Too Sad To Cry — Sasha Sloan
Намджун тяжело дышит и тянется к только что закипевшему чайнику, крепко обхватывая пластиковую ручку и смотря на то, как кипяток заполняет кружку с зеленым пакетиком. В его голове рой мыслей, но больше там волнения за своего парня: Сокджин сидит на диване в его квартире уже третий день и встает лишь в туалет. Ровно неделю назад вся их компания безумно сильно проебалась, но больше всего, конечно, досталось Чонгуку и Сокджину. Где сейчас младший, сказать не мог никто, но вот про состояние Джина Намджун мог сказать лишь одно — ад. После короткого сообщения от Чимина, где красовалось «прости, хён, давай не будем пока общаться», Сокджин, заплаканный, заявился на пороге квартиры своего парня и несколько дней просто сидит, отказываясь от еды. Юнги, как самому близкому его другу, удалось впихнуть в старшего немного супа, но такими темпами Ким просто растает у парней на глазах. Намджун берет чашку и идет в гостиную, ставя ее перед осунувшимся Сокджином, присаживаясь напротив него на корточки и заглядывая в родные опухшие глаза. — Сладость, тебе нужно выпить это, — тягучим голосом произносит Намджун, обхватывая холодные ладошки своими. Сокджин переводит взгляд на теплые карие глаза напротив и хмурится. Он мрачно качает головой и зарывается носом в толстовку парня. Намджун выдыхает и пробует еще раз, снова получая отказ. Юнги звонить не хочется: блондин успокаивает Хосока и старается найти Чонгука, так что Намджуну придется справиться самому. Он аккуратно пересаживается на диван и притягивает парня к себе. Тот, на удивление, не сопротивляется, крепко прижимаясь к теплому телу и прикрывая глаза. — Джинни, тебе нужно съесть хоть что-то. Чимин бы не хотел, чтобы ты морил себя голодом, ты же знаешь… — Джун гладит широкой ладонью по светлой макушке, прочесывая длинными пальцами прядки, зная, что Ким так успокаивается быстрее, — Все будет хорошо, я уверен. Ему просто нужно время, это естественно, что он расстроен и обижен. Мы все дико проебались. — Я ужасный друг, Джуни, — хрипло выдает Сокджин, и его тело пронзает мелкая дрожь, — он никогда не простит меня. И в том, что произошло, виноват я. — Не ты, а все мы. Чимин всем нам стал близким другом, нам всем тяжело и больно. Мы просто кучка придурков, которые должны были рассказать ему раньше. Это не твоя вина, сладость, не накручивай себя. Я уверен, все наладится. Нужно лишь дать ему время… — Я так боюсь потерять его, Джуни. Я так боюсь… — блондин хватается за рубашку Кима посильнее и жмется, тяжело дыша. У Намджуна сердце сжимается при виде этой картины. Он крепче прижимает к себе парня, дожидаясь, пока его дыхание выровняется, а затем несет Сокджина в спальню, крепко укутывая в одеяло и целуя в лоб. Выходя из темной комнаты, Намджун понимает, насколько же они все устали. От Чона нет вестей уже неделю (а, зная его, он непременно ввяжется в какую-то передрягу), Сокджин практически в летаргическом состоянии, Хосок старается улыбаться, но все видят, как ему тяжело. Ким ерошит волосы и берет телефон, набирая номер Юнги. — Джун? — Есть новости от мелкого, хён? — Нам устало плюхается на диван и смотрит в потолок. — Кроме предположений о его местоположении — нет. Я не смог съездить туда проверить, боюсь оставить Хо одного, — на том конце провода голос Юнги звучит хрипло и прокуренно. — Приезжайте оба ко мне, посидите с Джином. Я съезжу, проведаю его. В гараже? — Больше ему быть негде.***
Намджун глушит двигатель своего мерса, хлопая тонированной дверцей. На улице пасмурно и дует холодный ветер — зима в Корее с каждым днем становится суровее и суровее. Блондин смотрит на приоткрытую дверь гаража и старается подобрать слова. Сюда бы Сокджина с его ораторскими способностями. Железная дверь дико скрипит, когда он заходит внутрь, оглядываясь по сторонам и натыкаясь на тень, сидящую в углу. На полу разбросано множество бутылок разного алкоголя и пакетиков со снеками, а в руках у Чона почти допитая бутылка балантайнса. Намджун не морщится от ужасной вони перегара и сигарет, но определенно хочет проветрить помещение. Чонгук выглядит ужасно. На нем все та же одежда, что и неделю назад, только с наброшенной на плечи кожанкой из-за холода на улице. Его сальные волосы спадают на лоб, под глазами пролегли ужасные мешки, а щеки осунулись и впали. Намджун никогда бы не подумал, что человек может так измениться за неделю. Чон страдает, и это видно. Через пару секунд он ловит взгляд потухших карих глаз. — Хён? — голос Чонгука сорванный и ужасно хриплый, будто он кричал, не переставая. — Ну и запустил же ты себя, мелкий, — Джун пинает банки из-под пива и пробирается к другу, накидывая на его плечи свой теплый пуховик, — поехали домой, Чон. — А где мой дом, Намджун-хён? — глаза Чонгука становятся совсем детскими, как в их первую встречу. Любопытство плещется где-то на дне зрачков, но все это затмевает боль и нежелание жить, — Ты знаешь? Я, вот, нет теперь. — Чон, это не выход, и ты это знаешь. Тебе нужно взять себя в руки и поговорить с ним снова. — Он не захочет даже смотреть на меня, не то что говорить, — грустно улыбается черноволосый и делает глоток виски, — я его предал, он прав. Клялся ему в любви, но не смог признаться в своей оплошности. Я заслуживаю этих страданий, хён, это все моя вина. — Твоя, признаю, — кивает Намджун и плюхается на грязный пол под недоумевающий взгляд младшего. Блондин прислоняется к бетонной стене их маленького гаража и выхватывает бутылку алкоголя из рук младшего, делая смачный глоток, — чего смотришь на меня так? Я не собираюсь тебе врать за глаза: ты проебался. Только правда в том, что мы все проебались, Чонгук. Ты, который с ним встречался, Сокджин, который вроде как его лучший друг, Хосок, с которым Чимин постоянно зависал, Юнги, к которому Пак прислушивался, и я. Я, который ничего не сделал, хотя постоянно думал об этом, — Намджун устало смотрит на разобранный байк в другом конце гаража и тяжело выдыхает, — мы все его предали, Чон. И мы все признаем это, признай и ты. — Я не могу думать ни о чем другом, кроме как о нем, Намджун-хён, — грустно выдает Чонгук и тоже смотрит на байк, который они с Хосоком намеревались собрать к весне. — Послушай, малой. Жизнь — это череда белых и черных полос в жизни. Люди на них — лишь пешки, которые совершают поступки под названием «верно» и «ошибка». Мы все делаем ошибки, Чон, это входит в инструкцию игры. Вопрос в том, исправляешь ли ты их в будущем или наступаешь на эти грабли вновь, — Намджун смотрит на парня и видит вновь этот взгляд гордости и уважения, — Поверь мне, Гук, ты не из сопляков, что будут сморкаться в платочек и плакаться о жизни. Ты тот, кто возьмет жизнь под контроль, исправит свои ошибки. Тот, кто никогда не отпустит своего человека, если понял, что он — смысл его жизни. В тебе есть и потенциал, и сила, иначе бы мы с Юнги не обратили бы на тебя ни капли внимания. Ты сможешь, если поверишь в себя, если не отступишь сейчас. Чимин неоднократно говорил тебе, что ты хороший человек, Чонгук. Так будь взрослым, прими решение и верни жизнь в прежнее русло, пока вселенная не растоптала тебя и не превратила в нытика. Он простит тебя, Гук, поверь мне. Он простит, — Намджун кладет руку на плечо младшего и смотрит ему в глаза твердо, — сделай это не ради нас или себя. Сделай это ради Чимина. Ты слишком сильный, чтобы сдаться, Чон Чонгук. Чонгук пару секунд задумчиво смотрит на спокойное лицо хёна, что держит ладонь на его плече, а потом прикрывает глаза и вспоминает Чимина: его улыбающееся лицо, его смех, его привычки, его тело. Теплые воспоминания греют душу и разжигают огонь решимости. Да, Чонгук слишком сильный, чтобы сдаться сейчас.***
Pieces (Hushed) — Anderw Belle
В отражении зеркала Чимин кажется себе крохотным. На нем снова безразмерный свитер, классические клетчатые брюки и очки с толстыми стеклами. Единственное, что изменилось, — его телосложение (за прошедшую неделю он сбросил почти три килограмма, из-за чего его лицо очень осунулось и мышцы исчезли, уступив место выступающим ключицам и ребрам) и цвет волос. В зеркале Пак видел черноволосого ботаника, который был совершенно непримечательным. Его некогда светлые волосы после покраски стали чуть более жесткими, вернувшись в натуральный темный цвет, густо рассыпаясь по широкому лбу. От красивой укладки, броской одежды и мейкапа не осталось ни следа — Чимин вернулся к тому, с чего начал до того, как Чонгук его изменил. Парень тяжело вздыхает и хватает свой серый рюкзак. Раньше до университета он ездил на машине Чонгука из его квартиры, но сейчас даже лучше, ведь корпус буквально в ста метрах, он сможет высыпаться сполна. Пак старается не думать, что без Чонгука и парней будет ощущать пустоту. Устало плетясь в свое любимое кафе, Чимин думал о том, что было здорово отключить на неделю телефон, ведь у него оказалось время разобраться в себе и своих чувствах. Без Чонгука тяжело и больно, Чимин не понимает пока, как смотреть ему в глаза и сидеть с ним на лекциях, но старается не думать об этом. Он берет себе латте и садится за учебник по психологии, но мысли в его голове не позволяют ему сосредоточиться на любимом предмете. Пак думает о том, как они с Чонгуком впервые нормально поговорили здесь, за этим столом, вспоминает, сколько раз брал тут Сокджин-хёну кофе, когда тот был очень занят написанием курсовых работ. Столько моментов, которые просто так не вычеркнуть из жизни, да Чимин и не хочет. Эти люди никогда не уйдут из его памяти, ведь заняли место в сердце. Без десяти минут девять Чимин отправляется на пары и садится на первом ряду прямо перед лектором. Это потоковая лекция по международному бизнесу, а потому Чимину придется выдержать всех пятерых, когда они заявятся. Лекция начинается, и буквально спустя минуты три раздается стук в дверь. Чимин старается сдержаться и не смотреть на них, когда слышит быстрые хриплые извинения Юнги. Все, без исключения, смотрят на Чимина, пока проходят мимо, но Чонгук смотрит дольше всех. Чимин чувствует его тяжёлый взгляд, пока прожигает дырку в своем конспекте. Боковым зрением Чимин выхватывает силуэт Намджуна, который подталкивает Чона к верхнему ряду аудитории. Всю лекцию Пак ощущает взгляды друзей. Он чувствует это своей спиной, пока старательно рисует каракули в конспекте, слушает лектора и проверяет время на телефоне. Все пятеро смотрят, не отрываясь, будто бы хотят испепелить Чимина взглядом. Когда же лекция заканчивается, Чимин, уже собранный, выбегает из лекционной в числе первых, оставляя позади гул однокурсников и старших. — Чего встал? Несись давай, — грубо бросает Юнги и смотрит на Чонгука, который в тот же момент срывается с места и несется за Чимином по коридорам университета. Чонгук так сильно боится не успеть, что конечности сводит и дыхание сбивается. Чимин теперь темненький, и ему безумно идет. Когда Чонгук посмотрел на него на входе, он не смог оторваться от вида переливающихся каштановых прядей. Старший очень похудел, и за это Чонгук хотел его наругать и насильно впихнуть тонну корейского барбекью и пибимпаба, чтобы тот набрал свои потерянные кило. Чонгук оглядывается по сторонам и видит знакомую макушку, что идет по левому крылу, где мало народа. Младший выдыхает облегченно и добегает до Чимина, хватая того за локоть и быстро сворачивая в открытый пустой кабинет химии. Чимин жмется к двери и смотрит удивленно, темные пряди спадают на глаза. — Чонгук? — Привет, хён… — Что это значит? Мы же уже все обсудили… — Просто выслушай меня, Чимин-хён, ладно? — Чонгук смотрит на Пака, видит, как тот думает, и облегченно выдыхает, когда старший удовлетворительно кивает, — Слушай, в том, что произошло, есть лишь моя вина, и я это признаю. Я должен был тебе рассказать обо всем ради наших отношений. Я никогда бы не подумал, что это может закончиться так, — Чонгук дышит тяжело и смотрит, гуляет взглядом по худому лицу, наблюдает за каждым движением старшего, — я признаю, что чертовски сильно налажал. Однако, хён, мы все совершаем ошибки, без этого жизнь не будет жизнью. Я понял это недавно и готов сказать тебе: я сделаю все, что угодно, чтобы ты меня простил, — Чонгук сжимает кулаки и прикрывает глаза. — Чонгук, не надо… — Я скучаю по тебе, Чимини. Так сильно скучаю… — Гук закусывает нижнюю губу и смотрит во влажные глаза Пака, что крепко держится за лямки рюкзака. На нем снова эти чертовы очки, но даже с ними он самый красивый для Чонгука и всегда будет, — Я никогда не врал тебе о своих чувствах, хён. Я лишь боялся, что ты скажешь мне, что я последний ублюдок, возненавидишь и бросишь. Этот страх и обернулся против меня. Единственное, о чем я мечтаю, - это чтобы ты дал мне второй шанс. Я пойму, если ты меня не простишь, я не буду давить на тебя, но, хён, ты не должен винить в этом других ребят, — Чонгук качает головой и смотрит уверенно, — Сокджин-хён очень исхудал, испереживался, он боится тебя потерять, Чимин. Хосок-хён старается улыбаться, но мы все знаем, что каждую ночь его мучает совесть, и Юнги-хён приносит ему снотворное. Намджун винит себя, что не уговорил меня рассказать тебе, но мы понимаем, что в этой истории виноват только я, хён, — Чонгук приближается на шаг и кладет руки на хрупкие плечи, пуская разряд по телу шатена, — ты можешь не прощать меня, Чимини, но прости их. Они ни в чем не виноваты, и они искренне тебя любят. И я… я тоже бесконечно сильно люблю тебя. Намджун сказал мне, что я должен быть сильным ради тебя и наших отношений. Так разве наша любовь не стоит того, чтобы бороться за нее, Минни? Чимин смотрит прямо, чуть хмурясь; Чонгуку же хочется зацеловать эту складочку, чтобы его хён никогда больше не хмурился. Руки потеют, но младший крепко удерживает их на вязанном свитере шатена и ждет своего приговора. Сейчас старший либо помилует его, либо поставит крест на дальнейшей жизни Чона. Чимин выдыхает тяжело, грустно, и вскидывает голову, задерживая взгляд на лице брюнета. — Спасибо, что рассказал мне об этом, Чонгук. Я не хотел, чтобы они все страдали из-за меня… — Мы страдаем, потому что осознаем, что сделали, и раскаиваемся за это, — выдает Чонгук. — Я помирюсь со всеми так быстро, как смогу, — Чимин чуть дергает плечами, скидывая руки со своего тела. Чонгуку хочется вопить, но в следующий миг теплая и маленькая ладонь берет его за руку, и Чонгуку кажется, что он попал в рай. Миллионы разрядов пронзают худые пальцы, когда Чонгук смотрит на старшего умоляюще и безнадежно влюбленно. — Что касается нас, Чонгук… — Чимин взгляда не отводит, но Чонгук не видит там негатива, злости, боли. Он видит неуверенность и надежду, — мне нужно время. Я не знаю сколько, но… ты прав, Чонгук. Наши чувства — единственное, за что стоит бороться, — Чимин улыбается краешком губ и чувствует, как младший крепко сжимает его маленькие ладошки, — Я очень постараюсь тебя простить, но дай мне время, Чонгук. — Сколько потребуется, хён, — облегченно выдыхает Чонгук и улыбается. Счастливо улыбается, — Я буду ждать тебя, сколько потребуется, хён. И я обещаю тебе: я изменюсь для тебя. — Не надо, — Чимин смотрит прямо в глаза и тянется рукой к кудрявой прядке, убирая ее парню за ухо, — я люблю тебя таким, какой ты есть, Чонгук. Каждый твой кусочек, всего тебя. Останься, пожалуйста, собой ради меня. Я не знаю, когда смогу вернуться к тебе, чтобы поцеловать или обнять, но знаю, что я скучал по тебе так же сильно, как и ты по мне. Мы должны постараться сохранить наши чувства, ведь именно они, Чонгук, стоят того, чтобы дать друг другу второй шанс и постараться быть счастливыми, так ведь?