Пусанина: (не)истинная любовь

В своей жизни Чимин много чего испытал — страхи, унижения, боль, чувство собственной неполноценности и оттого желание испариться и просто больше не существовать. Всё это сопровождало с тех самых дней, когда у всех нормальных подростков альф и омег начался пубертат. В этот период омеги становились желаннее, их привлекательность усиливалась, заставляя альф разевать рты и выворачивать шеи, следуя взглядом за очередным милым омежкой, привлёкшим их внимание. Все нормальные омеги в это время находили себе альф, заводили отношения, встречались, расставались, искали истинных пар, у всех жизнь била ключом. А Чимин… Он просто наблюдал за всем со стороны. Втайне мечтал, что когда-нибудь тоже так сможет — жить свободно, раскованно, уверенно. Легко, прямо как они. Но время шло, мечты оставались мечтами, течка не наступала, килограммы неумолимо откладывались всё больше на боках, животе, руках и ляжках. Попытки сесть на диету заканчивались срывами у холодильника в час ночи, с батоном колбасы в руке и набитым мамиными пончиками ртом. Потуги к занятиям спортом приводили к жесткой одышке спустя минуты три бега, к огромным пятнам пота на одежде и пунцовому от напряжения лицу. Чимин не был красивым, и прекрасно знал это. И оттого поступок Хоби казался ему не просто странным, а каким-то нереальным. Первая мысль после полученного от ласк альфы оргазма — «а ему не противно было?..» Потому что толстый, потому что шумный, потому что некрасивый и вообще недоомега. Потому что Пусанина — свинина из Пусана, как окрестил его Мин Юнги. Ему самому было бы противно, наверное. А вот Хосоку, видимо, нет… — Всё в порядке? — тихо спрашивает Хоби, и на своих пунцовых щеках Чимин почувствовал его мягкие поцелуи. Стать еще более красным Чимин просто уже бы не смог. — Прости, — залепетал Чимин. — Прости за всё это… — За что? О чем ты? — Я… — Нужен вдох-выдох, чтобы собраться с мыслями. Пристальный взгляд Хоби только сбивает с толку. — Ты не должен был делать этого. Моя болезнь — это моя проблема, я бы сам разобрался с этим… Я бы разобрался, я не хотел вовлекать… кого-то. Тебя. — Меня? Чимин! — грозный голос Хосока заставил испуганно распахнуть глаза. — Чимин… Кто я для тебя, а? — Ты мой друг, и… ну, сейчас я не знаю, изменится ли что-нибудь? Изменится ведь?.. «Пожалуйста, Хоби, только не говори, что я нравлюсь тебе. Пожалуйста, пожалуйста. Я не поверю, я просто знаю, что это всё будет ложь…» — Чимин. Я не хочу, чтобы ты думал обо мне плохо после этого. Ты хороший, милый, умный и симпатичный… «О Боже, он назвал меня симпатичным!» — …и ты обязательно найдешь себе кого-нибудь. Найдешь истинного, потому что он у всех есть. Ты мне нравишься, но у меня уже есть кое-кто. Сейчас я действительно хотел просто помочь тебе, потому что другого лечения быть не может, я читал. И я не хочу, чтобы ты искал себе… других альф. Мало ли, что они бы с тобой могли сделать! Это неправильно — насильно заставлять себя с кем-то переспать, только чтобы избавиться от дурацкой болезни. Чимин испуганно таращится на него, задержав дыхание, пока Хосок продолжает, мягко погладив по щеке: — Я сделал это для тебя, потому что забочусь о тебе, и не спрашивай в чём суть этих действий. Сам не понимаю всего до конца. Я просто беспокоюсь о тебе… Очень сильно. Не знаю, почему, но знаю, что не готов отдать тебя какому-то там альфе для перепихона, а именно до этой мысли ты бы и дошел своей миленькой головкой и пошел в ближайший бар, потому что их у нас тут пруд пруди. И там бы тебе сделали очень больно. Согласись, что сейчас, в любом случае, было лучше, чем было бы в грязном клубном туалете? После такой тирады не оставалось ничего, как только кивнуть и прошептать робкое «спасибо». И перестать стискивать нижнюю губу зубами, потому что она вот-вот лопнет. Больно будет. — Значит, с тобой всё в порядке? — мягко спрашивает Хосок. — Не принимай это как что-то особенное, это просто помощь, ясно? Снова кивок. Кажется, нормальные слова просто вылетели из головы. Хосок слезает с него, быстро и ловко, как будто просто неудачно упал на диван и задержался сверху, и собирает свою сумку. О продолжении совместной домашней работы, значит, речи нет. — Приведи себя в порядок и отдохни, хорошо? — ласково попросил Хоби перед уходом. Чимин так и оставался лежать на долбанном диване, в шоке наблюдая за всем происходящим. До него пока медленно доходило то, что только что произошло. — Думаю, тебе стоит позвонить своему врачу и спросить, что делать дальше. Может, анализы там какие-нибудь сдать… Всё это просто до ужаса неловко. Чимин опять кивает, как будто язык проглотил, и провожает взглядом уходящего Хосока. Через пару секунд слышит хлопок входной двери, от которого мурашки по рукам и желание зажмуриться — слишком громко и резко. Он один. У него только что был альфа. И хоть доктор говорил, что ему нужно было просто возбудиться от альфы и что секс в принципе не обязателен, но Хосок сделал всё-таки чуть больше. Да, не совсем секс, но почти. Он трогал его, трогал своей рукой. Целовал его. Касался, сжимал, гладил, и Чимин хотел бы, чтобы это было для него ну хоть капельку приятно. Что, по сути, не может быть и не будет никогда. Чимин резко поднимается с дивана и встает напротив напольного зеркала в углу комнаты. Нет, ему не было приятно. Не было приятно, и Чимин почти уверен, что Хоби сейчас несется домой, чтобы помыть руки и почистить хорошенько зубы, потому что сам Чимин не хотел бы слюнявить и трогать такого урода, как он. Эти бока и живот, эти щеки, прыщики на лбу, пухлые короткие пальцы, тонкий голос и обкусанные до корочек сухие губы. Он странный. Он жирный и уродливый, и то, что кто-то смог его поцеловать и даже сделать что-то большее — просто невозможно и нелогично. Хочется разбить зеркало и выкинуть, но нельзя. Оно еще пригодится, может быть, если лечение, которое посоветовал доктор, поможет. А может, теперь всё наладится, а? Станет лучше? Он чувствует, что сегодня вместе с Хосоком он перешагнул какую-то невидимую грань, и теперь что-то точно должно измениться. Жизнь ему задолжала, и Чимин этот долг вырвет зубами, выгрызет, но отберет своё! И что-то он слишком много думает, и голова кружится… Надо прилечь. Чимин доползает до кровати, едва волоча ноги, потому что внезапно напала очень странная усталость. Перед глазами замелькали тёмные мушки, и лишь голова коснулась подушки, Чимин провалился в сон.

***

Доктор не может скрыть улыбки, когда Чимин, спустя несколько дней, проходит в его кабинет и усаживается за стол напротив, и внутри всё сжимается от одних только воспоминаний того дня с Хосоком. — Как вы себя чувствуете? — доктор спрашивает сходу. — Есть ли изменения? В настроении, во внешнем виде? — Ничего, — мотает головой Чимин, — вообще. Как был жирным, так и остаюсь. С настроением так же. Я не уверен, доктор, что это поможет… — Когда это случилось? — Три… нет, четыре дня назад? Да. — Что ж, — доктор задумчиво чешет подбородок и пристально вглядывается, — значит, сегодня вечером или завтра в первой половине дня у вас должна начаться течка. Я выпишу вам необходимые препараты, которые помогут легче перенести это время, но имейте в виду… Обычно этот процесс проходит у подростков лет в тринадцать, но чем позже первый раз, тем болезненнее он проходит. Альфу для этого периода вам искать не обязательно, всё-таки не в средневековье живём — есть лекарства, подавители, обезболивающее и прочее, всё, что нужно, вы получите, это должно помочь. Но лекарства не смогут полностью снять симптомы, в вашем случае они помогут мало, учитывая возраст. Можете и альфу найти, конечно, это поможет больше, но это только на ваше усмотрение. — Смеётесь, да? — хмурится Чимин. — Ни в коем случае. — Я, пожалуй, всё-таки таблетками воспользуюсь. Постоянного альфы у меня нет и… не предвидится. Доктор кивнул задумчиво и достал лист бумаги, на котором корявым нечитаемым почерком стали появляться какие-то слова. Названия лекарств, надо полагать. — Итак, — через пару минут сказал доктор, — вот ваш рецепт. Отдайте его в аптеку у нас на первом этаже, там вам подберут все лекарства. — Спасибо. — Всего хорошего! — улыбнулся доктор, наблюдая за тем, как Чимин, впялившись в листок с рецептом, поднялся со стула и двинулся в сторону двери. — После первой течки запишитесь на прием, чтобы снова сдать анализы и убедиться, что ваш организм теперь работает в нормальном режиме. — Хорошо… — и захлопнув дверь, Чимин поплёлся на первый этаж, к той самой аптеке. Уже по пути домой потихоньку доходит, что изменения уже начались. Он меняется. Он сдвинулся с мертвой точки и встаёт на какой-то новый путь, который непонятно куда его приведёт. Станет ли он нормальным, как все омеги? Найдёт ли своего истинного альфу? Втайне, Чимин давно мечтал, чтобы у него появилась та самая отметина, которая укажет на его альфу — она появляется сначала у омег после первой течки, а после и у альф. Как правило, у альф появляется после того, как они сойдутся со своим омегой, и у обоих это символ, олицетворяющий истинного. Как родимое пятнышко или родинка, только четкой формы, например, цветка или птицы. Чимин слышал пару рассказов одноклассников ещё в Пусанской школе о том, как они нашли своих истинных пар, и эта мечта — чтобы у него вот тоже так было, чтобы найти своего, чтобы любовь, взаимность и понимать друг друга с полуслова — эта мечта преследовала его примерно с пятого класса. Не давала покоя в шестом, седьмом. С каждым годом становилась призрачнее и безнадежнее. А сейчас вот опять загорелась! И это чувство, эта надежда и ожидание мучили и вдохновляли так сильно, что от переполняющих эмоций Чимин, как только пришёл домой, завалился на кровать и обнял подушку так сильно, что заболели руки! Очень хотелось кого-то обнять, с кем-то поделиться всем этим, чтобы вместе с ним порадовался кто-то тоже, а не он один на один со своим счастьем. Честно, найдя своего истинного, Чимин бы делал всё, чтобы между ними были любовь, счастье, взаимопонимание. Чтобы как у других нормальных истинных пар. Америка, с её духом свободы, не сможет понять маленького Пак Чимина, мечтающего, чтобы всё как по традициям лучших дорам про истинных, которых он пересмотрел миллион, а может и больше… Не поймёт. Так что Чимину оставалось пока только стискивать пуховую подушку, представляя, что это его альфа. И почему-то упорно представлялся лишь один альфа, отношения с которым у него никак не выходили из головы последние несколько дней.