***
Ёлка установлена. Правда с подставкой под неё пришлось повозиться. Так же снег пошел на прошлой неделе, что оказалось кстати. Дин помогает развесить гирлянды. — Белая и синяя? — догадывается охотник. — И серебра побольше. — говорит агент и пожимает плечами. — Оно весьма приятно. Ты когда-нибудь украшал дом в детстве? — Не совсем. Во всяком случае, я этого не помню. После смерти мамы папа был так сосредоточен на охоте, что Рождество — включая подарки — было на моих плечах. Приходилось воровать красочные коробки у людей в домах. Денег не было на украшения. Хотя в шестнадцать я нашел подработку на полставки и купил Сэму ёлку и несколько настоящих игрушек. — Мой отец требовал, чтобы треть всех подарков были ручной работы. — говорит Кастиэль. — Так что, наряду с изучением инструментов и деревообработки, мы с раннего возраста занимались ремеслом. — он улыбается, вспоминая. — Бальтазар настоял на том, чтобы все его подарки были ярко-розовыми. У меня где-то в шкафу есть коробка, в которой нет ничего, кроме различных случайных предметов, перекрашенных в розовые тона. Пепельницы, подставки, игрушечные солдатики — всё, это было одного цвета! Зато мне удалось спасти хотя бы стул. Дин ухмыляется. — А твой брат оказывается тот ещё мужик. — Этот мужик старше тебя. — криво усмехается Кастиэль. Он протягивает гирлянду и перекатывает по ёлке. — Ты же знаешь, что у меня нет возможности подарить тебе подарок, верно? — Точно. — говорит Дин, махнув рукой, прежде чем свернуть в сторону и передать второй конец гирлянды Кастиэлю. — Не бери в голову. — Если только ты действительно не хочешь, чтобы я связал тебе крючком. Шапку, к примеру. — Что? — Винчестер смеется. — Ты умеешь вязать крючком? — Эй, я связал себе шарф! Не прикалывайся. Явное недоверие на лице охотника немного оскорбительно агенту. — Надо же, ты умеешь вязать крючком. — констатирует мужчина. — Я же сказал, наши родители требовали подарки ручной работы! Дин указывает на него свободной рукой. — Я могу купить всё, что потребуется. Ты же знаешь, да? Боже, я должен это видеть. — Ну если ты действительно найдешь всё необходимое... Хотя, нужны несколько крючков и пряжа. — Эй! Я могу погуглить и посмотреть, как это выглядит, чтобы наверняка ничего не перепутать! Через пятнадцать минут Кастиэль выключает свет и ёлка загорается огоньками. Дин возится с телевизором и ставит мягкую рождественскую музыку. Это отчасти создает атмосферу уюта, семейной жизни, к которой агент успел привыкнуть. Это успокаивает. Даёт ощущение чего-то нового — забываются прошлые праздники и остается только этот. На лице Винчестера присутствует румянец от счастья. Он доволен. Всё, что происходит, реально. Только сейчас Кастиэль понимает, что Дин очень часто испытывал чувство тревоги и страха от безответной любви и неизвестности дальнейшего будущего. Но сейчас всё иначе. К тому времени, как они закончат, дерево будет сиять смесью серебра и синего. Дин обнимает Кастиэля за талию. — Мне нравится. — Мы справились с работой. — соглашается агент. — Горячий шоколад? — С молоком? — Сделано! — говорит Дин и выходит из помещения. Кастиэль сидит на полу перед ёлкой, глядя на неё снизу вверх. Она светится. Через несколько минут Дин возвращается с двумя большими кружками, наполненными взбитыми сливками. Он протягивает одну парню и садится на пол рядом с ним. Тишина заполоняет комнату. Новак позволяет своим мыслям дрейфовать и думать о дальнейших планах. Может посмотреть рождественские фильмы? Он потягивает горячий шоколад, позволяя теплой жидкости растечься в организме. Есть что-то странное, что не отпускает. Дин чем-то недоволен. — Дин, почему ты такой собственник в постели? Он вздрагивает. — Что ты имеешь в виду? — Тебе нравится помечать меня своим семенем. Постоянно говоришь, что я твой, что хочешь сильно трахнуть. — Кастиэль неловко пожимает плечами. — Тебе нравится смотреть, как из меня вытекает сперма. Не то чтобы я действительно возражал, но мне интересно, почему ты так себя ведешь? Винчестер приковывает внимание к горячему шоколаду. Он сглатывает, прежде чем ответить. — Я боюсь потерять тебя. Я имею в виду, что меня заводит говорить такие вещи, я не буду отрицать этого. Но мне кажется, что, если я буду держать тебя достаточно крепко, ты точно от меня не убежишь. — Ты всегда будешь этого бояться. — замечает Кастиэль. — Пока у меня на ноге эта манжета. — Не только это... Я знаю, что ты любишь меня, Кас, но я всё равно боюсь, что ты уйдешь, если представится такая возможность. Кастиэль пожимает плечами. — Я сам не знаю, как бы поступил. Ты же знаешь, что я не могу, мой разум просто... Мне тяжело об этом думать. — кое-что из этой паники мелькает, но Кастиэль старается на ней не концентрироваться. Ему надо кое-что сказать. Это не осуждение, а утверждение истины. — Но, если у меня никогда не будет выбора, тогда тебе придется с этим смириться. Как и мне. Дин молчит, смотрит вниз в течении нескольких долгих мгновений. Когда он наконец поднимает голову, в его глазах появляется странная печаль. — Я люблю тебя. — Я тоже тебя люблю.***
Словно вспоминая разговор агента, охотник прилагает все усилия, чтобы быть немного мягче. В постели. Это не всегда происходит, но бывают моменты, когда вместо похотливого собственника, Кастиэль видит обеспокоенного человека, который тщательно исследует тело, ищет слабые места, а после делает всё возможное, чтобы подвести к оргазму. И пусть парню именно это и надо, он так же не может отрицать, что испытывает что-то хорошее и очень приятное от грубости и власти. Когда Дин держит в тисках и не выпускает. Охотник внутри тела. Жестко трахает. Агент стоит на четвереньках. Физически, чёрт, это просто потрясающе! Глубокие толчки приводят к внезапному удовольствию и головокружительным ощущениям. Только вот... Он всё же спрашивает: — Может ляжем? Всё, что делает Винчестер — замирает. Он выскальзывает из Кастиэля и отталкивая его ноги, приказывает лечь на бок. Затем ложится сзади и толкается обратно. Грудь к спине, ноги к бедрам, и дыхание в затылок. Рука обхватывает талию, но к члену не прикасается — чего агенту мало, но он всё равно чувствует себя прекрасно. После почти двадцати минут медленных ударов Кастиэль кончает, ни разу не притронувшись к своему стояку. Дин подходит следом. — Хорошо? — спрашивает он. — Хм. — произносит Новак, пытаясь подобрать нужные слова. Его глаза закрыты, и открыть их — выше его сил. — Да. Глубоко в сознании агента есть какая-то часть, которая подает сигналы в сопротивлении, в возражении, в желании бороться. Именно в такие моменты, когда это всплывает, ему нужна помощь — крепкое объятие и долгие утешения. Ведь если Кастиэль хочет преодолеть себя и быть счастливым здесь и сейчас, то Дин обязан ему помочь в этом.***
За день до Рождества под елкой появляются подарки. Дин решил не нарушать цветовую палитру, поэтому всё завернул в цветную бумагу, которая хорошо сочетается с серебряной и синей темами. Самих презентов несколько штук и парочку агент проверил — слегка встряхнув, но так и не поняв, что же там находится. Он подходит к одному из своих мест для чтения и хватает шарф, который сделал самолично. Правда только один, и то, потому что давно не практиковался. Постоянно приходилось распутывать петли и перевязывать. Это слегка сводило с ума. Он заворачивает свой сюрприз и ставит в существующую кучу. — Это для меня? — спрашивает Дин, подходя к нему. — Да. И ты будешь счастлив, нравится тебе или нет. Винчестер смеется. — Конечно буду. У меня есть ты. Хочешь открыть один в канун Рождества? Кастиэль задумывается. — Давай. Ты выбираешь? Через мгновение у него в руках оказывается маленький нож, и Дин улыбается. — А тебе не потребовалось много времени, чтобы решить. — криво усмехается агент. — Не-а. Открой его! Кастиэль из тех, кто разрывает бумагу, создавая полный беспорядок. Так что в считанное мгновение из под цветной бумаги проглядывает простая коробочка. Он снимает ленту, и стороны всплывают. Внутри лежит фотоальбом. Фотографии в основном свежие. Многие только с ним, но большинство из них совместные — неловкие сэлфи, которые Дин стал делать после возвращения домой от ФБР. У агента было много вопросов на этот счет, но он не стал их задавать. Парень пролистывает альбом, останавливаясь на тех моментах, которые запали в душу. Один из них снаружи — с заходом солнца. Один слегка размытый — Кастиэль лежит в постели полностью одетый в теплую одежду и Адити на коленях, высунув изо рта длинный язык. Кастиэль ест пиццу. У него красный соус на подбородке. — Почему так много свежих фото и так мало старых? — замечает Новак. У Дина слегка виноватое выражение лица. — Дин, скажи мне. — ФБР нашло мою камеру в машине. У меня было несколько резервных копий, но только несколько. Кастиэль вздыхает. — Почему ты не сказал мне раньше? Дин открывает и закрывает рот. — Честно говоря, не знаю. — Я не расстраиваюсь из-за фотографий, Дин. Теперь я точно знаю, что обо мне думают в ФБР. Фотографии только подтверждают это. Я расстроен тем, что ты не сказал мне. Чёрт возьми, Дин, ты просто... Дин слабо улыбается. — Иногда тебе хочется меня придушить? — Да! — Сэм бы посочувствовал. И твой брат, наверное, тоже. Держу пари, что они оба хорошо бы провели время. Кастиэль невольно улыбается. — Я всё еще злюсь на тебя. — Ты слишком снисходителен, знаешь об этом? Странно слышать, как Дин признается в этом так открыто. Как будто Кастиэль не должен прощать его, хотя именно этого Дин всегда так отчаянно хочет. — Я всё прекрасно понимаю. Дин... ты должен пообещать мне, что не будешь больше лгать. Ложь бездействия, ложь во спасение, ничего. Пожалуйста. Дин колеблется, но потом торжественно произносит: — Обещаю. Остаток Сочельника они проводят за просмотром глупых праздничных фильмов. Рождество еще более спокойное. Никаких драк, и оба счастливы.***
Февраль заканчивается необычно холодным, до такой степени, что зябко даже в бункере, который обычно сохраняет стабильную температуру под землей. Кастиэль заканчивает складывать одеяла на кровати, а Дин начинает готовить жаркое и другие тяжелые, сытные блюда. Парень сворачивается в клубок, когда выходит на улицу в свой маленький садик, который теперь полностью впадает в зимнюю спячку. Он сидит на своем камне и гадает, сколько же лет он будет здесь, наблюдая за этим самым восходом и закатом. Дин готовит гамбургер и жареную картошку на ужин, всё время нервничая. Кастиэль трижды спрашивает, что случилось, и когда не удается получить прямой ответ, он садится и читает газету. — О, я тут подумал. — начинает Дин. — Это всегда опасно. — Кастиэль продолжает есть свою картошку фри. — Не всегда, просто большую часть времени. В любом случае, у нас мало чего осталось из еды. Так что стоит сгонять за продуктами. По-быстрому. Кастиэль не понимает, зачем Дин преподносит это так, словно оправдывается. — Хорошо. — С тобой. Кастиэль замирает. — Что значит со мной? Дин, я думал ты сказал... — Ты всё еще любишь меня? — спрашивает Дин. Кастиэль пристально смотрит в свою тарелку, прежде чем поднять глаза. — Да. — Тогда этого достаточно. Новак не знает, что говорить. — Я подумал, что мы могли бы попробовать заклинание, которое продлит твою границу на пару дней. Это даст нам много времени. — Дин выглядит обнадеживающе. Кастиэль чувствует себя очень маленьким, а подобный мир очень огромен. Стоит покинуть бункер, как разум растеряется, не будет знать, что делать. Ведь там, на воле столько всевозможных вариантов. Он не знает, сможет ли справиться с этим. Он любит Дина, но, к примеру, на свободе, перед десятками живых людей он должен звать на помощь? Должен ли бежать? Он не знает. И видеть других людей — людей, кроме Дина — это такая странная мысль, что она почти пугает. В то же время он жаждет увидеть внешний мир. Будучи прикованным к нескольким тысячам квадратных футов больше года, хочется знать, что происходит там — по сторону бункера, где он оставил своих родителей и брата. Наконец он кивает. — Хорошо. Дин улыбается, ярко и красиво. Правда к предстоящей поездке Винчестер привыкнуть не дает. Как только они заканчивают есть, он отводит Новака в мед часть и показывает ему то, над чем работает. Гибкая металлическая полоска, внутри которой находится крошечная печатная плата и что-то еще, что Кастиэль не сразу узнает. — В чем дело? Дин крепко обнимает его. — Это GPS. Просто чтобы я мог найти тебя. Я могу припаять его к манжете. Поднимается какое-то неописуемое чувство. — А разве в манжете этого нет? — Магическая версия. — объясняет Дин. — Это как компас: он не говорит мне точно, где ты находишься, только показывает направление, в котором ты есть. Вот почему я так долго искал тебя в поле. — он обхватывает ладонями лицо Кастиэля. — Кас, я люблю тебя. У нас с Сэмом был GPS на телефонах по той же причине, что и эта, так что мы могли найти друг друга. Агент кивает, его желудок издает спазм. Но по логике вещей он знает, что Дин прав. Особенно если он в конце концов возьмет его на охоту. — Всё в порядке. — он быстро улыбается. — Я в порядке. — Ты уверен? Поговори со мной, Кас. Кастиэль качает головой. — Тебе обязательно снимать манжету, чтобы надеть это? — Да. Я думал приковать тебя наручниками к кровати, как в прошлый раз. Просто, чтобы ты знал, тебе не нужно ни о чем думать. — Хорошо. — соглашается Новак. В некотором смысле, это делает всё проще; само присутствие GPS всё делает проще. Он не совсем уверен, почему, или, может быть, не хочет признавать, что выбирает Винчестера, а не свободу. Дин всматривается в лицо Кастиэля. — Пожалуйста, Кас. Скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? Поговорить или еще что-то. Кастиэль заставляет себя улыбнуться. — Десерт? Дин немного расслабляется. — Это я могу сделать. Иди в нашу спальню, я все приготовлю, хорошо? Парень легонько целует его, бросает последний взгляд на навигатор и уходит. Странно ли так быстро смириться с необходимостью быть прикованным к кровати? Он замедляется в коридоре, а затем останавливается совсем, положив руку на стену. Ну, конечно, это так. Но всё это очень странно. Совершенно необычно. Должна ли его реакция быть иной? Даже его похищение не похоже на любое другое похищение, которое более или менее спровоцировано ангелом, который думает, что это судьба; что он и Дин должны быть вместе. Заставить себя продолжать двигаться труднее, чем он думает, но ему удается добраться до кровати и ждать Дина. Который входит с наручниками, свисающими с одного пальца, и большой миской шоколадного мороженого. Он улыбается Кастиэлю и ставит посуду на боковой столик. Берет за левую руку и целует его голое запястье, затем застегивает наручники и закрепляет всё на спинке кровати. — А теперь, — говорит Дин, — я вынужден настаивать на том, чтобы покормить тебя вручную. Кастиэль невольно улыбается. — Я не могу позволить ему растаять. Они заканчивают есть мороженое ложечка за ложечкой, после чего Дин пытается включить телевизор, но парень говорит, что хочет почитать. Спустя пару мгновений охотник опускается на пол и, выглядя немного болезненно, произносит заклинание. Это всё еще бессмыслица для агента, наверное, поэтому он не вдается в слова серьезно. Хотя, если вспомнить волнение Дина, что тот боится за Кастиэля знания слов заклинания, можно предположить, что данное ориентировано на пользователя, и только Дин может его использовать. Конечно, есть и другие способы уничтожения заклинаний. Шестигранные мешки могущественны, но когда их разбрасывает рука, они становятся не более чем отдельными частями. Дьявольские ловушки удержат демонов, если только линия не будет прорезана. Кастиэлю пришло в голову, что простого разрушения манжеты с помощью чисто физической силы, вероятно, будет достаточно. Он сомневается, что она непобедима. Когда дело доходит до магии, это не похоже на шаблон. Кастиэль сгибает ногу, когда Дин снимает металл. — Странное ощущение. — говорит он. Дин выглядит смущенным, потом грустным. Но он только кивает и добавляет: — Вернусь минут через пятнадцать или около того. Нужно дать ему время остыть, так что ты застрял здесь на час или два. Книга на коленях Кастиэля — утешительный груз. — Хорошо. Пока Дина нет, он читает три главы, расслабляясь с каждым словом. Это не фантастика, а достаточно содержательная литература, что дает агенту сосредоточится. Он рассеянно крутит запястье в наручниках, стараясь не напрягать мышцы. Дин возвращается через пятнадцать минут, как и обещал, и без комментариев прижимается к агенту. Он проводит пальцами по обнаженной коже. Тыльной стороне ладони, или прямо под поясом брюк, затем вверх к шеи, большим пальцем вдоль челюсти, прежде чем погладит по затылку. Всего лишь небольшие прикосновения, вот так, почти полчаса. Когда он, наконец, опускает руку в штаны Новака и чувствует наполовину твердый орган. Винчестеру не нужно много времени, чтобы довести агента до оргазма. Кастиэль настаивает на том, чтобы подождать, пока его рука освободится, затем засовывает один палец в задницу мужчины и заставляет кончить так. Дин выдыхает имя Кастиэля и с силой толкается в его руку. Это вполне приятно. Новак знает, ведь Винчестер с ним сам такое вытворяет на постоянной основе. Это также аккуратно отвлекает их обоих от мыслей о завтрашнем дне. Кастиэль старательно не думает о том, что он любит Дина. Он не пытается представить себе, что будет завтра. Даже если Дин не просит тех слов, которые вызвали у него панику, в них есть что-то скрытое, молчаливая просьба, просто в природе желания Дина быть ближе. И Кастиэль не знает ответа.***
Утром на завтрак Дин подает овсянку и нарезанные фрукты. Кастиэль почти ничего не ест. Адити находится в своей комнате на время их ухода. Мужчина не комментирует, ничего не говорит, вместо этого он долго и крепко обнимает Кастиэля. — Ты готов к заклинанию? — спрашивает Дин. — Я должен это сделать? — парень немного удивлен. — Да. Я имею в виду, ты уже делал это раньше. Не я. — Дин пожимает плечами. — Но если хочешь, могу я. Кастиэль сглатывает. — Нет, я сам могу. Винчестер вручает Новаку ингредиенты — шалфей, розмарин и фокусирующий кристалл. Кусок кварца — тот самый, что использовал агент раньше. Это как дежавю — снова держать то, что было самой успешной попыткой побега. Только вот странно, что Дин за всем наблюдает. Руки Кастиэля слегка дрожат, когда он раскладывает розмарин и шалфей, а затем благословляет их пивом. Потом он берет кварц и ходит по кругу, произнося слова заклинания. Книга лежит на полу рядом с ним, хоть он и помнит всё наизусть. И наконец последнее слово «relesen», после которого появляется порыв ветра, несмотря на то, что окон в бункере нет. Начинает Дин: — Сработало? Кастиэль облизывает губы и кивает. — Да. По крайней мере в прошлый раз всё было именно так. Дин протягивает руку. — Давай посмотрим? Взяв Дина за руку, Кастиэль немного успокаивается, особенно когда охотник крепко сжимает его руку и ободряюще улыбается. Парень даже не знает, почему он так нервничает. Разве это не то, чего он хотел? За что боролся? Он потратил почти год, пытаясь подобраться к свободе, и теперь, когда ему это удалось — пусть Дин не позволяет сбежать — у него есть возможность рискнуть. Это бросает в ужас. Это не агорафобия. Скорее паника, которая скрутила изнутри — когда Дин хотел, чтобы он пообещал не убегать — трепещет в нем и сейчас. Он встречается взглядом с зелеными глазами Винчестера. — Хорошо. Он следует за Дином вверх по лестнице на кухню, до самой его границы. Кастиэль знает каждый дюйм, поэтому, когда он медленно делает шаг вперед, он понимает, что заклинание сработало. Он смотрит на Дина и пытается улыбнуться. Его разум затуманен. Он не знает, что думать, или о чем он думает. — У тебя хорошо получается. — подбадривает Дин. — А теперь я представлю тебя малышке как следует. Давай. — он тянет Кастиэля через фойе, которое выглядит так же, как и год назад. Снаружи такая же трава и кустарник, как и во дворе Кастиэля, что странно успокаивает. Дорога черная, и еще чернее сама Импала. Она блестит на свету, что говорит об идеальной ухоженности, даже для кого-то вроде Новака, который считает автомобили просто инструментами. Дин тянет его за собой и начинает возбужденно болтать об истории машины, о её лошадиной силе. Кастиэль позволяет словам течь и кладет руку на двигатель. Он всё еще слегка теплый, как будто Дин проехался вокруг квартала или отдаленного Канзасского эквивалента. Хотя у Кастиэля нет никакой личной истории с этой машиной, кроме пробуждения в ней в первый раз — когда он увидел лицо Дина — он знает этот транспорт гораздо лучше, чем дом братьев Винчестеров. Он слышал слишком много историй из их детства, чтобы воспринимать машину как нечто иное, даже если это было орудием его заключения. Он, вероятно, мог бы найти их инициалы, вырезанные в салоне. Дин ведет его к пассажирскому сиденью и открывает дверцу. Он кладет руку на плечо агента. — Кас, ты готов? Кастиэль медленно садится на сидение. Оно не очень удобно, и нет никакого ремня безопасности. Однако он вытягивает ноги и находит больше места, чем ожидал. Дин обходит машину и садится за руль. Он улыбается Кастиэлю и снова быстро целует его. Потом он заводит мотор, прислушиваясь к его мурлыканью. — Слышишь это? — спрашивает Дин. Кастиэль наклоняет голову. — Да. — Подожди, пока я не покажу всю мощь на шоссе. — обещает охотник. Он переводит машину в режим движения, но затем останавливается. — Кас? Кастиэль смотрит на него. — Закрой глаза. Расслабься. Пройдет несколько часов, прежде чем мы до чего-нибудь доберемся. Следовать этой команде одновременно трудно и легко, чем ожидалось. Он знает причину такой просьбы, даже если Дин не хочет признавать это вслух: он не хочет, чтобы Кастиэль смог определить, где находится бункер. Это разумная предосторожность. Но ведь так много людей недооценивают Дина. ФБР так поступило, и именно поэтому ОАП не удавалось поймать его так много раз. Кастиэль не недооценивал интеллект Дина, и ему всё еще не удалось сбежать. Дин предпринял несколько мер предосторожности против всего, что Кастиэль мог попробовать, и когда одна из мер потерпела неудачу, в игру просто вступила другая. Несмотря на все собственные навыки, Кастиэль не мог опередить Дина. И в конце концов, он перестал пытаться. Поэтому он откидывает голову назад и старается успокоится. Импала — это относительно гладкая машина, немного раскачивающаяся, а не управляемая как современный автомобиль. В сочетании плавности движения и недосыпа Кастиэль засыпает. Он просыпается, когда в ухо ему врывается автомобильный гудок. Он резко выпрямляется, обнаруживая головокружительное количество цветов. — Кас! Извини, этот парень был мудаком! — говорит Дин, держа одну руку на руле, а другую протягивая Кастиэлю. — Ты в порядке? Новак сглатывает, игнорируя руку мужчины и оглядываясь вокруг. Они в городе. Нет, в центре города. Улицы широкие, и на дороге много машин. Бизнес центры украшают каждый уголок, полные ярких цветов и ослепительного текста. Он видит две бензоколонки напротив друг друга, рекламирующие разницу в цене в пять центов за литр. Справа мебельный магазин, а слева химчистка. Люди идут по тротуарам, тепло укутавшись. Автобус останавливается перед ними, а затем едет в сторону автобусной остановки. Дин проезжает мимо и снова говорит: — Кас? Ты со мной? Одного количества людей, зданий и цветов достаточно, чтобы у Кастиэля разболелась голова. Он прожил в бункере так долго, что видеть так много противоречивых цветов и слышать так много противоречивых звуков просто невыносимо. Его дыхание участилось, и он взялся за ручку двери. — Я... Я в порядке. Это просто так странно. Видеть людей. Это совсем не то, что видеть людей на экране. Кастиэлю вдруг захотелось открыть дверь и выскочить на улицу. Бежать. Ужас отвечает этому порыву и убивает его. Улыбка Дина явно немного болезненна, когда парень смотрит на него. — Я знаю. Всё нормально. Скажи мне, если тебе нужно притормозить или еще что-нибудь, хорошо? Я собираюсь отвезти нас в продуктовый магазин. Rossway Grocery — большой магазин, хотя Кастиэль никогда о нем не слышал. Он задается вопросом, является ли это цепью, поскольку Дин осторожно маневрирует автомобилем в далекое пространство. Когда двигатель глохнет, фоновый шум города, кажется, становится еще громче. Слыша, как другие машины ускоряются, останавливаются, гудят тут и там — удваиваются и издают шум, который Кастиэль не может отделить. Он не умеет фильтровать. Он чувствует себя глухим человеком, внезапно обретшим способность слышать, неспособным справиться с потоком информации каким-либо осмысленным образом. Он вздрагивает, когда рука Дина опускается на его плечо вместе с порывом холодного воздуха. Он даже не заметил, как тот вышел из машины и подошел к нему, не говоря уже о том, чтобы открыть дверь. Винчестер вытаскивает его, ничего не говоря, и крепко обнимает. Кастиэль прижимается лицом к его шеи, к грубой куртке, которую тот носит, и цепляется за нее. Это глупо и по-детски, но он не может остановиться. — Ш-ш-ш... — наконец произносит Дин. — Всё в порядке. Ты будешь в порядке. Приятно будет повидаться с людьми, правда? Тебе просто нужно немного расслабиться. Кастиэль в отчаянии кивает. Рука охотника находит руку агента, и вот так, держась за нее, он ведет Кастиэля через парковку. Какая-то случайная женщина выходит из дома, держа свою маленькую дочь за подол пальто, и она одаривает Кастиэля мягкой вежливой улыбкой, когда её ребенок пытается проскочить мимо. Слово «помощь» поднимается в горле Новака, но он продолжает молчать. Дин хватает тележку и направляет к ней одну из рук Кастиэля, так что они всё еще соприкасаются. Сначала они выбирают свежие продукты. Кастиэль делает всё возможное, чтобы сосредоточиться на еде, игнорируя людей. Он показывает на клубнику, и Дин хватает три коробки. — Вот так. — ободряюще говорит охотник. — Киви? Тебе оно нравится? Новак кивает, сжав горло. Затем он заставляет себя сказать: — Да. В тележку летят две коробки. Кастиэль указывает на пирожное, и Дин тоже берет несколько штук. Он почти сияет от счастья, и агент может понять почему. Он с Дином и не убегает. Почему он не бежит? Он понятия не имеет. Может, потому что он любит Дина? Потому что он знает, как будет опустошен Дин, потеряв его? В хлебном отделе Новаку приходит в голову, что если бы он побежал прямо сейчас, Винчестеру пришлось бы среагировать. Вытащит ли он пистолет, чтобы удержать его здесь? Дин вооружен. Дин всегда вооружен, когда выходит во внешний мир. Он владеет пистолетом с девяти лет. Он совсем не боится оружия, и только осторожность мешает ему небрежно размахивать им на публике. Будет ли Дин стрелять в кого-то, чтобы помешать им спасти пропавшего агента? Будет ли Дин бить его? Сможет ли он физически дотащить Кастиэля до машины и уехать? Кастиэль знает, что автомобиль защищен от людей, ищущих его, особенно если этот интерес случайный, а не направленный. Это часть того, как Дин вытащил Кастиэля из его квартиры так незаметно, почему никто из соседей не поднял тревогу. Как охотник ушел чистым. Сможет ли Дин снова выйти чистым, если Кастиэль пойдет к тому сотруднику, который пополняет запасы консервированных бобов, и скажет: «Позвоните в полицию, этот человек похитил меня.»? Сотрудник заканчивает свою работу, одаривает Новака и Винчестера улыбкой и спрашивает: — Нужна помощь в поиске чего-нибудь? Слова застывают в горле парня. — Нет, всё в порядке. — отвечает Дин. Сотрудник смотрит на Кастиэля и озабоченно говорит: — Чувак, ты в порядке? — Посттравматический синдром. — торопливо говорит охотник. — Он солдат в прошлом. Ты же знаешь, как это бывает... — О, да. — сотрудник кивает. — Знаю. У моего брата тоже самое было. Всё наладится, чувак, не волнуйся. — говорит он Кастиэлю. Кастиэль умудряется кивнуть. Это вполне уместно. Кивание. Как и ПТСР. У него, вероятно, посттравматический синдром. Сотрудник уходит. Дин отпускает тележку и обнимает Кастиэля за плечи. Он шепчет: — Я знаю, это тяжело. Я знаю, что это так. Но ты можешь сделать это, Кас. Всё нормально. Ты здесь со мной, и я никуда не уйду, а потом мы поедем домой. Домой. Кастиэль знает, что это неправильно, но ему становится легче дышать. — Да. Хорошо. — Ладно. Пшеничный или белый? Он пытается сосредоточиться на десятках вариантов хлеба. — Понятия не имею. Дин берет по две штуки каждого вида. Он старается не отходить от Новака дальше чем на два фута, всегда следя за тем, чтобы агент был на расстоянии вытянутой руки. Всё рассчитано, Кастиэль понимает. На секунду ему кажется, что его разум вырывается на свободу, как будто облако неопределенности исчезло. Дин знает, что Кастиэль паникует, пытаясь решить, что делать. Оставаясь рядом с ним всё время, Винчестер усиливает поведение, которое он поощрял в Кастиэле — для Новака Винчестер это, своего рода, безопасное убежище. Оплот против мира, с которым Кастиэль больше не помнит, как обращаться. Потому что Дин забрал это у него. Зато. Кастиэль любит Дина. Дин любит Кастиэля, глубоко и отчаянно. Это тоже понятно. Звать на помощь или бежать — просто пытаться дотянуться до свободы — тяжелая битва против последних пятнадцати месяцев. И Дин здесь, теплый и успокаивающий, дающий Кастиэлю нежные улыбки и толчки, держащий его за руку. Агент крепко сжимает эту руку, зрение затуманивается. Он едва пробирается через секцию замороженных продуктов, едва замечая, как Дин берет пинту мороженого. Его разум гудит дезориентирующей смесью паники и желания. Кассирша — молодая женщина с темными волосами. Она хватает первый продукт — мороженое — и затем смотрит на Кастиэля. Вместо того чтобы одарить его той же мягкой, вежливой улыбкой, которая является автоматической для большинства в её работе, она пристально смотрит на него в течение нескольких секунд. — Добрый день, — говорит она, — как прошел ваш день? — Хорошо. — отвечает Дин. Она снова смотрит на Кастиэля, словно ожидая его ответа. — Я... Я... — Кастиэль не может закончить. Манжета на его лодыжке тяжелая и холодная. Она слегка улыбается ему. — Так плохо, да? Тогда к нему приходит какой-то запас силы. — Да. Что-то вроде этого. Он смотрит на нее в ответ, желая, чтобы она хоть как-то его поняла. Она — первое значимое человеческое общение, которое у него было с кем-то, кроме Дина, больше чем за год. Он знает, что до конца своих дней никогда не забудет её лица и того, как она смотрела на него, словно желая убедиться, что с ним всё в порядке. Дин рядом с ним как натянутая проволока. — Но мы уже едем домой. — говорит Винчестер. — Так что можете расслабиться. — Именно это я и собираюсь сделать. — говорит она, и её плечи немного ослабевают от напряжения. — Как только закончится моя смена. Он берет карточку, на которой нет его имени, и кассирша заканчивает упаковывать продукты. Как только они все оказываются в тележке, она улыбается Кастиэлю и говорит: — Я уверена, всё будет хорошо. Кастиэль инстинктивно улыбается в ответ. Дин ждет, пока парень снова обратит свое внимание на него, а затем выводит Кастиэля наружу. Очень ярко. Большая семья выходит из машины рядом с Импалой, пятеро или шестеро детей болтают, а двое измученных родителей пытаются управиться ими. Кастиэль наблюдает за ними, зная, что это неприлично, но не в силах остановиться. Он почти не чувствует, как мужчина ведет его к машине, и замечает только, как он открывает пассажирскую дверь и осторожно усаживает. Дин быстро бросает покупки на заднее сиденье. Он оставляет тележку на стоянке. Как только садится в машину, он включает двигатель и коротко улыбается Кастиэлю. — Домой. Кастиэль кивает, что-то в нем успокаивается. Он заперт внутри. Дин так близко, а они далеко от всех остальных. Он смотрит, как мир скользит мимо с мурлыканьем Детки под ними. Когда они приближаются к окраине — Кастиэль понимает это из-за всё больших и больших пустырей — Винчестер просит его снова закрыть глаза, и Новак делает это. Он прислушивается к тихому шепоту голоса охотника. — ...было время, когда мы проезжали мимо этого местечка в детстве. Знаешь, я уже говорил тебе об этом раньше. Правда шутка, которую мы тут устроили, оказалась не смешной. Ну, не такой уж плохой — просто, знаешь, немного вышло пару вещей из под контроля. Сэмми и его нелепые длинные волосы были так невероятно раздражающи, Кас, я просто должен был это сделать. Розовая краска для волос. Сказал ему, что это навсегда, и он должен будет отрезать их. Хотя в коробке было написано, что если пару раз помыть голову, то всё исчезнет. Но он это узнал прежде, чем состричь свою шевелюру. И мысль о побеге, и давление, вызванное попыткой его совершить, исчезают. Дин отвезет его домой и снова закует в цепи. Всё вернется к нормальной жизни. Кастиэль рад такой нормальности. Это не та жизнь, которую он выбрал для себя, но он может быть счастлив. Он это знает. А там, снаружи? Неизвестно. Когда они возвращаются, уже темно. Новак наблюдал за падающим солнцем сквозь закрытые глаза, сияние солнца тускнело, пока не осталось лишь редкого мерцание фар. Машина замедляет ход, а затем съезжает на обочину. Кастиэль открывает глаза. Дин улыбается ему. — Привет тебе. Ты со мной? — Я с тобой. — говорит Кастиэль. — Мы войдем внутрь, и я снова надену наручники. — Дин усмехается. — Понесу всё дерьмо в одиночку. Звучит справедливо? Кастиэль просто кивает. Через несколько мгновений Дин уже стоит рядом с агентом, помогая ему выбраться. Это не обязательно, Новак не ранен, но он все еще держится за Дина, как будто может упасть, если тот этого не сделает. Винчестер усаживает его на стул у кухонного стола и опускается на колени. Он говорит что-то неразборчивое и совершенно другое — не то, что произносится при снятии манжеты — его теплые руки находятся на лодыжке агента. Нет никаких физических изменений, никакого порыва ветра, как от заклинания, которое Кастиэль использовал раньше. — И это всё? — спрашивает Новак. Дин поднимает голову и улыбается ему. Он всегда старается улыбаться, всегда хочет быть добрым и утешительным. Кастиэль иногда задается вопросом, устанет ли Дин когда-нибудь быть сильным, заботливым? Он знает, что это была роль, которую он взял на себя в детстве, из-за неудач своего отца, но когда Дин говорит о Сэме — особенно о Сэме — их отношения кажутся какими-то странными. Ни как у обычных братьев. Сэм больше не ребенок, но Дин ведет себя с ним как с малышом. Новак редко видел мужчину уязвимым. Дин раскрыл так много из своей жизни, истории и эмоции, но это часто было в контексте объяснения, а не обмена. Единственный раз, когда Кастиэль видел Дина действительно незащищенным, это когда тот был на абсолютной высоте страха потерять его. У Винчестера была цель — во что бы то ни стало вернуть обратно и всегда держать. — Ну, мне следовало бы... Кастиэль хватает Дина за руки, и тот останавливается. — Дин, о чем ты думаешь? Дин моргает. — Я не совсем понимаю, что ты имеешь ввиду. — Разве? Зачем ты это делаешь? Дин медленно выдыхает. — Я знаю, что ты не можешь мне дать ответа. Я это понимаю. Но я хочу быть с тобой, и не только здесь. — Ты боишься? Дин целует его. — Я в ужасе. Но тебе не о чем беспокоиться. — Но что, если это так? — Кас, я не знаю... — Я не хочу, чтобы ты что-то скрывал от меня. — говорит Кастиэль. — Если... Если мы действительно пара, то ты не можешь. Дин молчит. — Я не хочу, держать тебя здесь вечно. — он колеблется. — Я так же не хочу сам здесь всё время находится. К примеру, нашим с Сэмом домом была Импала, но никак не бункер. Кастиэль наблюдает за ним, но Дин просто пристально смотрит на него. — Хорошо. На этот раз, когда Дин поднимается на ноги, парень отпускает его. — Я вернусь. — тихо говорит мужчина. Как только Дин скрылся из виду, Кастиэль снял ботинки, а затем носки. Он дотрагивается до манжеты, которая слегка холодна. Только когда она долго касается его обнаженной кожи, она начинает нагреваться. Он знает, что металл таков. Но холод для Кастиэля это напоминание о его исчезнувшей свободе. Полоска, которую Дин припаял, немного неровная, в отличие от остальных. Это GPS. Новак сегодня не побежал. Он не знает, хочет ли он этого. Он ничего не знает. Но этот выбор или даже иллюзия его исчезли. И Кастиэль вздохнул с облегчением.***
По большей части ему удается перестать об этом думать. По крайней мере, напрямую. Вместо этого он смотрит на Дина. Дин, всегда старался убедиться, что Кастиэль чувствует заботу. Дин, вся жизнь которая вращается вокруг Кастиэля. Конечно, верно и обратное. В некотором смысле, внешний мир — даже если парень однажды посетил его — кажется, фантазией. Есть только Дин и Кастиэль, живущие в пузыре. Это удобный пузырь. В нем хорошо. — Что ты делаешь? — спрашивает охотник однажды днем, через месяц после поездки в продуктовый магазин. Он опускается на диван рядом с агентом, выглядя усталым и потным. И немного грязным: Кастиэль видит немного масла, размазанного по его щеке. Должно быть, Винчестер ремонтировал машину. Может, ему удастся убедить Дина принять с ним душ. — Одеяло. — объясняет Кастиэль, поднимая голубую пряжу. — Хочу попрактиковаться в наложении петель. — Разве это не займет целую вечность? — спрашивает Дин. Кастиэль пожимает плечами. — Нет, если ты практикуешься. Хотя я подозреваю, что я закончу летом. Надо наработать руку. Дин кладет ноги в сапогах на кофейный столик. — Должен признаться, это умение меня удивило. Что еще я должен знать о Кастиэле Новаке? Кастиэль мгновение смотрит на него, потом высовывает язык. Яркий взрыв смеха вырывается у Дина, а затем он прыгает на Кастиэля, пахнущего маслом и мускусом, и крепко целует его. Это не очень мягкий поцелуй, потому что Новак смеется, и Дин заканчивает тем, что посасывает его нижнюю губу, затем кладет руку на подбородок и заставляет его подняться, чтобы он мог поцеловать его горло. Без всякого предупреждения он кусает там, где шея Кастиэля встречается с плечом, и Кастиэль издает удивленный звук. Дин отодвигается достаточно, чтобы посмотреть агенту в глаза. — Можно я тебя укушу? — Укусишь меня? Как сильно? До крови? Дин качает головой. — Просто, знаешь, чуть сильнее. Иногда мне это нравится. В ответ Кастиэль обнажает шею. Дин возвращается к тому месту, которое он уже успел пометить, и касается его губами и зубами, достаточно сильно, чтобы быть на краю, где удовольствие встречается с болью. Он держит себя руками, так что он не может дотронуться до Кастиэля иначе, поэтому Кастиэль засовывает руку в свои штаны, неловко поглаживая свой член, в то время как большая часть его джинсов все еще на нем. Он становится твердым в течение нескольких минут, боль исходит от его шеи, но пьянящее возбуждение пересиливает всё. — Дин. — стонет он, пытаясь прижаться коленом к члену Дина. — Можно? — шепчет Винчестер ему в кожу. Он поворачивается, пока его не удерживает одна рука, а другая тянется к члену Кастиэля. Кастиэль даже не знает, на что соглашается, но он говорит: — Да, да. Мужчина сильно его кусает, на этот раз так сильно, что Кастиэль думает, что он, вероятно, прокусил кожу. В то же время рука Дина движется по члену агента, и странная смесь ощущений заставляет парня кончить на ладонь. Он пульсирует два, три раза. Скользкий, влажный и теплый. Он задыхается, шею покалывает. Спустившись с после-оргазмовой высоты, охотник посасывает горло. Кастиэль отталкивает Дина и кладет руку на шею, затем смотрит, нет ли крови. Есть, только немного. Он смотрит на Дина, более удивленный, чем когда-либо, и говорит: — С каких пор ты Дин-вамп? Дин смеется так сильно, что теряет равновесие и падает Кастиэлю на живот. Его локоть болезненно врезается в тело, и парень корчится. Затем он решает проявить инициативу и фактически сбивает Винчестера с дивана. Дин обиженно смотрит на него с пола. — Кас. — Снимай штаны. — требует Кастиэль, а затем начинает приводить слова в действия. Он раздевает Дина меньше чем за минуту, а затем заполняет свой рот членом охотника. Удивленное удовольствие доминирует на лице Дина, наряду с некоторой нежностью. Кастиэль усердно сосет пару минут, Дин уже полностью эрегирован, а затем останавливается, чтобы смочить два пальца своей слюной. Дин кладет руки на голову Кастиэля и наклоняет бедра вверх, давая ему доступ к его заднице. Новак толкает один, потом два пальца. Он сосет в ритме своих пальцев, с некоторым трудом находя простату. Но как только находит, снова и снова бьет по ней и слышит: — О, чёрт! Да! Прямо здесь! О, Кас! Чёрт! Сильнее! Менее чем через пять минут Винчестер кончает в рот Новака, наполняя его соленой спермой. Кастиэль проглатывает всё, поглаживая пальцами растраханную дырочку. — О, Кас. — говорит Дин, задыхаясь. Затем, через несколько секунд. — Знаешь, для девственника в гей-сексе, ты очень быстро учишься. — Я всегда быстро учился. — говорит Кастиэль, а затем берет кончик члена Дина в рот достаточно долго, чтобы сосать в течение нескольких секунд. Он отпускает его, зная, что Дин, вероятно, слишком чувствителен для большего. Дин лениво и нежно улыбается агенту. Кастиэль хватает одеяло, которое сложено рядом с диваном, и натягивает его на них обоих, зная, что когда их тела остынут после жаркого секса, они будут нуждаться в нем. Дин перекладывает одну ногу между ног Кастиэля, не обращая внимания на грязную сперму на животе парня. Они сплетаются вместе, голова Новака лежит на груди Винчестера. Они засыпают.***
Две недели спустя Дин находит поблизости от бункера охоту. — Это соль и спички. К несчастью. Я ненавижу делать это зимой. Дин отрывает взгляд от газеты. — Ты хочешь поехать со мной? Кастиэль замирает. Дин поспешно добавляет: — Ты едешь. Это мое решение. Понял? Кастиэль расслабляется и кивает. — Когда? — Завтра. — говорит Дин. — Не думай об этом, ладно? Мы будем только вдвоем. На следующее утро Дин снова снабжает Кастиэля ингредиентами для заклинания и тот его совершает. Тошнотворная паника медленно поднимается в его сознании, и он слепо следует за Дином к машине. Не дожидаясь ответа, он закрывает глаза и держит их закрытыми в течение нескольких часов. Даже когда Дин говорит, что может открыть их, он не отрывает взгляда от пейзажа и игнорирует знаки и дороги. Он не знает, что это говорит о нем, что он не хочет знать, где он находится, что он не хочет использовать свой собственный разум, чтобы вычислить местоположение бункера. Как и сейчас, он боится, что Дина поймают, если Кастиэль узнает слишком много. — Ты мой. — говорит ему Дин, когда солнце начинает садиться после целого дня езды. — Ни о чем не беспокойся, Кас. — и Кастиэль начинает расслабляться. Винчестер подъезжает к захудалому мотелю и Новак смотрит на вывеску с названием «Yollada». Кастиэль остается сидеть, пока Дин не открывает пассажирскую дверь, протягивая руку. Он берет её, разум затуманен. Слепо следует за Дином к стойке регистрации. Работник смотрит на них обоих, когда Дин просит одну кровать кинг-сайз, а затем вручает Дину старый, ржавый ключ. Кастиэль берет его у Винчестера, пальцы скользят по шершавой ржавчине. Это ощущение почему-то успокаивает. Рука Дина на спине Кастиэля мягка, когда они направляются к номеру. — Я думаю, нам следует съездить на кладбище. — говорит Дин. — А потом в номер. Ладно? Кастиэль кивает, кладя ключ в карман. — Хорошо. Дин сжимает его руку. — Ты хорошо справляешься, да? Кастиэль слабо улыбается. Хорошо? Потому что он не убегает от своего похитителя? Но похоже, что пока Дин здесь, он не может и подумать о побеге. Он слишком долго жил с осознанием того, что никуда не денется. Что каждый раз, когда Дин оказывается рядом, на его коже появляется напоминание о холодном наручнике. Даже сейчас он тяжело сидит на его лодыжке. Он все еще связан. Он. Вот почему он не бежит. Или это потому, что он любит Дина? Он может убежать. Перейти дорогу, пойти в ту закусочную и попросить персонал вызвать полицию. Дин, скорее всего, оттащит его назад до того, как они прибудут, наденет наручники, закинет в машину и выедет на шоссе. И Кастиэль снова потерпел бы неудачу, окровавленный, горький и плачущий. Но охотник будет опустошен, если агент когда-нибудь сбежит, и Кастиэль серьезно сомневается, что сможет, даже если Дин оставит его в покое достаточно надолго. Страх, тоска и нужда сковали его так же крепко, как и цепь. — Не думай, ладно? Я знаю, что это похоже на твоё привычное расследование, но тебе нужно просто смириться с этим, Кас. — Дин обхватывает ладонями лицо парня и целует его. Одна рука проводит по едва заметному шраму на шее Кастиэля от укуса. — Видишь? Ты мой. Кастиэль прижимается к телу Дина, слегка дрожа, и Дин крепко обнимает его. Его мышцы расслабляются, когда он повторяет эту фразу. Ты мой. Ты мой. Дин сажает его в машину, и они едут по узким, почти заброшенным дорогам. Он смотрит, как гаснут огни города и других машин, как подкрадывается темнота. Кладбище — это клише каждого фильма. Старое с ползучими лозами и голыми, искривленными деревьями. Большая часть надгробий старые и потрескавшиеся, а на некоторых в углу выцветшие надписи. Дин подъезжает так близко, как только может, и паркуется. Внезапная тишина тревожит Кастиэля после того, как он столько часов слушал успокаивающее урчание Импалы. Очень холодно, как бывает после наступления темноты. Когда Дин помогает Кастиэлю выйти из машины, он видит, как его дыхание затуманивается в воздухе. Дин ведет его к багажнику, а затем, рассеянно бормоча, находит всё, что им нужно. Фонарик, электронный фонарь и лопата. Плюс соль, бензин и коробка спичек. Он протягивает одну половину вещей Кастиэлю, а затем берет другую. Кладбище больше, чем Новак ожидал сначала. Он поймал себя на том, что смотрит в темноту, размышляя, сможет ли он потерять Дина, если будет бежать достаточно быстро. Но он не действует, он следует за Дином, пока Дин проверяет все надгробия на предмет того, кого он ищет. — Вроде как хочется, чтобы они были в алфавитном порядке. — комментирует агент впервые за несколько часов. Дин откидывает голову назад и смеется от души, чуть не роняя лопату. — Вот именно! Сэм говорил, что я сумасшедший, но для меня это имеет смысл! — он ухмыляется. — Чувак, я не перестану тебя любить никогда. Кастиэль улыбается в ответ, смягчаясь. Через пятнадцать минут Дин находит могилу. — Ладно, — говорит он, — пора страдать. Я начну. Могильщики — это непосильная работа. Кастиэль поймал себя на том, что немного удивлен тем, что люди на самом деле грабят могилы, учитывая приложенные усилия. Он и Дин делают передышку каждые пятнадцать минут, что достаточно долго. Вокруг них есть соляная линия, но даже когда Дин ударяется о гроб, ничего не видно. Она открывается со скрипом и большим рычагом с ручкой лопаты, обнажая кости. Кастиэль сразу же отметил факты о теле, увидев слабые следы, которые показывают, что она была зарезана. У нее повреждена грудная клетка. Это знакомое чувство потери и стремление найти справедливость поднимаются в нем. Ее убийцу так и не поймали, всё, что они знают, это то, что она бродит по местной библиотеке и чуть не убила ученика средних классов, который поднялся в архив на чердаке. Когда-то это была работа Кастиэля. И у него это хорошо получалось. Он теперь редко думает о своей работе в качестве профайлера, но это придавало ему такой драйв и целеустремленность. На мгновение он ослеплен слезами, он потерял всё это. — Кас, ты в порядке? Кастиэль быстро кивает. — По крайней мере, она обретет покой. Дин грустно улыбается. — Да. Я знаю, что это отстой, но мне кажется... У нас у всех разные профессии в этом мире, понимаешь? — он берет в руки бензин. — Большинство заботится о живых. Мы об упокоении мертвых. Гроб намокает, и тогда Дин протягивает Кастиэлю спичку. — Это твоя первая охота, тебе оказана честь. Кастиэль зажигает спичку и отпускает её. Пламя вспыхивает, а потом догорает. Засыпать могилу легче, хотя к тому времени, когда они закончат, до рассвета остается всего пару часов. Они отправились в путь, чтобы вернуться в мотель. Улицы теперь совершенно пусты, и почему-то это кажется хорошим знаком. Кастиэлю не о чем было думать. Вряд ли он далеко уйдет. Он пытается стряхнуть с себя дрожь и панику, сосредоточившись на Дине. У Дина довольно большое пятно на лбу, а его грубые руки покрыты грязью. Может, им стоит вместе принять душ? Через полчаса они возвращаются в мотель. — Итак, — говорит Дин, — дом, милый временный дом. — он машет на декор, который имеет водную тематику, а затем запирает за собой дверь. — Как видишь, только самое лучшее. Кастиэль смотрит на большую рыбу на стене. Это пластик, но выглядит так, как будто она может спрыгнуть со стены и съесть его голову. — Я думал, ты преувеличиваешь насчет мотелей, в которых останавливались вы с Сэмом. — Нет! Я полагаю, вам предоставляют хорошие отели в ФБР? Кастиэль пожимает плечами и садится на кровать. — Обычно их целые сети отелей. Вы специально избегаете такие? — Они, как правило, проверяют на фальшивые удостоверения и поддельные карты намного быстрее. — говорит Дин, выдвигая стул и кладя на него свою единственную сумку. — Они ведут больше записей. И они стоят дороже. Я не собираюсь лгать, это проблема. Пока Чарли, э-э, не помогла немного, мы получали деньги путем мошенничества с кредитками. Кастиэль иногда задумывается о ней. Дин садится рядом с ним на кровать и кладет руку на бедро. Другой рукой он обнимает его за спину и нежно целует. Когда парень отвечает, углубляя поцелуй, облегчение течет через него от его фамильярности, Дин толкает его вниз в лежачее положение, а затем ползет на него сверху, кусая его губы. Он перемещается от рта Кастиэля к его шеи, работая над тем, чтобы оставить на агенте засос, в то время как он кладет свое бедро между ног Кастиэля и трется им о его член. Новак засовывает руки под рубашку Винчестера, поглаживая его живот, а затем грудные мышцы, прежде чем провести руками вниз по спине, чтобы обхватить задницу. В последний раз сильно пососав шею, Дин прерывается и спрашивает: — Можно я тебя трахну? — Я думал, я тебя. — говорит Кастиэль, прижимаясь бедрами к Дину, чтобы получить больше трения. — Я знаю, знаю. Я просто... Я хочу быть с тобой, знать, что ты мой, даже здесь. — говорит Дин, бросаясь словами. Дин хочет заявить права на Кастиэля. Пусть агент снова будет его. Член парня дергается при мысли о том, что охотник так отчаянно хочет заполучить его, хотя другая его часть признает, что это больше, чем собственничество. Дин хочет трахнуть его, доказывая Кастиэля принадлежность к нему; что он не только во власти бункера, но и здесь с одним GPS-трекером. Это должно быть неприятное осознание, но вместо этого оно возбуждает. Дин так сильно желает его, и всё, чего он хочет, это чтобы Кастиэль ответил взаимностью. А глаза Дина такие нежные, такие любящие и испуганные. Поэтому Новак говорит: — Хорошо. Раздевание — дело поспешное. Дин сначала раздевается сам, пока Кастиэль лежит на кровати и протирает себя через джинсы, затем Винчестер стягивает одежду агента. Смазка находится в сумке, и Дин хватает её и наносит на свой твердый член, прежде чем добраться до ног Кастиэля. По привычке Кастиэль держит себя широко раскрытым, и Дин стонет. — Ты выглядишь таким горячим. — говорит Дин. — Желая мои пальцы, мой член. Два пальца, потом три. Дин жестко трахает его этими пальцами, когда он держит основание своего члена, как будто он пытается удержать себя от слишком скорого оргазма. Кастиэль гладит себя в том же ритме, что и рука Дина. Смазанные руки Дина скользят по коже Кастиэля, когда он пытается помочь ему держать свою задницу открытой. С раздраженным шумом он толкает Кастиэля на бок. Парень получает то, что хочет, сразу же, перекатываясь на четвереньки, его задница выдвинута вперед. Без всяких предисловий член мужчины упирается в дырочку Новака, и тот заскакивает внутрь. Он проталкивается дальше, не давая Кастиэлю времени привыкнуть, поэтому его стон на этот раз частично является болью. — Извини, блядь, я просто хочу тебя. — говорит Дин. — О, ты такой тугой. Всегда такой тугой, как будто создан для меня. Затем Дин жестко трахает его. Это приятно, как и всегда. Какая бы боль там ни была, она так плавно сливается с удовольствием, что Кастиэль не видит разницы. Он ловит себя на том, что отталкивается от толчков Дина, раздвигая ноги шире, чтобы чувствовать, как тело Дина сильнее прижимается к нему. Дин замолкает, так что единственный звук в комнате — это встреча двух тел; скользкий звук хорошо смазанной задницы Кастиэля, в которую он врезается; и стоны. Это знакомо. Кастиэль хорошо знает всё о сексе с Дином, все способы реагировать на повышение возбуждения мужчины, все способы наклонять бедра, чтобы получить больше удовольствия от траха. Дин — его похититель, но сейчас он любовник, и остальная часть гостиничного номера исчезает. Это не похоже на то, что Винчестер трахает его, чтобы претендовать на него, это похоже на встречу двух любовников. Член Кастиэля тяжел между его ног, подпрыгивая с каждым толчком Дина. Он не трогает себя — он знает, что Дин любит, чтобы он кончил только от того, что его трахнули. Охотник выгибается над ним, так что его живот прижимается к пояснице агента, давая тому короткие и мощные толчки, когда он накрывает Кастиэля своим телом. Он протягивает руку и сжимает твердый член Новака, капающий смазкой. — Ты мой, пожалуйста, будь моим. Кас, пожалуйста. — Я твой. — впервые говорит Кастиэль. — О, Кас. — бормочет Дин ему в спину, целуя её, а потом кончает. Новак дотрагивается до своего члена, но Дин отбрасывает его руку. — Дин. — стонет Кастиэль. — Подожди. — говорит Дин. Его член выскальзывает, а за ним течет и сперма. Затем он поворачивает парня и толкает три пальца в задницу, делая минет. Четыре или пять толчков, и Кастиэль кончает ему в рот. Дин проглатывает всё. Когда он отстраняется, он улыбается. — Видишь? Я забочусь о тебе. Кастиэль выдыхает, тело покалывает. — Хм. Пальцы Дина впиваются в него, поглаживая распростертое тело. — Дин! Со смехом Дин наконец вытаскивает их и вытирает о простыни. — Мне нравится видеть твою реакцию, что я могу сказать? — он подползает к Кастиэлю и говорит. — Я люблю тебя. Новак расслабляется впервые с начала путешествия и отвечает: — Я тоже тебя люблю. Ночью Дин встает один раз, чтобы схватить наручник с длинной цепочкой и поправить для удобства и спокойного сна агента. Потом он сворачивается вокруг него, и они спят, всё еще грязные. Ранним утром Кастиэль просыпается и обнаруживает, что Дин уже внутри него, толкается неглубоко. Он трахает его — нет, занимается с ним любовью вот так, с Кастиэлем на боку и одной ногой, которую держит. Винчестер гладит растянутый край Новака, где его член погружен в тело, как будто он восхищается видом. Он мягко дергает парня за яйца, а затем сжимает его член в кулаке, поглаживая его в такт толчкам. Кастиэль кончает первым, сперма выплескивается, а затем Дин подходит со словами: — Ты мой. Как только Кастиэль встает с кровати, Дин ни на секунду не оставляет его одного. Дверь в ванную остается открытой, и мужчина толкает её, когда парень пытается закрыться, чтобы помочиться. Дин просто наблюдает за ним со слабой улыбкой на лице, и агент подавляет дискомфорт. Дин никогда раньше не пытался отнять у него эту часть приватности. После этого он спрашивает: — Можно мне посрать наедине? Дин краснеет. — Конечно, да. Извиняюсь. Я знаю, что схожу с ума. Я просто никогда не думал, что мы будем здесь. Даже полгода назад. Когда они идут на ресепшн, Дин позволяет ему попрощаться с персоналом, наблюдая. А потом он сажает его в Импалу и везет в бункер. И тут Винчестер кладет руки на манжету Кастиэля, произносит слова, и Кастиэль возвращается домой.***
Кастиэль — тот, кто находит следующую охоту. Это более крупная модель, которую ОАП никогда бы не поймало, потому что она имела дело с автомобильными авариями. На дороге в Колорадо раз в год всегда происходит смертельная автокатастрофа, в которой погибает по крайней мере водитель, а зачастую и все пассажиры. Вот уже пять лет, как кто-то умирает 19 апреля (которое наступит в считанные дни). Как агент ФБР, Кастиэль назвал бы это жутким совпадением. Но как охотник, все жуткое заслуживает второго взгляда. Шесть лет назад муж и жена поссорились на той же дороге. Шел дождь, и муж-водитель, разбился. Жена была без ремня безопасности, выброшена через переднее окно и провела двадцать минут, истекая кровью, пока муж был без сознания. Дин считает, что комбинация событий оставила призрака, который переживает тот день, и, осознано или нет, убивает невинных. Самое трудное, что её кремировали, а все её личное имущество было уничтожено скорбящим мужем. Она привязана к чему-то, но это может быть даже дорога. Это означает, что единственный способ избавиться от её призрака — ритуал изгнания нечистой силы, предпочтительно в ту ночь, о которой идет речь, для максимальной эффективности. Кастиэль ожидает, что Дин передаст это дело кому-то другому, и Дин пытается, но в округе никого нет. Тот охотник, которого выслеживает Дин, имеет дело с гнездом вампиров. — Я мог бы взять тебя. — неохотно говорит Винчестер. Он смотрит на агента. — Тебе не помешало бы выбраться отсюда. Кастиэль забирается под одеяло. — Это зависит от тебя. — говорит он наконец. Это не то решение, которое он хочет принять, выходя на улицу. Это слишком близко к вопросу, на который он не хочет отвечать. Он одаривает Дина улыбкой. — Я буду в порядке в любом случае. — Я не хочу оставлять тебя здесь. — признается Дин. — Я хочу, чтобы ты был рядом. Я просто, знаешь, это для тебя стресс. — Я... мне нравится видеть людей. Жизнь. — Кастиэль слабо улыбается. — Но это зависит от тебя. — повторяет он. Дин легонько целует его, затем заглядывает в лицо. — Хорошо. Ты поедешь. Я доверяю тебе. — а потом он обнимает Кастиэля, и тот прижимается к нему. Странно, но он чувствует себя одновременно виноватым и польщенным словами Дина. Они уезжают накануне, так что Винчестер может провести ритуал в течение дня. Новак со скучающим выражением лица наблюдает за тем, как охранник совершает обход территории, и снова ему приходит в голову мысль, что он мог бы попросить о помощи. Он бросает взгляд на дверь. Он мог бы убежать от этого. Но Дин поймает его в считанные мгновения. Дин никогда не оставляет его одного. Кастиэль расслабляется от этой мысли, когда Дин ведет его в их номер. Когда Дин держит его за руку, даже патрульную машину, которая едет по улице, легко игнорировать, даже если мужчина напрягается и блокирует агента от взгляда. Дин держит Кастиэля всю ночь, несмотря на длинные наручники, приковывающие его к кровати, и в его крепкой хватке больше страха, чем любви.***
Просыпаться на удивление тяжело. У Кастиэля нет любви к запахам утреннего завтрака, чтобы вывести его из обычного тумана. Даже кофе не помогает. Дин, конечно, не может оставить Кастиэля в покое. Он не водит его в закусочные, только покупает еду в маленьких магазинчиках, либо на бензоколонках. Дин убирает волосы со лба, нежно целует его и говорит: — Пора вставать, соня. — Хм. — Кастиэль косится на Дина. — Еда? — Я принес несколько холодных бутербродов. — говорит охотник. Он бросает на Кастиэля слегка раздраженный взгляд. — Ради тебя я даже стал творческим человеком. Сливочный сыр и лосось, с огурцом. Звучит просто, но на сайте говориться, что это очень вкусно. — выражение лица меняется на ухмылку. — Я тебя балую. Кастиэль улыбается в ответ. — Ты знаешь.— он трет глаза. — Кофе в бутылках? Дин смеется. — Ты слишком хорошо меня знаешь. — он протягивает Новаку две бутылки холодного кофе и встает с кровати. Тот тянет его назад для поцелуя. — Спасибо, Дин. — он отхлебывает кофе и тычет пальцем в сэндвич, пока Винчестер открывает ноутбук и включает его. Как и в первый раз, Дин держит свой телефон и компьютер в запертом отсеке, пока они спят, что делает невозможным для Кастиэля использовать эти вещи для использования без ведома Дина. Конечно, у мужчины есть ключ, но он каждый раз прячет его в каком-то странном месте, не позволяя парню подсмотреть. Кастиэль не возражает против предосторожности; тот факт, что Дин думает об этих вещах, означает, что Кастиэль не должен думать об этом. Бойтесь его или надейтесь на него. Пока ноутбук загружается, Дин ест свой бутерброд, издавая странный звук, когда в первый раз откусывает его. — О боже, Сэму бы такое понравилось. Кастиэль смеется. — Я уверен, Сэм говорит: «Я же тебе говорил» с небес. Дин указывает на него пальцем. — Держу пари, что так оно и есть. — ноутбук пищит, когда загружается операционная система, а потом Дин водит пальцем по экрану и печатает. Он жует, когда делает это, оставляя крошки повсюду. К счастью, уборка ноутбука не входит в обязанности Кастиэля. — Что ты там высматриваешь? — спрашивает Новак, вставая. Он дрожит на холодном воздухе и надевает боксеры и чистые джинсы. — Убеждаюсь, что информация всё та же. — говорит Дин. — На всякий случай. Кастиэль приступает к еде, которая действительно очень хороша. Он предпочитает горячий кофе холодному, но кофеин есть кофеин. — Черт. — говорит Дин, проводя рукой по волосам. — Что? — Есть проблема. — говорит ему Дин. — Дорога, о которой идет речь закрыта. Дорожные работы. Там будут десятки людей до семи, как раз перед закатом. Потом они снова открывают дорогу. Блять. Экзорцизм придется проводить ночью. Я хотел, чтобы это было достаточно близко к дате и времени, когда она будет там наверняка, но это... — Дин качает головой. — Не хорошо. Кастиэль наклоняет голову. — Но ведь мы можем вооружиться каменной солью, верно? Она отгоняет призраков? Дин прикусывает губу. — Технически, да. Но для защиты линии нам понадобится дробовик. И я... я не уверен, что хочу давать его тебе. Кастиэль сглатывает, бутерброд внезапно пересыхает. — Я не причиню тебе вреда. — Знаю, знаю, я не это имел в виду. Я просто... это тяжело для тебя. Я знаю, что это так. Ты был отличным агентом ФБР, я видел твое досье, но ты никогда не охотился. — Дин мрачно хмурится. — Это опасно. Я должен был оставить тебя дома. Кастиэль обдумывает это. — У тебя есть время подумать о дальнейших действиях. Сейчас сколько... — он смотрит на электронные часы на прикроватной тумбочке, — десять утра? У тебя достаточно времени для принятия решения. Дин откидывается на спинку старого стула мотеля. — Да, ты прав. По крайней мере, сам план не изменился, только расписание. — Дин слегка улыбается ему. — Что ты скажешь, если я отдохну пару часов? — Мы могли бы также сделать что-то менее расслабляющее. — говорит Кастиэль, приподняв бровь, сидя на кровати. Винчестер встает и опускается на колени перед Новаком, обхватывая его лицо ладонями и целуя. На этот раз улыбка на его лице широкая и искренняя. — Я люблю тебя.***
Дин снова хочет Кастиэля. Входит в него, а затем сосет член и глотает. Это оставляет приятное ощущение покалывания в теле агента, и стирает даже маленькие, скрытые мысли о побеге. Это заглушает чувство тревоги. Кастиэль полон странного удовлетворения. Того, которое строилось с тех пор, как Дин впервые вытащил парня из бункера. У Новака всё еще нет ответа на вопрос Дина, но ему удалось перестать думать об этом. Перестал думать о том, чтобы позвать на помощь; перестал думать о том, чтобы начать собственное спасение. Они часами смотрят фильмы на кровати. Дин заказывает пиццу с доставкой и открывает дверь, пока Кастиэль прячется под одеялом. После того, как пицца съедена, Винчестер обвивается вокруг обнаженного тела и говорит: — Я горжусь тобой. Кастиэль отводит взгляд от рекламы на экране. — Хм? — Полицейская машина, вчера вечером. Ты даже не дернулся, когда она проезжала мимо. Он прав. Слова вылетают прежде, чем Кастиэль успевает их остановить. — Ты сломал меня. Дин замирает. Он поворачивается к кровати, чтобы посмотреть Кастиэлю в глаза. — Ты не сломлен, Кас. И я бы не хотел, чтобы ты был сломлен. Новак закрывает глаза и прижимает голову к груди Винчестера. Руки Дина автоматически обвиваются вокруг него, притягивая еще ближе. Он ничего не говорит, он не хочет говорить. Вместо этого до него доносятся его собственные слова, и он не видит в них лжи. Дин сломал его, даже если сделал это с любовью. Он молча плачет некоторое время, пока его разум не поддается усталости и он не начинает дремать. Когда солнце садится, Дин встает с постели. Он возится, что-то делает, а потом возвращается, чтобы уговорить Кастиэля сесть и одеться. — Кас. Я оставлю тебя в номере мотеля. Меня не будет всего два часа, максимум. Кас, посмотри на меня. Кастиэль встречается взглядом с зелеными глазами. — Ты хочешь, чтобы я приковал тебя наручниками к раковине? — спрашивает Дин. Кастиэль не может ответить на этот вопрос. — Понятия не имею. — Я бы предпочел этого не делать, если вдруг что-то случится. Это не бункер. Но ты не можешь уйти, Кас. Ты понимаешь? Кастиэль кивает. — Я люблю тебя. — медленно и искренне говорит охотник. Он нежно целует агента. — Я доверяю тебе. Кастиэль целует Дина в ответ, но с гораздо большей силой, как если бы он толкнул достаточно сильно, чтобы раствориться в нем. Он хватает одну из рук мужчины и кладет на собственный орган, засовывая в штаны, и начинает гладить, поглаживая головку, прижимаясь к щели. Он стонет и толкается в руку. Сам член не совсем твердый, и Дин должен удовлетворять в течение десяти минут, поглаживая его, целуя и шепча утешения, пока Кастиэль, наконец, не сможет кончить. — Останься ради меня. — говорит Дин. Кастиэль молча кивает, член всё еще торчит из штанов. Дин убирает его и легонько целует Кастиэля в нос, отчего тот раздраженно хмыкает. — Я скоро вернусь. — обещает Дин. Кастиэль наблюдает, как Дин забирает из мотеля всё необходимое. Большая часть припасов уже в машине, в багажнике вместе со всеми инструментами и оружием. Винчестер одаривает Новака ласковой улыбкой и уходит. Мотель, кажется, меняется. Ярко-зеленые стены кажутся темными и тесными, а не смутно глупыми, и жужжание кондиционера внезапно становится громким. Кастиэль садится на кровать и поджимает ноги, пока колени не оказываются под подбородком, глядя на странный коричневый оттенок одеяла. Паника и тревога внезапно становятся очень сильными. Он спрыгивает с кровати и проверяет все линии соли. Они все целы. Он начинает осматривать комнату, заглядывая во все маленькие тесные места, где хранятся мешки с гексагонами. Дин не пристегнул его, потому что хотел, чтобы Кастиэль смог защитить себя, если понадобится. Это значит, что Кастиэль должен быть настороже. Это не похоже на бункер, где он в безопасности. Он останавливается, когда проверяет дверной косяк. Кастиэлю впервые приходит в голову, что он может бежать. Но Дин сказал, что я доверяю тебе. А если он это сделает? Дин вернется только через несколько часов. Если бы агент вышел куда-то к большому количеству людей, охотник не рискнул бы использовать силу, чтобы вернуть его. Ведь именно как охотник, а не серийный убийца, Дин не хотел, чтобы пострадали посторонние. Даже ради удерживания Кастиэля. Это противоречит его кодексу. Он только отнимет невинную жизнь, чтобы спасти бесчисленное множество других, и Кастиэль знает Дина достаточно хорошо, чтобы знать, что его собственная жизнь не считается. — Нет! — Кастиэль кричит в тишину. Кондиционер перестает гудеть. — Хватит. — говорит он себе, расхаживая взад-вперед перед столом. — Остановись. Если Дин поймет, что Кастиэль ушел. Даже если Кастиэль незамедлительно сообщит правоохранительным органам координаты мотеля, если он правильно рассчитает время, Дин сбежит. Дин умен. Машина Винчестера покрыта тайными заклинаниями. — Но ты причинишь ему боль... — шепчет Кастиэль. Он смотрит на свои запястья и жалеет, что мужчина не оставил его прикованным к раковине в ванной. Это бы его удержало. Во всяком случае, достаточно надолго. Мысль всё равно всплывает: Дин сильнее, чем он думает. Он прожил два года без Сэма и без Кастиэля. Он не сломается сильнее. Сильнее некуда. Дин сломлен. Кастиэль любит его, но он не слепой. И всё же, Дин проживает жизнь сложнее той, которая была у Новака. Одна опасность и никакой поддержки. Если бы только агент смог стать его партнером. Вот чего хотел Дин. То, с чем Кастиэль боролся так долго, потому что это не его выбор, но если он выбирает его сейчас, это реально? Но это... Быть одному в незнакомом месте. Четыре стены и дверь. Незапертый. Без границ. Это так далеко за пределами их пузыря счастья, их пузыря, в котором ничто из внешнего мира не может быть достаточно острым, чтобы пронзить. Это понятие снова гремит, но на этот раз разрозненные части начинают собираться вместе. Он начинает задыхаться, даже когда чувствует понимание на краю своего сознания. Он подползает к кровати и сворачивается калачиком на боку. Даже когда Кастиэль позволил себе влюбиться в Дина, и Дин влюбился в него — это не стало чем-то хорошим. Не с риском, что Кастиэль уйдет. Самый глубокий страх Дина — быть покинутым, и его родственная душа находится в такой же ситуации. Этот страх останется навсегда и он будет продолжать оказывать давление на итак неустойчивую психику Винчестера. До Кастиэля доходит: Дин не свободен. Ни один из них таковым не является. Они пойманы в ловушку своих обстоятельств и выбора, который оба сделали. Дин похитил. Кастиэль подчинился. Они будут продолжать играть свои роли: с охотником как похитителем, который боится побега своей жертвы, и агентом как жертвой, которая не может примирить любовь к своему похитителю с желанием свободы. У них будет их счастливая семейная жизнь, но она будет навсегда испорчена манжетой на лодыжке Кастиэля. Так оно и есть. Как боль смешалась с любовью к Кастиэлю, так и любовь смешалась со страхом за Дина. О, они борются с этим. Дин борется с этим с каждой любовью, которую он дает, с каждым дюймом свободы, которую он предоставляет, со спаррингом с Кастиэлем, чтобы заставить того забыть кровь и синяки за попытками побега. Кастиэль борется с этим, учась доверять, учась сдаваться. Любовь не должна смешиваться с отчаянием. Кастиэль лежит на кровати, один. Один в первый раз, в то время как свободный. Он задирает штанину, пальцы скользят по манжете. Ему было слишком стыдно писать Бальтазару, потому что, что он мог сказать? Что он сдался? Что он больше не борется за своего брата, только борется, чтобы сохранить себя в здравом уме с Дином? Но Кастиэль понимает, что дело даже не в этом. Его брату не было бы стыдно. Ему будет очень больно, но не за себя, а за Кастиэля, своего независимого младшего брата, который отказался от всего, даже от семьи, которую любил, даже от безопасности своей жизни, просто ради свободы. Чтобы увидеть мир. Кастиэль поднимается на ноги. Побег означал возвращение к прежней жизни. Это была движущая сила, стоявшая за ним так долго. Его работа, как ни странно, досталась Дину в первую очередь. Его свобода вторая. Его брат был третьим и последним. На стене висит карта, которую Дин положил туда вчера вечером. Кастиэль прослеживает названия дорог, которые он не потрудился запомнить во время поездки к мотелю. Его палец скользит по бумаге, касаясь больших зданий. Он останавливается и поворачивается. Он подходит к тумбочке и берет ручку. Карта ждет. Имена расплываются. Я доверяю тебе. Кастиэль моргает, и они проясняются. Он находит здание, которое ищет, и открывает ручку мотеля. Он пишет три слова. Он прослеживает их, слова размазываются. Он роняет ручку, дрожа. Дверь на парковку находится в десяти футах. Такое чувство, что это тысяча миль. Первый шаг жалит предательством. Он представляет, как Дин возвращается и видит, что его нет, и это причиняет ему боль. Глубоко в сердце и распространяясь до мозга костей. Он останавливается. Затем он начинает снова. Он воображает себя свободным, способным идти, куда ему вздумается. Он представляет себе широкий мир, который ждет его. Он представляет себе Бальтазара, он представляет себе, как держит руки брата. Он представляет себе ясность того, что у него когда-то было: цель, бесчисленные бессонные ночи, когда он просматривал досье, разговаривал со свидетелями и утешал жертв. Он воображает себя потерянным для Дина, потерянным для той жизни, которую Дин выбрал для него; той, что заключает их обоих в тюрьму. Он понимает, что не хочет этого. Он хочет Дина, да. Но не так, как сейчас. Может, он и не сломан. Рука Кастиэля сжимает дверную ручку. — Извини. — говорит он вслух, а затем поворачивается и толкает. Он должен это сделать. Для Бальтазара, даже для Дина. Но больше всего — для себя. Едва заметная россыпь звезд освещает только что потемневшее небо. Он видит больше дюжины людей, которые ходят вокруг, занимаются своей обычной, повседневной жизнью. Усталая горничная входит в другую комнату. Смеющиеся мальчик и девочка направляются к машине. Кто-то въезжает и плохо паркуется, занимая два места. Это просто ужасно. Кастиэль дрожит, когда делает первый шаг на холодный воздух. Два, потом три, и он спотыкается, чуть не падая. Девочка-подросток, идущая по тротуару, останавливается, делает несколько неуверенных шагов назад и спрашивает: — Вы выглядите очень бледным, вам нужно, чтобы я кому-нибудь позвонила? Кастиэль смотрит на нее, а потом качает головой. — Нет, я... Я пойду пешком. Она кивает и вежливо улыбается ему. — Хорошо. Но лучше идти быстро, а то будет холодно. — а потом, не дожидаясь ответа, бросается туда, куда изначально шла. Первая миля — это беспорядок цвета и звука. Там в городской зоне города, так что все здания достаточно близко друг к другу, чтобы создать лоскутное одеяло жизни. Кастиэль идет почти час. Ровное движение успокаивает и кажется странным. Он так привык к тому, что каждые несколько сотен футов ему приходится оглядываться, либо полностью поворачиваться, либо идти по кривой, чтобы избежать границы. Он так давно не ходил по прямой, что его тело почти забыло, как это делается. Но его разум помнит. Это как простые действия. Кастиэль помнит день, когда в три часа ночи спокойно бродил по улице с кофе в руке, с пистолетом на бедре. Сейчас легкое и обыденное кажется трудным, новым. Дин переучил его. Нужно учиться по новой. Шаг Кастиэля удлиняется. Когда-то все простые вещи в жизни были простыми. Эта последняя мысль заставляет Кастиэля пройти последнюю милю. Холодное современное здание — это остановка Новака. Он прижимает ладонь к армированному стеклу двери, холод проникает в его руку. Он колеблется. Затем он делает глубокий вдох и толкает её, теплый воздух струится по нему. Дверь за ним захлопывается. Там есть письменный стол, за которым сидит полицейский. Двери с ключами и кодами окружают её. За ней находится полицейский участок. Здесь десятки людей в форме. Офицер смотрит на Кастиэля и спрашивает: — Я могу помочь вам, сэр? Кастиэль кладет руки на стол, чувствуя слабость. Он дрожит, как лист на ветру, но твердо намерен говорить правду. — Д-да. Мне нужна помощь. После восемнадцати месяцев плена Кастиэль Новак наконец свободен.