Мчаться вечно

— …мож-но с лег-костью… эм… сва-ри-вать. — Замечательно! — Орион с трудом удержался, чтобы не захлопать в ладоши. — У тебя отлично получается! — Когда есть система, проще. — Мегатронус указал на датапад, где Орион записал алфавит с основными правилами чтения. — Мне никак не удавалось до конца понять, почему символы часто не совпадают со звуками. — Я до сих пор удивляюсь, что ты столькому научился сам, — Орион откинулся на изгиб трубы, которую использовал в качестве сиденья, с благоговейным изумлением глядя на своего ученика. На первом уроке Мегатронус ещё не знал всех основных глифов и вынужден был буквально расшифровывать слова, а иногда — угадывать их по нескольким символам. Сейчас шла третья их встреча, и Мегатронус, используя и объединяя рассказанные Орионом правила, читал уже более-менее свободно. Он поглощал и усваивал новые знания, будто голодный, дорвавшийся до энергона, и Орион заражался его азартом. Это и для него был вызов — сформулировать и рассортировать правила, которые с рождения составляли часть его прошивки и которыми он пользовался неосознанно. В те ночи, когда им не удавалось встретиться, Орион этим и занимался: искал основные правила и исключения и звено за звеном составлял цельную систему, которую впоследствии смог бы объяснить. И ничто не могло сравниться с упоительным восторгом, который он испытывал, когда видел, как Мегатронус впитывает его объяснения и применяет их на практике. Орион не мог не задаваться вопросом — возможно, всё дело в Мегатронусе? Именно этому колоссальному меха-воителю была каким-то образом дарована способность понимать написанное, или же подобное под силу каждому? Можно ли чтению научиться? При таких мыслях его в холод бросало — холодок приятного возбуждения. Подобные суждения во владениях Зеты, где тот являл собой спасителя и источник всех знаний, были под запретом. Да, Орион читал и объяснял ему все древние книги и справочники, но всем хватало ума считать Ориона лишь инструментом могучей воли Зеты Прайма, не более. Зета был Праймом, богоизбранным вождем, чьё предначертание — вести их и направлять. Иное мнение считалось преступлением и каралось медленной и мучительной смертью. Однако Орион этим преступлением наслаждался. Во тьме ночной, таясь в старом машинном отделении, они с Мегатронусом вместе бросали Зете вызов. — А что это за другие знаки? — Мегатронус положил перед ним на пол датапад, с которого читал. — Припоминаю, что порой они мне попадались, но они посложнее алфавитных и встречаются реже. — А, ты, должно быть, о вторичных глифах. — Орион пролистнул несколько страниц и остановился на одной. — Типа такого? Мегатронус наклонился вперед, чтобы лучше видеть экран. Сидел он на полу, скрестив ноги, так что их с Орионом оптика оказалась на одном уровне. — Да, именно. Ты назвал их вторичными? — Угу. — Орион пристроил датапад на колене. — Они родом из старинного языка. Мой наставник рассказывал, что очень давно, ещё до Великой войны, кибертронцы только их и использовали; древние тексты полностью написаны вторичными глифами. Каждый глиф обозначал целое слово или понятие. Но решили, что это слишком сложно, и создали первичные глифы, каждый из которых обозначает звук. Вторичные же вышли из широкого употребления, но учёные продолжили изучать их, и некоторые глифы остались в ходу, в особенности те, что подразумевали священные понятия. В частности, вот этот обозначает «Прайм», — указал он на соответствующий значок. Мегатронус фыркнул: — Ну-ну, священные. Зета хочет, чтобы все в это верили. Они вступали на зыбкую почву. Даже несмотря на общую тайну, Орион до сих пор колебался, можно ли доверять Мегатронусу. Всё же тот был воителем, его шипастая броня и массивный корпус не могли не пугать. Он возглавил великое множество рейдов и погубил великое множество жизней во имя Зеты. Ориону не следовало забывать, что, как бы Мегатронус ни был неглуп и как бы ни желал научиться читать, тот оставался Первым Военачальником Зеты. Подобного ранга не достичь с жалостливой искрой. Кто знает, зачем Мегатронусу умение читать? Возможно, он замышляет переворот, собирается свергнуть Зету и занять место Прайма. Орион сомневался, что при Мегатронусе всё улучшится. По крайней мере, улучшится заметно. Однако, что удивительно, Мегатронус оказался (предположительно) порядочнее, чем Орион считал… и намного, намного умнее. — Я совсем не таким тебя представлял, — произнес он вслух. Мегатронус усмехнулся, продемонстрировав острые дентапластины. — А каким? — Ну, я… не сочти за оскорбление, но я думал, что ты… э-э, попроще. — Тупица, хочешь сказать. — От выражения Орионова лица Мегатронус негромко рассмеялся: — Не беспокойся, я не обижусь. Ты лишь подтвердил, что моя маскировка действует. — Поймав вопросительный взгляд Ориона, он добавил: — Ты же не желаешь, чтобы Зета подозревал, будто ты умнее его? При этом вопросе оптика Ориона потускнела. — Ага, — пробормотал он, прижав руку к животу. — Не желаю. Лицо Мегатронуса смягчилось. — Мне известно, как Зета поступает со своими «сокровищами», — сказал он, и Орион сердито на него посмотрел. — Прости. В хриплом голосе прозвучало неожиданное участие, и злость развеялась, не успев вырваться наружу. — Ничего страшного. — Орион, не зная, как поступить, отвел взгляд. Как он поступал раньше, до Цитадели, в той жизни, которую похоронил глубоко в искре? И тут он вспомнил — возможно, слишком поздно, ведь молчание уже затянулось, — но всё же губы шевельнулись, будто сами по себе: — Спасибо.

***

В Цитадели царило волнение: готовился очередной набег на древний город (на сей раз на Алтигекс, как тот назывался в старинных текстах). Зета не позвал Ориона наблюдать за отбытием, но от него в любом случае требовалось присутствовать, когда речь шла о столь крупных и потенциально опасных набегах. Зета любил хвастаться своим богатством. Без самого старика было бы ещё терпимо. Будь у Ориона выбор, он предпочёл бы никогда больше не видеть так называемого Прайма. Но в Цитадели, где Зета владел всем и вся, от него не спастись. Негодные, завидев на балконе своего бога, взревели; Орион подумал, что им-то нравится, когда ими владеют. Лучше служить, чем медленно разваливаться на части снаружи, в пустыне, или быть растерзанным изголодавшимися собратьями-Негодными ради пары капель энергона. Зета хотя бы понимал, что нужно кормить рабов, если хочешь, чтобы те трудились. — Узрите, дети мои! Узрите моих воителей, посланцев воли моей, которые отправляются во град Алтигекс! Они вернутся с сокровищами, что сокрыты среди павших стен, и эти сокровища послужат мне во имя славного будущего! Орион перестал слушать и попытался отвлечься изучением колонны: транспортников с пустыми прицепами, массивной топливной цистерны, содержащей достаточно энергона, чтобы воинам хватило на путь туда и обратно, вооруженных гонщиков, двухколесников и отряда летунов. Впереди стоял Мегатронус, из-за своей темно-серой обшивки похожий на мертвеца среди живых. Другие воины раскрашивали себя во множество цветов; отсутствие же раскраски считалось дурным предзнаменованием — кто похож на труп, скоро им и станет. Мегатронусу, казалось, дела не было до суеверий — или же он пользовался ими, чтобы внушать страх. «Ему следует окрасить корпус». Орион моргнул, встревоженный этой мыслью, но та никуда не делась, и от неё уже было не избавиться. Неожиданно нахлынули воспоминания о прошлых набегах: воинов возвращается меньше, чем отбывало, многие ранены и искалечены, многие умирают под скальпелем Фармы. Жизнь воителя опасна и зачастую коротка, лишь немногим хватало сил стать Военачальниками, и даже Военачальники время от времени погибали. Слабая боль пронзила искру, та забилась быстрее, и Орион с трудом совладал с лицом. Он не хотел увидеть Мегатронуса среди раненых. Не хотел увидеть его на медицинской плите. Не хотел увидеть, как налетчики возвращаются без своего Военачальника. Орион попытался встретиться с Мегатронусом взглядом, но тот стоял слишком далеко. Удалось уловить только голос, когда Мегатронус ответил на вопрос Зеты, который Орион прослушал: — Да, Прайм! — И он подпрыгнул в воздух и трансформировался, что послужило командой для его подчиненных. Колонна выдвинулась. Орион вовремя взял себя в руки, склонился перед Праймом, уступая дорогу его массивному телу, и последовал за ним с балкона в тень тронного зала. Зета хмыкнул, тяжелой рукой приобнял Ориона за пояс и притянул его к себе. Сегодня он пребывал в благодушном настроении. — Подготовься, Сокровище, — мурлыкнул он, потрепав Ориона по боку. — Тебе привезут много работы. И, как знать, быть может, однажды и мне привезут нового писаря! — Он подмигнул: — Тогда-то твоя милая головка и отдохнет — получишь новое занятие! — Рассмеявшись над собственной шуткой, он шлепнул Ориона по спине и наконец-то отпустил. Ориону потребовалась вся сила воли, чтобы не отшатнуться. Только не на виду у Тарна, офицеров и слуг. — Если так повелит мой Прайм, — вежливо ответил он с поклоном. Зета вновь рассмеялся и снисходительно махнул рукой. Ориону дозволялось уйти. Только оказавшись в своей комнате, Орион наконец обхватил себя руками и затрясся. Скорее всего, Зета шутил. Даже если ему и удастся заполучить ещё одного писаря, разумнее всего работать обоим, это повысит производительность… Однако налетчики привозили не так уж и много книг. Двум писарям работы не хватит. Всё будет хорошо. С ним всё будет хорошо. В тщетной надежде убедить себя, Орион повторял это раз за разом. Лучше подумать о другом; лучше подумать о новых занятиях с Мегатронусом. Но если Мегатронус не вернётся?

***

Орион тяжко вздохнул и отложил недочитанный датапад; сколько бы он ни старался, сосредоточиться не удавалось. Сквозь бронированный стеклянный потолок в комнату лились солнечные лучи, наполняя ту золотистым светом и нагревая воздух и обшивку до такой степени, что охлаждающим вентиляторам Ориона приходилось вращаться на полной мощности. Это напоминало о дуновении ветра в лицо, о скрипящем под шинами песке, заставляло вспомнить о скорости и о просторе пустыни. Двигатель взревел, колеса крутанулись вхолостую. Орион выругался, вскочил и принялся расхаживать по комнатушке. Он уже несколько дней места себе не находил. В голове царила сумятица, Орион не мог не гадать, как там налетчики. Если всё прошло нормально, сейчас они уже в Алтигексе: разграбляют руины, пробираясь меж пустых строений и отбиваясь от падальщиков, что их населяют. В городах в изобилии хватало древних артефактов, однако Зета небеспричинно обосновался в такой дали от них: там не было энергона. Старые шахты, вокруг которых располагались города, давно истощились; Цитадель оставалась одним из немногих мест на Кибертроне, где ещё сохранились энергонные залежи, что предоставляло Зете доступ к самому важному сырью планеты. Возможно, поэтому она больше походила на военную базу, чем на горнодобывающий комплекс, чертежи которого Орион видел в одной из книг; возможно, Цитадель была построена на исходе войны, когда энергона стало недостаточно и его требовалось защищать. Но из-за этого Зете, чтобы заполучить старинные артефакты, приходилось устраивать опасные набеги на огромное расстояние и подвергать смертельной опасности множество воинов. Именно поэтому он столь ценил одаренных Военачальников, именно поэтому Мегатронус — мех, возглавивший десятки успешных набегов — стал Первым Военачальником. Орион надеялся, что знаменитые сила и ловкость и теперь не подвели Мегатронуса. В смятении он остановился посреди комнаты. Раньше ему и дела не было до набегов; воители и Военачальники сменялись чередой. Однако сейчас он… переживал? Был ещё до появления Мегатронуса в Цитадели предводитель набегов, будет и другой — если Мегатронус не вернется. Может, и к лучшему, если не вернётся — унесет тайну Ориона с собой в могилу. Но, не успев даже додумать мысль до конца, Орион уже знал, что подобного не желает. Он не хотел, чтобы Мегатронуса не стало, от одной лишь мысли об этом болью прихватывало искру. Лишь их занятия и скрашивали Ориону существование. Он с нетерпением ожидал их и не хотел лишаться этой маленькой радости. Снаружи раздался лязг, и дверь распахнулась. Орион поспешно обернулся, вновь придав лицу безразличное выражение. Перед ним стоял худощавый минибот в сопровождении стражника. — Здравствуй, Ревайнд, — сказал Орион миниботу и кивнул стражнику. Тот молча вышел. Всё по скучному, хорошо знакомому ежедневному порядку. Минибот не ответил, просто уселся на обычное место. Тусклый синий визор ничего не выражал. Орион никогда не слышал, как Ревайнд разговаривает, тот только повторял записанное однотонным невыразительным голосом. Все попытки Ориона разговорить его разбивались о стену отчуждённости. Как и Ориона, Ревайнда захватили во время одного из набегов и единственной живой добычей доставили в Цитадель — тоже как и Ориона. Писарь догадывался, с какими зверствами столкнулся Ревайнд, и у него были подозрения о том, почему тот ведёт себя именно так. Однако им ни разу не доводилось просто побеседовать: Ревайнд относился не к классу меха-интеллектуалов, а к классу накопителей памяти и содержался соответственно — в сокровищнице Зеты, под замком. Орион на миг отключил оптику, отметая все посторонние мысли. Не время печалиться о судьбе Ревайнда; поддержать друг друга они могли лишь одним способом — усердно трудиться, чтобы удовлетворить жажду знаний своего повелителя. Орион зачитывал с датападов вслух, Ревайнд записывал информацию в память, чтобы позднее, если потребуется, её повторить. Они оставались в живых, покуда приносили пользу. Орион переключился на текст, который требовалось записать, и приступил к чтению.

***

Во время подзарядки Орион редко видел сны, но сегодня один ему приснился. Ему снилось маленькое подземное жилище на окраине Аякона: вдоль стен множество открытых шкафов, на которых громоздятся датапады, стопки датападов лежат и вокруг двух узких платформ, и на небольшом перерабатывающем устройстве, и под столом в середине комнаты. За столом сидит старик: спина сгорблена, некогда изысканная, царственного вида обшивка поцарапана и покрыта вмятинами. Лампа, прикрепленная к его голове, наполняет комнату уютным желтым светом. Сам Орион лежит на полу, на животе, уткнувшись в датапад и болтая ногами в воздухе. Орион поднимает голову и спрашивает наставника о слове, которого не понимает, и Альфа Трион с улыбкой отвечает: негромко и подробно, как и всегда. Орион прилежно слушает, но стоит наставнику прерваться на миг, благодарит его и возвращается к чтению: ему не терпится узнать, что же дальше случится с героями. Он скорее догадывается, чем видит, что Альфа Трион качает головой и его длинные лицевые украшения скребут по нагрудной броне, но тут изящная узкая ладонь старого ученого поглаживает Ориона по голове. Тот жмурится, а двигатель довольно рокочет. Орион счастлив. Ему снятся развалины Аякона: выщербленные очертания зданий, разоренных войной и изъеденных стихией, кромешной чернотой выделяются на фоне залитого лунным светом неба. Орион выходит на улицы по ночам, когда падальщики и бандиты либо спят, либо трясутся в относительной безопасности своих обиталищ. В ночном Аяконе владычествуют искроеды, но Орион под защитой: Альфа Трион дал ему фазосдвигатель, который нужно носить на запястье, — небольшая безделушка дарует Ориону возможность проходить сквозь стены. Орион перемещается по Аякону подобно неслышному призраку, обшаривает старые магазины в поисках остатков энергона и новых книг, чтобы было что принести домой. Альфа Трион слишком стар и слаб и больше не покидает жилища. Так продолжается, пока однажды в Аякон не прибывают новые боты — колонна тяжелых транспортников, сопровождаемая колёсниками и летунами. Все они отмечены изображением хмурого красного лица. Этих ботов ночь не пугает: они грабят и разоряют Аякон и убивают всех, кто смеет стать у них на пути. Они замечают Ориона и пускаются в погоню; с усиленным рвением — после того, как видят, что он исчезает в стене. Орион убегает, но у него нет возможности подолгу оставаться внутри твердых предметов, фазосдвигателю и на это едва хватает мощности, а вдобавок преследователи взрывают каждую твердую поверхность, в которой он прячется. Орион совершает ошибку: он мчится домой. Потом сон сумбурен. Орион видит разрушенный потолок их комнатушки, пыль, кружащуюся в пронзенном прожекторами воздухе, погребённые под обломками книжные шкафы. Видит, как блестят дентапластины и сверкают клинки нападающих, слышит гневные крики, когда давит ногой фазосдвигатель в последней отчаянной попытке не дать им его заполучить. Потом ощущает жгучую боль и падает — с торчащей из живота пикой. Лежа на земле, он видит, как прочь волокут тело Альфа Триона: ласковая оптика лишилась жизни и посерела. Какой-то мех уже вонзил циркулярную пилу в его плечевой шарнир. Позже Орион узнает, что запасные части с корпусов, не тронутых ржавчиной и прочими коррозиями, высоко ценятся. Тут он теряет сознание и просыпается в настоящем. Орион проснулся: его оптика раскалилась, а двигатель тревожно хрипел. Он лежал на боку, съежившись и дрожа, в точности как много лет назад лежал на полу своего разрушенного дома и смотрел, как терзают и расчленяют тело Альфа Триона. Искорки слёз, пролитые в подзарядке, опалили обивку платформы под головой. Орион закусил губу, пытаясь заглушить рвущиеся из горла всхлипы. Он много лет не видел этих снов — и не должен видеть, не должен думать о былом! Бесполезно зацикливаться на прошлом, нет смысла гадать о будущем, есть лишь настоящее, и задача одна — выжить. На том стоит Цитадель, где каждый день может стать последним и каждый другому враг. И Ориону лучше не отступать от этого правила, лишь благодаря ему он остался в живых, благодаря ему жили и все остальные… Слишком поздно. Нечто неизведанное распустилось в груди Ориона, там словно странная полость образовалась, будто от воды, что размягчила иссохшую землю. И его бедная искра упивалась этой нежностью, и трепетала, и ныла, и пылала, пылала так горячо… Из оптики Ориона хлынули искорки, и он зажал рот руками, чтобы заглушить звуки. Он плакал: по Альфа Триону, с которым так и не довелось попрощаться, по их навеки утерянному дому, по тихим вечерам, полным совместного чтения, и бесед, и смеха. И когда Орион не мог уже больше плакать и поддался охватившему тело оцепенению, то мысленно услышал, как голос Мегатронуса повторяет: «Прости». Орион подтянул колени к груди и медленно провентилировал. Искру жгло, она трепетала и мучительно изнемогала в корпусе и всё же больше, чем когда бы то ни было, казалась теплой и живой. Не стоит чувствовать подобного; Мегатронус — Военачальник, самый жестокий убийца в своре Зеты. Но не он напал на дом Ориона. То случилось задолго до появления Мегатронуса в Цитадели. Мегатронус ему… друг. Ориону хотелось, чтобы тот вернулся цел и невредим.

***

И тот действительно вернулся цел и невредим. Ориону потребовались изрядные усилия, чтобы скрыть радость, когда он наблюдал за обычной сценой приветствия Зетой вернувшихся воителей. Мегатронус, как и всегда могучий и непобедимый, стоял впереди. Ориону не удалось хорошо рассмотреть его лица, и позднее, во время обыденной возни с сортировкой и опознанием добычи, он не мог себе позволить проявить нетипичный интерес к Первому Военачальнику. Однако им удалось назначить дату следующей встречи, и Орион едва сдержал радостное нетерпение. Они встретились на том же месте глухой ночью, и на сей раз Орион улыбнулся первым. Какое же облегчение видеть подле себя живого меха, а не призрак прошлого. Годами Орион выживал изо всех сил, но лишь теперь, вновь видя Мегатронуса рядом, он впервые со дня смерти Альфа Триона ощутил, что действительно жив. — Я… рад, что ты возвратился в целости, — сказал он, наконец-то выразив те чувства, что преследовали его несколько дней. — Я беспокоился. — Да неужто? — Мегатронус вскинул бровь, однако выражению недоставало злобы; то была лишь дружеская насмешка, а не ядовитая подколка. — А я-то было понадеялся, что заработал себе прекрасную репутацию. Я возглавил десятки налетов, Орион Пакс, и из каждого вернулся с победой. Орион покачал головой: — Все смертны. — И то верно, — кивнул Мегатронус. — А теперь, Орион Пакс, перейдем к более приятным темам. Бьюсь об заклад, ты приготовил мне новое испытание. — Так и есть, приготовил, — Орион против воли улыбнулся. Мегатронус подступался к грамматике и орфографии будто к соперникам в бою. — Но пока мы не начали, хочешь о чем-нибудь спросить? Может, что-нибудь пришло на ум? — Вообще-то, да. — Мегатронус уперся ладонями в колени и подался вперед — поза почти ребяческого любопытства. — Зета запрещает нам брать книги, написанные столбиками. Почему так? В налёте я видел несколько, но там были сплошь вторичные глифы, и прочесть я не смог. — Столбиками? А, ты о стихах! Мегатронус наклонил голову. — Стихах? — Да, они как… как песни, только без музыки. Иногда слова в конце строк рифмуются, иногда нет, но в них всегда есть определенный ритм. — Лицо Ориона омрачилось. — Да, Зета не желает, чтобы я тратил время на поэзию. Он заявляет, что от неё нет проку. О пользе прозы нельзя сказать наверняка, пока я не посмотрю, однако никто не станет рифмовать техническое руководство. — Тогда зачем она? Если от неё нет пользы? Орион развёл руками, пытаясь найти способ объяснить. — Ну, обычно… стихи выражают чьи-то чувства. Пытаются передать их читателю. Иногда в стихах повествуется история или высказывается мнение. Всё зависит от автора, понимаешь? — Ну, вроде как, — ответил Мегатронус, но Орион весьма сомневался, что тот хоть что-нибудь понял. И тут Мегатронус неожиданно задал вопрос, заставший Ориона врасплох: — Ты очень любишь поэзию, не так ли? — Да, очень. — Не было смысла отрицать. — Но я не читал стихов с тех пор, как… — он умолк, комок подступил к горлу. Но Мегатронус не сводил с него красной оптики, и Орион заставил себя договорить: — С тех пор, как уничтожили мой дом. — Я слыхал, что ты в Цитадели не по своей воле. — К счастью, Мегатронус не стал расспрашивать дальше, и Орион был ему за это благодарен. Повисло неловкое молчание. — Э-э… Так вот… — Орион сглотнул, пытаясь избавиться от комка в горле. — Говоришь, ты родился шахтёром? — Да, так и есть. — На миг оптика Мегатронуса затуманилась. — Но то было давно, ещё в Тарне. При этих словах Орион навострил антенны. — Тарн? Ты из Тарна? С Юга? При виде его изумлённого лица Мегатронус усмехнулся: — А я-то считал, что красная оптика меня с головой выдает. — Я не знал, что у южан красная оптика. — В книгах подобного не упоминалось. — Погоди-ка, так значит, Тарн — наш Тарн, не город — тоже с Юга? — Разумеется. Думаешь, почему его назвали Тарном? — Мегатронус вновь рассмеялся. — Его сюда доставили практически новоискоркой, вот имя и прицепилось. — А ты? Как ты здесь оказался? И как выбрался из шахт? Если ты не против таких вопросов, — торопливо добавил Орион. В конце концов, он избегал разговоров о собственном прошлом и не хотел, чтобы Мегатронус чувствовал себя ущемлённым. Мегатронус пожал плечами. — Не против, это не тайна. В Тарне шахтёр может стать воином, но для этого нужно сразиться на Арене… Это место, где меха бьются с дикими зверями и друг с другом на потеху публике. Если остаёшься в живых и удастся произвести впечатление, тебе позволят сразиться с высокопоставленным воином. Убьёшь воина — займёшь его или её место и получишь альтформу побеждённого. Именно так я и поступил. — Любопытно, — протянул Орион. — Похоже, в Тарне границы между функциями не такие жёсткие. В Цитадели никто не мог сменить род занятия; велением Зеты это стало непреложным правилом. Существовали шахтёры, которые могли прийти в этот мир, за всю жизнь ни разу не увидеть солнца и умереть; производители, скованные, как скот, и рожающие новоискорок; воины, отправляющиеся в набеги и защищающие Цитадель; специалисты, как Орион и Фарма… И превыше всех возносился Зета Прайм, их богоподобный благодетель. Голос Мегатронуса прервал его глубокие размышления: — Не заблуждайся. В Тарне ничуть не лучше, чем здесь. Что касается того, как я здесь очутился… — Мегатронус отвел взгляд. — Я не поладил с нашим вождем. Меня продали соседям, я сбежал, попался налетчикам Зеты… Обычное дело. — Обычное дело, — повторил Орион. Прозвучало грустно и безнадёжно. Прежде он ещё верил, что где-то на Кибертроне существует место, где всё иначе — какой-нибудь таинственный город с древним именем: Тарн, Вос, Симфур… Теперь же он знал, что куда ни кинь взор — найдешь всё те же отчаяние и жестокость. Надежде на Кибертроне места не было. — Орион? Урок-то будет? — А? Ах да, точно. Прости, — Орион одарил Мегатронуса извиняющейся полуулыбкой. — Итак, предлагаю сегодня попрактиковаться в письме…