Я изнасилую тебя нежно

      В универе Белозёров продолжал делать вид, что не общается со мной. Он очень боялся, что одногруппники догадаются о его ориентации и зачмырят его. Меня это не парило… до одной злосчастной вечеринки.       Был вечер пятницы, 29 декабря. Вся группа отправилась на тусовку в честь дня рождения Стёпы Тришко, нашего спортсмена-тяжеловеса, по сути тупого качка. От его банды мне периодически прилетали оскорбления по поводу цвета моей ориентации, которую я, в отличие от Олега, не скрывал. Я не хотел идти, но Лек меня уговорил. Завтра у нас в универе будет последний в этом семестре важный коллоквиум и парочка бессмысленных лекций. Лично я все остальные предметы сдал, получил заслуженные автоматы, мои новогодние каникулы свободны, и сегодня я могу себе позволить немного расслабиться. Напиваться до беспамятства я не собирался, чтобы не проспать коллоквиум, который стоял первой парой. Но рассчитывал повеселиться. Пусть даже Олег ни разу не взглянет в мою сторону, он будет рядом, я могу, озираясь, выхватывать его силуэт из толпы.       Стёпа и его сестра-первокурсница жили в двухкомнатной квартире-студии, которую для них снимали родители. Кроме наших приглашены были и другие друзья именинника, судя по размеру их мускулов, это были его товарищи по спорту.       Громкая музыка сотрясала воздух, децибелы басов рикошетом отскакивали от стен. Одна комната – очевидно, спальня сестры либо самого Стёпы – была заперта. Зона кухни отделялась от гостиной барной стойкой с высокими стульями. Вся столешница была уставлена алкоголем: пиво разных сортов, водка, коньяк, вино. Также здесь возвышались пирамиды перевёрнутых пластиковых стаканчиков, воткнутых один в другой, несколько бутылок «Спрайта» и «Колы» для разбавления высокого градуса. Еды почти не было – так, лёгкие закуски, снеки. Вечеринка явно затевалась, чтобы как следует бухнуть. Я взял баночку пива и пристроился поближе к компании, с которой общался Белозёров.       Я торчал на вечеринке уже около часа, успел поболтать с девчонками из нашей группы, выпить 3 банки пива, похрустеть чипсами, отлить и устать от шума. Все ребята давно захмелели, водка текла рекой. Голоса стали громче, алкоголь и травка раскрепостили тех, кто сначала был тихим. На диванчике и по углам сосались парочки (гетеро, естественно). Мои губы заныли по Олеговым поцелуям. Мы пару раз встречались глазами, но только и всего. На этой вечеринке я чувствовал себя одиноким. А ещё меня бесило, что к Леку всё это время клеилась Стёпина сестра, пристроилась к их компашке, то приобнимет, то руку на плечо положит, встала почти вплотную, тёрлась об него своими буферами. И ведь красивая, сучка. А он знай купается в её внимании. Улыбочки, шуточки (судя по её хихиканью), руки свои тоже распустил. Поддерживает самцовую репутацию. Я ему это ещё припомню.       - Скучаешь, малыш? – прозвучало рядом с издёвкой.       Вздрогнув, я обернулся – «мистер Мускул» Стёпа и его широкоплечие дружбаны. Я знал, что без этого не обойдётся...       - А тебе что? – ровным тоном осведомился я.       - Ты как разговариваешь с виновником торжества? – вклинился один из его свиты. – У него вообще-то сегодня днюха.       - Ты подарочек принёс, симпапуля? – снова заговорил именинник.       - Я со всеми скидывался, - раздражённо ответил я.       Деньги собирал наш староста Андрей. Все знали, что Тришко хочет обзавестись мотоциклом, и группа решила, что мы подарим ему деньги на покупку железного коня. Разумеется, полную сумму нам собрать не по силам, но хоть часть – и то хорошо.       - Что-то не нравится мне его поведение, - задумчиво потирая подбородок, Стёпа повернул голову в сторону своих приятелей. – Невежливо как-то.       - Извинись перед именинником, не порть праздник, - поддержал его товарищ.       - Да, извинись. Отсоси мне, голубок! – выдал Стёпа и заржал.       Дружки-подпевалы подхватили ржач. Как же я их ненавидел! Я чувствовал, что адреналин хлещет у них из ушей, расширенные зрачки, покрытые испариной лбы – придурки были пьяными и укуренными. Но, проигнорировав чувство самосохранения, я вызывающе ответил:       - Я лучше сдохну!       Моя гордость подписала мне смертный приговор.       - Как пожелаешь, - сказал Тришко, уголок его губ дёрнулся в ядовитой усмешке.       Я похолодел. Два здоровяка молниеносно подскочили ко мне, я даже не успел среагировать. Один сзади завернул мне руки за спину, другой вломил в живот так, что я сложился пополам от боли и задохнулся. Удар по ногам сзади заставил меня упасть на колени. Я пытался отдышаться.       Стёпа подошёл ближе и, схватив за волосы, поднял мою голову:       - Даю второй шанс. Извинись и отсоси.       Моё лицо было как раз напротив его ширинки, скрывавшей, судя по рельефу, хозяйство значительных размеров. Интересно, он предполагал проведение сего мероприятия прямо здесь, на глазах у всех? Кстати, народ стал потихоньку стекаться к нам на шоу, но никто и не думал вступиться за меня. Вот это я попал.       - Иди. На. Хуй, - чётко произнёс я.       После чего так же чётко вражеский кулак врезал мне по скуле. Голова мотнулась в сторону. Затем последовало ещё несколько ударов. Из носа потекла кровь, разбитые губы горели. Кажется, бровь он мне тоже рассадил, так как по виску стекала тёплая липкая струйка. Было больно, но я терпел.       - Эй, чуваки, нахрена вы его так? – подошедший Лек сделал было слабую попытку остановить их.       - Белый, не лезь. Или ты тоже пидор? – Стёпа повернулся с занесённым на меня кулаком в сторону Белозёрова, готовый перекинуть свою агрессию на него.       - Не неси хуйню, - Олег развернулся и ретировался к своей спутнице – сестре главного дебила, на этот раз уже смело и откровенно обхватив её за тонкую талию.       Она развернулась к нему с приоткрытым ртом, который оказался в паре сантиметров от его, и, не колеблясь, поцеловала. Он не стал сопротивляться, лишь опустил ладони на её задницу, крепче прижимая к себе, и засунул свой предательский язык в её блядский рот.       Это ранило меня больше, чем его уход. Больнее, чем удары тупых качков, которые продолжили меня избивать. Я старался не смотреть в сторону Олега, чтобы не выдать любимого взглядом, умоляющим о помощи и полным обиды и ревности. Любимый. Любимый ли? Он отвернулся от меня, предал. Я сносил удары кулаков и кроссовок, почти не ощущая боли, потому что все мои чувства были парализованы предательством человека, ради которого я был готов на всё, которого я считал смыслом своей жизни.       Кто-то принёс бутылку водки и вылил её мне на голову. Я предположил, что сейчас достанут зажигалку и меня спалят нахрен как еретика или ведьму. За то, что я не такой, как они. Никогда не был фанатом конформизма. …Или еретиков не жгли? Блядь, и о чём я только думаю. Мой окровавленный, мокрый, жалкий вид всех весьма повеселил. Среди общего шума и гогота я различил возмущённые крики девчонок, с которыми я общался в нашей группе, они хотели прекратить это, но мужская половина сегодняшнего сборища не позволила им вмешиваться.       Стёпа вытащил из моего кармана телефон и хотел было включить его, порыться в моих «пидорских делишках», но там стоял блок, а кода он не знал. Меня подёргали за волосы и побили по щекам, выпытывая цифры, но говорить я тупо не мог, трудно шевелить разбитыми губами, да ещё и когда во рту полно крови. Тришко оставил эту затею. Телефон упал на пол рядом со мной. Не разбился.       Их интерес к моей персоне утихал, и в какой-то момент всё закончилось. Я не заметил, когда меня оставили в покое, просто вдруг понял, что удары закончились. Видимо, им стало скучно лупить того, кто не истекает униженно соплями и слезами, моля о пощаде. Как я сказал, физическую боль перекрывала боль от предательства.       С великим усилием я сумел подняться на ноги. Странно, что меня не вышвырнули вон с тусовки. Возможно, хотели понаблюдать, как я буду корячиться. В гардеробе я не нашёл своей парки. Заметив, что в мою сторону, посмеиваясь, поглядывает Стёпа с друганами, я догадался, что куртка канула в Лету. Там в кармане было 500 рублей, я бы хоть такси мог поймать, но, видимо, придётся идти пешком. Это жесть, потому что на улице десятиградусный мороз (это сегодня ещё тепло), а я мокрый и избитый, и мой дом находится в нескольких кварталах отсюда. Благо, что не на другом конце города.       Чтобы не отморозить себе какую-нибудь часть тела, я шёл быстро. Бежать не мог, потому что у меня всё болело. Я потихоньку начал приходить в себя и чувствовать последствия, так скажем, соприкосновения чужих кулаков с моей плотью. Было невероятно холодно в одной лишь промокшей толстовке. Спасибо хоть, что я не в футболке. Я ещё умудрялся находить плюсы в данной ситуации... В темноте без лишних глаз я позволил себе разрыдаться. Всхлипы отдавали тянущей болью в рёбрах. Я схватился правой рукой за левый бок, не переставая ковылять вперёд. Слёзы грозили оледянеть прямо на щеках, как мои волосы, которые на морозе мгновенно задеревенели, поэтому я то и дело вытирал их с лица рукавом толстовки. Промелькнула глупая мысль, что она намокнет ещё больше…       Я зашёл домой, достав запасной ключ из-под коврика (я периодически терял ключи, поэтому запаска всегда лежала на своём месте), и как был – в одежде – упал на кровать, завернулся в одеяло и просто лежал. Лежал и плакал. Много. Я просто не мог остановиться. Я понимал, что нужно хотя бы принять горячий душ, выпить чаю с лимоном и вареньем, но сил просто не было. Его предательство сломало меня. Я уничтожен. Я ощущал себя опустошённым, мёртвым. Я больше не верил в любовь. Тот, кто любит, так не поступает. Хотя он ведь ни разу так и не произнёс этих заветных слов. Я вдруг всё понял. Он просто забавлялся со мной, а теперь забавляется с этой потаскухой. Ведь если бы у него и вправду были чувства ко мне, то он бы не игнорил меня в универе. Я не говорю про публичное объявление себя геем, но он бы мог хотя бы тупо общаться со мной. Я был для него подстилкой, наивно и беззаветно отдававшейся ему целиком и полностью. Я ясно ощущал, как во мне что-то умерло при осознании этой горькой истины. Наверное, часть моего сердца, которую занимал Олег. Не знаю, смогу ли когда-нибудь кого-нибудь полюбить с той же силой. Верно утверждают, что любовь слепа. Я идеализировал своего любимого, не замечал, какой он подонок на самом деле, пока случай не раскрыл мне глаза. Да и что я, собственно, хотел, я-то вообще его похитил…       Я не мог больше здесь оставаться. Решил, что завтра же после универа поеду домой. Давно не видел брата, очень соскучился по маме. Проведу зимние каникулы в родном городе. Мне нужно сменить обстановку и повидать свою семью. Заставил себя подняться с кровати, при этом из глаз чуть не посыпались искры. Отогревшись под одеялом, мои синяки растеклись и разболелись в полную мощь. Я принял обезболивающее и начал собирать вещи. Я хотел позвонить брату, но выяснил, что мой телефон всё-таки немножко пострадал: экран треснул, и сам он был выключен. Я не стал его включать, подумал, что заявлюсь домой без предупреждения, сделаю своим сюрприз, а сейчас меня ни для кого нет. Особенно для кое-кого. Симку я вытащил и сломал. Всё нужное уложил в сумку, разделся, принял быстрый душ и лёг спать. Уснул мгновенно.