Признание (продолжение)

Честер остановился в дверном проеме, глядя на Майка, сидевшего на кровати в полосатых боксерах и черной футболке. Волосы Шиноды были не уложены, и он со сведенными бровями просматривал какие-то бумаги, прислонившись к изголовью и положив вытянутые ноги одна на другую. — Там Борди завтрак приготовил, — тихо сообщил Честер. Майк поднял голову от документов, его лицо просветлело, и на губах показалась нежная улыбка. — Хорошо. — Что читаешь? Улыбка исчезла с майковского лица, когда он снова взглянул на бумаги. Затем он сложил их аккуратной стопочкой, убрал в сторону и поднялся с кровати. — Это законы семейного права и информация о документах о разводе и опеке над детьми. Мне нужно решить, что я хочу предложить, когда мы будем договариваться о разделе имущества. Вот, искал, как лучше поступить. Майк потер ладонью загривок, ощутив, в каком напряжении находилась его шея все это время. Честер в мгновение ока оказался рядом, и его прохладные пальцы принялись массировать шею и плечи Шиноды уверенными движениями, дарящими немедленное облегчение. Майк почувствовал, что его тело расслабилось и напряжение перестало сковывать мышцы. Он всегда знает, что нужно сделать, чтобы мне стало лучше. Честер легонько поцеловал Майка в шею и спросил: — Хочешь, поговорим об этом? — Да нет, пойдем лучше поедим, пока не остыло. Поделишься со мной своей мудростью чуть позже, — подмигнул Шинода, а затем полным надежды голосом поинтересовался: — У нас же есть бекон, да? — Конечно, любимый, у нас всегда есть бекон, — ответил Честер, приобняв и ободряюще погладив Майка. Они направились на кухню. Шинода и Беннингтон уже три недели жили у Роба, и каждое утро ударник неизменно готовил им завтрак, несмотря на то, что Честер неоднократно предлагал свою помощь. Бурдон все время отнекивался, оправдывая свое решение тем, что ему давно не доводилось для кого-то готовить и что он как раз хотел опробовать парочку новых рецептов. Этим утром на завтрак он испек киш, в начинке которого и так был бекон, но Роб предусмотрительно поджарил два дополнительных аппетитных ломтика специально для Майка. И Шинода, едва войдя, уже схватил один из них, с ходу откусив половину. Честер готовил на всех свежемолотый кофе и самозабвенно наслаждался его крепким ароматом. Роб, бросив взгляд на Майка, поглощавшего бекон, осведомился: — Какие у вас планы на сегодня? Майк пожал плечами, потянувшись за вторым ломтиком бекона: — Пока никаких. Мой юрист дал мне кое-какие документы посмотреть, чтобы понять, что мне отдать Анне после развода… И мне очень хочется наконец со всем этим разобраться, чтобы мы перестали тебя мучить и съехали. Ты так нас выручил, приютив у себя, Борди. — Ну, не могли же мы позволить трети группы Linkin Park ночевать на улицах Лос-Анджелеса, правда? — Роб весело подмигнул им. — Вы же знаете, любой из нас мог бы пригласить вас к себе. Просто мне это сделать проще, у меня же нет бегающих по дому детей. Честер издал смешок, подвинув каждому чашку с кофе: — Да, у тебя и правда хорошо и спокойно, никакого шума. Может, нам просто тут остаться. Майк одарил Честера скептическим взглядом: — Ну да, ну да, Чез, ты же сам знаешь, тебе не прожить без хаоса, который творят дети и животные. В следующее мгновение стало понятно, что Майк зря упомянул об этом. Честер тут же помрачнел, вспомнив о детях и своих любимых питомцах. Шинода пожалел, что вообще открыл рот. Ни он, ни Честер так и не провели нормально время с семьей после окончания тура. Казалось, что они из этого тура все еще не вернулись — настолько оторванными от своих домашних они оба себя ощущали. По понятным причинам, жены не особо хотели видеть их дома, но только Талинда заранее предупредила о своем желании пока особо не встречаться. Так что Честер загодя договорился с Робом о жилье на шесть недель, после которых тур возобновится. В это время он планировал найти дом, где они с Майком будут жить, вернувшись после завершающих тур концертов в Японии. Майк же, приехав домой, обнаружил на пороге Анну и какого-то незнакомца, вручившего ему большой конверт, на котором было написано его имя. Незнакомец также протянул ему заявление о разводе, уже подписанное Анной, после чего ушел, попрощавшись с застывшим в ступоре Майком, который с горечью продолжал смотреть на жену. — Могу я хоть с детьми повидаться, прежде чем уйду? — отчаянно спросил Шинода. — Полтора месяца же прошло, Анна, ну пожалуйста. Она отрицательно покачала головой, безэмоционально глядя на мужа: — Они спят. Вот ключи от твоей машины. Можешь завтра приехать и забрать свои вещи, я уйду куда-нибудь с детьми. — Подожди, что? Когда же я их вообще увижу? — Мой юрист свяжется с тобой. После того разговора потрясенный Майк уехал к Робу, где они с Честером теперь и жили. С детьми он за это время виделся лишь дважды. Честеру хотя бы иногда можно было приезжать домой и проводить время с ребятишками. Майку вообще казалось, что у Беннингтонов развод проходил более мирно, чем у них с Анной. Наверное, свою роль сыграло наличие брачного контракта. Я-то вообще никогда не думал, что он мне может понадобиться… Вынырнув из безрадостных мыслей, Майк накрыл своей ладонью честеровскую: — Прости… Я знаю, как ты по ним скучаешь. Роб нарезал киш, положил каждому порцию яичницы и принялся нарезать фрукты. Взглянув на согруппников из-под спадающих на лоб и очки прядей волос, он спросил: — Когда вы снова сможете увидеться? На этот раз Честер пожал плечами: — Завтра, наверное. Посмотрим, может, Талинда разрешит мне днем привезти их сюда на пару часов. — Он посмотрел на Майка. — Видимо, с ночевой остаться не получится, пока мы со всем не разберемся. Думаю, ее беспокоит, что девочки узнают, что мы с тобой теперь вместе. Я до сих пор не понимаю, как вообще им все это объяснить. В общем-то, они тебя знают. Ты всегда был частью их жизни. Как по мне, так то, что мы вместе, должно показаться им чем-то естественным. В этих словах была доля правды, но ситуация по-прежнему оставалась сложной. Майк тоже не знал, как рассказать детям о том, что дядя Честер теперь всегда будет жить с ним. Ему очень хотелось по крайней мере с Отисом успеть поговорить до того, как ему обо всем поведает Анна. Но что-то подсказывало Майку, что эта возможность уже упущена. Анна была разбита и уязвлена, и он не питал иллюзий по поводу того, что она сможет нормально рассказать детям о случившемся. Майк вздохнул, посмотрев в окно на задний двор: — Я уже просто хочу, чтобы все побыстрее закончилось. Хочу, чтобы все условия уже были обговорены, как у тебя, Чез. Тяжело самому понять, как нужно поступить и что предложить ей. Честер скривился: — Да уж, я не собирался снова все потерять, как это было с Сэм. В брачном контракте все расписано. Талинда получит половину всех денег и имущества, вот и все. Никаких больше алиментов, никаких других выплат — ничего. Черт, если она не будет в состоянии прожить на пятнадцать миллионов, то мне нечего сказать. — Осознав, как грубо прозвучали его слова, он добавил: — Просто этого более чем достаточно. Люди по всему миру живут на куда меньшие деньги. — Он положил в рот кусочек киша и зажмурился от удовольствия: — Боже, Борди, у тебя получается охуенно вкусно, особенно для того, кто сам не ест мясо. Как же круто, что ради нас ты нарушаешь правила. Бекон стопудово того стоит. Майк улыбнулся, подцепил вилкой первый кусочек и согласился: — Кто ж знал, что ты реально круто готовишь? Киш был отличным, особенно Майку нравилось наличие бекона. Какое-то время они наслаждались трапезой в уютной тишине, пока Шинода не выдал: — Может, мне тоже просто предложить ей половину? Просто половину всего нашего состояния безо всяких выплат в будущем, как и у тебя? — Он глянул на Честера, вопросительно подняв брови. Роб изумленно охнул: — Бля, ребят, это ж дохренища бабла! Проигнорировав слова Роба, Честер выразительно посмотрел на Майка: — Если хочешь побыстрее с этим разделаться, тогда да, думаю, стоит предложить половину. Кто от такого откажется? Ты же не думаешь, что Анна окажется настолько жадной, что попросит больше? А на половину у нее право есть, — сказал он, указав вилкой на Майка. — Вы были вместе еще до того, как мы прославились, так что разумнее всего будет поступить по-мужски и отдать ей половину безо всяких разговоров. — Это и правда дохренища, — согласился Майк с Робом, который до сих пор пребывал в шоке от той легкости, с которой его согруппники расставались с половиной нажитого за годы состояния. — Но мне плевать на деньги. Кто вообще способен потратить все деньги, что у нас есть? Что-то я не видел, чтобы кто-нибудь из нас жил жизнью настоящей рок-звезды, просаживая миллионы за ночь. Что ты будешь делать со своими деньгами, а, Борди? Куда они денутся, когда ты умрешь? Нет, на деньги мне абсолютно похуй. Единственное, что меня волнует, — это дети. Я хочу, чтобы она ни в чем не отказывала детям. И потом, если я сделаю так, чтобы Анне никогда больше не пришлось работать, она, возможно, позволит мне видеться с детьми, когда я захочу. — Думаю, за это придется побороться, — заметил Честер. — Похоже, Анна не особо пока настроена отпускать их от себя. — Мне кажется, это из-за того, что она до сих пор не может осознать и принять вашу… бисексуальность, — осторожно завершил фразу Роб. Бисексуальность — подходящее слово, так ведь? Однако Майк не был в этом на сто процентов уверен. Его никогда не тянуло так к мужчинам, только к Честеру. Он без раздумий отдался порыву, когда Честер впервые поцеловал его три месяца назад, той ночью в отеле в Бирмингеме. Он расценивал Честера не просто как мужчину, а, скорее, как родственную душу. И с той самой ночи он постоянно думал о нем. Его тянуло к Честеру так сильно, как не тянуло ни к кому и никогда, но о сексуальной ориентации он как-то не размышлял. Конечно, он беспокоился о нормах и ожиданиях общества, которые они нарушали, будучи вместе, но это беспокойство сводилось к тому, что они оба были женаты, нежели к тому, что они оба являлись мужчинами. Так или иначе Майку их с Честером отношения виделись чем-то гораздо большим, чем очередной наклеенный обществом ярлык. Беннингтон склонил голову набок и, дожевывая последний кусочек киша, согласился с Робом: — Да, наверное, у Талинды та же проблема. Если честно, мне кажется, она бы с бо́льшим пониманием отнеслась, если бы я ушел от нее к другой женщине. Обыденность, с которой Честер это сказал, взволновала Майка. Другая женщина? Он же просто так выразился, да? Ну, в смысле, я знаю, что он начал встречаться с Талиндой, еще когда был женат на Сэм, но… у нас же все по-другому, правда? Он же не уйдет потом и от меня, да? О боже, что же я буду делать, если он от меня уйдет? Шинода положил вилку на стол, затем внезапно поднялся и, извинившись, ушел в спальню, чтобы на минутку прилечь. Холодный липкий страх сковал все его тело. При этом он понимал, что его опасения напрасны и беспочвенны: они с Честером дали друг другу клятву, они созданы друг для друга, они решились на огромные перемены в жизни друг ради друга. Честер ни за что не уйдет от него. Майк лежал и постепенно, с каждым глубоким вздохом и каждым убедительным доводом старался успокоить себя. За эти занятием его застал Честер, показавшийся на пороге спальни. — Что случилось? — спросил он, держась рукой за дверной косяк и смотря на Шиноду. — А, Майки? Еще раз глубоко вздохнув, Майк ответил: — Я просто… просто нахожу новые причины для беспокойства, вот и все. Такое ощущение, что с каждым днем очередной новый кусочек реальности отвешивает мне пощечину и… и я принимаюсь волноваться из-за всякой фигни. — Он повернул голову и посмотрел на Честера, который подошел к кровати и сел рядом, положив ладонь Майку на живот. Шинода накрыл его руку своей и снова вздохнул. — Просто ты так легко упомянул уход от Талинды к другой женщине, что я подумал: это уже второй раз, когда ты подаешь на развод и уходишь к кому-то другому. Что удержит тебя от того, чтобы уйти от меня? — Его темные глаза молили об утешении и ободрении. Не то чтобы Майк мог пожаловаться не недостаток верности со стороны Честера. Наоборот, Беннингтон с самого начала был предан и ему, и группе. Но теперь от верности Честера зависело так много — гораздо больше, чем раньше. Честер провел свободной рукой по макушке и озабоченно взглянул на Шиноду: — Боже, Майк, ты что, всерьез думаешь, что я уйду от тебя? Да ни за что на свете я бы не заставил нас пройти все то, что мы прошли, если бы не был стопроцентно уверен. — Он закусил губу и отвел взгляд, посмотрев на зеленое покрывало, на котором лежал Майк. Постаравшись собраться с мыслями, он продолжил: — Майки… я уже говорил тебе, еще в самом начале: если я скажу тебе «да», это навсегда. Навсегда, я серьезно. Теперь у меня есть только ты, Майк. Понимаешь ли ты, как хорошо и как важно для меня больше не отрицать свои чувства к тебе? Я полюбил тебя, когда впервые увидел. Ну, может, это не сразу была любовь. — Он улыбнулся Майку, который все еще с надеждой смотрел на него. — Может, поначалу было лишь желание. Но из этого желания выросло настоящее чувство, и теперь у нас с тобой одно будущее на двоих, и пути назад нет. Ты должен верить мне: теперь у меня есть только ты. Он наклонился, чтобы запечатлеть нежный поцелуй на лбу Шиноды, но когда выпрямлялся обратно, Майк поймал его за шею рукой и уложил на себя, а затем, поддавшись порыву страсти, перекатил его на спину и накрыл своим телом. — Я люблю тебя, Честер, и никому не суждено встать у меня на пути. Ни сейчас, ни когда-либо. Шесть месяцев это долгий срок, но когда они пройдут, когда мы оба получим на руки свидетельства о разводе, когда не будет больше никаких препятствий, ты станешь моим. — Я и так твой, — с придыханием ответил Честер, раздвинув бедра и позволяя Майку устроиться между ними. Он тут же почувствовал знакомую твердость сквозь ткань майковских боксеров и, поглаживая Шиноду по спине, озорно улыбнулся: — Нам нельзя… нельзя сейчас это делать… Борди внизу, и дверь открыта… — Несмотря на произносимые слова, Честер притянул Майка еще ближе к себе, выгнув спину, соприкасаясь с ним всем телом, демонстрируя желание. — Мне наплевать и на то, и на другое, — прорычал Майк, уже совсем не нежно целуя шею Честера. — Я хочу тебя. Хочу раствориться в тебе и не думать ни о чем, кроме нас. — Он прикусил честеровскую ключицу и улыбнулся, услышав незамедлительно последовавший страстный вздох. — Только не говори, что сам этого не хочешь. Я тебя чувствую, — хрипло закончил он и двинул бедрами, вжавшись в Честера. — Дело не в этом, — беспомощно простонал Беннингтон. — Он же нас услышит. — И что? Я не могу без тебя. Мне нужно знать, что ты мой. — Шинода поднял голову и посмотрел в глаза напротив. В его сверкающем взгляде сочетались безумное желание и отчаяние: — Ты нужен мне. Ладони Майка забрались под честеровскую футболку, лихорадочно огладили бока, живот, поднялись к соскам, потерли их… Честер извивался под жгучими прикосновениями, для виду все еще вполсилы пытаясь оттолкнуть от себя ненасытные руки. Вдруг раздалось неловкое покашливание, и в дверном проеме показался Роб. Майк с Честером повернулись в направлении звука. Губы у обоих распухли от неистовых поцелуев. Майк смотрел виновато, Честер же сиял, как начищенный медный таз: то, что Роб испытывал видимый дискомфорт, изрядно веселило его. — Эээ… ребят, я, это… мне надо уйти ненадолго. — О, мы будем скучать, Борди! — весело пискнул Честер из-под Майка, а сам Майк уткнулся ему в шею, беззвучно смеясь над выражением ужаса на лице Роба. — Хотя бы покрывало уберите. — Голос Бурдона звучал все тише, по мере того как сам он уходил дальше по коридору. — Оно дорогое… — Просто купим ему новое, — проговорил Майк прямо Честеру в шею, притягивая его еще ближе к себе. Послышался звук закрывшейся входной двери.