его члена и скользнул вниз по уретре. Его рот приоткрылся, а лицо покраснело от жара, когда он увеличился, растянув его до такой степени, что он больше не мог терпеть. Тем временем все больше маслянистых нитей Венома появлялись и сжимались вокруг их груди, талии и бедер, крепко связывая их друг с другом в разных точках, как нити кошмарной паутины. Ни один из них сейчас не мог пошевелить нижней половиной тела, но это не имело значения. Усики, обернутые вокруг члена Эдди, увеличились и стали тверже, и ритмично двигались, сжимая его ствол и одновременно стимулируя простату Баки. Ошеломленный разум Эдди подсказывал, что на самом деле это не считается тем, что он трахает вампира. Да, он по самые яйца в нем, но технически они просто лежали, пока Веном трахал их обоих.
Он смотрел в эти невероятно красивые зеленые глаза с длинными ресницами, которые были широко открыты и тупо смотрели в пустоту. Идеальные губы приоткрыты, так что Эдди видел его острые, жемчужно-белые клыки. В этот момент он выгнул спину и издал сдавленный горловой звук. Его и без того тугая задница сжалась на члене Эдди, все еще обернутом усиками Венома, когда все его тело напряглось и содрогнулось. У Эдди потекли слюни, когда он увидел, как его великолепный необрезанный член конвульсивно дернулся и выплеснул прозрачные струйки на шелковисто-бледный живот и грудь.
Он тоже был так близко, просто… немного… больше, — Веном резко дернул его бедра назад, вытаскивая член из вампира. Он вскрикнул, когда усик в его уретре выдернулся одним быстрым, плавным движением, и его эякуляция взорвалась после этого, как откупоренная бутылка шампанского, брызнув по всему животу вампира длинными всплесками горячей молочно-белой жидкости. Затем он подался вперед и упал на него. Губы Баки нашли его, и они лениво целовались. Мышцы дрожали от усталости, сердца колотились, как будто они только что пробежали сто ярдов. Веном, опьяненный огромной перегрузкой химических веществ удовольствия, омывающих его сразу из двух мозгов, ослабил свою сжимающую хватку, но оставил свои черные усики лениво обвиваться вокруг их тел, купаясь в послеоргазменной эйфории вместе с ними.
— Твою мать… черт.
— Да… так оно и было. Черт.
Это были самые связные слова, которые человек и вампир смогли пробормотать, прежде чем они оба заснули, завернувшись в объятия друг друга и гладкую черную шкуру Венома, на полу гостиной Баки.
***
— Какого хрена, — прорычал Баки.
Он сонно моргнул и увидел, что находится в своей спальне, в своей постели. Его разбудил странный шум, доносящийся откуда-то поблизости. Что это, шипение? Приняв сидячее положение, он увидел, что источником шума является большая мужская фигура, сидящая в конце кровати спиной к нему. Он сгорбился, крепко обхватив себя руками, и раскачивался взад-вперед. Мозг Баки наконец пришел в себя. Это Эдди, и он… О, он плакал. Это было сопение, а не шипение. Но какого хрена он…
Веном? Ви, где ты?
Ответа не было. Он знал, что и не будет, физически ощущая пустоту без Венома. Он надеялся, что это слезы радости, потому что если Веном вернулся к Эдди, и он плачет…
— О, привет, — шмыгнул носом Эдди, не оборачиваясь. — Извини, мы не хотели тебя будить.
— Мы? Значит, он вернулся?
— Да, он… он разбудил меня. Мы перенесли тебя сюда. Это было слишком для нас обоих.
— Значит, он помнит.
Эдди кивнул.
— Он медленно возвращается, но связь есть. Просто нужно время. Мы сидели здесь, переживая всю нашу совместную жизнь в течение последних нескольких часов.
— Несколько часов? — Баки зевнул. — Сколько сейчас времени?
— Вроде, семь?
— Спасибо чертовому Стрэнджу и его обработке окон, а то бы я… Подожди, семь? — воскликнул Баки, резко выпрямившись. — Стив должен был быть здесь больше пяти часов назад.
— Он часто так делает?
— Никогда.
Сказав это, Баки вскочил с кровати и убежал в гостиную, где нашел свои серые джинсы и достал из кармана телефон. Семнадцать пропущенных звонков и поток сообщений от почти каждого члена Щ.И.Т.а. Идентификатор Стива подозрительно и зловеще отсутствовал. У Баки кровь застыла в жилах. Изо всех сил стараясь унять дрожь в руках, он нажал на контакт с надписью «Вергусь» и поднес телефон к уху. Раздался всего один гудок.
— Уинтер, слава богу, — произнес измученный голос Сэма. — Где ты, ты в порядке?
— Я у себя дома, — медленно ответил Баки, а его язык внезапно стал свинцовым. — Что происходит?
— Выгляни наружу, чувак. Но не выходи ни под каким предлогом. Мы пока не знаем, что это такое.
Пока Сэм говорил, Баки на автомате подошел к окну и отдернул тяжелую штору. Было темнее, чем обычно. Тот свет, который был сейчас, имел тошнотворный зеленый цвет и излучался не с той стороны неба. Небо, которое теперь превратилось в клубящийся полог тяжелых чернильно-черных облаков, бурлящих и пузырящихся, время от времени пронзали вспышки зеленых молний и сопровождающие их раскаты грома, но как-то фальшиво и неправильно. Сэм говорил что-то о заколдованных барьерах и островах во время шторма. Баки отдал бы все на свете, чтобы не произнести следующие слова. Собрав всю свою волю, он просто заставил себя произнести.
— Сэм. Где Стив?
