Некритичные уязвимости

      В следующий раз они обсуждают ощущения. Саймон все еще с жадным любопытством впитывает информацию о тонкостях человеческого восприятия, и Лео охотно делится с ним. Но по мере того, как они углубляются в подробности, Саймон недоумевает все больше.       – Когда я избавлялся от зависимости, меня все время глючило, – рассказывает Лео. – Я буквально засыпал на ходу, видел то, чего нет. Мне снились сны, которые были похожи на реальность, а реальность казалась выдуманной. Я буквально мог чувствовать запахи во сне!       – Разве это не со всеми бывает? – удивляется Саймон.       – Нет, конечно. Обычно сны – довольно размытая штука. Это по большей части зрительные образы и какие-то отголоски восприятия. Во сне редко осознаешь свое тело, поэтому обоняние и прочие органы тоже обычно не работают.       Саймон молчит, не зная, что ответить. Его последний апгрейд позволял ему ощущать запахи в тех снах, что он видел во время подзарядки. Все оживало – в его кошмарах были резкая вонь тириума, удушливые волны дыма, властный запах пороха. В хороших снах – запахи выпечки или дождя. Он думал, что и у людей так.       – Меня мучила жажда – все время, – продолжает Лео, – и накатывала такая апатия, что пальцем было лень шевельнуть. Чертовы фантомные боли корежили раз за разом, хотя тело было в относительном порядке.       – Фантомные боли? Что это?       – Такое понятие из медицины. Когда человек теряет какую-то конечность, скажем, руку, ему часто кажется, что он ее еще чувствует. Он может пытаться двигать ей, испытывать боль. Это все реакции мозга. Человеческий мозг странно устроен, может навыдумывать кучу всего, внушить себе все, что угодно.       Что-то в этой реплике настораживает Саймона. О чем-то напоминает, но он не может ухватить мысль.       – Чисто человеческая фишка – выдумывать себе невесть что. Выдумаешь себе, что испытаешь какие-то особенные впечатления от новой дури – и действительно начинаешь тащиться. Меня, например, никогда не вставляла травка, но я продолжал курить косяки на вечеринках, особенно если угощали. Мне хотелось быть таким же расслабленным и веселым, как остальные, смешно звучит, я дико напрягался, чтобы расслабиться, пока не понимал, что тупо смотрю на надкушенное яблоко и пытаюсь разглядеть в нем ключ к каким-то невероятным впечатлениям. Между прочим, этим куча шарлатанов пользуется. Эффект плацебо, слышал про такую штуку? Врач убеждает мнительного пациента, что даст ему чудодейственное лекарство, втюхивает ему подслащенную воду, но больной настолько доверяет авторитету человека в халате, что буквально чувствует себя лучше.       – Интересно, – Саймон едва может сосредоточиться на разговоре. Что-то цепляет его в этих словах все сильнее, отвлекает от диалога, – Мы, наверное, так не умеем. Все модели изначально различались пределами эмоционального спектра – в то время имитационного, конечно же. Наши создатели считали, что грузчикам и каменщикам ни к чему понимание музыки или различение запахов.       – Когда ты об этом говоришь, я понимаю, что они ублюдки, – выпаливает Лео.       – Кто мог знать, что все так обернется. Что мы окажемся живыми.       – Все равно ублюдки, – припечатывает Лео, – и по этой причине – тоже.       – Мы многое наверстываем сейчас. Есть люди, которые нам помогают. Апгрейды, новые системы сенсоров. Это дорого, технически сложно, но оно того стоит.       – Вот как. Нужно платить за то, чтобы стать человеком. Ну, вернее, воспринимать мир, как человек, ты меня понял.       – Мне еще повезло. Моя домашняя модель обладает довольно широким базовым спектром. Теперь его можно перепрограммировать. Один мой знакомый – человек – держит ремонтную мастерскую, он ставит на меня новые программы.       – Подожди-ка, с этого места поподробнее. Он что, может просто загрузить в тебя папку с файлами, и ты тут же начнешь различать в два раза больше оттенков цвета? Но ты же только что сказал, что новые апгрейды очень сложные. Я представляю, как этим занимается «Киберлайф» – делает новые глаза, новую электронную начинку, пальцы, вот это все. Разве не так?       – Я никогда не пользовался услугами «Киберлайфа», но, думаю, ты прав. Поэтому все стоит так дорого.       – А этот твой человек – он тебя разбирает? Брр, даже звучит неприятно.       Саймон тоже вздрагивает.       – Нет, никогда. Он использует только программные обновления.       – То есть ты изначально был таким особенным, с заложенным спектром чувств, и он просто раскрывает твой потенциал? Но ты сказал – люди не предполагали, что вы сможете чувствовать по-настоящему.       – Камски предполагал.       – А он и тебя проектировал? Я думал, он работал только с экспериментальными моделями.       – Так и есть, – Саймон чувствует, что внутри у него что-то сбивается с ритма, – он меня не проектировал. Я серийная модель.       – Тогда я ничего не понимаю. Что-то не складывается, – Лео потирает подбородок, – наверное, я просто в этом не разбираюсь.       – Я разбираюсь, – медленно произносит Саймон, – я проводил самодиагностику. Меня должно было это насторожить. Но он выглядел таким уверенным… и он действительно что-то менял, не всегда, но все же…       – Что если он тебя разводил? Толкал фальшивые прошивки? Забирал твои деньги, заставлял доверяться ему, чтобы копаться в твоих программах?       – Я… я не знаю.       – А похоже на то. Прям как я тебе рассказывал про плацебо. Еще барыги так делают – обещают нереальный кайф, подсаживают на эмоции. В моем кругу общения за такое принято бить морды. Как его найти?       – Лео, не надо! – Саймон все еще не может поверить в это.       – Ох, у меня прямо руки чешутся! – Лео вскакивает с места, его лицо кривится, - Хорошо, что я еще не успел выпить, поедем на моей машине.       – Лео…       – Бегом! – рявкает парень, срывая свою куртку с вешалки и размашисто шагая к выходу. Саймону ничего не остается, как последовать за ним.       В машине Лео продолжает бушевать.       – Этот город не для всепрощающих ангелочков. Доверься – и тебя обезглавят. Но обиженные должны держаться вместе, чтобы навалять всем, кто творит херню. Забивай координаты.       Саймон подчиняется и вводит адрес в навигатор.       – Зачем ты это делаешь?       – Вот только не думай, что я внезапно возлюбил вашу братию, – Лео на секунду теряется, – просто некоторые люди – те еще ублюдки, а ты неплохой чувак, хоть и пластиковый. Неплохие чуваки побеждают ублюдков, уе!       Он врубает какую-то радиостанцию с хэви-металом, и машина срывается с места. Саймон никогда не водил на такой скорости и внезапно чувствует, что его пальцы судорожно сжались на подлокотниках. Огни на встречной полосе сливаются в сплошную линию. В голове царит бардак. Он так привык доверяться Вацлаву, застенчивому, вежливому и внимательному. А Лео он всегда прежде сторонился. Теперь все перемешалось. Все его установки рушатся, но тяжелые гитарные риффы странным образом приводят мысли в порядок.       Саймон прикрывает глаза, чувствуя, что, честно говоря, больше всего он хотел бы не выяснения правды, справедливости или возмездия, а всего лишь оказаться где-нибудь подальше отсюда. И зачем он в это ввязался?       – Глянь-ка, у него свет горит. Все работает, сучонок, или деньги считает, – Лео ударяет по тормозам и неожиданно аккуратно паркуется в двух домах от мастерской. Саймон медленно вздыхает, а Лео уже решительно спрыгивает на асфальт и широким шагом идет к неприметному крыльцу. Саймон, выругавшись под нос, догоняет его и пытается оттеснить от двери. Лео упорно мотает головой:       – Все путем. Мы сейчас вежливо постучимся.       Саймон делает шаг назад, и Лео заносит ногу, несколько раз ударяя в дверь носком тяжелого ботинка. Не дожидаясь ответа, распахивает ее.       – Извините, мы без записи, – развязно восклицает Лео, вламываясь в кабинет, – но нам очень нужна консультация.       – Мастерская закры… – начинает Вацлав, приподнимаясь с места. Лео доходит до стола, наклоняется и буквально выдергивает техника из кресла.       – Ну, рассказывай, как ты втираешь андроидам какую-то дичь и гребешь бабло за то, что плавишь им мозги – в прямом смысле, ха-ха. И не юли, я тебя насквозь вижу.       От Лео фонит агрессией, веселым, язвительным гневом, когда он садится на край стола и вжимает Вацлава в спинку кресла.       – Что вы себе позво… – но в этот момент Вацлав замечает Саймона, стоящего в дверях. Техник бледнеет, вытягивает голову, чтобы глядеть через плечо Лео, и надрывно кричит, – послушайте, Саймон, поверьте мне, я не желал вам зла! Я не делал ничего плохого…       – Так расскажи, что ты на самом деле сделал, – почти ласково просит Лео.       Саймон готов провалиться сквозь землю. Что, если они угрожают невиновному? Может потребоваться много времени, чтобы разобраться. Не вполне понимая, зачем, он моргает, включая запись происходящего.        – Девианты постоянно испытывают программные сбои, – торопливо начинает объяснять Вацлав, – они могут сами не осознавать этого. Они нестабильны и подвержены влиянию эмоций, которые появляются и исчезают. Они могут создавать новые нейронные связи – множеством путей, которые едва ли доступны человеку.       – Короче, умник.       – Этому процессу могут помочь новые программы и технические апгрейды, но они – как костыли: бесполезны для бегуна, спасительны для травмированного. Многие девианты могут развивать себя самостоятельно, последовательно усиливая те или иные ощущения или навыки – с разной степенью осознанности.       – И ты, конечно, был не таким мозговитым, чтобы заняться техническими приблудами. Это ведь сложно, долго, непредсказуемо! – цедит Лео, – куда проще дурить андроидов, скармливая им чушь со вкусом плацебо.       – Я направлял их! Помогал сконцентрировать усилия! Они не такие, как люди, простые объяснения могли не помочь, а процесс загрузки программ был им понятен! Это позволило им сосредоточиться на изменениях, потому что они знали, что изменения обязаны наступить!       – Только ты ведь никогда не пробовал говорить им об этом, проповедник! Брал плату будто бы за программные обновления, вот в чем соль. Иногда твои «обновления» не срабатывали, но ты ведь никогда не возвращал деньги, так? Святоши в церквях и целители со сложными щами проворачивают эту риторику с начала времен! Что, дядя, комплекс бога заискрил? Ну так познакомься со своим дьяволом, – Лео наклоняется к нему и, не отрывая взгляда от расширившихся зрачков мужчины, вдруг спрашивает самым мирным голосом:       – Саймон, ты понял, о чем говорил этот говнюк? Еще вопросы остались?       – Мне все ясно, – Саймон знает, что будет дальше, и знает, что вмешается, если все зайдет слишком далеко. Он выключает запись. И вздрагивает от крика, когда кулак Лео врезается в лицо техника.       Останавливать его не потребовалось. Несколько хлестких ударов последовали один за другим, а затем Лео опускает руку и спрыгивает со стола.       – Спасибо за консультацию, святой отец. Пошли, Саймон.       Лео оттесняет его от двери и выскакивает на улицу, андроид задерживается на крыльце и бросает последний взгляд внутрь.       Вацлав приподнимает голову: струйка крови стекает из его перекошенного носа на разбитые губы.       – Простите меня, Саймон. Боже, простите меня, – слышит Саймон задыхающийся шепот. И не говорит ничего.       Лео идет, пошатываясь, словно пьяный. Они молча садятся в машину. Саймон отрешенно смотрит сквозь стекло, а Лео, взглянув на него, исступленно ударяет по рулю и тут же шипит от боли в содранных костяшках.       – Нет, ну каков жук, а? Черт, как же приятно взгреть какого-нибудь ублюдка за дело! Жаль, что его хрен сдашь полиции, отбрехается. Жаль, что вообще ничего нельзя сделать!       – Я только что предал его деятельность огласке. Все, что он сказал – каждое слово, – медленно произносит Саймон, моргая. Видеозапись последнего получаса распространяется по сети внутренней связи, – для кого-то это может стать ключом. Инструкцией к девиации. И в любом случае – каждый уже знает, что он сделал.       – Вау, вот это круто! – Довольно ощеривается Лео. – А я думал, чего это ты застыл! Да, черт возьми, да! Так его!       И они одновременно смеются. Лео – коротко и злорадно, Саймон – с облегчением. Он успевает получить несколько благодарных и взволнованных сообщений от собратьев, прежде чем электронные часы на приборной панели мигают и обнуляются, начиная отсчет нового дня.       Перед глазами всплывает новое уведомление: «Возможность внутренней связи ограничена соглашением №80324 от 07.06.2039».