Тюрьма

POV Ваня На следующий же день я договорился, чтобы нас с Глебом перевели в отдельную камеру. Увидев, что кровать всего одна, его глаза округлились в неподдельном страхе. Вообще, изначально их было две, но я специально попросил одну убрать. Похоже принцессе мое решение не понравилось. — Ну чего ты так боишься, — мои руки легли на его талию, и он тут же вздрогнул, — ну не съем же тебя в конце концов. Мои руки хозяйничали под его футболкой, поглаживая, я целовал его шею. Почувствовав бедром мой возбужденный орган, он тут же отпрянул от меня, как ошпаренный. Раздражало понимание того, что он воспринимал нашу близость как нечто ужасное. Ну ничего, ночью от меня точно не убежишь. Он тут же слинял с камеры под предлогом, что нужно идти на работу и он никак не может опаздывать. А мне оставалось только дрочить на воспоминания о его нежной коже и мускусном запахе. Сегодня ночью у меня определённо будет самый лучший секс. До конца дня парень так и не заходил в камеру, а по факту избегал меня. Но когда объявили предупреждение об отбое, у Глеба уже не было выбора, пришлось идти в камеру. Я уже разлегся на кровати, когда парень проскользнул в помещение. Быстро почистив зубы и умывшись, он лег ко мне. Через несколько минут щелкнул замок, запирающий все камеры до 07.00 следующего дня. Погас свет, ночной охранник сделал обход, посветив фонариком в каждую камеру, проверяя, чтобы все были в постелях. — Снимай своё лохмотье, — Глеб ожидаемо не сдвинулся с места, находясь в шоке, — давай быстрее, ты и так днём меня обломал. Содрав всю одежду, я перевернул его на живот, пытаясь подмять под себя. Опять он плачет, да сколько можно? Мужик ты или нет? Как кисейная барышня, ей богу… — Хватит реветь, бесишь. Что снова не так, что тебе не нравится, черт возьми? — ещё чуть-чуть и он точно выведет меня из себя. — Ты мне не нравишься, и куча этих отморозков, и место это ужасное. Спать я с тобой не хочу, мне противно, — сквозь всхлипы и рыдания бормотал блондин. Это и стало последней каплей. Если до этого я хотел доставить удовольствие и ему, чтобы было не так больно, но раз уж ему противно, заботиться о его состоянии я не намерен. Смазку я решил не использовать, отдав предпочтение слюне. — Оближи, — предсказуемо никакой реакции, — оближи, если не хочешь, чтобы я трахал на сухую. Было видно, что ему омерзительно, но угроза сработала. Он тщательно облизывал каждый палец, пока я не вырвал их с громким чпоком. Я старался побыстрее растянуть его для себя, понимая, что от такой тугости будет больно и мне. Парень же шипел и извивался в моих руках, пытаясь уйти от грубых пальцев. Как же внутри было жарко и узко… Решив, что с него достаточно и пора переходить к основному, все-таки достаю смазку больше заботясь о себе: порвать уздечку не хотелось. Смазав член, который уже прижимался к животу и немного побаливал от возбуждения, я толкнулся первый раз. Войти не получилось: Глеб зажался, не впуская меня. Надавив сильнее, вхожу на пару сантиметров. Парень забился подо мной, хныча от боли. Свободнее не становилось, он сжимал меня мышцами так, что я сам готов был взвыть от боли. Каждый толчок доставлял и боль и удовольствие одновременно, чувствуя приближение финала я задвигался еще быстрее, стремясь проникнуть как можно глубже. Последние свои движения я превратил в яростные удары, вбиваясь в него до основания. Глеб утробно зарычал, приподнимаясь на локтях, пытаясь вновь высвободиться, но я вжал его в койку своим телом, придавив всем весом. Двинувшись последний раз — кончил, глухо зарычав и закусив губы до крови. Такого яркого и сильного финала я, наверное, не испытывал еще никогда в жизни. Я сразу же уснул, не позаботившись о парне, даже не представляя, насколько сильно ему навредил...