Время не разлучит нас

      Цзян Чэн с ноги распахнул приоткрытую дверь дома, в котором царила кладбищенская тишина.       — Где они?! — прорычал он, одаривая Лань Хуаня ледяным взглядом.       Мужчина в белоснежном одеянии стоял на коленях, приложив ладонь к груди Цзинь Лина. Юноша без сознания лежал на циновке. Его грудь медленно подымалась и тут же опускалась. Кожа была бледной, словно у мертвеца.       Под ладонью мужчины теплился голубоватый свет. Руки Цзян Чэна дрожали от гнева. Он зажмурил глаза и сжал пальцы в кулаки, пытаясь успокоиться. Из-под опущенных век скатилась прозрачная слеза. Мужчина шумно вдохнул воздух через нос, прогоняя мимолетную душевную слабость, а после подошел к Лань Сичэню.       Рядом с Цзинь Лином лежал Сычжуй. Ученик ордена Лань также находился без сознания. Его кожа сохраняла прежний румянец.       — Сычжуй вдохнул трупного яда меньше, чем Цзинь Лин, — раздалось за спиной Цзян Чэна.       Мужчина обернулся на голос. В углу стоял Лань Цзинъи. Его фигуру окутывал мрак наступившей ночи. Единственным источником света в помещении было лишь голубоватое сияние , исходящее из-под ладони Лань Сичэня.       Юноша вышел из темноты и сел на скамью, скрывая в ладонях заплаканное лицо. Цзян Чэн прищурился, а затем схватился за кольцо, которое всегда было с ним. Причиной его действий был Вэнь Нин, сидевший рядом с Цзинъи. Мертвец пустым взглядом наблюдал за тем, как глава ордена Лань передает силы пострадавшим юношам, одним из которых был его племянник. Он не мог показать своих эмоций, отражавшихся на лице, но то, как Вэнь Нин переживает, было понятно и без них.       Комнату озарил свет фиолетовой молнии. Цзыдянь разъяренной змеей взмылся в воздух, смертоносным жалом готовой поразить врага. Цзинъи, осознавший, в кого именно целился глава ордена Юньмэн Цзян, спрыгнул со скамьи и закрыл своим телом Вэнь Нина.       — Это он спас нас! — закричал юноша, но кнут все же успел упасть на его плечо. Лань Цзинъи вскрикнул, хватаясь за место, на которое пришелся удар, а затем упал на колени перед Цзян Чэном.       — Призрачный Генерал свернул шею одному из мертвецов, а после принес их сюда. — Ученик взглядом указал на юношей, лежавших без сознания.       Цзян Чэн опустил кнут. Цзыдянь вновь превратился в кольцо.       — Прости, — прошептал мужчина, обращаясь не то к стоявшему перед ним на коленях юноше, не то к сидевшему на скамье Вэнь Нину.       Мимо него прошел Лань Сичэнь. Глава ордена Лань подошел к Цзинъи, помогая тому встать. Положив ладонь на поврежденное место, мужчина успокоил боль, пронзившую плечо.       — Молодец, — нежно произнес Сичэнь, даря Лань Цзинъи улыбку. Ученик ордена Лань просиял.       У Цзян Чэна больше не было сил оставаться здесь, поэтому мужчина вышел за дверь. Прижавшись спиной к деревянной поверхности, глава ордена Юньмэн Цзян осел на пол. Глаза щипало от слез.       «Нужно бежать отсюда, чтобы никто не увидел», — подумал он.       Когда мужчина поднимался на ноги, дверь неосторожно пихнули. Цзян Чэн отпрыгнул в сторону, зацепив ногой корзинку, в которой Цзинъи чистил перцы для Сычжуя. Потеряв равновесие, мужчина в фиолетовом одеянии чуть было не сел в другую корзину, но вовремя подоспевший Лань Ванцзи не дал ему упасть. Лань Чжань грубо держал его за локоть, с каждой секундой сжимая все сильнее, а после оттолкнул от себя, да так, что Цзян Чэн ударился спиной о перила. Молодой господин Лань одарил брата, неудачно открывшего дверь, холодным взглядом, а затем вошел в помещение, с грохотом захлопнув за собой дверь. Си Чэнь подошел к Цзян Чэну, протягивая руку, на что получил от него шлепок по ней.       — Мне не нужна ничья помощь, — процедил мужчина, растирая ушибленное место на спине. — Один чуть не переломал мне ноги, а другой чуть не раздробил локоть. Сразу видно, что вы братья.       Но не успел он договорить последнее слово, как ему заткнули рот поцелуем. Цзян Чэн бил ладонями по спине Лань Сичэня, но тот словно не замечал этого. По щеке главы ордена Юньмэн Цзян скатилась слеза. Прозрачная капелька разбилась о плечо Лань Хуаня. Мужчина в белоснежном одеянии медленно отстранился от Цзян Чэна, а после взял его лицо в свои ладони.       — С ними все будет хорошо, — прошептал он, большим пальцем поглаживая покрасневшую от румянца кожу Цзян Чэна, там, где скатилась еще одна слеза.       — Лань Хуань, там! — раздался голос Лань Цзинъи. — Ой...       Мужчины обернулись. Перед ними стоял Цзинъи, делавший вид, что разглядывает собственные сапоги. Его щеки вспыхнули розоватым огоньком. Цзян Чэн тут же оттолкнул от себя Лань Сичэня.       — Что случилось? — тихим голосом спросил глава ордена Лань.       — Ваш брат вцепился в волосы Вэнь Нина!       — Что? — спросил Цзян Чэн, но Лань Сичэнь молнией влетел в помещение, оставив за собой открытую дверь.       Вбежав за ним, Цзян Чэн приоткрыл рот и округлил глаза. На полу, забившись в угол, сидел Вэнь Нин. Над ним нависло острие Бичэня. Меч переливался голубым цветом. Старший брат положил ладонь на плечо Лань Ванцзи, успокаивая и прося прекратить свои бесполезные действия, но мужчина бросил на него гневный взгляд, а затем развернулся, делая вид, что собирается вонзить меч в его грудь.       — Прекратите! — закричал Лань Цзинъи, выглядывая из-за спины Цзян Чэна. — Он не знает, где Вэй Ин! Он тащил Цзинь Лина и Сычжуя, а я шел рядом, поэтому знаю, что с ним не было учителя Вэя!       Бичэнь замер в воздухе, а затем вернулся в ножны. Лань Ванцзи оттолкнул подошедшего брата, а затем вышел из дома.       — Вэй Ин пропал? — прошептал Цзян Чэн.       — Молодой господин Лань сказал, что это он призвал мертвецов, — ответил Лань Цзинъи.       — Призвал мертвецов? — переспросил Сичэнь. — Без Чэньцын?       Цзян Чэн потупил взгляд:       — Он носит ее с собой, — словно самому себе ответил он.       Наступила тишина. Было слышно лишь сбившееся дыхание юношей, лежавших на циновке.       — К тому же он был пьян, — продолжил Цзян Чэн, — и не соображал, что делает.       — Но почему он исчез? — спросил Цзинъи, подойдя к Вэнь Нину, продолжавшему сидеть в углу. Мертвец попытался поднять уголки губ, но ничего не вышло. Схватившись за протянутую руку, Призрачный Генерал поднялся на ноги и вновь сел на скамью.       — Этого я не знаю, — тихим голосом ответил Цзян Чэн.       Цзян Чэн стоял под деревом, на том самом месте, где Лань Сичэнь в прошлый раз прижал его к стволу. Ветви склонились к самой земле, укрывая человека листьями, окрашенными в сиреневый цвет.       — Здесь поистине необычные растения, — прошептал Цзян Чэн, отрывая от ветки крупный лист в форме сердца. Приглядевшись, мужчина заметил на нем красные прожилки. Внезапно в нос ударил неприятный запах разлагающейся плоти, заставив Цзян Чэна отбросить находку.       Совсем рядом хрустнула ветка. Мужчина насторожился. Его пальцы принялись потирать кольцо.       — Кто здесь? — выкрикнул он, а после выдохнул, так как перед ним, раздвигая листву, оказался Лань Хуань.       — Испугался? — спросил глава ордена Лань.       Цзян Чэн хмыкнул:       — Лучше бы успокоил брата, а не следил за мной.       Ладонь Лань Сичэня шлепнулась о дерево. Мужчина сдерживал Цзян Чэна в своем плену. Глава ордена Цзян вновь оказался прижат к стволу.       — Цзян Чэн, — прошептал Сичэнь, — все то, что я сказал, было правдой.       Цзян Чэн сглотнул накопившуюся слюну, а после подарил Лань Хуаню едкую улыбку:       — Пусти меня, иначе тебе попадет так же, как твоему ученику.       Реакции не последовало: Сичэнь продолжал удерживать Цзян Чэна.       — Рана, нанесенная твоей рукой...       — Прекрати нести всякую чушь! — прорычал мужчина в фиолетовом одеянии, со всей силы отталкивая от себя Лань Хуаня, а после вырвался из листвы.       — Тоже мне герой-любовник, — бубнил себе под нос Цзян Чэн. — Застал меня врасплох своим признанием в чувствах, а теперь бегает собачонкой, не давая прохода. Я же ясно дал понять, что не собираюсь отвечать ему взаимностью! — Он остановился. — А намекал ли я ему об этом?       Мужчина вспомнил, что на признание в любви он лишь неуверенно улыбнулся, а затем сбежал, оставив Сичэня одного.       — Я идиот, — заключил Цзян Чэн. — Нужно вернуться и все высказать ему в лицо.       В нос вновь ударил неприятный запах. Недалеко послышались медленные шаги. Цзян Чэн обнажил Саньду. Мертвой хваткой вцепившись в рукоять меча, мужчина огляделся по сторонам.       Лань Ванцзи брел по протоптанной тропе. В ушах стоял шелест высокой травы, окрашенной в сиреневый цвет. Ноги гудели от долгой ходьбы. Увидев старое дерево, скрипевшее ветвями, мужчина сел под ним.       В этом месте не пели птицы, не жужжали пролетающие мимо насекомые. Лишь раздавался раздражающий скрип векового дерева.       Лань Чжань прикоснулся пальцами к обнаженному лбу, а затем стиснул зубы: лобная лента исчезла. Он вспомнил, как точно так же сидел под деревом, а после к нему подошел Вэй Ин и сдернул полоску ткани со лба. Вспомнил и его улыбку ребенка, наконец-то сотворившего то, чего так долго добивался. Его голос, просивший догнать мужчину, чтобы забрать атрибут ордена Лань.       — Ух, опять темнота на несколько лет.       Лань Ванцзи вздрогнул от незнакомого голоса.       — Я здесь.       Мужчина в белоснежном одеянии повернул голову. Перед ним стоял старик, опиравшийся на трость. Ванцзи отодвинулся, приглашая его сесть рядом с собой.       — О чем вы? — спросил он, когда старик, хрустя суставами, сел под деревом.       — Как о чем? — удивился старик. — Да ты, я смотрю, не из этих краев, красавец.       Лань Ванцзи кивнул в знак согласия.       — Зря ты сюда пришел, — продолжал незнакомец. — Нечистое это место. Особенно в такое время.       Старик посмотрел на небо, окрашенное в темно-фиолетовый цвет.       — Теперь оно еще не скоро окрасится в голубой, — произнес он, переводя взгляд на Лань Чжаня. — Все из-за Ночи Жертвоприношения.       — Ночь Жертвоприношения?       — Все верно. — Старик поднес к глазам трость, а после сбросил оттуда ползшего паучка. — А ты красавец. Моей жене бы ты понравился. Она любила таких красавцев, как ты. И, может быть, до сих пор любит, если не умерла.       — А что произошло? — спросил Лань Ванцзи.       Старик грустно вздохнул, а затем начал свой рассказ:       — Давным-давно, когда тебя еще не было на этом свете, я поссорился с женой. Теперь уже не помню, из-за чего. Но не в этом суть. Шел я такой же тропинкой, как эта, — старик кивнул в сторону тропинки, по которой несколько минут назад шел Ванцзи, — и брызгал слюной. Вдруг смотрю: трава переливается голубым светом. Я и пошел по ней. Вдалеке стоял колодец, а из него исходило такое же голубое сияние. Из любопытства я склонился над ним, а после плюхнулся в воду.       Кто-то с огромной силой тащил меня вниз. Я пытался вырваться, но ничего не вышло. Помню то, что мимо проплывали трупы людей. Похоже, таких же любопытных, как я. Я схватил одного из них и потащил на дно. А после мое тело словно окончательно онемело.       Открыл я глаза, когда кто-то вылил на меня ведро воды. Смотрю: передо мной стоит пышная женщина и поливает словесной грязью. Мол, напился, встать не могу. Я сел, как ни в чем не бывало посмотрел на нее, поднял руку вверх, а она как закричит. Я посмотрел на свою руку, а потом вскрикнул: в кулаке у меня была зажата другая рука, того самого мертвеца, которого я потащил за собой.       Многого же я там натерпелся. Однажды я сидел под деревом, а рядом пасся теленок. Я пригляделся: на боку у того было странное пятно.       «Помрет скоро», — сказал я сам себе.       Это услышал пастух, сидевший под тем же деревом.       «Что ты несешь?» — в гневе спросил он, занося надо мной прутик.       Я был прав: теленок сдох на следующий же день. А пастух оказался еще той трещоткой: рассказал о том, что я предрек теленку скорую смерть, так после этого была такая шумиха, что страшно вспоминать. Приводили ко мне сначала скотину, а после — детей. Однажды пришел богатый муж, державший за руку сына.       «Долгие ли годы проживет этот ребенок?» — спросил он.       Я посмотрел на мальчика. Бледное лицо было скрыто под капюшоном, а тонкие пальцы сжимали ладонь мужчины. Тут и так понятно, что ребенок болен и долго не протянет, но я все же сказал, что мальчишка будет жить долгие-долгие годы. Незнакомец кинул мне в ноги мешочек с золотом, а после ушел, уводя за собой ребенка.       Через неделю в дом ворвались вооруженные мужчины. Толпа приставила к моему горлу обнаженные мечи, а после потащила в неизвестном направлении. Меня поставили на солому, а затем привязали к столбу.       Та ночь была такой же, как эта. Помню, небо окрасилось темно-фиолетовым цветом. А река, протекавшая в нескольких шагах от нас, купалась в голубом сиянии.       Я почувствовал запах гари. Посмотрев вниз, осознал, что совсем скоро меня поглотит пламя. Когда огонь начал пожирать тряпье, в которое я был завернут, потерял сознание. А через несколько секунд я уже наблюдал за тем, как постепенно обугливается тело.       «Это не мое тело, — прошептал я. — И как я не замечал этого раньше? Но где же настоящее?»       Вдруг меня пушинкой унесло к реке, а после я растворился в ее водах.       Красавец, в Ночь Жертвоприношения не ходи по голубоватой тропе. Никогда! Иначе от тебя останется лишь голубоватое сияние. Как и от меня. Думаешь, я всегда был столетним стариком? Когда я пропал, мне было всего лишь двадцать пять. Еще молоко на губах не обсохло, а из моего тела уже вылетела душа.       Вновь меня понесло по водам того колодца, только уже наверх. Голубое сияние, в которое превратилась моя душа, вынырнуло и вселилось в тело столетнего старика, который склонился над колодцем, чтобы попить воды. А я взял и выбил из него душу, заняв чужое тело. А его душа превратилась в траву, которая теперь сияет голубым.       Если бы тело, в которое я вселился в том мире, куда забросил меня портал, сохранилось в целости и сохранности, то мне, быть может, можно было бы вырваться и вселиться в собственное тело, трупом плавающее в колодце, но вот как вышло...       Старик вновь тяжело вздохнул, а после посмотрел на Ванцзи:       — И еще кое-что. В такую ночь нельзя пить алкоголь. Ни в коем случае. Потому что в такую ночь ты пьешь кровь тех, из кого вылетела душа. Тобишь ты пьешь и мою кровь. Вкус ее настолько горький, что становится противно пить напиток. Иначе беды не миновать: все мертвецы в округе будут охотиться за тобой, а если ты подойдешь к колодцу, то трупы, плавающие там, оживут и утащат тебя за собой.       Голова Лань Чжаня кипела. Мысли роились, как пчелы в ульи. Старик поднялся, опираясь на палку, а затем помахал мужчине:       — Прощай, красавец. Лучше возвращайся туда, откуда пришел. Не оставайся здесь. Иначе живым не выберешься.