Глава 5. Семья
6 мая 2019 г. в 00:07
Маркус знал, что его обязанности по уходу давно выполняет другой андроид, и делает это хорошо, но все равно не мог сдержаться.
– Как вы сегодня, Карл? – он садился на край кровати и брал иссохшую руку старика в свою.
– Лучше не бывает, Маркус, – неизменно отвечал Карл, но по его лицу иногда пробегала тень, – сегодня отличная погода, не правда ли? Натан, будь добр, открой окно.
Свежий сентябрьский ветер с пряным запахом палой листвы врывался в спальню, и Карл тихо улыбался, глубоко вдыхая.
Маркус, безусловно, доверял профессионализму Натана, но все равно спрашивал.
– По шкале от одного до десяти, как вы оцените ваше самочу…
– Минус пять, – прерывал его Карл и хрипло смеялся. – Я в полном порядке, сынок. Это всего лишь тело.
В другие дни Маркус и Лео оказывались дома вместе, сталкивались в коридорах и отстраненно кивали друг другу. В октябре они уже могли подолгу находиться в одной комнате, не испытывая напряжения, но все еще почти не разговаривали.
Карл все чаще принимал сильные обезболивающие и спал большую часть дня. Медицинскую аппаратуру из его комнаты убрали по просьбе самого художника. Натан мог заменить собой целую медицинскую лабораторию, но, как они ни рвался помочь, последние пару недель Карл соглашался только на обезболивающее и снотворное.
– Ты сделал все, что мог, – ласково убеждал он. – Но в мире пока нет лекарства от старости. Позволь мне провести оставшееся время в покое, больше не думая о болезни. Я хочу побыть со своей семьей.
16 октября Саймон привез Маркуса к особняку и, войдя в гостиную, увидел Натана. Он сидел очень прямо, сложив руки на коленях, и его глаза ничего не выражали. Саймону было знакомо это состояние – андроид переживал из-за своего бессилия и принял самое простое решение: подчиниться приказу человека. Так легче было переживать боль.
Маркус тоже все понял и поспешил наверх. Саймон хотел привычно проследовать за ним, но остановил себя. Карл говорил, что он хочет провести время с семьей. Саймон не был уверен, что является ее частью. Он даже слегка обрадовался этому – не придется совершать сложный выбор, кому его присутствие сейчас нужно больше. Больше не колеблясь, он сел на диван рядом с Натаном. Тот несколько секунд не шевелился и никак не отреагировал на присутствие, но затем развернулся, блеснул влажными глазами и со вздохом уткнулся Саймону в плечо. Тот обнял его в ответ, укрывая от мира и слушая глухие рыдания. Натан мог сознательно активировать программу подавления эмоций – всем пробужденным опасных профессий, которые продолжили выполнять свои функции, провели апгрейд по внедрению этой программы. Но его профессиональное спокойствие и медицинская помощь больше не требовались, и сейчас он мог выплеснуть эмоции. Саймон знал по себе – потом будет легче. Но все равно немного завидовал – Натан мог выбирать, что ему чувствовать. Может, попросить Вацлава адаптировать эту программу для модели PL-600?
Спустя четверть часа рыдания начали стихать, и вскоре андроид отстранился, промокнул глаза рукавом своей светло-зеленой униформы. Он отводил взгляд, стыдясь эмоциональной вспышки, но Саймон покачал головой:
– Тебе не следует стыдиться того, что делает тебя человечным.
Натан задумался и кивнул, вновь сел прямо, но затем откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Напряжение ушло из его позы. Саймон прокрутил в голове последнюю фразу и подумал о себе: был ли этот жест утешения проявлением его собственной человечности или неизменной частью его программы, предписывающей заботиться о страдающих? Он не хотел искать ответ. Тихо поднялся наверх и оперся о косяк двери в спальню. Карл лежал неподвижно, с едва различимой улыбкой на побледневших губах. Маркус стоял на коленях, уронив голову на одеяло и сжимая левую руку старика. Лео сидел на стуле напротив, опустив голову на правое плечо Карла. Никто из них не шевелился, и Саймон тоже не отводил глаз. Лишь прохладный осенний ветер с запахом первых октябрьских костров касался занавесей на окне, заставляя их трепетать.
***
В течение следующей недели Саймон и Джош подменяли Маркуса в его работе, чтобы тот мог проститься с Карлом и уладить все положенные формальности. Саймон не мог подвозить его всюду, возможно, это делал Лео, а может, Маркус пользовался автобусами и ходил пешком. Возвращаясь по вечерам в Иерихон-1, он проходил в свою комнату, ни с кем не заговаривая. С ним не говорили тоже – уважали его право на скорбь. Но Саймон однажды, проходя мимо закрытой двери, неуверенно поскребся у входа, и услышал спокойный голос Маркуса, приглашающий его внутрь.
Он казался растерянным. Теплый кардиган был застегнут криво – одна пуговица пропущена, галстук под ним сбился, но он, похоже, не замечал этого.
– Что-то случилось? – с тревогой спросил Маркус.
«Даже в собственном горе он продолжал думать о своих», – с теплотой подумал Саймон.
– Нет, все в порядке, – поспешно сказал он, – просто зашел узнать, как ты. Извини, я не хотел навязываться.
– Останься, если можешь, – тут же попросил Маркус, – я не против компании.
Саймон сел на офисный стул напротив продавленного дивана и посмотрел на друга.
– Я могу что-то сделать для тебя? Я знаю, такое горе нельзя уменьшить простым разговором, так что я могу молчать.
– Нет, расскажи лучше, как тут дела без меня. Не могу… это молчание, все делают скорбные лица, когда я появляюсь… не знаю, сколько времени это займет.
«Только хорошие новости», – тут же решил Саймон. И принялся рассказывать – про то, как еще несколько девиантов на этой неделе смогли найти работу; про хороший лонгрид об Иерихоне-1 в «Daily Detroit»; про щедрое анонимное пожертвование, которое они потратили на восполнение запасов тириума и биокомпонентов – и даже удалось отложить немного в фонд для воскрешения прерванных.
Маркус слушал и кивал, сначала молча, но постепенно включился в разговор, стал задавать вопросы. Потом сам заговорил о том, что случилось за неделю. Рассказал о завещании – странная история.
В завещании Карл, кроме всего прочего, разделил владение особняком поровну между Маркусом и Лео. У андроидов все еще не было официального права собственности, однако юрист Манфредов указал на важность соблюдения последней воли усопшего. Лео не спешил предъявлять какие-либо права на дом и вообще оказался неожиданно равнодушным к свалившемуся на него наследству. Он даже сказал Маркусу, мол, если бы это случилось год назад, он был бы счастлив, но сейчас это словно потеряло смысл. В конце концов, они заключили договоренность о том, что Маркус имеет право посещать дом в любое время, а его полноправной территорией назначается мастерская, куда был отдельный вход.
Когда Маркус замолчал, внешний шум стал отчетливее. Автострада не прекращала мерного гудения даже ночью.
Саймон медленно поднялся, собираясь уходить. Он остался бы еще, даже не против был молчать – тишина оказалась довольно уютной. Маркус не сделал никакого движения, чтобы остановить его, и только когда Саймон взялся за дверную ручку, медленно произнес:
– Интересно. Почему мы все время, даже наедине, говорим только о делах?
Саймон хотел было что-то ответить, но нужные слова не шли в голову. Он нелепо пожал плечами, пробормотал что-то невнятное и вышел в коридор.