get drunk on art and say onghaeya

тэхён определённо не такой невнимательный, как думает бомгю. - ты пялишься. у старших классов занятие по физкультуре на улице, а у кана и чхве – окно в расписании. собственно, так они и оказались в десять часов утра на школьных трибунах, окружённые писком каких-то младшеклассниц и вздохами девушек с курсов постарше. - ты тоже. тут вообще все пялятся, если ты не заметил, - бомгю вздёргивает брови, но всё равно смущается. тэхён в ответ только понимающе лыбится, чем раздражает друга ещё сильнее. - слушай, отъебись от меня, блять. тем более, я же не просто так тут сижу, а пытаюсь рисовать! кан согласно кивает несколько раз. - ага. именно поэтому ты сейчас на листке штрихуешь челюсть ыйуна, а сам глаз не отрываешь от рук ёнджуна. бомгю бросает в него карандаш, попадая прямо в лоб. потом со вздохом лезет в рюкзак за новым – грифель в старом всё равно наверняка сломался. - хорошо. мне напомнить тебе, что мы уже около месяца по четвергам во время второй пары просиживаем жопы на ледяных скамейках, потому что «у субина такое одухотворённое лицо, когда он бежит...»? тэхён закатывает глаза, краснея под пристальным взглядом чхве. - один-один, пидарас. бомгю возвращается к работе над рисунком. - повернись уже к своему ненаглядному, он тебе машет, придурок. шея кана жалобно хрустит от резкого поворота головы, но её хозяина это сейчас мало заботит. потому что: - о господи боже. он действительно…чёрт, как же неловко. тэхён краснеет стремительно и так сильно, что это, наверное, заметно и с другого конца поля. бомгю сочувствующе гладит его по спине. - дыши, пожалуйста, - тэхён бьёт его локтём куда-то в рёбра (ну, вообще – справедливо, так что бомгю не возмущается) и несмело машет своей ладошкой субину в ответ. у субина на губах мгновенно расцветает такая яркая улыбка, что бомгю реально боится, как бы его друг не ослеп или не умер. (судя по тяжёлым вздохам справа – тэхён очень близок). - вы такие милые, это просто что-то с чем-то, - чхве откладывает пенал в сторону и приобнимает тэхёна за плечи, усмехаясь по-доброму. кан, вопреки ожиданиям, почему-то не краснеет, а лишь хитро улыбается. - ну, мы не единственные, - и кивком головы указывает бомгю на поле. чхве поворачивает голову – «да блять.» возле края площадки, прямо на границе между асфальтом и травой, стоит ёнджун. прикрывает глаза ладонью от солнца. улыбается тепло. и, сука, смотрит прямо на бомгю. - скажи мне, что у меня похмелье или я ебанулся, - чхве чувствует, что у него дёргается глаз, но игнорирует сигналы тела, - господи, да что угодно скажи, только не- - не говорить, что ёнджун сейчас минут семь пялил на тебя с самым счастливым выражением лица, какое я у него видел? – тэхён мило улыбается и прикрывает один глаз. бомгю сгибается в три погибели, пряча краснющее ебало в ладонях, и тихонечко стонет. - блять. - ага. тэхён где-то в недрах рюкзака находит жвачку и теперь счастливо лопает розовые пузыри. в воздухе разливается запах синтетической клубники и мяты. ветер легонько и ласково треплет волосы бомгю, путая и без того непослушные пряди. женские голоса в стороне стонут: похоже, хёнсоб опять решил вытереть пот со лба футболкой. до обеда остаётся примерно полчаса, что, конечно, не может не радовать (к тому же, у бомгю где-то в кармане был шоколадный батончик, заныканный в ожидании подходящего случая). - ало это справочная? исправьте, блять, меня, - чхве подвывает печально, пытаясь слиться с лаковым покрытием скамейки. - простите, но вы неисправны, позвоните попозже, - тэхён смеётся прямо над ухом. и лопает ещё один жвачный пузырь. когда бомгю набирается смелости поднять взгляд от своих коленок, то натыкается на затылок ёнджуна («а волосы и правда крашеные, с сиреневым отливом, ну господь ебучий боженька!») и разом как-то успокаивается. жить становится легче, дышать – тоже. но ненадолго. потому что затем ёнджун резко поворачивает голову и опять смотрит, улыбается открыто и что-то говорит. с такого расстояния не слышно, что он там бормочет, но бомгю почти на сто процентов уверен, что прочитал по губам слово «милый». чхве готов признать, что сбегает, но он почему-то уверен, что оставшиеся до обеда полчаса тэхён, в принципе, может посидеть и один.

~♡~

телефон пищит уведомлением, когда бомгю уже выходит из школы, попрощавшись с тэхёном и обозвав его лохом пару десятков раз (у кана снова тренировка, и чхве, вообще-то, немного гордится им, но только чуть-чуть). нервы бомгю всё ещё слегка не в порядке после насыщенного утра, поэтому он едва уловимо вздрагивает из-за резкого звука и мысленно вздыхает – «блять».

диалог с: хасэк

хасэк: хэй гю приветик ~ хасэк: не хочешь притащить свою милую задницу в студию?

цп_в_лс: зачем

хасэк: чимин сегодня ставит новый танец должно быть очень интересно

цп_в_лс: ммм

хасэк: а ещё он нашёл твой планшет в нашей подсобке

цп_в_лс: …

цп_в_лс: буду через 10 минут

хасэк: ждём тебя малыш 💕 как бомгю умудрился опять просрать планшет и не заметить этого – загадка, но он не очень хочет знать ответ. так что он просто заматывает шею шарфом, сжимает зубы и буквально летит в сторону студии хосока. вообще, это уже давно студия хосока-и-чимина, потому что они работают там вместе примерно дохуя, но пак всё ещё вроде как учится, поэтому не является полноправным совладельцем. пока. ну, он всем говорит, что «это временно, вот ещё парочка годиков и выпуск из универа, и уж тогда…». что там будет после этого таинственного «уж тогда», никто не знает, но чиминово лицо принимает настолько серьёзное выражение в этот момент, что никто и не спрашивает. ветер пробирается под тонкую ветровку бомгю и запускает ледяные ладони под свитер, заставляя чхве недовольно стонать и ёжиться. «во всяком случае, смогу потом подразнить тэхёна тем, что видел кучу полуобнажённых парней и даже не во сне», - мысль мелькает в голове бомгю, принося некоторое утешение, и он довольно улыбается. потом, правда, ему в ебало прилетает пригоршня сухих и грязных листьев, из-за чего бомгю всю оставшуюся дорогу сплёвывает песок изо рта. как сказал бы юнги-хён: «бога нет, но карма всё равно безжалостна». в студию чхве вваливается настолько продрогшим и охуевшим от холода, что врезается в стену пару раз, прежде чем сориентироваться в пространстве. в классе пусто, а из открытого настежь окна тянет морозным воздухом – «прямо по ногам, сука». бомгю оглядывается, но даже знакомый музыкальный центр не подаёт признаков жизни. что ж, похоже, хёны снова его наебали. не в первый раз, конечно, и он привык, но всё равно это как-то... - ого, ты что, уже добежал? вот это скорость, - голос, полный искреннего удивления, раздаётся за спиной. бомгю облегчённо вздыхает – не наебали – и поворачивается в радостном волнении. - хён, я думал, вы опять решили по- слова булькают у бомгю в горле и резко обрываются, потому что перед ним стоит чимин с очень широкой улыбкой. у чимина подмышкой планшет. у чимина в руке сумка с вещами. у чимина за спиной – человек двадцать невъебически красивых пацанов, которые в данный момент с недоумением смотрят на бомгю. у чимина за спиной, блять, - субин с каким-то слишком понимающим прищуром и, сука, ёнджун. «блять. просто. блять. сука. нахуй.» - решили тебя подъебать? ну, да, признаю, есть такой грешок, но ты же такой милый, прям как слепой котёночек. как тут не подъебать, а? – чимин смеётся, абсолютно не смущаясь чужих ушей и глаз. бомгю кажется, что у него покраснел даже кончик носа. - я... - ты, ага, - чимин фыркает и подходит ближе, хлопает чхве планшетом по груди, - скажи спасибо за свою дощечку, малыш. последние слова действуют отрезвляюще, так что бомгю даже удаётся слегка нахмуриться и надуть губы. - я же не специально. у меня просто память, как у тэхён-хёна. потом вспоминает, что на прошлой неделе ким положил краски на обеденный стол и через пять минут их потерял в своём рамёне, и неуверенно добавляет: - ладно, возможно, чуть лучше, чем у хёна, - чимин тихонько хихикает, - но всё равно довольно плохая. конец предложения бомгю бормочет еле слышно, опуская голову от стеснения и неловкости. чимин внезапно по-отечески тепло хлопает его по плечу. - да не расстраивайся ты, она нам не помешала, - чхве чувствует себя чуточку легче, - только пару раз свалилась хосоку на голову, пока он искал на полке тарелку. но он сам виноват. бомгю в ответ на это только задушенно стонет и прячет лицо в ладонях. двадцать пацанов всё ещё стоят за спиной пака и всё ещё пристально наблюдают за бедным и несчастным чхве. бомгю думает, что выйти через окно – не такая уж плохая идея (особенно с учётом того, что окно это находится на высоте восьмого этажа). - эх, ребёнок, вечно ты загоняешься, когда не просят, - чимин цокает и ерошит волосы бомгю, превращая их в воронье гнездо, - сразу видно воспитание юнги, конечно. чхве издаёт смешок и тут же пугается, зажимает рот, но уже поздно: звук, высокий и чистый, эхом разносится по помещению. бомгю поднимает голову и пытается поймать взгляд чимина, чтобы успокоиться, но вместо этого сталкивается с глазами ёнджуна. щёки, прикрытые ладонями, становятся ещё на пару градусов горячее. ёнджун улыбается мягко и как-то несмело, изучающе смотрит на бомгю, задерживает взгляд на увешанных браслетами запястьях и выпученных глазах. а потом снова делает невообразимое – одними губами произносит что-то, даже не шепчет, но бомгю всё равно считывает: «милый. очень милый», и чувствует острую нехватку воздуха. - знаешь, хён, мне, наверное, стоит уже пойти. ну, куда-нибудь. туда. да. голос чхве почти не дрожит, когда он это произносит, и срывается всего два раза. бомгю мысленно отбивает себе пятюню. чимин разочарованно вздыхает, но не спорит. - раз ты хочешь, конечно иди, не буду тебя задерживать. передавай привет юнги-хёну и пинок под зад тэхёну. планшет одним плавным движением падает в рюкзак, молния вжикает, и бомгю уже готов сваливать на все четыре стороны. - обязательно. хён как раз сегодня с утра залил маслом диван. опять, - чимин в ответ на это заразительно смеётся до собирающимся в уголках глаз слёз. - ходячая катастрофа, - улыбается самому себе и кивком головы просит учеников располагаться в зале, - присмотрите за ним, а то он же и сожрать это масло может. и случайно, и намеренно. бомгю наконец позволяет себе рассмеяться – громко, искренне и счастливо. - он уже пытался, ага, - чхве хватается за лямки рюкзака и поворачивается к выходу, махая ладошкой на прощание. пак вдруг хитро улыбается, подмигивает и с размаху шлёпает бомгю по заднице. в тишине студии звук получается особенно звонким. у бомгю от удивления вытягивается лицо и истерично дёргается бровь. - двигай, малыш, а то опоздаешь на попойку, - чимин снова хихикает и тоже машет, уходя к музыкальному центру. «блять, мы что, опять пьём сегодня?» - даже в голове бомгю этот вопрос звучит как риторический. на телефоне семь новых сообщений в общем чате: я_ебу_гусей: хэй пидарасы я_ебу_гусей: я через час пригоню домой я_ебу_гусей: с пивасом я_ебу_гусей: водкой и бутылкой клубничного сидра специально для тебя гю малыш заебався: что-то случилось?.. я_ебу_гусей: да. заебався: ...блять. бомгю прячет телефон в карман и мысленно соглашается: «блять». тэхён поставил точку – значит, пиздец реально галактического масштаба, и чхве следовало бы на сверхскоростях пиздовать домой. он ещё раз машет чимину – напоследок, ага, - и шагает к двери, по пути зацепив в зеркале долговязую фигуру субина и чуть поменьше рядом – ёнджуна. последний снова перехватывает взгляд бомгю и улыбается, так что чхве резко отворачивается и пулей вылетает из студии. в этот вечер он посылает тупые подростковые краши в пизду на ближайшие пять часов и ебашит домой сквозь стену летящих листьев и пыли. потому что у тэхёна – проблемы, а у юнги слабенькая толерантность к алкоголю.

~♡~

- так что случилось? они никуда не спешат, поэтому юнги начинает спрашивать только спустя две бутылки пива и стакашку водки с соком (где соотношение примерно 70 на 30). тэхён молчит, пьёт пиво и отрешённо следит за «моаной» на экране. бомгю осторожно тыкает его в плечо (юнги учил, нужно потыкать палочкой, чтобы понять, умерло оно или ещё живое). - хён? на этот раз ким реагирует: вздыхает чуть тяжелее и хмурится, сглатывая горькую слюну. моана пиздит какую-то лодку и собирается съебать в закат, когда тэхён, наконец, произносит: - мы с чонгуком поругались. юнги с бомгю переглядываются и молча делают по глотку. - это мы уже поняли, - мин начинает осторожно, боясь спугнуть, - а в связи с чем? тэхён жалобно вздыхает; уголки его губ опускаются вниз, и он сразу становится похож на продрогшего щенка. - он сказал, - ещё один глоток пива, - сказал, что я безответственный идиот и эгоист, который боится самых тривиальных вещей. юнги мягко забирает початую бутылку из трясущихся рук и успокаивающе сжимает ладонь кима в своей. - что ж, он ведь по-своему прав, не так ли? - конечно, прав, - тэхён жмурится, словно пытается отогнать непрошенные слёзы, - он во всём прав. я знаю. именно поэтому...так больно. бомгю отставляет сидр на дальний край стола и прижимается к тэхёну с другой стороны. - что же он имел в виду, хён? о чём говорил? моана преодолевает риф и выходит в открытый океан. тэхён решается. - о наших отношениях. тишина вползает в комнату, плотно окутывая всех жителей квартиры, и даже работающий телевизор не способен её прогнать. - я вынужден признать, - юнги теперь тоже хмурится и чешет нос, - что это должно было рано или поздно случиться. он же любит тебя, тэхён. правда, любит. так искренне и сильно, как только подростки умеют. чонгук, он...в поддержке нуждается, понимаешь. ему надо быть уверенным в завтрашнем дне – с его-то семейкой это неудивительно, конечно. ему тяжело было. ну, всё это время. я вообще-то знал, но понадеялся, что вы уж сами разберётесь. а оно опять как-то боком вышло. мин не говорит, какое такое «опять», потому что они все прекрасно знают и предпочитают не вспоминать лишний раз. тэхён поджимает губы, колени к груди подтаскивает и так становится похож на ребёночка, что даже у бомгю сердце ёкает, хотя у него отцовского инстинкта не было и в помине. - как я должен был догадаться, что его не устраивают наши отношения? что мне надо что-то поменять, переступить через себя? он же никогда... – из горла тэхёна вырывается что-то, подозрительно напоминающее подступающую истерику, - не говорил, что что-то не так. не говорил, что хочет большего. что ему ненормально – вот так. юнги цепляет где-то рядом одеяло и накрывает всех троих мягкой волной хлопкового тепла. - послушай, тэ, - прижимается сильнее, приобнимая заодно и бомгю, - не вини себя сейчас. ты долбоёб, конечно, и проебался знатно, но не специально. просто плохо читаешь людей. и открытый очень, тебя как на ладони видно, потому и не скажешь, что ты можешь что-то скрывать. чонгук вот не догадался. - о чём не догадался? – тэхён всё-таки шмыгает носом, но они все притворяются, что не заметили (благо моана замечательно перекрикивает посторонние звуки). - о том, что ты любишь его. и время проводишь с ним не ради приятного траха, а из-за переполняющих твоё большое сердце чувств. ким затихает, задумывается, сильнее кутаясь в одеяло. бомгю ласково убирает волосы с его лба. - знаете, я нихуя не смыслю в отношениях и чувствах – эхм, по правде, даже меньше, чем нихуя, – но сейчас нам явно не стоит искать решение проблемы. хён, тебе надо, ну, выплакаться, что ли. не знаю, как ещё сказать. освободиться от этой грызущей внутренности хуйни, одним словом. давайте сегодня, сейчас, мы не будем думать о несправедливости жизни и о разбивающих сердце мальчиках, а будем запивать пиво водкой с сидром, обниматься и плакать, потому что моана едва не просрала шанс на спасение мира. тэхён улыбается – ещё немного скованно, но всё равно радостно и ярко, и целует бомгю в макушку. - ты стал таким мудрым, малыш. прямо диву даюсь – в кого? тебя же вроде мы воспитывали последние семь лет. - пять с половиной, - юнги автоматически поправляет, - и, между прочим, мы не такие уж долбоёбы, как может показаться с первого взгляда. ким весело усмехается и щурит глаза. - ну да, ты прав. холли прибегает откуда-то из недр спальни, гордо неся в зубах каракули юнги, залитые масляной краской, кофе и разочарованием. - абсолютно прав. юнги только вздыхает в ответ, поднимая холли на руки и запихивая его под одеяло. - пей лучше пиво. хотя бы молчать будешь. моана слушает пиздёж мауи о его приключениях и подвигах, пританцовывая под приятный ритм. новая бутылка открывается с тихим чпоком. бомгю чувствует, что засыпает – день был долгим, а сидр, видимо, хорошим. в одеяльном коконе так хорошо, что он даже не собирается менять позицию, пусть шея с утра будет страшно болеть. глаза закрываются постепенно, внимание рассеивается и сознание погружается в приятную дымку дрёмы. последнее, что бомгю чувствует перед тем, как окончательно заснуть, - мягкие лапы холли, который устраивается на ночлег в районе его коленей. и лёгкую боль в районе висков из-за песен и героических реплик моаны. голова трещит, словно счётчик гейгера.