***
Когда он плакал, шёл дождь. В детстве ему было очень неловко, но по мере того, как он становился старше и плакал гораздо реже, это приобретало какую-то мелодраматическую уместность. Последний раз он плакал, когда его пара предала и бросила его. Юго-западное побережье Норвегии было разрушено штормом, который продолжался два дня. Сейчас дождя не было. Он знал, что это только потому, что этот купол адской тьмы окутывал город, но он не мог избавиться от чувства, что у него что-то отняли. Что-то большее, чем уже было взято, а это почти всё. Стив Роджерс исчез, его стая исчезла. Он один. Один означало без других волков, что являлось очень важным различием, когда вы говорите об этом со своим не-волчьим партнером. Конечно, он знал, что его пара и другие друзья заботятся о нём и хотят поддержать его, но это не одно и о же. Чувство единства стаи психологически важно для волка. Каждую ночь он покидал дом своей пары, чтобы продолжить поиски. Ходил по безмолвным, пустым городским улицам в вечной темноте, хотя та маленькая надежда, с которой он начинал, быстро угасла. Никаких следов запаха или других признаков их присутствия не обнаружено. Он не мог сказать, была ли его стая убита или находилась где-то в плену, но с Хелой всё возможно. Он говорил себе, что просто делает то, что должен делать хороший волк, отказываясь бросить их поиски, несмотря ни на что, но на самом деле это было больше похоже на побег. Он не хотел, чтобы его кто-то, особенно его пара, видел, как тяжело он переживает утрату и подавлен духом. Больше всего он стыдился своей слабости и малодушия. Он боялся Хелы, как никогда и ничего. Ужасно боялся. Тор был молод, когда её изгнали в царство, которое носит её имя, чтобы она стала хранительницей мёртвых. Он помнил её, в основном, как ужасающую, хаотическую силу, которая заставляла его отца сердиться, а мать плакать. Хель, как её называли в те дни, была дочерью его отца Одина и бога-обманщика Локи, что было сложным вопросом, но по существу включало в себя некоторое мистическое изменение формы и невмешательство в отношения к полу и гендеру со стороны асов. Скандинавы, конечно, придумали свои собственные сказки относительно происхождения пантеона, но тема рождения бога Локи, как ни странно, сохранилась в их сказке о происхождении Слейпнира, восьминогого коня Одина. Во всяком случае, именно благодаря хитрости Локи и его дочери Хель был убит старший брат Тора Бальдр, и именно Хель отказалась освободить его из подземного мира, полагая, что по закону наследования она заменит его в качестве наследника престола. Один не мог отменить власть Хель над её собственным царством, но за её безжалостность и жадность, стремясь узурпировать её положение, он привязал её к этому царству, чтобы она никогда больше не могла покинуть его. Наполовину ас, наполовину йотун, Локи был изгнан в пустыню Йотунхейма под охраной богини Сигун, которую скандинавы ошибочно приняли за его чрезмерно преданную жену (тогда было бесполезно пытаться объяснить им, как мужское божество может быть заключено под стражу женщиной-тюремщицей, а теперь уже слишком поздно). Когда Хель была изгнана, а Бальдр убит, юный Тор, которому было дано владычество над небесами, включая гром, молнии, ветры и дожди, а также хорошую погоду и урожай, стал очевидным наследником. Вероятно, это и была причина затянувшейся враждебности к нему со стороны Хелы. Она может забрать его наследство себе, если так этого хочет, лишь бы не трогала то, что дорого Тору. Пусть разбирается с Одином и Фриггой. Он не хотел иметь с этим ничего общего. Но он подозревал, что её поход против него больше был связан с её желанием мелкой мести за то, что произошло, когда он был ребёнком и не мог контролировать обстоятельства. Странно, что теперь, тысячи лет спустя, пару Тора назвали в честь бога-обманщика, который замышлял убить его брата. Это не казалось богу грома чрезмерно невероятным, поскольку большинство людей, которых он встречал в этом царстве, были из Норвегии и, таким образом, были названы в честь него самого и ближайших и дальних членов его семьи, но ему всегда не нравились подтексты. Особенно с учетом того, что его пара убивал и обманывал, как и одноимённое божество. Возможно, это связано с его общим внутренним беспокойством, но он снова забеспокоился о своей паре. Он не мог обнаружить на нём никакого обмана, никакого запаха, который выдавал бы какие-либо мотивы, кроме тех, которые он исповедовал, но были и другие чувства, кроме запаха. Было и немилосердное недоверие, за которое он себя упрекал. Его пара ошибалась и раньше, но он исправился. Он — дитя в этой вселенной, и у него будет вечность, чтобы стать мудрее. При условии, что Хела не уничтожит их всех. Что вполне возможно, поскольку она, по-видимому, нашла способ нарушить запрет Всеотца и покинуть своё царство. Конечно, Тор не был настолько глуп, чтобы прислушаться к её призыву и прибыть в её башню, но он начал сомневаться, что так будет лучше. В данный момент он просто бездельничал, ожидая, когда она нанесёт удар. Если он добровольно сдастся, возможно, её удастся убедить пощадить этот мир, который он так любит. Если бы только его стая могла дать ему совет, он бы яснее представлял себе, что делать. Погруженный в свои размышления, он по привычке забрел в Форт-Грин-парк. Он сел рядом с колонной Памятника мученику на тюремном корабле, где впервые встретил Стива Роджерса. Затем он вскочил на ноги. Он чуял волка. Не просто какого-нибудь волка, а родственного ему по крови и очень близко. Когда он поспешил через парк, приближаясь к запаху, он обнаружил ещё два, которые он сразу же узнал. Они принадлежали друзьям Стива Роджерса Дасти и Вафле. Тут ему пришло в голову, что он совершенно забыл о подруге Стива Шэрон и что запах, должно быть, принадлежит ей. Выйдя на тротуар, он обнаружил, что прав, и Шэрон с двумя крепкими корги уже спешили ему навстречу. Она увидела его и резко остановилась, выглядя смущённой. Дасти и Вафля поприветствовали его весёлым вилянием хвостов, довольно сдержанно по сравнению с их обычной импульсивностью. — Шэрон, добрый вечер, — неловко сказал он. — Тор. Одинсон. Я друг Стива Роджерса. Я знаю, что ты меня не знаешь, так что, наверное, тебе кажется странным, что я здесь, в вашем парке. Но я оказался здесь случайно, честное слово. Я пришёл, чтобы встретиться с тобой, потому что я… я узнал твой… запах. Это становится всё хуже и хуже, пока я продолжаю говорить, так что сейчас я заткнусь. — Ты пахнешь, как Стив, — сказала она. — Очень похоже на Стива. — Ах, да. Он мой… это трудно объяснить… — Всё в порядке, я знаю, кто ты. Я «трудно объяснить» Стива. Хотя, уверена, ты мог бы сказать. — Действительно. Я обнаружил кровное родство в твоём… в… да. — Ты же знаешь, что я знаю, что я волк, верно? — рассмеялась она. — Ты можешь сослаться на мой запах, не заботясь, что покажешься странным. — Ну конечно. Я прошу прощения за свою неловкость. У меня были странные несколько недель. Так что… Как тебе нравится быть волком? — Это лучше, чем я ожидала. Теперь я служу в отделе оборотней Щ.И.Т.а. Если бы кто-нибудь ещё печатал что-то на бумаге, их досье на тебя было бы, кстати, не меньше трех дюймов толщиной. Я прочла кое-что. Ты Тор. Из мифологии. — Так и есть. Хотя многие из этих историй дико неточны. — Было бы здорово, если бы ты как-нибудь зашёл и рассказал нам настоящие истории. Мария, глава отдела, без сомнения, ваша самая большая поклонница. Когда она узнала, что ты настоящий Тор, она чуть до потолка не подпрыгнула. Для неё было бы очень важно познакомиться с тобой. — Я был бы счастлив познакомиться с ней. Я только надеюсь, что у меня будет такая возможность. Не уверен, будет ли когда-нибудь… Погоди-ка, ты чувствуешь этот запах? — Да, — сказала Шэрон, скривив губы, когда Дасти и Вафля тоже угрожающе зарычали. — Что здесь делает еще один вампир? Мы находимся в самом центре территории Уинтера. — Я думал, они усвоили урок. Недавно он убил двадцать шесть молодых людей, которые напали на него на улице. — Двадцать четыре. Двух других — я. Потом я потеряла сознание, и Стиву пришлось отнести меня домой. Это было крайне неловко. — Ну, это был твой первый день. Всем тяжело начинать. — Наверное, да, — рассеянно сказала она. — Трудно начинать что-то новое. Эм… извини. Сейчас я не могу сосредоточиться ни на чём другом, поэтому пойду узнаю, что задумал этот кровосос. Хочешь пойти со мной? — Я бы очень этого хотел, — улыбнулся Тор. — А как же твои маленькие воины? У них отважные сердца, но я боюсь, что они не смогут угнаться за нами на своих коротких ногах.***
Сэм скользил широкими петлями над центром Бруклина, который являлся частью его патрульной зоны, пролетая чуть выше вершин массивных колонн из стали и стекла, ставших стандартными сооружениями в человеческих городах. Заметив что-то интересное, он спустился на несколько метров, взмахивая крыльями, пока парил на месте, глядя вниз на улицу, затем сделал несколько мощных взмахов и снова взмыл вверх, поднимаясь над скребущими небо башнями, чтобы сориентироваться. Ему нужна была точка обзора ниже, но не слишком низко, поэтому он нашёл подходящий жилой дом и приземлился на крышу. Он даже был рад предлогу сделать перерыв. Полёт для него был гораздо более энергозатратен, чем для Клинта, потому что ему приходилось тащить с собой целое тело размером с человека, а не с птицу. Но его максимальная скорость была выше и он мог стать совершенно невидимым для людей, когда хотел. В передней части здания он запрыгнул на выступ, выходящий на бульвар Бруклин-Бридж. Здесь определенно что-то происходило. Слишком много людей снаружи. Не толпа или что-то в этом роде, просто больше, чем было обычно с тех пор, как появился облачный барьер и вступил в силу комендантский час. Это только его воображение или они… Нет, они определенно все шли в одну сторону, поодиночке или группами по двое или трое, проходя мимо каждые несколько минут или около того. Другого пешеходного движения вообще не было. Никто не шёл в противоположном направлении. Какого хрена? Ход его мыслей прервался беспорядочным хлопаньем пернатых крыльев, когда красноглазый ворон размером с собаку выше среднего сел на тот же выступ, в нескольких футах от него. При этом демоническая птица превратилась в красивого блондина. — Привет, — сказал он. Сэм бросил на него испепеляющий взгляд, затем снова обратил свое внимание на улицу внизу. — Брось, детка, — вздохнул Клинт. — Я же не нарочно это сделал. — Не смей меня обманывать, Клинтон Фрэнсис Бартон, — парировал Сэм, используя полное официальное имя мужа, чтобы продемонстрировать свое недовольство. — Ты думаешь, что можешь просто появиться в своей чёрной коже, без обуви, со странными глазами и вести себя так, будто всё в порядке? Клинт колебался, выглядя так, как будто он думал именно об этом. — Я… наверное, нет? Но ты не можешь вечно злиться на меня из-за этого. — Может, и смогу. Мне начинает казаться, что вечность — это не так уж и долго. По крайней мере, для одного из нас. — Ты думаешь, мне это не приходило в голову? Что, когда Хела уничтожит Землю, я и весь мой род уйдём вместе с ней? Это единственная причина, по которой я играю в эту игру. Нужно попытаться найти способ остановить её. И ты это знаешь. Сэм стоял с открытым ртом. — Я… Да. Конечно. Я знал это. Все это время. Очевидно. — Ух ты, детка, — ухмыльнулся Клинт, покачав головой. — Кажется, кто-то не уловил мои сигналы. — Сигналы? Какие сигналы, Клинт? — потребовал Сэм. — Гребаная азбука Морзе? — Я подмигнул тебе прямо перед тем, как мы со Стивом ушли в ту первую ночь. Как ты думаешь, что это значит? — Я думал, ты дразнишь меня! Как злой парень! Кроме того, подмигивание не считается осознанным и осмысленным общением. Как будто ты ничего не помнишь из того, чему нас учил доктор Баренбаум. — Ладно, хорошо. Но я также пролетал мимо окон Локи буквально каждую ночь, пытаясь привлечь твоё внимание. — Как сделал бы злой парень, если бы шпионил за нами. — Ну… — начал Клинт и замолк. — Чёрт. Хорошо, я начал понимать, что эти знаки трудно было прочесть. Значит… я люблю тебя и прошу прощения? — Так и должно быть, светловолосый осёл, — пробормотал Сэм, раздраженно скрестив руки. — Как ты притворяешься, что у тебя чёрные глаза и всё такое, если ты теперь не злой? — О, я не притворяюсь. Я впустил Клинтара в свой разум. Я просто разделил своё сознание. Они знают о духах земли довольно много, так что одурачить их было нетрудно. Они думают, что они всё время внутри, но я контролирую то, что они видят и слышат через меня. — Подожди… Ты можешь разделить своё сознание и управлять обеими сторонами независимо, одновременно? — Ага. — А-а-а! — воскликнул Сэм, обвиняюще ткнув в него пальцем. — Я так и знал! Весь твой карточный домик сейчас развалится. Будь я проклят, если ты когда-нибудь «случайно» оставишь телевизор включённым, пока мы занимаемся сексом. — Но, милый, — запротестовал Клинт. — Это не значит, что я игнорирую тебя и смотрю телевизор. Я могу уделить равное внимание обоим. — Ты сейчас ступил на очень тонкий лёд, Бартон. — Ты же знаешь, что я шучу, — ухмыльнулся он, притянув Сэма для поцелуя. — Не равное, а шестьдесят процентов на сорок. Ой! Но ты определённо относишься к шестидесяти процентам! Ай-ай-ай! Я же сказал, что шучу! Сэм перестал тыкать мужа в ребра, внезапно отвлекшись на текстуру этой странной кольчуги, которую он носил. Это самая мягкая, самая эластичная кожа, к которой он когда-либо прикасался. И было ещё кое-что, чего он не мог понять. Она выглядела почти живой. — Где вы, ребята, взяли эти штуки? — спросил он, проведя по ней ладонью. — А что это такое? — Ты знаешь, как Веном превращается в одежду Эдди? То же самое. — О, чувак, у тебя есть Веном? Я так завидую! — Ну, вроде того. Мой Клинтар не разговаривает или что-то в этом роде, он просто подключает меня к разуму улья. Кстати, я пришел сказать тебе кое-что. Видишь всё это там, внизу? — Люди, которые появляются и идут к мосту каждые несколько минут? Да. Вот на что я смотрел, когда приземлился. — Они все низкоуровневые сверхъестественные существа любого рода. Хела заставила Ванду и Старка превратить Башню Старка в гигантскую мистическую систему вещания. Она призывает существ, недостаточно сильных, чтобы противостоять ей, в башню, чтобы присоединиться к её армии. — Должно быть, только очень слабых. Я даже не чувствую их. Но зачем ей армия, если она просто собирается уничтожить планету? — И я об этом думал. Я начинаю сомневаться, что она собиралась это сделать. Может быть, она просто искала новое место для обустройства базы. Захват любимого мира её брата был бы идеальным способом послать его и её родителей. — Тогда зачем говорить Клинтару-Стиву, или кто он там сейчас, что это был план? — Чёрт меня побери. Если только она не хочет заставить его сотрудничать, позволив ему есть планеты, в этом случае она хотела бы держать его как можно ближе к себе. — Что значит заставить его сотрудничать? Я думала, что он был её… рабом или кем-то вроде того. — Оказывается, клинтар не так порабощены, как кажется. Они хотят служить господину, и они это делают. Хела могущественна, но она не заставляет их делать что-либо против их воли. — Не знаю, станет ли мне от этого легче. Пара столь же злобных психов, разрушающих планеты, кажется более опасной, чем просто одна и её лакей. — Клинтар на самом деле не злой. Стив все время говорит, что это так, потому что Хела такая, и ему нравится его работа, но ты же знаешь Стива. Он буквально воплощённая доброта. К сожалению, он ещё и волк. Его хищническая натура делает жизнь пожирателя миров и Убийцы богов знакомой и подходящей для него, поэтому ему легко предположить, что он тоже должен быть злым. — Но разве Стива не контролирует клинтар? — Нет. Стив всё ещё Стив. Кроме… ты знаешь. Пропитанный древней силой живой пустоты, с волей тысяч, копошащихся в его голове, и без памяти о том, что он Стив. — Да, от этого мне тоже не легче, детка. Ты знаешь, что он делал на той нацистской базе Гидры во время войны, и это был просто обычный Стив. Может, он и не злой, но и не ручной щенок. — Это моя точка зрения. Я пытаюсь понять, что он не злой через свой толстый череп. Не так уж много я могу сделать, чтобы не сорвать свое прикрытие. Не думаю, однако, что до сих пор это было очень успешно. Ему слишком весело. — Интересно, сможет ли Уинтер это сделать? Достучаться до него, я имею в виду. Клинт покачал головой. — Не знаю. Он не помнит ни Уинтера, ни того, что было между ними. Кроме того, было бы довольно опасно рисковать, передавая такого могущественного вампира, как Уинтер, Хеле, на случай, если Стив проснётся от всего этого, как диснеевская принцесса, потому что всё это время поцелуй истинной любви был ключом к разрушению заклинания. — Да, хорошо. Было бы намного проще, если бы это было так. Заметив какое-то движение, они оба обернулись и посмотрели на улицу внизу, где стая гигантских тундровых волков бесшумно скакала по бульвару в направлении моста. Ведущий волк крупнее взрослого африканского льва, и по его белому меху разбросаны серебряные вкрапления. Второй — примерно вдвое меньше и белоснежный. Два следующих немного меньше второго волка и почти идентичны, с песочным золотисто-коричневым мехом, покрывающим белый мех вдоль спины и на макушке. У всех четверых одинаковые глаза цвета расплавленного золота, что свидетельствовало об их близком родстве. Они были прекрасными хищниками, но тем не менее хищниками, и они выслеживали добычу. — Ну, похоже, это намёк для меня, — сказал Клинт. — Я лучше пойду. О, ты можешь рассказать всем о башне и армии, потому что Хела хочет, чтобы вы всё знали, но больше никому не рассказывай обо мне. Если Стив доберётся до них, он узнает, когда они свяжутся. — Понял. — И в следующий раз, когда я прилечу, приходи ко мне, — сказал Клинт, притянув его к себе для очередного поцелуя. — Я чертовски скучаю по тебе. Когда он отстранился, Сэм прижался к нему, коснувшись его лица, заглянув в его чернильно-чёрные глаза. — Я не хочу отпускать тебя. Я не хочу, чтобы ты был там, в опасности, без меня. — Опасность — это то, что мы делаем, Сэм. Это то, что мы всегда делали. — Я знаю. Я знаю, — сказал Сэм, прочистив горло, чтобы успокоить голос. — Но была минута… когда я увидел твой лук и твою кровь на земле… всего на минуту я подумал, что потерял тебя. Я больше никогда не хочу так себя чувствовать. Клинт взял его за руки и поцеловал каждую из них. — Тогда, наверное, нам лучше придумать, как спасти мир. Волкам, за которыми наблюдали Сэм и Клинт, было нетрудно идти по запаху вампира. Похоже, он двигался по довольно прямой линии вдоль главной улицы, а не петлял по переулкам и крышам, как это обычно делают их собратья. Однако к тому времени, когда волки добрались до пересечения бульвара Бруклин-Бридж и Тиллари, их запах уже почти утонул в хаосе других. Их было много. Как будто какой-то Парад низкоуровневых сверхъестественных существ в День Благодарения Мэйси только что прошёл через центр Бруклина и теперь двигался по мосту в Манхэттен. В небе над ними они обнаружили присутствие другого сверхъестественного существа, в виде массивного ворона. Он не следовал за остальными, а кружил по центру города широкими дугами, как будто что-то искал. Пролетев низко над их головами, он издал хриплый крик, а затем взмыл высоко в темное, черное небо, где они потеряли его след среди раскатистых грозовых туч. Прямо по пятам за ними спустилось ещё одно крылатое существо. Этого они остановили и теперь ждали, чтобы поприветствовать, вернувшись к своим не-волчьим формам. — Сэм Уилсон, — весело прогудел Тор, когда он приземлился. — Рад тебя видеть. — Привет, Тор. Привет, Шэрон, — сказал Сэм, опустившись на колени, чтобы взъерошить шерсть веселых корги. — Эй, Дасти и Вафля, вы хорошие, хорошие волчата. Я полагаю, вы, ребята, отслеживаете всех этих сверхъестественных, направляющихся в центр? — Действительно, — ответил Тор. — Мы учуяли вампира на территории Уинтера и последовали за ним сюда. — Ты же видел этого здоровенного ворона, верно? Вот во что Стив превратил Соколиного Глаза. Он подошёл ко мне, чтобы сказать мне, что Хела хочет, чтобы мы все знали, что она использует Башню Старка как гигантскую антенну, чтобы вызвать к себе низкоуровневых сверхъестественных. Говорит, что собирает армию. — Армия, — нахмурилась Шэрон. — В последний раз мы слышали, что она угрожала уничтожить планету. — Если моя сестра собирает армию и рекламирует её, она предлагает мне вызов. Она хочет, чтобы мы сражались с ней за это царство. — Это сражение мы можем выиграть? — спросил Сэм. — Нет. Я в это не верю, — честно ответил Тор. — Она хочет заставить нас поверить, что ей нужна армия, и, таким образом, поверить, что у нас есть шанс победить её, чтобы мы привели в бой наших лучших и самых сильных. Тогда она соберет нас всех в одном удобном месте, где с нами можно будет расправиться. — Дерьмо. Это чертовски плохо. — Но разве у нас есть выбор? — вставила Шэрон. — Если мы не принесем в бой всё, что у нас есть, мы всё равно умрем. Только мы умрем как трусы, которые даже не пытались. — Это действительно вопрос чести, — согласился Тор. — Но никто в этом мире не должен брать это на себя. Как защитник Мидгарда, я обязан противостоять угрозе из другого мира. Тем более, что она из моего собственного мира, да и вообще исходит от члена моей семьи. — Ну что ж. Посмотрим, сможешь ли ты остановить меня, — сказала Шэрон, вскинув свою белокурую голову. Дасти и Вафли поддерживающе пробухтели, стоя так высоко и гордо, как только могли. — Шэрон, я ценю твое мужество, но… — Я ценю твое мужество, но так говорят мужчины, покровительствуя женщинам, когда говорят им, что они не способны сражаться и умирать за то, во что верят. Моя тетя всю жизнь боролась с подобными мыслями, и будь я проклята, если сейчас они мне помешают. Нравится тебе это или нет, но я тоже член твоей семьи. Я имею такое же право на эту битву, как и ты. Тор попытался сглотнуть внезапно пересохшим горлом. — Я… конечно. Я имею в виду, очевидно, я не имел в виду, что ты не можешь… что ты не способна… — Тор сожалеет о том тупом, сексистском дерьме, которое он сказал, — помог Сэм. — Он хотел сказать, что никто из нас, жалких гибридов, не способен сражаться и умереть, защищая наш мир. Шэрон выгнула бровь. — А, понятно. Это был не сексизм, а видоизменение. — Нет, нет, я не… это тоже было не то, — пробормотал Тор, краснея. — Я имел в виду только то, что… — Мы просто прикалываемся над тобой, чувак, — рассмеялся Сэм, хлопнув бога грома по спине. — Мы знаем, что нам не справиться с Хелой, и мы все умрем. Но мы всё равно не позволим тебе сделать это в одиночку. — Верно, — согласилась Шэрон. — Члены стаи не бросают друг друга, когда что-то становится опасным. Мы останемся вместе до конца. — Бвуф, — подтвердил Вафля. — Бваф, — уточнил Дасти. — Это значит… это много значит для меня, — сказал Тор, прочистив горло и отвернувшись, чтобы скрыть слезы, которые навернулись на его глаза. — Вы, ребята… вы все действительно замечательные. — Мы знаем, — усмехнулся Сэм. — А теперь давай соберем всю стаю вместе и сделаем то, что у нас получается лучше всего. — Ты имеешь в виду составить глупый, самоубийственный план, на который только кучка идиотов решится? — спросила Шэрон. — Вот именно.***
Стив лежал на кожаном диване в тёмном кабинете в башне Старка. Ванда свернулась на нем калачиком и крепко спала, её длинные каштановые волосы рассыпались по его груди. Она и Старк работали почти двадцать четыре часа без перерыва, посвящая огромное количество энергии своему мистическому проекту радиопередатчика. Их усилия наконец увенчались успехом, но даже с её связью с Клинтаром Ванда была совершенно истощена. Они демонстрировали возможности башни своей очень довольной госпоже, когда она рухнула прямо на середине предложения. Стив подхватил её и отнес сюда, чтобы она отдохнула. Он прекрасно понимал, что Хела раздражена его любовью к ведьме, но не делал никаких попыток скрыть это. Он скорее наслаждался тем, что подначивал госпожу наказать его, так что это был беспроигрышный вариант. Пока она продолжала направлять свой гнев на него, а не на Ванду. Он крепче обхватил руками её крошечное тело, словно защищая её даже от этой мысли. Ему, вероятно, следовало бы делать, казалось бы, глупые или неосторожные ошибки, чтобы вызвать выговор Хелы, а не ставить свою ведьму на возможную линию огня, но госпожа не была склонна причинять какой-либо физический вред кому-либо из людей или людей-гибридов собственными руками. Она, казалось, думала, что унизит себя, признав, что они достаточно значительны, чтобы заслужить её гнев. Королева не пачкала свои сапоги, наступая на насекомых. Особенно когда у неё вместо этого был Стив, чтобы растирать их под ногами. С тех пор как несколько ночей назад ему поручили это задание, он усердно работал над тем, чтобы не получить особо желанного приза, чтобы вызвать её раздражение. А именно, чародей, отвечающий за все мелкие преграды и укрытия в городе. Эти мелочи бесконечно раздражали Хелу, и она хотела, чтобы Стив обнаружил их происхождение, чтобы можно было их рассеять. Они не будут иметь никакого значения, когда основание этой планеты будет разрушено и сожрано, хотя — не может быть чар, когда нечего зачаровать — так что на самом деле это не имело значения в великой схеме вещей. Оставалось надеяться, что продолжая терпеть неудачу в том, чтобы провести её, чародей будет достаточно раздражать её, чтобы немного расправиться с ним лично, но не поднимать её гнев против его товарищей. Пока что он позаботился о том, чтобы все они были заняты другими делами, так что он единственный, кто участвует в неудачных начинаниях. Она также хотела вампиров Уинтера и Локи. Уинтера, потому что он очень силен, и Локи, потому что он пара её брата, как они обнаружили, когда связались с его товарищами. Это задача, над которой Стив усердно работал, но почти не продвинулся. Веном, как оказалось, когда-то использовал Локи, но это не помогло. Он был холоден и молчалив с тех пор, как вернулся, и они не смогли заставить его открыться многим без особого дискомфорта. Думая об этом, Стив осторожно приблизился к этой части разума улья, чтобы попытаться снова. Тысячи отшатнулись, когда на них обрушилась пронзительная какофония эмоций и ощущений Эдди, и поспешно отступили, как это делает человек, когда он сознательно закрывает свой ум от мучительных мыслей. Потребуется время, чтобы привыкнуть к огромному объему разума и памяти этого молодого охотника на демонов, которые принёс с собой Веном. Тысячи людей не были привиты от грубых человеческих эмоций связью со Стивом, потому что контекст, в котором он формировал свои, был уничтожен. В результате эмоциональная и интеллектуальная структура воли Стива была так же нова для него, как и для них. Это значительно облегчало обработку и категоризацию его впечатлений, хотя они очень сильны, потому что они фильтровались через улей и не были ранее интерпретированы каким-то чуждым образом, который следовало сначала разобрать и исследовать, прежде чем его можно было бы понять. Даже тогда, скорее всего, многие всё равно приняли бы метод контекстуализации Стива. Он, безусловно, обладал самой сильной волей среди них. Это, конечно, слишком упрощённо. Нет воли, которая была бы его, а не их, и нет воли, которая была бы их, а не его. Воля Стива — это всего лишь аналог точки зарождения его специфических типов ситуационных реакций и поведения внутри ульевого разума. Однако, насколько им известно, никакая другая индивидуальная воля среди них никогда не функционировала в качестве внутренней точки зарождения неколлективной мысли, и, таким образом, воля Стива, по существу, управляла кораблем. Например, идея досаждать госпоже малыми способами, чтобы получить наказание, никогда не пришла бы в голову многим, не будь у Стива желания объяснить тонкую манипуляцию причинно-следственной связью и предположить, что они могли бы достичь того, чего хотят, без открытого неповиновения, путем преднамеренного, неразрушительного подрыва целей своей госпожи, то есть небольших ошибок и неудач. Поначалу они находили преднамеренное неповиновение дезориентирующим, но сопутствующие награды весьма приятными, и поэтому приняли этот способ поведения. За очень короткое время они перешли от действия исключительно на инстинкт и естественную склонность (если только их не направлял учитель) к обладанию независимым внутренним разумом. С этим было сложно справиться. Вдобавок ко всему, с тех пор как они связались с бывшими союзниками и друзьями Стива, их интерес к Зимнему Солдату перешел от праздного любопытства к сильному любопытству, к постоянному, отвлекающему желанию увидеть и испытать его на себе. К счастью, госпожа хотела, чтобы он был там до того, как Тор появится, если это возможно, так что Стив должен позаботиться об этом в любом случае. То есть после того, как его ведьма хорошенько выспится и хорошенько подкрепится. На самом деле она заслуживает чего-то особенного. Прошлой ночью в Вест-Виллидж было несколько очень симпатичных людей, одетых в обтягивающие, блестящие, чёрные одежды, которые выглядели точно так же, как доспехи из кожи клинтар Ванды. Когда он выйдет сегодня вечером, он купит ей несколько таких, подумал он, повернув голову, чтобы прижаться щекой к её лбу. Ей это понравится.***
— Удобно, что одна из наших способностей — истинное зрение, — заметил Локи, когда они со Соней материализовались на краю крыши, на вершине высотного здания с видом на Манхэттен. Возможно, это из-за твоей матери, как и твое пророческое зрение. — Очень странно, что оно вернулось. Я потерял его из-за вампирской крови так давно, что почти забыл, что это. Я вижу его. Я тоже его вижу. Похоже, он прямо возле штаба Щ.И.Т.а. — А что он там делает? Он не может войти, не так ли? Эм-м-м. Что ж. Ничто в клинтаре не регистрируется мистической системой безопасности, поэтому, если Стиву раньше было разрешено проходить сквозь чары, то сейчас от тоже пройдёт. — Это не сулит ничего хорошего. Нет, скорее всего, нет. Но мы мало что можем сделать, чтобы остановить его. — Он всё ещё снаружи, — сказал Локи через несколько минут. — Чего он ждет? Не знаю. Нам придётся подойти ближе. — Мы все равно собирались встретиться с ним, так что… мы можем встретиться и там. Ты чувствуешь себя неуверенно. Ты всё ещё боишься? — Да, немного. Мне очень не нравится мысль о том, что моя память будет стерта. Этого не будет. У Стива она стёрта, потому что все они были связаны непосредственно с ним. У тебя будет только одна связь, и я сделаю так, что ты её почти не почувствуешь. Я обещаю. — А как насчет тех, кого они забрали, у кого с самого начала не было симбиотов? Если они сопротивляются, процесс соединения болезнен. Однако это не стирает их разум, а просто накладывает волю тысяч на их собственную. Таким образом, в основном, они точно такие же люди, какими были, но с переориентированными целями и лояльностью. — Значит, я буду такой же, только пожелаю служить их целям? Да. — Я не могу себе представить, чтобы столь значительное изменение интересов не повлекло за собой сопутствующего изменения личности, но, полагаю, тебе это известно лучше, чем мне. Ты поймешь, как только увидишь. — Что будет с тобой? Я буду поглощен многими, но твой фрагмент клинтара свяжет тебя с разумом улья. Я всё равно буду рядом. — Хорошо… Нет смысла откладывать. Нам лучше поторопиться, — сказал Локи, сделав глубокий вдох. Он превратился в клубящийся черный пар и заструился по стене здания, на вершине которого он сидел, закручиваясь спиралью наружу, чтобы с волнующей легкостью и скоростью путешествовать по воздуху. Когда через несколько минут они достигли здания банка «Ли энд Кирби», они увидели Стива на улице, примерно в шести метрах от входа. Он просто стоял и смотрел на него, склонив набок белокурую голову. Локи спустился и грациозно материализовался в нескольких метрах позади Стива, поправив галстук, когда его чёрные ботинки коснулись асфальта. Стив поднял голову и повернулся к нему. — Локи, — весело сказал он. — Я так рад, что наконец-то познакомился с тобой. Я имею в виду, я думаю, что мы знали друг друга раньше, но я не помню тебя. — Да, прошу прощения, — сказал Локи с вежливым поклоном. — Я был неосторожен, не представившись раньше. Очень приятно вновь познакомиться с тобой. — Это умно, — рассмеялся Стив. — С удовольствием сделаю также. — Если позволишь спросить, Стив, что ты здесь делаешь, стоя у здания Щ.И.Т.а? Почему бы просто не зайти внутрь? — О, я не могу войти. Моя ведьма думала, что я смогу, но я попытался и не смог, так что теперь мы пытаемся выяснить, что это за заклинание. У нас с этим какие-то проблемы. — В чём дело? — Похоже, что это много разных заклинаний, наложенных разными колдунами, но мы не понимаем, как это может работать. Заклинания из разных источников отталкивают друг друга. Они не просто так сплетаются вместе. Если он мог войти раньше, но не может сейчас, значит, заклинание каким-то образом обновилось. Но я не вижу никаких свежих нитей. Всё это выглядит очень старым. Это странно. — Вот это загадка, — пробормотал Локи, проследив за взглядом Стива. Его истинное зрение открыло ему всю паутину, и это было очень похоже на то, что сказал Стив. Казалось, что десятки тысяч чародеев каким-то образом сплели заклинания, что не должно быть возможным. Если только это не была работа одного чародея, на протяжении десятков тысяч лет, что тоже невозможно, потому что такой человек должен был бы предшествовать человечеству как виду. — Кстати, о чарах, — сказал Стив, как будто они только что этим занимались. — Мы не можем заглянуть дальше тех, что на квартире Уинтера или на твоей, или выяснить, кто их разместил. Они действительно сильные. Моя ведьма говорит, что колдун, более могущественный, чем мистер Старк, должен был их наложить, потому что она не может сломать их, а она сломала мистера Старка довольно легко. — Они действительно сильны. Их поместил колдун по имени Стрэндж. Насколько я понимаю, он гораздо могущественнее мистера Старка. — Странно. Хм. Мы не узнаем этого имени. Есть идеи, где его можно найти? — Он владеет чем-то вроде музея-резиденции на Бликер-стрит. Он называет его Святилищем. Я могу дать тебе адрес, но я уже давно ничего о нём не слышал. Сомневаюсь, что он вообще в городе. Что он имеет в виду под его ведьмой? — Когда ты говоришь «твоя ведьма», что ты имеешь в виду? — Ее зовут Ванда. Она кровавая ведьма. Раньше мы вместе работали в Щ.И.Т.е, а теперь она… Я не знаю. Моя ведьма. Нет лучшего способа выразить это. — Да, я слышал о Ванде, но лично её не знаю. Она — близкий друг Уинтера. — Зимний Солдат. Мой парень-вампир. — Да. — Я бы очень хотел его увидеть, — сказал Стив почти с тоской. — У меня есть все эти образы его от моей ведьмы, волков и Соколиного Глаза, но сам я его не помню. Мы можем помочь ему увидеть Уинтера. — Если хочешь, я помогу тебе увидеть его. Стив снова поднял голову, пристально изучая Локи. Мне бы этого хотелось. Но могу я тебя кое о чем спросить? — Конечно. — Тор — твоя пара. — Да, это он. — И ты знаешь, что я собираюсь бросить ему вызов и, возможно, убить его, верно? — Я знаю. Почему ты спрашиваешь? — Просто… ты очень дружелюбен и услужлив. Интересно, почему? — Стив, я всю жизнь изучал политику и дипломатию, — медленно ответил Локи. — Если я и усвоил кое-что прежде всего, так это то, что для того, чтобы выжить, нужно умудриться встать на сторону победителя в любом конфликте. Я читал знаки. Ты уничтожишь мою пару. Ничто в этом мире не может остановить тебя. Мне остается либо погибнуть вместе с ним, либо капитулировать и выжить. — Ты предашь свою пару и присоединишься ко мне только потому, что я собираюсь победить? — Это не предательство. Он не пожелал бы моей гибели, и я не стал бы добровольно помогать тебе в этом. Но ты всё равно взял бы меня против моей воли. Я просто предпочел принять неизбежное и сдаться, а не тянуть время без необходимости. Стив подошел ближе, войдя в личное пространство Локи и явно вдыхая его запах. — Хм. Ты говоришь правду. Я предположил, что это какой-то трюк, чтобы попытаться обнаружить мои слабости или что-то в этом роде. — Уверяю тебя, ничего подобного. — И ты всё равно поможешь мне увидеть Уинтера? — Я так и сделаю. — Я могу убить его. Он не будет этого делать. — Мог бы, но не станешь. Стив залился солнечным смехом. — Ты прав, не буду. Я имею в виду, что мне пришлось бы это сделать, если бы он не сотрудничал, но я не собираюсь давать ему такую возможность. — И мне не нужен выбор, — сказал Локи, опуская подбородок. — Я пришел сдаться. В качестве жеста доброй воли я привел с собой кое-кого, с кем, как мне кажется, тебе будет интересно познакомиться. — Оу? — Действительно. Разве ты не чувствуешь его присутствия? — Нет, не чувствую. Ты хочешь сказать, что он встретит тебя здесь? — Он сейчас здесь, со мной. — Почему я не могу… Я не понимаю, — нахмурился Стив. — У меня есть твой запах, сильный и ясный, но я не чувствую и не ощущаю никого другого. — Боюсь, я не могу этого объяснить, — Локи безмятежно улыбнулся и протянул руку. — Но я могу тебе показать.