With you infinity

У Хосока новенькая оттюнингованная Ламборджини с такой низкой посадкой, что после нескольких собранных на скорости 180 км/ч ямок все трубы снесет к херам. И только-только нанесённые серебряной пылью крылья по бокам лиловой фуксии, и купленные вот ещё этим утром очки гуччи с всякими крутыми фентиклюшками. Папаня ещё не знает, зачем его непоседливое дитятко гоняло частным самолетом на недавних выходных в Дубаи. Узнает, опять лекции читать будет и матери орать, что платиновую кредитку заблокирует, а Хосоку поебать, потому что не заблокирует. Ему денег не жалко. Хосоку только в радость новую детку в триста седьмедсят лошадиных богатырских силушек в свой гарем приобрести. У Тэхена много разноцветных байков Yamaha и выкрашенная в чистое золото Ребекка. Платиновая кредитка точь-в-точь как у Хосока (что поделать, у них в Сеуле банк, оказывается, один на миллион) и отец, который за каждую новую купленную шмотку грозится отгрызть башку. Гардеробу Тэхена позавидовала бы даже королева Англии с ее этими радужными костюмами на каждый день гребаной недели. А Тэхену заебись, его золотой Порше вытягивает под триста километров в час на безлюдных дорогах Сеула в пять утра. Из общего у них на первый взгляд всего две вещи - деньги и любовь к скорости. На деле, Хосок суку Тэхена до скрипа зубов ненавидит, а сука Тэхен ебаного Хосока обещает четвертовать при очередной милой встрече. У них компании сотрудничают, у них отцы друзья по Сеульскому, у них матери каждую субботу встречаются за чашечкой чая, разбавленной несколькими капельками ликёра. И ненависть на двоих глубиной в Марианскую впадину. Приглашение на стрит рейсинг в последнюю пятницу мая им приходит почти одновременно, с разницей, может, на три секунды. У Тэхена от предвкушения слюни текут, а Хосок готовится сына друга отца раскатать жирным блином по ровному асфальту. На гонке собирается выгулять молоденькую наложницу-ламбу. А Ким подкатывает на золотом Порше. - У тебя опять новая, что ли, - Намджун с банданой на пол лица просчитывает ставки, указывая на чонову детку. - Красавица. При большом желании выжимает до четырёхсот лошадок, - Хосок с нескрываемой нежностью поглаживает лиловый капот. - Не гони только во всю, на трассе повороты крутые в нескольких местах и ебнешься с обрыва уже не откачают. Окей? Хосок кивает, усмехается, крутит на кончике пальца чёрную кожанку и смотрит на лыбящегося после кучи бабла поставленного Намджуна через серые линзы гуччи очков. - Смотри-ка, твоя баба сюда направляется. Нос Хосока тут же улавливает нотки привычного одеколона маленькой сучки, смешанные с запахом бензина и горелых покрышек. Не поворачивается, пока цепкие пальчики Тэхена его к себе насильно лицом не ставят. Намджун тихо ретируется, а в воздухе так и висит его давнишний совет «поебитесь уже как нормальные люди». С недавних пор Хосоку это перестало казаться такой уж прямо хуйней. - Слышь, шизофреник, я тебя сарделькой на трассе разделаю, - скалится Тэхен. Хосок забавляется с мелкого. Ему нравится такая вот поеботьня. - У детки зубки режутся, - водит пальчиком из стороны в сторону, мол а-та-та. - Ротик тебе бы не мешало с мылом промыть. - Зато у тебя мозги никак проклюнуться не могут. - Ой, завались а. Пиздуй за свой золотой унитаз, Тэ. Тэхен не может ответить, потому что предупредительный свет так не вовремя прерывает все красочные мысли на кончике острого языка, готовые превратиться в дополнительную секунду на разгон, лишь бы урода Хосока обогнать. Красный. Желтый. Баба с сиськами на вынос и двумя флажками. Оглушительный гудок, зелёный и только клубы дыма впереди, рев двигателей и толпы за огорождениями. Они несутся на чистом ядреном сумасшедшсвтии, а нога вжимается в педаль газа как пригвозденная, стрелка тянется к 200 км/ч, ещё даже не половина трассы и золотой цвет мельтешит в зеркало заднего вида. А когда проносится мимо, Тэхен тычет факом почти в лобовуху Хосоку. - Ах ты, сучка мелкая! - Орет через открытое окно Хосок, но его вопли сливаются с оглушительной скоростью и ревом мотора новенькой ламбы. В ушах пульсирует, когда идёт именно та часть трассы, про которую затирал как сыр на терке Намджун. Скорость постепенно тает, но только не у ошалевшего Тэхена, который из-за слишком большого показателя на панели дрифтует, почти вылетая в обрыв, царапая к херам всю золотую краску своей Ребекки о металлические бортики. Проносящийся мимо Хосок как бешенный тычет каменной пяткой по педали тормоза, заставляя свою новенькую гореть колесами и двигателем. Он вылетает с машины, так и брошенной у обочины на подъёме в гору, будто бы ещё на скорости приблизительно 300 в час, ноги сами несут к клубам дыма и Тэхену. Тот оказывается вылезшим из машины, с метавшимся взглядом и взъерошенными волосами. Тяжело дышит и лыбится вжимающему хрупкое тело в себя Хосоку. От заигравшего в голове адреналина и близкой смерти Ким тянется к сжатым в ровную полоску губам, кусает, целует и долго облизывает, пока дрожащие ноги в конец не подводят, а Хосок усаживает на золотой капот Порше. - Как же я тебя хочу, - шипит несоображающий Тэхен, посылая далеко и надолго их ненависть. - Если ты не заткнешься, я выебу тебя прямо здесь. Через приблизительно пять поцелуев в засос, объятий и трений, Тэхен отлипает. - Только не на Ребекке, - тянет за собой в салон. - Ребекке? - Тачке моей, - вот оно, слабое место гоночных машин - ебаться в них просто невозможно из-за минималистики. К сожалению, оба это понимают. - А твою как зовут? - Ммм, дай я за руль сяду, - Хосок выпихивает на пассажирское Тэхена, заводя пострадавшую Ребекку. - Нет у неё имени. Они выезжают с гоночной трассы. - Тогда пусть будет Стейси. Давай их потом поженим, а? Будут типо как мы. - Ебаться? - Хосок снова выжимает под двести с лишним, несясь к дому. Тэхен улыбается, а руки на коленях все ещё продолжают мелко дрожать. - Любить.