***
Первое место убийства Вендиго было превращено в место преступления. Прошло уже целых полтора дня, так что Дин идет пешком, не ожидая встречи с ОАП. Скорее всего, там будут криминалисты, ведь сами агенты знают — Винчестер никогда не возвращается, так что встреча с ним маловероятна. Это довольно холмистая местность с небольшими пещерами среди старых деревьев. Грязный лес, совсем не такой, какой можно увидеть в кино — повсюду валяются поваленные бревна, сучья, только и ждущие, чтобы на них наступили, и неровная земля с большими камнями. Дин должен быть осторожен, чтобы пройти без шума. Ему удается занять выгодную позицию, откуда он может смотреть вниз на поляну. Он сжег Вендиго примерно в тридцати футах от груды костей. Около десяти техников копошатся на месте убийства, но среди них выделяется одна куртка с надписью: «ФБР». Парень блуждает, держась подальше от людей, и просто смотрит. Агент ФБР оборачивается. Это Кастиэль. Его волосы взъерошены от ветра. В беспорядке. Тёмно-коричневые. В этом нет ничего удивительного, но Дин поймал себя на том, что смотрит, как парень проводит рукой по волосам, путаясь в прядях. Охотник не видит отсюда цвета его глаз, но хорошо видит высокие скулы и красиво очерченный рот. Кастиэль выглядит другим человеком, более живым и более привлекательным. Черты лица, которые раньше казались немного странными на фотографии, теперь стали экзотическими. Агент прикусывает губу, и Дин слегка ерзает, с удивлением обнаружив, что наполовину тверд. Блять. Какого черта? Он хочет спуститься туда и прикоснуться к парню. Поговорить с ним. Если бы Винчестер увидел его в толпе, то так бы поступил, но Кастиэль тут же бы арестовал его, не дав объясниться. Мужчина оторвал взгляд от агента и прислонился к дереву, тяжело дыша и стараясь успокоиться. Его кожа горячая, но он дрожит. А что если... А что если Дин мог бы устроить какую-нибудь ситуацию их встречи? Это не логично и небезопасно, но желание увидеть парня и поговорить с ним переполняют. Черт, это плохая идея. Он сходит с ума. Он должен был знать, что Сэм влюбился в Джесс, как только встретил её, и Дин сам был так чертовски связан с братом всю свою жизнь — родственные души — это желание, драйв и зависимость. И теперь, когда он увидел Кастиэля, это неоспоримый факт. Он все-таки мог бы поговорить с ним, это было бы хорошо, верно? Он мог бы это сделать. Может быть, связать его во избежание ареста? Нет, это глупо. Парень живет нормальной жизнью. Одна только встреча с Дином может всё испортить. Но, в конце концов, родственные души делят рай. Там ему точно перепадет возможность разговора. Дин поворачивается и выглядывает из-за ствола дерева, пытаясь найти агента, но там только техники. Он выпрямляется и смотрит более внимательно, но нет. Кастиэль определенно ушел. Ушел в разгар безумия мужчины. И как бы это глупо ни было, чертовски больно. Дин крепко зажмурился, проклиная себя и весь мир. — Блять, — шепчет он. В голове начинает мелькать сомнение, что-то такое, о чем упомянула Анна. Эти недели омрачены бесконечными образами слабеющего и умирающего Сэма, но также проскакивают вопросы о работе небес, о полной уверенности во встречи с братом там, на верху. Родственные души обязаны встретиться и поделить один рай на двоих, правда не всем это удается... Вот почему женщина рассказала ему о Кастиэле, вот почему Сэм уговорил его встретиться с парнем и поговорить (безопасно и анонимно, конечно, что уже невозможно). Если он не воспользуется этим шансом, то потеряет возможность узнать свою вторую половинку не только в этой жизни, но и в вечности. Он представил себе, как встретится взглядом с голубыми глазами и тот посмотрит на него так же, как сегодня на место преступления — задумчиво. Дин знает, что ему нужно делать.***
Кастиэль остается в городе на неделю. Дин тщательно следит за ним. Он наблюдает и запоминает все привычки, все предпочтения парня: кофе, еду, одежду. Знает, что Новак постукивает пальцами, когда читает; прикусывает губу, когда думает. Запоминает мягкую и спокойную улыбку, которой агент одаривает свою команду. Наконец Дин видит, что ОАП массово направляется в аэропорт. В течение следующих трех недель, сидя в бункере с большим количеством кофе и большим количеством виски, Дин исследует пазл за пазлом жизни своего соулмейта. Каждая деталь, которую он узнает, делает Новака более реальным, более близким. Он знает о пребывании в полиции и ОАП; знает о поцелуе с парнем в колледже; о шести серьезных отношениях с девушками, правда все закончились на нет, ибо Кастиэль ставил работу выше отношений; предполагает отношения с парнями, но никакой точной информации не может найти, ведь тот работает в правоохранительных органах, а такие вещи, как правило, не афишируются. Как ни странно, агент всё еще дружит со своими бывшими подружками в фейсбук. А Дин в свою очередь начинает завязывать переписку с его бывшим школьным другом, чтобы вытянуть больше информации о парне. Это того стоит. Жаль только, Новак не активничает в соц. сетях и сам никогда ничего не публикует. Зато другие люди его отмечают на фотографиях, включая брата. Он узнает, что Кастиэль помогал ОАП до того, как начал там работать. Он находит несколько упоминаний в газетах о случаях работы Новака как в полиции, так и в ФБР. Благодаря некоторым поискам отыскивает бывшие адреса агента, а также нынешний — правда для этого приходится взламывать базу данных DMV, что не так уж сложно. Одна из комнат в бункере становится целым информативным центром данных. Всё о его соулмейте. Здесь есть файлы, присланные Чарли; различные фотографии, развешанные по стенам, на которых изображена тоненькая улыбка и глубокие глаза, которые, кажется, следуют за Дином. Он сидит там, наверное, минут двадцать на дню, просто поглощая своего истинного. Это чертовски жутко, и охотник это знает, но оправдывает тем, что всё во благо предстоящей встречи. Он решает отвезти Кастиэля в бункер. Это даст ему несколько дней, чтобы поговорить с парнем должным образом, особенно если тот начнет угрожать ему и говорить всякие гадости, что, честно говоря, довольно вероятно. Дин знает, что окажись он на месте Новака, то соврал бы из чистого принципа ради побега. У Кастиэля нет причин думать, что Дин-психопат-серийный убийца просто хочет узнать его, ведь сам агент живет в мире без магии, сверхъестественного и конечно же без всяких там родственных душ. Так что мужчине придется дать Кастиэлю время на адаптацию, чтобы в будущем настроится на разговор. Он хочет узнать его до того, как сыграет в ящик. И речь вовсе не о сексе. Совсем не о нем. Новак никогда не согласится на такое, а Дин не насильник, так что это не обсуждается. Нет, он просто хочет знать, что думает парень. Что чувствует его сердце. Человек, которого судьба создала для Дина. Или Бог. Да и кто его знает, черт возьми?! Дину становится не хорошо, стоит достать наручники с цепью. Ему требуется два часа, чтобы набраться смелости и поставить засов на пол в нескольких спальнях через несколько дверей от его собственной. «Это просто временно.», — он должен помнить об этом. Он повторяет это про себя, сидя у дверей квартиры Кастиэля, в пятнадцати минутах езды от Квонтико. Это причудливое здание, пятиэтажное и явно построенное пятьдесят с лишним лет назад. Сейчас он чувствует себя в полной безопасности — у него по всей Импале разбросаны колдовские мешочки и заклинания, предназначенные для того, чтобы спрятать машину от всего, кроме крайне направленного фокуса, так что Новаку не удастся заподозрить что-то неладное. Он наблюдает, как над квартирами поднимается солнце, красное и оранжевое, переходящее в светло-голубое. Примерно через полчаса агент выходит из здания и садится в свой пятилетний седан, который представляет собой пародию на инженерное искусство. У его второй половинки явно нет вкуса на автомобили. Кастиэль закутан в черное шерстяное пальто, но его волосы всё еще мокрые. Кто-то поздно встал. Дин улыбается и делает глоток кофе. Подождав двадцать минут, чтобы убедиться, что парень не обернется — потому что он что-то забыл — Дин наконец выходит из машины. Он ждет, пока другой житель уйдет, а затем ныряет через вход и небрежно направляется к нужной квартире. Замок на удивление легко поддается взлому. Дин заходит достаточно далеко, чтобы закрыть за собой дверь, затем достает фотоаппарат и начинает фотографировать. На этот раз не по какой-то жуткой причине — он просто не хочет, чтобы Новак знал, что здесь кто-то был, поэтому, если он поднимает и перемещает что-то, он должен знать первоначальное положение вещей. Это квартира с двумя спальнями. Деревянные полы, стены, окрашенные в белый цвет по умолчанию. На одной стене большой плоский экран и напротив стоит бежевый удобный диван, но всё остальное пространство заполнено книжными шкафами. Есть много книг по судебно-полицейским расследованиям, но также довольно много по профилированию. Странная смесь современных триллеров и старой классики. У него имеется весь набор романов Чарльза Диккенса. Он осматривает спальню и находит темно-синее одеяло на наспех застеленной кровати. Остальная часть комнаты пуста. Там даже нет комода, всё находится в шкафу. В свободной спальне есть только матрас, покрытый снизу и сверху простыней, но нет одеял. На кухне в основном готовые блюда. Морозильная камера набита продуктами для быстрого приготовления в микроволновке, и большая часть еды — это сплошная дрянь, непортящаяся быстро. Дин размышляет, что по крайней мере Кастиэль будет лучше питаться в бункере. Винчестер любит готовить, и даже после потери Сэма он в основном продолжает готовить себе свежий ужин каждый день. Это напоминает ему о постоянном пребывании в бункере, а не на дороге, как бывало с младшим братом, когда обоим приходилось спать в Импале или мотеле и питаться в дешевых забегаловках с некачественной едой. В холодильнике по меньшей мере дюжина коробок из-под еды с истекшим сроком годности. Дин нюхает одну из них и морщится. Чёрт побери. Кастиэль должен все это убрать! Но самое главное, это то, что возникает проблема с похищением — очень трудно будет накачать еду препаратами, не зная, съест ли Новак то или иное блюдо, и насколько много. Слишком рискованно. Дину придется самому ввести наркотик. Винчестер в последний раз оглядывает квартиру, проверяет фотографии на телефоне, чтобы убедиться, что всё в порядке, и направляется к двери. На маленьком боковом столике стоит плетеная корзинка с вплетенными в неё розовыми цветами. Она выглядит ручной работы. — Держу пари, она имеет свою историю, — мрачно размышляет Дин. Когда-нибудь ему придется спросить об этом Кастиэля. Он уходит и закрывает за собой дверь, не оставив никаких признаков своего присутствия.***
Дин — сидя в своей машине на другой стороне улицы — наблюдает за тем, как Кастиэль уезжает и возвращается каждый день в течении полутора недель. Если Новак и в пятницу приедет как сегодня, то мужчине придется действовать. Он знает распорядок дня всех соседей парня, так что столкнуться с кем-то маловероятно. В пятницу вечером здание почти пустует, ибо большинство соседей проводят вечер за ужином в кафе или выпивкой с друзьями. С другой стороны, Кастиэль, скорее всего, останется дома на все выходные, как и в прошлый раз. Нет никакой гарантии, что ничего необычного не случится — особенно с такой работой — но Дин готов пойти на этот риск. Какая-то его часть жаждет протянуть руку и прикоснуться к человеку.***
Голова Кастиэля падает на руку Дина, а всё остальное тело внезапно становится тяжелым. После этого Винчестер еще несколько секунд удерживает его в удушающем захвате, ожидая, симуляция ли это или парень действительно в отключке. Он не дергается. Его шея прижата к внутренней стороне локтя охотника, а руки безвольно свисают по бокам, больше не пытаясь вцепиться в глаза. В мягких волосах агента чувствуется слабый запах цитрусового шампуня, на щеках легкая щетина. Дин опускается на колени, осторожно кладет Новака на пол и проверяет дыхание. Немного затрудненно дышит, но выглядит нормально. Дин пристально смотрит на него. Так близко. Он поймал себя на том, что изучает черты лица, длинные ресницы и тепло каждого выдоха. — Мне очень жаль. Пора уходить. Но вместо действия словам, он колеблется. Похищать человека — это неправильно, он это знает. Но он не собирается причинять вреда этому парню. Просто поговорит, и это единственный способ, который у него имеется. Он судорожно сглатывает, потом хватает обломки иглы — Кастиэль действительно боец — и кладет её в карман. Он в перчатках, но всё равно лучше перестраховаться. Затем устраивает безвольное тело агента так, что кажется, будто Кастиэль опирается на него, хотя Дин несет весь его бессознательный вес в одиночку. Мимо входной двери, в коридор. Потом вниз по лестнице и на парковку. Багажник открыт, так что всё, что Дину нужно сделать, это открыть его полностью и поместить в него агента. Он хватает веревку, которую положил туда раннее, и связывает парню руки и ноги, прежде чем связать их вместе. Так действительно не получится сбежать, и, хотя это неудобно, Кастиэль не будет находиться долго в таком положении. Во всяком случае, не в сознании. Он захлопывает багажник, садится в машину и уезжает. Через полчаса езды по шоссе он подъезжает к какому-то отдаленному месту, сидит и сходит с ума. Что он делает? У него в багажнике заперт агент ФБР. Совершенно невинный человек. Не существо. Не одержимый. И это всё ради разговора о своих чувствах? Это самая глупая вещь, которую Дин когда-либо делал! Пять недель планирования похищения федерального агента, а затем осуществление. И это всё только потому, что Анна сказала, что Новак родственная душа и Дин захотел с ним поболтать. Это... безумие. Но он сам сделал к этому шаг и теперь имеет то, что имеет. У него есть Кастиэль. Он вроде как должен двигаться вперед, не так ли? Парень не пострадает. Нет, с ним всё будет в порядке. Всё в полном порядке. Он кивает самому себе. Сжимает руль побелевшими костяшками пальцев, глядя на пустынный торговый центр, в который въехал. Выходит из машины и хватает сумку, которую оставил на заднем сидении. В ней анестезия. Он аккуратно заправляет иглу — он знает, как это делается, они с Сэмом проворачивали такое достаточно долго, чтобы сейчас претендовать на врачей скорой помощи — а затем обходит машину кругом. Сделав глубокий вдох, он открывает багажник. Конечно, Кастиэль всё еще там. Глаза закрыты, не двигаются. Однако веревки пережаты, и намек на юмор пронзает беспокойство Дина. — Не стоит. Я знаю, что ты не спишь. Кастиэль открывает глаза и пристально смотрит на него. Если бы он мог говорить, Дин мог бы поспорить, что из его уст исходят всевозможные угрозы. Но Винчестер видит только его прекрасные голубые глаза. Дин улыбается ему, пытаясь хоть как-то утешить. — Это просто успокоительное, я клянусь тебе, — говорит он, показывая Кастиэлю иглу. — С ним будет проще, — парню не придется бодрствовать, бороться или паниковать во время поездки. — Ты похудел фунтов на десять за эти полгода, — добавляет Дин. Достаточно взглянуть на Кастиэля. Довольно жутко, что Винчестеру известна масса тела парня. — Я не буду вкалывать тебе полную дозу. Страх смешивается с гневом, но агент не предпринимает попытки сопротивления, когда Дин вводит препарат. Кастиэль несколько раз моргает, как будто ему хочется спать, а потом отключается. Дин смотрит на него почти целую минуту, прежде чем ему удается выйти из транса. Он должен вести машину. Да. Следующие полтора дня он почти не останавливается, только дремлет. Едет на предельной скорости, не жалея Детку. Останавливается исключительно по нужде, и чтобы накачать Новака успокоительным. Он также вынимает кляп изо рта и дает агенту воды. Правда в такие моменты парень всё еще в бреду, поэтому Дину приходится массировать его горло — кожа такая мягкая и теплая, с грубой щетиной на щеках — чтобы убедиться, что тот правильно глотает. Этот процесс занимает достаточно времени, но охотник ждет эти минуты с нетерпением, поэтому дает воду каждые четыре часа. То, что Кастиэль такой теплый на ощупь; то, как он смутно моргает на своего похитителя, когда начинает просыпаться... Черт, это же жутко. Дин такой мерзавец. Когда они добираются до бункера, уже темно. Винчестер подъезжает к двери как можно ближе, открывает её, а после багажник. Новак всё еще без сознания. Дин проверяет дыхание (нормальное) и его руки и ноги (кровь всё еще циркулирует), как и в другие разы. Он развязывает большую часть веревок. Затем он просунул одну руку Кастиэлю под спину, а другую под ноги и приподнялся. Парень тяжелее, чем мог бы подумать Дин, но ему не в первой тащить бесчувственное тело. Вспомнить Сэма. На самом деле, есть что-то странно успокаивающее в том, чтобы нести его. Кастиэль крепкий орешек. Подарок. Дин кладет его на кровать и полностью развязывает ноги, снимая с него ботинки. Его пиджак весь скручен, так что он снимает и его тоже. Затем, чувствуя тошноту, он надевает на лодыжку наручники и запирает их. Выходит из комнаты, чтобы спрятать ключ, и возвращается с бутылкой воды, которую ставит на мягкую кровать. Он положил туда тонну одеял для Кастиэля, чтобы тому было удобнее, когда проснется. У него всё еще есть маленькая камера в кармане, с которой он снимал квартиру Новака, и после секундного колебания он быстро щелкает, делая одно фото, на котором Кас спит. Доказательство того, что парень был здесь. Смотреть, как агент дышит, кажется жутким, и в отличие от некоторых других жутких вещей Дина — это то, что будет замечено, когда Кастиэль проснется, поэтому Дин решает уйти. Он бродит по коридорам в течение нескольких минут, размышляя, что делать с собой, пока он ждет. Он одевается в более удобную одежду, пару спортивных штанов и поношенную футболку. Надеясь, это будет выглядеть менее угрожающе. Может быть, приготовить ужин? Но он не знает, захочет ли агент есть. Хотя можно попробовать приготовить что-то вкусное. Возможно, что-то такое, что не требует ножа. Он не совсем уверен, как Кастиэль использовал бы его, но лучше и не знать. Он выбирает гамбургеры и достает говяжий фарш, чтобы разморозить его в воде. В голову лезут сотни мыслей и все о самом тупом поступке. Но, эй, куда может быть хуже, чем то, что он имел до этого? Дин смотрит на свою пустую кухню. Без людей, друзей и семьи. Он закрывает глаза и трет их, медленно дыша. — Я идиот, — говорит он в наступившей тишине. Он решает отправиться в спальню, в которой прикована его вторая половинка. Кастиэль проснулся. Он гримасничает от боли, потирая одну из своих икр, и Дин понимает, что мышцы парня, должно быть, зажаты или, по крайней мере, действительно болят от того, что он так долго не двигался. Пока он наблюдает, Новак делает большой глоток из бутылки с водой, горло заметно функционирует. По лицу агента пробегает дрожь от боли. — Я могу помочь с этим, — предлагает Дин. Кастиэль подпрыгивает, захлебывается водой и широко раскрывает глаза на него. — Мышечные спазмы? Я бы мог помочь тебе. В смысле, я понимаю, что ты, скорее всего, не дашь подойти мне слишком близко... — конечно, он не стал бы этого делать. Дин — полный идиот. Дин — его похититель. Парень, вероятно, думает, что в конце концов он окажется в неглубокой могиле на заднем дворе этого чертого места. «Придумай что-нибудь еще, идиот...», — Как на счет ибупрофена? Чёрный чай? Сэм говорил, что это вообще лекарство от всех болезней. Кастиэль пристально смотрит на него прищуренными глазами. Через мгновение его лицо смягчается, и он может спокойно изучать охотника. Оценивать почти как официанта, или что-то вроде этого. — Ибупрофен и чай… Было бы неплохо, спасибо. Такой вежливый. Дин ухмыляется, чувствуя себя так, словно он что-то выиграл. Пока никаких криков. — Я сейчас вернусь. Он сразу же начинает заваривать чай, а затем находит ибупрофен. У него нет ни одного нераспечатанного, который он мог бы найти, но, надеется, Кастиэль всё равно примет таблетки. Вода закипает, он ставит чай завариваться и нетерпеливо стучит по столешнице. Через две минуты вынимает чайный пакетик и высыпает в кружку сахар. Затем приносит всё Кастиэлю, осторожно ставя бутылку и чай на пол прямо в комнате, примерно в пятнадцати футах от агента. — Ну вот. Кастиэль встает, цепь очень шумно тянется за ним. Полы выложены плиткой, а не ковром, поэтому металлические звенья стучат по твердой поверхности. Дин сглатывает, наблюдая, как парень двигается, весь скованный цепями. Это вызывает у него некоторую тошноту, но есть и чувство безопасности. Кастиэль здесь, и он не может уйти. Новак проверяет бутылку и таблетки, потом берет чай. Он отступает к своей кровати. Затем спокойно смотрит на Дина и спрашивает: — Итак, почему я здесь? Окей. Хоть здесь не облажайся. — Я твой соулмейт. — Что, блять, с тобой не так? — требует Кастиэль. Дин внутренне морщится. В этом обвинении нет ничего неправильного, но странно больно слышать, как его родственная душа говорит такое. — Наверное, почти всё. Рука Кастиэля крепче сжимает кружку. Он делает паузу и неожиданно мягко смотрит на мужчину. — Я имею в виду... почему? Почему я? Ладно, Дину нужно кое-что прояснить здесь и сейчас. — Послушай, я уверен, что ты решил, будто я хочу убить тебя или пытать, но дело не в этом. Я клянусь, что не сделаю тебе больно. — Я видел твоё дело, Дин. Криво кивнув, Дин говорит: — Да, знаю, я видел тебя в Вайоминге. Ты, кхм, не умеешь прятаться. Кастиэль наклоняет голову. — Что ты имеешь в виду? Дин хотел бы знать, о чем думает Кастиэль во всей своей болтовне о родственных душах, истинной любви и прочем дерьме, но он не может. Так оно и есть. Дин ожидал угроз; он ожидал, что парень сделает какое-нибудь заявление о том, что он агент ФБР и всё ФБР будет охотиться за задницей Винчестера, и это никогда не закончится, и ради него самого Дин должен отпустить его. Но вместо этого Кастиэль просто задает вопросы. Пытается понять, выражение лица спокойное. Единственная реальная реакция парня — это легкий наклон головы и прищуренные глаза. Замешательство. Он не выказывает ни малейшего признака страха. Черт возьми, он принимает веру в купидонов, едва моргнув глазом. Дин, объясняя, что ему нужно знать Кастиэля, слегка наклоняется вперед, как будто он придвигается ближе, чтобы впитать слова. Кастиэль спрашивает: — А цепь? — Прости, — извиняющимся тоном говорит Винчестер, — но ты всё ещё агент ФБР. Это останется, — может быть, ему стоит пойти в библиотеку и посмотреть, сработает ли что-нибудь еще. На данный момент. Это всё временно. Он пока не собирается говорить об этом Кастиэлю, потому что... потому что... пока не может. — Ну, могу я тогда спросить о чём-то? — Ты всегда можешь делать это, — тут же говорит мужчина. В конце концов, разговор — это то, чего он хочет. Весь смысл этого беспорядка ради разговора. — Я знаю, что это всё неправильно и довольно испорчено. Но в моей жизни всё так, так что спрашивай. — Мы встречались, верно? Разве этого недостаточно? — Но ты не... — Дин обрывает себя. «Ты меня еще не знаешь...», — хочет сказать он. — Я тебя совсем не знаю. Тебя похитил серийный убийца, и я всё еще вижу только оболочку твоей подготовки. — Спасибо за чай, — опять же, совершенно вежливо. День первый.***
Второй день проходит примерно так, как и ожидалось. Тут нужно многое объяснить. Не только похищение, но и жизнь Дина. Кастиэль немного приоткрывает рот. Упоминает своего брата. Говорит о некоторых любимых блюдах. Но в основном он слушает. Даже когда он задает вопросы, старается прислушиваться к ответам. Дин решает, что из Каса выйдет действительно хороший следователь. Черт возьми, может быть, это что-то вроде специальности? Дин это прекрасно понимает. Конечно, помогает то, что Дин хочет поговорить. На третий день Кастиэль всё еще спит, когда охотник встает. Зевая, он подходит к спальне Кастиэля и заглядывает внутрь. Парень в глубоком сне, лежит на спине, натянув одеяло до груди. Его рот слегка приоткрыт, и он едва слышно похрапывает. Это очень мило. Дин прислоняется к дверному косяку и смотрит, чувствуя, как в груди поднимается тепло. Ему этого не хватало. Иметь рядом другого человека. И Кастиэль так странно приветлив, за этими загадочными глазами и едва заметной улыбкой, которая так редко появляется. Дин хочет... Дин хочет большего. Он даже не знает, чего именно. Но большего. Затем Кастиэль просыпается. Он резко выпрямляется, оглядывая комнату, пока не находит зеленые глаза. — Чёрт. Я просто заглянул проверить, всё ли с тобой в порядке. Я не подсматривал, клянусь, — смущенно говорит охотник. — Мне нужно идти. Затем он убегает прочь, прежде чем агент успевает что-нибудь сказать. Он погружается в подготовку к завтраку, решительно не думая слишком много о короткой панике, которую он увидел на лице Новака. Кас просто еще не привык к Дину, к тому, что он здесь. Действительно, это вполне понятная реакция, и, честно говоря, довольно мягкая, учитывая ситуацию, в которой он думает, находится. Дин, конечно, не причинит ему вреда, но он этого не знает. Дин собирается разбить яйца для вафель, которые он хочет приготовить, когда звонит телефон. — Алло? — спрашивает Дин, ставя телефон на громкую связь. — Дин! — Чарли сияет от смутно дрянного приема. Должно быть, идет дождь. — Ежемесячная проверка тут как тут. Нужно ли мне бить тебя по коленям и заглядывать в уши? Если хорошо подумать, то нет. Это отвратительно. Стоит ли мне записать тебя на прием к врачу? Дин смеется. — Я в полном порядке. Как твои дела? — Потрясающе! — говорит Чарли. Разговор длится около десяти минут, и большую его часть девушка допытывается о том, чем занимался Дин. Конечно, он ей ничего не говорит — Чарли убьет его, если узнает, что он похитил Кастиэля. Не помогает и то, что он почти уверен, что Сэм заставил её пообещать присматривать за ним, потому что, когда Дин пытается закончить разговор, чтобы доделать завтрак — Кас ждет — Чарли не отпускает его так легко. — Ты когда-нибудь думал над встречей со своей второй половинкой? Дин замирает. Слава Богу, она его не видит. — Хм, это было бы довольно трудно, если бы он охотился за мной, понимаешь? — Что ты имеешь в виду? — озадаченно спрашивает Чарли. — Вендиго, — объясняет Дин. — Я наткнулся там на ФБР, включая своего соулмейта. Думаю, сейчас он занимается моим делом. Так что, да. Встретиться с ним довольно сложно, — Дин морщится. «Если только ты не тщательно спланируешь похищение.», — но у него всё хорошо, насколько я могу судить, так что так. По крайней мере, один человек, которому нравятся Винчестеры, живет счастливой, нормальной жизнью. — Эй! Один? А я уже не в счет? Ты меня обижаешь! — Я не это имел в виду! Ну же, Чарли. Чарли заставляет его пообещать перезвонить ей через неделю, прежде чем наконец повесить трубку. Это вынуждает что-то звенеть в голове Дина; он может это как-то использовать. Он выкидывает это из головы, доделывает тесто и делает вафли. Он кладет сверху клубнику и взбитые сливки, решив испортить Кастиэля, а затем возвращается в комнату к нему. Парень сидит на кровати, скрестив ноги и положив руки на колени, как будто собирается медитировать. Может быть, так оно и есть, Дин должен будет спросить. Охотник стучит в дверь, чтобы объявить о своем присутствии, и Кастиэль поднимает голову с одной из тех супер-слабых улыбок, которые так слабы, что камера, вероятно, не смогла бы их поймать. — Прости, мне пришлось кое-что сделать, прежде чем я закончил готовить вафли, — Дин ставит бумажную тарелку на пол вместе с настоящей вилкой. Маленькая пластмассовая штучка добавит проблем в приеме пищи, а с настоящей вилкой Кастиэль вряд ли собирается напасть. У него нет такой предрасположенности, и объяснение Дина, почему нападение на него — плохая идея, похоже, сработало. — Дин, ты когда-нибудь думал о том, чтобы отпустить меня? Дин застывает с вилкой в руке. Его разум становится пугающе пустым. Конечно, это должно быть на кончике его языка, но это не так. Голос Кастиэля звучит тихо и отчаянно. — Дин, пожалуйста. На работе наверняка знают, что я пропал. Мой брат Бальтазар, вероятно, вне себя от беспокойства. Кажется, что мир замедляется и останавливается. Вот Кастиэль, прикованный цепью к полу, смотрит на него сверху вниз. Его родственная душа, которую он должен посадить в тюрьму, чтобы просто быть рядом. Его родственная душа, которую он действительно должен освободить, но каждая косточка в его теле кричит: «Нет!». Слова путаются у Дина во рту, и он знает, что если откроет рот, то выдаст что-то плохое, поэтому он молча встает, поворачивается на каблуках и уходит. Он останавливается у двери Сэма. Обхватывает рукой дверную ручку, крутит её и толкает. Затем он опускается на середину комнаты. Неужели он собирается отпустить Кастиэля? Он должен был это сделать. С моральной точки зрения он должен был это сделать. Дин отвечал требованиям разделить рай с родственной душой. Держать Кастиэля дольше, чем надо, неправильно. Прямо скажем, совершенно неправильно. Винчестер на мгновение представил себе Сэма, представил себе его реакцию, но не продвинулся дальше воображаемого: «Дин!», — и тут же выбросил его из головы. Кас был так добр к нему. Слушая все глупые истории, не говоря ничего вроде: «Ты чокнутый!», когда Дин рассказывал ему об ангелах и демонах. Он даже попросил доказательства слов, а не просто отмахнулся от них. Сочувствие было в его глазах, когда Дин рассказал ему о потери Сэма, о закрытии врат ада. Он слушал, когда Дин задал риторический вопрос: «Почему моя семья должна быть той, которая теряет всё?», — Дин говорит о самых дерьмовых вещах в своей жизни, а Кас просто сидит и всё понимает. Может быть, он вкладывает это в контекст, который имеет для него больше смысла, где папа и Сэм были его партнерами по преступлению, а не охотниками, но он всё еще понимает боль Дина. Он чувствует боль Дина. Но это еще не всё. Мысли Кастиэля так скрыты. Мужчине так трудно сказать, что думает и чувствует агент. Как будто Дин хочет расколоть его и получить все его секреты. На самом деле он просто хочет проникнуть в Кастиэля. И это не в жутком сексуальном смысле. Просто ужасный способ. Дин сидит на полу и тяжело дышит, сжав руки в кулаки. Если Кас исчез. Если бы Кас исчез, разбитые куски жизни охотника были бы так же испорчены, как и раньше, и он только сейчас это понимает. Он не может вернуться назад. Всё, что касается Кастиэля, умоляет Дина оставить его. Знать его. Дин встает и идет в общий душ. Он предоставил Касу спальню командира с примыкающей ванной, но все остальные делили один большой душ, как в тренажерном зале. Он раздевается и включает воду, как только она становится горячей. Он пытается сделать несколько движений, чтобы привести себя в порядок, но примерно через минуту просто падает на землю и плачет. Он даже не чувствует, как падают слезы, но его прерывистое дыхание, которое он не может остановить, говорит ему, что это так, то, как его тело дрожит, он не может остановиться, он не может, черт возьми, остановиться! Он так долго был один, а Дин Винчестер никогда не был создан для этого. Он пообещал Сэму, что не будет вышибать себе мозги, но, если Кас уйдет — именно это произойдет. Он смотрит на свои дрожащие руки. Он не может отпустить Кастиэля. Ещё нет. А всё остальное он выяснит позже. Позже. Через полчаса он выходит, полностью вытирается и одевается в ту же самую одежду. Он должен вернуться к парню и дать ему ответ. Он медлит целый час, прежде чем набраться храбрости. Кас сидит на кровати и читает книгу о русалках. Дин прочищает горло. — Кас? — Да? — говорит агент, голос и глаза его спокойны. — Могу я войти? Дин задерживает дыхание, но Кастиэль наконец кивает. Вместо того, чтобы войти в комнату, как это было раньше, Дин пользуется возможностью подойти к кровати. Он должен пройти мимо цепи, прикрепленной к полу болтами. Метод тюремного заключения. Он осторожно присаживается на край и протягивает руку. Кас выглядит озадаченным, глядя на руку Дина, а затем эти голубые глаза поднимаются, чтобы встретиться с пристальным взглядом Винчестера. — Ты хочешь... хочешь взять меня за руку? Дин чувствует, что краснеет, и поднимает подбородок. — Да. — Я не гей, — выпаливает Кастиэль. Дин моргает. Ну, это последнее, что он ожидал услышать. Забыв о том, чтобы не быть жутким, он говорит первое, что приходит в голову: — А что насчёт парня в колледже? — Мне хотелось позлить кое-кого, поэтому я с ним флиртовал. И это сработало. Эти слова пробудили в нем чувство юмора, которое Дин считал почти мертвым. — О, ты собираешься рассказать мне об этом? — он хочет знать. Он хочет знать всё. Но Кастиэль всё еще выглядит настороженным, поэтому всё, что делает Дин, это снова протягивает свою руку ладонью вверх. Он пытается вложить в свой голос искренность и мольбу. — Пожалуйста, Кас. Кастиэль делает глубокий вдох и кладет свою руку в руку Дина. И сердце Дина немного разрывается. Это Кас. Дин знает, что Кас делает это только для того, чтобы он почувствовал себя лучше, и это заставляет что-то пьянящее подняться в его груди. Кас такой... добрый. И это было так давно, когда у Дина было такое искреннее, нежное прикосновение. С Лизой было что-то подобное, и всё равно не то. Сэм, прямо перед смертью, положил руку на щеку брата, предлагая ему молчаливое физическое утешение. Глаза Каса медленно переходят от этого спокойного взгляда к страху. — В чём дело? — спрашивает Дин, напрягаясь. Кастиэль отворачивается. — Ты выглядишь напуганным, — это больно, даже если за этим стоит серьезная причина. — Я сделал тебе больно, Кас? — Мой брат всегда звал меня Кэсси. Я ненавижу это прозвище. — Я могу называть тебя Кастиэль, если тебе так комфортнее, — нерешительно говорит мужчина. Кастиэль колеблется, обводя взглядом комнату, и с трудом сглатывает. — «Кас» звучит неплохо. Я просто... просто... — он замолкает. Он пытается отстраниться, но Дин инстинктивно сжимает его еще крепче. Охотник ожидает, что агент будет сопротивляться, но вместо этого он просто бросает на него настороженный взгляд и перестает пытаться вырвать свою руку из хватки. Часть этого страха исчезает, и он стискивает челюсти, возвращая Дину пристальный взгляд напряженных глаз. Дин изучает каждый проблеск выражения на лице парня. Затем он нежно целует его тыльную сторону руки. — Прости, Кас, но я не могу тебя отпустить. Не сейчас. Вместо того чтобы идти дальше, Дин отпускает Каса, не говоря больше ни слова, и выходит из комнаты со смесью боли и надежды в сердце.***
Кас никак не реагирует, когда Дин говорит ему, что он должен уехать на пару недель. Это сложная охота в Чикаго. Своего рода общегородской ритуал. Он не может отпустить Кастиэля, но и эту охоту отпустить тоже не может. Гарту нужна помощь, даже если помощь касается разговоров с людьми, чтобы разобраться в этом беспорядке. Пока что пять трупов. Причина смерти у каждого одна. И очень старая книга заклинаний говорит им, что за этим стоит что-то большее, чем какое-то ритуальное убийство. Через три дня он звонит Чарли и просит её приехать в бункер, если через две недели от него не будет весточки. Говорит, что это будет чрезвычайная ситуация, о которой ей придется позаботиться. Девушка пишет ему около двухсот вопросов, но Дин не отвечает. Он ставит телефон на вибрацию и занимается охотой. Через четыре дня он перестает пить виски. Просыпается с дрожью, что не остается без внимания Гарта, который выглядит обеспокоенным за друга. Дин хочет быть рядом с Касом не только как охотник, но и как . Функциональный алкоголизм не подпадает под эту категорию. К тому времени, когда Дин возвращается, он выглядит весьма уставшим, хотя охота прошла успешно. Кас чертовски зол. Винчестер волнуется чуть ли не до безумия — оставлять парня, прикованного цепью на ровно две недели — это сумасшествие, но одновременно гнев Новака восхищает. Неподдельный. Пусть фраза «Сранный соулмейт!» причиняет боль, но это так же дает надежду на искренность агента вместо осторожной вежливости, которой он пользовался до этого времени. Дин прав. Кас постепенно раскрывается, впервые рассказывая о своем детстве. В некотором смысле детство Новака звучит как полная противоположность детству Винчестера. У него были близкие отношения со своей семьей. Они были так поглощены друг другом, что на самом деле не видели мира и не показывали его своим детям. Кастиэль, ударивший вслед за старшим братом, привел родителей в потрясение. Пока Дин был в дороге, вечно пытаясь сохранить свою семью вместе. Или, может быть, у них больше общего, чем кажется на первый взгляд, за исключением того, что Кас — это Сэм, а не Дин. Это очень странная мысль. Дин также дает Кастиэлю всё, что тому может понадобиться, полностью оборудовав комнату. Теперь, когда парень остается на некоторое время один, Винчестер хочет обеспечить его всеми удобствами. Плазма, ipod, комод, одежда, всё. Кроме того, он обеспечивает Каса едой и всем остальным, но это всё не попадает за пределы комнаты. Задница Винчестера болит от сидения на жестком полу, а спина начинает ныть от того, что он прислонился к стене, но это стоит, чтобы провести время с агентом, когда тот чувствует непринужденность. Правда непринужденно чувствовать себя сложно, когда Дин врывается в личное пространство. Кас по-прежнему не упоминает о цепи на своей лодыжке, но охотник не может не смотреть на нее. Его чувства по этому поводу странно смешаны — он сожалеет, но он также доволен. И странное ощущение собственничества, что у него есть Кас, что Кас принадлежит ему. Он не хочет слишком много думать об этом. Однажды утром, сидя за завтраком, парень говорит: — Я скучаю по солнечному свету, — его поза совершенно прямая, элегантная, даже когда он сидит на неровной поверхности кровати. Дин проводит больше времени, чем следовало бы, любуясь маленькой спиной агента. Дин замирает: — Да? — Я любил совершать пробежку, — объясняет Новак. В его словах нет осуждения. Оно редко бывает. — Когда мог, конечно. Иногда, если работа была действительно утомительной, я пропускал её на некоторое время. — Ты не ходил на пробежки, пока я наблюдал за тобой, — говорит Дин, не подумав. Кас перестает жевать яйцо и поднимает бровь. Дин ерзает на жестком полу. — Хм, до этого. Я не преследовал тебя, ничего такого, — за исключением того, что так оно и был. Дин может признаться в этом самому себе. — В любом случае, я посмотрю, что можно сделать. Кас пожимает плечами, плавным движением поднимая то одно плечо, то другое, и продолжает есть свои яйца. Именно такие мелочи говорят Дину не только о том, что Кастиэль несчастлив, но и почему. И это «почему» — вот ключ к разгадке. Пока Кас здесь, Дин хочет заботиться о нем и держать его как можно более счастливым. Он тратит много денег на агента — благо Чарли помогает с мошенничеством. Он еще не придумал хорошей лжи. Но есть и другие вещи, которые нужно сделать для парня, кроме того, чтобы бросать в него блестящие игрушки. Кас не жаловался, но Дин не раз ловил его на том, что он потирает свою скованную лодыжку. Бывают и небольшие приступы депрессии. Они неуловимы, потому что Кас — типичная головоломка, обернутая в загадку, но, когда ему требуется больше времени, чтобы ответить, когда он теряется в собственных мыслях, когда он поджимает губы и когда его плечи высоко подняты и напряжены... да, Дин знает, что тому не хорошо. Он изучает Каса. Так что Винчестер должен что-то с этим сделать. Долгосрочная перспектива. Блять. Долгосрочная перспектива. — Дин? Дин поднимает голову. — Да? — Ты выглядишь расстроенным. Что-то случилось? — спрашивает Кас. Дин улыбается. Конечно, Новак спрашивает об этом. И это не просто самосохранение, которое заставляет его интересоваться. Он пытается утешить Дина. Это действительно... странно. Но потрясающе. — Нет, нет, я в порядке. Просто беспокоюсь о тебе, Кас. Парень не отвечает. Он щурится на Дина, как будто говорит про себя: «Разве? Ты — причина всего этого, помнишь?». — Я собираюсь немного отдохнуть. Ты будешь в порядке? Кас медленно кивает. — Со мной всё будет хорошо. Как только у агента появляется возможность посмотреть новый французский фильм, который, вероятно бы, заставил Дина умереть от скуки, Дин уходит в библиотеку. Там есть запертые на замок магические предметы, а также большая кладовая, в основном являющаяся подвалом бункера. Дин роется в помещении в поисках конкретных книг и через пару часов мук у него на руках имеются три интересных объекта, которые могут удерживать пользователя в определенной области. Это займет несколько дней, чтобы разобраться во всем. Два предмета — браслет и ожерелье — работают только против существ, а не против людей. Что вполне логично. Но последняя — манжета для лодыжки, имеет регулируемые границы, которые Дин может устанавливать в основном по своему желанию — всё, что требуется, это несколько специальных ингредиентов, несколько слов и само ношение манжеты. Дин создает заклинание после обеда. Он действительно может проверить это, просто держа манжету и прижимая её к линии, которую он установил на кухне. Он останавливается в воздухе. Металл на лодыжке не освобождает Каса. Хотя, кажется, что так оно и есть. Как будто Дин уже не такой ужасный человек. Он с удовольствием смотрит на манжету.***
Когда он просыпается, лежа на полу спальни парня и окровавленный, он должен признать, что Новак застал его врасплох. Попытка побега, конечно, не сработала. Дин не дурак. Как и Кас — он сделал предположение, которое обычно было бы правильным, думая, что магическая манжета — это иллюзия — и в некотором смысле у Дина есть несправедливое преимущество. Или у Каса. Кас на самом деле реагирует намного лучше, чем большинство, когда впервые подвергается воздействию сверхъестественного. Шок, да. Но он сразу же начал это понимать. Дин видел, как он проверяет границу. Его родственная душа умна. Под всем этим гневом из-за нападения — Дин думал, что они уже прошли через это — что Кас попытается скрыться позже. Он доволен. И да, конечно, Кас умен, он агент ФБР, но совсем другое дело убеждаться в этом. И, по общему признанию, он видел несколько слабоумных федералов. Еще. Кас без колебаний атаковал его. Дин полагает, что он должен быть благодарен Новаку за то, что он не сделал хуже, но как бы нелогично это ни было, он не делает этого. Он пристально смотрит на Каса в течение секунды, гнев всё еще горит на поверхности. Парень лежит на кровати, обиженный и озабоченно смотрит на охотника. Его скованное наручниками запястье начинает распухать. — Ты будешь на меня нападать? — спрашивает Дин, готовясь снять с него наручники. — Я собираюсь отстегнуть одну руку. — Я не буду с тобой драться. Дин перещёлкивает манжету на другое запястье, а затем внимательно осматривает то, которое, по словам агента, болит. Он не чувствует себя сломанным. Охота выработала иммунитет к ноющим рукам от ударов кулаками, обезглавливания, хватания и разбивания. Это берет свое. Но и Кас чувствует себя нормально. Должно быть, просто вывихнул ногу. — Это не перелом, просто ушиб, — заключает Дин. — Ноги? — Левая. Просто вывих. Дин кивает. — Это всё? Кроме порезов и синяков? — Да. Дин смотрит в голубые глаза Кастиэля, желая, чтобы тот понял его позицию сейчас. — Я мог бы действительно причинить тебе боль, ты ведь понимаешь? — Дин внимательно смотрит в чужие глаза. Кас свирепо впивается в него взглядом. — Мне всё еще позволено быть честным? Это заставило Дина замолчать. Очевидно, что сегодня они не смогут добиться прогресса. Подождите. Прогресс? Кас сделал именно то, что Дин в конечном счете ожидал от него, именно то, что любой сделал бы в ситуации агента. Он увидел возможность и ухватился за нее. Какого прогресса вообще ожидал Винчестер? Чтобы Кас сидел тихо и даже не попытался сбежать? Что, черт возьми, случилось с Дином? В конце концов, с Касом всё в порядке. В его животе возникает странная скручивающаяся яма нового гнева — на Новака и на самого себя. Потому что он позволил себе привыкнуть думать, что они становятся близки, что проводить всё это время вместе означает, что они становятся друзьями. Но Кас так не считает. Дин чистит, стерилизует и затем перевязывает раны парня — те, что он сам же сделал. Он молчит, пока работает над всеми травмами, а затем и над своими собственными. Но когда он смотрит на свое отражение в зеркале, на порез на губе и огромный шрам на лбу, который он закрывает бинтами-бабочками, гнев улетучивается. Дин должен работать усерднее. Он должен во всем разобраться. Новак может ему понравиться, Дину просто нужно понять, как преодолеть барьеры Кастиэля. Потому что, потому что иначе он в конце концов потеряет его. Если он только сможет заставить Каса открыться ему... Или Дин должен просто взять его насильно. Он не может держать человека вечно. Блять. Он не знает, что делать. Он просто знает, что больше не хочет оставаться один. Что он этого не сможет пережить. Кас всё еще лежит на кровати, когда Дин выходит из ванной. Охотник просто смотрит на него с минуту. Агент весь в синяках и порезах, и явно очень несчастный, но всё равно такой красивый. Кас бросает на него настороженный взгляд и слегка облизывает губы, когда Дин подходит к кровати. Он оставляет свой рот слегка блестящим, и Дин не может не следить за его движением. Дин устраивается на кровати, коленями вперед. Затем он ложится рядом с парнем, очень осторожно и медленно, в щель, оставленную скованной рукой. Он двигается по кровати, пока не принимает удобную позу, а затем кладет одну руку на живот Кастиэля. Он наблюдает, как Кас резко вдыхает, его рука поднимается вместе с чужой плотью. Затем выдох. Он такой теплый. Дин делает следующий вдох, потом еще один, а потом еще. Такое чувство, что Винчестер прикасается к чему-то драгоценному. Это давит на него, Дин знает это, но он перемещается, пока не прижимается к телу Кастиэля плечом к плечу, коленом к колену. Он не может полностью разглядеть лицо Новака, но он чувствует каждое движение его тела, каждое маленькое движение. Слезы щиплют глаза Дина, потому что это чертовски приятно — быть рядом с кем-то. Он даже не становится твердым. Дыхание Каса ускоряется, поэтому Дин говорит: — Всё будет хорошо, Кас. Просто отдохни, хорошо? — тихо бормочет мужчина в чужое плечо. И Кас медленно вдыхает и выдыхает. Как будто он верит мужчине. Разум Дина опустошается, наполняясь исключительно удовлетворением. В течение следующих десяти минут Кас делает крошечные передвижения, как будто ему не очень удобно. Он не пытается убежать, хотя, конечно, это было бы трудно, поскольку его запястье всё еще скованно наручниками. Дин держит его, и эта близость стоит чувства вины. Он знает, что это неправильно, но оно того стоит. Через двадцать минут Кас действительно расслабляется. А после сорока он наконец засыпает. Дин может сказать это, потому что парень начинает слегка похрапывать. Он улыбается в теплую рубашку Кастиэля. Только когда рука Винчестера начинает слегка неметь, он немного приподнимается. При этом его рука скользит по рубашке агента, и он едва касается его кожи. Он останавливается. Затем, нежно и легко, кладет руку на голый живот. Скользит рукой вниз к бедру, туда, где лежит пояс парня. Он потирает там мягкую кожу. Когда Кас просыпается и хочет знать, что будет делать Дин, сделка мгновенно всплывает в голове Винчестера. Ему не нужно об этом думать. Он знает, чего хочет. Близости. И он знает, чего хочет Кас — своего брата. И единственный способ обоим найти решение — это спать в одной кровати. Только тогда Дин получит физический контакт двух тел, а Кастиэль возможность связи с Бальтазаром. Кас смотрит ему прямо в глаза. — Да. Я согласен. И вот тут-то всё и меняется.***
Список причин, по которым Дин влюбляется в Кастиэля, становится всё длиннее. Парень умен, решителен и храбр. Он сражается с Дином как черт, даже зная все преимущества мужчины, включая магию. Честно говоря, Новак довольно близок к тому, чтобы победить Дина в драке, просто так получилось, что его слабые стороны — это сильные стороны Дина. Дин получил удар не потому, что боялся ударить Каса, а потому, что Кас хороший парень. Но он тоже добрый. Он прислушивается к тревогам и страхам Винчестера и предлагает утешение в форме своих собственных страхов. Он раскрывается, когда нет никаких тактических причин для этого. Он предлагает утешение, когда оно ничего ему не дает. Потому что Кас — хороший человек, лучше, чем когда-либо был Дин. Это тот самый человек, который наклонился к нему, когда Дин, спотыкаясь, прошел мимо двери Сэма. Дин подумал про себя: «Черт возьми, чувак, я только что выбил из тебя всё дерьмо.», — Почему ты меня утешаешь? Но это же Кас. Это всего лишь Кас.***
Спать в одной постели с Новаком — это всё равно что перепутать рай и ад. Когда Кас спит, вся эта настороженность исчезает. Он поворачивается и сонно, ворчливо тычет Дина, пока тот не начинает ответно ерзать, устраиваясь поудобнее. Он прижимается к мужчине посреди ночи, а к утру отстраняется. Дин замечает, что Кастиэля нервирует такая ситуация. Однако Дин ожидал этого, и он перешел на хорошо знакомую ему роль смотрителя. Он целый час болтает о техническом обслуживании автомобилей, не упуская из виду легкую, веселую улыбку, которую скрывает Кастиэль, когда начинает разглагольствовать о современных подражателях Импалы. Он ведет себя как придурок. А ночью он шепчет обещания в кожу парня. — Я позабочусь о тебе. Я буду хорошо заботиться о тебе. Звучит как рай, верно? Но самое ужасное, что Дин может зайти только так далеко, как позволит Кас, даже когда ему снятся кошмары или, когда он явно расстроен. Это случается нечасто, но всё же случается. Винчестер хочет прижаться к голой кожи Новака, исследовать и увидеть, где у него есть волосы, почувствовать силу его тела, но Кас носит одежду, как броню. В первый раз, когда Кас позволяет Дину обнять его и предложить утешение, Дин влюбляется в него еще больше.***
День шестьдесят седьмой (да, Дин считает, потому что боится, что в этот день он может не вернуться), он и Кас устраивают что-то вроде гостиной комнаты. У Каса, конечно, есть плоский экран в его собственной, но Дин хочет дать больше пространства агенту, не только в виде спальни. Он позволяет Касу выбрать диван, а затем проходит через все виды искажений, добираясь до места, где парень может помочь ему пронести его в комнату. — Хорошо выглядит? — спрашивает Дин. Кас окидывает взглядом комнату, затем кивает. Мужчина плюхается на диван. — Что ты хочешь посмотреть? — Мы можем поговорить? — спрашивает Новак, присоединяясь к нему более спокойно. Типичный Кас. — Да, — конечно. — Что случилось? — О чем ты думал в Вайоминге? Когда ты меня видел? Я даже не замечал тебя, а ведь искал, — Кас неловко пожимает плечами. — Хотя я чувствовал твое присутствие. Дин моргает. — Чувствовал? Кас кивает. — Ну, хм. Ты не должен был, — Дин кривит губы в улыбке. — На мне были какие-то чары, из-за которых люди не могли меня заметить. Честно говоря, я даже не останавливался в этом районе из-за тебя сначала. Я беспокоился, что там был еще один Вендиго, потому что там было два места убийства. — Два? Мы нашли только одно. — Благодаря мне, — объясняет Дин. — Пожар привлек ваше внимание, верно? Кас слегка хмурится. — А что такое Вендиго? — По сути, это индейский монстр. Тот, кто ест человеческую плоть. В основном он бессмертен, и нуждается в людях, как в пище. Во всяком случае, именно поэтому я и остался. А потом я услышал, как несколько копов говорили о том, что вы, ребята — ОАП, были там. И я вспомнил, что ты работаешь на ту команду. Поэтому мне стало любопытно, — Дин смотрит вниз на свои руки. — Сначала я увидел тебя на месте преступления. Ты оглядывался. И я просто... я просто хотел поговорить с тобой, так чертовски сильно. Я никогда раньше не испытывал такого импульса. Кас на мгновение замолкает. — Не могу сказать, что у меня была такая же реакция на встречу с тобой. — Ну, ты же был в багажнике машины, — признается Дин. Кас никак не реагирует. — Но после этого ты остался? — Да. Просто наблюдал за тобой. Но не в жутком смысле, клянусь. Просто... я хотел узнать тебя получше. Мне нужно было с тобой познакомиться, — Дин делает паузу. — Я и сейчас так думаю. Хочу узнать тебя получше. Кастиэль по-птичьи наклоняет голову. — Но дело не только в этом. Ты бы не взял меня сюда, если бы это было односторонне. У тебя было желание обоюдного знакомства. — Я имею в виду, наверное, да. — Вот почему так трудно хранить секреты — мы хотим, чтобы другие знали нас, даже если это причиняет нам боль. Кас выглядит задумчивым. Или даже если причиняет боль другому человеку. Взгляд Дина скользит по манжете на лодыжке. Спортивные штаны, которые носит Кастиэль, действительно мягкие, но немного короткие, поэтому его кожа открыта. Он может видеть серебристый блеск. Он знает, что манжета легче кандалов, но все равно это цепь. — Да, — говорит он наконец, — ты совершенно прав. А почему ты спрашиваешь, Кас? Кас прикусывает губу, взгляд его скользит по лицу Дина. — Я хочу понять тебя. — Честно говоря, во мне нет ничего такого, чего нельзя понять. Я не особенный, — Дин машет ему рукой. Кас действительно немного смеется. — Это неправда, Дин. Вид и звук этого легкого хриплого дыхания заставляют сердце Винчестера забиться. — О да, это так. У меня всё просто в голове. Я имею в виду, что я человек с высоким чувством самосохранения, но больше ничего сказать о себе не могу. Вместо того чтобы рассмеяться, Кас просто пристально смотрит на него. — Ты сам сделал себе ЭДС-считыватель. Ты можешь восстановить автомобиль с нуля, и уже сделал это. И ты можешь обсуждать любую тему, какую я захочу, включая классическую литературу. Ты не дурак, Дин, и я думаю, что ФБР откровенно недооценило тебя и переоценило твою удачу. Дин поймал себя на том, что краснеет, и отвел взгляд. Как парень умудряется видеть его ясно, когда всё, что у него есть — это собственные, совершенно неадекватные слова Дина? Черт, но он любит всё, что касается Каса. Эти слова гремят в его голове в течение нескольких секунд, и он поднимает глаза, чтобы увидеть, как агент слегка обеспокоенно смотрит на него. — Дин? Мысль о том, чтобы отпустить Новака, причиняет боль. Поэтому Дин закапывает её глубоко в сознание — Спасибо, Кас. Кастиэль слегка улыбается ему. — Так что же ты хотел посмотреть? «Я люблю тебя...», — думает Дин. Это как шок для его сознания, и он боится, что Кас увидит это, но парень копается в коробке с DVD-дисками. Полоска кожи видна, когда рубашка Каса поднимается вверх, и тогда он находит то, что искал. Дин смотрит на него, смотрит на человека, которого любит. — Касабланка? — спрашивает Новак. Сердце Дина бешено колотится, когда он улыбается. — Конечно.***
Ночь семьдесят вторая — это настоящий позор. Дин просыпается, когда Кастиэль встает с кровати, и понимает, что ему тяжело. Судя по румянцу, отсутствию зрительного контакта и напряжению на всякий случай, Дин терся об него во сне. Он идет в сторону душа, положив руку на свой член и отчаянно старается не представлять себе агента. Но это бесполезно. Его ярко-голубые глаза, его улыбка, его стройная и мускулистая фигура. Дин кончает тем, что приходит с видом красного лица Кастиэля в своем сознании, задаваясь вопросом, будет ли когда-то это наяву? После случившегося Новак не волнуется, даже на следующий день. И это вселяет в Дина надежду.***
Чуть больше трех недель спустя Дин готовит завтрак. Он делает блины, но на этот раз не с вареньем и взбитыми сливками, а с кленовым сиропом. Липкая, вкусная дрянь должна нравится всем, и это именно то, чего он хочет. Он разогревает сковороду, раскатывает масло по кругу, а затем наливает немного теста. Один блин. Два блина. Три блина. Все они ложатся в тарелку. Дин оглядывается через плечо, чтобы посмотреть на Каса. Парень развалился за кухонным столом, одетый в спортивный костюм, и его палец блуждает по дереву. Он изучает стол с интенсивностью, обычно предназначенной только для Дина или других вещей, которые особенно смущают или расстраивают его. Охотник уверен, что где-то там блуждают мысли и о нем. — Как у тебя дела? — осторожно спрашивает Дин. Кас немедля дает ему презрительный взгляд. Ладно, значит, он не в восторге от вчерашнего вечера. А вот Дин — да. Дин в восторге. Кас поцеловал его. Их первый поцелуй. И да, мужчина стал инициатором. Агент просто присутствовал и бросал на охотника обеспокоенный взгляд из-за довольно адского кошмара, который Дину до этого приснился, и это было так мило, и Дин всё еще был так напуган, что наклониться вперед и прижаться губами к губам казалось хорошей идеей. Примерно через секунду он действительно ожидал, что Кас отступит или и как-то ударит его. Но тут Новак поцеловал его в ответ. И потому, Дин — идиот. Он хотел прижаться к коже Каса, коснуться его везде. Почувствовать, взаимность. Большой палец прислонился к соску и тот быстро затвердел. Но после парень отстранился от испуга и Дин последовал за ним — он должен помнить об этом, должен уважать выбор Кастиэля, и пусть агент не уверен, что у него есть выбор и воля выбирать, Дин знает, что есть. Но потом всё изменилось, и парень попросил снова поцеловать. Он чертовски хорошо целуется. Мягкий, влажный, иногда сильный. Так отзывчив даже на легкое прикосновение, на легкий укус. Несмотря на то, как сильно Дин был напряжен, он мог сказать, что Кас на самом деле не был возбужден в ответ. И Новак доказал это, блеванув, пока Дин был в душе, «остужаясь». С тех пор Кас был очень раздражен. Дин никак не может решить, злится ли Кас на него или на самого себя. Охотник заканчивает обмазывать блины, кладет один перед агентом, а другой на обычное место для себя, затем достает сироп. Кас хватает бутылку, не глядя на Дина, и наливает себе. Он разрезает блин вилкой, протаскивает его через сироп, а затем запихивает в рот. «Ну, по крайней мере, он ест.», — предположил Дин. А ведь могло быть и хуже. Кас находится в состоянии сильного стресса, и Дин беспокоится о его психическом состоянии. Это усугубляется тем, что Новака трудно считывать. Дин облизывает губы, прогоняя последний кусочек сладости из сиропа. Взгляд парня скользит по губам Дина. — Спасибо за вчерашний вечер, — наконец произносит Винчестер. Кас вздыхает, а затем сжимает губы в линию на несколько секунд, прежде чем ответить. — Дин, я не... я не хочу этого. Я не хочу целовать тебя, не хочу заниматься с тобой сексом. — Будет так, как ты скажешь, — обещает Дин. У него внутри все переворачивается, но он говорит правду, когда добавляет: — Я тебя не буду трогать без твоего личного согласия. — Именно этого я и хочу, — рот агента кривится. — И еще, чтобы меня освободили. На этот раз Дин уставился в свою тарелку, и у него перехватило горло. Он проглатывает последний кусочек блина, и во рту вся влага внезапно исчезает. Он чувствует, что ему нужно сказать что-то правильное, донести до Каса, как он относится к нему. Потому что речь идет не только о сексе. Конечно, Дин хотел бы секса, Дин всегда любил секс, но держать Каса — это еще не всё. Это эгоистично и неправильно, но не настолько же. — Я люблю тебя, Кас. — А ты уверен? — голос парня звучит мягко. — Что для тебя любовь, Дин? Дин отвечает не задумываясь. — Что-то такое, что причиняет тебе боль, — ладно, не самое лучшее, что можно сказать, но теперь Кас смотрит на Дина с удивлением, а не с горечью. — Что-то такое, без чего ты не можешь жить, как бы больно это ни было. Даже если боль равна счастью. Кас кладет вилку на стол. Прямая линия его плеч превратилась в изгиб. — Мне очень жаль, — запинаясь, говорит Дин. — Пожалуйста, пойми это. Кас несколько секунд изучает его лицо. — Я тебе верю. Некоторое напряжение покидает мужчину. Он улыбается парню, и тот улыбается в ответ.***
Первый признак того, что что-то идет не так, это когда срабатывают датчики движения, через два часа после поездки Дина на охоту. Дин подпевает Led Zeppelin, когда его телефон подает звуковой сигнал. Всё еще напевая и держа одну руку на руле, он вводит код и смотрит на экран. Он сразу же замолкает, когда видит, что домашняя охрана объявляет тревогу. Он стучит по экрану и видит, что внутренний датчик активировался первым, тот, что рядом с кухней. Он проклинает тот факт, что не установил камеры. В бункере что-то есть. Или кто-то вышел из него. — Черт, — говорит Дин и с визгом разворачивает машину. Он всё еще довольно далеко от населенных пунктов, так что на дороге больше никого нет. «Надеюсь, Кас не сможет далеко уйти...», — Извини, Детка, — говорит он, похлопывая по приборной доске, — нам нужно поторопиться. Кас вышел из бункера. И это главное. В голове у Дина есть только одна мысль: он должен найти его. Основываясь на том, как долго Дин был в дороге и незнании агента с остальной частью бункера, он оценивает, что Кас будет искать ресурсы в этом районе, а затем отправится пешком. Дин оставил гараж и оружейную комнату запертыми. Может быть, где-то есть пистолет или нож, потому что Дин и Сэм любили держать свое оружие разнообразным и легко доступным. Здесь нет телефонной линии, и Дин тоже не оставил сотового телефона. Он вообще не хотел, чтобы в бункере было что-то такое, что можно было бы отследить, по крайней мере без присмотра. После часа разгона мужчина замедляет ход, а затем останавливает машину. На манжете на лодыжке, которую он одел Касу, есть что-то вроде маяка-самонаведения. Он не показывает точное местонахождение, но он дает общее направление. Итак, Дин выходит, находит книгу, в которой объясняется использование наручника, и произносит слова. Как тот, кто активировал заклинание на манжете, Дин является его владельцем, а это значит, что только он может использовать его, чтобы найти манжету. И, как следствие, Каса. Это расплывчатая мешанина слов, которую даже Дин толком не распознает, но как только последний слог слетает с его языка, он чувствует тягу. Он снова садится в машину и достает карту. Он выясняет, где он находится, в каком направлении он чувствует притяжение, и наиболее вероятный маршрут, по которому идет парень. Затем он возвращается на дорогу. Поскольку это только направление, и чем дальше Кас, тем менее точное направление. Дин в конечном итоге путешествует туда и обратно, чтобы сузить путь агента. Он не совсем держался дороги, поначалу сбив Дина с толку. Когда наступает темнота, в Винчестере просыпается страх. Что он будет делать, если Кас уйдет? Именно тогда, когда тяга начинает быстро смещаться, Дин понимает, что он близко. Он останавливает машину и выходит. После небольшого внутреннего спора он не берет ни пистолета, ни ножа. Если он проиграет, он проиграет, но он не собирается принимать ничего, что потенциально может серьезно ранить или убить человека. Все, что у него есть — это наручники. Когда Дин был ребенком, Джон несколько раз оставлял его в лесу и охотился на него. Это была практика, и одна вещь, которую он действительно знает — это как двигаться тихо. Очень тихо. Он позволяет тяге направлять себя, двигаясь по оленьим тропам в темноте. Через пятнадцать минут он видит темную фигуру. Тяга очень сильная. Кас оглядывается по сторонам, но Дина в кустах не видит. Он тоже тяжело дышит — не только от напряжения, но и от некоторой паники. Дин делает пять плавных, беззвучных шагов вперед и хватает Каса за запястье. Через несколько секунд ему в лицо упирается дуло пистолета, и охотника окутывает страх. Но парень не стреляет. А потом мужчина на него набрасывается. Сначала он тянется к пистолету, и это совсем не мягко с его стороны. Он летит со стоном боли от агента, а затем они сцепляются. Кас всё еще в хорошей форме — Дин видел, как он тренируется каждое утро, без промаха. Спокойный, как солдат. Он тоже сражается как один, обученный, но с достаточным знанием грязной тактики, чтобы он был достаточно хорош в защите и отказывал Дину в возможности взять его таким образом. Но Дин быстрее и немного крупнее. Он выбрасывает улыбку своего соулмейта из головы и сражается так, словно на охоте. Кас получает удар в подбородок, отшатывается назад, а затем меняет тактику, бросаясь на что-то. А пистолет? Дин наваливается на него, и тут он чувствует резкую боль в животе. Нож. У Каса есть нож. — Блять, Кас... Твою мать, остановись! Кас карабкается вслепую. Он проигрывает, но не сдается. Он снова бьет Дина, но мужчина видит неровный камень, которого нет у агента, и пинает его. Следующий шаг назад, который пытается сделать Новак, заставляет его упасть, и тогда Дин падает вместе с ним. Они врезаются друг в друга, и Кас кричит, громко и пронзительно в безмолвных кустах. Он замирает. — Кас? — Дин надевает наручник на одно запястье и ищет другое, но Кас не сопротивляется, он лежит на земле, обмякший. — Мой живот, — говорит парень. — Нож, — он стонет, и Дин мельком видит его страдальческие голубые глаза. — Черт, — шепчет Дин. — Хорошо, я возьму тебя и отнесу к машине, там есть свет и бинты. Не дерись, ладно? Не двигайся. Он так нежен, как только может быть, когда берет Кастиэля на руки. Свадебная церемония. Чтобы уменьшить боль. Дину это дается немного тяжелее, но через секунду-другую он восстанавливает равновесие и крепко прижимает к себе парня. И идет. Кас хнычет, когда Дин немного спотыкается в темноте, и Дин прикусывает губу, желая, чтобы тот был в порядке. Ему нужен свет, чтобы оказать Кастиэлю первую помощь. Он молит Бога, чтобы Кас не был ранен настолько серьезно, чтобы нуждаться в больнице. Потому что если это так, то Дину придется отпустить его. Одной этой мысли достаточно, чтобы острая боль поднялась в груди, как будто это его ударили ножом, а не агента. Затем Кас расслабляется. Он не падает в обморок, потому что всё еще реагирует, если Дин толкает его, но он обмякает в руках охотника. Дин думает: «Я люблю тебя, я люблю тебя, не умирай у меня на руках, не оставляй меня». Он проверяет парня, как только добирается до машины, а затем сажает его внутрь, когда он решает, что Кас в конце концов не будет нуждаться в больнице. Глаза агента остекленели от физической агонии и эмоциональной боли. Они у него мокрые, и несколько слезинок скатились по холодным щекам. Дину потребовалась секунда, чтобы прочесть выражение его глаз, Кас был в отчаянии. Дин бормочет что-то успокаивающее, то же самое, что он сказал бы Сэму, если бы тот был ранен, а потом бежит к водительскому месту, садится и заводит свою Детку. Он мчится по темным проселочным дорогам, крепко сжимая окровавленные руки на руле. Дин не отпускает Новака. Он не может и не будет этого делать. И если Кас хочет остаться в безопасности, то Дин должен быть более осторожным. Не дать Касу никакой возможности сбежать. Потому что один из них может пострадать, если это случится снова. — Кас, тебе нужно бодрствовать, — приказывает Дин с переднего сиденья и давит на газ еще сильнее. — Я хочу домой, — слабо говорит ему Кастиэль. Дин ошеломленно молчит. Конечно, Кас хочет вернуться домой. Но Дин — его родственная душа. А дом — это люди, а не место. Он может сделать Каса счастливым. Он просто должен стараться быть лучше. Как только он исправится, как только Дин перестанет ебать себе мозги, тогда всё встанет на свои места. Он просто должен позаботиться о Касе правильно, и тогда всё будет хорошо. Он станет домом для агента. Он даст Кастиэлю всё, в чем тот нуждается. Он никогда никого так не любил, кроме Сэма, и ради Сэма готов был на всё. Он сделает для Каса всё, что угодно, он просто... он просто должен удержать его. Поэтому он тихо говорит: — Ты дома. Дверь бункера открыта. Дин несет парня через нее, и мрачно размышляет, что это похоже на мужа, несущего свою невесту через порог их нового дома. Дин осторожно кладет Каса на кровать, а затем приковывает его наручниками к изголовью кровати. Кас тупо смотрит на него. — Могу ли я потерять сознание сейчас? Дин пристально смотрит на всё еще кровоточащую ножевую рану Новака, затем поднимает глаза. Да, это было бы к лучшему. — Валяй. На то, чтобы полностью подлатать Кастиэля, уходит почти сорок пять минут. Дезинфицирующее средство, швы, бинты. На полпути дела он срезает с тела Каса всю одежду, включая брюки и боксеры. Крови было так много, что пока Дин не смог ее смыть, он не мог сказать, были ли у Каса еще какие-нибудь повреждения. Но нет, есть только одно — глубокая рана. И парень, голый. Гладкие мышцы, линия жестких волос, ведущая к члену, который мягко лежит у его бедра. Это очень красиво. Блять. В любой другой обстановке и в любом другом настроении Дину сейчас было бы тяжело, но на этот раз он просто смотрит. У Каса тело бегуна, все худые линии вместо объемных, и его тело в основном лишено волос. Он красив, но и гораздо стройнее, чем казался одетым. И вот теперь, бледный от потери крови с огромным бинтом на животе, он смотрится... Кас вдруг кажется таким хрупким. Всё это время агент либо был спокоен и собран, либо дрался как черт, принимая удары и давая больше, чем несколько своих собственных, и поэтому Дин видел его сильным. Мощный, несмотря на наручник на лодыжке. Это не тот человек, которого легко завоевать. И Дин не хочет его завоевывать — он хочет, чтобы Кас был бойцом, он просто не хочет, чтобы Кас боролся с ним. Он не знает, как сделать это, не сломав парня, и эта мысль неприятно отдается в нем. Это неправильно — хотеть кого-то сломать. И Дин этого не хочет. Главное, что понимает Дин, это то, насколько хорошо он заботится о Касе. Если он держит Каса, но дает ему всё, что нужно, тогда Кас будет в порядке, пока он знакомится с Дином. Так ведь? В этом есть смысл. Он сглатывает, глядя на обнаженное тело в последний раз. Теперь будет очень-очень трудно не думать о нем сейчас или в будущем вовремя дрочки... Хочется его взять, но Кас этого не хочет. Он накрывает парня полотенцем и включает обогреватель, чтобы тот чувствовал себя комфортно. И он ждет.***
Пока Новак выздоравливает, иногда восхитительно сварливый, а иногда злой (и пытается заключить сделку, которая состоит из секса в обмен на освобождение, как будто Дин просто использовал бы Каса и бросил его), Дин снова звонит Анне. — Привет, Анна. Это Дин. Конечно, ты знаешь. В любом случае, дело в том, что я всё еще могу воспользоваться твоей помощью. Кас знает о магии, но я не могу подтвердить и половину своих слов. Я думаю, ты бы помогла мне, если бы он убедился в истине мной сказанного. Я хочу, чтобы он понял, понимаешь? — Дин делает паузу. — Как только сможешь, Анна. Спасибо, — он вешает трубку и кладет свой сотовый подальше от Кастиэля в фойе. Вдруг он замирает. Кас отказался отменять своё предложение о сексе, что Дина заставляет понять, как сильно он хочет этого человека. Прямо сейчас. Конечно, он никогда не примет это так, но он также не может отрицать, что хочет видеть Каса больше, чем другом. Он не знает, произойдет ли это когда-нибудь — вероятно, нет, — но желание есть, и оно очень заметно. Да, Дин был возбужден Кастиэлем, и парень видел это, но Дин так старался выбросить это из головы, что забыл, что Кас не делает то же самое. Это окрашивает все действия Дина странным сексуальным оттенком. Дин не хочет думать о себе как о таком мужчине, который может изнасиловать, но, может быть, так оно и есть. Это заставляет Дина нервничать. И немного обижаться. Он и Кас обменялись настроениями. Затем он направляется в спальню агента, чтобы поднять его к завтраку. Кас проснулся, моргая на него, и завернулся в одеяло. Он выглядит как ребенок, которого спеленали для утешения, потому что всё, что торчит наружу — это большая часть его лица и растрепанные волосы. Это мило, и Дин улыбается ему. Его беспокойство исчезает. — Готов к блинчикам? — спрашивает Дин нарочито бодро. Кас смотрит на него. — У тебя же ничего нет с собой. — Больше никакого завтрака в постели, лентяй, — говорит Дин с улыбкой. Кас бросает на него слегка удивленный взгляд, а затем гримасничает. Дин мгновенно оказывается рядом с ним, улыбка сползает с его лица, но Кас отмахивается от него. Он откидывает одеяло и очень осторожно приподнимается. Он действительно позволяет Дину держать себя за руку (Дин чувствует себя как девочка-подросток, что заставляет его сердце биться быстрее, но он всё равно решает насладиться этим), и Дин стабилизирует его на пути вверх по лестнице на кухню. Кас на удивление крепко сжимает его руку, опираясь на мужчину так, как охотник знает, что Кас не любит делать часто. Но как всегда, этого маленького знака доверия достаточно, чтобы Дин был доволен. Это те маленькие подарки, которые заставляют Винчестера идти вперед. Он не думает, что Кас знает об этом, и Кас, вероятно, был бы в замешательстве, если бы знал. Каждая легкая улыбка, каждое доброжелательное прикосновение делают Дина еще более решительным, чтобы удержать Новака здесь. Кас поглощает блины. Недавно он не мог себе такого позволить, но сегодня ему, должно быть, лучше. Дин болтает о паре возможных охот, говоря о телефонной работе, которую он делает, чтобы убедиться, что это действительно то, о чем он может позаботиться. Кас внимательно слушает, и Дин размышляет, что он, вероятно, отслеживает его преступления. После завтрака Дин помогает Касу дойти до их гостиной, а затем уходит, чтобы позаботиться о некоторых практических вещах. Через час он возвращается, но останавливается в коридоре. Кас сидит на диване, задрав ноги, и быстро и отрывисто проводит пальцами по манжете на лодыжке. Он слегка раскачивается взад-вперед, а потом проводит руками по волосам и крепко зажмуривается. Он не может видеть Дина под этим углом, но Дин всё равно отступает назад, когда Кас открывает глаза и запрокидывает голову, чтобы посмотреть в потолок. На его лице паника, но и отчаяние тоже. Парень тяжело сглатывает и начинает медленно, ровно дышать. Кас страдает. И да, Дин знал, что эта ситуация окажет большое давление на разум человека. Он наедине с Дином и полностью изолирован от прежней жизни. Но на самом деле Дин этого не видел. Кас пытается справиться с приступом паники. Дин уже наблюдал такое раньше. В его жизни было три таких случая, и два из них — после пребывания в аду. Сэм тоже это пережил, но уже после своего брата. Дин никогда не забудет агонию, которую он испытал, наблюдая, как Сэм ломается в психушке, изо всех сил стараясь справиться с собой и будучи не в состоянии это сделать. То, как он следил за углами комнаты, и малейшая мелочь могла заставить его свернуться калачиком. Даже после того, как Анна перенесла его травму на себя, кое-что из этого осталось. Это делало Сэма печальнее, мягче и в некотором смысле более чутким и спокойным с жертвами на охоте. В Касе тоже есть гнев. Он пристально смотрит на пустой экран перед собой, затем вытирает глаза. Сердце болит, а грудь сдавливает, Дину хочется броситься туда и обнять агента. Но захочет ли того сам парень? Дин наполняет легкие воздухом и делает шаг вперед, намеренно производя много шума. Кас вздрагивает и поворачивается, чтобы посмотреть на него, и пока Дин смотрит, стены поднимаются. Кас выпрямляет спину, и выражение его лица меняется на спокойное любопытство. — Привет, — он говорит. — Хочешь посмотреть что-нибудь? — спрашивает Дин. Парень пожимает плечами. Дин плюхается рядом с ним на диван и обнимает Каса за плечи. Кас напрягается, но Дин держит его крепко и расслабленно, и через мгновение Новак вроде как поддается ему с небольшой дрожью. — Знаешь, ты гораздо лучше смотришь кино, чем я когда-либо с Сэмом. Ты готов смотреть всё, что угодно. А Сэм, чувак, смотрел исключительно о природе и прочей девственной херне. И это не значит, что я не знаю природы человека, мы все такие идиоты, которые пытаются жить своей жизнью, но мы всё еще идиоты... Ты понимаешь, что я имею в виду, Кас? Кас слегка улыбается ему. — Нет. Дин театрально вздыхает и начинает снова. Да. Дин может это сделать. Он может сделать Каса счастливым. Однажды Новак поверит ему, и эта боль, которую он чувствует, уйдет. Но это заставляет Дина опасаться, что Кас никогда не увидит ничего дальше тюремного заключения. Даже когда он вспоминает темный взгляд агента, боль, страх и гнев. После трех дней напряженных отношений между ними, той ночью, когда Дин спрашивает Каса, может ли он вернуться в их постель — а Дин действительно думает об этом как об их постели — Кас говорит: — Да.