***
Недалеко от гильдии Месяц Демона располагался небольшой городок. Здесь на его окраине жила и работала в маленькой аптеке Альгета Хэл — жена мастера Тадаши. Престарелая, но еще вполне энергичная женщина с весьма бойким и несколько язвительным характером. Русые поседевшие волосы всегда собраны в низкий, немного растрепанный пучок. Помимо изготовления и продажи лекарств, Альгета была известна как мастер по запечатыванию магии. Женщина проводила ритуал, лишая способности использовать волшебство, от которого тот пожелал избавиться. Старушка относилась к своим способностям с большой ответственностью. Она понимала, что у каждого человека есть свои причины для отказа от магии, потому старалась обо всем разузнать и отговорить от такого серьезного шага. Иногда ей это даже удавалось. Однажды к ней пришел человек, о чьем появлении и желании она знала еще до того, как он переступил порог аптеки. Ритуал запечатывания проводился в глубине лавочки, которая только снаружи могла показаться маленькой. Там была специальная просторная комната с тремя кроватями и множеством шкафчиков со всевозможными склянками и зельями. Сейчас на одной из кроватей лежала Эрика и бездумно смотрела вперед в ожидании хозяйки. Через некоторое время, шурша подолом бежевой юбки, появилась Альгета с небольшим подносом, на котором находилось несколько флаконов из темного стекла. В одном из них была тонкая трубочка, рядом лежали стальной стержень, свеча, ступка и потрепанная книга. Старушка бросила недовольный взгляд на внучку. — Ты уверена? — в очередной раз хмуро спросила Альгета. — Ты сначала испытаешь невыносимую боль, и пару дней место с печатью будет ужасно ныть. А магию ты не сможешь использовать с первой секунды. Спрашиваю в последний раз. Тебе это надо? — Бабушка, начинай. Я все решила, — твердо ответила Эрика, переворачиваясь на живот и скидывая кофту. Альгета вздохнула и закатала рукава белой рубашки в зеленый горошек. Она, к слову, любила вещи в горошек — хоть мелкий, хоть крупный. Внучку свою она тоже очень любила. Правильнее сказать, она их всех просто обожала. После того, как обе ее дочери умерли от неизвестной болезни, девочки были для нее будущим, настоящим и прошедшим. Правда, характеры у них были — гремучая смесь. Гены тапком не убьешь. Аки воспитывала она сама и за нее, как и за Рин, могла с почти стопроцентной уверенностью ручаться – девочки были послушными, милыми и относительно тихими. Рин только постоянно спорила с Руби, но это мелочи, Аки еще ребенок, так что ей простительна её гиперактивность. Хотя, в тихом омуте черти водятся, кто его знает, какие «фордебасы» потом выкинут. Про Руби Альгета могла сказать только одно – точно её внучка. Тоже палец в рот не клади. Это она сейчас только учится острить, а что будет, когда она повзрослеет? А вот на счет Карен она побаивалась – не приведи Книга Рун, если пойдет в папашу! С Эрикой еще сложнее, как оказалось. Не понятно, в кого она такая до невозможности упрямая? Да еще и настроение все время скачет, что только держись. Людей, которые имели на нее хоть какое-то влияние можно по пальцам пересчитать, а тех, то мог с ней управиться, кого она слушала – и того меньше. Что-то проворчав, женщина взяла флакон с трубочкой. Собрав ею вещество в посудине, Альгета одела на конец стальной стержень и начала им выводить на спине Эрики первоначальную печать, которая должна принять форму запечатанной магии. Два круга, один расположен в другом, внутри был крест, а в середине фигура похожая на сердце. Закончив, женщина взяла несколько флаконов и стала смешивать их содержимое в ступке. После подогрела свечой. Вещества постепенно начали принимать жидкую консистенцию. А запах… Тухлые яйца с соленой рыбой пахнут лучше. Подождав, когда та немного остынет, Альгета зачерпнула немного той же трубкой жидкость и вылила на спину внучки. Как только вещество коснулось печати на спине Эрики, послышалось шипение, словно на раскаленную сковородку добавили масло. Хэл выгнулась и, вскрикнув, прикусила щеку. Боль, что сейчас она ощутила, была невыносимой. Будто ей на спину вылили раскаленную сталь. Альгета охнула и быстро сунула девушке скрученную тряпку, которую та быстро зажала зубами. Жидкость начала растекаться по первоначальной печати и булькать. Боль стала еще ужаснее, хотелось лезть на стены, но Эрика терпела. Она дала себе слово, что выдержит все, только бы избавиться от этой силы, которая не помогла ей спасти подругу. Когда жидкость полностью покрыла первоначальный рисунок, Альгета вытянула свою сухенькую руку с перстнями и начала читать заклинание: — Сила, заключенная в этом теле, услышь голос мой, уйди на покой. Спрячься в глубине души и скройся в тени её, словно в клетке под семью замками. Не пробуждайся и не отвечай, пока печать не сойдет с тела твоего обладателя. Жидкость затвердела, но неожиданно принялась расти, как опухоль, и давить на спину. Эрика почувствовала, что стало трудно дышать. Боги, скорее бы это закончилось! Все, что угодно, только пусть прекратится этот ужас! Когда опухоль разрослась, Альгета зажгла один из перстней и прямо на воспаленной коже вывела руну. — Заточение! Девушка закричала. На секунду у неё возникло ощущение, будто вместо опухоли у неё появилась дыра. В глазах чернота… Первое, что почувствовала Эрика — боль по всей спине. Девушка не могла ни перевернуться, ни встать, ни вообще пошевелится. Все попытки изменить положение тела сопровождались дикой болью и успехом не увенчались. Хэл застонала — слишком тяжело. — Проснулась? — Эрика с трудом разлепила одно веко и увидела перед собой бабушку, у той в руках была большая глиняная кружка, от которой исходил приятный аромат трав. — Ты проспала почти сутки. Как спина? — Больно, — сдавленно ответила девушка, — тело вообще не чувствую. — Не зря я настой из сушеных листьев Азетсена сделала. Самое лучшее обезболивающее, — Альгета поставила кружку на тумбочку рядом с кроватью. — Вот выпьешь, и боль уйдет на пару часов. Потом встанешь, походишь, а после опять полежишь, когда снова начнет болеть. На будущее: первое время спи на боку или животе, иначе спина будет сильно ныть, если не хуже. Так пока печать не окрепнет. — Посмотреть можно? — спросила Эрика. — На печать. — Конечно, только настой выпей, а то не встанешь. Эрика кивнула и взяла с тумбочки с настой. Одной рукой было тяжело держать полную кружку, а вторую Хэл не могла потянуть из-за боли. Альгета, чуть приподняла внучку, помогая ей выпить лекарство. Старушка ушла по своим делам, а Эрика продолжала лежать в ожидании, когда настой подействует. Когда боль стала утихать, она решила, что можно встать. Спина еще ныла, но маневр удался. Подойдя к небольшому зеркалу, Эрика повернулась спиной и увидела между лопаток сине-фиолетовую татуировку в виде дракона. В этот момент вернулась Альгета с небольшой сумкой с лекарствами. — Эрика, если надумаешь снять печать когда-нибудь, то знай, что это непросто, — обратилась она к внучке. — Ты должна будешь всей душой этого желать. Самое главное при пробуждении возвращение силы, то, что ты должна относиться к ней как к запертому существу, которое хочет покинуть свою клетку, а дальше уже от тебя зависит, как будешь избавляться от этой тюрьмы. Ты должна четко представить освобождение. — А кто сказал, что я её высвобожу? — Эрика резко повернулась к бабушке. — Я пришла за тем, чтобы больше ей не владеть. Эта сила подвела меня в самый ответственный момент, не позволила мне спасти Лину! А если в следующий раз она не поможет мне спасти кого-то из сестер? Лучше вообще от неё избавиться. Альгета только вздохнула. Эх, если б её дочки так кочевряжились… Так или иначе, печать была поставлена, и больше ничто не могло её разрушить. Дальше все зависело от Эрики.***
Теперь Хэл должна была вернуть эту силу, чтобы выбраться из этого места и спасти сестру. Какая ирония. Эрика стиснула зубы и сжала кулаки. Она обязана её вернуть. Чтобы спасти Рин. Девушка закрыла глаза и представила, что сила в ней — живое существо, чудовище, запертое в клетке. Оно бьется о прутья, сгибая и ломая их. Чем отчетливее Хэл представляла эту картину, тем яснее она ощущала на спине жар и жжение. Каждый миллиметр спины у неё просто на просто горел. Боль охватила всю спину, но взамен появилось давно забытое ощущение. Пламя внутри нее, но этот огонь не дарил тепла. Он горел и сжигал, но жизни в нем не было. Картинка в голове окончательно сформировалась. Эрика открыла глаза. Зрачок сузился и стал продольным, как у дикого зверя. Клыки удлинились. Девушку охватило странное темно-синее пламя, за секунды заполнившее все пространство. ***Тем временем на арене сражения*** Рин вновь отбросило очередное заклинание Миднайта. Девушка чудом не свернула шею, но все же смола встать на ноги. В этот момент на неё обрушился шквал эфирных лезвий. Роуг больше не мог терпеть. Не мог смотреть на то, как она страдает. Хэл была вся в крови и получала одну за другой новые травмы. Он решил добраться до судей, чтоб те остановили этот беспредел. Ведь девушка могла погибнуть! Он не может допустить этого. — Роуг, ты куда? — плача и хлюпая носом, спросил Фрош. Он тоже очень волновался за Рин. Она такая добрая, хорошая, так почему этот злой маг над ней издевается? Это несправедливо! — К судьям, — коротко бросил тот. — Подожди, — окликнул его Стинг. — Я с тобой. — Тебе зачем? — удивился Чени. — Надо. Под словом «Надо» он подразумевал Эрику. Стинг думал, что если старшая действительно настолько сильна, то выберется в считанные секунды, но время шло, а о Хэл ничего не было слышно, и это беспокоило Эвклифа. В итоге он решил вместе с Роугом остановить бой. Это действительно переходит границы. Только дуэт драконов собрался покинуть балкон, как дорогу им преградила Минерва. Быстро же она вернулась из лазарета. — Куда собрались? Развернулись и встали на место. — Но, миледи… — начал брюнет, но его резко оборвали. — Тебе что-то не нравится, Роуг? — поинтересовалась Орландо, искривив губы в мерзкой улыбке. — А вот меня всё устраивает. Первая половина битвы была скучной, наконец-то началось хоть что-то интересное. Хотя, на месте этой девчонки, я бы хотела видеть её сестру, но, надеюсь, там ей не лучше. Жаль, нельзя посмотреть, что с ней происходит. Роуг едва удержался от того, чтобы не напасть на Минерву и не врезать ей, как это сделала старшая Хэл. Что Рин сделала ей, раз Орландо так возненавидела девушку? Это что, только из-за того, что она сестра Эрики, и они одни из противников? — Я всё равно пойду, — процедил он, направляясь к выходу, но Минерва быстро вернула его назад заклинанием. Желание избить согильдийку достигало крайних точек, так что остальным пришлось сдерживать парня. — Что ты так дергаешься, Роуг? — поинтересовался Руфус, — Нас не должно волновать, чем закончится их бой. Тем более, «Демоны» — наши соперники. — Посмотрел бы я, если бы на её месте была Руби, — Чени озлобленно взглянул на товарища, сейчас он был готов растерзать любого. Руфус тут же переменился в лице. На фантазию он никогда не жаловался и представил это очень точно. Теперь понимал, что сейчас чувствует Роуг. В отличие от Драгонслеера, он бы точно не смог не вмешаться в бой. Да если бы кто-то посмел обидеть её, Лор бы не раздумывая испытал на нём все самые страшные комбинации заклинаний. Дочери Тайнен до безумия переживали за сестер. Они неотрывно наблюдали за происходящим. Конечно, они гордились, что Рин сражается до последнего, не сдается, не просит пощады, но с таким противником, как Миднайт, это обычно заканчивается плачевно. Девушки были просто в панике. Аки до последнего держалась, чтоб не расплакаться, но она не могла. Не могла видеть этот кошмар. Пусть даже она и обещала себе и Лине, что больше никогда не будет плакать, но сейчас ей не до этого. Её сёстры в беде. Им больно и страшно, а она ничем им не может помочь! Руби, пораженная выдержкой сестры, стояла и не знала что делать. Если бы она оказалась на месте Рин, то сдалась бы сразу же, лишь бы ей не причиняли боль, ведь больше всего на свете, она боялась именно этого. Рин тоже, хоть она никогда это не показывала, но Руби точно знала. У них обеих защитные способности. Все в их семье, кто ими владел, всегда боялись боли, поэтому защищались либо Доспехами, либо Отражателем. Хотя, овладев дополнительной магией, Рин смогла перебороть себя. Здесь Руби было далеко до сестры одногодки. Карен была полностью погружена в себя. С каждой секундой девушке становилось всё страшнее. Похоже, что Хадес не мог помочь её сестре. Возможно, если бы она не отказалась от своей настоящей силы, то наверняка бы выбралась оттуда. «Ну почему ей надо было так поступить?! — Карен ударила кулаком о перила. Еще раз, потом еще. — Почему?!»***
В тот день Карен с нетерпением ждала возращения Эрики от бабушки. Про пощечину блондинка не забыла, поэтому она хотела сразиться со старшей вновь и, в случае своей победы, готова была простить обиду. Тут на горизонте появилась знакомая фигура. — Идет, красавица, — ехидно улыбнулась Карен. Девочка бросилась к старшей. Та спокойно шла, даже не замечая приближающуюся волшебницу. — Эрика, сразимся! Я нападаю! — Карен с размаху врезала сестре. И не получила ни ответного удара, ни какого-либо сопротивления. Тут девчушка встала в ступор. Эрика даже не защитилась, как обычно она это делала, а просто приняла удар, который сбил её с ног. Карен уставилась на старшую, не веря тому, что произошло. Сестра, которая постоянно её побеждала и ни разу не позволяла себя ударить, просто не отреагировала. Эрика поднялась с земли и отряхнулась. Потом посмотрела на Карен с едва заметной улыбкой. — Отличный удар, Карен. Так держать, - сказала она, потирая больное место. — Что за дела?! Почему ты не защитилась?! — воскликнула Карен. Почему-то у неё тряслись руки. Нехорошо, здесь что-то не так. — Зачем? Я не вижу смысла защищаться от тебя. Что за ерунда? Рика, ты с Луны свалилась? — Я же сказала, что хочу сразиться с тобой! — воскликнула Карен. — Давай дерись всерьез! С магией! Мой демон против… — Этой силы больше не будет! — отрезала Эрика. Взгляд девушки сразу сделался каким-то… злым, холодным и колючим. Карен стояла, открывая и закрывая рот. Она не ослышалась? Да ладно вам. Это просто шутка. Такого просто быть не может! — Что? — Я от неё отказалась. Бабушка поставила печать. Блондинка ошарашено смотрела на сестру и не понимала. Не понимала, как та могла отказаться от такой сильной маги. Магии, которая перешла к ней от Эли-сан, ее мамы, в конце концов. Разве можно было так поступить? Из-за какой-то девицы! Да если б у неё, у Карен было такое волшебство, она бы ни за что не посмела так сделать. Эта же такая мощь, в конце концов! Так почему она это сделала? — Почему? — голос дрожал. — Почему ты так поступила? Я ведь… восхищалась тобой из-за этой силы. Когда Гейл ушла, мне не оставалось больше ничего другого, кроме как равняться на тебя. Ты же победила её! Я только поэтому с тобой постоянно дралась, чтоб сравнится с тобой по силе и стать такой, как ты! Карен опустила голову, готовая расплакаться. Что за несправедливость? Да этого не может такого быть! Кто тогда будет для неё примером? — А теперь? Что теперь?! На кого мне равняться, чтоб быть сильной и достойной своему демону? Эрика с сочувствием на неё посмотрела, подошла и положила свою ладонь сестре на голову. — Зачем мне такая сила, которая не смогла уберечь мою подругу? А если в следующий раз она не убережет Рин, или папу, или кого-нибудь еще? Например, тебя? Карен вздрогнула. Она была уверенна, что после того, что блондинка наговорила про Лину, старшая знать её не захочет. Ей казалось, что дороже заклинательницы у Эрики никого нет. Это бесило. Наверное, не только её, но Карен никогда не стеснялась это показывать. Да, она, черт возьми ревновала Рику к её подруге! Да, ей не хватало внимания старшей! Да, она не шибко расстроилась, когда Лина умерла! Потому что с ней старшая проводила почти все свободное время. А Карен тоже хотелось и ходить на задания вместе, и секретничать, и быть примером для младших. Но у Эрики для этого уже была компания, и Карен пришлось искать себе кого-то еще. И нашлась Гейл — такая же обиженная, брошенная, ревнующая и озлобленная. Они понимали друг друга, от того быстро сдружились, но Морган по природе была лидером, а Хэл всегда нужен был кумир. Теперь же они обе лишились поддержки. Может, все еще можно исправить? — Поэтому я не хочу рисковать, — продолжала Эрика, — Хватит с меня потерь. Я найду другой способ защищать вас. Без этой силы. Хэл отвернулась и направилась в гильдию. Но очередные слова Карен заставили её остановиться. — Я бы так ни за что не сделала, — всхлипнула та и почувствовала, как из глаз сами собой текут слезы. Карен редко плакала против свой воли. Когда была одна, и никто её не видел, то могла себе позволить часами реветь в подушку, но не при других – стыдно. Да ей было больно, но плакать она не хотела, и все же слезы шли. — Я не отказалась бы от демона, что живет во мне. Ведь тогда я буду такой слабой и ничтожной! Я ни на что не способна без чьего-либо контроля или подсказки! Эрика нахмурилась. — Не считай так, как считает Марбас, — твердо произнесла она. — Ты можешь стать сильнее, только если урезонишь его и научишься контролировать. Больше я ничего не могу тебе посоветовать. Это оказался переломный момент. После того случая Карен перестала быть такой агрессивной, носить вызывающие и мрачные наряды и хамить всем подряд. Стала тихой и скромной. Завела толстую тетрадь в твердом переплете, в которую записывала цитаты, стихи, вклеивала вырезки из журналов, осенние листья и сухие цветы, иногда разрисовывая страницы сложными и причудливыми орнаментами. Тогда она стала тем, кем является сейчас. Карен Хэл. Самой собой. Согильдийцы тоже очень волновались за Рин и с беспокойством смотрели на третьего мастера, который места себе не находил. Только и делал, что смотрел то на Рин, то в сторону балкона судьей. Сора ужасно боялся за дочерей. Да какое там, он просто с ума сходил! Если бы было возможно, он устроил бы этому ублюдку такое светопреставление, что тот забыл бы, как дышать! Мразь! «Тадаши-сан, скорее!» — постоянно повторял Сора, как спасительную мантру. Вдруг он услышал тихие всхлипывания. Маг повернул голову в сторону звука, это плакал Пак. Иксид обеими лапками сжимал свой желтый шарфик, который ему подарила Рин. С того момента малыш не расставался с ним никогда. — Рика… — ревел котенок, — Рин… Пожалуйста, пусть они выиграют… Рин…***
Это была первая зима Пака в Месяце Демона. Эрике тогда было уже девятнадцать лет, Рин и Руби по одиннадцать, Карен — тринадцать, Аки в ноябре исполнилось восемь. — Снег! Снег! — утро началось с громких возгласов Аки. Почти все сёстры стояли у окна и наблюдали за снегопадом. Огромные белые хлопья, медленно вальсируя, опускались на землю, сливаясь с остальными. Еще вчера не было и намека на снег, а сегодня уже всё белым-бело! Запоздала в этом году зима, уже ведь декабрь начался. Тут в коридор жилого этажа гильдии, где жили сёстры, вышел, вернее сказать, выкатился, потирая лапками глаза, Пак. — Что за шум? — сонно пролепетал иксид. — Пак, смотри! Снег! — Аки подхватила иксида на руки и подбежала к окну. Пак сначала сонно смотрел на открывавшийся ему вид, не совсем понимая, что, где и как. Когда же до него дошло, что за окном белизна и всё укрыто снегом, котёнок тут же прижался носиком к стеклу, разглядывая зимний пейзаж. — Ух ты! — малыш глазам своим не верил. — Какое всё белое и красивое! Все весело засмеялись, как из своей комнаты вышла Эрика. Холодная, спокойная и немного хмурая. Как и всегда. Не смотря на то, что Пак тут был не так давно, он заметил, что старшая Хэл не улыбается и не смеется, в отличие от своих сестёр. Всё время серьёзная и безэмоциональная. Пак повернулся в сторону окна, и тут его посетила мысль, как увидеть улыбку Эрики. — Рика, смотри — за окном снег! — Пак указал лапкой на пейзаж за окном, в надежде, хмурость девушки уйдет. Эрика молча посмотрела в окно и, отвернувшись, спустилась на первый этаж, где уже собрались многие представители их гильдии. Пак погрустнел. Не такую реакцию он ждал от Эрики. — Рика не любит зиму? — спросил он. — Дело не в этом, Пак. Просто она вспомнила кое-что грустное, — выкрутилась Карен. — Вот поэтому так и отреагировала. — Жаль… — протянул иксид, тут же поникнув. — Не расстраивайся, Пак. Сейчас будет весело! Пойдем на улицу играть? — предложила Аки, подпрыгнув. Энергия у неё била ключом. — Конечно! — обрадовался котёнок. Аки уже рванула было к лестнице, но её быстро остановила Рин. — Аки, погоди! А переодеться? Или ты хочешь в пижаме выскочить на холод? Аки глянув на свою одежду ойкнула, и, весело хихикая, побежала к себе в комнату. Оставшиеся сёстры тоже разошлись по своим скромным хоромам, готовясь к весёлому времяпровождению. После, даже не завтракая, выбежали на улицу, сшибая с ног взрослых. Тадаши, конечно, пытался до них докричаться, но впустую. — Тадаши-сан, пускай идут. Набегаются, наиграются, замёрзнут и вернутся. Только аппетит нагуляют, — сказал Сора, отхлебнув горячего чая. Первый мастер вздохнул и решил присоединиться к зятю. Тем временем сёстры на полную катушку развлекались на улице. Руби падала в снег и делала ангелов. Карен лепила снеговика, а Рин, Аки и Пак играли в снежки. К ним потом присоединилась Руби, которая исподтишка метнула в Рин плотный комочек снега. После, доделав своего снеговика, к «холодной войне» присоединилась и Карен. Сёстры смеялись и веселились, но организм у девочек был не железный, и в скором времени холод и голод дали о себе знать. Объявив тайм-аут, Руби развернулась и зашагала в сторону гильдии. Аки и Карен пошли за ней. — Кстати, Аки, скоро Рождество. Чтобы ты хотела? — вдруг поинтересовалась блондинка. Девочка задумчиво посмотрела вверх на падающий снег, размышляя над ответом на такой серьёзный и жизненно важный вопрос. — Большого плюшевого льва! — Слышь, у тебя и так не комната, а мир детских игрушек! Тебя ими на День Рождения просто осыпали, как золотом. Вся эта плюшевая живность зря у тебя в комнате валяется, только пыль собирает. Просила бы уж что-нибудь посерьёзнее. — Но у меня нет льва для коллекции! — возмутилась Аки. — Как получу льва, буду просить у вас что-нибудь другое. — Руби, прекрати! — заступилась за младшенькую Карен. — Хочет игрушку — давай подарим. В этот праздник желания должны исполнятся. — А если я волнуюсь, что у неё от этих пылесборников аллергия на пыль появится?! — Это не пылесборники! — Ладно, сборник для клопов, а ты у нас… — Руби, я тебя сейчас, знаешь, куда отведу? — прищурилась Карен. — Отстань от сестры. Рин, идущая позади, невольно задумалась, как изменились дочери Тайнен за этот год. Карен подобрела, стала мягче и спокойнее – настоящей старшей сестрой для Аки и Руби. Самое главное — перестала цапаться со всеми, вызывать Эрику на драки и грубить старшим. Руби тоже изменилась. Характер стал твёрже, пропала зажатость и стеснение. Раньше она всегда пряталась за Тайнен и вела себя как маменькина дочка. Язвить и острить Руби стала чаще и порой говорила не подумав, чем часто многих обижала или задевала за больное. Стычки с Карен прекратились, но дня не проходило, чтоб Руби не придралась к Рин. Аки стала чаще улыбаться, смеяться и в каждой мелочи находить что-нибудь хорошее, и это было просто замечательно. От размышлений Рин отвлёк Пак. — Рин, все хорошо? Ты погрустнела. Хэл улыбнулась и кивнула, показав, что всё в порядке. Тут, присмотревшись к котёнку, девушка поняла, что малыш весь дрожит. — Пак, ты замёрз? — Нет, всё в порядке, — попытался весело ответить иксид, продолжая дрожать, но голос его выдавал, как и громкий стук зубов. Рин задумалась, а после, вздохнув, сунула руку в карман своего бежевого пальто и достала небольшой сверток. — Думала подарить его тебе на Рождество, но, глядя на то, как ты трясёшься от холода, я просто не могу не дать его тебе сейчас, — улыбнулась девочка. Пак взял сверток и дрожащими лапками принялся его распечатывать. Под подарочной упаковкой оказался маленький жёлтый шарф. — Рин, что это? — спросил иксид. — Шарф, его на шею наматывают, — объяснила та. — Пак, ты совсем недавно в нашей гильдии, но ты стал моим другом. Пусть этот шарфик будет символом нашей дружбы. Тебе нравится? — Конечно! — котёнок тут же обмотал подарок вокруг шеи, — Ух, а он тёплый! Девочка и иксид засмеялись и пошли за остальными в гильдию. А снежинки всё продолжали медленно вальсировать в воздухе.***
Из воспоминаний Пака вытащил громкий крик Рин. Миднайт воспользовался Спиралью Боли. Вихрь тёмной магии подкинул девушку в воздух. Невидимые лезвия оставляли раны по всему телу, избивали, как хлысты. Кожа горела. Боль. Больно, больно, больно! Вихрь исчез. Отражательница упала на землю. Из ран не переставая текла алая кровь. Наступило гробовое молчание. Как во второй день, когда было сражение Миднайта и Юкино. Казалось, девушка мертва. Никто не мог вымолвить и слова. Рин чуть шевельнулась. Несмотря на дикую боль и ужасные ранения, Хэл постаралась встать. Кое-как поднявшись на ноги, девушка вновь посмотрела на Миднайта. Взгляд оставался таким же решительным. Казалось, что все предыдущие атаки, ни сколько не напугали её, и она была готова к новым ударам мага. — Надо же! После всего продолжаешь стоять твердо на ногах. Готова пройтись по второму кругу? — довольно спросил Миднайт, собираясь выслушать мольбы о пощаде. Рин неожиданно усмехнулась, что было ей совершенно не свойственно. Даже Миднайта это чуть удивило. — Да можешь хоть сотни раз заставлять меня пережить подобное! — Хэл выпрямилась, показывая, что ей все равно, и что решительности у неё не убавилось. — Я не сдамся и буду вставать, пока бьется мое сердце. Ради гильдии, ради отца, ради сестер, ради Эрики! И ради Юкино! Миднайта будто прошибло током. Он ожидал объяснений, при чем тут его заклинательница. Ответ не заставил себя долго ждать. — Теперь до меня дошло, что имела в виду Юкино, прощаясь со мной вчера. Не знаю, о чем вы там с Эрикой договорились, но я точно уверена — мы её просто так не отдадим! Юкино теперь член нашей гильдии. Наш товарищ, наша подруга, наша заклинательница духов! И никто, повторяю, никто её у нас силой не отнимет! Слова Рин вызвали в темном маге очередную вспышку гнева. Да кто эта девица такая, чтоб подобное говорить ему?! Юкино его и только его! Как и должно было быть. И если такие волшебники, как Месяц демона стоят у него на пути, то есть только один способ получить желаемое. Избавится от преграды. Миднайт вытянул руку, собираясь снова атаковать Рин. — Темное… — маг начал создавать новое заклинание. У него было такое жуткое выражение лица, что и дураку было ясно — отражательницу он если и не убьет, то покалечит так, что бедняжка останется инвалидом до конца дней. Рин это поняла и, гордо вскинув голову и закрыв глаза, сказала так громко, как могла. Чтоб её услышали все. Погибать, так с музыкой. — КАРЕН, РУБИ, АКИ, ДЕДУШКА, ОТЕЦ, ПАК, ЮКИНО, ЭРИКА, ПРОСТИТЕ… ЧТО ПРОИГРАЛА! Рин уже готова была встретить решающий удар. Вот и всё. Конец. Права была Руби, не надо было им ехать на эти Игры. Хотя, возможно, некоторые встречи стоили того. Во всяком случае, она не жалеет ни о чем. Знай Рин наперед, что случится, все равно бы поехала. — Остановись!!! — женский крик. Полный отчаяния и ужаса. Миднайт перестал колдовать и посмотрел в сторону Юкино. Этот голос принадлежал именно ей. Маг уже не мог и пошевелится, не то, что продолжить начатое. Он был совершенно растерян, он просто остановился, как попросила заклинательница. Из оцепенения его вывел голос Кобры. — Что происходит? Миднайт обернулся, чтоб увидеть причину его волнения, а заключалось оно в Нулевом Бытие, которое почти закрылось. Неожиданно там, где закрывалась воронка в потусторонний мир, стали появляться темно-синие трещины. Жуткий и громкий треск. Заклинание Миднайта охватило яркое синее пламя. — НЕ ТРОГАЙ МОЮ СЕСТРУ! — крик полный гнева и боли. Это была Эрика. Миг — и Хэл со всей злости врезала охваченным пламенем кулаком по лицу Миднайта. Куда сильнее, чем первый удар в начале боя. Из носа хлынула кровь. Мага отбросило, и он, восстановив равновесие, посмотрел на атаковавшую его волшебницу. И понял, что в девушке что-то изменилось. На исказившемся от безудержной ярости лице он смог разглядеть, что зрачок стал продольный, а клыки более заметные. Но больше всего удивило пламя, окружающее её. Темно-синий огонь, который на секунду принял облик рычащего дракона. — Что это? — Миднайт отшатнулся, он не понимал ни-че-го. Рин, к которой сестра стояла спиной, смогла увидеть на спине Эрики выгоревший участок кофты. Как раз там, где была татуировка дракона, та мгновенно осыпалась. — Печать снята? — прошептала Рин, когда дракон на спине исчез, а пламя вокруг Эрики стало еще неистовстве и казалось, заполонит всю арену. Уже почти у дверей к ложу судей, Тадаши, Макаров и Нацу остановились, увидев такой поворот событий. Эрика освободилась. Её окружал странный огонь. — Что? Тёмно-синее пламя? — ошарашено пробормотал Макаров. — Как мое пламя или… Этого парня из Гримуар Харт! — Драгнил тут же вспомнил Закроу и их битву сем лет назад. В этот момент раздался радостный возглас Тадаши. Макаров и Нацу невольно покосились на него. Мастер Демонов, несмотря на немолодой возраст, сейчас лихо отплясывал и радовался, будто выиграл очередное пари. — Она сделала это! — радостно вопил он. — Она сняла печать! Она вернула свою силу! Силу Эли! — В смысле? Твоя дочь владела магией огня? — не понимал Макаров. Он был уверен, что старшая дочь Тадаши владела только защитными наследственными силами. Выходит, Эли обучилась чему-то еще, чтоб уметь постоять за себя. — Это не просто магия огня. Это магия Убийцы Драконов! Макаров и Нацу не могли вымолвить и слова. Что, простите? Это когда же и каким образом?! — Да, Эли была Темноогненным Убийцей Драконов. Этой магии она обучилась у дракона Темного Пламени, Малары. Долгая и запутанная история. — А-а-а?..— Нацу и Макаров указали на Эрику. — Как же она получила эти силы? — А Эрика её унаследовала. Эта магия, похоже, настолько была мощная и хорошо прижилась в Эли, что Эрика её унаследовала и стала Убийцей Драконов четвертого поколения. — Четвертое поколение? — переспросил Нацу. — Ну, да, — утвердительно кивнул Тадаши и с гордостью продолжал, — Первое — это те, кого драконы обучили сами, как ты, Эли и остальные в вашей гильдии. Второе — кому вживили лакримы драконов, как твой внук, Лаксас. Третье — те, кто обучался, а потом вживили в себя драконьи лакримы, как парни из Саблезуба. А те, кто являются детьми Убийц Драконов и унаследовали их магию? Почему бы им отдельное поколение не выделить? Вот Эрике и выделили. Неофициально конечно, но все же. — Так ты её считаешь той, что сильнее всех остальных сестёр? — спросил Макаров друга, глядя на разозлившуюся волшебницу. Ведь самое интересное только начиналось. Орасион Сейс растерянно смотрели в сторону Эрики. Девушка была охвачена темно-синим пламенем, а её озлобленное лицо, на котором появился безумный оскал, не предвещало ничего хорошего.