Признание (продолжение)

— Смотри, что я принес, — прошептал Майк, войдя в спальню и заперев за собой дверь. С горящими от предвкушения глазами он протянул Честеру фруктовый лед. Беннингтон рассмеялся. — Серьезно? — Глаза Честера заблестели при виде яркой упаковки в майковской руке. — Серьезно, — подтвердил Майк, медленно двинувшись вперед. — Я глаз не мог отвести от тебя. Все смотрел, как ты сидел там, как лед таял на твоих губах… И я думал только о том, что хочу почувствовать, как твои губы обхватывают меня… — Он наклонился к уху Честера и, почувствовав, как тот содрогнулся от ощущений, прошептал: — Как же ты меня заводишь… — Проведя губами по линии его челюсти, Майк чуть отодвинулся и, снова показав фруктовый лед, вмиг охрипшим от желания голосом спросил: — Хочешь? Честер молча кивнул. Майк слегка улыбнулся, впечатлившись тем, что у него получилось лишить дара речи самого говорливого и громкого из всех известных ему людей. Впрочем, он понимал, что это ненадолго. — Честе-ер… — дразняще протянул он вполголоса. — Тебе нужно будет вести себя тихо. Честер снова кивнул, пристально и восхищенно следя за каждым движением Майка. Шинода понял, что полностью завладел его вниманием. Он развернул упаковку, а затем слегка приподнял подбородок и, глядя на Честера из-под опущенных ресниц, погрузил ледяное лакомство в рот. Прикрыв глаза, он снова ощутил этот сладкий вкус и почувствовал, как возбуждение буквально заискрилось в нервных окончаниях и сосредоточилось в паху. Майк подавил рвавшийся наружу стон. Весь день ему приходилось сдерживать себя и ждать вот этих самых моментов. Приоткрыв глаза, он взглянул на Честера и протянул ему лед: — Ммм… хочешь лизнуть? Честер тут же кивнул, и Майк приблизился к нему вплотную. Теперь между ними не было никакого пространства, только жар, исходящий от тел. Они не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Майк положил фруктовый лед Честеру на губы и проследил, как они медленно сомкнулись вокруг лакомства и двинулись вниз, скрывая его в жаждущем рту, а затем обратно. После этого Честер довольно облизнулся, и вниманию Майка предстала самая сексуальная улыбка из всех, какие он когда-либо видел. Убрав лед в сторону, Шинода накрыл липкие от сладости губы Честера своими, проникая языком внутрь и собирая вишневый вкус, ощущая одновременно и жар манящего рта, и прохладу ледяного лакомства. Отстранившись, он еще раз провел тающим льдом по призывно приоткрытым губам Беннингтона, а затем снова поцеловал его, слизывая вишневые капли. Услышав, как Честер томно ахнул ему в губы, Майк почувствовал, что от этого звука ему стало еще теснее в джинсах, и удивился тому, что такое вообще возможно — возбудиться сильнее, чем он уже был возбужден. Открыв глаза, он встретился со сладострастным взглядом Честера. Беннингтон просяще хватался за рубашку Майка, его глаза настолько потемнели от возбуждения, что казались практически черными. Просунув палец за пояс джинсов Честера, Майк потянул его к постели, и тот послушно уселся на краешек матраса, ожидая следующего шага Шиноды. Не сводя глаз с Честера, Майк облизнул стекавшие по вишневому льду капли с одной стороны, потом с другой, а затем, встав между коленей Честера, аккуратно уложил его на спину, слегка нажав на грудь ладонью. Шинода многообещающе улыбался, отчего в уголках его глаз образовались морщинки. Наклонившись и вдруг посерьезнев, Майк вытянул руку и приложил тающий лед к честеровскому соску и задержал его там на несколько секунд, наблюдая, как на лице его любимого болезненное выражение сменялось блаженным и наоборот. Это было мучительно сексуальное зрелище, и Майк подумал, что готов кончить лишь от взгляда на Честера: как он лежит перед ним, поглощенный ощущениями, и пытается не издать ни звука, как его красные от поцелуев и вишневого льда губы распахнулись в беззвучном возгласе «о!..», как в порыве страсти он протянул руку к Майку и повернул голову в сторону, отчего обнажился зовущий изгиб его изящной шеи. Шинода громко сглотнул, не давая стонам вырваться из горла. — Шшш, Чеззи, будь умницей, — проговорил Майк, убирая лед и заменяя его своим ртом, медленно перекатывая затвердевшую горошинку между губами и языком. Честер закусил губу, позволив себе тихонько проскулить, когда Майк, не отрываясь от своего занятия, приложил вишневый лед к другому соску. Было трудно удержаться от улыбки при виде реакции Честера. Контраст между горячим ртом Майка и жалящим холодом сладкого льда дарил Беннингтону неизведанные ощущения, и ему это нравилось. — Так… холодно! — выдохнул Честер, когда Майк, отогрев один его сосок, перешел ко второму. Он ахнул от наслаждения, когда почувствовал, как соприкоснулись с чувствительной кожей губы Шиноды и как его язык принялся слизывать вишневый сироп. Мгновение спустя Честер остановил его: — Подожди, дай-ка мне… Сними футболку. — Честер забрал у Майка фруктовый лед и сел на кровати, проследив взглядом, как Шинода стянул футболку и швырнул ее на пол. Честер тут же приложил лед к его соску, и Майк зашипел: — Черт, как холодно… Озорно улыбаясь, Честер и не думал убирать лед. Шинода тоже не двигался. Когда он уже думал, что вот-вот не выдержит этой пытки, Честер убрал сладость и обхватил губами затвердевший от холода сосок, поглаживая его языком и слегка царапая зубами кожу рядом. «Черт», — только и смог выдавить из себя Майк, одной рукой схватившись за плечо Честера и прижимая его к себе, а другой — отбирая у него вишневый лед и снова погружая его в рот. Взгляд, который он получил от Честера, взбудоражил его кровь. Это определенно была самая необычная, самая сексуальная из всех их прелюдий, и Майк не был уверен, что сможет продержаться долго. Выпустив фруктовый лед изо рта, он поднял Честера с кровати и снова страстно поцеловал его, запустив язык глубоко внутрь, смешивая жар и холод, пока температура не выровнялась и поцелуй не стал просто привычно горячим. Отстранившись, Майк дотянулся до честеровских черных джинсов и, опустившись на колени, снял их с него. Проведя ладонями по ногам Честера вверх, к его бедрам, Шинода хрипло сказал: — Коснись себя им, следуй за моими руками. Честер послушался и провел льдом по своему телу, оставляя прохладную дорожку вишневого вкуса на внутренней стороне каждого бедра. Красные капли медленно стекали по его безупречной бледной коже. Майк начал снизу и заскользил языком и губами, собирая сладкий сироп, одновременно оглаживая ладонями бедра Честера с внешней стороны. Добравшись до боксеров, он остановился и вдохнул запах любимого, а тот как раз снова засунул лед себе в рот, сдавленно простонав. Шинода продолжил свои манипуляции с другим бедром, на сей раз двигаясь вниз, слегка улыбаясь из-за того, как дрожали от напряжения и удовольствия ноги Честера. — Боже, Чеззи… Какой ты вкусный, — выдохнул он, обдав горячим дыханием влажную кожу Беннингтона и взглянув на него снизу вверх горящими глазами. — Честер со вкусом вишни. Вид фруктового льда между честеровских губ снова заставил его усомниться в том, что он не кончит прямо сейчас. Майк поднялся на ноги, снял свой ремень, бросил его на пол, затем расстегнул пуговицу на джинсах, взял Честера за руку и приставил его ладонь к своему паху, вжимая ее в эрекцию и кусая себя за губу, чтобы не издать громкий стон. Прикрыв глаза, он тихо проговорил сквозь сжатые зубы: — Доедай этот лед, Честер… а потом я хочу оказаться у тебя во рту. Единственными звуками, что нарушили тишину в последующие несколько секунд, были тяжелое дыхание Честера и визг расстегивающейся молнии на джинсах Майка. Раздеваясь, Шинода смотрел на дразнящие движения честеровских губ, на то, как этот треклятый фруктовый лед скользил между ними туда-сюда, на то, как глаза Честера обещали: «Я буду сосать тебе так же хорошо». — Быстрее, Чез, — попросил Майк, высвободившись из джинсов и боксеров и встав между его колен. Сгорая от желания, он с нетерпением наблюдал за тем, как лед постепенно исчезал, оставляя ярко-красные потеки на губах любимого. Спустя, по ощущениям Майка, вечность, лед наконец был уничтожен, и вишнево-красные, слегка воспаленные от холода губы Честера сомкнулись вокруг его требовавшего внимания члена, погружая его в охлажденный льдом рот. Ощущения были ошеломительными, головокружительными. У Майка даже слегка подогнулись колени. Он положил ладони Честеру на плечи, а тот вцепился в его бедра, продолжая выделывать чудеса своим волшебным «ледяным» ртом. Все это продлилось буквально несколько секунд, дальше тепло честеровского рта стало возвращаться. Он провел языком по головке, чувствуя, что слюна все еще была липкой из-за ледяного лакомства. Никаких нежностей Честеру не хотелось, наоборот — душа просила чего-то пожестче, поэтому, расслабив горло, он потянул Майка на себя, впуская его так глубоко в глотку, как только мог. Эта исключительная, изощренная ласка обычно вызывала у Шиноды чувство вины, особенно при виде того, как Честер иногда кашлял, борясь со рвотным рефлексом, но сегодня она была так в тему, и Майку было так изумительно хорошо, и его разум был уже где-то настолько далеко, затмеваемый неприкрытой похотью, что никакой вины он не чувствовал. Он покрепче взялся за плечи Честера и подмахивал бедрами, наклонившись вперед. Стоять было все тяжелее, ноги начинали неметь от наслаждения и усилий. В какой-то момент Майк понял, что если они не остановятся, он кончит прямо здесь и сейчас. — Стой, Чез, стой… Боже… — приглушенным голосом остановил он Честера. Тот выпустил его изо рта с влажным звуком. Майк потянул его на себя, и они опустились на пол, целуясь. Пальцы Честера тут же запутались у Майка в волосах. Поцелуй становился все глубже, Честер проводил короткими ногтями по коже головы Шиноды, чем добавлял ему острых ощущений. Майк же ненасытными движениями исследовал бедра любимого, запуская ладони ему под боксеры, оглаживая ягодицы и вжимая его в себя. Честер отвечал ему встречными движениями, и от того, как ткань боксеров терлась о суперчувствительную кожу члена, Майк испугался, что все случится раньше времени, и снова остановил его: — Честер, Чез, стой, иначе я сейчас кончу. Вслед за этим Шиноде пришлось прервать настойчивые честеровские поцелуи, снова надавив ему на грудь, в этот раз уже с большей силой. Отстранив Честера от себя, Майк опустил руку на ширинку его боксеров и крепко обхватил его через ткань, наблюдая за тем, как его лицо исказилось от прилива удовольствия. Затем он буквально прорычал: — Снимай их. Сейчас же. Едва Честер избавился от боксеров, Майк уже оказался на нем и, раздвинув его липкие от вишневого сиропа бедра, устроился между ними. Он прикусил нежное место у основания шеи и неодобрительно покачал головой, услышав последовавший за этим громкий стон Честера. — Не заставляй меня зажимать тебе рот, — пригрозил он, накрыв длинными пальцами честеровские губы. — Я же сказал: будь умницей. — Майк чуть отстранился и посмотрел Честеру в глаза, встретившись с его каким-то особенно развратным взглядом, затем осторожно убрал пальцы, проверяя, будет ли он молчать. Как только ладонь исчезла с его губ, Честер потянулся за очередным поцелуем, вжимаясь в Шиноду бедрами и снова запуская пальцы ему в волосы. Майк обхватил его запястья и, отведя их от себя, прижал к ковру по обеим сторонам от его головы. Он знал, что Честеру это втайне нравилось. Беннингтон, возможно, и не признался бы никогда, но его дико возбуждало, когда Майк вот так обездвиживал его, и иногда он кончал просто от того, как Шинода доминировал над ним, как жестко он вел себя с ним, как контролировал его тело. Майк, возможно, тоже никогда не признался бы, но случались ночи, когда ему просто необходимо было тотально доминировать, когда хотелось вести себя жестко, порой даже агрессивно, иначе, как ему казалось, он просто потеряет рассудок. И эти ночи он не променял бы ни на что на свете — те самые ночи, когда он с какой-то животной яростью доводил их обоих до оглушительных оргазмов, выжимавших все соки из тел. И похоже, сегодня была именно такая ночь. Он провел языком по честеровскому животу, ощупывая каждую впадинку, чувствуя, как у Честера сокращаются мышцы от приятных ощущений, и прошептал: — У тебя самый сексуальный в мире живот. — Разгоряченное дыхание обожгло и без того чувствительную кожу Честера, и он попытался высвободить руки, но Майк всеми силами удержал его на месте, проговорив: — Не-а, не двигайся. — Он легко прикусил кожу у Честера на боку, затем чуть выше, затем еще выше, затем улегся на него полностью и добрался до губ, целуя максимально глубоко, полностью подчиняя этим поцелуем, заставляя буквально задыхаться. Он продолжал так жадно впиваться в подставленные губы, что казалось, будто он никогда не сможет насытиться Честером. Когда поцелуй наконец прервался и Честер принялся судорожно хватать ртом воздух, Майк прижался распухшими губами к его уху, щекоча бородой нежную кожу щеки, и хрипло зашептал: — Что ты хочешь, чтобы я сделал сегодня, Чеззи? Хочешь подчиниться, хочешь, чтобы я обездвижил тебя, чтобы ты не мог никуда деться, чтобы я трахал тебя, пока тебе не захочется кричать, но ты не будешь способен кричать? Мне не терпится снова оказаться в тебе, Чез. Скажи… скажи, что ты хочешь, чтобы я жестко трахнул тебя. Майк двинул бедрами, демонстрируя свое нетерпение, и Честер, повернув голову, простонал ему в губы: — Да… боже, да, Майки, трахни меня жестко. Шинода поднял Честера с пола за запястья и одной рукой подтолкнул его к кровати, а второй открыл шкафчик прикроватной тумбочки и выудил флакончик смазки. — На колени, лицом в кровать, — тихо скомандовал Майк. Честер безмолвно подчинился. Майк шлепнул его по руке, которой тот дотянулся было до своего члена. Послышалось жалобное хныканье, после чего Майк схватил Честера за сияющие вытатуированным пламенем предплечья и отодвинул их вперед со словами: — Лучше найди, за что держаться. Честер вцепился в простыни и почувствовал, как ладони Майка заскользили по его животу и бедрам, не касаясь, однако, самого главного. Он обиженно застонал и вжался ягодицами в Майка. — Хочешь меня, Честер? Тоже не терпится? Хочешь меня внутри или мне сначала выебать тебя пальцами? — Лицо Майка заполыхало: его жутко смутили непристойности, так легко вылетевшие из его уст. Обычно он так себя не вел, но этот гребаный фруктовый лед у Честера во рту завел его посильнее всех порнух, которые он когда-либо видел, вместе взятых. Он глухо охнул, когда Честер, снова вжавшись в него задом, взмолился: — Давай, хочу тебя внутри. Два раза Майка просить не пришлось. Он щедро смазал себя, а затем столь стремительно проник в тело любимого, что тот удивленно вскрикнул. Шинода тут же прикрыл ему рот ладонью, принявшись извиняться: — Прости, прости, Чеззи… Че-ерт, Чез, че-ерт, какой же ты узкий… Честер приспособился к позе и двинул бедрами назад, привыкая к ощущению Майка внутри себя, постанывая в прикрывавшую его рот широкую ладонь, чувствуя, как сильные пальцы с аккуратно постриженными ногтями сжимают его бедро. Он практически сидел на коленях у Шиноды, но тот вдруг выпрямил ноги, приподнявшись, подтолкнул Честера вперед, уронил его на кровать и, прижавшись лбом к его спине, задвигался, опаляя кожу шумным дыханием. — Черт, как же хорошо… Ощущать тебя вот так, быть в тебе… Я и не знал, чего лишал себя все эти годы. — Майк ослабил хватку на челюсти Честера и спросил: — Сможешь потише, Чеззи? После того как Беннингтон кивнул, Майк убрал ладонь со рта ему на член и принялся ласкать его в унисон со своими исступленными толчками. Честера трясло. Он упирался лбом в матрас, каждое движение Майка вбивало его в кровать, так что он был зажат между твердой грудью Шиноды и мягкими простынями: жар влажной кожи сзади и прохлада гладкой ткани спереди — разность температур была лейтмотивом их сегодняшней ночи. В следующее мгновение Майк чуть изменил угол проникновения и крепче ухватился за бедро Честера и его член. Беннингтон незамедлительно снова застонал. Майк прошипел: — Черт, Честер, ты прямо не можешь тихо, да? — Положив ладонь ему на затылок, Майк вжал его лицом в матрас и жарко выдохнул прямо в раскрасневшееся изящное ухо: — Вот так, любимый, теперь можешь стонать сколько хочешь, Борди тебя не услышит. От напоминания о том, что в доме еще кто-то есть, от мысли об опасности быть услышанным по телу Честера прокатилась очередная мощная волна наслаждения. Раздался протяжный, но теперь уже приглушенный стон. Майк невольно усмехнулся и снова задвигался, набирая мощный темп, следуя своему обещанию отыметь вокалиста так сильно и жестко, чтобы тот вопил от удовольствия. …Наконец их обоих накрыло, скрутило в оргазменных судорогах. Честер, цепляясь за простыни, кончил в ладонь Майка, утопив крик в матрасе. Шинода же излился прямо в любимого, закусив губу, все еще чувствуя вкус вишневого льда. Когда всполохи оргазма утихли, Майк бережно уложил Честера спиной к себе, укрыл и нежно обнял его. Вся агрессия иссякла; они лежали в сладком изнеможении, абсолютно удовлетворенные. Несколько минут спустя Честер нашел в себе силы вымолвить: — Давно надо было этот фруктовый лед купить. Майк усмехнулся, поцеловал Честера в шею и, глядя, как по его коже тут же поползли мурашки, согласился: — Да уж… Вышло охуенно горячо.