***
После того, как Вудс покинула любовницу, прошла неделя. Да, за целый год они настолько долго не расставались. Стабильно брюнетка ночевала у той раз в три дня. Да, ей и самой было мало Кларк, но чаще она просто не могла быть с ней… жена. Конечно, первые несколько дней Лекса названивала блондинке, но все ее звонки переводились на голосовые сообщения. И она их оставляла, но ответа так и не было. Их скорее всего не прослушивали, а сразу удаляли, потому что на них невозможно было не ответить! Зеленоглазая клялась в своих чувствах; клялась, что в ближайшее время поговорит с женой; клялась, что подаст на развод в скором времени. Одной ночью она даже ночевала на работе, выпив, и в тысячный раз набирала номер любовницы. — Кларк… — ее голос дрожал, она, проглатывая слезы, продолжала нашептывать: — Ответь мне, черт возьми! Я не могу без тебя… Следующим вечером, в четверг, брюнетка отправилась к своей блонди домой. Она тарабанила в дверь минут тридцать, но так никто не открыл. Квартира казалась пустой, так как даже движений за дверью не было. Брюнетка была на грани, в ней опять кипела ярость, но в этот раз она обещала себе найти Кларк. И только потом на ней все выплеснуть. Как странно, все изменилось, выплескивать свой гнев хотелось только на Гриффин. Она все стерпит… Она с самого начала терпит ее гиперсексуальную активность. Это не Костия, которая за столько лет брака стала привередой.Флэшбэк
— Вот, — Анья швырнула со злостью личное дело «Рэйвен Рейес». — Рэйвен и Кларк Гриффин — единственные проживающие в Лос-Анджелесе. — Ты что, встала не с той ноги? — поинтересовалась подруга, решив узнать причину, вроде бы понедельники не влияли на настроение той. — Нет. Я звонила Рейес, когда нашла ее номер телефона. И знаешь, что она ответила? — Не имею понятия, — усмехнулась брюнетка, раскрывая личное дело, но пролистывая все, что связано с шатенкой и останавливаясь на той странице, где красовалась фотография ее блондинки. «Такая юная, веселая, красивая. А эти голубые глаза…», — рассматривала картинку с разных ракурсов девушка. В уборной она не успела ничего рассмотреть, а сейчас у нее появилась эта возможность. Эти озорные глаза ее увлекали. Эти губы… Лекса вспомнила, как та закусила свою губу. Кажется, даже сейчас она начала возбуждаться от этого воспоминания. — Она сказала, что это был просто момент в клубе. И он упущен! — возмущалась кудрявая, вскидывая руками. — Обидно, да, Ань. Когда поступаешь так не ты, а с тобой, — хихикнула Вудс, проводя пальчиком по волнистым белокурым волосам на фотографии. — Лекс, ты мне совсем не помогаешь. Вот посмотрю, как твоя блонди сделает тоже самое с тобой, как ты будешь себя изводить, — усмехнулась подруга. — Она так не сделает. Ибо я все продумаю перед тем, как с ней встретиться. Звонки тут ни к чему. Коллега раскрыла рот в удивлении. И почему она сразу об этом не подумала? Может стоило попробовать второй раз и послушать начальницу. Лекса все продумала. Выучив наизусть небольшую инфу о блондинке, она позвонила по указанному номеру и договорилась о встрече в своем офисе под предлогом, что ей нужен эскиз рекламного щита, ибо та неплохо рисовала. А номер телефона ей типа подкинул их общий знакомый. Об имени которого брюнетка не обмолвилась. Был вечер, около шести, когда Гриффин попросили прибыть в офис. Конечно, для нее это было странным, такое позднее время. Но она хваталась за любую предложенную ей работу, так как ей нужно было оплачивать свои счета. Они были не особо большими, но для нее и это были деньги, которых у нее не было. В офисе оставалось мало народу, и свою секретаршу Вудс предупредила, что как только прибудет мисс Гриффин, та может отправляться домой. — Мисс Гриффин? — элегантная, безупречно одетая девушка встретила блондинку на выходе из лифта. — Да, — прохрипела Кларк, но, прочистив горло, сделала это более увереннее. — Да. — Миссис Вудс вас уже ждет. Чай, кофе, воду? — Нет, спасибо, — коротко ответила девушка, облегченно вздыхая, что странного в этом ничего нет. Обычный офис, обычные сотрудники, обычная работа. — Тогда вам сюда, — брюнетка приоткрыла дверь кабинета, пропуская в нее девушку. Кабинет был огромным, с большими окнами. Если думать, что он находится на пятнадцатом этаже небоскреба, то окна были не так страшны. Кабинет был в холодных, серых тонах. Разве личное «пристанище» не говорит о человеке? Эта возможная новая начальница была жестокой, ледяной, сухой, равнодушной, безразличной? Все могло быть. Девушка стояла спиной к блондинке, держа руки в замке также за спиной и всматривалась в голубое, слегка пасмурное небо. Поэтому лицо Кларк не видела. Правда, голос ей показался знакомым, но она списала это на то, что слышала его по телефону, во время разговора. — Добрый вечер, мисс Гриффин. Присаживайтесь, — брюнетка, конечно, поступала некультурно, заставляя общаться со своим «задом», но она не хотела, чтобы юная особа раньше времени узнала ее и выбежала из помещения, да и из здания. — Добрый вечер, — пробормотала Кларк, смущаясь. От чего? Ну, ей очень понравился этот бархатный голос, с нотками металла в нем. Голубоглазая неуклюже приземлилась в стерильно-белое кожаное кресло. В этот момент Вудс обернулась, услышав звонкий звук от шлепка голого тела о натуральную кожу. — Тебе не больно? — взволнованно проговорила Лекса и, быстро обогнув стол, приблизилась, но сохранила расстояние между ними. Не хватало того, чтобы она напугала девушку. Кларк увидела лицо миссис Вудс и сразу вспомнила женщину, поэтому недовольно пробурчала: — Кажется, этот вопрос тебе стоило задать мне в прошлый раз. Голубоглазая все выходные вспоминала ту ночь. То она ненавидела брюнетку, то вновь хотела ее. Это тоже казалось странным, хотеть свою насильницу. Хотя все и было по обоюдному согласию. Она поднялась с кресла, конечно, ей нужно было уйти, ни о какой работе тут и речи не должно быть. — Остановись, Кларк. Нам нужно поговорить, — прощение брюнетка не умела просить, хотя нужно было. Она схватила девушку за запястье и дернула на себя. Та впечаталась в брюнетку, словно в каменную стену, ибо тело не сдвинулось ни на миллиметр. — О чем?! Боишься, что я расскажу все твоему мужу? Успокойся, я этого не сделаю, — негромко произнесла блонди, ибо уже чувствовала жар «прилипшего» к ней тела и руки, что покоились на ее талии. — Жене, — обдала теплым воздухом лицо Кларк. Такая близость действовала и на Вудс. Просто не описать, как действовала. Ей захотелось взять грубо это юное невинное тело здесь и сейчас. — И не боюсь. Гриффин плавилась под этим голосом, сапфировым взглядом так, что просто-напросто не могла сдвинуться с места. Внизу живота зарождалось томление, спускаясь все ниже и ниже, отдавая сладким спазмом в уже пульсирующую промежность. Лекса неожиданно для себя потянулась к бледному ушку с тоненькими нитями синих вен, проводя кончиком своего носа по раковине и захватывая губами мочку. — Я хочу тебя, — проговорила зеленоглазая, прощаясь со своим разумом. Сердце колотилось в бешеном ритме рядом с этой женщиной. Ни одна девушка, ни один парень не производили на Кларк такого впечатления, как Лекса Вудс. Что в ней особенного: внешность, обаяние, богатство, власть? Да, она очень красивая, спокойная, уверенная в себе, немного холодная и высокомерная на первый взгляд. Но все это ничто и теряет смысл, когда зеленоглазая настолько рядом к тебе. Кларк краснеет от этих слов, выдающих желание молодой и богатой особы. Она закусывает губу и видит, как перед ней глаза моментально становятся чернее ночи. Вудс очаровательна, когда возбуждена и когда испускает свои невидимые флюиды. Не этим ли она завораживает всех встречающих ее на пути девушек? — Я хочу тебя всю, Кларк, — продолжает тихим, завораживающим голосом Лекса, намекая на что, что ее больше не устроит тело, одетое в тряпки. Ее язык ласкает имя блондинки, и та опускает голубые глаза на пухлые губы. — Да, пожалуйста, — произносит хрипло, ибо Гриффин сама в шоке от себя. Но ее тело и разум уже подчинены этой «Госпоже». Брюнетка срывается, да, она долго сдерживала себя, и касается мягких губ, но с грацией кошки моментально проскальзывает сквозь преграды в виде чужих губ. И их обычное сминание губ превращается в умопомрачительный поцелуй. Кажется, даже ее жена так не умела целоваться, этот наивный, невинный и робкий поцелуй порождал в зеленоглазой новых, похотливых внутренних демонов. Ухватившись за края майки, Вудс стягивает эту ненужную ткань и отбрасывает куда-то в сторону. Ей срочно нужно было коснуться этой бледной молочной кожи. А теперь еще и мягкой, такой теплой… — Знаешь ли ты, как сильно я тебя хочу? — вновь зашептала девушка, услышав, как дыхание окончательно сбилось у рядом стоящей девушки. Широко улыбаясь, понимая, что не одна она так хочет ее, начала покрывать легкими поцелуями шею, подмечая на ней синяк (засос, неконтролируемо оставленный ею в клубе), ключицу и верхнюю часть груди. В уши брюнетки уже начали просачиваться приглушенные стоны. Но зеленоглазой этого было мало, ей хотелось их слышать на все помещение, как это было в клубе. Поэтому она распрощалась с застежкой кружевного бюстгальтера, и тот тоже улетел в неизвестном направлении. Вудс передвинула блондинку, упирая ее пятой точкой в свой рабочий стол, и безудержно зарылась лицом в ее полную, большую грудь третьего размера. Зеленоглазая чувствовала, что находится не в своем офисе, а пребывает в райских садах. Это необъяснимое и блаженное чувство для тех, кто обожает женскую грудь. — Кларк, какая у тебя грудь! — восхищенно произнесла та. — Без единого изъяна. Я хочу ее целовать круглыми сутками. Конечно, и тут Лекса не сдерживается, оставляя несколько тугих поцелуев, которые позже превратятся в засосы. Что она хотела этим доказать? Кажется, она хотела, чтобы эта грудь, это тело было собственностью Лексы Вудс. Кларк не отвечает, она наслаждается этими ласками, прикосновениями губ, языка. В ее крови бушуют гормоны, но разве она не переросла подростковый период? Она изнемогает от желания, ровно так же, как и в первый раз. Хотя и после него она ненавидела эту женщину. Зеленоглазая расстегивает пуговицу на джинсах, а затем и молнию тянет вниз, теперь уже медленно высвобождая девушку из них. Торопиться ей некуда, жена не войдет в дверь. В этот раз голубоглазая дрожит не от страха, а в предвкушении скорейшего наслаждения. Ее приподнимают и усаживают на край стола, при этом стянув мокрые трусики. Да, теперь-то Кларк перед ней, вся оголенная, вся ЕЕ. Лекса опускается на колени, широко разводя чужие ноги и втыкается носом между ног, вдыхая, вбирая в себя аромат этого невинного возбуждения. — Ты хорошо пахнешь, Кларк. Любовница изнемогает вся в нетерпении. Слова на нее тоже очень влияют, заставляя как насос испускать из себя каплями влагу.