***
Ещё никогда Чимин не чувствовал себя лучше. Нет, конечно бывали моменты, когда он ощущал это странное покалывание в кончиках пальцев и бабочки в животе, но это чувство приходило в основном от еды. Но сейчас, когда жизнь, вроде как, налаживается, и у него наконец есть истинный, и он действительно начинает как будто «сдуваться», наблюдая в зеркале, как все вещи постепенно становятся немного свободнее, а лицо как будто острее, — сейчас в душе небывалый подъем! Хочется делать всё, что угодно, только бы не сидеть на месте, двигаться, что-то делать, куда-то идти. Это называют влюблённостью? Чимин надеется, что да. Потому что это лучшее, что было с ним за всю его жизнь. Утром Чимина будит сообщение от Хосока. «Мы можем встретиться?» — пишет он, и как это понимать? Чимин в неверии протёр глаза и перечитал ещё раз, потому что 7 утра, суббота, и это слишком рано для него и для Хосока. Значит, Хоби хочет встретиться с ним и поговорить?! О чем поговорить? После последней встречи они толком и не общались, а прошло уже больше недели, а может и две… Вещи выбирать долго не пришлось. Чимин всегда надевает первое, что попадет под руку — и сегодня это желтая толстовка и черные джинсы. Слишком ярко, а Чимин редко надевает яркие вещи… Но в последнее время он чувствует себя так хорошо, что хочется раскрасить даже свою одежду и почаще носить что-то кроме черных мешковатых вещей. Он встает у зеркала, чтобы оценить внешний вид, и впервые задумывается о том, что ему нужно, наверное, купить хотя бы гигиеническую помаду для губ. По правде сказать, он думает о том, что выглядит ужасно как никогда, но исправить это он не может, и очень жалеет, что не думал о своей внешности раньше. Он бы хотел стать для Хоби самым красивым… Всё, что он сейчас может, это расчесать свои черные волосы и зачесать челку на бок, и немного похлопать по щекам, чтобы они покраснели и придали лицу живой вид. На этот раз сойдёт. Сегодня Чимин надеется, что Хосок предложит ему встречаться. Он почти не замечает пути до парка, где они договорились встретиться, пока думает обо всём этом — да, они уже спали, уже целовались, но Хосок ничего не говорил о том, что они именно пара. И да, они истинные, но официально Хоби еще не сказал ничего, и оттого его просьба о встрече так греет душу, ведь — Хоби наверняка хочет сказать именно это! Например: — Тот раз, когда мы были вместе… Я не могу выбросить это из головы. Согласишься встречаться со мной? или: — Раз мы истинные, то давай жить вместе, а? ну, на крайний случай: — А ты вроде ничего, может, будем встречаться? и, конечно же, Чимин не сможет ответить ничего кроме: — Хоби, я так рад! Да, давай встречаться, я согласен! Ну, может он не скажет это так бурно, но Хоби поймёт. Всегда понимает.***
— Привет, — Чимин смущенно поднимает ладошку и машет, подходя к Хоби. Они договорились встретиться в парке, сегодня суббота и уроков нет, а значит, можно потратить целый день только на своего истинного. Круто же! — Привет… — Странно, но Хоби не выглядит радостным. Он отводит взгляд, мнётся, руки спрятаны в карманы. — Как… дела? — Да, эм, всё хорошо? Да, хорошо. — Чимин в недоумении. — Ты сказал, что хотел о чём-то поговорить, так? О чём же? — Да так… Давай лучше прогуляемся? Всё-таки, такой хороший день, не хочется тратить его на болтовню. Пошли! Тут столько аттракционов, тебе понравится. Но что-то Чимину не верится в это.***
Однако, Хосок умеет хорошо провести время, когда хочет! Чимин еще никогда так не кричал, как на этих сумасшедших горках, и никогда не пугался, как в комнате страха, и не ел такие вкусные яблоки в карамели, и не кормил лебедей булочками от хот-догов. Он не помнит, чтобы вообще когда-нибудь так круто проводил время с кем-то. О чем и решил сказать Хоби, когда они, уставшие до ужаса, присели за столик уличного кафе, чтобы передохнуть. Медленно вечерело, и закатное солнце окрашивало в персиковые цвета маленькие кучерявые облака. — Это лучший день за всю мою жизнь, — мечтательно протянул Чимин. — Да прям, лучший… — хмыкнул Хосок, — я так развлекаюсь каждые выходные, ты не знал? — Нет. Меня же не звали никогда. — А, прости… — Хосок умолк и тоже стал смотреть в небо. Писк восхищения красотой и характером Хоби не прекращался в Чимине ни на секунду, и сдерживать его очень трудно. — Да ничего, я же просто не умею дружить, — вздохнул Чимин, — и никогда не умел. Все меня избегают, так что я просто решил больше не пытаться заводить друзей, всё равно не примут. Но Хоби, ты… Мне кажется, я… Я в тебя влю… Внезапно раздался громкий хлопок, затем яркая вспышка озарила небо. Салюты. Чимин никогда не видел их так близко. — Ва-а-а-у, красотища какая! — Чимин повышает голос, потому что грохот салютов слишком сильный, но, кажется, его всё равно не слышно. — Чимин, послушай… — Хоби, ты посмотри!!! — Глядя в небо на огромные световые искрящиеся шары, всё, на что хватает Чимина, это «ва-а-а-ау» и «обалдеть, какие огромные!!!» — Чимин, — снова зовёт Хосок, — я только хотел сказать, что… — Что это так круто!!! — со смехом перебивает его Чимин, неотрывно наблюдая за яркими вспышками. — Это лучший день в моей жизни! — Нам нужно удалить метки! Чимин улыбается и машет головой, снова не расслышав слова Хоби из-за особенно громкого взрыва салютов, и придвигается ближе, потому что боится, что услышал что-то не то. — Что ты сказал? Хоби раздраженно вздыхает, прежде чем опустить взгляд, и, когда через пару салютов раздаётся последний взрыв и вспышки прекращаются, он уже нормальным голосом отвечает: — Нам нужно удалить метки, Чимин. Прости… Кажется, Чимин перестает правильно слышать, или Хоби действительно… — За…зачем, почему? Хоби, почему? Мы же… истинные? Зачем уд-удалять?.. Чимин не понимает. Хоби кладет свою руку ему на плечо и сжимает легонько, так, что Чимину прямо сейчас хочется вскочить и уйти. Но он остается, как под гипнозом наблюдая за сухими, потрескавшимися губами Хосока, произносящими такое неправильное: — Так будет лучше. И сердце ухает куда-то вниз, не хочется верить собственным ушам. Не хочется совсем. — Почему л-лучше? — Чимин сглатывает, чтобы избавиться от кома, сжавшего горло. — Хоби, мы же истинные, почему ты хочешь удалить метки? Я что… я не нравлюсь тебе? Это потому что я… Потому что я толстый и некрасивый, да? Хоби… — Нет, — и снова Хосок опускает глаза вниз. Врёт. Берёт в ладони его руку и сжимает. — Ты хороший, умный, и… у тебя всё впереди, Чимин. Эти узы — это только отягощает, понимаешь? Я не подхожу тебе, а ты… Я не знаю, подходишь ли ты мне, правда. — Но Х-хоби… — Чимин снова пытается проглотить этот противный комок, часто моргает, чтобы не дать слезам сорваться. — А как же… Этот день? Всё вот это? Ты специально позвал меня, чтобы сказать… это? — Прости… — Хоби. — Губы предательски дрожат, Чимин закусывает их, чтобы не расклеиться окончательно. Этот вечер не должен был так закончиться, не этого Чимин ждал, и оттого так больно, что он начинает задыхаться. — Хоби, я не понимаю… Это же шутка, да? Мы так хорошо провели время, и я подумал, что ты хочешь предложить... Что нам надо... Но Хосок смотрит холодно и опускает глаза, и говорит ранящие слова. Как будто и не истинный вовсе, хотя метка и у него самого должна уже проявиться. Чимин тихонько всхлипывает. — Прости, малыш, — Хосок стирает слезинку, сорвавшуюся с темных ресниц на пухлую щечку. Чимин не пытается отстраниться, не замечает этого. — Так правда будет лучше, поверь. Ты будешь свободен и я тоже, мы сможем попробовать отношения без этой привязанности. Метки — это несправедливо. Ты не должен выбирать меня только потому, что на тебе моя метка. И я тоже… не должен. Мы должны сами решить. — Но я же… Ты же мне… Чимин отчаянно хочет сказать, что Хоби ему нравится. И даже если дело всё в метке, всё равно — нравится ведь. Сердцу не прикажешь. А может, Хосок и прав? И сердцу приказала судьба? Тогда, правильно ли это будет? Чимин видел не так много истинных пар, но одно он узнал точно — что более гармоничных союзов не существует. Пары бет и альф или бет и омег, или даже двух бет — они не так идеально дополняют друг друга, как истинные пары. Они как два кусочка пазлика. И этот пазлик Хосоку, кажется, не нужен? Вырвав свою ладонь из рук Хоби, который всё продолжал что-то говорить про «не расстраивайся» и «всё будет хорошо», Чимин сбегает. Из-за слёз он плохо видит и натыкается на прохожих, хрипло извиняется и бежит дальше, подальше от Хосока и этого парка, домой. Он не пробегает и половины пути, обессиленно сев на корточки посреди улицы и уткнувшись лбом в собственные коленки, обвив их руками. Задыхается, плачет, и в груди всё как будто переворачивается и ломает, рвёт на куски. Они же даже занимались любовью, неужели он был так плох?! Или он недостаточно красивый? Чимин думал об этом слишком долго, и даже придумал, как это исправить — он хотел записаться в секцию танцев, где был тоже Хосок — так он был бы к нему ближе и научился красиво танцевать, но… Но «так будет лучше». По крайней мере, так сказал Хоби. — Эй, всё хорошо? — спрашивает кто-то, коснувшись плеча, и Чимин резко вздергивает голову, чтобы выкрикнуть в ответ что-то горькое и язвительное, потому что — нет. Всё просто отвратительно. Это несправедливо. Но он осекается, увидев знакомое лицо. Бледное, хмурое, с острым взглядом и скулами. И старые страхи волной обрушиваются на сознание. Его не должно быть здесь! — Мин… Юнги? Слишком много людей, и тяжело вдохнуть. Даже не тяжело, а невозможно. В глазах темнеет слишком стремительно, чтобы как следует разглядеть это лицо, а сил внезапно стало так мало. Так ужасно мало сил. Вдох. Никак не получается его сделать, и болят легкие. И асфальт приближается. И наступает покой.