Разница между нами

— Раздвоение личности? — пухлый, но весь какой-то монументальный, вселяющий уверенность врач, усмехнулся в пышные усы, — откуда такие мысли, батенька? Врач-психиатр мыл руки под краном, мыло весело пенилось, доктор чуть приплясывал и что-то напевал себе под нос. Видимо, добродушный и весёлый от природы, он получал удовольствие от такого простого действия, окончив осмотр пациента. — Скорее уж растроение тогда, — опять улыбка, — у вас же два персонажа. Джон вздохнул. — Значит, с вашей стороны я здоров? — На первый взгляд ничего критичного не нахожу. Нервное истощение, начальная стадия депрессии, но это лечится, батенька. Сейчас всё прекрасно лечится. Проведём дополнительные тестики, выпишем таблеточки, отдохнёте как следует и станете как осьминог в брачный период. — Почему осьминог? — Ну «огурец» — это банально. Вы, люди творческие, тонкой душевной организации, любите все драматизировать и катастрофизировать. Такова ваша природа, — психиатр, продолжая что-то турунькать себе под нос, вытер руки, вернулся за стол и принялся заполнять карту Джона. — Медсестричка сейчас подготовит вам направленьица, сдадите анализики и будем говорить уже предметно. — А что же мне делать с книгой? — не то его, не то себя спросил Джон. — Дописать. Отпустить. И начать следующую. Вы, кстати, кто по гороскопу будете? — доктор глянул на Ватсона поверх очков. — В книге рак, в реальности — весы. Но какое это имеет… неужели вы верите в гороскопы? — Не важно, во что верю я. Важно, во что верите вы. Я вам вот что скажу, батенька. Говорят, что весы никогда не могут принять решение, качаются туда-сюда, вот как вы сейчас, пока всё само как-то не устаканится. Но это только видимость. Весы могут себе это позволить. Потому что все важные решения они приняли уже давным-давно. Джон заморгал, не зная как реагировать. — Вот вы страдаете сейчас, не знаете, кого убить: прообраз себя или лучшего друга. Ни тот ни другой вариант не приемлем для вашей души. Но, если вы заглянете в эту самую душу, без страха нырнёте в неё поглубже, то увидите — на самом деле, вы давным-давно знаете, как нужно поступить. — Доктор взял у медсестры заполненные бланки на анализы и протянул их Джону. Тот взял, кивнул и направился к выходу. Размышляя о словах врача, Ватсон не заметил, как прошёл почти половину дороги до дома пешком. Очнулся, когда в позвонок стрельнуло болью, да так, что пришлось остановиться, стереть с лица холодный пот, нащупать в портфеле шприц-ампулу с обезболивающим и всадить себе в бедро прямо сквозь штанину. Через пару минут боль стала терпимой и Джон сумел выпрямиться, а чуть позже и продолжить путь, который завершился в кресле у ноутбука. «Значит, мои провалы в памяти связаны с тем, что в моё тело периодически вселяется некая высшая сущность и болтает с тобой? — Джон сделал глоток чая. Шерлок был прав, этот разговор зашёл куда лучше под сладкий чай и солнечный свет посреди гостиной. — Именно. — И эта сущность, — Ватсон чуть подышал ртом, остужая слизистые, — должна убить одного из нас. — Верно. Он не хочет. Но у него нет выбора. — Ему велят ещё более высшие силы. — Всегда есть кто-то выше. — Но почему?! За что? — Джон не спорил и не отрицал. Даже не напомнил Шерлоку, что тот атеист и ни в какие паранормальные силы никогда не верил. — В чём мы перед ними провинились??? — Ни в чём… просто так нужно. Для истории. Джон хотел возразить. Шерлок ясно видел, что тот наверняка хочет высказать что-нибудь вроде, что он не позволит, не допустит, ещё что-нибудь не… но замер на полсекунды и Холмс понял, что перед ним уже не его Джон. — Что важнее: история или персонаж? — спросил «уже не его Джон» не здороваясь. И, не дожидаясь ответа, продолжил: — Смерть персонажа в угоду истории? Вспомни Золушку. Не погибни ее родители — сказки не случилось бы. Или взять «Короля льва». Кто не рыдал над ним, но иначе нельзя было по сюжету! Шерлок осторожно поставил свою чашку на стол и замер, внимая. — Или… ты не смотрел, но есть такой фильм «Персонаж». Там герой сумел выйти на связь с автором и просил не убивать его, но потом смирился со своей участью, ибо только так история могла стать шедевром! Все, кто читал, говорили об этом! Без драмы… Джон посмотрел на чашку в своих руках. Осторожно сделал глоток. Перевёл взгляд на собеседника. Точнее, слушателя. — Одиночество — бич современного общества. Ты знаешь, как я мечтаю, чтобы и в моей жизни появился кто-нибудь, кто мог бы вот так же принести чай. Просто побыл, посидел рядом. — А что ты сделал, чтобы это случилось? Сидя за ноутбуком друзей не найти. Сам же знаешь. — Знаю, — Ватсон тоже поставил чашку. — Я должен тебе объяснить ещё одну вещь. Спина очень болит. Мне нужны деньги на операцию, и эта публикация — мой единственный способ… — он замолчал, понимая, как это звучит. — Я предполагал что-то подобное, — Шерлок поднялся. — Ясно, что не просто из любви к драме, — вздох. — Ну — давай. Я готов. Куда мне идти, что делать? Холмс не улыбался. Руки, плечи, общее напряжение фигуры, выдавали его страх. Обычный человеческий страх, присущий всем живым существам перед лицом смерти. Джон смотрел на него. В его глаза, на его лицо и думал, что ведь это он создал этого человека. Целиком и полностью. От скелета и мышц до слизистой, что выстилает желудок. От дрожи его ресниц до самых потаённых метаний души. Идеал своего друга, а потом и своей любви. С кучей недостатков, которые не вытерпел бы никто, но они же делали его живым. Ватсон создал Холмса, но дальше его любимый персонаж, его лучшее творение, продолжил меняться, развиваться и совершенствоваться уже сам. И стал тем, кто стоял сейчас перед своим творцом не опуская головы и говорил четко и спокойно. — Только… дай моему Джону сил выдержать это. Перенести с наименьшими потерями, — усмешка, больше похожая на судорогу. — Ты сможешь, я знаю это, Джон». Ватсон откинулся назад на стуле и закрыл зудящие глаза ладонями, даже не пытаясь унять слезы. Глаза жгло. Да, он собирался выплеснуть через переживания книжного Джона свою бесконечную тоску, свое одиночество, но теперь… Писатель пошарил рукой. Укол уже не действовал. Где же эти таблетки? Спина болела так, будто между позвонками вставили железный штырь и теперь забивают его молотком поглубже. И попутно железо ещё и раскаляется чуть ли не до температуры плавления. Ватсон с трудом сфокусировал взгляд на блистере. Не может быть, чтобы он выпил столько обезболивающего, потому что позвонок плевать на это хотел. Сосчитав пустые ячейки, Джон задрожал и выронил таблетки. Понял, что поднять их уже не сможет. Да это и не нужно. Всё, что ему нужно сейчас — срочно добраться до ванной и вызвать рвоту. Или только второе, ибо сделать первое он не в состоянии. Но руки не сгибались. Он не мог дотянуться до лица. Курсор на экране мигал. Шерлок ждал. Джон ощущал всё усиливающуюся тревогу персонажа за своего создателя. Тот понял — что-то не так. Ватсон закряхтел, даже застонать уже не было сил, но сумел положить руки на клавиатуру. Пальцы привычно легли на знакомые и такие любимые в последнее время клавиши и будто черпнули от них немного сил. Это… это было его жизнью. Не прогулки, не болтовня с врачами и сбор денег на операцию… нет… это. Эти два человека по ту сторону экрана. Такие далёкие, но самые близкие. Самые дорогие и любимые. Джон знал, что он должен сделать. И верил, что сил ещё хватит. «Шерлок осознал, что так и стоит у стола, прижатый к Джону. К своему Джону и тот смотрит с отчаянием и тревогой, вцепившись в своё счастье так, что никому не оторвать. — Если ты, то и я, — спокойно сказал Ватсон. Его рук сейчас не разжала бы никакая сила на свете. Даже уверения Шерлока. — Куда ты пойдёшь сегодня — туда и я с тобой. — Джон… — И знаешь что. Я даже знаю куда. Хотел сделать сюрприз, ну да ладно. Я наконец-то нашёл то, что искал. Чудесный дом в Суссексе. Помнишь, ты хотел, чтобы именно так мы провели наш медовый месяц? Тишина, природа, и только мы двое. И мёд, да. Настоящий мёд. Там есть пасека. Ты должен увидеть его, чтобы там ни затевали эти демиурги. — В голосе доктора звучали истерические нотки, но он старался сдерживаться. — И ты его увидишь. И поживёшь там со мной. А потом, много позже, когда мы оба устанем от беготни по Лондону, можно будет переехать туда насовсем». Джон вставил этот кусок в финальный файл, сглотнул и отправил его в свой блог. Убедился, что загрузка прошла успешно. Вот и всё. Теперь никто уже не разлучит их и не разрушит их счастья… Ватсон никогда ещё не писал комментариев к своему же детищу, только отвечал на чужие отзывы, но надо же когда-то начинать… «Дорогие мои поклонники, с некоторой грустью должен вам сообщить, что публикации моей последней книги не будет. Мы с редакцией разошлись в видении финала, поэтому все, кто… кто все эти годы был со мной… с моими героями… ндо кроче. Я… словом… читайте здесь. Спас… спсибо вам… и… прощайте». Выдохнув, Джон хотел было закрыть глаза, но вместо этого продолжал смотреть на монитор, следя, как растет количество просмотров. Вот появился комментарий. «Где вы?!» Ватсон усмехнулся. Это тот самый «Ядовитый». Смысл скрывать? Хоть найдут быстрее. В голове шумело, рот совершенно пересох, но пальцы уже не способных двигаться рук ещё лежали на клавиатуре. Джон вбил свой адрес примерно так: «Нпрстив Бекр-стрит… вижу его из оккккна…» Неужели этот «Ядовитый» придёт? Жаль, но скорее всего они не увидятся. Джон ещё раз глянул на монитор. Комменты бежали, но он уже не мог прочитать их. Ватсон вздохнул. Понял, что спина, наконец-то, не болит. Он её вообще не чувствует. Приятный бонус от Вселенной. Значит, он всё сделал правильно.