***
Это снимки из жизни Кастиэля.***
Кастиэль прижимается к Дину, но смотрит на экран. Смотреть фильмы с Дином приятно, потому что тот полностью погружается в историю. Классические фильмы были спасательным кругом для детства охотника. В то время как для Кастиэля они олицетворяли жизнь, которой он не жил, часы, которые он проводил каждый день со своей семьёй вместо того, чтобы быть вне дома или иметь много друзей. В каком-то смысле они оба очень разные. Но Дин всегда заставляет Кастиэля улыбаться, по крайней мере, один раз во время фильма — выкрикивая реплику персонажа, или пародируя забавную мимику лица, что была на экране. Кастиэлю это в нём нравится. Если бы он встретил Дина в кафе и Дин был нормальным человеком, он был бы сильным, близким другом. Может быть, когда-нибудь Дин поцеловал бы его, а Кастиэль покраснел, настаивая, что он не гей. Тогда Дин как–нибудь убедил бы его — возможно, сказал бы что-нибудь о том, что свидания — это весело, и почему бы Кастиэлю не попробовать? Дин бы проводил с ним хорошо время, ничего не требуя взамен. Кастиэля было бы трудно переубедить, но рано или поздно он бы пожал плечами и сдался. А Дин все это время только и делал, что старался угодить. Останавливался при каждой просьбе. Ускорялся при каждом признаке того, что его хотят взамен. — Кас, ты пялишься на меня, — говорит Дин. — У меня что-то на лице? — Если бы я не был агентом ФБР, — спрашивает Кастиэль, — как бы ты со мной связался? Дин делает паузу. — Точно не знаю. Эм, столкнулся бы с тобой в очереди за кофе. Возможно бы пошутил о твоей любви к сливкам, — улыбается Дин. — Пригласил бы тебя на ужин, сначала как приятеля, потому что ты натурал, да? Короче, заманил бы тебя на свидание. Вот. Кастиэль улыбается, почему-то довольный, что это немного отличается от его версии. — Или, — говорит Дин, указывая вверх, — я бы спас тебе жизнь. Это всегда хорошее начало разговора, когда ты охотник. Кастиэль смеётся. — Это наверняка помогло бы тебе пройти через заднюю дверь. Дин усмехается. — Я люблю тебя, Кас, — он хватает руку Кастиэля и целует её.***
— Что ты... Дин! Остановись! Дин продолжает свою безжалостную щекотку. — Нет, нет, Кас. После столького времени я только сейчас узнал, что ты боишься щекотки. — Секрет, который я собирался сохранить! — Кастиэль ёрзает. Дин хватает одну ногу и удерживает, щурясь на парня. — Держу пари, Бальтазар знает. Кастиэль пинает руки Дина, а затем ему удаётся скатиться с дивана, тяжело дыша от смеха. Он вздыхает, все ещё улыбаясь. — Бальтазар знает все, что может показаться неловким, когда речь заходит о Кастиэле Новаке. Это его дар. — Хотел бы я познакомиться с твоей семьёй, — говорит Дин. Есть момент разъединения, когда Кастиэль думает, почему это происходит. — Извини, что не могу встретиться с твоей, — и он не шутит. Он думает, что ему бы понравился Сэм Винчестер.***
Кастиэль смотрит на член Дина и хмурится. Он... большой. Кажется, что рот Кастиэля недостаточно велик, чтобы взять этот орган глубоко, хотя Дин уверяет, что это возможно, просто требуется практика. Но всё-равно Кас слабо это представляет, смотря на полностью эрегированную плоть с вытекающей жидкостью из кончика. Поэтому он много облизывает головку, облизывает до самых яиц Дина. Охотник стонет и его бедра слегка дрожат. Даже самые незначительные вещи, которые делает Кастиэль, заводят Дина на невероятную мощь, и в некотором смысле это удовлетворяет пленника — что он имеет такой большой эффект на своего похитителя. Он открывает рот шире, позволяя солёному вкусу распространиться по языку, когда двигается вниз по члену Дина. После этого Дин пытается прижать палец к телу Кастиэля, но тот говорит ему «нет». Так что вместо этого Винчестер сосёт его член, пока парень не кончает на все лицо Дина.***
— Ты серьёзно предлагаешь похитить моего брата? Нет, ни в коем случае. — Временно! — протестует Дин, поднимая руки. Они оба стоят в дверях чёрного входа и смотрят на дождь. Дин заговорил об этом впервые за несколько месяцев. — Только ненадолго, а потом я его отпущу. — Я даже не уверен, что должен доверять тебе в этом вопросе, — отвечает Кастиэль, протирая глаза. Дин выглядит оскорблённым. — Послушай, он не моя родственная душа, а ты, — Дин вскидывает руки. — Ладно, ладно. У тебя есть какие-нибудь предложения? — А как насчёт подруги, которая дала тебе телефон? — спрашивает Кастиэль. Он отрицательно качает головой. — Она сказала, что метод, который она использовала, не сработает дважды, и она не может гарантировать, что они не смогут проследить, если она использует другой, — он смотрит на Кастиэля. — Я знаю, что ты не сможешь услышать его ответ, но я могу послать ещё несколько писем. В каком-то смысле Кастиэль сопротивляется. Ему до сих пор стыдно за свою капитуляцию. Будет ли с ним контакт, который не поддаётся проверке, лучше или хуже для Бальтазара? — Я подумаю об этом.***
Дин не был бы Дином, если бы не касался своим телом спины Кастиэля, как обычно. Они уже минут пятнадцать лежат в постели с выключенным светом, а Винчестер никак не может успокоиться. Его постоянное беспокойство не даёт Кастиэлю уснуть, а тот дважды делал свои ежедневные упражнение, пока Дин разговаривал по телефону, координируя с другими охотниками об охотах, за которые парень больше не может взяться. — В чем дело? — сонно спрашивает Кастиэль. Дин замирает. — Все хорошо. — Дин, ты не перестанешь ёрзать. Скажи мне, что случилось. — Я просто задумался. О том, где бы я был, если бы ты сбежал, — Дин дышит Кастиэлю в затылок. — Я знаю, тебе было так тяжело потерпеть неудачу, но я так рад, что ты попробовал. Лениво моргая в темноте, Кастиэль спрашивает: — Я думал, ты рассердишься, что я так долго боролся. И те моменты, когда я физически боролся с тобой. — Не-а, — тут же говорит Дин, расслабляясь, будучи прижатым к спине Кастиэля. — Я никогда по-настоящему не злился на тебя. Не на это. Кастиэль фыркает. — Ты серьёзно хочешь сказать, что не злился на мои попытки побега? Дин вздыхает. — Я имею в виду, нет, я злился. Но в то же время — я не знаю, кто сделал тебя родственной душой, Кас, но ты идеален. Дрался, избивал меня и прочее дерьмо, — он целует спину парня. — Я хочу, чтобы ты боролся, Кас. Я просто не хочу, чтобы ты боролся со мной. Кастиэль не знает почему, но эти слова успокаивают.***
Ближе к вечеру, за день до того, как Дин уедет за припасами плюс сюрпризом. Территория снаружи, к которой Кастиэль имеет доступ — это просто трава и кустарник, с некоторыми полевыми цветами — ибо уже конец лета. Но Кастиэлю приходит в голову, что он, вероятно, мог бы сделать что-то более интересное с пространством. Насколько ему известно, здесь нет простого способа достать воду, но он мог бы поговорить об этом с Дином. Может быть, ему удастся превратить хотя бы часть этого места в сад. У него есть свой камень, на котором он может сидеть и медитировать, но он мог бы создать больше пространства, принадлежащего только ему. Дину эта идея нравится. — Я придумаю, как достать сюда шланг. После тебе просто нужно будет предоставить список всего необходимого. Кастиэль кивает и садится на покрывало, принесённое Дином. Винчестер начинает выкладывать всё из очень старой, ветхой корзины, которая должно быть является собственностью бункера. Кас смотрит на завёрнутые бутерброды и пирожные и говорит: — Хейэль была хозяйкой пикников, когда мы росли. У неё всегда было два покрывала: одно тонкое и большое, а сверху ещё одно такое же большое и пушистое, так что нам было удобно, даже если в траве были просветы. И у неё всегда было все — ложки, вилки, ножи. И место для грязной посуды. А корзинка была мастерством игры в Тетрис. Дин смеётся. — Мне жаль, что я не настолько хорош. Я как бы складываю вещи в кучу. Сумка Сэмми всегда была гораздо более упорядоченной, чем моя, — он достаёт два пива и протягивает одно Кастиэлю. — Уезжаешь завтра? — спрашивает парень. — Да. Я уеду рано утром, сразу после того, как ты проснёшься. Собираюсь перенести все в нашу комнату сегодня вечером и повесить замок на дверь, пока ты будешь принимать душ, — удивительно, но в комнате и вправду нет замка. Вероятно, потому что сначала Кастиэль был физически прикован, а позже, возможно, чтобы помешать ему воспользоваться возможностью запереть Дина. Новак крепко спит этой ночью и смотрит, как Дин уходит утром, прежде чем тихий щелчок запирает его. Он ждёт паники. И она приходит, но не настолько ошеломляюще, как боялся сам агент. Это больше похоже на тревогу, потому что у него есть физическая реакция борьбы или бегства — учащённое дыхание и сердцебиение, как будто его тело пытается достучаться до разума, что он должен паниковать. После нескольких минут очень медленных вдоха и выдоха он тянется за книгой и начинает читать. Дин оставил часы в комнате, но Кастиэль изо всех сил старается не смотреть на них в течение дня. К третьему часу он в основном достиг своей цели. Он делает свои обычные упражнения в ограниченном пространстве, когда нервничает, а затем успокаивается с историей Древнего Египта, но с магией. Через пять часов голос Дина разносится по коридору. — Кас? Ты в порядке? — дверь открывается, и Дин заглядывает внутрь. Кастиэль встаёт с кровати. — Я в порядке. Дин улыбается ему. — Хочешь увидеть свой сюрприз? Когда Кастиэль кивает, Дин полностью распахивает дверь и идёт обратно по коридору, а Новак следует за ним. Он слышит какие-то странные звуки, доносящиеся из кухни, и замедляет шаг, сбитый с толку. Дин тоже замедляется и, схватив парня за локоть, торопит вперёд. — Тебе понравится, — обещает Дин и тянет его вверх по лестнице. На кухне сидит собака. Она или он привязана к столу матерчатым поводком и сидит на полу. Она ещё не совсем взрослая, её лапы явно слишком велики для её тела. Более светлый, почти белый мех окружает её лицо и лапы, а также хвост; более тёмные отметины находятся на остальной части её тела. Мех у неё довольно густой и пушистый. Она издаёт странный звук, когда Кастиэль приближается к ней, стуча хвостом по полу. Это первый раз за год, когда Кастиэль действительно находится рядом с другим живым существом, кроме Дина. Самое большое, что он видел — это диких птиц и белок, а иногда и ящериц, шныряющих вокруг его сидячего камня. Дин шепчет ему на ухо: — Это смесь акиты и аляскинского маламута. Довольно умная и очень преданная порода. Кастиэль нерешительно кладёт руку собаке на голову. Она отталкивается от этого прикосновения, а затем начинает лизать его руку. Кастиэль удивлённо смеётся, а потом снова гладит её, проводя пальцами по густой шерсти и почёсывая за ушами. Глаза животного смягчаются и не так широко раскрываются, когда он делает это, как будто собака расслабляется. Она встаёт и прижимается к его ноге своим телом, немного неловко. — У меня никогда не было собаки, — говорит Кас Дину. — У меня тоже, — честно признаётся Дин. — Сэм хотел, но папа никогда бы этого не позволил, — пожимает он плечами. — Но она полностью твоя. Кастиэль опускается на колени, и она облизывает его лицо. Может быть, год назад он был бы вне игры, не зная, что делать. Но сейчас он сдерживает слезы, глядя в её умные глаза и видя, как она реагирует на его присутствие. Это совершенно не похоже на просмотр фильма или телешоу, когда кто-то действительно реагирует на чьё-то присутствие. Кастиэль проводил дни напролёт, не имея другого живого существа, с которым можно было бы поговорить, того, которое действительно реагировало бы на его существование, даже если бы это было только лаем или лизанием. Он вытирает глаза, слегка смеясь. — Кас, ты в порядке? — озабоченно спрашивает Дин. Кастиэль кивает, почёсывая за ушами. — Её зовут Адити. — Да? — Это санскрит, — говорит Кастиэль, но тут же останавливается. Он поднимает голову. — Спасибо, Дин. Дин пожимает плечами, возможно, слегка краснея. — Ну, она приучена к горшку, так что на газету ходить будет. Но тебе придётся самому со всем справляться. Дин Винчестер не убирает какашки. Кастиэль смеётся, на этот раз громко. — Иногда ты такой ребёнок, Дин. Винчестер ухмыляется. — Знаю.***
Адити, как оказалось, восемь месяцев, и хотя она приучена ходить на газету, бункер поначалу сбивает её с толку. Так что без казусов не обходится и Кастиэлю приходится бегать с чистящим раствором, ибо: «О боже, я не собираюсь это убирать!» — говорит Дин. Но Новаку не противна сама мысль убирать за собакой какашки. У него нет близких родственников с детьми, но он взаимодействовал с малышнёй на протяжении многих лет, даже с несколькими младенцами то тут, то там. Он умеет аж менять подгузник. — Ты должна ходить на газету, пока не будешь натренирована для прогулок на улицу, — говорит Кастиэль Адити, которая смотрит на него проникновенными глазами. У него в руках ещё одна газета, ненужная, которую он уже успел просмотреть на наличие охоты. — Я не хочу, чтобы ты убежала туда, где я не смогу до тебя добраться. Она лижет ему руку. Ещё год назад было бы отвратительно, если бы на него пускали собачьи слюни. Теперь это просто успокаивает, что даже для агента немного странно. — Я знаю, просто должно пройти немного времени, прежде чем я смогу доверять тебе, — говорит Кастиэль и останавливается. Внезапно до него доходит, что Дин более или менее приучил его, как собаку, ходить только туда, куда сам разрешит. Поводок парня ослабевал только тогда, когда он был послушен. Кас глотает горечь, а потом оттряхивается от этого мерзкого ощущения, поглаживая голову Адити. — Скоро ты сможешь выйти на улицу, обещаю. — Я никогда не понимал привлекательности разговора с собакой, — говорит Дин, ловя последний кусочек фразы, когда останавливается в дверях. Кастиэль выбрал пустую комнату в качестве туалета для Адити. Дин запер большую часть помещения, пока Кастиэль обучает её следовать его командам: приходить и подчиняться, но в остальном он в основном держится подальше от дрессировки собак. — Она не понимает ни слова из того, что ты говоришь. Кастиэль пожимает плечами. — Она понимает эмоции. Дин прислоняется к дверному косяку. — Да, наверное, это правда, — он делает паузу. — Она тебе нравится? Кастиэль встаёт, расстелив чистую газету и избавившись от грязных. Адити уже научилась проходить мимо него простым щелчком пальцев, и она мгновенно подходит к нему. — Я люблю её. — Тогда я тоже её люблю, — говорит Дин и легонько целует парня. Он с любовью смотрит на Кастиэля. — Мне нравится, когда ты так улыбаешься, — говорит он, подходя ближе, пока Кастиэль не чувствует жар его тела. Он касается уголков глаз агента, затем проводит большим пальцем по его нижней губе. — У тебя морщинки. Кастиэль смотрит на него, и слова выскакивают, когда он думает о них: — Дин, почему ты не можешь отпустить меня домой? Улыбка Дина слабеет. — Я не могу потерять тебя. И ты это знаешь. — А что, если мы продолжим встречаться даже после этого? ФБР не должно об этом знать, — и он имеет в виду не только секс, хотя теперь они регулярно занимаются им. Дин пристально смотрит на него, и хотя Кастиэль видит, что он хочет отвести взгляд, он этого не делает. Он не отводит взгляда. — Ты это серьёзно? Ты серьёзно об этом говоришь? — Я знаю, что ты не любишь меня, Кас. Ты заботишься обо мне, и я никогда не перестану быть благодарен тебе за это, но ты не любишь меня так, как я люблю тебя. Кастиэль не знает, способен ли он любить так, как Дин. Он даже не уверен, что это хорошо — любить так отчаянно, как любит Дин. — Ты убежишь, — шепчет Дин. — Ты все ещё хочешь убежать. Я вижу это по твоим глазам. — Я не хочу причинить тебе боль, — говорит Кастиэль, наконец поднимая глаза. Дин кивает, глубоко дыша. — Я знаю это. — Дин, возможно, я не смогу влюбиться в тебя вот так. Не тогда, когда нахожусь с тобой против своей воли. Дин говорит: — Я бы никогда тебя не изнасиловал... — Я не это имел в виду. Я имею в виду, как я могу любить тебя, когда ты мой похититель? Ну правда, — Кастиэль пристально смотрит в глаза охотника, отмечая мшистую зелень, слабые золотые линии. Мерцание, которое говорит о слезах, готовых пролиться. — Дин. А что, если я никогда не смогу ответить тебе взаимностью? Когда в каком-то смысле я тебя боюсь? Рот Дина открывается и закрывается. — Ты боишься меня? — наконец спрашивает он. — Ты причинишь мне боль, если будешь держать меня здесь. Ты причинил мне боль, чтобы удержать меня здесь. Дин, похищение кого-то ради отношений — признак того, что твой разум не здоров. Откуда мне знать, что ты не сорвёшься каким-нибудь другим способом? Каким-то образом, который я даже не могу предсказать? — Я не сумасшедший, — парирует Дин. — Нет, не так. Я не... Я прошёл через гребаный апокалипсис и ад и вышел из него относительно нормальным. Я не... я не собираюсь набрасываться на тебя, Кас. — Тогда не обращай внимания. Просто как же я должен тебя... Дин обхватывает лицо Кастиэля руками, наполовину умоляюще, наполовину с силой. — Прости меня, Кас. Да, мне очень жаль. Но это единственный выход. Ты агент ФБР, и по закону ты обязан выдать меня за преступления, которых я даже не совершал и которые я не могу доказать. Если бы я столкнулся с тобой в кафе, ты бы меня арестовал. И я не виню тебя за это, но это правда. — Но теперь я это знаю, Дин. Я бы тебя не выдал. Дин молча качает головой и опускает руки. Кастиэль закрывает глаза. — А что, если я не смогу полюбить тебя, Дин? Как же ты тогда будешь действовать? Держать меня здесь на цепи вечно? — Я в это не верю, Кас. Ты моя родственная душа, — тихо говорит Дин. — Но даже... даже если это правда. Я не могу потерять тебя. Ни одну часть тебя, которую ты готов отдать мне. Адити скулит. Кастиэль не знает почему — потому что ничего не изменилось — но он чувствует себя побеждённым. Он трёт глаза, чешет затылок и закрывает лицо руками — в общем, делает все, чтобы не смотреть на Дина, который все ещё стоит менее чем в двух футах от него. — Ладно, — говорит Дин, отступая назад. — Как насчёт того, чтобы принести Адити немного еды? У меня в машине ещё шесть мешков. Кастиэль кивает, гладит Адити по голове и прислушивается к затихающему звуку шагов Дина. В эту ночь Адити спит в ногах их кровати. Сначала она часто ворочается, ходит по комнате и все обнюхивает, но после четвёртого раза, когда Кастиэль встаёт и заставляет её вернуться в постель, она наконец успокаивается. Впервые, помимо звука дыхания Дина в его ухе, он слышит кого-то ещё. Она шмыгает носом несколько раз, вероятно, ей снится погоня за кроликами или что-то в этом роде. Дин периодически притягивает Кастиэля ближе, как будто даже во сне хочет прижать его к себе. Он, кажется, доволен тем, как обстоят дела, даже когда Кастиэль изо всех сил пытается справиться и приспособиться. То, что он сказал ему раньше, было чистой правдой. Он сомневается, что способен любить Дина при таких обстоятельствах, по крайней мере, по-настоящему. Он нуждается в Дине, это правда — секс является доказательством этого, доказательством потребности Кастиэля быть рядом с другим человеком, доказательством того, что он нуждается в комфорте и, в некоторой степени, в заботе, которая идёт вместе с этим. Потребность часто изображается как любовь, например, когда двое влюблённых не могут вынести разлуки. Они нужны друг другу. И все же, потребность, которая не отвечает взаимностью, считается нездоровой, даже неправильной. Дин проваливает этот тест, по крайней мере, в том смысле, что, хотя Кастиэль нуждается в нем сейчас, он не нуждался в Дине, когда все это началось. И если тот отпустит Кастиэля, с ним все будет в порядке. Во всяком случае, он так думает. Так что потребность — это часть романтической любви, но как и где Кастиэль не уверен. Любовь — это также глубокая забота о другом человеке. Тот, кто добровольно работает в пострадавших странах, испытывает любовь к этим людям. Жена или муж, которые дарят своему супругу ласку и заботу — это есть любовь. Кастиэль любит некоторые части Дина. Он заботится о Дине. Он хочет, чтобы Дин был счастлив, и все же его собственные желания противоречат этому. Так что, может быть, это и нужда, и забота, и то, и другое у Кастиэля есть в некотором роде. Но если у него их нет по собственному выбору... Нужно ли выбирать любовь, чтобы быть влюблённым? Есть ли в этом выбор, логика? От этого у него болит голова. — Ты слишком много думаешь, — бормочет Дин ему в затылок. — Ты слишком мало думаешь. — Хм, — говорит Дин, обвивая руку вокруг Кастиэля спереди, чтобы сжать того член. Он гладит плоть, пока она не становится твёрдой, затем переворачивает парня на спину, чтобы довести того до удовольствия — что собственно и происходит. Кастиэль кусает собственную руку, чтобы заглушить крики блаженства, хотя Дин — единственный, кто может его слышать. После этого Кастиэль обхватывает своей рукой член Дина, а затем сосёт его. Когда Дин приближается к оргазму, парень отстраняется и доводит дело рукой, ловя чужую сперму в своей ладони. После они прибираются, происходит какое-то шуршание, а затем переплетаются, ложась спать. Мысли Кастиэля немного угасают, когда его тело достигает глубокого расслабления, насыщенного и тёплого. У него все ещё нет ответа на все вопросы, которые он задавал себе, но это подождёт. Он может спать в объятиях Дина и находить в них утешение.***