***
Когда голова Ориона показалась над перилами, Мегатронус с облегчением выдохнул. На клик он перепугался, что Сентинел и впрямь убьёт писаря. Однако времени на раздумья не осталось: гладиатор, который перед этим сражался на арене, подпрыгнул в воздух, трансформировался в истребитель и открыл огонь. Выругавшись, Мегатронус перекатился, уходя с линии огня. Будь он в состоянии трансформироваться, битва с раненым противником прошла бы легко, но он и сам ранен, а значит, о полёте можно позабыть. Ну ладно, никто и не говорил, что будет просто. Однако его термоядерная пушка работала исправно, поэтому битва долго не продлилась. Противник попался искусный, но измотанный, а Мегатронус сам был истребителем, поэтому прекрасно знал их основные приёмы. Главное — сшибить его с неба, а на земле худощавый мех был массивному Мегатронусу не соперник. Он вскинул голову к балкону и указал мечом на мёртвого Капитана. — Я исполнил твоё пожелание, Сентинел Прайм. — Мегатронус заставил себя не смотреть в лицо Ориона. Теперь, когда он вновь увидел писаря, когда узнал, что тот жив, в голове всплыли все прошлые обещания. Не убивать без крайней на то нужды. Но куда уж крайнее? Ведь это арена. А порядки на арене Мегатронус хорошо знал. — Так и есть, исполнил, — вымолвил Сентинел, вновь поднявшись с места. Сайдсвайп не преувеличивал: и впрямь великан. Неудивительно, что многие боты считают его богом. Ну уж нет. Никакой он не бог. Мегатронусу нельзя в этом сомневаться. Обычный мех. Мегатронус с ним сразится и убьёт. Как любого другого обычного меха. — Однако, — продолжил Сентинел, — ещё до твоего прихода этот воин уже сразился в битве. В убийстве ослабшего противника мало чести. Одолей моего чемпиона, язычник, и я приму твой вызов. Толпа оживилась. Тут и там зазвучали хлопки и одобрительные возгласы, а мешанина голосов вскоре слилась в скандирование одного и того же имени: — САЙДСВАЙП! САЙДСВАЙП! САЙДСВАЙП! О нет.***
Когда Сайдсвайп (при дневном свете стало видно, что броня у него красная) вступил на арену, выяснилось, насколько же он юн: младше Мегатронуса, младше подопечных Рэтчета. Шлак, да старый медик, окажись он тут, просто истерику бы закатил. Мегатронусу даже стало не по себе от перспективы драться с таким искрёнком. Должно быть, нравоучения Рэтчета заразны. Тем временем Сайдсвайп обнажил два изогнутых меча и встал в боевую стойку, как опытный воин. Свой титул он явно заслужил честно. Его лицо исказилось от ярости. — Что ты натворил, — прошептал он сквозь сжатые дентапластины, пока они с Мегатронусом неторопливо кружили друг перед другом. — Ты собирался бросать вызов Стормклауду! — Со смертью твоего Прайма решатся все проблемы, — тихо ответил Мегатронус. — Я смогу его одолеть. — Нет, не сможешь. — Оптика Сайдсвайпа блестела, голос срывался. — Ты всё послал по рже, — последнее слово закончилось рыком, и он напал. — Я смогу его одолеть, — повторил Мегатронус, блокируя выпад мечом. — Ничего не обещаю, но это возможно. — Он нанёс ответный удар и стиснул дентапластины, когда Сайдсвайп его отразил. — Проиграй этот бой. Не добавляй мне ран. Но он только сильнее разозлил Сайдсвайпа: полыхнув оптикой, тот бросился в атаку, вращая мечи будто вертолётные лопасти. — Всё послал по рже! Мегатронус увернулся, пытаясь не навредить отчаявшемуся юнцу. — Проиграй бой, — повторил он, пытаясь говорить успокаивающе. — Сайдсвайп!***
Когда клинок Мегатронуса со звоном схлестнулся с мечами красного воителя, Орион судорожно вдохнул и попытался успокоиться. Противник всего один. Мегатронус великий воин, с ним всё будет хорошо… Но даже Орион мог оценить, что красный мех весьма умел. Погрузившись в собственные тревоги, он лишь через несколько кликов заметил, что в Санстрикере что-то переменилось. Если раньше художник сидел с совершенно вялым и равнодушным видом, сейчас он не сводил оптики с арены, с болезненным напряжением следя за движениями красного воина. — Санстрикер? — Орион коснулся его руки. — Что… Но его прервал Сентинел, который опустил тяжелую ладонь Санстрикеру на голову, будто домашнему зверьку. — Не тревожься, мой дорогой художник, — пророкотал он. — Уверен, твой брат поставит этого выскочку на место. Сентинел глянул на Ориона, но писарь обдумывал сказанное и остался к этому взгляду безучастным. Брат? Это брат Санстрикера? При каждом ударе по телу брата Санстрикер вздрагивал, Орион же закусывал губу всякий раз, когда Мегатронус не успевал уклониться, а Сентинел с улыбкой наблюдал за обоими. Сайдсвайп трансформировался в попытке сшибить противника с ног, и Мегатронусу пришлось уйти в оборону. — Как любопытно, — пробормотал Сентинел, — он не трансформируется. Должно быть, та заплата на боку скрывает серьёзную рану. Орион с трудом удержался от слёз. Но вдруг, только Сайдсвайп трансформировался обратно в робоформу, чтобы покончить с вроде как оглушённым противником, Мегатронус бросился вперёд, ухватил его за ногу и швырнул сквозь всю арену. Сайдсвайп ударился о стену и рухнул без движения. Толпа ахнула, а некоторые зрители повскакивали с мест. Кое-где на трибунах даже зазвучали одобрительные возгласы, но они смолкли, стоило Сентинелу подняться на ноги. Его ледяное электромагнитное поле придавило Ориона, будто скала. — Я одолел твоего чемпиона, — прокричал снизу Мегатронус. — И вызываю на бой тебя, Сентинел Прайм! На миг Ориону показалось, что сейчас Сентинел примется крушить всё вокруг, но Прайм совладал с собой. Ему даже удалось ответить ровным голосом. — Да будет так, язычник. Завтра мы с тобой схлестнёмся в битве, и ты умрёшь. — Ты уж позаботься о том, чтобы со мной ночью чего-нибудь не случилось, о великий Прайм! — добавил Мегатронус. — А то вдруг кто решит, будто ты боишься смертного. Сентинел стиснул кулаки. — Само собой, язычник. Не собираюсь лишаться наслаждения самому погасить твою искру. И он развернулся, собираясь уходить. — Санстрикер, придумай мне новую окраску. Для грядущей битвы. А ты, — Сентинел задержал взгляд на Орионе, — ступай работать. Никакой подзарядки, пока не закончишь с содержимым сундука. — Мне искать что-то определённое?.. — начал Орион, но Сентинел вновь ухватил его за горло и прошипел: — Читай. Просто. Читай! И его отшвырнули прочь, а сотрясающие пол шаги Сентинела удалились.***
Теперь Орион безо всякого притворства работал медленно: мысли то и дело возвращались к другу. Где сейчас Мегатронус? В безопасности ли он? Да, пусть Мегатронус и подстраховался, упомянув при Сентинеле, что надеется на спокойную, без «происшествий» ночь, но вдруг Прайм передумал, да и отдельные его почитатели могут отличаться чрезмерным рвением… И Орион против этого совершенно бессилен. Поёжившись, он коснулся шейных кабелей: болтался в хватке Сентинела, словно ржавый оплавок, пока Мегатронус рисковал жизнью, чтобы спасти его. Ничтожество! Поток мыслей прервал стражник, явившийся отвести Ориона для доклада. Однако когда его втолкнули в покои Сентинела, внутри оказался один Санстрикер. Художник сидел на полу, держа в руках металлическую пластину. Похоже, он ждал уже довольно долго. Но не успел Орион ничего спросить, как по комнате пронёсся приглушённый крик, а следом раздался грохот. Стену тряхнуло, с потолка осыпались тонкие струйки пыли. В соседней комнате кто-то бушевал — скорее всего, Сентинел, — и шум доносился даже сквозь тяжёлую бронированную дверь. Что ж. Неудивительно, что стража предпочитала держаться от покоев Сентинела подальше. — Что там такое творится? — спросил Орион у Санстрикера. Тот только плечами пожал. — Вроде Владыка Прайм опять допрашивает пленников. — Он покачал головой. — Зря они отказываются ему повиноваться. Глупцы. Теперь умрут в шахтах. — Пленников? — Да, их захватили несколько ворнов назад. — Похоже, шум совсем Санстрикера не беспокоил. — Странно, мне казалось, Владыка Прайм утратил к ним интерес. Видимо, нет. В голове зародилось подозрение: а что если эти пленники… Но нет. Спросить Орион не осмелился. Нельзя выдавать свою осведомлённость. — Ты чему-то радуешься, — вместо этого проговорил он. — У тебя всё… нормально? Ведь твой брат… — А, брат! — Санстрикер внезапно улыбнулся, и Орион изумлённо на него уставился: подобного он точно не ожидал. Словно солнечный лучик осветил изнутри обычно мрачное и отрешённое лицо художника. — Я получил от него весточку! Он жив! Представляешь? Тот чужеземный налётчик, этот «Мегатрон», его просто вырубил. Брат даже не особо пострадал! — Мегатронус, — машинально поправил Орион. Его захлестнуло облегчение. И, оказывается, Мегатронус помнит! Он не убивает всех, кто встал у него на пути, он проявляет милосердие! Скорее всего, брат Санстрикера сражается не по своей воле, и это из-за него художник всё же повинуется Сентинелу. — Да без разницы. Жаль, что завтра он умрёт. — Голос Санстрикера наполнился мрачной серьёзностью. — Он настоящий безумец, этот Мегатрон-эс. Орион пронаблюдал, как меняется выражение лица Санстрикера, и тут его взгляд пал на пластину на коленях художника. Вдруг в голове вспыхнула одна идея. Орион не собирался рассказывать Сентинелу о том, что тот так жаждал узнать. Но что если рассказать Мегатронусу? — Санстрикер, — начал он. Мысли понеслись вскачь. — Сентинел приказал тебе перекрасить его броню, так? — Ага. — Санстрикер развернул к нему пластину с наброском фигуры меха, покрытой причудливыми узорами. — Предложу ему такой вариант. Орион кивнул и вскинул оптику на Санстрикера. — Хочешь обрести свободу от Сентинела? — тихо спросил он. — Хочешь, чтобы Мегатронус победил? Санстрикер изумлённо на него вытаращился. — Я… — он прервался, взгляд опасливо заметался по сторонам. — Хочу, конечно, — прошептал он. — Но это же невозможно. Никому не одолеть бога. Разве что… — Он нахмурился и перевёл оптику обратно на Ориона. — Мегатрон-эс не соврал? Он и впрямь обладает силой древнего Прайма? — Он способен одолеть Сентинела, — уклончиво ответил Орион. Его совершенно не тянуло затевать спор о могуществе Праймов и божественности. — Не обещаю наверняка, но шанс есть. И я в это верю. — Иначе нельзя. Нельзя не верить в Мегатронуса, ведь если тот не победит, то погибнет. — Но мы можем помочь ему. Ничего сложного делать не потребуется, нужна только малость. — Он опустился на колени подле Санстрикера, коснулся пятна влажной краски на пластине и написал рядом с эскизом глиф. — Сможешь нарисовать этот знак на броне Сентинела? На видном месте? — Могу… Если Владыка Прайм одобрит мою задумку. — Санстрикер с любопытством оглядел глиф. — А что это? Какое-то проклятье? — Не совсем… Но что-то вроде того. — Орион одарил его улыбкой, хотя не был и вполовину так уверен, каким хотел казаться. — С помощью этого символа Мегатронус, пожалуй, сможет победить Сентинела. — А он станет лучшим богом? — Оптика Санстрикера потускнела. — Вроде как ты его знаешь, но… Оно того стоит? Искра Ориона сжалась, и он схватил Санстрикера за руку. — Вы с братом будете свободны, — поклялся он, стискивая пальцы художника. — Обещаю.***
Удивительно, но ночью на Мегатронуса никто не напал. Сентинел сдержал слово. А может, он и впрямь очень хотел лично избавиться от наглого незнакомца. Придя в чувство, Сайдсвайп высказал всё, что о нём думает. По правде говоря, Мегатронус даже был согласен с большей частью того, как его назвали. Стоило увидеть Прайма вживую, показалось, что бросать ему вызов — и впрямь гиблое дело. Мегатронус едва не уверовал, что огромный мех на самом деле бог. Едва. Этой ночью он даже не подзаряжался: не настолько доверял Сентинелу и его последователям. В выделенной ему комнатушке имелось окно, поэтому всю ночь Мегатронус смотрел на звёздное небо. За время пути он почти привык к бездонному морю звёзд над головой, но эта крепость напомнила, что подобное зрелище — роскошь, которую ещё надо завоевать. Прежде, до арены, он этой роскошью не обладал. С рождения и до четырёхсот ворнов он жил под землёй, во тьме пролегающих под Тарном тоннелей. Однако уже там он впервые вкусил малую толику свободы. Он помнил низкий гул, прокатившийся по тоннелям. Бессчетные взрывы и рушащиеся стены. Помнил, как шахтёры с криками пытались убежать из-под обваливающегося потолка, и помнил обжигающую волну ледяной паники. Стены вокруг обвалились и погребли Мегатронуса под собой, на несколько ужасающих секунд он оказался в ловушке и, пылая от перегрева, неистово забился, пытаясь выбраться. И тут скала поддалась. Уже тогда Мегатронус обладал внушительной силой. Он выполз из-под завала, весь грязный, в пыли и собственном энергоне — и, как только перед оптикой прояснилось, застыл. Потолок тоннеля исчез. Все потолки исчезли: Мегатронус стоял на дне кратера на месте обвалившейся шахты, а наверху, куда хватало взгляда, раскинулось ясное звёздное небо. Сперва он испугался — на миг почудилось, что земля вот-вот уйдёт из-под ног и он рухнет в эту чёрную бездну над головой. Однако страх исчез так же быстро, как и появился, и Мегатронус — тогда ещё даже не Мегатронус, а номер Д-16 — захотел упасть в небо. Захотел утонуть в этой свободе, в красоте, подобной которой прежде не видел и которую даже не мог описать словами. Но затем он перевёл взгляд вниз — и увидел обломки скал и части тел тех шахтёров, которым повезло меньше, услышал стоны раненых и ругань стражников. За всё в мире надо платить. Мегатронус моргнул, вынырнул из воспоминаний и посмотрел на предмет, который крутил в пальцах. Особый чип, который вручил ему Рэтчет. Тот назвал его «вирус-стимулятор». Программа, которая при активации отключит болевые рецепторы и принудит все системы работать на пределе. Рэтчет настаивал, чтобы Мегатронус использовал чип только в чрезвычайной ситуации. Что ж, бой с богом как раз за таковую считается. Завтра, когда они схлестнутся на арене, Прайму придётся нелегко.***
Время пришло. Арена была битком набита, воздух потрескивал от заряда множества электромагнитных полей. Даже стражники, стоящие рядом с Орионом на балконе, едва не подпрыгивали от предвкушения. Но сам Орион будто оцепенел. Гул сотен голосов раздавался словно в отдалении, руки и ноги казались чужими, хотя искра тяжело колотилась в груди, а в животе всё переворачивалось. Ночью он не подзарядился: Сентинел до последней минуты заставлял читать датапады и с каждым докладом всё больше впадал в ярость. Однако Орион упорно утаивал то, что Прайм так отчаянно жаждал узнать. Запястье ещё болело после того, как Сентинел стиснул его своей чудовищной ладонью, и левой рукой Орион пользоваться не мог. Неважно. Мир сузился до размеров кольца арены, в центре которой стоял Мегатронус, а напротив него — массивная фигура Сентинела Прайма. Солнечные лучи пробегали по отполированной броне, подчёркивая все нарисованные Санстрикером завитки и спирали. Орион мог лишь надеяться, что сообщение дошло до Мегатронуса.***
Странно, но знакомая обстановка арены успокоила Мегатронуса. Вернее, привела его в то идеальное состояние, когда он достаточно встревожен, чтобы быть начеку, но и достаточно в себе уверен, чтобы не поддаться страху. Системы наводнил вирусный код Рэтчета, а впереди лишь гладиаторский бой. Мегатронус выиграл десятки их. — Приготовься к гибели, язычник, — провозгласил Сентинел, но Мегатронус не удостоил его ответом. Он погрузился в изучение противника, оценивая его боевую стойку и выискивая слабые места, которые могли таиться под этой сверкающей бронёй, как вдруг кое-что привлекло его внимание. Знакомое изображение — и совершенно неуместное. Прямо по центру груди Сентинела, где сплетался нарисованный узор, красовался глиф: изображённый нетвёрдой и неуверенной рукой того, кто, вероятно, не особо понимал его смысл, но всё же вполне узнаваемый. «Доспех». Мегатронус коротко глянул наверх, на балкон — и там, подавшись вперёд и стискивая перила, стоял Орион. Их оптика встретилась, Орион едва заметно кивнул, и на губах Мегатронуса расцвела усмешка. Доспех. Это всё объясняет. Размеры Сентинела, почему у него такая непропорционально крошечная голова, то, как он двигается… Ну что ж. Мегатронус не ошибался: Сентинел не бог. Всего лишь мех в боевом костюме, а значит, нужно найти способ вырезать его оттуда. Перемена в настроении Мегатронуса не укрылась от Сентинела. Он помрачнел и с началом поединка бросился вперёд, словно тяжеловесный танк, больше не тратя времени на пустую похвальбу. Но Мегатронус понимал, когда полагаться на силу, а когда стоит отдать предпочтение скорости; по счастью, корпус у него подходил и для того, и для другого. Он уклонился от ударов, которые раздробили землю, увернулся от взмахов клинка и огня лазеров и скользнул Прайму за спину, выискивая уязвимое место, шов — что угодно, что поможет вскрыть этот бронированный панцирь. И с каждым кликом Мегатронус медленно осознавал, что ничего такого нет. Создатель этой удивительной брони постарался на славу. Время шло, а Мегатронус так и не нанёс противнику никакого вреда. Он попробовал было выстрелить и пару раз ударить, но на броне Прайма не осталось ни царапинки. Битва шла на измор, и Мегатронус понимал, что ему не победить. Да, рана не болела, и он по-прежнему был свеж и полон сил — но лишь благодаря стимулятору. А значит, со временем он умрёт от истощения, которое даже не сможет распознать. Если в броне Сентинела нет щелей, остаётся только один вариант: единственное место, где однозначно есть отверстие. Оказавшись у Сентинела за спиной, Мегатронус подкараулил идеальный момент — и прыгнул. Ухватился за выступающую деталь на бедре, поставил ногу на наколенную пушку и вскарабкался выше — к гребням на спине, а от них к наплечникам. Прайм взревел и закрутился на месте, пытаясь стряхнуть Мегатронуса, но габариты брони его подвели: не хватило гибкости дотянуться до спины. К несчастью, когда Мегатронус добрался до головы, Сентинелу удалось его схватить, но Мегатронус успел прицелиться и выстрелить из термоядерной пушки. Руки разжались, Прайм завопил от боли. А вот и зазор: между пластинами воротника. Мегатронус ухватился за них, стараясь когтями пробиться глубже, гидросистемы в руках заскрипели от напряжения, но броня наконец-то поддалась. Раздался треск — и доспех развалился, нагрудник повис, словно полая раковина. Мегатронус не стал тратить время на разглядывание настоящего Сентинела: он ухватил меха, выдернул того из доспехов, швырнул на землю и спрыгнул рядом. Позади могучий, но опустевший гигантский доспех постоял с клик и с сотрясшим землю грохотом рухнул. На некоторое время над ареной повисла тишина. Зрители лишились дара речи. Все взгляды были устремлены на открывшуюся картину, но никто не мог сообразить, что дальше делать. И в медленно оседающей пыли Мегатронус наконец разглядел противника. Сентинел, пошатываясь, поднялся на ноги. Даже в таком виде он оставался крупным меха, не ниже Мегатронуса. Некогда красно-оранжевая окраска вытерлась и поблекла: должно быть, он целую вечность носил эту броню. Сентинел будто собирался что-то сказать… Но Мегатронус не дал — вскинул пушку и прострелил ему грудь. На сей раз раздался гул: это потрясённо выдохнули тысячи ботов, узрев смерть своего божества. Того, кого они считали бессмертным. Мегатронус на миг прикрыл оптику, пытаясь успокоить бешено колотящуюся искру. Энергон шумел в аудиодатчиках, будто жаждущая резни толпа, а вирус-стимулятор до сих пор отравлял все системы и руки дрожали от нерастраченной энергии. Но осталось сделать ещё кое-что. Он наклонился, ухватил Сентинела за шею и вздёрнул в воздух, показывая трибунам. — Вот он, ваш бог! — прокричал Мегатронус, встряхнув тело. — Вот тот мех, которому вы поклонялись! Я одержал над ним верх и убил его! Разве я теперь бог? Он отшвырнул тело в песок и воздел руки. — Но я не божество! Я Мегатронус Тарнийский, обычный смертный мех, такой же, как все вы! И он был таким же! — Он медленно повернулся, оглядев всю арену целиком. — Далеко отсюда, на севере, правит другой мех, который тоже назвался Праймом. Но и он не бог! Он обманщик и лжец, совсем как ваш Сентинел! — Он указал на разбитый доспех. — Я сразился с Праймом за трон и выиграл! И вот, что я скажу: теперь не будет больше Праймов! Конец обману! С этими словами он опустил руки, давая зрителям время осознать сказанное. И, будто в ответ, над трибунами зазвучал приглушённый гул, который усилился и превратился в рёв: — Мегатрон! Мегатрон! МЕГАТРОН! Мегатронус даже не пытался поправить толпу. Всё равно невозможно перекричать столько народу. Вместо этого он перевёл взгляд на балкон, но Орион пропал. Искра сжалась от ужаса. Как он мог позабыть про Ориона? Как не уследил, что с ним случилось? Это стражники: наверняка они его уволокли! Но тут ворота, через которые заходил на арену Сентинел, открылись, и из них выбежал Орион. Он помчался к Мегатронусу, живой, а оптика так блестит... Мегатронус больше не обращал внимания на толпу, на одобрительные выкрики и скандирование его имени: он схватил Ориона и прижал к груди с такой силой, что у обоих броня заскрипела. Или, может быть, это рвалась наружу его искра. — Ты цел, — пробормотал Орион, прижимаясь лицом к серой обшивке. — Цел… Мегатронус даже не пытался придумать остроумный ответ, просто ляпнул первое, что в голову пришло: — Ты разве забыл? «Путь окончен, если встречей истинной любви отмечен». — Он обхватил щёку Ориона ладонью и улыбнулся. — «Кто умён, тот это знает».