***
Этот парень, Намджун… Всё не выходит из головы, как ни старайся. Джин пробовал медитировать, загружался работой под завязку, купил новую, давно интересующую книгу, чтобы отвлечься, но это всё не сработало, как надо — буквально каждые полчаса-час мысли, как бумеранг, возвращались в обратное русло. Невольно Ким Намджун, ученик старшей школы и просто хороший парень, сравнивался в его голове с его погибшим истинным, Ким Джунёном. С ним Джин был обручен с самого окончания школы, жил душа в душу несколько самых счастливых лет в его жизни, пока в один день не случился звонок из больницы. Авария. Кома. В конце концов, спустя месяц жизни на одной надежде рядом с больничной койкой Джунёна, — смерть. Тогда было больно. Джин почувствовал это ещё до того, как пульс Джунёна с кривой сменился на пищащую безысходностью прямую. Было больно. Будто от сердца кусок оторвали и оставили так, на грани не-жизни и не-смерти. Джин чувствовал себя ходячим трупом, настолько плохо и тяжело было смириться с тем, что истинного больше нет рядом, никогда не обнять, не поцеловать, не залюбить. С горем пополам закончил медицинский, получил неплохую работу в городской больнице, потом перебрался в клинику, в которой и по сей день работает. Труд захватил его и помог пережить эти трудные времена, забил голову важными насущными проблемами: покупка квартиры, обустройство, своя первая машина, свой первый домашний питомец — потрясающий дымчатый британский кот с простецкой кличкой Тучка, которая так подходит ему. Нетфликс по вечерам в обнимку с ним стал своеобразным ритуалом расслабления после насыщенного рабочего дня. Всё после ухода Джунёна стало в новое русло, несущее его по жизни как по реке, где-то бурной, где-то спокойной. Всё встало в какую-то колею, что было прекрасно, как считал Джин. Вроде всё устаканилось, и мысли о погибшем истинном ощущались уже не так больно, больше как ностальгия по утерянному совместному счастью. Пока внезапным напоминанием о прошлом не появился Ким Намджун. До мурашек похожий на него ростом, лицом, голосом. Прошел месяц с их последней встречи, а всё никак не выпадет из головы идея, каково это было бы — узнать его лучше, может, подружиться. Несмотря ни на что — ни возраст, ни положение в обществе. Разве это важно, если он, возможно, упускает единственный свой второй шанс на хрупкое счастье? Хотя о каком счастье может идти речь, когда все сценарии развития событий — лишь у него в голове, а мнение Намджуна ему совсем неизвестно. Может, общение с кем-то настолько старше его будет неудобным? Не говоря уже о чем-то большем… Что делать, когда логика твердит одно, а сердце тихо и с надеждой уговаривает на другое? Джин знает, что может хоть ненадолго помочь заглушить всё раздражающее внутри. Поэтому, оставив Тучку встревоженным ждать его у входной двери, выходит в круглосуточный магазинчик рядом с домом. Завтра суббота, можно и отоспаться, и отдохнуть, а сейчас — напиться под какую-нибудь дораму. Так, чтобы до отключки, раз уж ничто больше не помогает. На улице поздний вечер и довольно холодно, так что Джин чертыхается, запахивая своё розовое пальто поверх пижамы, жалея, что не надел что-то потеплее и вышел в одних носках и домашних тапках. Но идти-то два шага… И хоть маску и паспорт не забыл, а то бы не продали. Удивительно, что продавцы так упорно настаивают на предъявлении документов. Это даже льстило, в его-то двадцать семь покупать алкоголь с паспортом… В магазине у Джина только одна цель — холодильник с соджу. Нужно две, нет, три бутылки. Четыре. Джин тянется за четвертой, последней в этом холодильнике, дав себе обдумать этот рискованный шаг полминутки. Стоит ли? Не слишком ли это?.. Нет, не слишком. Если уж пускаться во все тяжкие… И тянется к ней, но кто-то оказывается раньше него, и пальцы Джина неуклюже стукаются в чужое запястье. — Ой, простите, — поспешно бормочет он, отдернув руку. Возможно, это такой намек свыше на то, что четвертая всё-таки лишняя. — Да нет, берите, я всё равно хотел взять пиво, — в ответ слышится голос за маской. Этот самый голос, преследующий его столько времени. — Ким… Намджун? — оторопело хлопая глазами, бросает Джин взгляд на лицо незнакомца, до самых глаз — таких знакомых и чужих одновременно — скрытое черной маской. Ким Намджун смотрит на него с таким же шоком, если правильно можно распознать как шок вздернутые вверх брови и круглые, даже немного испуганные глаза. — Эм, да. Добрый вечер, доктор Ким. — Добрый… — рассеянно кивает Джин, разглядывая его мельком с ног до головы, чтобы всё-таки убедиться, что это не привиделось и не игра его заплывших одержимостью мозгов. — А ты… А разве тебе уже можно покупать алкоголь? — вдруг выпаливает он, сам не веря, что говорит как какой-нибудь занудный старший. Не самое располагающее поведение для сближения. Намджун явно улыбается, поднимая щеки в улыбке за маской, и как-то смущенно чешет затылок. — Ну-у, не то чтобы. Мне нет девятнадцати. Но мне продают. — Выглядишь достаточно взрослым для этого? — фыркает Джин. Боже, да заткнись, Сокджин, ты же испортишь всё, — вопит мозг, в какой-то момент нашедший наконец согласие с порывами сердца. — Наверное, — пожимает Намджун плечами, — и ещё продавец — мой хороший знакомый. — Ясно, — кивает Джин, как-то рассеянно принимая протянутую Намджуном четвертую бутылку. — Что ж, не буду мешать, — бормочет он и идет к кассе, сутулясь и пытаясь не чувствовать напряжения оттого, каким взглядом его проводил Намджун. А ещё он в тапках. И до ужаса растрепанный. Кошмар. Стыд-то какой. Намджун через минуту становится прямо за ним, Джин краем глаза видит у него в руках две банки пива и чипсы. Всяко лучше для молодого организма, чем крепкое соджу. — Паспорт, пожалуйста? — просит продавец, и убедившись, что ему точно девятнадцать вот уже как восемь лет, смущенно улыбается и пробивает четыре соджу. Джин почти облегченно вздыхает, когда, поспешно схватив пакет со звенящими бутылками и пробурчав тихое ''спасибо'', двери за ним закрываются, оставляя эту неожиданную встречу позади. Ну надо же так оплошать?! Возможно, и не стоит с ним никак, никогда, совсем сближаться, когда Джин — весь такой неряшливо-домашний — посреди ночи столкнулся с ним и упрекнул в покупке спиртного. Ему ли не знать, как в юношеские годы охота было купить пиво с курочкой и засесть за какой-нибудь фильм, расслабиться. Может, Намджун тоже хочет засесть с друзьями. Посреди ночи. Или за столиком у магазина. Стоп, что? Джин шагает назад, уловив тот момент, когда Намджун сел за столик и уже открывал банку пива. И возвращается к нему с внезапным порывом выяснить, почему Намджун собирается пить пиво здесь, на улице, в двенадцать ночи, совсем один. Почему не дома? Или у друзей? Что он и делает и получает почти грустный ответ Намджуна: — У друзей свои… дела. А дома у отца с его женщиной очередной скандал, не хочется сидеть там и слышать их разборки. — Значит, совсем некуда пойти? — удрученно вздыхает Джин. Намджун снова пожимает плечами и отпивает глоток пива. — Ясно, — задумчиво кивает Сокджин. — Что ж, может, ты не будешь против моей компании? — робко спрашивает он. — Я, вроде как, тоже один. Правда, кот будет волноваться, куда я запропастился посреди ночи, но что поделать… — Кот? — хмыкает парень. Так и завязывается беседа длиной в две банки пива, четыре соджу и большой пакет чипсов на двоих. Уличный холод сходит на нет совсем скоро, в груди начинает жечь, а по венам носится приятное тепло, отдавая мутью в мозгах. Хорошо. Приятно. Давненько такого не было. — А знаешь, — вяло ворочая языком, Джин не успевает остановить себя, три бутылки спирта в крови говорят за него, — ты так похож на Джунёна, что даже… странно. — Джунёна? — удивляется Намджун. Пиво давно закончилось, как и чипсы, а вот последнюю бутылку соджу Джин буквально добивает, хоть и еле лезет. Но если уж собрался напиваться, то ни шагу назад. — Мой… истинный, — едва не икнув, поясняет Джин. — Ты как две капли воды с ним похож. А глаза… Глаза красивые такие у тебя… Очень красивые… — мечтательно тянет он, подперев рукой щеку и любуясь. Мила-а-ашка. Такой красивый. — Я-ясно, — протянул с усмешкой Намджун. — Наверное, вам пора домой, доктор Ким. — Сокджин, меня зовут Сокджин, слышишь? — возмущается он, чувствуя просто невероятную волну ярости из-за этого уважительного обращения. Это накладывает ненужные ярлыки, а для Намджуна он хочет быть просто Сокджином. Джином. Как угодно, но не это пафосное ''доктор Ким''. — Хорошо, доктор Ким Сокджин. — Сокджин. — Сокджин-щи? — Просто, блять, Сокджин, — всё-таки икает Джин и тут же затыкает рот ладонью. — Черт, я ругнулся. Блять, опять. Черт. Да хватит… Намджун заливисто смеется, пронося со смехом укол раздражения и умиления по венам прямо в мозг. Джин не может не улыбнуться тоже. Намджуну так идет эта улыбка. Милый. Он такой милый. Прямо плюшевый. Обнимательный. Черт, как же хочется пообниматься с кем-нибудь. С Намджуном было бы прям замечательно. Но даже пьяный мозг Джина понимает, что это слишком. Хотя свою порцию почти-что-обнимашек Джин получает, когда едва не падает, выйдя из-за столика и чуть не свалившись на нетвердых ногах. Намджун подхватывает его под плечо и смеется, в несколько попыток узнает его адрес и доводит прямо до квартиры. Всё это время, пока они шли до соседнего дома, Джин не мог стереть ужасно довольную улыбку с лица. Намджун теплый. Уютный такой. Приятный. От него приятно пахнет, не как от альфы, а просто приятно, живым человеком. Джин чуть не смеется, понимая, как это могло бы звучать, скажи он это вслух. — Ну я же и есть живой человек… — вроде как, бормочет он, хотя Джину кажется, что просто послышалось. Не может же Намджун читать мысли. — Всё очень плохо, — вздыхает он, не в силах сдержать новый приступ дурацкой икоты и хватая Намджуна за талию через его плотную джинсовку. Такая сильная фигура. Крепкая. Вау. Намджун почти не говорит больше ничего, смущенно улыбается, держит за перекинутую через его плечи руку и обнимает за талию. Ещё бы на спину закинул — было б просто замечательно. Но Намджун что-то бормочет, мотает головой, а совсем скоро они уже прямо перед дверьми в его квартиру. После попыток узнать у него код от двери квартиры, он всё же шарит по его карманам, задев пальцами ребра, Джин хихикает от щекотки, а Намджун со звоном выуживает наконец ключ-карту и открывает дверь, затаскивая его внутрь. Датчик движения включает свет, заставив на миг зажмуриться от яркости, а потом Джин чувствует под собой свою постель, кот рядом трется о бока, Боже, как же плохо и хорошо ему сейчас. — Ты уйдешь? — жалобно спрашивает он, когда Намджун покидает комнату. — Конечно, мне надо домой, — вздыхает он. — Если скандал там закончился, будет просто супер. — Можешь остаться, у меня гостиная есть… — бормочет Джин, повалившись на постель. Тучка залезает на грудь и начинает мять лапами, всем своим взглядом выражая полнейшее недовольство его ночными загулами. Ну что ж поделать. Намджун остается в дверях на секунду, бросает смущенный взгляд. — Не думаю, что это очень хорошая идея. Доброй ночи, Сокджин-щи. — Сокджин меня зовут! — вопит он в ответ, но дверь уже захлопнулась. Джин хохочет вдруг, растирая ладонями, пахнущими луковыми чипсами, своё горящее лицо. Какой же упрямый, не хочет звать его просто Сокджин. Упрямый, такой же, как Джунён. Внезапно в горле распирает. Грудь жжет, как огнём, и в комнате повисает всхлип — одинокий и глухой из-за прижатых к лицу рук. — Джунён… — выдыхает он куда-то наверх, надеясь, что прямо через десять этажей над ним его шепот дойдет до самого неба. — Джунён. Мне так не хватает тебя… Тучка увесистым булыжником греет грудь, кладет лапы на шею и мурчит. Перед глазами плывет от слёз и вертится люстра от опьянения. Он пьян. Так сильно пьян, что это смешно. На этой мысли сон, глубокий и мирный, захватывает его в свои объятия. И в эту секунду ничего так сильно не хочется, как просто не проснуться завтра.***
Но у жизни на этот счет свои планы. Так что просыпается Джин почти в обед, судя по мутному взгляду на часы, поперек кровати, всё ещё в пальто и с дичайшей головной болью, которую даже теплое исцеляющее тельце Тучки над головой не способно убрать. Джин пялится несколько минут на него, тянет погладить, и Тучка охотно подставляет свой живот для почесать и поерошить короткую шерстку. События ночи потихоньку прокрадываются в голову. Соджу, столик на улице, Намджун. Ким Намджун. Алкоголь явно не вылечил его проблему, но создал ещё кучу поводов, чтобы пожалеть о самой идее. Они же вчера… Боже. Господи, они пили вместе. Намджун довёл его до дома. Его упорное вежливое ''Сокджин-щи'' заевшей пластинкой начало носиться по и так болящим мозгам. — Че-е-ерт… — стонет он, от стыда уткнувшись лицом в постель. — Какого лешего меня понесло… Вспомнилось практически всё, довольно четко — примерно до второй бутылки, и довольно мутно — после. Нет, надо выбросить это из головы. Ну, может, пока действует ударная доза аспирина, можно и дать себе время на поругать и укорить в беспечности. Он сидел прямо перед Намджуном, растрепанный, в домашних тапках, розовом пальто поверх пижамы, и разглагольствовал о своей жизни, унылой и скучной, прямо как обезжиренное масло на диетических хлебцах, которые он ел, чтобы похудеть после всего стресса, который получил много лет назад. Намджун в его жизни сейчас кажется каким-то ветром, который ощущаешь спустя год, когда вновь возвращаешься в родные места или приезжаешь к морю. Ветер всё тот же, но ностальгически захватывает дух, обещая приятные моменты в коротком будущем здесь. Джин искренне надеется, что это была их последняя встреча. Хватит с него позора. Но тонкий голосок в сердце поет свою надежду — на скорую встречу. Может, не всё ещё потеряно.