Признание (продолжение)

Майк проснулся раньше Честера и потянулся, засияв широкой улыбкой, стоило ему открыть глаза. До начала тура по западному побережью оставалось три дня, и сегодня ему предстояло увидеться с детьми. Причем не просто увидеться, но и привезти их к Робу домой, чтобы провести остаток дня вчетвером. Позднее к ним должен был присоединиться Честер. Майку казалось, что вокруг все сверкало, как в какой-нибудь слащавой романтической комедии, что птицы дружно пели за окном, а солнце освещало мир своими теплыми лучами. Оптимизм у Шиноды просто зашкаливал. И солнечный свет, пробивавшийся сквозь занавески, тоже приносил лишь удовольствие. Он почувствовал за спиной зовущее тепло честеровского тела, повернулся и подсунул руку под его подушку, а второй обнял любимого за талию, прижавшись ближе и уткнувшись ему в шею. Вот это и есть счастье. Если бы кто-нибудь спросил у меня в интервью, что такое счастье, я бы ответил: лежать рядом с Честером. Все еще глуповато улыбаясь от собственных мыслей, Майк тут же осадил себя. Мне нельзя так отвечать, все с ума сойдут. Но если бы они только знали… Я бы мог лежать тут вечно. Он глубоко вдохнул родной запах и почувствовал, как внизу живота все сжалось от желания — желания, которое он испытывал столько, сколько знал Честера. Различие между прошлым и настоящим заключалось лишь в том, что теперь Майк мог получить то, чего хотел, в любой момент… И осознание этого окрыляло и опьяняло. Будет так странно признаться всему миру, что мы вместе. Хотя я не думаю, что все так уж дико удивятся. Он нежно поцеловал Честера в шею, затем нехотя повернулся, выскользнул из-под одеяла, подоткнув его за собой, и потянулся за очками. Нацепив их на нос, он глянул в телефон. Календарь уведомил его о том, что завтра в полдень им с Честером предстояло давать интервью. Майк поморщился. Вот, наверное, почему я сейчас думал про интервью. Зачем мы вообще запланировали интервью за день до отъезда? Не продумали как-то. Он покачал головой, испытывая легкое раздражение оттого, что ему придется собирать чемодан сегодня и на это потратится драгоценное время, украденное дурацким завтрашним интервью. Он снова взглянул на Честера, потом встал, достал из безукоризненно организованного шкафа чистую футболку и боксеры и направился в находящуюся в их спальне ванную. Стоя в душе под горячими струями, Майк думал о последних концертах в рамках тура в поддержку One More Light, которые должны были пройти в Штатах. За ними должна будет последовать неделя в Японии, затем они почти сразу вернутся домой. А после этого время буквально полетит. Они и так уже порядочно попользовались гостеприимностью Роба, так что решили, что после путешествия на Гавайи, на котором продолжал настаивать Честер, они снимут где-нибудь временное жилье, пока их бракоразводные процессы не завершатся. Потом уже можно будет задуматься о чем-то более постоянном. Честер очень веселился, представляя, как они снимут малюсенький домик где-нибудь в пригороде, но Майк быстро пресек эти фантазии. Он пока не до конца понимал, что именно в итоге придумает, но совершенно точно осознавал, что, если два фронтмена Linkin Park снимут жилье вместе, их личная жизнь в ту же секунду станет достоянием прессы. Водя мочалкой по телу и покрывая его хлопьями пены, Шинода продолжал размышлять. Честеру абсолютно плевать на прессу. Так было всегда. Но вот ему, Майку… Он задумчиво покачал головой. Ему всегда удавалось держать свою личную жизнь в тайне. Впрочем, с его добропорядочностью и законопослушностью у прессы бы никогда и не появилось шанса напечатать хоть что-то плохое о нем или о его семье. Боже, да никто даже не знал имен его дочерей, и это Майк считал своей большой победой. Как только появятся слухи и новости о моем разводе, тайны больше не будет. И все узнают имена девочек. Черт. Он смыл пену, снова мысленно ругая себя за то, что принятое им решение повлияет на жизнь его детей. Майк хотел поговорить с Отисом о своих отношениях с Честером уже сегодня, но до сих пор не мог понять, какие нужно подобрать слова. Как рассказать своему десятилетнему сыну о том, что ты уходишь от его матери к мужчине? Вздохнув, он выключил воду и потянулся за полотенцем. Вытеревшись и промокнув волосы, Майк отложил полотенце в сторону и оделся в боксеры и футболку, которые принес с собой. Влажные волосы топорщились во все стороны, и он пригладил их немного, а затем принялся чистить зубы, думая о кофе и беконе. Честер все еще не проснулся, когда Майк вышел из ванной, на цыпочках пробрался к шкафу, быстренько нацепил шорты и рубашку с короткими рукавами и, тихонько закрыв за собой дверь, спустился на первый этаж. Роб уже сидел за столом, листая газету и прихлебывая кофе. — Доброе утро, — бросил Майк, направившись к холодильнику. — Доброе. Бекон у нас закончился, — сообщил Роб, не поднимая глаз от газеты. Это стало уже второй вещью, пытавшейся разрушить то состояние эйфории, в котором Майк проснулся сегодня утром. С недовольной гримасой он повернулся к кофемолке и, взглянув на Роба, проворчал: — Чего вот вы с Брэдом вечно с этими газетами сидите? Все уже давно читают новости в телефонах. — Майк понимал, что раздражается по пустякам, но ничего не мог с собой поделать. Роб бросил быстрый взгляд в сторону Майка, не отреагировав на его эмоциональный выпад, причиной которого — и это было очевидно — стало отсутствие бекона. — Есть что-то успокаивающее в том, чтобы держать газетные листы в руках. Это как с книгами. Я, например, и книги в электронной читалке не могу читать. Есть вещи, которые просто необходимо осязать. Объяснение показалось Майку убедительным, а перемалывание кофейных зерен даже принесло некоторое удовлетворение, и он кивнул, несмотря на то, что Роб продолжал смотреть в газету и не видел его. Спустя пару мгновений он сел за стол напротив Бурдона и вздохнул, снова одолеваемый мыслями. Отложив газету в сторону, Роб глотнул кофе и внимательно посмотрел на Шиноду. — Что такое, Майк? Дело же явно не только в беконе. — Роб все еще ждал ответного взгляда, но Майк сцепил ладони вокруг чашки с кофе и водил большим пальцем по ручке, не поднимая глаз. — Я думал, ты сегодня детей привезешь, будет клевый день. Я уже даже приготовил для них барабанные палочки, за которые они будут соревноваться. — Да, я где-то через полчаса уже поеду за ними. И да, то, что у нас закончился бекон, — это отстой. Может, Честер купит, когда поедет по делам. — Майк взглянул на лестницу, в направлении спальни, где все еще спал Честер. — Я тут думал о том, чтобы объяснить сегодня Отису, что именно происходит между мной и Честером. И я… я просто не знаю, как ему об этом сказать, Борди. Роб провел ладонью по волосам, обдумывая слова Шиноды. Спустя минуту, так и не дождавшись, пока Майк оторвет взгляд от кружки, Роб спросил: — Ты уверен, что нужно делать это именно сейчас? Может, пока лучше просто объяснить, что ты останешься жить здесь на какое-то время, а потом переедешь в новое место? Все еще пристально изучая кофейные узоры, Майк пожал плечами: — Не знаю. Просто, возможно, Анна уже все им рассказала, понимаешь? Ему уже десять лет, Борди, он начнет задавать вопросы о том, почему Честер тоже живет тут со мной. Девчонки об этом не додумаются спросить. Я не хочу ему врать. — Дети Честера не особо задумывались обо всем этом, когда приезжали сюда на прошлой неделе. — Да, но его дети… они, можно сказать, привыкли ко множеству разных людей вокруг. — Майк сделал паузу, с осторожностью подбирая слова. — Я имею в виду, у детей Честера практически три матери, и он постоянно собирает их всех вместе. — До Майка дошло, что он станет у Честера уже четвертым партнером по жизни. Почему-то эта мысль ошеломила его, как будто раньше он об этом не знал. Он тут же отбросил неугодную мысль в сторону, потому что это все было попросту неважно. Честер был его. Да, он любил матерей своих детей, но Майка он любил больше. И Майк был в этом абсолютно уверен. — Думаю, они всех воспринимают как семью, потому что Честер их так воспитал — очень открытыми, без предрассудков. А моя семья… просто другая. — Он наконец поднял глаза на Роба, который слушал его, задумчиво кусая нижнюю губу. — Так ты… ты боишься того, как он примет Честера? — в конце концов предположил Роб, не будучи твердо уверенным, что понял то, что Майк пытался донести. — Типа того, — согласился Шинода. — Я просто не знаю, как рассказать сыну — моему впечатлительному десятилетнему сыну, — что я вдруг решил нарушить все наши семейные принципы и собрался жить с другим мужчиной. — Майк снова опустил голову и покраснел; стыд за нарушение канонов, которым его учили с детства, накрыл его с головой. — Я не стесняюсь своего выбора, правда. Это, видимо, какой-то навязанный воспитанием стыд. Я с ним справлюсь. Я свой выбор сделал, и я буду его придерживаться. Я просто не знаю, как правильно донести это до сына. Что, если… что, если все это повлияет на его отношение ко мне, Борди? Что, если он начнет стесняться меня? Роб улыбнулся: ответ на это вопрос он точно знал. — Майк, ты рэпер в одной из самых популярных рок-групп в мире. Он, конечно, поначалу будет в шоке, даже если не до конца осознает, в чем вообще дело, но он всегда будет гордиться тобой. Ты же чертов Майк Шинода, — выдал Роб, спародировав интонацию Честера при произнесении последнего предложения. Майк улыбнулся. Его волнение немного улеглось. Глянув на часы, он поднялся из-за стола. — Спасибо, Борди. Пойду уложу волосы и поеду за детьми. — Отправив пустую чашку в посудомоечную машину, он вдруг остановился, подумал пару секунд и сообщил: — Знаешь, надену-ка я просто бейсболку. Сегодня будет прохладный денек. Роб снова развернул газету и кивнул: — Настолько прохладный, насколько это возможно, когда трое детей борются за право поиграть на ударной установке. Майк взял ключи и направился к выходу, прихватив бейсболку. ◅ ◆ ◈ ◆ ▻ — Папа! — воскликнул Отис, распахнув дверь и выбежав навстречу Майку. Тот присел и заключил его в крепкие объятия, а затем услышал, как с лестницы несутся Эби и Джо. Мгновения спустя он был уже весь облеплен детьми, с восторгом лезущими к нему и пытающимися рассказать все истории сразу. Майк хохотал и то и дело целовал их в разрумянившиеся щеки. Вдруг он поднял глаза и увидел Анну. Она стояла в дверях и наблюдала за ними с ничего не выражавшим лицом. Майк повернул бейсболку козырьком назад: почему-то ему казалось, что это придавало ему уверенности, которую он на самом деле не так уж явно и ощущал. — Ладно, ладно, Джо, — сказал он младшей* дочери, повисшей на нем. Эта пятилетняя девочка была его любимой маленькой принцессой, и он видел, как она исстрадалась по общению с папой. Он поднялся, держа ее на руках. Отис никак не мог уняться и все тараторил про рисунок, над которым он сейчас работал, а Эби наклонилась, чтобы обуться. Майк встретился взглядом с Анной. Спустя пару секунд она отвела глаза и обратилась к сыну: — Отис, ты возьмешь альбом с собой к дяде Робу? — Она имела в виду альбом с тем самым рисунком, о котором он так увлеченно рассказывал. — О! Да, мам, он в столовой! Отис унесся за альбомом, оставив Майка с девочками и Анной. Атмосфера стала более напряженной. — Я привезу их к ужину, — глядя на Анну, пообещал Майк, вспомнив их уговор. — Ну па-па-а-а, — заныла Джо, — я хочу поужинать с тобой! Так нечестно! Мам, ну пожалуйста! — Джо, я скоро уезжаю в тур, мне сегодня надо будет паковать чемоданы. Мы с мамой договорились, что вы вернетесь домой к ужину, — объяснил Майк. — У нас впереди целый день, принцесса. Надувшись от обиды и огорчения, Джо уткнулась Майку в шею, а Эби вдруг недоуменно поинтересовалась: — Но, пап, ты же только что вернулся из тура. Почему следующий будет так быстро? Майк удивленно взглянул на Анну. Она сказала им, что я был в туре? Но зачем было врать?.. Видимо, она хочет, чтобы я сам им все объяснил. Он обратился к Эби, погладив ее по голове: — Просто папа сейчас очень занят, малышка. Помнишь же, мы в этом году выпустили альбом? Так что нам теперь предстоит много концертов в поддержку этого альбома. Скоро будет полегче, обещаю. — А потом ты вернешься домой? — спросила Эби, как раз когда Отис показался в дверях и, стремительно проскользив в носках по плиткам к своим кроссовкам, принялся обуваться. — Да, ты же вернешься домой, пап? — немедленно подключился к разговору Отис, глядя на Майка с надеждой в глазах. Анна молчала, и Майк выдавил из себя: — Давайте поговорим об этом попозже. Обувайтесь — и поехали. — Он опустил Джо на пол, и она сунула ноги в блестящие серебряные туфельки. — Не на ту ножку, Джо, — поправил он дочку, стараясь не встречаться взглядом с Анной. Когда дети устроили в машине и пристегнулись, Майк не удержался и отправил Анне сообщение. 08:17. Ты сказала им, что я в туре? Ответ пришел мгновенно, и Майк понял: она ждала его реакции. 08:17. Ты сам решил уехать, вот сам и рассказывай им, что происходит. Майк уставился в экран и сидел так пару секунд. Потом он тяжело вздохнул и отложил телефон. — Все пристегнулись? — спросил он, заводя машину. С заднего сиденья послышались утвердительные возгласы, и он отъехал от дома, желая как можно скорее оказаться подальше от Анны. Звонкие голоса, раздававшиеся в машине, подняли ему настроение. Я не буду им сегодня ничего рассказывать. Пусть сегодня будет еще один день, который отправится в копилку хороших воспоминаний. У меня будет больше времени, чтобы обдумать, как именно сообщить им все, после того как мы вернемся с Гавайев. Он посмотрел в зеркало заднего вида, встретился взглядом с Отисом и улыбнулся ему. Отис улыбнулся в ответ. — Эх, пап, скорее бы показать тебе мои рисунки, — сказал мальчик, напоминая о себе и продолжая улыбаться в предвкушении предстоящих часов веселья. — Скорее бы их увидеть, — искренне обрадовался Майк. Отис подавал большие надежды в художественном мастерстве, и Майк гордился его умениями и изобретательностью. Миновав короткую подъездную аллею, машина остановилась у дома Роба. Девочки стремглав бросились к входной двери, чтобы успеть первыми засесть за ударную установку в домашней студии Бурдона. Она была гораздо более навороченной, чем та, что Роб установил в студии дома у Шиноды, и все дети обожали играть на ней, когда бывали в гостях у дяди Роба. Оставшиеся вдвоем Майк и Отис не спеша пошли к дому. Рука Майка покоилась на плече у сына. Он был так рад, что наконец проводит время с детьми. Вдруг Отис поднял глаза на папу и моментально разрушил спокойную, благостную атмосферу: — Пап? — обратился он к отцу, пока они шагали к дому. — А почему ты все время остаешься у дяди Роба? Мама говорила, что у тебя много работы, но я залез в компьютер, пока она не видела, и посмотрел даты твоих концертов. Не было у тебя работы, с тех пор как мы в последний раз виделись. Майк остановился как вкопанный прямо перед дверью, которую девочки не удосужились за собой закрыть. Он не знал, что ответить сыну. Совсем не так он представлял их беседу, да и вообще вплоть до сегодняшнего дня втайне надеялся, что Анна каким-то образом уже донесла до детей, что он больше не вернется домой. Объясняться прямо сейчас Майк был, мягко говоря, не готов. Он взглянул на Отиса и уже собирался было что-то сказать, но сын опередил его: — Ты не вернешься домой, да, пап? — Отис… сынок… понимаешь, кое-что поменялось, — начал Майк, не совсем понимая, какие нужно подобрать слова, но твердо решив говорить правду. Он уже усвоил урок в свое время, когда не пытался противостоять реальности. Однако сейчас все слова вдруг заметались у него в мозгу, и Майк был просто уверен, что в следующую секунду скажет что-то не то. Поэтому он продолжил со всей искренностью: — Я как раз хотел с тобой сегодня поговорить, Отис, но я до сих пор не знаю, как именно должен сказать об этом. Сын уткнулся взглядом в землю, его плечи поникли, и сердце Майка сжалось от боли при виде этого. Как же это было нечестно: в обмен на то, чтобы быть тем, кем ему хотелось, чтобы следовать зову своего сердца на пути к счастью, он вынужден был причинить боль своим детям. Чувство вины и стыда нахлынуло на него с новой силой. — Отис, я… — он запнулся, слова буквально застряли в горле. Сын повернулся и посмотрел на Майка. Рассудительный взгляд его карих глаз казался таким невинным, и это лишило Шиноду остатков самообладания. — Что, пап? Он просто не мог. Не мог заставить себя продолжить разговор, не мог разбить сердце сыну, смотревшему на него с такой любовью. Он осознал, что просто не переживет, если сын вдруг перестанет его любить. Майк протянул руку, потрепал Отиса по макушке и сказал только: — Я люблю тебя, сынок. Пойдем найдем твоих сестер. — Майк выгадал себе несколько минут на то, чтобы обдумать, как именно сообщить свою новость. Нервно закусив губу, он проследовал за Отисом в дом.