Такой родной, но незнакомый мир

Запах корично-ирисового пирога проникает в самую душу, заставляя сознание парить в невесомости. Это козо-мама вошедшая в комнату, она поставила огромных размеров десерт на стол, идеально дополняя уже стоящие на нем блюда. Вокруг гуляет гам от разговоров самых близких друзей семьи. По правую руку от девушки разместился старший из скелетов, который большую часть вечера молчал, изредка отпуская свои каламбуры и раздражая этим своего младшего брата. По левую руку от вас разместилась Глава королевской стражи, а так же возлюбленная главного королевского учёного- доктора Альфис. Ториэль разместилась на другом конце, сидя напротив именинницы. Тори улыбается, снимая с больших пушистых лап прихватки и кидая их на рабочую поверхность кухни. За самым главным и видным местом стола сидит что не есть, самый настоящий человек! Хрупкая девушка, в свитере и короткими по плечи, каштановыми волосами. Сегодня день её второго рождения. День падения из людского мира в мир монстров. Несмотря на то как страшно звучит, девушка обрела настоящий дом, в кругу любящей семьи. — Давай, Фриск. Задуй свечи и возьми первый кусочек пирога, дорогая! — Восклицает радостная Козо-мама. Все с нетерпением ожидают этого момента, на секунду затихая. Вбирая в себя как можно больше воздуха, каштановолосая задувает 17 свечей. Свечи испускают в воздух последние струйки дыма, перед тем как он полностью растворяется в пространстве. — НЕ ЗАБУДЬ ЗАГАДАТЬ ЖЕЛАНИЕ, ЧЕЛОВЕК! — Первым, после этого значимого момента, восклицает высокий скелет, вызывая волну радости у остальных монстров. Девичье лицо сияет улыбкой. Зажмурившись, желание было официально загадано. — Что загадала, малая? — Интересуется старший брат и в ту же секунду раздается голос младшего, что нельзя рассказывать загаданные желания. — Ну ладно, ладно, Папс. Что ты такой громкий, кость жмёт? — Папайрус этого каламбура не понял, но остальных заставило тихо усмехнуться. — Предлагаю перестать трещать костями, и пойти ими трясти. — Довольно уверенно произносит Ториэль, ловя на себе удивленные взгляды, но в тот же миг все начинают звонко смеяться, в знак одобрения удачного дабл-каламбура. — Вот так ученики превосходят учителей…— Наигранно вздыхает старший брат, проигравший эту битву, но не войну. На призыв Ториэль включить музыку и продолжить праздновать уже в форме дискотеки, все разом встали из-за стола и вышли на свободное пространство около камина. Именинница сразу побежала в свою комнату, переодеваться в подаренное хранительницей руин платье. Шёлковое, нежно-фиолетовое, пахнущее сиренью. Отличный подарок для девушки. Открывающее плечи и колени и подчёркивающее фигуру. Все с восторгом встретили наряженную девушку, изучая каждый её сантиметр глазами. — Ох боги, Панк! Ты можешь убить своей красотой! — Воскликнула Андайн, сжимая смущающуюся Альфис. Санс на слова Воительницы лишь нервно усмехнулся и сглотнул. Фриск смущенно отвела глаза в сторону, подойдя к старому проигрывателю и запустив одну из пластинок. Нарастающая музыка начала заполнять пространство комнаты, заставляя всех двигаться в её такт. Не двигалась лишь виновница торжества. Не успела дискотека начаться, как наступил неожиданный конец. Все танцевали и веселились, пока в воздухе не появились крупицы белого пепла, словно тающие снежинки, они исчезали в воздухе, не успевая коснуться пола. Все замерли в шоке, пока танцующая девушка не окликнула их. — Со мной что-то не так…— Прошептала каштановолосая, смотря на свои исчезающие кисти рук. Ног уже не было по колено, и это не собиралось прекращаться. Старший брат моментально оказался подле девушки, не дав ей рухнуть на пол. Всё происходило настолько быстро, что никто не успел ничего предпринять. Скелеты умеют плакать, поняли все в ту же секунду, как тело девушки стремительно рассыпалось по шею. — Альфис! Сделай что-нибудь!!! — Кричал пришедший в себя на долю секунды Санс, пока человек не испарился на его руках, оставив лишь горстку постепенно тающей пыли. — боже…— Хрипло прошептала Андайн, закинув руки на лицо, скрывая слёзы. Вы очнулись на холодной земле. Среди сломанных золотых цветов и капель вашей крови. Острая. Острая и нарастающая боль дает о себе знать почти сразу. Сильная головная боль идеально дополняет картину, вызывает хриплый стон. Вы с усилием открываете глаза. Где-то там сияет ярко мир людей. Неужели мир сбросился и вы опять начали заново? Тогда почему вы пострадали? Вы привстаёте на локтях и видите испорченное фиолетовое платье. Значит это был не сброс. Касаетесь кончиками пальцев затылка, эти действия отзываются приливом острой боли и новой волной крови, стекающей по лицу. Тело ноет, но не смотря на это, вы встаёте. В глазах темнеет, вы держитесь на ногах. Не сразу замечаете, что локти разбиты. Упавшая девушка осматривает пол, в поисках второй туфли. Но увы, не находит её. Остается одно- идти на поиски остальных. Покидаете место падения, и углубляясь всё дальше в подземелье, девушка вышла в знакомый ей ранее коридор Флауи. Но тут никого нет. Не мудрено, ведь это не сброс, и Флауи мирно спал в общей комнате во время празднования. Фриск всё дальше углублялась в руины, пытаясь найти хоть одного монстра, но никого не было. Все головоломки были решены, поэтому быстро дойти до дома было не так уж сложно. Дом был местами развален как и окружающие его руины, что не могло не удивить, ведь Тори всегда заботилась обо всем, не давая руинам быть жертвой времени. — Мама!.. — Неожиданно прервал тишину зов девушки. За дверью почти сразу появились шорохи, давая маленькую надежду. Фриск вновь позвала, после этого старая дверь со скрипом, медленно открылась. В проёме была Ториэль. Каштановолосая сразу же заключила в объятьях хранительницу, та хоть и опешила от неожиданности, ответила на них.— Я не знаю что произошло, я проснулась на золотых цветах, где и когда-то приземлилась. С тобой всё хорошо? Где остальные, они наверно испугались. — На щеках появилось множество дорожек из слёз, смешиваясь с засохшей кровью. — Дитя моё… Ты так сильно ранена, пойдём… Ториэль позаботиться о тебе…— Нервно пытаясь подобрать слова, начала хранительница. Девушка заметила необычную дрожь в голосе матери, но решение оставить это на потом было принято молниеносно.