***
Как ни странно, жизнь возвращается в нормальное русло. Заживают раны; появляется Анна вместе с нетронутой полицейскими Деткой, и немой просьбой исцелить Винчестера, но тот уклоняется от прикосновения, уверяет, что в порядке и как бы там ни было, он заслуживает это; зарастают раны на губах, что даёт возможность страстно целоваться. На спине и животе по-прежнему виднеются синяки, следы от ботинок. На секундочку, Бальтазар не причастен к этим меткам. Возвращается всё к самому началу — к заточению. Ночью Дин крепко обнимает расслабленное тело. Ранним утром рисует узоры, ласкает плечи спускается к спине и достигая изгиба пятой точки, направляется обратно к верху, аккуратно касаясь груди, живота и бёдер. Прикосновения медленные, задумчивые. Не намекающие на что-то большее. — Дин? — сонно спрашивает Кастиэль. В комнате по-прежнему темно, только слабый свет из коридора позволяет что-то разглядеть. Конечно, здесь нет окон. Иначе быть не может. — Доброе утро. — тёплое дуновение дыхания в районе уха. — Что бы ты хотел на завтрак? — Тебя. — Я могу это устроить. А дальше пелена. — Как ты... ну, поживаешь? — внезапно спрашивает Дин, сворачивает блинчик и бросает обеспокоенный взгляд на парня. Кастиэль моргает. — В отношении чего? — ОАП. Твой брат. — Не знаю. Я давно перестал об этом думать. Ну, о побеге... Они ищут меня, на этом всё. Винчестер кладёт тарелку перед Кастиэлем. — Я рад, что ты здесь. — неуверенная фраза. Новак тянется к лежащий на столе руке Дина и сжимает его ладонь. — Знаю. Но мы оба так же знаем, что я нахожусь здесь не по своей воле... — Ты до сих пор так думаешь? Этот вопрос застает врасплох. Что говорить и как отвечать? Не легче встать и притянуть в поцелуй, зарывшись в густые волосы? Такое всегда спасает. Всегда. Да и Дин не против. С радостью отвечает на желание, сильнее целует, переплетает языки и не выпускает. Но сейчас... — Что-то не так? — сбитый с толку Кастиэль смотрит на отпрянувшего Винчестера. — Тебе лучше думать, прежде чем такое делать. — неловко говорит охотник. — Не то, чтобы мне не хотелось немного развлечься, но, мне кажется, ты используешь секс как отвлечение. Кастиэль крепко зажмуривается. — Ты мне очень дорог. — говорит он в темноту. — Но Дин... Я не могу... Я не знаю. — чувствуется паника и сердце быстро колотится. Новак закрывает лицо руками. Хочет спрятаться. — Пожалуйста, не начинай... Нет ни сил, ни желания раскрывать душу, доставать самое болезненное. Легче окунуться в ласки, принять то, что имеется. — Ладно, ладно. — тут же соглашается Дин. Он берет Кастиэля за руку и притягивает к себе, крепко прижимает. Сосредотачивается на моменте, каждой секунде, хочет его сделать целым миром. — Мне очень жаль. И Кастиэль молчит, носом уткнувшись в чёрную помятую футболку. Ему нужно это объятие, он требует его. Только спустя несколько минут садится на свой стул. Блинчики немного остыли. Адити, которая стала свидетелем эмоциональной сцены, теперь скулит у ног хозяина, изредка притихает, когда к ней тянется рука с едой под столом. Кастиэль улыбается, делает вид, что не видит, как Дин кормит собаку. Тяжесть на груди немного притухает.***
Одним из вечеров Кастиэль с Дином проводят время на излюбленном Новаком диване. Настолько излюбленном, что бывали дни, когда Дин насильно вырывал пятую точку агента с этого недвижимого монстра. Правда сейчас всё иначе, он позволяет посидеть и отдохнуть, время от времени делает массаж на стопах, пока сам парень смотрит какой-то научно-фантастический фильм. Не проходит десяти минут, как Дин, осторожно, не глядя на Кастиэля, скользит рукой по его левой лодыжке — где лежит манжета. Он гладит кожу под ней, шершавые пальцы находят мозолистые места, образовавшиеся за счёт тяжести металла. Кастиэль с этой клеткой уже как год. Он дёргается, отрывается от фильма. Придаётся ощущениям. Это так странно — чувствовать тепло там, где всегда ощущается лишь холод. Дин прослеживает круг манжеты, даже текст. — Сегодня 10 октября. — говорит он. Это выбивает дыхание агента. — О... Целый год. Прошёл ровно год с тех пор, как Дин забрался в квартиру, подошёл сзади, обхватил и душил до потери сознания. И вот они здесь: один делает массаж, а второй расслабляется от рук своего массажиста. Похитителя. — Ты в порядке? Я не хотел напоминать. — Дин держит одну руку на левой лодыжке, ласкает кожу. Насколько далеко Кастиэль продвинулся за год? Ни насколько. Ни на шаг ближе к спасению. Всё, как в тот день, когда проснулся на кровати. Но разум и эмоции... Это подверглось изменениям. Дин больше не опасный серийный убийца. Дин — это человек, отдавший своего брата за победу, за спасение мира. Дважды. Тот, кто побывал в аду и подвергался пыткам. Кто подвергал пыткам других. Но вот он здесь — в нашем мире — старается делать благие дела, помогать людям. Винчестера уже нельзя выразить в нескольких словах. Он слишком большой, слишком отчётливый, слишком похож на человека, которого Кастиэль так хорошо знает. Новак делает несколько глубоких вдохов, желает, чтобы напряжение в груди ослабло. Встречает встревоженный взгляд Дина. Знает, чего боится тот — боится шага назад. Шага назад в его идее завладеть, сделать своим, возможно, просто как партнёра по охоте. Технически, что Дин, что Кастиэль — одно целое, но на инстинктивном уровне агенту так не кажется. — Я в порядке. Винчестер замирает. — Правда? Кастиэль кивает. — Я не хочу зацикливаться на прошлом. Я хочу жить с тем, что я имею, независимо от причины. — это часть обещания, которое помогает не впасть в депрессию. Не стать её заложником. Дин прерывисто вздыхает. — Окей. Хорошо. Я рад. — Бывают моменты, когда ты сожалеешь обо всем, что происходит? О моем похищении? — с любопытством спрашивает Новак. Дин резко выдыхает, словно получил удар в живот. — Ну... И да, и нет. Я сожалею об обстоятельствах, при которых мы встретились, КАК мы встретились. Но я не жалею о твоём пребывании со мной. Именно это Кастиэль и ожидал услышать. Он наклоняет голову, наблюдает, как Дин настороженно смотрит на него. — Ты когда-нибудь собираешься снять с меня манжету? — Надеюсь. — говорит Дин, не отводя взгляда. — Я очень на это надеюсь. Кастиэль слегка улыбается. — Значит, у нас будет возможность съездить на пляж? Посетить то место с лучшими пирогами Соединённых Штатов? — И про пиццу барбекю не забудь! — мудро говорит Дин. Он гладит парня по икре, потом снова опускается к металлу. В прочем. Он наклоняется и целует его колено. — Я никогда не пожалею, что познакомился с тобой, Кас. Я не знаю, как выбираются родственные души, если это Бог или что-то ещё, но кто-то или что-то сделало всё правильно. Кастиэль думает об этом. Он никогда глубоко не задумывался о феномене родственной души в целом, с тех пор как принял его как хотя бы частичную истину, с появлением (и существованием) Анны. Кажется, немного странным, что родственные души не предназначены для встречи, если они действительно реальны. Но, может быть, это просто невнимательность амура, что устраивает знакомства. Поскольку родственные души делят небеса, кажется, это и есть их истинная область жизни. Как будто они там во главе всего. Но это отнимает понятие свободы воли, за которую так упорно боролись Дин, Сэм и Анна. — Дин, родственные души делят рай? Будет ли у меня выбор? Дин замирает. — Эм, если честно... Я не знаю. Я никогда не интересовался этим. — в его глазах страх, но он все равно спрашивает. — Ты хочешь, чтобы я узнал у Анны? — Да. Спасибо. — Не могу сказать, когда получу ответ, но я прослежу, чтобы сообщение было доставлено. — обещает Винчестер. — Дин, не беспокойся. — А должен? Кастиэль слегка пожимает плечами. — Я не ненавижу тебя. И, я думаю, это очевидно. Тихий смех вырывается из уст охотника. Невольный смех. Но улыбка остаётся. — Приятно это слышать. Новак сбрасывает ноги и садится. Он протягивает руку. — Мне хочется выйти на улицу и полюбоваться закатом. Присоединишься? Дин берет его за руку и крепко сжимает. — Конечно.***
— Так, я всё делаю правильно? — спрашивает Дин, держа в руке шланг и разбрызгивая воду по грязи. Позднее утро, слепящее солнце. Винчестер всё же добрался до шланга и подключил его к водопроводу бункера, так что теперь можно не переживать за поливку растений и реализовывать свои планы, что Кастиэль и делает, давая указания. Пусть он не совсем садовник, но знаний достаточно для элементарных вещей. Вот, к примеру, заставив Дина полить всю область, земля теперь не твёрдая, а мягкая, правда Адити пострадала — попала под воду — из-за чего держится в сторонке ближе ко входу в дом. Очевидно, это не та собака, которая любит мочиться. Кастиэль кивает. — Да. В течение следующих двух часов они выравнивают землю, раскладывают брусчатку, и вот к середине дня задняя часть бункера выглядит как двор. Кастиэль, несмотря на прохладный воздух, весь в поту. Дин неторопливо подходит к нему. — На сегодня всё? — с надеждой спрашивает он. — Наверное. — говорит агент, растягивая слова. С дикой усмешкой мужчина подходит ближе, его тёплые руки поднимаются по рубашке Новака и щекачут кожу, из-за чего у того вырывается смех. Он отворачивается и, освободившись из рук, бежит в сторону границы, пока та не заставляет упасть плашмя на задницу. Дин заливается хохотом, подбегает, садится на него верхом, засовывает руку в джинсы, скользит едва по члену. Повинуясь импульсу, Кастиэль говорит: — Я люблю в тебе эту непосредственность. Глаза Дина слегка расширяются. — Эм... Хорошо. — и он целует в губы.***
— Ты такой заботливый. Люблю в тебе это качество. — немного простуженный Кастиэль смотрит как Дин берется за стирку белья, пусть очередь сегодня не его. — Всегда. — отвечает охотник, не отрываясь от изучения моющего средства.***
— Упырь. — торжествующе говорит Дин. — Беспрекословный упырь! — Ты такой придурок. — отвечает Кастиэль. — Люблю в тебе это.***
— Так что, да, ты был прав. Я проанализировал твои находки и, оказывается, их было двое. Парню, которому я передал охоту, удалось спасти двух девушек. — Дин кивает Кастиэлю и заканчивает застилать постель. В общем, всё прошло успешно. — Люблю в тебе стремление спасать людей. — говорит Кастиэль, поднимая глаза от наволочки. Дин похлопывает по кровати и отвечает с дерзкой ухмылкой: — Люблю тебя за это.***
Обнажённый Кастиэль лежит в постели, в ожидании из ванной Дина, который весь день провёл в дороге за покупками продуктов. Машина была полностью напичкана заклинаниями скрытия и колдовскими мешочками. По прибытию в бункер Новак посчитал, что запасов еды хватит на неделю. Охотник выходит из ванной. Голый. Но его член едва ли в спокойном состоянии. Подойдя к кровати, он пристально наблюдает за агентом. — Что? — наконец спрашивает тот. — Ты все ещё хочешь, чтобы я тебя трахнул? Кастиэль колеблется, из расслабленной позы переходит в напряжённую. — Поговори со мной. — подбадривает Дин, садясь рядом и кладя руку на бедро. — Могу предположить, что тебе не по себе, или что-то вроде этого. Я прав? Стоит ли говорить правду? Да, однозначно есть заинтересованность в анальном сексе. Пальцы, по крайней мере, приносят массу удовольствия. Но все же, какая-то часть сомневается. — Я знаю, это нелогично, но... — Окей... — растягивает Винчестер. — Ты получишь всё, Дин. — Кастиэль отворачивается. — Заберёшь абсолютно всё, что я имею. Дин вздрагивает. — Хочешь сказать, что боишься быть не нужным? Думаешь, я не захочу тебя спустя... После того, как получу? Кастиэль качает головой, садится так, чтобы они оказались на одной высоте. — Что я полностью и безвозвратно отдамся тебе. — Ну, не стану отрицать, что был бы рад такому повороту. Не в том плане, что желаю тебя контролировать... Вовсе нет. Я просто... Просто хочу, чтобы ты был моим всецело, как и я твоим. Слушай, я не любитель метафизического сентиментального дерьма... — Но ты веришь в родственные души. — сухо поправляет Кастиэль. — Но... — говорит Дин с насмешливым взглядом. — Да, то есть, Кас, я хочу, чтобы мы были одним целым друг у друга. Новак поднимает брови. — Значит, я тоже могу быть сверху? Дин закатывает глаза. — Конечно! — он делает паузу. — Кас, я люблю тебя. Я хочу этого. Но если ты сейчас или когда-либо скажешь нет, то хорошо. Я приму это. Кастиэль знает, что не сможет сказать нет. Если сейчас возможно, то в будущем не факт, а будущее может быть очень и очень долгим. За более, чем двенадцать месяцев он подчинился Дину. Охотно и не очень. Отказался от побега, отдал все свои планы и желания, отрёкся от брата. И получил взамен любовь. Любовь охотника. Он сглатывает через пересохшее горло. — Тогда... Да. — Ты не пожалеешь. — обещает Дин. — Тебе будет очень хорошо. Клянусь. Кастиэль слегка улыбается. Не выронив слова, Винчестер движением руки призывает лечь на живот, что начинает бить тревогу до тех пор, пока его губы не целуют поясницу. — Пока ничего не происходит. Просто расслабься. Он проводит руками по спине, по плечам. Доходит до запястий. Во второй раз оказывает давление, переходящее из нежных поглаживаний в напористый массаж. И только стоит напряжению уйти, как руки спускаются к двум полушариям, немного разминая. А дальше бедра, икры, ступни. К этому времени Кастиэль расслабляется, даже не реагирует на секундное исчезновение рук. Дин уходит, а после появляется с баночкой масла. Снова принимается за плечи. Каждое прикосновение успокаивает, сменяется страхом на возбуждение, что не остается без внимания Винчестера, когда тот переворачивает парня на спину и наблюдает за наполовину стоячим органом. Улыбка и лёгкий поцелуй на кончик. — Ты прекрасен... — шепчет Дин и, заканчивая ласки, ненавязчиво раздвигает чужие ноги, поднимает так, чтобы стопы были прижаты к кровати. Затем берет в рот полу-возбуждённый орган и начинает посасывать, покачиваться и мычать, доводя до твёрдости. Быстрое дыхание. А Кастиэль лежит, наслаждаясь процессом. Тело находится в смеси расслабленного и напряжённого состояния, вот-вот переходящего к финалу. Но ничего подобного. Охотник встаёт с кровати, исчезает и возвращаясь со смазкой и запасной подушкой. Он просит Кастиэля поднять бедра и кладёт под него мягкую опору, приподнимает тем самым пятую точку, а затем продолжает незаконченный минет, подводит один из пальцев к зажатому отверстию. Скользит по нему. Толкается во внутрь. Кастиэль издаёт неловкий звук, и Дин смеётся, смотрит вверх и ухмыляется одним лишь взглядом. Он трахает парня пальцем целую минуту, прежде чем добавить второй. Это всё ещё в пределах нормы — охотник не раз доводил агента до оргазма, показывая тем самым насколько это всё приятно. Новак кусает руку, второй свободной зарываясь в волосы мужчины, а потом замирает, ощущая непривычно третий палец. — О... — говорит он, борясь с желанием поёжится. — Дин, я не уверен, что смогу его принять. Холодный воздух проходится по напряжённому стояку. Винчестер уверяет: — Не волнуйся, сможешь. Минет достаточно отвлекает, так что третий палец толкается без особых усилий. Кастиэль стонет от этого ощущения, стонет от процесса подготовки — то, как Дин его растягивает, не поддаётся описанию. Это несколько неудобно, вокруг колечка всё горит, но поступательные движения вперёд заставляют приспособиться к процессу. Один из пальцев случайно ударяет по простате, достаточно сильно, и Кастиэль дёргается в ответ, готовый кончить. Но Дин не позволяет этому случиться: сжимает основание члена в кулак и не выпускает. — Дин... — стонет Кастиэль. Та же самая ухмылка играет на его губах, Дин снова и снова подводит Кастиэля к краю. В четвёртый раз Новаку не дают кончить, он дёргается, пытается заставить трахнуть себя сильнее. Пытается глубже протолкнуться в глотку. Винчестер стягивает орган. На влажном от слюны лице виднеется желание и возбуждение, а улыбка, которую он дарит агенту, слегка недоверчива. — Три пальца, Кас. Жаль, что ты не можешь узреть своего растянутого колечка. Парень краснеет и начинает чувствовать себя глупо из-за этого. — Кас, поверь мне. — говорит Дин. — Черт, ты выглядишь сейчас так сексуально. — он облизывает губы. — Я собираюсь немного сместиться, хорошо? — Ты мне дашь кончить? — со всем раздражением от неудовлетворенности спрашивает Новак. Дин усмехается. — Конечно. Пальцы покидают тело, что ощущается довольно странно. Страннее их присутствия внутри. С приподнятыми бёдрами Кастиэлю допустимо видеть Дина. Наблюдать как тот пытается достать смазку, поглаживает член, готовится к предстоящему. Орган кажется таким внезапно большим... Очень большим. Устрашающая, в её раскрасневшемся красном кончике, толстая вена, идущая по всей длине. Приходят картинки этой штуки внутри; в той части тела, которая не предназначена для секса. С нежной улыбкой Дин обхватывает руками бедра Кастиэля, подталкивая того колени прильнуть к своей груди. Поза полностью обнажает задницу. — Черт, ты такой гибкий. — говорит Дин со стоном, а затем поддаётся вперёд. Винчестер придерживает Новака одной рукой, ставит свое предплечье под его бедром, а другой хватает собственный член и толкает между ног, так близко к дырочке, что Кастиэль начинает чувствовать, как тупой кончик прижимается к отверстию, которое всё еще довольно подвластно к проникновению во внутрь после присутствия трех пальцев, несмотря на то, как он сам напряжен. Оба тяжело дышат. Охотник от продвижения, а агент от смеси страха и возбуждения. — Дин... — единственное, что способен выдавить Новак. — Не переживай. Ты сможешь. — успокаивает Дин. Полный надежд, взволнованный и каким-то странным образом зеленый, как будто для него самого это всё впервые. — Просто расслабься и позволь мне. Он чувствует себя неприлично большим и подавляющим, а затем Дин дергает бедрами вперед, и головка его члена толкается в напряженное отверстие. — Черт... — стонет Кастиэль. Ствол кажется огромным. Ощутимо растягивает. — О, Кас... — говорит Дин, его глаза темнеют. — Ты великолепен. Сможешь принять остальное? — Я... — парень даже не знает. — Расслабься. — просит Винчестер и подается вперед. Кастиэль может чувствовать каждый дюйм, как Дин трахает его понемногу. И он напрягается. — Ты чувствуешь? Ох, ну конечно... — бормочет Винчестер. Его голова откидывается назад, и он заканчивает. — Та так меня сжимаешь... Кастиэль становится податливым от легкой боли и стресса, поэтому Дин пользуется этим и, используя свободную руку, тянется к колечку, аккуратно поглаживает, что агента расслабляет, когда удовольствие побеждает дискомфорт. Затем Винчестер врывается во внутрь, по самые шлепки об задницу. Кастиэль удивленно вскрикивает. Такое чувство, что все тело растягивается, чтобы вместить эрегированный орган. Ноги раздвинуты и подняты, мышцы у входа крепко сжимают член. Даже собственный стояк прижат напрочь к животу. Кастиэль чувствует себя заполненным. Дин не двигается дальше. Тяжело дышит и смотрит на агента. На мгновение он сжимает его член, затем отпускает и возвращается к отверстию. Он гладит край входа и говорит: — Ты такой тугой. До сих пор не верится, что ты позволил мне лишить себя девственности. — Я не девственник. — автоматически возражает Кастиэль. — Такой тугой, что кажется, что девственник. — говорит Дин с улыбкой. — Был тугим*. Я могу начать двигаться? — Не хочу завышать твое эго, но ты такой огромный... — смущается агент. — Это будет больно? — Может быть, немного, но ты достаточно расслаблен и хорошо смазан. Боль быстро пройдет и перейдет в приятное. — уверяет Дин, бедра дергаются, как будто он не может дождаться, чтобы приступить. Кастиэль облизывает губы, одна рука на собственном члене. Его нервы звенят, удовольствие и дискомфорт смешиваются. — Хорошо. Дин отодвигается примерно на дюйм, затем снова врывается во внутрь. Он трахает Новака понемногу, маленькими толчками, в то время как тот делает все возможное, чтобы окончательно расслабиться и принять его. Дин выглядит потерянным, как будто Кастиэль — самое удивительное, что он когда-либо чувствовал. Парень чувствует себя подавленным, но в хорошем смысле, как будто он даже не может принять все, что он ощущает. Дискомфорт исчезает, оставляет только удовольствие. Охотник начинает ускоряться и двигаться сильнее, толкаясь грубыми толчками. Заставляет дырочку дергаться от силы каждого движения бедер. Шлепки яйцами по заднице заставляют возвращаться в неприятное прошлое. Еще один мужчина трахает его. Нет, Дин, трахает его. Возлюбленный, который даже сейчас смотрит с любовью в глазах. — Я так долго ждал этого момента. — говорит ему Дин, а затем передвигает на кровати, меняет угол. Следующий удар обрушивается на простату. Кастиэль удовлетворенно вскрикивает, не произнося ни слова. Дин бьет по этому месту снова и снова сильными толчками. Новак начинает чувствовать всю длину полового органа; чувствовать, как его вход тянется на члене. Это хорошо, удивительно хорошо. Охотник берет колени агента еще выше, хватает его за одну руку, чтобы заставить его держать себя открытым. Когда Кастиэль подчиняется, Дин трахает его еще сильнее. И он шепчет: — Мой... Потом повторяет громче: — Ты мой... Мой... Толчок, и Кастиэль прикусывает губу и закрывает глаза, позволяет себе почувствовать это. Он подстраивается под мелодию слов, которые почему-то возбуждают. Винчестер хочет его, о, как он хочет его, и этого достаточно, чтобы довести до крайности. Рука мужчины тянется к члену парня, захватывает его. И тот открывает глаза, видит, что Дин смотрит на него с необузданной похотью, словно Новак так и не разрешил себя взять. Словно Винчестер взял его насильно. — Кончи для меня. — требует Дин. — Пожалуйста. — О, Дин... — говорит Кастиэль, и тут рука охотника дрочит в такт ударам по простате. Когда он приходит в себя, покрытый собственной спермой, Дин полностью удерживает его на месте, достигает оргазма следом в свободное и насыщенное тело. Агент действительно может описать выражение лица своего возлюбленного только как экстаз, как клише, как это звучит в его собственной голове. Когда охотник наконец кончает, все его тело напрягается, а затем он полностью замирает на секунду. Он падает вперед, наполовину ловя себя, и Кастиэль берет другую половину, удерживает Дина руками, а затем позволяет ему упасть в его объятия. Кожа Винчестера горячая и потная, как и у Новака. Дин лежит и дышит, затем целует плечо Кастиэля. — Можно остаться в тебе навсегда? — бормочет он. — Чувствую себя как дома. — Я думаю, биология возьмет верх. — криво усмехается Кастиэль. Дин уже смягчается, он, вероятно, выскользнет через минуту. Мужчина приподнимается, улыбаясь Новаку сверху вниз. — Спасибо. — шепчет он. Отодвигается назад, чтобы Кастиэль не согнулся пополам, все еще делая все возможное, чтобы удержаться внутри пятой точки. Он проводит руками по внутренней стороне бедер, прикусывая губу, когда, наконец, выскальзывает наружу. Сперма выходит вместе с членом, скользкой и горячей. Знакомое и незнакомое, ведь он впервые сталкивается с таким не НА Кастиэле, а В Кастиэле. Парень вздрагивает от удивления, когда мужчина тычет в него пальцем. — Что ты делаешь? — Хочу посмотреть. — говорит Дин. — На свою работу. Кастиэль убирает его руку. — Дин, иногда ты похож на пещерного человека. — Нет, это не так! — пауза. — Ладно, иногда. — Так можно посмотреть? Кастиэль качает головой. — Мне больно. — так и есть, когда адреналин и эндорфины утихают, наступает сильная пульсация и жжение. Но это не критично. Скоро пройдет. — Извини. — говорит Винчестер, тут же извиняясь. Он лежит рядом с Кастиэлем, перекинув руку и ногу через его тело в небрежном собственническом жесте. — Но стоило оно того? Это не похоже на капитуляцию, даже если и так. Это похоже на встречу, соединение. — Да. Дин мило улыбается.***
Пусть и медленно, но сад во дворе бункера начинает расти. Правда в основном очень много декоративных растений, ибо зима. Но в будущем Кастиэль планирует заполнить всё цветами и другой растительностью. Адити обожает игры в грязи, что после забавляет Дина, когда собаку приходится насильно мыть под душем. День клонится к вечеру, а Кастиэль здесь с самого утра, поэтому он кладет лопату, зовет Адити и идет в дом. Винчестера на кухне нет. Собака бежит в сторону кладовой — своей комнаты — и танцует кругами. Дойдя до помещения, парень ставит миску с едой, а затем уходит в поисках мужчины. Как оказалось, он в мед части, сидит за случайным столом в углу с разложенными перед ним электронными принадлежностями. Есть даже паяльное оборудование, хотя оно и отложено в сторону. Кастиэль может использовать большинство технологий просто отлично, но все, что он признает, это очень маленькие печатные платы. — Чем занимаешься? — с любопытством спрашивает Новак. Дин смотрит на него с улыбкой. — Нечто полезным. Расскажу об этом позже. — он проходится взглядом по потному телу. — Ты закончил копать землю? — На сегодня. — говорит Кастиэль. Он приподнимает бровь. — Знаешь, с помощью всё пошло бы быстрее. — Я выкапываю могилы, для меня этого достаточно. — Дин кладет крошечную отвертку в сумку и застегивает молнию. — Пойдем, хочу тебе кое-что показать. — В чем дело? — спрашивает Новак. Винчестер мало что может показать ему в бункере, чего он еще не видел. Дин встает и хватает Кастиэля за руку. — Вот увидишь. Кастиэль имеет доступ ко многим пустым частям бункера, за исключением тех, которые могут дать возможность найти что-то магическое. Агент имеет доступ к нескольким спальням, части библиотеки и некоторым случайным коридорам, что ведут в пыльные и пустые комнаты. В одной из больших комнат как-то было какое-то оборудование, судя по болтам на стенах и полу, правда сам пол имел неровности. Собственно туда и направляются парни. Только вот зайдя в само помещение, оно кажется чем-то другим. Всё изменилось. Половина части пространства превращена в грязь. Вторая половина имеет кроватку для собаки и ящики с игрушками. Есть даже телевизор, прикрепленный к стене, и коробка рядом с ним, в которой, по-видимому, лежит DVD-плеер. Остальное похоже на собачьи джунгли, что-то вроде того, что Кастиэль видел на курсах препятствий для собачьих соревнований. Это действительно настоящая роскошь для одного питомца. — Для Адити? — догадывается Новак. — Ага! Я даже установил телевизор для фонового шума. — Но... почему? Для чего всё это? — Ну, на всякий случай. — На какой случай? — Ну, ты знаешь. Начиная раздражаться, Кастиэль говорит: — Нет, Дин, я не знаю. Винчестер встречается с ним взглядом. — На случай, если мы с тобой куда-нибудь поедем. Вместе. — О... — Я просто подумал, что ей будет тяжко без тебя в поездках. Ты с ней сутки напролет проводишь. Так что вот. Я знаю, как она дорога тебе. Решил, что это будет правильным. Я пролистал интернет и во многих блогах говорится, что питомцу так намного лучше переносить разлуку. Как думаешь? — Я... — Кастиэль не знает. Дин думает об этом? — Ты хочешь вытащить меня из бункера? Охотник сглатывает и сжимает руку агента. — Кас... Пожалуйста, останься. Со мной. Кастиэль пристально смотрит на него. Его сердце начинает бешено колотиться, пульс стучит в ушах, а когда он моргает, мир плывет перед глазами. — Дин, я не могу... Я не могу этого сделать. — Кас, ты можешь! Ты просто должен... — Неужели ты не понимаешь, о чем просишь меня? Отказаться от всего, что я имел. Отказаться ото всех! Мужчина берет другую руку парня, скользит ладонью вверх, так что они оказываются предплечьем к предплечью. Кастиэль пытается отвести взгляд, но Дин следует за ним. — Если бы ты только пообещал мне, Кас, мы могли бы через всё пройти. Клянусь. Я бы что-нибудь придумал. Я просто не могу потерять тебя. Агент отдергивает руки, слегка спотыкаясь. Слова Дина стучат у него в голове в такт биению сердца. Он быстро дышит и начинает задыхаться, он пытается остановиться и сделать глубокий вдох, но его тело не слушается. Он дрожит, не во власти справится с дрожью. Тело словно отдаляется от разума. Беспомощность наступает так внезапно и слишком быстро. — Д-Дин, я не могу. — Ладно, ладно. — говорит Винчестер, хватая Новака за плечи. Тот падает на пол. — Черт! Кастиэль в панике. У него приступ паники. Её волны обрушиваются удар за ударом и объятия мужчины никак не унимают. Дин как будто не может удержать его в захвате. Пытается достучаться до разума, но Кастиэль не слышит. Смутное бормотание утешения проносится сквозь уши. Обещание, что всё будет хорошо кажется каким-то нереальным. Это продолжается вечность. Бесконечное чувство страха, которое выше всех эмоций. Вибрация в костях. Тело начинает казаться далеким, как звук, который только слабо просачивается сквозь белый шум паники. Время течет, но как — быстро или медленно — не ясно. В конце концов, паника уходит, оставляя после себя полное истощение. Дин всё еще держит его, всё еще говорит: — Всё в порядке. Я здесь. С тобой всё будет хорошо. Наконец Кастиэль повторяет: — Я не могу. — Я знаю, всё в порядке. — успокаивает мужчина. — Просто тебе надо отдохнуть. Примерно через двадцать минут Дин молча поднимает Кастиэля на ноги и ведет его обратно в спальню. Кастиэль чувствует себя странно и нескоординированно, и ему приходится опереться на охотника, чтобы делать шаги. Винчестер кладет агента на кровать, а затем возвращается с несколькими тяжелыми одеялами, которыми он кутает тело. Вес успокаивает, заставляет часть оставшегося напряжения уйти. Дин садится рядом и проходится рукой по темной макушке. Дрожь утихает. Позже Винчестер включает какой-то фильм, который для Новака — всего лишь размытое пятно случайных слов и цветов. Потом Кастиэль засыпает.***
Новак просыпается с голым волосатым бедром между ног и рукой, перекинутой через талию. Он немного вспотел от тяжелых одеял и того места, где он прижимается к Дину — а это большая его часть. Он не помнит, как Дин раздевал его, но в этом есть смысл. Он чувствует глубокое и ровное дыхание Винчестера, потому что тот прижимается к нему так близко, как только может. Кастиэль дергается, желая потянуться, и Дин крепче сжимает его руку, прежде чем отпустить. — Ты не спишь? — шепчет он. Кастиэль кивает, потом говорит: — Да. Дин целует его в затылок. — Мне очень жаль. — Ты всегда извиняешься. — отвечает Кастиэль, глядя на белые простыни, прежде чем закрыть глаза. — Но ты продолжаешь делать то, за что должен извиняться. —Да. Я делаю. — два, три, потом четыре глотка теплого воздуха. — Скажи мне, что тебе нужно, Кас? — Отпусти меня. Охотник немедленно отстраняется, прохладный воздух врывается под одеяло. Агент сбрасывает его и встает, оглядываясь назад, чтобы увидеть, что Дин сидит. У него виноватое выражение лица, что не совсем ново. Парень больше не паникует, но он всё ещё на взводе, и он достаточно зол на это, чтобы просто пройти мимо Дина и пойти в ванную, захлопнув дверь. Он опирается на раковину, делая несколько глубоких вдохов. Зеркала по-прежнему нет, и он ловит себя на том, что смотрит на раскрашенный кирпич. Через минуту выпрямляется и делает йогическое дыхание. Это помогает. Вода в душе достаточно горячая, чтобы кожа Кастиэля быстро покраснела. Она даже немного жжёт, но это не мешает агенту зайти под струи. Вода успокаивает, так же как и процедура мытья волос. Они снова становятся длинными, завиваются на концах. Скоро понадобится помощь Дина в стрижке. Новак берёт гель для тела и намыливает руки, прежде чем смыть пот с кожи. Он такой же мускулистый, как и во времена в ФБР, но что-то всё еще кажется странным в собственном теле. Вода капает с носа, он проводит руками по спине, потом по животу. Чувствует то же самое. Даже изучает свой мягкий член. В этот момент дверь открывается. Кастиэль поднимает глаза и видит темную фигуру, двигающуюся сквозь полупрозрачную занавеску душа. — Дин? Дин выглядывает из-за занавески, выражение его лица спокойное. — Можно мне войти? Кастиэль колеблется, потом кивает. Дин слабо улыбается и входит, уже голый. — Спасибо. Он переступает с ноги на ногу, и Кастиэль отодвигается достаточно далеко, чтобы Винчестер встал под струи теплой воды. — Я просто хотел сказать, что не знал, что это так на тебя подействует, и это больше никогда не повторится. Кастиэль смотрит себе под ноги. — Почему я люблю тебя, когда ты делаешь мне больно? Дин кашляет. — Подожди, эм.. ты.. ты любишь меня? Смотреть вверх тяжело, очень тяжело. Но агент всё равно это делает. Дин широко раскрыл глаза, настолько потрясенный, что для Кастиэля такое потрясение ново. Новак не собирался признаваться таким образом, но теперь, когда слова вырвались наружу, он осознал в них правду. Не только в том, что он любит Дина, но и в том, что он способен любить того, кто причиняет ему боль. Но ведь любовь не означает отсутствие боли, не так ли? Как бы он ни любил свою семью, они причинили ему боль, и он сделал то же самое и им. Очень аккуратно Дин кладет свою руку на локоть Кастиэля, небольшое направляющее прикосновение. — Кас? — Да. Я действительно люблю тебя. — это правда, и при одной мысли об этом у него начинает кружиться голова. — Ты идиот, но я люблю тебя. Дин смеется. В первый раз, не веря. Во второй, от радости. Парень не может удержаться от улыбки при виде такой искренности. Охотник подходит к нему и целует. Сначала легко, потом жестко и страстно. Его язык давит на губу Кастиэля, пока тот не сдается. Пульс Новака снова начинает учащаться, но совсем по другой причине. Дин кладет руки на бедра и притягивает к себе, его твердеющий член тычется в живот агента. — Я могу... Мы можем заняться сексом? Я просто... Я просто хочу показать тебе, как сильно я тебя люблю. С Дином все чисто физически. Действия, а не слова. Кастиэль кивает, и его гнев сменяется нежностью. Он поддается ей, этой любви. Медленно начинает улыбаться, и что-то светлое поднимается внутри груди. — Да. Дин резко выключает воду, затем отдергивает занавеску и вытаскивает парня. Он полностью обходит полотенца, вода разбрызгивается по всему бетонному полу в спальне. Кастиэль качает головой, наблюдая, как капли воды слетают с его волос. Дин на секунду отпускает Новака, спотыкаясь, подходит к тумбочке и торжествующе возвращается со смазкой в руке. Он улыбается, той мальчишеской, харизматичной улыбкой, которую использует, когда действительно счастлив. — Я люблю тебя. — говорит Дин. — Люблю тебя. Я люблю тебя. — а потом он спрашивает. — Ляжешь? Кастиэль кивает и позволяет Дину подтолкнуть его к кровати. Целует всю дорогу, вызывает достаточно грубые движения губ губами. Становится больно. — Дин! — Прости, прости. — быстро говорит Винчестер. Его руки пробегают по скользкой от воды передней части тела парня, прежде чем взять член в руки и начать ласкать. Кастиэль прикусывает губу, от чего становится ещё больнее. Один, затем два смазанных пальца скользят в колечко мышц, растягивая на ходу. Когда тело, наконец, принимает три, Дин спрашивает: — Лицом к лицу или на животе? — он делает паузу, затем исправляется, решив, проявить вежливость. — Или ты хочешь что-то другое? — Я хочу тебя видеть. Как и в первый раз Дин хватает подушку и кладет ее под бедра парня. Затем он двигается между раздвинутыми ногами, толкая их вверх, чтобы обнажить отверстие, а после движется вперед своим твердым членом в руке. В этот момент Кастиэль закрывает глаза и ждет. Ожидая, что Дин возьмет его, сделает своим. Он чувствует это, когда тупой кончик прижимается к тугому кольцу, сначала мягко, а потом сильнее. Более настойчиво, пока мышцы внезапно не сдаются и головка не проскальзывает во внутрь. Дюйм за дюймом, пока Дин не овладевает полностью. Прижав яйца к заднице, он на мгновение остановливается. — Кас, посмотри на меня. Кастиэль открывает глаза. Дин нежно улыбается ему. А потом начинает трахать. Влажные звуки разносятся по комнате, хлюпанье каждого удара вбивается в слух. Удовольствие всё выше и выше, когда ощущение приближающегося оргазма заполоняет и разум, и тело. — Мне нравится, что ты любишь, когда я трахаю тебя. — говорит Дин. — Как берешь мой член своими губками. Кастиэль никогда не испытывал ни малейшего искушения ответить на грязные слова Винчестера, но он все равно стонет, поглаживая себя быстрее. — Ты мой, Кас. — говорит Дин с придыханием. — Разве ты не мой? Скажи это. — требует он. Губа, кажется, вот-вот начнет кровоточить, когда Кастиэль снова прикусывает её, слова готовы выплеснуться наружу. — Я люблю тебя. — говорит он вместо этого, или, может быть, потому, что это означает то же самое. А потом кончает, крепко сжимает мышцами член Дина. Спустя секунду Дин кончает следом. — Черт... О черт, я люблю тебя, Кас. Они лежат, тяжело дыша, в течение нескольких спокойных минут. Член Винчестера выскальзывает вместе с большим количеством спермы, влажной и теплой на чувствительной коже Новака. На этот раз, когда Дин трогает растраханную дырочку и наблюдает за потекшим семенем, Кастиэль позволяет этому случится. Выражение лица охотника странно напряженное, как будто он запоминает это зрелище. Затем он хватает часть простыни, чтобы очиститься. Целует орган Новака. Тот смеётся. — Спасибо. — говорит Дин, сворачиваясь калачиком рядом с ним на кровати. — За что? Дин смотрит на него с минуту, счастливый. — За то, что ты есть.