Коснись меня взглядом

      Сара в третий раз сверяется с билетом, протянутым Майклом вместо купленного ею, и распахивает дверь купе. Здесь пусто. С судорожным вздохом Сара опускается на нижнюю койку. До Балтимора ехать чуть более суток, и здорово, что можно провести это время с комфортом, в покое. Хотя бы попытаться познать покой. Впервые за последние недели.       Майкл с грохотом ставит перед Сарой чемодан с её вещами и решительно захлопывает дверь. Сара кидает усталый взгляд на закрытую дверь, потом на Майкла, но задать вопрос не может. Почему-то нет сил даже на то, чтобы поговорить. Майкл перехватывает её взгляд и ухмыляется, приглаживая волосы:       — Аарон помог. Он же задолжал тебе целую жизнь. Поедем, как короли, в пустом купе, в мягком вагоне!       Сара неловко улыбается, растирая похолодевшие пальцы. Воспоминания той ночи отдаются тупой тянущей болью в голове. И дрожью во всём теле. Сара поднимает взгляд на Майкла и тот немедленно меняется в лице. Слетает прочь самодовольная улыбка и напускной пафос. Он присаживается рядом, родной, настоящий: встревоженный и внимательный. Его рука ложится на плечо Сары, подушечки пальцев шуршат по ткани пуховика. Майкл ничего не говорит. Лишь поглаживает Сару по плечу. От него пахнет табаком и морозом, а ещё — силой. Она громко вздыхает и утыкается лбом в его грудь. До безумия хочется разреветься, но не получается проронить ни слезинки. Её словно выпотрошили там, в цирке уродов, вынули все чувства до единого.       — Я устала… — шепчет Сара, вслепую находя руку Майкла и коротко её сжимая.       В этот жест она вкладывает всё, что в ней осталось. Боль, страх, мольбу о спасении. Майкл понимает. И сжимает её руку в ответ.       Они сидят в тишине какое-то время, пока Саре не становится жарко в тесном закрытом купе; она медленно поднимается, стягивает пуховик и небрежно бросает его на койку. Встряхивает примятыми рыжими волосами, кажется, насквозь пропахшими дымом и кровью бродячего цирка. Пальцы дрожат, пуговица за пуговицей расстёгивая тесную жаркую кофту.       — Хочешь, помогу? — Майкл неслышно возникает за её спиной и по-кошачьи мурлычет ей в ухо.       Сара покорно позволяет ему стянуть кофту и отбросить в сторону, а потом обнять её со спины. Кончики пальцев касаются её обнажённых плеч, перешагивают к предплечьям, а потом пальцы переплетаются. Майкл осторожно чмокает Сару в макушку и притягивает к себе. Чувствуя спиной тепло его тела, Сара чуть успокаивается и, прикрыв глаза, прислоняется виском к его щеке.       — Когда мы уже поедем? — протяжно стонет она.       — Чуть-чуть осталось, куколка. Совсем чуть-чуть. Потерпи.       — Чуть-чуть? — Сара позволяет себе неловко приподнять уголки губ в улыбке и, открыв глаза, поднимает голову; Майкл с улыбкой коротко кивает. — Чуть-чуть потерплю.       Опускает взгляд вперёд, на заснеженный перрон, из-за которого выглядывают городские здания. Сентфор спит, залитый предрассветным золотым сиянием солнца, и кажется приветливым и уютным. Только Сара знает, что это ловушка. Сыр в мышеловке. В глаза бросается перрон, немноголюдный, но всё-таки наполненный провожающими. Их плечи и шапки припорошены снегом. Они машут кому-то в окнах, посылают воздушные поцелуи.       Сару не провожает никто. Она ещё раз бездумно оглядывает провожающих. Счастливые лица, живые слёзы, искренние жесты и взмахи, полные любви. Бледное неживое лицо. Холодная дрожь прошибает навылет, а ногти невольно впиваются в кожу Майкла. Он шипит и, кажется, говорит что-то.       Сара не слышит.       Прямо перед её окном, не тронутая снегом, колышется чёрная мантия на плечах Человека в маске. Он проводит тыльной стороной пальцев по белой щеке, губам, а потом плавно взмахивает рукой. На стекле купе расплывается короткое слово: НАЗАД.       Сара забывает, как дышать.       Человек в маске внимательно смотрит на неё чернотой прорези маски. Подол мантии взметается вверх вместе с лёгким не утрамбованным снегом, и человек в маске растворяется в воздухе. Словно его и не было. Только сердце бьётся так громко, что гул отдаётся в ушах.       — Майкл! — голос дрожит и срывается.       Сара оборачивается к нему, не чувствуя себя. Её трясёт, как в лихорадке. Бросает то в жар, то в холод. И она вся как будто чужая себе, онемевшая.       — Сара… — Майкл встревоженно обхватывает тёплыми руками её щёки. — Что с тобой, девочка?       Сара так долго смотрит в его глаза, что может различить в чуть расширенных зрачках своё отражение. Испуганные глаза, подрагивающая губа, растрёпанные волосы.       — Майкл! — Сара рывком обнимает Майкла, пальцы сплетаются в замок на уровне его поясницы. Зарываясь носом в мягкую ткань его футболки, бормочет: — Прости-прости-прости. Прости, что врала. Со мной не хорошо. Ничего не хорошо!       Майкл успокаивающе шипит, путаясь пальцами в прохладных рыжих локонах. Они стоят в объятиях молча. От тяжёлого тёплого дыхания Майкла колышутся волосы на макушке. Сара рвано дышит и истерично подрагивает.       — Я защищу тебя, Сара, верь мне, — Майкл осторожно отодвигает Сару от себя и пытается заглянуть в глаза, мягкими взмахами убирая локоны с лица. — Только скажи, от чего.       Поезд дёргается, даёт протяжный гудок, и Сара бухается на койку.       Майкл бросил всё ради неё. Майкл оказался готов уехать в незнакомый город и начать жить с нуля, чтобы быть с ней.       Он имеет право знать.       Рассказ выходит ужасно дурацким: сбивчивым, путаным, да к тому же похожим на какой-то очередной дешёвый ужастик. На середине рассказа голос ломается, и Сара громко шмыгает носом.       Она и не заметила, как разревелась.       Поезд уже набрал ход, и за окном мелькают домики, покрытые красно-оранжевыми брызгами восходящего солнца. В горле пересохло, но Сара не останавливается. Она рассказывает об убийстве шерифа, пытках, сковородке.       Майкл слушает внимательно, серьёзно хмурясь, так что меж его бровей пролегает непривычно глубокая складка. А потом подушечками больших пальцев, отрывисто, решительно, сильно стирает слёзы с её щёк. Его движения грубоватые, но отрезвляющие.       — Не плачь. Не надо. — Майкл ёрзает на месте, поджимая губы, и явно не может придумать, что сказать ещё. — Пожалуйста, Сара…       — Я… Я… Я п-постараюсь, — хрипло всхлипывает Сара. — Просто… Это всё… Забыть хочу.       Сара хочет не просто забыть — стереть из памяти. Обрезать ненужные, болезненные, страшные воспоминания, как обрежет длинные рыжие волосы по приезде в Балтимор. Хорошо бы, чтобы Писадейра, Фавн и чёртов Человек в маске выпали из её сознания, когда на пол парикмахерской опадут ненужные пряди.       — Я понимаю, — кивает Майкл, сочувственно морщась. — Давай попробуем забыть это вместе.       Майкл одаряет её осторожным поцелуем в висок. Таким нежным, почти невесомым. Но от этого мимолётного касания под кожей расползается блаженное сладковатое тепло. Сара приклоняет голову к плечу Майкла. Глаза закрываются, отяжелевшие от увиденного за эти безумно долгие сутки.       Майкл неуловимо стягивает куртку, оставаясь в одной футболке. И, уперевшись спиной в стену у окна, заключает Сару в кольцо объятий. Сара закрывает глаза, уткнувшись лбом в его шею. Мерное покачивание поезда, нежные прикосновения Майкла, тепло его куртки, использованной вместо одеяла, — ото всего клонит в сон. Сара наощупь находит руку Майкла и переплетает их пальцы.       — Спи-спи, — дышит он ей в макушку. — Забудь о прошедшем дне. Завтра будет лучше. Теперь всегда будет лучше, чем вчера.