Вернуть самое дорогое

Я снова укрылся в своей комнате. И пытался собраться с мыслями. Итак, все катастрофически разваливалось. Натаниэль. Находится вне зоны моего контроля. Не доверяет мне. Не подпускает меня к себе. Ему угрожает смертельная опасность. Факварл. Контроль над ним утерян. Псих замышляет нечто нехорошее. Не доверяет никому. Более того - уходит без моего ведома. И я не могу его выследить. Квизл. Как это ни смешно, но я ощущал, что теряю контроль и над ней тоже. У нее какие-то тайны от меня? Серьезно? Она что-то знает? Кажется, я уже могу ответить на эти вопросы утвердительно. Хотя больше всего мне хотелось не отвечать. Мне хотелось заорать. И улететь от них всех подальше в Иное Место. [О, мое благословенное Иное Место!!!] И наконец самое ужасное - Птолемей! Мой идеальный хозяин! Тот, на чью поддержку я рассчитывал более всего... С ним-то что, африт Сэнэриэну в задницу, происходит?! Может, это дурацкий английский так на него повлиял, что он соображать разучился? Слепо верит Факварлу, хотя я вроде ясно ему все изложил. Провоцирует меня невесть на что. Опомнился я сегодня в самый последний момент. И то только потому, что Птолемею вздумалось меня целовать. И я ощутил вкус крови... Я помотал головой, отгоняя накатившее отчаяние. Не могу я ничего сделать. Я просто не в состоянии исправить ситуацию. Я всего лишь среднего могущества джинн, который устал и хочет домой. Но я обязан. Обязан спасти их всех. Даже если ради этого придется сожрать больше, чем в меня влезет. В кабинете Натаниэля гуляли ветра, жутко шелестя бумагами. На всякий случай я проверил, не дело ли это щупалец какого-нибудь Бенедикта. Никого не заметил. И осторожно приблизился к распахнутому окну. Охранные чары были на месте. Видать, Нат стал настолько рассеянным, что забыл прикрыть, когда убегал развлекать Квизл. Очень хотелось захлопнуть раму, чтобы не выстужала помещение [Спасибо инстинкту, приобретенному в полной щелей лачужке.]. Я подавил это желание. И взглянул на стол. Прямо по центру лежало недописанное письмо. "Уважаемый господин Паркер! Примите мои глубочайшие соболезнования в связи со съедением Ваших коллекционных носков неким неизвестным бесом. Однако мы никак не можем поручить расследование этого дела министерству госбезопасности, ввиду того, что подобные дела находятся в компетенции соответствующего отдела полиции, и..." Подосадовав на затраченные на чтение драгоценные секунды, взялся просматривать ближайшую папку. Отчеты, отчеты, отчеты, фамилии, должности, назначения... И совершенно ничего, за что можно было бы уцепиться. Со злости я едва все это не испепелил. Что именно я хотел обнаружить? Я не знал. Что-то подозрительное. Но ни отчеты о восстановлении города, ни подготовка к празднику явно таковыми не были. Без толку пробежал глазами фамилии. Мог ли кто-то из них быть связан с заговорщиками? Да запросто! Только выяснить ни малейшей возможности. Не шпионить же за всеми подряд. О, Боги, какой же чушью занимается Нат! Какой чушью! Я принялся было просматривать нудный отчет замминистра сельского хозяйства Такера, когда услышал тихий подозрительный звук. Кто-то неуклюжий зацепил охранное заклинание. На двери? Бес тревоги не поднял. Значит, свой. Я мигом отступил в тень. И обернулся маленьким клочком тьмы. Некто шустрой летучей мышью впорхнул с подоконника. Громко засопел. Я услышал шорох бумаг, но никак не мог разглядеть, кто же там припожаловал. В бумагах Ната рылась какая-то наглая морда. Это что? Его помощник? Или шпионы уже шастают к Нату в кабинет, как к себе домой? Во втором случае надо срочно выскакивать и ловить. В первом - сидеть и не высовываться. Эх, марид их подери, да что ж делать?! Судя по тому, что мелкий гад спешно рылся в бумагах Ната, как это только что делал я, на помощника он походил мало. - Эй! Есть там кто, что ли?! - рявкнул смутно знакомый голос. Гифам. А я и не отследил, когда он с отдыха-то вернулся. Шелест бумаг мгновенно стих. - Никого там нет. Я бы заметил, - возмутился охранный бес. [Так не дверь же. Идиот.] - Ты бы? Да ты бы даже бездаря Бартимеуса не заметил, - прогудел этот недоджинн. И я едва удержался, чтобы не высказать все, что думаю, о его интеллектуальных способностях. Эх, не время сейчас было. К сожалению. Если Гифам попрется проверять кабинет, а он попрется, и обнаружит этого придурка, то вполне может словить и меня. Надо уносить щупальца. Я осторожно высунулся из угла, оценивая обстановку. Видимо, вражескому шпиону пришла в голову схожая мысль. Потому что в этот момент он махнул локатором, хрюкнул влажным рылом. И с досадой бросил на стол листок, который сжимал в лапах. Поспешно юркнул к окну, выбрался наружу и исчез из виду. Я застыл в растерянности, оттого едва не попался. Успел все же метнуться к столу и проверить, что же там нашел этот гад. Листок оказался всего лишь отчетом замминистра Такера. Задерживаться было нельзя. Гифам уже закончил препираться с дверным стражем и заходил внутрь. Мне тоже оставалось лишь проверить путь через окно. Охранные чары на нем с легкостью пропустили меня. Ну конечно. Идиот Натаниэль навесил на окна Щиты, которые пропускали не только его духов, но и духов остальных, живущих здесь волшебников. Вернее, волшебника. Птолемея. На все окна. И не додумался сменить их в собственном кабинете. Именно поэтому с такой легкостью к нему пробрался чертов фолиот. Вот только что локатору было нужно в бумагах Натаниэля? О, мое Иное Место! О, мой дом родной! Как не хватает мне твоих умиротворяющих объятий. Я сидел в прихожей на лестнице. Но на самом деле выслеживал Факварла. Интуиция подсказывала, что придурок куда-то собирается. Иначе с чего бегал к экономке и срочно требовал новый шампунь взамен закончившегося? Моется он и правда слишком часто. Но не настолько же, что прям подождать невтерпеж. Послышался звук подъезжающей машины. Сущность моя нервно сжалась. Однако я не пошевелился. Молча пройдет мимо. Как и всегда. Даже не взглянет. - Здравствуй, Бартимеус, - вежливо проговорил Натаниэль. И даже выдавил усталую улыбку. - Привет-привет, - отозвался я. - И тебе, Рориэтта. И тебе привет, Бенедикт. Свита Натаниэля ответила нестройными голосами. Рориэтта, сегодня в каком-то прям русалочьем облике, с темными волосами до пят, проплыла следом за хозяином. Бенедикт застрял возле вешалки, пристраивал покрасивее натовское пальто. Потом уселся на ступеньку рядом со мной. - Ты даже не представляешь, Бартимеус, что наш дорогой хозяин устроил в Парламенте, - тихо проговорил он мне на ухо. - Поверишь, и не ведаю, что его на это сподвигло. Подали не ту бумажку. Так он изорвал ее на такие мелкие клочки... Вот прикажи он мне, верь, не справился бы. Я и не думал, что она так может. И тут кто-то напомнил ему, ну, о моральном облике британского волшебника. Ой-ёй, Бартимеееууус! Как он бежал, как бежал, этот глупый волшебник. Как за ним подставка для ног летела... - Бенедикт! - послышался оклик двумя этажами выше. - Вот такие дела, Бартимеус, - прибавил джинн и поспешил наверх. Я побарабанил пальцами по ступеньке, задумчиво погрыз кончик раздвоенного языка... - Рехит! ...И взглянул на свое сокровище. Птолемей был одет так, словно тоже куда-то намылился. И смотрел на меня не то с укором, не то с претензией. - Что? - поинтересовался я. - Ты можешь что-то с этим сделать? - И тут же ответил за меня: - Ты ведь можешь. - Подслушивал, да? Нет, не могу. - Как это - нет? - Птолемей опустился на то место, где только что сидел Бенедикт. И снова посмотрел с претензией. - Ты же можешь обнять его. Да, я помню, что вы повздорили. Но вам, кажется, пора уже помириться. - Птолемей, - устало протянул я. - Что? Я две тысячи лет Птолемей. Не видишь, что ли, что дело серьезно? Я-то все видел отлично. И понимал много больше Птолемея. Например, что обнять Ната у меня не получится. Или что объяснить я все Птолемею не смогу. - Нельзя мне его обнимать. - Не говори глупостей. Это еще почему? - Потому что он против. - Я видел, что он собирается возразить. Что-то о том, что нам пора помириться и объясниться. В отчаянии брякнул: - И что, если все это закончится, чем-то... ммм... не тем? - Чем - не тем? - удивился Птолемей. - Ну, вот как у нас с тобой? - А что у нас с тобой? Я смотрел в его честные невинные глаза. И думал, какое же я чудовище. Для Птолемея это все не более, чем наши прежние объятия в Александрии, когда я позволял устраиваться головой на своем пушистом львином боку. Просто детская возня. Это я вижу в этом нечто иное. Потому, что... Потому что Сэнэриэн меня проклял. А может, и ни при чем он. Может, я просто сам такой. Насквозь подлый и испорченный. - Ты куда-то собрался? - решил отвлечь себя я. И вдруг понял, что меня это здорово интересует. Беспокоит. Не с Факварлом ли куда идет? - Хочу прогуляться. - Птолемей вдруг улыбнулся и стал необыкновенно красивым. - Составишь мне компанию? Я растерянно покосился наверх, туда, где была комната Факварла. И промычал нечто невнятное. Если пойду, то снова упущу Факварла. Он ведь вот-вот марафет наводить закончит. Птолемей склонил голову набок. - Я без тебя заблужусь. Плохо ориентируюсь в городе. И глазенки невинные-невинные. С другой стороны, да пошел он, этот Факварл. А Птолемей не с ним собрался. И это просто отлично. Я решился. Иногда, чтобы найти наилучший выход из ситуации, надо на какое-то время отвлечься. К тому же, возможно, Птолемей расскажет что-то интересное. Да и не отпускать же его одного в город, в самом деле. - Не заблудишься. Я не позволю этому случиться, - горячо пообещал я. Поднялся и протянул ему руку. Красивые глаза Птолемея засияли. А не такой уж он ужасный, этот Лондон. Пожалуй, даже уютный, приятный. Умеет таким быть. Когда рядом с тобой тот, кого любишь. А может, это внутренний свет Птолемея так меняет город. И с ним прекрасен был бы даже поселок Сычи, в который когда-то ненадолго занесла меня нелегкая. Мы неспешно гуляли мимо магазинов практически восстановленного центра. Я старался не вспоминать, что тут было после побоища, учиненного Факварлом. Вон переход подземный. А была груда металла и камня. А если пройти чуть дальше, будет здание, которое я разгребал с шайкой фолиотов. И не знал тогда, и представить себе не мог такого невообразимого счастья, что скоро буду идти здесь рядом с Птолемеем. И слушать его чушь о связи снов и Иного Места. Вскоре стеной зарядил мокрый снег. Птолемей поднял воротник чуть повыше. Поинтересовался: - Здесь всегда такой климат? - Тебе холодно? - навострился я. - Да, это не Александрия. Один из самых мерзких городов на Земле - этот Лондон. И в плане погоды тоже. Птолемей покосился на меня и улыбнулся: - А мне нравится. - Все-то тебе нравится, Птолемей, всякое мерзкое, склизкое и противное, - поддел я. Он рассмеялся. Но ничего не сказал. Тем не менее, снег беспокоил меня. В том плане, что я опасался за хрупкое здоровье Птолемея. Хотя, конечно, и самому мне влажные ледяные хлопья на сущности удовольствия не доставляли. Птолемей же разглядывал эту пелену едва не с восторгом. - Красиво, - прошептал он. - Рехит, ты видел такие места, где снег не тает? Лежит на земле слоями, и по нему можно ходить?.. - Видел, конечно, - буркнул я. - Между прочим, вы, люди, и провалиться в него запросто можете, и в обувь он забивается, и под одежду. Тает потом, одежда вся мокрая. А еще он обычно грязный, особенно в городах. И ходить по нему довольно сложно. А еще скользкий, колючий... - Понял-понял, - снова засмеялся Птолемей. Помолчал немного. - Но как бы хотелось увидеть... А я припомнил свои не столь уж давние мечты. Вот утрясется с многочисленными проблемами, и почему бы и нет? Всего пару часов на самолете. До ближайшей снежной цивилизации. Наконец снегопад пошел на убыль. И мне удалось заманить Птолемея в кафе, на чашку горячего кофе. Выглядел парень, конечно, безмятежно. Но я знал, что заболевают людишки не сразу. И для них не обязательно накануне выглядеть замерзшими и стучать зубами от холода. - Эээ... Птолемей. Не хочешь выбрать кофе, скажем, со сливками? Не надо сегодня мороженого, ладно? К счастью, Птолемей не успел определиться, чего именно он хочет. Поэтому послушался и затребовал черный кофе с перцем. Пока готовился заказ, я прикидывал, как бы половчее расспросить его о ситуации с Натом. Возможно, все-таки доверится и расскажет, что его фолиот делал в кабинете. Однако Птолемей начал разговор сам. - Рехит, мои духи сейчас активно собирают информацию. Но то, что я уже узнал... Похоже, что на Джона всего лишь ищут компромат. Те, недовольные им волшебники. Хотят очернить его репутацию. Только и всего. - Только и всего?! - рявкнул я. - Птолемей, это что, по-твоему, ерунда? Птолемей пожал плечами. И посмотрел на меня с сомнением. - А разве не ерунда? Его никто не пытается убить, Рехит. Ничего, угрожающего жизни. Кажется, они хотят, чтобы другие волшебники перестали ему доверять. Ну так они ничего против него и не найдут. Он хороший правитель. Ну Рехит, ну честно. Не вижу серьезных поводов для беспокойства. Я смерил Птолемея внимательным взглядом. И заставил притихнуть свое возмущение. Ну что с него взять? Он судит по реалиям своего времени. И не понимает, как подобное может угрожать жизни. Зато я понимал отлично. Любой заговор - это убийства. Волшебники за власть пойдут на что угодно. - Птолемей, если надо, они подставят. И убьют, да так, что никто и не заметит. Был - исчез. Тот, судя по виду, крепко задумался. В это время принесли его кофе. И некоторое время он пил молча. - Почему тогда сразу не организуют покушение? - Потому что остальные рьяно начнут искать убийц. А вот если репутацию уже хорошенько подпортить, то прыти у остальных поубавится. Идеально вообще обвинить его и заключить в Тауэр. А там уже, знаешь, всякое произойти может. - Тьфу, да ты уверен? - нахмурился Птолемей. - Не преувеличиваешь? Смотри, какие все вокруг добрые и спокойные. Как в трактатах о Детях Звезд. - Уверен, - криво усмехнулся я. [Что еще за трактаты такие? Никогда не слышал. Надо бы найти и отобрать, чтобы юные умы не смущали.] - Они еще год назад детей на стенах Тауэра вешали. И в ямах топили с хищными рыбами. - Вот как, - печально кивнул Птолемей. - А я-то было подумал... Ладно. Мои духи напали на след заговорщика. И это слабый волшебник. Мы его под наблюдение возьмем, выясним детали его плана. А ты, если что, сможешь защитить. Там никого, сильнее фолиота, быть не может. Знаешь, Томико вообще сильных волшебников не нашла. На весь Лондон. Только мы с Натаниэлем. Мне припомнилась странная улочка и сильнейшие Защитные Чары. Но я не стал говорить Птолемею. Почему? Из-за Факварла. Уверен, псих знает, что там за силы такие. А этот... египетский красавчик поделится. С Факварлом поделится. Сущностью чую. - И Факварл обещал проверить, кто там сейчас у Натаниэля в приближенных. Он говорит, хорошо знает лондонских волшебников. Воот! О чем я вам и толкую. - Так что, Рехит, у нас все под контролем. Все вместе мы справимся. Как и всегда. Помню я, как мы все вместе справились в прошлый раз. Я, Аффа, Пенренутет и Тети. Аж до сих пор сущность в узел сворачивается. Ласковые пальцы коснулись моей иллюзорной руки. Я судорожно выдохнул. - О чем переживаешь, Рехит? - Понимаешь, не складывается оно как-то. Рориэтта говорила о серьезной опасности... - Рориэтта любит преувеличивать, - возразил Птолемей. Я знал, что он прав. - Да и сам Нат выглядит не лучшим образом. Так, словно у него значительные неприятности. Знаю я этот его измученный вид. Насмотрелся за годы общения. Он такой, когда его загоняют в ловушку. Я всегда с трудом вытаскивал его из них. Птолемей покосился на меня. - А вот об этом надо поговорить с самим Джоном. Возможно, то, что его тревожит, с заговором не связано. Я поморщился. И с надеждой посмотрел на парнишку. - Слушай, а может, ты поговоришь с ним? И тут же понял, какой я идиот. Если это все связано с нашими взаимоотношениями, само собой, Птолемею он ничего не скажет. Птолемей уставился на кофе. Покрутил стаканчик в руках. - Понимаешь, Рехит... Дело в том, что не захотел он со мной говорить. - Вот, значит, как. Я не был удивлен. Нат уже вел себя не лучшим образом по отношению к Птолемею. И он - не дух, чтобы подпасть под его обаяние. К сожалению. Возможно, причина такого поведения - во мне. [Не возможно, а точно. Сам Птолемей явно ничем подобного не заслужил.] - И Ребекка молчит. А Рори... - Ладно, Птолемей. Не суйся к нему. Не хочет - не надо. Попробую сам. Птолемей вздохнул. - Мы не дадим его в обиду, Рехит. Даже не думай. Я накрыл своей ладонью тонкие пальцы и слегка сжал. - Знаю. Надерем задницу заговорщику. А там посмотрим. И ощутил трепет в сущности, когда Птолемей прижался ко мне плечом в ответ. Снеговые тучи вызывали во мне желание поторопиться домой. Однако Птолемею хотелось еще прогуляться. Я не нашел в себе силы возражать ему. Мы отправились в сквер с фонарями и торчащими повсюду статуями высокопоставленных министров прошлых лет. В сумраке они напоминали мне духов, позабывших в рассеянности про полог невидимости. Птолемея статуи не интересовали. Он разглядывал... хмм... как будто бы прозрачный, чуть дрожащий на холоде воздух, который окружал нас со всех сторон. И... таким довольным я Птолемея давно не видывал. В воздухе вскоре [Как я и опасался, между прочим!] начали плавать одинокие снежинки. Кружились, будто мелкие насекомые. Птолемею они явно нравились. Я потянул его за рукав, намекая, что неплохо бы двинуть домой. К теплому пледу и книгам. Но Птолемей вдруг в ответ притиснулся ближе. [Уже замерз, что ли? Греть? Да бес подери этот треклятый Лондон!] Снежинок прямо на глазах становилось все больше. - Птолемей. Опять снегопад начинается. Пойдем уже, может? Но засранец вскинул голову к небу. - Рехит, смотри, какая красота! - Ага. А то Рехит никогда такого не видел. Эта "красота" сулит завтра сопли и боль в горле. Птолемей обхватил меня за плечи и потянул на себя. - Так сотвори себе шарфик, - прошептал мне в самое ухо. Я подался назад. Но он не отпускал. Смотрел мне в глаза. А снежинки вокруг действительно уже превращались в снежную пелену, блестящую в свете фонариков. Я почувствовал ладонь Птолемея на своей щеке. Стирает снежинки с моей сущности? - Ты замерзнешь, - буркнул я. И понял, до чего по-дурацки это прозвучало. Глупо, да еще и противным тоном. - Мне сейчас очень даже тепло, - ответил Птолемей. И я понял, отчего. Мои иллюзорные руки обнимали его в ответ. Когда я успел? Не припомню, чтобы собирался гладить его по спине. Но вот ведь, глажу. Загадочные способности у этого волшебника. Заставлять духов делать что-то безо всякого приказа. Загадочные и опасные. - Птолемей... Да что ты делаешь?.. Мы тут прямо посреди дорожки. На нас людишки смотрят... - Но это же ты меня целуешь. - Ах, да. И правда... Я и в самом деле начал первым. Как? Опять-таки, не отвечу. Возможно, Птолемей действительно способен порабощать духов одной лишь силой мысли. Вот только сейчас меня целовал уже он. Нежно, сладко. И я чувствовал себя до странности свободным. Знал - попытаюсь прервать поцелуй - меня тут же выпустят из объятий. Но прерываться я не хотел. Знал, что надо. Но не хотел. - Птолемей, - еле слышно шепнул я, все таки отодвигаясь. И сам удержал волшебника возле себя. - И все-таки. Мы с тобой в самом сердце Лондона. Тут такое не принято. - Я посмотрел в его сияющие глаза. - Ну, ты бы хоть предупредил меня заранее, что ли? Я бы женский облик принял. Парень рассмеялся. И снова упрямо утянул меня в поцелуй. До особняка дошли, не расцепляя рук. Разлучаться мне и дальше не хотелось. Так бы и пошел следом за Птолемеем, куда бы он там ни собирался. А собирался он, ни много, ни мало, принять ванну. [Я настоял, опасаясь, что он мог все же простудиться. А Птолемей отчего-то спорить не стал.] Но, боюсь, такое нарушение приватности он бы не оценил. [Хотя теперь, положа руку на сердце, я уже ни в чем, касательно Птолемея, не уверен.] Да и переживания мои, хоть и отошли на второй план, но никуда не делись. И первым в этом списке был Натаниэль. Вторым же - Факварл. И я, пока Птолемей занят, отправился узнавать, как у психа дела. Вернулся ли. Факварл еще не вернулся. Однако встреченная мной экономка буркнула, что мистер Картер отчалил не так уж и давно. Менее часа назад. Ну да. Беспокоиться, что он слишком долго гуляет, пока рано. А лететь выслеживать его уже бесполезно. Идеально. Чтобы не тратить пока драгоценные нервы на этого урода. Я поднялся на этаж, размышляя, не заглянуть ли к нему в комнату. Он все равно уже в курсе, что я практикую подобное [А то когда-то сомневался.], так что бурного возмущения не будет. С другой стороны и ничего интересного, что очевидно, я у него уже не найду. Ладно, фиг с ним. Или таки зайти? Вот куда он столь долго собирался? Может, забыл чего? Что кто-то стоит передо мной, я сразу и не заметил. А когда заметил, вдруг понял, что вовсе и не к спальне Факварла пришел. Натаниэль замер в дверях своего кабинета. И как-то странно смотрел на меня. По сущности прокатился болезненный озноб. - Прости, Нат, - поспешно подался назад я. - Уже исчезаю из твоего поля зрения. На лице Натаниэля промелькнула неясная гримаса. Не то грустная, не то обиженная. Фиг поймешь. Я же знал, что мне надо срочно ретироваться. Но отчего-то стоял. Беспокойство не давало. - Бартимеус, - вдруг окликнул Натаниэль. И добавил еле слышно: - Хочешь зайти? Вместо того, чтобы ответить, я застыл. В голову пришла глупая мысль - Нат узнал, что я сегодня уже был в его кабинете. И теперь издевается надо мной. Поспешно взял себя в руки. И кивнул. Кабинет выглядел точно так же, как когда я поспешно сбегал из него. Окно распахнуто. На столе бумаги. Натаниэль зачем-то сдвинул их в сторону. А сам устроился в том кресле, что в большом пентакле. В том самом, в котором я его впервые увидел после долгой разлуки. Я подошел вплотную. Невыносимо хотелось дотронуться. Но я стоически держался. И ждал. Нат долго не нарушал молчания. Разглядывал меня. И мне все более становилось не по себе. Наконец произнес: - Я опять в полнейшей заднице, Бартимеус. Как и всегда, верно? Он задорно улыбнулся. Я опешил. Но все же напомнил ему: - Из задниц всегда вытягивал тебя я. И, по-моему, весьма успешно. Я ждал, когда он расскажет мне о заговоре. И оказался абсолютно растерян, когда заговорил он совсем о другом. - Ты был прав. Я действительно без тебя не могу. Эдак меня скоро прямо из Парламента увезут в сумасшедший дом. - В чем дело? Старался не спугнуть его. Аккуратно дотронулся до руки. Пальцы ледяные. Ну просто прекрасно! Придвинулся ближе, так, чтобы это было не слишком заметно. Нат возмущения не выказал. Прижался ко мне плотнее. - Нервы сдают. - Само собой, - пробурчал я себе под нос. Натаниэль взглянул на меня. Получилось едва не лицом к лицу. - И что мне с этим делать? Обнимать тебя? Или достаточно сидеть рядом? - Не достаточно, - ответил я честно. - Надо сделать так, чтобы ты был теплым. Нат посмотрел на свою руку. - У меня всегда ладони мерзли. Чуть растерянный голос. Куда-то мне в шею. Хотелось отрастить дополнительную пару рук и прижать его к себе всеми четырьмя. - Так ты позволишь? - Да... Я скорее угадал, чем услышал. И поспешил воспользоваться ситуацией, пока разрешают. Пока Нату опять чего в голову не втемяшилось. Чувствовал всей сущностью, как согревается и расслабляется напряженное тело в моих руках. Натаниэль пристроил голову мне на плечо. - Не беспокойся, Бартимеус. Я не буду мешать вам с Птолемеем. Я все понимаю... Он говорил что-то еще. Но я не слышал. Сущность будто завертелась в немыслимом урагане. Все! Бесы! Иного! Места! Подери! Этого! Сэнэриэна! Птолемей! О, мой родной мир, за что?! Хотелось вжать Натаниэля в себя, трясти его, уверять, что он безумно, невыносимо, немыслимо мне дорог. Но как, если и Птолемей... Если сущность выворачивает от безысходности и чувства вины? Я - джинн. Я вообще не должен таких чувств испытывать. Ни к кому. Но что же мне делать? Если я не могу, не могу, не могу выбрать. Это исключено. Но как же так? Должен быть выход. Не может быть, чтобы ничего нельзя было предпринять. Птолемей говорил, противоречит каким-то там законам, по которым выполняются подобные желания. - Нат... Ты просто не можешь мне мешать. Ты нужен мне так же, как и я тебе. Пойми уже наконец. Натаниэль не ответил. Грелись молча. Я боролся с желанием сказать ему что-то ободряющее и даже нежное. Скажу, обязательно. Но потом. Когда сам со всем разберусь. Его макушка так доверчиво потерлась о мой подбородок. И так долго я не обнимал его. Так давно мне этого не хватало. Что я прижал его к себе крепче. И поцеловал. В эту самую макушку, вдыхая запах волос, пропитанных благовониями. А потом Нат поднял голову... Разошлись мы спокойно. Натаниэль стал излишне деловитым. На меня не смотрел. Сказал, что ему пора работать. Я и не подумал возразить. Лишь задержался на пороге, спросил, могу ли теперь приходить к нему. Нат кивнул: - Это ведь необходимо, Бартимеус. Он старательно отводил глаза. И снова, как идиот, делал вид, что ничего не произошло. Но не прогонял. И я не стал ничего ему говорить. И так все непрочно, ни малейшей уверенности. Кроме того, я торопился к Птолемею. Мне нужно было все ему рассказать. Птолемей валялся на кровати, практически уткнувшись носом в здоровенную книгу. Обернулся и заулыбался, увидев меня. Он просто сиял, видел я уже такой взгляд и отлично знал, что он означает. Сущность взорвалась приступом вины и я еле сдержался, чтобы не ляпнуть какую глупость. - Птолемей, - я коснулся пальцами его щеки. И неосознанно понизил голос до едва слышного шепота. - Ты... ты опять не бережешь свое здоровье. Снова с книгой. Птолемей ответил тихим смешком. И по моей сущности пробежала дрожь. Я должен ему сказать. И прямо сейчас. - Я... - Минутку, Рехит. Я тут на кое-что важное набрел. Оказывается, за это время несколько исследователей тоже брались за изучение психологии духов. Вот, китайский волшебник Ли Вэнь Ли писал... Я усмотрел, как он водит ногтем по строке, чтобы не потерять, где только что читал. Перехватил его руку. Пожалуй, хватит с него на сегодня. Птолемей от неожиданности уставился мне в глаза. Я придвинулся ближе, вглядываясь. Ну да, его собственные - покраснели. Вон, и сосудик лопнул. Я мгновенно возненавидел китайского волшебника Ливня Ли. И потянул к себе книгу, чтобы закинуть ее куда подальше на полку. Птолемей издал возмущенный возглас. И вцепился в дурацкий трактат обеими руками. - Стой, Рехит. Мне надо отметить, как работы называются. Это недолго. Чтобы заказать. - Завтра закажешь. - Мне срочно надо, - паршивец использовал излюбленный прием - навалился на книгу всем корпусом. - А завтра, пока я найду, пока выпишу... - Сам же сказал, что недолго... Не такой уж он тяжелый, как думает. Я подсунул под него руки и потянул. Он сопел, не то от напряжения, не то от возмущения. Но сдаваться явно не собирался. - Птолемей! У тебя глаз покраснел. - Капли закапаю. Отдай! Порвешь. Я водил руками по его телу, стараясь отшвырнуть все лишнее. Что свитер задрался и я касаюсь обнаженной кожи, в пылу борьбы заметил не сразу. - И порву. И выкину. Все твои книги. - Рехит! Ну что ты, как придурок? Книги и в самом деле захотелось спалить дотла. Я умудрился практически приподнять Птолемея, выпихнуть из-под него книгу и отправить в полет до самой двери. Парень вырывался и вопил. И я легонько прикусил его сзади за шею. Чтобы присмирел немного. Он и вправду замер. А я поглаживал его, конечно, с целью успокоения. - Рехит... - прошипел он. - Что ты делаешь? Я? Целую. Покусываю за шею и царапаю живот. [Вот марид меня подери!] Ослабил хватку. И Птолемей тут же перевернулся на спину. Темные глаза полыхали гневом. Я поежился, и в то же мгновение цепкие пальцы вцепились мне в плечи. - Сам виноват, - все так же прошипел Птолемей. И мне вдруг пришло в голову, что я знаю, что испытывал его кузен, когда улепетывал с дружками от библиотеки. Поцелуй был настойчивым и жестким. Жадным. Я порадовался, что дышать мне не обязательно. Отвечать хотелось до боли. Я застонал, соображая, что мои руки уже без моего контроля, сами, задрали его свитер до подмышек. Птолемей вжимал меня в этот поцелуй так, словно планировал сожрать. Мне было не по себе, и я понял, почему. Слишком похоже на то безумие, что охватило недавно Натаниэля. Натаниэль... С трудом я отстранил от себя волшебника. Ярости во взгляде, кажется, стало в разы больше. - Подожди. Я должен кое-что тебе сказать, - выдохнул я. - Так говори, - прошептал Птолемей. Сжимая в кулак мои волосы. - Надо. Обязательно сейчас. Я и Натаниэль... Мне показалось, или по губам Птолемея скользнула усмешка? - Мы с Натаниэлем целовались сегодня. Ставшие совсем черными глаза прямо прожигали меня. Но ярости, вроде, поубавилось? [С чего бы?] Или это сущность моя в кашу расплывается, оттого страдает иллюзиями? - Понимаешь, я к нему то же самое чувствую. Что и к тебе. Ума не приложу, что делать, Птолемей. Ну скажи же хоть что-то. Ничего он говорить не собирался. Уже снова меня целовал. Жарко. До сумасшествия. Не слушал он меня вовсе. Я был в панике. И одновременно как же мне было хорошо, сладко... - Птолемей... Ты не услышал... - Я услышал тебя, Рехит. А... Услышал?.. Тогда ладно... Я сделал то, чего очень хотелось - принялся зацеловывать ему живот. Птолемей приподнялся, стянул свитер и отшвырнул куда-то к позабытой книге. - Мы немножко, да? Пообнимаемся? - спросил я. И чего он смеется? - Конечно, Рехит. Иди сюда. Вот так... Все хорошо... Я уже мурлыкал от разливающегося по сущности удовольствия. Целовал, покусывал, задыхался от ответных поцелуев. Руки сами нащупали застежку на штанах. - Может, я уже пойду?.. - Тогда я... буду... читать... - Подлый... гадкий... волшебник. Ах... Это он что, прикусил мой сосок? Ну я ему сейчас... Я сделал то же самое. А потом долго зализывал место укуса. Потом подобрался к другому соску. Моя рука уже была там. Как-то расправилась с металлической пуговицей и нырнула под ткань. Что она там вытворяла, я едва соображал. Но Птолемей вздрагивал и выгибался подо мной. Не так, как Нат. Он явно наслаждался каждым мгновением. Какая же нежная у него кожа. Сладкая, горячая. Я всей сущностью чувствовал биение крови под ней. Вот только сожрать не хотелось. Хотелось целовать, тереться носом, облизывать. И пожалуй, даже скулить от избытка ощущений. Птолемей гладил меня. Где я только не замечал его руки. И постепенно в сущности от этого непрестанного сдавливания начало зарождаться напряжение. Особенно когда его ладони перемещались на поясницу. Конечно, я - сплошная сущность. И все же облик влияет. Очень. На восприятие. Тем более, когда... вот так... языком по губам. [Где-то вычитал, что ли? Надо бы внимательней следить, что он там читает.] Я усмехнулся мысли, представив, как Птолемей штудирует древние трактаты о соитии. И тут зарождающееся напряжение единой волной удовольствия скрутило мою сущность, заставив закричать. И схлынуло, оставив сладко плавиться в кашу. Птолемей подо мной вздрогнул. С губ его сорвался стон, гораздо тише, чем мой крик. Я еще продолжал ласкать его повлажневшей ладонью. Наслаждаясь его сорванным дыханием. И тут заметил его взгляд. Изумленный, растерянный. Он что, никогда не испытывал такого? Да конечно же, нет! Чувство вины мигом вернулось. Я смотрел на Птолемея и думал. Его первый раз, и с кем? С мерзким демоном. Разве ж он такое заслужил? И я не сделал ничего, чтобы предотвратить это. Я им воспользовался.