Признание (продолжение)

За окном еще было темно. Майк нацепил очки на нос и выскользнул из-под одеяла, стараясь двигаться аккуратно, чтобы не разбудить Честера. Пока глаза привыкали к темноте, он на ощупь нашел свой халат, надел его и вышел из спальни, бесшумно прикрыв за собой дверь. Ни в коем случае нельзя было тревожить Честера, пока у Майка не будет все готово. С того момента, как его развод официально состоялся, прошла целая неделя, и с каждым днем плечи Майка словно расправлялись, шаги становились легче, а улыбка — шире. Он был влюблен, и уже не имело значения, что кто-то об этом знал. Он мог, если захочется, прокричать об этом с крыши или написать на всех своих страницах в соцсетях, чтобы пресса перепечатывала потом статью за статьей. Он мог прижать Честера к себе на улице, поцеловать его прямо у всех на виду и не волноваться о том, что папарацци поймают пикантный кадр. Его словно выпустили на волю; казалось, что он чувствовал то же самое, что и человек, который обрел крылья, — свободу и счастье. И все это происходило потому, что Майк мог больше не скрывать свою любовь. Оттого-то улыбка и не сходила с его лица на протяжении последних шести дней. Спустившись на первый этаж, он включил свет на кухне и постоял пару мгновений, дожидаясь, пока глаза адаптируются и отойдут от темноты. Очень хотелось кофе, но Майк знал: стоит аромату кофе разнестись по дому, Честер тут же учует его и проснется. Этого допустить было нельзя, Майку и так предстояло испытание: сделать все, что нужно, как можно тише. Стараясь не шуметь, он поставил сливочное масло в микроволновку, чтобы оно растопилось, и слегка подогрел молоко. Выудив из шкафа большую миску, он всыпал в нее сахар, влил молоко, добавил дрожжи и перемешал. Выждав минуту, засыпал муку, замесил тесто, накрыл его чистым кухонным полотенцем и оставил подниматься. Ждать целый час. Чем бы мне пока заняться? Взгляд Майка упал на скетчбук, оставленный им на столе. Что ж, занятие нашлось само собой. Заря только-только начала заниматься на востоке, когда сработал таймер, возвестив о том, что прошел час. Майк потянулся, поднялся из-за стола и подошел к плите, рядом с которой стояла миска с тестом, которое, как он свято надеялся, успело подняться. С этим у него всегда выходила лотерея: то он перегревал молоко, оно убивало дрожжи и тесто опадало, то молоко, наоборот, было чуть теплым, дрожжи не срабатывали и результат снова был плачевным. Затаив дыхание, он приподнял полотенце и с облегчением увидел, что тесто получилось безупречным. Добавив остальные ингредиенты, он пару минут месил тесто, потом раскатал его в большой пласт, распределил растопленное сливочное масло, посыпал смесью из сахара и корицы. Кухню наполнил божественный аромат, хотя выпечку еще даже не поставили в духовку. Честер обожал, когда улитки с корицей покрывал щедрый слой глазури, и Майк собирался приготовить все в лучшем виде, ведь это был первый день рождения Честера, когда он проснется в их общей кровати. Шинода улыбнулся, уже предвкушая, как принесет горячие булочки прямо в спальню и Честера разбудит их восхитительный аромат. Сделав несколько улиток, Майк выложил их на противень, снова накрыл полотенцем и оставил подниматься еще на полчаса. Тем временем он смешал сливочный сыр, ваниль, молоко, сахар и сливочное масло и приготовил глазурь. Зачерпнув немного глазури пальцем, он попробовал ее. Охрененно вкусно. Булочки будут идеальными. Не зря потрачу эти три часа. Поставив улитки в духовку, Майк помыл посуду и нарезал клубнику. Когда духовка подала сигнал о том, что выпечка готова, он достал противень, потом наконец сделал кофе и глотнул из своей чашки, наслаждаясь крепким ароматом зерен темной обжарки, которые так нравились Честеру. За то время, пока Майк возился с булочками, мир окончательно проснулся, и солнце уже вовсю сияло первыми лучами, освещая кухню и гостиную. Оставалось совсем немного времени до того момента, как Честер пошевелится в постели и поймет, что Майка нет рядом. Поэтому Шинода взял поднос, поставил на него тарелку с булочками, мисочку с клубникой, две чашки с кофе и конверт с выведенным на нем майковским фирменным почерком именем Честера и направился на второй этаж. Поднимаясь по лестнице, он держал фокус на подносе, чтобы не дай бог не опрокинуть его содержимое на пол. Надо было еще бекона нажарить. Черт, ну почему я не додумался до этого, пока булки пеклись? Тихонько приоткрыв дверь в спальню и войдя внутрь, он, к своему облегчению, увидел, что Честер спал в той же самой позе, что и три часа назад. Майк глянул на часы. Те показывали начало седьмого, и он понимал, что Честер сейчас будет ворчать, оттого что его будят так рано, да еще и в день рождения, но сегодня им предстояло заняться кое-чем важным вместо того, чтобы валяться весь день в постели. Просто Честер еще об этом не знал. Майк поставил поднос на прикроватный столик, сбросил халат и, оставшись в одних боксерах, забрался под одеяло. Обняв Честера одной рукой за талию, он принялся покрывать невесомыми поцелуями его плечи, чтобы максимально нежно пробудить его ото сна. Спустя пару мгновений Честер тихо пробормотал что-то невнятное. Майк, умилившись, улыбнулся, легонько поцеловал его в шею и поинтересовался: — Что ты говоришь, Чеззи? — Слишком рано, — пожаловался тот и уткнулся в подушку. — Но у тебя же сегодня день рождения, Чез, — начал мягко уговаривать его Майк. — Я приготовил тебе кое-что особенное. Вставай, любимый, уже не так уж и рано. — Сколько? — В такой час мозг Честера пока еще не работал на полную, поэтому и строить длинные предложения не получалось. — Уже восьмой час… — На этих словах руку Майка спихнули с теплого живота. — Но я кофе сварил… и испек булочки с корицей. — Майк с надеждой затаил дыхание и через секунду был вознагражден: Честер затих, обрабатывая полученную информацию, а потом, не открывая глаз, повернулся к нему и удивленно спросил: —Ты сам испек булочки? Типа как Pillsbury*? — Господи, ты что, серьезно подумал, что я в твой день рождения буду пичкать тебя этим замороженным дерьмом? Нет, я сам сделал и чертово тесто, и глазурь. Встал в четыре, чтобы накрутить тебе эти вкусняхи, так что давай-ка поднимайся, пока они не остыли. Честер приоткрыл один глаз: — В четыре? Тебе не обязательно было это делать. Майк улыбнулся и чмокнул его в нос. — Я знаю. Но мне захотелось. Я же знаю, как ты любишь булочки с корицей. — О, я их безумно люблю! — Честер потянулся и нежно поцеловал Майка в губы. — Ты просто невероятный, волшебник какой-то. Сам-то это понимаешь? Майк покачал головой: — Да нет, я просто по уши влюблен. С днем рождения, Чеззи. Давай садись и начинай есть булочки, пока я сам их все не уничтожил. — Он дотянулся до подноса и аккуратно поставил его на кровать между ними. — Пахнут они просто божественно, — блаженно простонал Честер, взяв в руку одну булочку. — Поверить не могу, что ты сам их сделал. — Откусив кусочек, он прикрыл глаза. — Чеееерт. Есть вообще хоть что-нибудь, что ты не умеешь? Вид того, как его любимый смакует кусочек аппетитного лакомства, вызвал у Майка ту негромкую ласковую усмешку, что возникала у него исключительно в отношении Честера. — Я очень старался тебе угодить, — сказал он, тоже взяв мягкую ароматную булочку с подноса. — Рад, что они тебе понравились. Так, уютно устроившись по-турецки посреди вороха простыней, подушек и одеял, они просидели еще какое-то время, болтая о том о сем, поглощая теплые сладкие булочки, потягивая кофе и скармливая друг другу клубнику. Вдруг Честер заметил лежащий на подносе конверт. — А это что? — спросил он, потянувшись к находке одной рукой, а пальцы второй по очереди запустив себе в рот, чтобы слизать с них глазурь. Вопрос Майк почти не услышал. Вместо этого он завороженно наблюдал за тем, как язык и губы Честера избавляли от глазури его пальцы. Тот поднял на него глаза и, проследив направление его взгляда, усмехнулся. — Нравится то, что ты видишь? — понизив голос до соблазнительного тона, поинтересовался Честер, а затем, уже откровенно дразня, разомкнул губы и вобрал в рот очередной палец, проведя по нему юрким кончиком розового языка. Шалость Честера сработала. Кровь Майка, по ощущениям, устремилась прямиком к члену — и все это от одного лишь взгляда на то, что умелый язык и тонкие губы вытворяли с перепачканными глазурью пальцами. — Когда ты рядом, я всегда вижу то, что мне нравится, — чуть хрипло произнес Шинода, отодвинув поднос в сторону и подвинувшись к Честеру вплотную. — Мне кажется, у меня тут тоже глазурь осталась, — прибавил он, поднеся свои пальцы ему ко рту. Забыв о конверте, Честер обхватил рукой предложенную ему ладонь и медленно провел языком по покрытым капельками вязкой глазури пальцам, не отводя взгляда от черных глаз Шиноды. У того с бешеной скоростью забилось сердце. Как всегда, ему удалось меня отвлечь… Черт, у нас сейчас нет на это времени. Ох… о, черт… В следующую секунду все аргументы против улетучились у него из головы: Честер с абсолютно развратным видом впустил его средний палец еще глубже. А впрочем, похуй. Одним молниеносным движением Майк опрокинул Честера на спину, освободил его от боксеров и накрыл губами член, мешая его вкус со все еще чувствовавшимся во рту вкусом сахарной глазури. Пальцы, только что щедро смоченные честеровской слюной, проникли в желанное тело, бережно растягивая, пока губы и язык упоенно ласкали, даря крышесносные ощущения. Неожиданно задев ногой поднос, Майк испуганно замер, но, отодвинув его еще дальше, вернулся к приятному занятию. В этот момент Честер хихикнул. Шинода, выпустив его член изо рта, поднял глаза: — Что смешного, Чеззи? Как ты вообще можешь смеяться, когда твой член у меня во рту? В ответ Честер лишь зажмурился, зарывшись пальцами в пряди густых майковских волос, и в комнате раздался его тихий мелодичный смех. Майк приподнялся на руках и улегся на него всем телом, устроившись между разведенными бедрами. — Через минуту ты уже не будешь смеяться, — пообещал он, приблизив губы к его уху. Опустив руку, он потер членом вход в любимое тело. — Так-то ты благодаришь меня за то, что я принес тебе завтрак в постель? — Дразнящие движения, ласкавшие нежную честеровскую плоть, продолжились, и смех угас, превратившись в хрипловатые стоны. — Ты же этого в свой день рождения и хочешь, да, Чеззи? Хочешь меня внутри? — Голос Майка слегка осип и от столь раннего часа, и от разгоревшегося желания. Его губы едва касались уха Честера, и Майк ощущал, как тот трепетал под его телом. Долго мы не продержимся. Эти слова пронеслись у Майка в мозгу, когда Честер подтвердил, что он, конечно же, хочет его в свой день рождения. Потянувшись к прикроватной тумбочке за смазкой, Майк почувствовал, что Честер принялся стягивать с него боксеры, и помог ему, чуть привстав, чтобы затем самому избавиться от них и швырнуть на пол. Быстро подготовив Честера для себя, Майк с внезапно обострившейся жадностью за один толчок скользнул в него, и тот хныкнул от резких дискомфортных ощущений, вцепившись ему в спину и поморщившись. — Прости, прости, — зашептал Шинода, мысленно ругая себя за нетерпение, но Честер вдруг помотал головой и выдохнул: — Нет… нет, я именно так сейчас и хочу. Хочу жестко. Их секс по утрам никогда не был ровным, проходящим в каком-то обычном темпе. Они либо двигались сверхмедленно и нежно, любя друг друга в полусне, либо же больше напоминали животных и трахались отчаянно, безудержно и быстро. В этот свой день рождения Честеру, видимо, хотелось второго варианта, и Майк не мог ему в этом отказать. Он оказался прав, долго они не продержались. И вот Честер уже, дрожа всем телом, лежал на постели с прижатыми к груди коленями, а Майк врывался в его тело, с каждым толчком все глубже и исступленнее. Честер кончил бурно, громко, не сдерживая себя, вцепившись в изголовье кровати руками и исторгая стоны наслаждения, среди которых слышалось и что-то напоминавшее имя Майка. Чудом продержавшегося до этого момента Шиноду, едва он почувствовал, как сладко тугие мышцы сокращаются вокруг его члена, тоже накрыло умопомрачительным оргазмом. Такой сумасшедший секс был именно тем, чего им обоим хотелось этим утром, и теперь они лежали, переплетясь ногами и руками, тяжело дыша и будучи не в силах пошевелиться. Наконец, более-менее успокоив дыхание, Честер провел пальцами по взмокшим майковским волосам и предложил пойти в душ. Спустя еще пять минут ленивых объятий и неспешных поцелуев они все-таки поднялись с кровати и пошли в ванную, чтобы встать под теплые бодрящие струи их мощного душа. Майк устроил руки у Честера на бедрах, пока тот мыл ему голову, приятно массируя кожу. Потом Честер подвел его под душ, чтобы смыть шампунь, и Майк закрыл глаза, наслаждаясь ощущениями. После, тряхнув головой, чтобы убрать мешающие пряди, Шинода открыл глаза, при этом на его ресницах, скатываясь со лба, висли капельки воды. Он расплылся в улыбке, глядя на Честера: — Знаешь, а ведь всего этого в моих планах на сегодняшнее утро не было. Нам надо быстренько домываться и собираться, иначе опоздаем. — Да куда опоздаем-то? — спросил Честер. Они начали намыливать друг друга мягкими мочалками, благоухавшими гелем для душа. Он повернулся, и Майк провел ладонью по его спине, смывая пену, а пальцами другой руки обрисовал контур татуировок, запечатленных в его памяти уже долгие годы. — Не могу сказать. Чтобы узнать, тебе надо открыть конверт, — объяснил Майк, повернувшись к Честеру, чтобы тот помыл ему спину. Быстренько ополоснувшись, они обмотали вокруг талий пушистые белые полотенца и вышли из душа. У Майка на голове царил лохматый хаос, Честер же просто промокнул свои короткие чуть вьющиеся волосы полотенцем и стал выглядеть безукоризненно — хоть сейчас на фотосессию. Это было в высшей степени несправедливо. Шинода натянул футболку и, вооружившись расческой и гелем для укладки, принялся укрощать свои непослушные пряди перед зеркалом, одним глазом наблюдая за тем, как Честер неспешно прошел в спальню и поднял с пола конверт. Прочитав найденную внутри записку, он резко повернулся и, глядя на отражение Майка, обрушил на него шквал вопросов: — Мы едем в аэропорт? Зачем? Куда мы летим? Мне брать чемодан? Ты же знаешь, я ненавижу собираться в последний момент! А какую мне взять обувь? Откровенная паника на честеровском лице заставила Майка снова улыбнуться. — Чез, просто одевайся. Я уже собрал для тебя рюкзак. Тебе только обувь осталось выбрать. Мы всего на одну ночь уезжаем. — Но… как я пойму, какая обувь нужна? Я же не знаю, какую ты мне выбрал одежду на завтра. Майк мягко вздохнул. — Так загляни в рюкзак и посмотри, что к этим вещам подойдет. И уже к этой обуви подбери одежду на сегодня. Кстати, когда я складывал тебе вещи, я представлял твои черные сапоги, — добавил он, когда Честер прошел через ванную в гардеробную, где на полу лежали их рюкзаки. — И вообще, не заморачивайся ты так, Чез. Ты же у нас натура импульсивная. Вот уж не думал, что из-за какой-то обуви тебя так накроет. — Ты что, совсем меня не знаешь?! — наигранно возмутился Честер, воздев руки кверху. Наклонившись, он расстегнул рюкзак, заглянул внутрь и, проанализировав содержимое, вздохнул: — Ты прав, черные сапоги подойдут. Высокие черные со шнуровкой, не с пряжками. Или ты хотел с пряжками? — Он с обеспокоенным видом повернулся к Майку, который с изумленной улыбкой покачал головой: — Со шнуровкой, конечно. Мне на тебе любые завязки нравятся, — тихо прибавил он, поиграв бровями и подмигнув. — Ну все, давай одевайся. Мы не на показ мод собираемся, а всего лишь в аэропорт, и если не поторопимся, то опоздаем на самолет. — Ха. Сразу видно, ты ничего не понимаешь, Шинода. Вся наша жизнь — это сплошной показ мод. Закатив глаза, Майк смыл гель для укладки с ладоней, потом, сбросив полотенце, надел боксеры и джинсы, накинул поверх футболки клетчатую рубашку и подошел к их общим обувным полкам, чтобы достать кеды Vans с шахматным принтом. Когда они оба оделись и уже взяли рюкзаки перед выходом, Майк посмотрел в зеркало и вдруг притянул Честера за руку, а затем прижал к себе, сунув ладонь в задний карман его джинсов. Казалось бы, он видел тысячи фотографий их двоих, стоявших вот так, бок о бок, участвовал с Честером в сотнях фотосессий и отсмотрел часы их совместных видеозаписей, но, похоже, ему все никак не удавалось привыкнуть к тому, что можно так запросто видеть Честера рядом, да еще и в их общей ванной, в их общем доме, как будто они пара обычных мужчин, а не две рок-звезды. Майку вдруг нестерпимо захотелось быть обычным. — Ну что, Чез, готов? — Он повернулся и поцеловал Честера в щеку, слегка сжав ладонью его ягодицу. — Да, Майки, поехали. Я готов ко всему, что ты придумал. До аэропорта они добрались на удивление быстро и без эксцессов, так что время, которое Майк заложил на возможные пробки, позволило им без спешки пройти регистрацию и предполетный контроль и спокойно дождаться отправления рейса. Едва Честер осознал, куда и зачем они летят, его эмоции закипели, как раскаленная лава. Оказалось, Майк запланировал полет в Лас-Вегас и записал их обоих в Club Tattoo. Вплоть до сегодняшнего утра Честер, честно говоря, и не надеялся, что Майк действительно сделает татуировку, но тот удивил его, подтвердив серьезность своих намерений и записавшись к Шону. И теперь скетчбук с тщательно нарисованным эскизом татуировки терпеливо ждал своего часа у Шиноды в рюкзаке. Майк знал, что этот подарок Честер воспримет с особым восторгом, и ему уже не терпелось осуществить задуманное. Полет прошел быстро, и вот они уже ехали к Club Tattoo. Энтузиазм Честера возрастал с каждой минутой. — Я так давно не сидел в кресле у тату-мастера! — Слова лились из него неудержимым потоком. — Это мой лучший день рождения! — воскликнул он, крепко сжав руку Майка. — Кто из нас пойдет первым? Я? — спросил он вдруг, буквально подскочив на сиденье. Усмехнувшись, Майк обвел взглядом его лицо. Глаза Честера блестели в предвкушении предстоящего действа, на его губах играла ослепительная улыбка, и вообще он весь будто излучал счастье. У Майка перехватило дыхание. Ну какой же он все-таки красивый… — Как хочешь, Чез. Если ты обещаешь держать меня за руку, пока я буду сидеть в кресле перед Шоном, я могу и вторым пойти. А тебе, кстати, пора определиться: ты хочешь мои инициалы на груди или мое имя на спине? Взглянув на него искоса, Честер ответил: — Ни то и ни другое. На груди я хочу сделать инициалы дочек. А ты будешь вот тут. — Он хитро улыбнулся и, медленно опустив руку, указал на выступающую тазовую косточку. Майк пораженно ахнул и перевел взгляд с бедра Честера на его глаза. — Ты хочешь меня сюда? Тот кивнул: — Чуть ниже пояса, вот тут, чтобы видеть тату могли только ты и я. А на спине не хочу. Надо чтобы я тоже мог ее видеть. Майк глубоко вздохнул и выдохнул, пытаясь обуздать свою фантазию, которая не скупилась на варианты того, что он сможет потом сделать с этой тату, — в частности, как он будет ласкать ее языком во время занятий любовью. Кажется, в нем снова просыпалось желание. Безумие какое-то. — Это будут мои инициалы или мое имя? — спросил он внезапно севшим голосом, пристально глядя на Честера в ожидании ответа. — Твоя подпись. Это будет твоя метка. Ты распишешься на бумаге, а Шон перенесет подпись на мою кожу. — Честер многообещающе улыбнулся и, понизив голос, добавил: — Я ведь теперь принадлежу тебе. И ты будешь наблюдать, как Шон нанесет твою метку на мою кожу, и она будет всегда здесь, на моем теле… и это будет так заводить тебя, Майки… — Черт, да она меня уже заводит, Чез, — сокрушенно выдохнул Майк. — Может, мне лучше первым пойти... — Может быть. Мы приехали. Пойдем, разберемся по ходу. Майк проследовал за Честером, пружинящей походкой направившимся в Club Tattoo. Пока Беннингтон обнимался со старыми друзьями и весело болтал с ними обо всем на свете, Майк боролся одновременно с абсолютно неуместным желанием и вполне объяснимым волнением. Он все еще не был до конца уверен, что сможет столько времени просидеть под иглой тату-мастера, но мысль о том, что Честер не раз проделывал это и провел в кресле много-много часов, каким-то образом успокаивала. Раз Честер смог, то и он сможет. В итоге после недолгого обсуждения они решили, что первым в кресло сядет Майк — чтобы волнение не свело его с ума во время ожидания. Шон начал готовить инструмент и кожу у Майка на плече. Честер придвинул свободный стул и сел рядом, Шинода тут же взял его за руку. — Ну что, готов? — спросил Честер перед тем, как игла коснулась кожи Майка. Тот, стиснув зубы, молча кивнул. — Расслабься, скоро уже не будешь вообще почти ничего чувствовать. Поверить не могу, что ты все-таки это делаешь, — добавил он. Его карие глаза светились ликованием и любовью. — Да уж. Я тоже, — сдавленно проговорил Майк. — Вообще-то это больно! — Просто смотри на меня, любимый, — посоветовал Честер, не обратив ни малейшего внимания на короткий взгляд, который Шон метнул в его сторону на этих словах. — Ты справишься. Боже, как же я люблю татуировки! Твоя будет выглядеть просто потрясающе. Как и всегда, Честер оказался прав. Боль в какой-то момент отступила, почти утихнув, и на коже стал проявляться сначала контур пламенного солнца, затем цвета, идеально соответствующие тем, что сияли на честеровских предплечьях, и наконец, монограмма из инициалов Беннингтона, символизирующая то, что и тело, и душа Майка теперь принадлежат ему. Когда тату доделали и руку Майка плотно замотали пленкой, он хоть и чувствовал легкое головокружение, но в целом радовался тому, что все было позади. Он это сделал. Ему сорок один год, и он сделал свою первую и, скорее всего, единственную татуировку, эту шикарно выполненную татуировку, на которую с таким обожанием и гордостью смотрел Честер. И восторженный пылкий поцелуй, которым Честер наградил Майка, когда тот встал с кресла, стоил каждой секунды предшествовавшего этому моменту дискомфорта. Майк знал, что эта тату значила для Честера больше, чем любой другой способ выражения вечной любви, к которому он мог бы прибегнуть. Майк Шинода не делает татуировки. Но для Честера он сделает все что угодно. Теперь наступил черед Честера, и Майк в который раз удивился тому, с какой легкостью тот переносил всю процедуру. Он расслабленно лежал, прикрыв глаза, мечтательно улыбался, пока ему на груди выбивали инициалы дочерей, и лишь изредка едва заметно сжимал пальцы Шиноды своими. Майку же все еще было плоховато, но, когда с первой тату было покончено, его тоже отпустило. Когда же Шон стал подготавливать кожу на тазовой косточке Честера, Майка накрыла волна теплого тягучего счастья и он совершенно забыл про боль в плече. Его собственноручная подпись будет красоваться на теле Честера. Может ли что-то быть сексуальнее этого? На этот раз Честер не стал закрывать глаза. Наоборот, он внимательно смотрел на Майка, наблюдая за тем, как эмоции сменяли на его лице одна другую. Когда тату была готова, Майк взглянул на него с любовью и восхищением, впечатленный невозмутимостью, с которой Честер перенес боль от прикосновений иглы в таком чувствительном месте, и покоренный тем, как его, Майка, подпись смотрелась на нежной коже самого бледного, потаенного уголка тела вокалиста. Теперь они оба были помечены друг другом, причем куда более осязаемо, чем раньше, когда они делали это подспудно, почти неуловимо. И пусть эти татуировки никогда никто не увидит, зато это много значило для них самих. Майк улыбнулся, любовно поцеловав Честера, и шепнул: — Просто блеск, Чеззи… Она отлично на тебе смотрится. — И она только для твоих глаз, — тоже вполголоса ответил Честер, осторожно натянув джинсы поверх повязки, а потом добавил лукаво: — Хорошо, что ты успел трахнуть меня утром. Кожа будет заживать несколько дней. — Увидев, как лицо Майка вытянулось от этих слов, он хохотнул: — Да не волнуйся ты, придумаем что-нибудь. Вместо того чтобы пойти в ресторан, они решили заказать еду в номер, а потом Честер объяснил Майку правила ухода за татуировкой. То и дело отвлекаясь на поцелуи и невесомые ласки, они поужинали и забрались в кровать, как неоднократно делали во время туров, — устроившись на высоких подушках с мороженым в руках и щелкая по кнопкам пульта. — Майк… — доев свое мороженое-сэндвич, начал было Честер, но прервался на то, чтобы слизнуть капельки подтаявшего пломбира и шоколадные вафельные крошки, оставшиеся на пальцах. Майк усмехнулся, глядя на это. У сегодняшнего дня кольцевая композиция. — М? — Спасибо тебе за такой потрясающий день рождения, — от всей души сказал Честер. Майк снова улыбнулся: — Здорово, что тебе понравилось, Чез. Мне тоже было хорошо. — Он наклонился к Честеру и, положив ладонь ему на щеку, поцеловал сладкие от мороженого губы. — Я никогда не думал, что захочу сделать тату, но я рад, что сделал. Я твой, Чеззи, и это больше не пугает меня. Теперь перед нами с тобой нет никаких препятствий… и уже через несколько месяцев мы поженимся. Поженимся, Честер. Представляешь? — Майк ласково провел большим пальцем Честеру по щеке. В уголках его глаз собрались лучистые морщинки, когда в ответ на его слова и прикосновения губы Честера растянулись в понимающей улыбке. — Да уж. Ни за кем еще так долго перед свадьбой не ухаживали, как за мной, — заметил Беннингтон, и Майк рассмеялся. — А что? Ты знаешь еще кого-то, у кого до свадьбы были отношения почти двадцать лет? — Нет, Чеззи, не знаю… Но таких, как мы, вообще больше нет, я тебя уверяю. — Майк в который раз за вечер нежно накрыл его губы своими, а после поцелуя со вздохом проговорил: — Что-то я дико устал за сегодня. Еще рано, конечно, но, может, выключим все и ляжем спать? Ты не против? Честер сжал его руку: — Как скажешь. Я сейчас в своем самом любимом месте, Майк, — с тобой в кровати. Больше мне ничего не нужно. И неважно, что мы тут будем делать, главное — я с тобой. — Для меня это тоже самое главное, — посерьезнел Шинода. Он потянулся, чтобы выключить прикроватный светильник, а Честер, взяв в руку пульт, занялся телевизором. Как только комната погрузилась во тьму, они устроились поудобнее, стараясь двигаться осторожно, чтобы не задеть повязки, оберегавшие свежие татуировки, и почти сразу забылись мирным сном в объятиях друг друга.