Беглец или Ловушка для разума

Я не знаю, кто стучит. Может, ты, а могут – в дверь. Никому уже не верю. Вот оно начинается В дверь стучат, это в дверь стучат. Дверь ещё поломается, Но не выдержит их атак. Привет, я знал, Что очень скоро должен быть финал. Я ждал, Но то, что это ты...

К процедуре опознания Глеб тщательно подготовился – выпил куда больше обычного. Хотя это и было формальностью – анализ ДНК сводил все подобные процедуры к простой формальности, проводимой по традиции, и отказаться от которой внутренние органы отчего-то никак не желали. В черном мешке лежал обугленный труп в ошметках одежды. Разумеется, узнать личность погибшего не представлялось возможным. Глеб взял правую руку трупа, рассмотрел на ней обручальное кольцо – но кто нынче не носит колец? Хотя… Вадик развелся. Впрочем, он мог не успеть его снять или мучиться тоской по покинутой Юле. Глеб отошел от стола и покачал головой: - Я не знаю, кто это. Может, это и Вадик. Пусть экспертиза установит. Внутри было подозрительно пусто, страха он не испытывал отчего-то, решив, что бояться будет уже по факту, когда узнает результаты анализа. Мало ли кем был умерший. В конце концов, поездка Вадима на Донбасс была всего лишь домыслом, за который не стоило и цепляться. Кроме того, при этом трупе не было обнаружено никакого оружия, что обрадовало Глеба. Просто потому что ему нужна была хоть крошечная причина для радости. Он обещал следователю связаться с Кузнецовым, но не сделал этого и спустя несколько дней после того телефонного разговора. Мама его контактов не знала, их старые асбестовские друзья, на которых Глеб мог хоть как-то выйти, - тоже. После отъезда в Москву в 1983-м Паша растерял все старые связи, а с тех самых пор Глеб с ним практически и не общался. Пересекались несколько раз, когда и Вадик, и Паша приезжали на каникулы и по старой памяти бренчали вместе в гараже, но после выпуска из института дороги их, кажется, окончательно разошлись. По крайней мере, Глеб так считал и за 22 года работы в Агате Кристи ни разу не замечал, чтобы Вадик хоть как-то контактировал с Кузнецовым или упоминал про него. Хотя за прошедшие девять лет многое могло поменяться. И, получается, Вадик как-то нашел выход на Пашу. Если, конечно, это не было случайностью. Проще всего было отдать все на откуп Петровке: пусть разбираются, им-то найти Кузнецова вообще не составит никакого труда, но Глебу страшно было привлекать излишнее внимание к этой истории – Пашин пистолет, каким-то образом попавший на стол к Вадиму, наверняка был сигналом – как минимум для Юли. Ведь не думал же Вадим, что дело дойдет до официального розыска. Впрочем, откуда Юля могла узнать, чей это пистолет, пусть даже и по номеру? Значит, Вадим совсем не про Пашу хотел ей сообщить, а намекал на нечто совсем иное. Вот только на что? Единственное, что помнил Глеб про Кузнецова – это его обучение в МФТИ. Именно туда он и решил отправиться, чтобы хоть что-то узнать про их выпускника. Он не знал кафедру, не помнил Пашкиного отчества, знал только год поступления ну и родной город, дату рождения. Да и имя с фамилией были уж слишком традиционными и часто встречающимися. Начать поиски он решил сразу с приемной ректора. Суровая барышня в очках Глеба не узнала, да он и сам постарался выглядеть приличнее – побрился, гриндера надевать не стал и походил на простого унылого пролетария. Он смущенно топтался у двери, пока девица мерила его презрительным взглядом, и, наконец, выдавил: - Где я могу получить информацию о вашем бывшем выпускнике? - Не по адресу, - развела руками барышня и поправила очки. – Обратитесь на соответствующую кафедру или факультет. - Я не знаю факультета, - пробормотал Глеб. – Знаю год поступления, фамилию, год выпуска. - Ну… можете не полениться и посетить все деканаты по очереди, - и девушка снова уткнулась в монитор компьютера. Глеб продолжал мяться на пороге, осознавая глупость подобного поведения: эта молодая сотрудница явно ничем не могла ему помочь. - Это мой друг детства, - робко продолжил он. – Мне очень нужно его найти и пригласить на похороны нашего общего друга. Он не в курсе, но должен об этом знать… - когда Глеб произносил эту фразу, он почти не лгал, думая, впрочем, что как раз Паша знает сейчас о Вадиме куда больше младшего брата. Девушка покачала головой, закатывая глаза. - Как его зовут? Какой год выпуска? - 1988. Павел Кузнецов. Она задумалась и привстала уже было, чтобы, вероятно, заглянуть к ректору и посоветоваться уже с ним, как замерла на месте и обернулась: - Павел Валерьевич? Глеб пожал плечами, не желая врать. - Из Екатеринбурга? - Почти. Из Асбеста, это Свердловская область, - сердце Глеба подпрыгнуло к горлу. Девушка поманила его к монитору и, порывшись в одной из папок на рабочем столе, открыла фотографию. - Он? Глеб задумался. Мужчина на фото был очень похож на того Пашку, но это могло быть и совпадением, особенно с учетом того, что он не видел его уже больше 30 лет. В чем Глеб и признался. - Я не видел его уже очень давно. Похож, да, но с уверенностью сказать не могу. - Тогда отправляйтесь на факультет физической и квантовой электроники, корпус 2, и уточните там. У них должны оставаться архивные фотографии. В любом случае, насколько мне известно, это единственный Павел Кузнецов из всех сотрудников института. - Так он здесь работает? – глаза Глеба непроизвольно округлились. - Преподает уже более тридцати лет, открыл свою научную лабораторию. Но я не шибко в этом разбираюсь, - улыбнулась барышня, пожимая плечами, на факультете вам расскажут подробности. Так значит, Паша стал ученым и преподавателем одного из самых известных вузов страны… Что могло связывать их с Вадиком? Откуда у него взялось оружие? Глеб брел по ровной дорожке, выложенной новомодной плиткой, и пытался привести мысли в порядок: если прямо сейчас он встретится с Пашей, ему нужно прямо и четко сформулировать нужные вопросы, при этом не давая понять, что ему известно про пистолет. В лоб заявить про исчезновение брата? А как объяснить, что обсудить он это решил именно с тем, кого тридцать с гаком лет не видел? Намекнуть, что Вадик что-то упоминал об их общении? А что если они не общались и Паша сам ничего не знает? А откуда тогда взялся этот проклятый пистолет? Мозги Глеба закипали, и вот он уже стоял перед входом в здание 2 корпуса, а так и не смог придумать ни одного подходящего вопроса. Время близилось к обеду. Пары наверняка уже подходили к концу, и можно было поймать Пашу в коридоре, тем более теперь, когда Глеб знал, как выглядит он нынешний. Выяснив у вахтера, на каком этаже располагается деканат нужного факультета, Глеб принялся внимательно изучать расписание, ища в нем фамилию Кузнецов. Но не нашел. Что ж, барышня в ректорате что-то говорила про научную лабораторию – вполне возможно, Паша полностью переключился на теоретические изыскания, завязав с преподаванием. И Глеб направился в деканат, предварительно приняв самый серьезный вид, какой только ему оказалось под силу. Секретарь деканата что-то усиленно строчила в айфоне и не сразу заметила появления Глеба. - Здравствуйте, мадемуазель, - расшаркался Самойлов. – Не подскажете, как я могу увидеть Кузнецова Павла Валерьевича? К сожалению, не нашел его фамилии в расписании. Секретарь, все еще улыбаясь чему-то в телефоне, подняла на Глеба круглые зеленые глаза и непонимающе захлопала ресницами. - Павла Валерьевича? Так он здесь больше не работает… - Как? – опешил Глеб. - Уволился около двух месяцев назад – и из института, и из лаборатории. Трудовую забрал. Поэтому ничем вам помочь не могу, - и она пожала узенькими плечиками и снова уткнулась в телефон. - Постойте, барышня, а как же мне его найти? – с трудом выговорил Глеб, пытаясь включить обаяние, которое лет 20 назад так помогало ему при общении с женским полом. - А что у вас к нему за дело? – насторожилась девица. - Хотел позвать на похороны нашего друга – ему не от кого об этом узнать, кроме как от меня… А теперь и я, выходит, не смогу ему сообщить. - А его телефона у вас разве нет? – нахмурилась секретарь. - Мы давно не общались. Мы с ним родились и выросли в одном городе – Асбесте, - решил пойти ва-банк Глеб. - Это да, я еще обратила внимание, что у его родного города какое-то чудное название, - закивала девица и напряженно уставилась в монитор. – Секундочку, сейчас я дам вам его контакты. Глеб достал телефон и включил диктофон – боялся как-то не так записать информацию, а повторно сюда ехать было слишком трудозатратно. И только выйдя за территорию института, Глеб включил диктофон и принялся тыкать дрожащими пальцами в экран, набирая надиктованный барышней номер. Когда на том конце провода робот безапелляционно сообщил ему, что данный абонент недоступен, Глеб даже не удивился, он ждал чего-то подобного, однако, в справочник номер все же занес. Затем вызвал такси, включил водителю голосовую запись адреса, и они помчались в Коломенское, если только можно таким глаголом охарактеризовать стиль езды по московским пробкам в разгар часа пик. У указанного дома Глеб оказался только через два часа, когда подходило обеденное время. Он все же решил сперва поговорить с Кузнецовым, а потом заскочить куда-нибудь перекусить. Дом, у которого высадили Глеба, был обычной брежневской кирпичной многоэтажкой, неотличимой от сотен ей подобных. Он подошел к подъезду, набрал номер квартиры и вызов, терпеливо прослушал пятнадцать сигналов, затем сбросил и отошел к лавочке в надежде подловить кого-нибудь из соседей из расспросить их. На его счастье уже через полчаса из подъезда к лавочке продефилировала первая бабулька и окинула Глеба хмурым взглядом. Чтобы не вызывать излишних подозрений, он тут же решился на расспросы: - Здравствуйте! – любезно начал он. – А не подскажете, в этом подъезде живет Павел Кузнецов? Ну который в институте преподает. Десятый этаж, квартира 57. А то звоню в домофон, а никто не отвечает. На мобильный тоже, а мне бы срочно с ним связаться… Бабуля еще раз окинула Глеба взглядом, в котором на этот раз мелькнуло презрение и насмешка. - Кузнецов? Так он съехал уже, не ищите его тут. - Как съехал? – опешил Глеб. - А вот так. Да уж вот пару месяцев назад. Продал квартиру, и поминай, как звали. - И с работы он уволился как раз два месяца назад… - пробормотал Глеб себе под нос. – Хм, странно все это. А он один жил? - Один! Сколько его помню – ни жены, ни детей. Одни племянники, да и те редко наведывались. Сычом сидел целыми днями, ничего кроме работы не видел. Разные слухи про него ходили… - Что за слухи? – насторожился Глеб. - К нему в последние годы всего один человек приходил, если не считать племянников. Только он один и больше никто. Люди разное говорили… - Что за человек? Как выглядит? - Ну лицо интересное такое, запоминающееся. Вроде как и видела я его раньше где-то, а вспомнить не могу. Яркий кареглазый брюнет такой с бритыми висками. Глеб дрожащими руками достал из кармана телефон, быстро нашел в интернете подходящее фото и сунул экран к носу старушки: - Он? Бабулька отчаянно закивала: - Точно! Он! Частенько сюда захаживал – ну раз в неделю так уж верное дело. И вместе они постоянно отлучались куда-то – садились в машину этого бритоголового и уезжали. А что там за дела у них – да кто ж знает-то. - Бабуля, - Глеба било мелкой дрожью, - вспомни еще что-нибудь. Этот бритоголовый – мой родной брат. Он пропал как раз около двух месяцев назад. И вот если сопоставить сроки, выходит, что он вместе с Кузнецовым этим как сквозь землю провалился. И что за слухи соседи муссировали? - Да разное. Кто думал, что живут они вместе – раз у Кузнецова женщины не появлялись. Кто-то про секту разные слухи распускал. Кто – про грязные делишки с наркотиками. Кому что бог на душу положит, одним словом. Да только как теперь правду узнать? Раз и квартира продана, и уволился он… Хотя…. Постой-ка, у него же ведь еще дача была, точно знаю. Не знаю, продал или нет, это ты уж проверь, сынок. Адреса точного тоже не скажу, но тут Николаич подскажет, сосед его. Он знает где и по какой дороге. Да ты постой, сейчас в домофон наберем ему, - и бабка неуклюже поднялась и направилась к двери подъезда. Николаич был туговат на ухо и долго не мог понять, чего от него хотят, потом вспомнил, как пару раз Павел возил его на дачу помочь с ремонтом крыши в деревню Аносино, что на северо-западе. Точного адреса он, разумеется, не знал, но на пальцах попытался объяснить что-то про дальний конец деревни на холме возле пруда. Это было уже кое-что. Глеб решил наведаться в это Аносино на следующий день – перспектива ехать невесть куда на ночь глядя выражала яростный протест. Поэтому он поковылял к метро, воодушевленный тем, что хотя бы какие-то нити начали потихоньку распутываться. Звонить Суркову, чтобы обрадовать его, что с донбасским трупом он ошибся, Глеб не спешил, решив для начала закрыть историю с Кузнецовым, если она вдруг окажется тупиком. Проснулся Глеб ни свет ни заря и сам на себя поразился – так рано он просыпался только в дороге, когда надо было вываливаться из поезда в незнакомом городе, названия которого ты тоже не помнишь, тащиться в захудалую гостиницу, где, если повезет, будет просто грязно, но не будет хотя бы тараканов, и просто холодно, но хотя бы пар изо рта не идет. Потом тащиться в нищенский ДК с облупившимся фасадом, тупо осматривать сцену и пытаться понять, что делать с оборудованием – и так до самого вечера, когда в зале начнет собираться народ. Непременный стакан коньяка перед выходом – уже больше традиция, чем необходимость, выматывающий полуторачасовой концерт… А ведь когда-то с Вадиком они пели больше двух часов… Снова гостиница, снова ранний подъем, очередной поезд, автобус, самолет… Деревня Аносино оказалась не такой маленькой, как искренне рассчитывал Глеб. И, выйдя из электрички и остановившись у местного монастыря, он попросту растерялся, осматривая несколько улиц, плотно забитых коттеджами – все это мало напоминало дачный поселок старого образца. Никаких иных общественных мест, кроме монастырской церкви, вокруг не наблюдалось, и Глеб нехотя побрел туда, внутренне сетуя, что не побрился и толком не привел себя в божеский вид с утра – монахини еще за алкаша примут… Вошел в храм, неуклюже перекрестился, с ужасом пряча крест, собранный из черепов, под рубашку, и свернул к свечной лавке. Дама долго и мучительно морщила лоб, потом позвала свою товарку. Кузнецов явно не входил в число прихожан, однако, фамилия чудилась им знакомой, и, в конце концов, обе посоветовали Глебу обратиться к местному старосте, жившему как раз неподалеку. И уже староста, благообразный дедок с армейской выправкой, ни секунды не задумавшись, отчеканил Глебу точный адрес Павла Кузнецова и на словах объяснил ему, как туда пройти. Однако, когда Глеб уже было выдвинулся в сторону дома, старик крикнул ему вслед: - Только он здесь уже давно не появлялся. Да и вообще нехорошие слухи ходят в связи с его исчезновением. - Какие же? – развернулся Глеб, вновь приготовившись выслушать про гомосексуализм и сатанизм. - Он все опыты какие-то на даче проводил, он же ученый был. И повсюду возил с собой друга своего… - Кареглазого брюнета с бритыми висками? – обреченно вздохнул Глеб. - Откуда знаете? - На квартире его вчера был. Там соседи то же самое поведали. - Ну так вот. Опыты опытами, а исчезли-то оба! Я потом по телевизору этого кареглазого видел – он ведь каким-то знаменитым музыкантом оказался. Не к добру все это. - А когда вы его в последний раз видели? - Да чуть меньше двух месяцев назад - с черноволосым этим. А потом снова заскочил сюда - один уже, забрал что-то и снова укатил. Вот с тех пор его уже никто и не видел. - А молчали чего? Чего в полицию не сообщили? - Так ведь в розыск никого не объявляли. Мало ли чем люди занимаются, я не лезу. Мое дело маленькое. А вам-то что за интерес? - Я брат того бритоголового, - уныло протянул Глеб и, поблагодарив старосту, снова отправился уже было к дому Паши. - Постой, ты как внутрь попасть собрался? Подожди, вместе сходим, у меня ключи есть, я только обуюсь. Дедок оказался на редкость болтливым и трещал без умолку весь недолгий путь до дома Кузнецова, который оказался куда менее внушительным сооружением на фоне своих каменных собратьев и более всего походил на какую-то дореволюционную мещанскую дачу, обшитую узкими досками: уютная мансарда, занавешенная белым тюлем, просторная веранда, комнаты, пропахшие сыростью и книгами… Глебу почудилось, будто он скакнул лет на сто назад, и вот сейчас на веранду выпорхнет юная девушка в длинном белом платье и шляпке на ленте, сядет за рояль и сыграет что-нибудь из Шуберта… Но в доме было слишком темно и тихо, многие вещи были разбросаны как попало, выдавая то, что хозяин, вероятно, давно тут не жил в полном смысле этого слова, используя помещение для каких-то иных целей. Одна из комнат была полностью отведена под книжные полки, высившиеся до самого потолка. На них тоже царил откровенный хаос – все валялось без всякого порядка и системы, книгами явно давно не пользовались, страницы пожелтели и отсырели, обложки набухли, типографская краска на них потрескалась, не давая возможности прочесть название и автора. И только на столе возле окна лежала аккуратно сложенная стопка бумаги – вероятно, совсем свежая, поскольку не успела ни отсыреть, ни как-либо иначе испортиться. Каждый лист был тщательно пронумерован, а вся стопка – для чего-то сшита суровыми нитками. Глеб взял ее, взвесил на ладони и принялся задумчиво вчитываться в текст, набранный мелким шрифтом. Обычная научная статья, из которой понять что-либо лично для него не представлялось возможным. Он хотел было уже положить ее назад на стол и продолжить изучение дома, но, пролистав трактат на несколько страниц вперед, он вдруг наткнулся на довольно крупное и отчетливое изображение пистолета – во всем схожего с тем, что фигурировал на видео Вадима. Он снова попытался вчитаться в текст и снова ничего не понял. - Вы что-нибудь соображаете в теоретической физике? – в отчаянии обратился он к старосте, а тот, по-хозяйски сгребая хлам с пола, покачал головой. - О боже, кто же мне разберет этот текст? – выдохнул Глеб, напрягая память в попытке выудить из нее фамилию хоть одного знакомого ученого или инженера, но кроме Вадика никто и в голову не приходил. Вадика и… Глеб шарахнул себя ладонью по лбу и тут же просиял, пряча рукопись в кожаную сумку через плечо, с которой в последнее время не расставался. Он тут же достал телефон и набрал номер сына. - Глебка? Привет, малыш. Ты где сейчас? А, с СДК разбираешься? Все-таки решил принять предложение Каплева? Знаешь, предлагаю это обсудить. Хочешь подъехать ко мне домой – посидим, поболтаем. Я покажу тебе кое-чего. Только я сейчас в пригороде, дома буду не раньше, чем через пару часов, имей в виду. Ну давай, до встречи. Для очистки совести Глеб еще побродил по дому, вглядываясь в наваленный повсюду хлам, и чем больше подобного попадалось ему на глаза, тем сильнее он убеждался в правильности своего выбора – эта стопка бумаги явно отличалась от всего прочего мусора и даже не возрастом. Она не валялась на полу, а аккуратно лежала на столе и привлекала к себе внимание. Маневр напоминал ход Вадика с пистолетом, призванный заметить его и пробить номера. Ведь как раз номер того пистолета привел сейчас Глеба именно сюда – в жилище друга Вадика, который, словно специально для него, Глеба, оставил на столе какую-то научную статью. Вероятно, в надежде, что Глеб сумеет разобраться в ней. Ну или на крайний случай привлечет сына. Глебыч выпил не одну чашку чая, подробно рассказал о своих планах на СДК, и только после этого Глеб всучил ему трактат. Прочитав первые несколько абзацев, Глебыч удивленно цокнул языком, потом почесал затылок и погрузился в дальнейшее чтение. - Пап, можно я ее домой возьму и там как следует во всем разберусь? Тут, кажется, может найтись разгадка исчезновения дяди Вадима. Глеб с гордостью улыбнулся: он и не сомневался в сыне. Глебыч пропал надолго и на все звонки отца отвечал, что разбирается, что уже близок к разгадке, а Глебу не давал покоя следователь Петровки, требовавший отчета по его поискам Кузнецова – сам он без ордера и официального заявления о розыске предпринять ничего не мог, а потому и пытался либо получить это заявление от Глеба, либо вынудить его отчитываться о каждом своем шаге. Глебыч пришел к отцу лишь спустя три недели – бледный, с темными кругами под глазами, взлохмаченный, явно невыспавшийся, и с порога схватил отца за руку, поднял вверх указательный палец и потряс трактатом перед его лицом: - Я знаю, где он! Где они оба! - Ну и?! - не выдерживая напряжения, буквально проорал Глеб. - Я могу попробовать повторить это, если ты согласишься. Мне нужен подопытный, пап. Пойдешь по пути дяди Вадима? - Да, - буквально простонал Глеб, сам не узнав собственный голос и не успев даже задуматься на тему того, на что он согласился и что с ним собрался делать его сын. – Да! - Тогда пошли, я тебе все расскажу, - и Глебыч прямо так, не разуваясь, проследовал на кухню. А потом вдруг резко развернулся, достал из кармана пистолет и приставил дуло ко лбу отца.