+++
— Ты ведь не просто так меня из дома выкурил, да? — спрашивает Антон спустя пятнадцать минут напряжённого и стрёмного молчания, во время которого они успели дойти до неказистого парка. Помимо лысых кустиков, там ещё полно кричащих детей и их мамаш, едва ли за ними присматривающих. Арсений поднимает на Антона взгляд, вздыхает и уныло кивает. Он понимает, что поступил не очень круто: надо было пригласить того в квартиру и, Егор прав, познакомить их нормально. А то обе их встречи были странными: в первую Егор танцевал на коленях Арсения, а во вторую тот едва ли не зажимал его в сортире. Но времени придумывать оправдания присутствию стриптизёра из клуба в квартире его якобы «дяди» не было, поэтому Арсений сымпровизировал. Сейчас, видя перед собой не очень довольного и как будто даже обиженного Антона, понимает: он всё-таки облажался. — Дядя приехал? — спрашивает вдруг тот, и Арсений удивлённо округляет глаза. — А? Не, он не говорил, когда вернётся. Нет… Это… — Он быстро соображает, но никого знакомого придумать не может. Разве что… Пусть будет. — Бабушка. Да. Бабушка. Она у нас строгая очень, не любит незваных гостей и вечно ворчит, если её не предупреждают… Он прикусывает губу, прежде чем наплетёт ещё какой-нибудь чуши. Удивительно, но Антон всё ещё продолжает идти рядом и не выдумывает какие-то отмазки, чтобы поскорее свалить. Кроме того, он сам пришёл: вместо того, чтобы скучать с Костей и Эдом, предпочёл компанию Арсения. Снова захотел побыть с ним? Вдвоём? А Арсений всё испортил. Или Егор всё испортил — тут надо подумать и определиться. Он надеется, что тот догадается свалить из дома, пока их нет. Счастья и здоровья тому человеку, который придумал защелкивающиеся дверные замки! — Я видел вашу бабушку один раз, мне она показалась очень милой женщиной, — пожимает плечами Антон, и Арсений мысленно стонет: неужели и тут проебался? — Но я понимаю, моя тоже не сильно жалует незваных гостей. Прости, мне надо было сперва позвонить. Но я хотел сделать тебе сюрприз. — Он удался. — Арсений наконец-то выдыхает с облегчением и мягко улыбается. — Я рад, что ты пришёл. Антон только хмыкает и пихает его плечом в плечо. Арсений не остаётся в долгу, отвечая тем же, и они, смеясь, начинают пихаться уже сильнее, почти как в сцене из первого «Шрека». Чтобы не переборщить и избежать падений в кусты, Арсений останавливается первым, улыбается и ловит ответную улыбку Антона. — А ты… ты тут как надолго ещё? У тебя в гимназии каникулы? — Антон начинает шагать спиной вперёд. — Нет. Я… типа учусь заочно, — ляпает Арсений первое пришедшее в голову. — А так можно? — Ну, я же здесь. И меня пока не отчислили. — Я думал, там типа закрытая школа, в которой правила, как в армии, и вас даже с родителями не отпускают видеться. — Нет, у нас не так. У нас всё проще. Гораздо проще… Он делает себе мысленную пометку продумать получше свою легенду обучения в сомнительной гимназии. А то Антон ещё и загуглит её, узнает, что такой не существует, и догадается о пиздеже. Не круто получится. Но, может, если он узнает, что Арсений-семнадцатилетка — это тот же самый Арсений-дядя, будет проще?.. Однако не видать тогда Арсению вечерних прогулок и разговоров по душам, поездок на байке и походов в гей-клуб весёлой компанией. Антон смотрит на него внимательно, явно ожидая ответа на вопрос, который Арсений уже забыл. В свои тридцать шесть он вроде как научился врать и не краснеть, но сейчас, под пристальным взглядом, ему сложно сосредоточиться. — А какой был вопрос? — смущённо уточняет он. Антон хмыкает: — Надолго ты тут? — Не знаю, пока не погонят… или пока что-нибудь из рук вон не случится… — вторую часть предложения он бубнит себе под нос еле разборчиво. — А что? — Да просто… Интересно. Он не думает о том, как будет объяснять Антону своё внезапное исчезновение, если у них с Егором получится разрулить всё в ближайшее время. И он определённо не хочет думать о том, что придётся отказаться от такого вот Антона, с которым можно гулять вдвоём, пихаться (жаль, не пёхаться) в шутку, смеяться и не всерьёз спорить над тупыми девчачьими фильмами. Да, ему не терпится вернуться в своё настоящее тело, но расставаться с новоприобретёнными возможностями не хочется. Это ужасная дилемма, и поэтому Арсений не собирается ничего решать. По крайней мере, в данную минуту — ему слишком хорошо с Антоном. Они гуляют в парке ещё какое-то время, и молчание уже не такое напряжённое, как было вначале. Антон то и дело касается пальцами его запястья или пальцев, отчего Арсению кажется, будто он попал в один из любимых ромкомов — и ему это нравится. Он не понимает, как Антон умудряется вести себя как ни в чём не бывало, в то время как у него самого бабочки в животе уже целую армию сколотили и, похоже, собираются выбраться наружу — его аж подташнивает от того, как ему хорошо. Или во всём виновата шаурма, которую они заточили по пути. Чуть позже, когда совсем стемнело, они сидят на лавочке, и Антон рассказывает идиотские моменты, которые произошли с ним или его коллегами на работе, а Арсений хохочет в голос. Он и предположить не мог, что работа администратором в отеле может быть такой… богатой всяким трэшем. Его буквально складывает пополам от истории про пьяную девушку, которая набухалась на отдыхе настолько, что не смогла дойти до собственного номера и свалилась посреди коридора рядом с чужой дверью, поэтому её пришлось тащить на следующий этаж до нужной комнаты. Антон ещё и рассказывает так красочно, жестикулирует, раскидывая свои длинные руки в стороны, что Арсений невольно засматривается, разве что рот не раскрывает и не пускает слюни. А девушка в истории пускала вовсе не слюни: она прямо там, под дверью, ещё и описалась — и это вызывает у Арсения новую волну смеха. Рассказ о чуваке, который обдолбался прямо в номере, засунул себе в жопу вибратор и надел ви-ар очки, а потом выпрыгнул из окна (благо номер был на первом этаже), заставляет Арсения заржать так, что у него пиво идёт носом. Он ещё долго кашляет и готовится умереть, пока Антон успокаивающе гладит его по спине. Это страшно, на самом деле, очень страшно, но Арсению так смешно, что он не может сдержаться. — После этого его никто не видел, — замогильным тоном завершает Антон и смотрит на Арсения, который наверняка весь красный от смеха и кашля. А ещё в пиве, слезах и соплях — ну просто олицетворение секса. Антон сидит так близко, и в свете фонаря он такой красивый, и на него очень приятно смотреть, что Арсений и делает. Смотрит он долго — ему кажется, проходит как минимум час, пока он пялится Антону в глаза, прежде чем тот рывком приближается и целует: впечатывается в губы своими, даже вдохнуть как следует не даёт. Арсений в шоке приоткрывает рот и ощущает прикосновение чужого языка к губам. Он раньше думал, что выражение о замирании сердца — это дебильное романтизированное клише, но сейчас он именно это и ощущает (и почти успевает подумать, что это инфаркт — в его возрасте он вполне возможен). Однако уже в следующий момент оно заходится так, что стук отдаётся в ушах басами, будто они снова в клубе. Арсений не целовался, наверное, целую вечность. Он настолько в ахуе, что даже не успевает ответить: тупит секунду, две, пять, а когда собирается с мыслями, Антон уже отстраняется и смотрит так испуганно, как будто он не поцеловал, а как минимум убил кого-то. И Арсений с ним согласен, потому как, судя по ощущениям, он определённо прикончил что-то у него внутри. Например, авангард армии бабочек. — Бля, прости, — бормочет Антон сбито, затем поднимается на ноги и засовывает руки в карманы, будто пытается спрятаться от Арсения таким странным способом. Что вообще сейчас произошло? Антону настолько не понравилось? Арсений в этом не виноват! Если бы у него было больше времени, он бы показал настоящий мастер-класс (или протупил его, что даже вероятнее). Кто вообще так целуется? Это и поцелуем-то назвать нельзя — взял и клюнул в губы! И теперь, когда Арсений наконец сообразил, что происходит, кажется, будто Антон вообще передумал с ним целоваться. И всячески жалеет о том, что наделал. Блин, обидно до жопы. Это что, был его единственный шанс?! Что, вообще? Охуеть! Он молча наблюдает за мнущимся Антоном и даже не пытается его остановить, когда тот находит тысячу и одну причину, по которой ему срочно, люто-бешено, вотпрямщас надо валить. — Извини, ладно? Я тебе позвоню. Или ты мне позвони. Мы увидимся. Увидимся же? — говорит тот, уже отходя на приличное расстояние спиной вперёд. — Увидимся, — отвечает Арсений себе под нос и смотрит на стремительно удаляющуюся от него тёмную фигуру, становящуюся всё меньше и меньше.+++
Он возвращается домой на каком-то автопилоте и с удивлением обнаруживает в своей кровати Егора, который спит, зарывшись в книги. Наверное, очередная бредовая байка о переселении душ или об оргии с эльфами была слишком «интересной». Вздохнув, Арсений аккуратно перекладывает на тумбу часть книг и распечаток с постели и без сил валится носом в подушку. Он чувствует, как Егор шевелится и придвигается ближе, кладёт руку ему на затылок — как недавно делал Антон — и тихо, сонно интересуется: — Как прошло? — Он меня поцеловал, — отвечает Арсений растерянно, не поднимая головы, так что голос его звучит глухо и больше похож на бухтение. Вся его жизнь похожа на сплошное бухтение. — Но ты не выглядишь довольным. — А потом завис, начал извиняться и свалил, как будто я прокажённый какой-то, блядь. — Он всё-таки поворачивает голову к Егору и обнаруживает того лежащим на соседней подушке лицом к нему. Так близко, как когда-то было хорошо. С ним было хорошо забываться. Если бы Арсений не был так сильно втрескан в Антона, он бы, возможно, не проебал такого хорошего Егора. — Это мне мстя за то, что я любил другого, пока был с тобой? — Мы же уже определились, что я не страдал, малыш. Чего вот ты начинаешь? — Не знаю. Иногда думаю, как бы сложилась моя жизнь, если бы у нас всё тогда получилось. — Никак. Я бы всё равно уехал, а ты бы тогда убивался. А потом, возможно, возненавидел меня за то, что я начал трясти голой жопой перед толпой похотливых мужиков. Арсений сонно хрюкает — вообще-то, он хотел посмеяться — и мотает головой насколько позволяет положение лицом в подушку. — Да уж. Не очень перспектива. Егор ласково поглаживает его по затылку и, притянув к себе, целует в лоб. — Спи давай и прекращай ныть. Завтра будем думать, что с твоим Антошкой делать, а сейчас хорош растекаться унылой лужей. — Ты, что, мой ангел-хранитель? — Ой, вот не надо, я столько хуйни сегодня про них прочитал — аж блевать тянет. Нет, я твоя фея-крёстная. — А, ну да, Блестящая Жопа. — Молчи и спи. Так меня только Уточка называть может, — усмехается Егор, и Арсений, кисло улыбнувшись, закрывает глаза.+++
На следующий день они ничего толком не делают, потому что первую половину благополучно просыпают, а потом Егору надо уматывать готовиться к работе (как именно готовиться, Арсений не уточняет, чтобы не травмировать свою нежную психику). Но сперва они решают выпить кофе и просто помолчать, ведь за вчерашний вечер они разговаривали больше, чем за весь месяц их недоотношений. Тогда рты были заняты, да и не до того как бы было, хоть они и пиздели после секса. Вернувшийся с гулянок Костя так их и застаёт: сидящими на кухне с кружками кофе в руках и смотрящими в никуда. Он удивлённо пялится на Егора, пока Арсений просто и лаконично информирует сына о том, что тот в курсе «ситуации» и помогает решить проблему. — Я не хочу знать, чё тут было, пока меня не было? Не, я точно не хочу знать, чё тут было, пока меня не было, — помотав головой, заключает Костя и глядит теперь недоверчиво. Егор, как всегда, сама вежливость и очарование: поднимается, протягивает руку, говорит, что рад видеть, и вообще «прости за тот вечер в клубе, если бы я знал, что это ты, не полез бы голым танцевать на коленях твоего бати». — Ага, — немного ошарашенно отвечает Костя и переводит спасите-помогите-взгляд на Арсения. — Мы просто пытались выяснить, как вернуть меня в нормальное состояние, — закатывает тот глаза. Так как неловкость превышает все допустимые уровни, Егор это явно чувствует — и скомканно говорит, что ему пора, но он обязательно напишет, если найдёт что-нибудь стоящее. Он спешно прощается с Костей, подмигивает Арсению и уходит, оставляя их в неудобном молчании. Как когда в компании кто-то пукнул, и все знают виновника, но не говорят, чтобы не смущать сильнее. — Ничего не было, — чуть ли не по слогам проговаривает Арсений, глядя Косте в глаза. — По крайней мере, вчера… — добавляет он едва слышно себе под нос. — Ладно, — пожимает плечами сын и шагает к себе в комнату. Арсений следует за ним хвостиком. — Но мог бы и предупредить, что будешь не один. А то я мог припереться не вовремя. — Костя, ничего между нами с Егором не было, я ещё раз говорю. Он… он помогает мне с документами и всей этой хероборой с омоложением. — А чем и как? — Мы весь день рылись в интернете и в каких-то книжках про магию и гипнозы, чтобы понять, как такое могло случиться, но ни хера не нашли, — расстроенно отвечает Арсений. — Он делает это за просто так? — Недоверия в голосе Кости всё ещё больше, чем требуется. Хотя не то чтобы Арсений знал, сколько требуется недоверия в сложившейся ситуации. — Почти. — Он приваливается плечом к косяку двери и скрещивает руки на груди. — Я не хочу знать? — Ему… — Он не уверен, стоит ли говорить об этом. Но Егор не упоминал, что хочет оставить всё в тайне, поэтому, наверное, можно поделиться. Ведь каждый раз твердить сыну о том, что между ними уже давно ничего нет, как-то не улыбается. К тому же, что что-то вообще было, тот тоже не в курсе. — Ему нравится Эд. — Скру? Серьёзно? — Костя оживляется и смотрит на него горящими глазами. Забив на расстёгивание школьной рубашки, он стягивает её через голову и комом бросает на кровать. — Это… нормально? Ты как? — Да я в восторге, блин, чего ж ты сразу не сказал-то? — Я думал, что Эд и тебе нравится… — Па, ну чего ты дурной такой? Я же тебе говорил, что да, Эд охуенный, восхитительный и клёвый, но я не влюблён в него, что бы там тебе ни казалось. — Точно? И ты не будешь против, если я помогу Егору… с ним? — Бля, да я сам помогу, ну ты чо! Когда приступим? — Серьёзно? — Спрашиваешь! — Ладно, у меня нет плана, но мы точно можем что-то придумать…+++
— Пап, па-а-а… Арсений слышит шёпот сквозь крепкий сон, но не открывает глаза, только бурчит неразборчиво и отмахивается от назойливых раздражителей. Раздражители не хотят исчезать, а, наоборот, умножаются и распространяются не только на слух, но ещё и на осязание: Костя тычет ему в нос пальцем и, очевидно, очень желает быть сброшенным с кровати, но сил на это у Арсения нет. — Пап, ты спишь? — Да, — ворчит он в ответ, понимая, что плакал его сон. Костя был на редкость спокойным ребёнком, и после того, как ему исполнилось два года, верещал по ночам уже не так часто. Он даже что-то говорил к этому возрасту и объяснял почти всё словами. Поэтому Арсений всерьёз надеялся, что время, когда сын будил его посреди ночи, прошло лет пятнадцать назад. Но хуй там плавал. — С днём рождения, — шепчет Костя и укладывается под бок, как маленький — от этого Арсений немного оттаивает. — Сегодня не мой день рождения. — Он приоткрывает один глаз, глядит на сына и кладёт руку так, чтобы тот удобно уместил голову у него на плече. — Уже разве двадцатое? — Ага. Тебе сегодня исполняется восемнадцать, и теперь тебе можно пить, курить и трахаться, — хихикает Костя довольно. — Ты ужаснейший сын. Можно мне другого, пожалуйста? — накрывая лицо рукой, драматично вздыхает Арсений. — Нет, в магазине версии Костя один-точка-ноль закончились. Мы же будем праздновать? — Кость, я не праздновал дни рождения уже лет десять, ты забыл? — Именно поэтому это повод отпраздновать твои восемнадцать! Позовём ребят, устроим вечеринку, напьёмся, споём караоке… — Ага, поиграем в фанты, переоденем меня в платье… — Не, ну если тебе зашло, я не могу тебе запретить, каждый дрочит на что хочет. Арсений на это ничего не отвечает, только начинает щекотать сына одной рукой. Тот смеётся и, отбрыкиваясь, отстраняется, оказывается на соседней с Арсением подушке. — Хочу, чтобы тебе было весело. — Мне весело, — совсем не весело замечает Арсений. Костя закатывает глаза. — Недостаточно. — Ты опять решил помагичить? Учти, если на этот раз я превращусь в младенца, ты пожалеешь. — Обещаю, ничего такого больше не будет. Разве что ты сам не отзагадаешь вернуться назад. — Думаешь, это сработает? — Кто знает… Они молчат несколько минут, и Арсений уже почти проваливается обратно в сон, прежде чем Костя шевелится и снова заговаривает: — Ты не ответил, мы будем устраивать праздник или ты напьёшься и будешь уныло мастурбировать? — Мне точно нужен новый сын. Прямо сейчас. Этот испортился! Па-ма-ги-ти… — Да ладно тебе, ну пап. Ты уже достаточно взрослый, и пришло время поговорить с тобой о сексе. Ты вообще знаешь, что такое секс? Арсений снова молчит, только качает головой и недовольно сопит. Костю это, очевидно, ни капельки не пронимает. — Будет странным, если у твоего кузена, который так похож на твоего папу, окажется ещё и день рождения в тот же день, — в конце концов не выдерживает Арсений, ловко, как ему кажется, соскакивая с темы. Скакать он мастер! Правда, темы для разговора не имеют к этому никакого отношения. — А мы не скажем, что это твой день рождения. — Тогда в чём смысл? А как же подарки, а как же восемь тортов и одна свечка? — Это будет вечеринка в честь тебя, но взрослого… дурак ты у меня, — Костя вновь подползает ближе: утыкается носом ему в подмышку и сопит настойчиво. — Ну давай, а? Весело будет. — В прошлый раз ты говорил то же самое. — Скажи ещё, что тебе не понравилось. Разумеется, ему понравилось. Ему так понравилось, что до сих пор ебашит: прошло уже три недели, а он всё ещё в своём подростковом теле. — Хорошо, — соглашается он якобы нехотя. Сопротивляться Косте невозможно в принципе, хотя не то чтобы Арсений когда-то всерьёз пытался. Но даже когда он пытается, всё равно ничего не выходит. — Хорошо? — уточняет Костя. — Хорошо… — Хо… круто! Ребята будут тут в девять… — То есть ты уже всех позвал и просто решил меня об этом предупредить, так? На сына даже злиться толком не получается — ведь тот глядит такими большими очаровательными глазами и хлопает своими пушистыми ресницами. Ну просто обнять и плакать! — А можно я позову в гости своих друзей тоже, мам? — А у тебя есть друзья? — Ща всеку, — фыркает Арсений. — Я сам-то хоть приглашён? — Посмотрим на твоё поведение. — Костя приподнимается и целует его в щёку. — Люблю тебя, с днём рождения, а теперь спи. — Куда уж мне теперь. Арсений вздыхает максимально трагично и, перевернувшись на бок, мгновенно засыпает.+++
Пока Костя в школе, Арсений валяется на кровати с ноутбуком на коленях и зависает в своём оригинальном, «взрослом» ВКонтакте: пролистывает поздравления с днём рождения от родителей (звонки которых проигнорировал, но послал смски, что обязательно перезвонит позже!) и сестры с племянницами. Также ему, разумеется, приходят смс от разных магазинов одежды, обуви и — куда ж без этого — мобильного оператора. Ещё в полночь было что-то от Егора — кажется, мем про розу в жопе: «это вам!». Он кисло усмехается, потому что в то же время его «молодой» аккаунт просто таки кишит сообщениями от Эда, Антона и периодически ребят (и даже Иры!) с дня рождения Кости. Арсений отказывается грустить по этому поводу, ведь он уже взрослый мальчик и привык к тому, что нужен только Косте, родителям и, может, немного «Pull&Bear»… Но всё равно подсознательно ему хочется какого-то чуда, какой-то внезапности, внимания… Сообщение от Антона он открывает в первую же секунду, как видит всплывшее в углу экрана оповещение. Тот прислал ему мем (судя по подписи «Арсений» на картинке, собственного производства) с угрюмым котом в праздничном колпачке. Арсений смеётся и отсылает в ответ три ржущих эмодзи отдельными сообщениями. Вдогонку пишет также и «спасибо». Антон что-то печатает, тормозит и снова печатает несколько раз, за чем Арсений наблюдает, затаив дыхание. Они не очень-то общались онлайн раньше (в этом не было необходимости — парень часто зависал у них дома) и были в друзьях в ВК лишь номинально. И даже на дни рождения они поздравляли друг друга лично. Но сейчас Арсений «в отъезде», и Антон ему пишет — помнит (отметку о дне рождения Арсений на странице не ставил). Антон 14:07 Кот устраивает вечеринку в вашу честь))) Будет странно что вечеринка есть а вас нет((( Эти две нейтральные, лишённые знаков препинания (будто тех вообще не существует в природе) строчки, Арсений перечитывает три сотни раз, не меньше: пробегает глазами по каждой буковке, будто может считать с них не только написанное, но и настроение Антона в момент отправки сообщения. Толком не соображая и не контролируя свои действия (забывает, что он не он и вообще это другой аккаунт), он шлёт Антону простое: Арсений 14:09 Соскучился?)) Когда до него доходит, он даже беспалевно удалить ничего не может — потому что диалог у Антона, очевидно, всё ещё открыт, и сообщение мгновенно становится прочитанным. Ответ тоже не заставляет себя ждать: ему приходит смущённое эмодзи и короткое «да», от которого у Арсения аж сердце сжимается на мгновение. Следом прилетает ещё сообщение: Антон 14:11 А вы скоро вернётесь? Арсений думает ёмкое «блядь» и прикусывает губу, хмурясь. Он старается реагировать нормально — это ведь просто ничего не значащий вопрос — но ни хуя у него не выходит. Ему хочется думать, что Антон в самом деле по нему скучает, и ему действительно интересно. Возможно, он спрашивал об этом у Кости, но тот же не знает. Никто, блядь, не знает, когда он вернётся (и вернётся ли вообще). Арсений 14:15 Не знаю. Всё сложно… Антон 14:16 Вы нашли там новую семью и не хотите возвращаться к нам… я ведь правильно понимаю? Пусть следом и идут смеющиеся эмодзи и: Антон 14:16 Ладно я глупо шучу простите Арсению отчего-то совсем не смешно, хотя он и отправляет в ответ пару скобочек-улыбочек. Антон 14:17 Отметьте там хорошо Только сильно не напивайтесь, а я обещаю проследить чтобы Кот не напивался Арсений 14:17 Костя пьёт? О_О Антон 14:18 УПС!.. Это Арсения в самом деле веселит — он откладывает ноутбук и смеётся, закрыв глаза рукой. Он представляет себе нелепое (но всё равно милое) выражение лица Антона, который понял, что ляпнул, и его затапливает таким потоком нежности, что становится немного не по себе. Арсений уже тысячу и один раз анализировал и рефлексировал эту свою глупую влюблённость в лучшего друга сына, но так ни к чему толковому и не пришёл. Ну, кроме очевидного «это неправильно», «ты больной извращенец» и «гореть тебе за это в аду». А сейчас к этим рефлексиям прибавляются ещё и «сколько можно врать», «он тебя возненавидит, когда узнает правду» и «ты дебил, рассказал бы ему всё давно и жил спокойно». Но не в этой жизни — и, очевидно, не в новой тоже — решает он. Он настолько глубоко задумывается, пялясь в потолок, что едва не подскакивает на месте, когда телефон вибрирует входящим сообщением от Антона. Антон 14:22 Я короче спалил твоему дяде что мы тут не крестиком вышиваем пока его нет прикинь?! Арсений 14:23 Ну конечно, он же совсем не знал, что его семнадцатилетний сын и племянник пьют и курят! Антон 14:23 Он уже успел дать вам пиздюлей??? Арсений понимает, что палится, ведь Антон не уточнял, чем именно сдал их, но тот сам додумывает и «спасает» ситуацию (и Арсения). Арсений 14:23 Ага, и взял с нас обещание, что хата останется целой. И мы тоже. Антон 14:24 Фух. Ладно. Типа считай пронесло? Хочешь приеду пораньше помогу с чем-нибудь? У меня пары заканчиваются в шесть. Он снова задумывается на некоторое время: скоро должен вернуться Костя, и они попрут в магазин закупаться всякой хернёй для вечеринки (чипсами, орешками, сырными косичками, может, даже возьмут что-то существенное на пожрать). Он знает, что ребята тоже принесут с собой чего-нибудь — Костя предупреждал, — но перестраховаться всё же стоит, поэтому он быстро печатает: Арсений 14:25 Привези побольше бухла! Антон 14:25 Обижаешь!+++
Демон притащил с собой «Элиас», «Диксит» и «Твистер»; девчонки обеспечили всех закусками и сладким (кажется, вот те печенья с криво нарисованными рожицами Ира делала сама); Антон с Эдом, как и обещали, привезли много алкоголя разной степени крепости. Дарина и Оксана сразу же напали на Эда, чтобы тот приготовил им настоящих сладеньких коктейлей, и тому пришлось сдаться под натиском (хоть он и пригрозил подмешать туда такой всратости, от которой они наутро не встанут). За три часа тусовки Арсений успевает упиться до той степени, когда уже и «Твистер», и караоке — которое и так оккупировали Костя, Демон и Сергей — кажутся клёвыми идеями. Поэтому, отставив свой стакан с виски-колой, он направляется к ребятам с намерением предложить поразмять косточки (никто не может осуждать его за желание постоять на голове в свой-не-свой день рождения). На то, что уже за полночь, а они шумят и наверняка мешают соседям, как-то наплевать — всё равно высказать им сейчас некому, ведь взрослые «в командировке»! И да, ещё пару дней назад Арсений был совсем другого мнения. По пути его перехватывает Антон: берёт за запястье и отводит в прихожую. — Слушай, я хотел… тебе кой-чё показать, — говорит он, переминаясь с ноги на ногу, будто сомневается в собственном решении. Арсений не хочет на него давить, потому что (если не считать их дневной переписки) это первый раз за прошедшую неделю, когда Антон наконец подошёл и заговорил относительно наедине. Ему, блин, чтобы общаться с Арсением, нужно либо напиться, либо не видеть его? Это прямо обидно. — Давай, — с улыбкой соглашается Арсений, за беспечностью стараясь скрыть предательское волнение. — Это… не здесь. Ща, скажу Эду, что возьму байк. — Чего? Антон, стой. — Арсений успевает перехватить его за плечо и развернуть к себе, пока тот не успел натворить херни. — Ты пьян, мы не поедем на байке! Дурак, что ли? Он и сам пьян, но, оказывается, ещё даже немного соображает, в отличие от некоторых. — Бля, точно. Ну… Тогда сюрпри-и-и-иза не полу-у-учится, — расстроенно тянет тот, глядя под ноги. — Давай поедем на такси, и я сделаю очень удивлённый вид, — предлагает Арсений аккуратно. — Точно? — Точно. — Ладно, — кивает тот и, придвинувшись вплотную, проводит рукой по его спине: от лопаток к пояснице. — Только обещай удивиться. То, что он уже охуеть как удивлён, Арсений не озвучивает, только кивает с открытым ртом и взглядом провожает Антона до двери. Он думает, надо предупредить Костю, раз они собираются ненадолго отлучиться, но сын очень занят тем, что орёт в микрофон «Цвет настроения синий», и от громкости, с которой он это делает, сто баллов ему обеспечены. Поэтому Арсений решает написать сыну позже. Выйдя на улицу, он застаёт Антона курящим около белой Тойоты — вероятно, их такси. — Запрыгивай и закрой глаза, — командует тот, заставляя Арсения охуевше на него уставиться. — И не задавай вопросов. Он выглядит как будто даже протрезвевшим, но поплывший взгляд и хитринки в глазах выдают его состояние. — Ты меня пугаешь. — Арсению бы научиться доверять инстинктам, но он всегда на это забивал. — Так и задумано. Видимо, чтобы не допустить повторения прошлой поездки (а жаль), Антон садится впереди, пристёгивается и смотрит в зеркало заднего вида на Арсения, играя бровями. — Глаза закрой, — повторяет он, и Арсений раздражённо их сначала закатывает, но потом всё же закрывает — любопытство пересиливает. Он даже немного успевает подремать, пока они едут — то ли пятнадцать минут, то ли все тридцать. В итоге они выходят у какого-то неказистого спортивного комплекса, часы работы которого крупным шрифтом значатся на входных стеклянных дверях: «с 6:00 до 22:00». — Как жаль, что сейчас полпервого ночи. Зачем мы тут? — успевший за время поездки немного протрезветь Арсений недоверчиво, пусть и сонно, смотрит на Антона, который хитро улыбается и протягивает руку ладонью вверх. — Как хорошо, что у нас есть пропуск персонала… — Ты шутишь? — Антон никак не реагирует на удивлённый взгляд Арсения и на то, что тот аж пятиться начинает в ахуе. — Ты, блядь, не шутишь. — Не шучу. Не ссы, всё будет хорошо. Ты мне доверяешь? — Руку Антон так и не убирает. Арсений скептически оглядывает крупную ладонь и думает, что парень не очень похож на Аладдина, а он сам — вообще хреновая Жасмин. Хотя, если хорошо подумать, диснеевская принцесса из него могла бы получиться неплохая. Подумав и взвесив все за и против, он вкладывает свою ладонь в Антонову. Он наверняка об этом пожалеет, но точно не сейчас. Внутри комплекса они оказываются через вход для персонала. По пути Антон продолжает успокаивать Арсения и обещает, что всё будет заебись: Серёга, который здесь работает и, собственно, дал ему проходку, так уже несколько раз делал, так что ничего не случится. — Это незаконное проникновение, — бурчит Арсений себе под нос. Не о таком проникновении он мечтал, конечно. Однако азарт и адреналин всё же пересиливают здравый смысл и старческое негодование. — Мы же не собираемся ничего красть или заниматься вандализмом, — тихо смеётся Антон и по тёмному коридору проводит его в большой зал: лакированный дощатый пол игриво блестит в слабом свете луны, затекающем через окна под высоченным потолком. Арсений бросает взгляд на баскетбольные корзины по разные стороны поля, и, пока пытается сообразить и выдать что-нибудь остроумное (в голове как назло пусто), над одной из корзин загорается свет. Антон подходит почти вплотную к Арсению — он уже скинул куртку на ближайшую скамейку и взял с подставки большой оранжевый мяч. — Серьёзно? — А чё такого? — Антон вскидывает брови и пару раз ударяет мячом об пол, отходя на пару шагов в сторону. — Соображай быстрее! Пускай и пребывая в нелёгком опьянении, Арсений всё же ловит брошенный в него мяч. Вот такой он спортивный! — Ты же хотел активных игр, давай, — кидает ему Антон следом и проходит на середину поля, разминая плечи. — Один на один. Победителю приз. — Я это вслух говорил разве? — уточняет Арсений. Он не помнит, чтобы озвучивал свои желания — не успел даже, Антон так быстро отвёл его в сторону. — Ты полдороги бубнил, что я не дал тебе поиграть в твистер. — А какой приз? — Придумаем по ходу дела… Арсений удивительно легко подхватывает настроение и окончательно отпускает себя. Он ловко проходит мимо Антона, отбивая мяч о пол и, когда оказывается в максимальной близости от корзины, подпрыгивает и забрасывает тот точно в кольцо. — Ну блин, — совсем не расстроенно констатирует Антон и присаживается на скамейку, начиная расшнуровывать кроссовки. — Что ты делаешь? — удивляется Арсений и, подобрав ускакавший в угол мяч, подходит к нему. — Просто так играть не интересно, поэтому будем играть на раздевание. Твоя корзина — и я снимаю что-то из одежды. Моя — раздеваешься ты. Арсений бы с удовольствием позабивал мячи в другие корзины, но чем богаты, как говорится… — Ты ведь заранее всё спланировал? — щурится он, когда Антон поднимается, подходит близко и, не отводя взгляда, выбивает мяч из рук. Играет нечестно, но никто не в обиде. — Кто знает, — уклончиво отвечает тот и ведёт мяч к корзине. Арсений не успевает перехватить его и отнять мяч, и Антон зарабатывает своё первое очко — очко Арсения сжимается, и он стаскивает с себя куртку. Следующие полчаса лишают Антона штанов и худи, а Арсения — обуви, толстовки, футболки и носков. И то ли он настолько плохо играет, то ли это им управляет подсознательное желание раздеться. После очередного заброшенного в корзину мяча Арсений победно смотрит на Антона, ожидая, что тот избавится от носков, но тот как будто нехотя стягивает с себя футболку. На мгновение Арсений забывает, что такое дышать: нет, парень не сложен как Аполлон — он худой, почти тощий, у него впалый живот и тёмная дорожка волос, идущая вниз от пупка под резинку чёрных боксеров, на которую Арсений вот точно не смотрит. На самом деле, ну тело и тело — ничего особенного. Но у Антона, мать его, проколот сосок. Два аккуратных шарика на концах штанги блестяще отражают попадающий на них свет софитов. — Эд проколол, когда мне восемнадцать было, — заметив внимание к украшению, говорит Антон и подходит к Арсению почти вплотную. А у того слов не остаётся, даже реакции не остаётся, только рот слюной наполняется и взгляд наверняка дебильный и странный. Он не видит себя со стороны, но уверен на сто процентов, что выглядит как лох. Антон пользуется его заминкой и с лёгкостью выбивает из рук мяч, отбивает пару раз о пол и, не подбегая к корзине, кидает так. Попадает. Арсений снимает штаны точно в трансе — даже когда отводит взгляд от груди Антона, перед глазами всё равно его чёртов сосок с чёртовым пирсингом. — Готов ко второму тайму? — спрашивает Антон с улыбкой и игнорирует мяч, который укатился куда-то под скамейки. — Ко второму? — слишком высоко откликается Арсений и ловит игривый взгляд, направленный точно на него. Максимум, на что он готов — это встать к Антону вплотную и облизать его соски. Кто ж, блядь, знал, что у него фетиш на такое? Хотя, может, у него фетиш на всего Антона — он просто фетиШаст. Кивнув, Антон подхватывает со скамейки всю их одежду (из кучи вываливается один радужный носок, и Арсений его мигом подбирает) и двигается в сторону дверей, противоположных тем, в которые они входили. «Второй тайм» в представлении гениального «тамады» Антона — это ебучий бассейн, и Арсений активно мотает головой, несогласный со всем этим: ему не нравится, он слишком стар для этого дерьма, и всё такое. Но кто бы его слушал — Антон точно нет. Он кидает их вещи у бортика, быстро избавляется от носков и, ни разу не замешкавшись, стягивает трусы, чтобы быстро прыгнуть в прозрачную хлорированную воду. Арсений с замиранием сердца и открытым ртом наблюдает за скользящим под толщей воды телом, пока Антон не выныривает и не трясёт головой. — Давай, не будь ссыклом, Арсений. Арс, А-а-ар-р-рс, — зовёт он, подгребая широкими взмахами рук к застывшему Арсению, который до сих пор стискивает в руках снятые джинсы и радужное недоразумение (это был подарок Кости на день рождения). — Ты, блядь, точно всё заранее продумал, — журит он парня, когда дар речи возвращается. — Возможно, — вздёргивает тот брови и насмешливо ухмыляется. — Раздевайся и ныряй, иначе я начну брызгаться, и тогда одежда намокнет. То, что она так и так намокнет (по крайней мере часть точно), если Арсений продолжит пялиться на голого Антона, он не уточняет, только вздыхает обречённо и бормочет: — Отвернись. — Ведь прекрасно понимает, что угрозы Антона совсем не беспочвенные. Тот хмыкает, но послушно отворачивается и отплывает к противоположной стороне бассейна. Арсений стаскивает трусы, нервно посматривая на Антона (чтобы не подглядывал), пару раз вздыхает и в миллионный раз обещает себе обязательно пожалеть обо всём происходящем, прежде чем нырнуть «рыбкой» в прохладную воду. Вынырнув, он на несколько секунд зажмуривается, вытирая лицо руками, а потом невольно вскрикивает — Антон внезапно оказывается совсем близко. — Да ты чего? — смеётся тот, когда Арсений резко дёргается и отплывает в сторону, больше ощущая по волнению воды, чем видя, что Антон плывёт следом. Они играют в эти нелепые догонялки всего пару минут, но за это время Арсений успевает так раззадориться, что когда оказывается припёртым к стенке у бортика, загребает воду руками и щедро плещет в лицо Антону. Пока тот отплёвывается от попавшей в рот хлорированной жидкости, он умудряется отплыть на пару метров. Но и те не спасают его от настигающих брызг, которые создаёт Антон, молотящий руками, как взбесившийся пропеллер. — Да хорош! — орёт Арсений (зря он это: вода заливается в рот, он смеётся, чуть ли не давится) и прижимается спиной к бортику, жмурясь. Антон снова оказывается в опасной близости. Брызгаться и дурачиться больше не хочется. — Привет, — говорит тот, подплывая на расстояние вытянутой руки, а то и ближе. — Здравствуй, — кивнув, тихо отвечает Арсений. — Я хочу тебя поцеловать, — без предисловий заявляет Антон и, видимо, ждёт реакции. Арсений теряется и не знает, что сказать — он тоже хочет, чтобы тот его поцеловал, очень хочет. Но только чтобы не было потом неловкостей, сожалений и «прости, мне пора, я тебе перезвоню». — Можно? Антон приближается почти впритык, так что их колени под водой соприкасаются — ещё несколько сантиметров, и Арсений почувствует прикосновение не только этой части тела… — Если ты не уверен и потом опять скажешь, что во всём виноват алкоголь… то нельзя, — плохо слушающимся языком мямлит он, опускает взгляд на грудь парня и, пялясь на блестящий металл в соске, сглатывает. — Я всё обдумал и пересмотрел своё поведение, — обещает тот и кладёт пальцы на подбородок Арсения, чтобы поднять его голову и заставить посмотреть в глаза. — Потому что иначе я тебя прокляну, — заканчивает он мысль, а в следующую секунду Антон подаётся вперёд и смело накрывает его губы своими. Поцелуй со вкусом алкоголя и хлорки — что может быть романтичнее? Арсений думает — ничего. Он приоткрывает рот, позволяя Антонову языку проникнуть внутрь, обхватывает тот губами и начинает посасывать, вызывая тихий стон. Антон стискивает обеими руками его плечи и льнёт к нему всем телом. Арсения пробирает дрожь, когда он ощущает, как крепкий и горячий (резкий контраст с прохладной водой бассейна) член прижимается к его бедру. Обвив руками шею Антона, Арсений надеется, что они оба не пойдут ко дну, хотя, по ощущениям, он давно на дне — и ему, сука, нравится. Антон стонет так сладко и стискивает в объятьях так крепко, что Арсения ведёт — он кусается, углубляет поцелуй, жмётся всем телом и попросту забывает, что надо дышать. Когда в лёгких не остаётся воздуха, он отстраняется и, широко открыв рот, смотрит на Антона поплывшим взглядом. — Пиздец, это лучше, чем я представлял, — шепчет тот, облизав губы, и тянется к Арсению снова. У того другие планы — он наклоняется и присасывается к шее Антона. Капли воды, перемешанные с солоноватым потом, невкусные, но это его сейчас нисколько не волнует — а вот ответное сбитое дыхание ещё как волнует. И то, как парень стонет тоже; и то, как цепляется пальцами за голую спину; и то, как шепчет рвано его имя и дёргается, когда Арсений касается пальцами штанги в соске. Взять металл в рот хочется всё сильнее, и Арсений уже набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы погрузиться под воду и осуществить желаемое, как шум от двери заставляет их с Антоном резко отплыть друг от друга. А затем прямо в глаза светит фонарик, и серьёзный до хуя полицейский сообщает им, что они задержаны и должны оставаться на местах. Арсений с тихим стоном погружается с головой под воду и выдыхает кучей пузырей неслышное «блядь».+++
В «обезьяннике» Арсений никогда не был и надеялся, что не побывает. Но судьба к нему явно не благосклонна: он уже полчаса сидит на узкой лавочке и жмётся к стене, стараясь быть как можно дальше от очень вонючего типа, который только что блеванул прямо себе на колени и никак на это не реагирует. Арсения мутит от запаха и вида, но он старается держаться и не истерить (и не блевануть следом), в отличие от Антона, который меряет шагами (полтора шага, с его-то ногами) узкую камеру, в которой мало места и для двоих, не говоря уже о четверых. Другая лавочка полностью занята спящим бомжом — он единственный, кому тут, похоже, нормально: тепло, есть где поспать, возможно, ещё и покормят утром. — Товарищ полиционер, мы же ничего не сделали, просто искупались в бассейне, ну пощадите… — уперевшись лбом в металлические прутья решётки, канючит Антон: его заметно колотит, он нервничает и заламывает руки. Его хочется пожалеть, но Арсений от собственного нервяка будто прирос жопой к дебильной лавочке и не может пошевелиться. — Незаконное проникновение на охраняемый объект… — Сурового вида чувак за столом смотрит на них, как на говно, затем опускает взгляд на брошюру «УК РФ» в своих руках и продолжает зачитывать статью по третьему кругу: — Наказывается штрафом в размере до пятисот тысяч рублей или в размере заработной платы или иного дохода осуждённого за период до восемнадцати месяцев, либо ограничением свободы на срок до двух лет, либо лишением свободы на тот же срок… — Блядь, да никакого незаконного проникновения, работникам комплекса в нерабочие часы можно находиться на территории, — возмущается Антон нервно. То, что он не работник комплекса, а пропуск чужой он, разумеется, не уточняет — не хочет подставлять Сергея, которому теперь грозит увольнение. Хотя Антон вроде говорил, что проходка не именная. Может, пронесёт?.. — Не мои проблемы, — равнодушно отвечает полицейский. Антон в сердцах ударяет по прутьям кулаками, а Арсений прячет лицо в ладонях, истерично соображая, что делать и как, блядь, разрулить ситуацию. Звонить родителям (он же типа несовершеннолетний) настолько не вариант, что он отбрасывает эту идею как самую идиотскую, стоит только ей появиться в его гениальной лохматой и похмельной голове. Костя тоже отметается — что он сделает? Родители Антона в Воронеже, да и он совершеннолетний, так что сам за себя несёт ответственность. А у самого Арсения даже документов нет: в смысле, в документах у него фотка его двадцатилетнего, а год рождения совсем не соответствует нынешней внешности. С собой у него был только телефон, который изъяли на входе в участок. Хорошо хоть, когда их задержали, им дали время одеться, а то могли голожопыми притащить и запереть за решёткой. Он, конечно, видел порно, которое начиналось так же, но… нет. — А можно позвонить? — спрашивает он внезапно, подняв голову. В этот же момент лампа над ними мигает — и то ли это демоны в помещении разгуливают, то ли Арсений действительно словил гениальную мысль. — Кому? — спрашивает полицейский. — Брату. Старшему, — уклончиво отвечает Арсений и смотрит умоляюще. — Он документы привезёт. — Ладно. Один звонок. — Чувак, которому, судя по всему, и самому не всралось тут сидеть с ними до пересменки, устало кряхтит — а нечего было отращивать себе пузо в четыре раза больше нормы — и поднимается из-за стола, чтобы передать Арсению телефон. Тот непослушными пальцами снимает блокировку — по сенсору сканирования отпечатка попадает только с третьего раза — и набирает номер, радуясь, что не удалил его из контактов. После пяти длинных, кажущимися бесконечными, гудков, доносится сонное и хриплое: — Алло? Слава богу, не на работе… Арсений, блядь, везунчик! — Привет. Прости, что разбудил. Можешь, пожалуйста, помочь? Мне не к кому больше обратиться… — Что случилось, Арс? — судя по всему, Егор отводит телефон от уха, чтобы посмотреть на время. — Три часа ночи, ты живой? — Буду, если ты приедешь… — Он поднимает взгляд и смотрит на взволнованно кусающего губы Антона, который неотрывно наблюдает за ним. — Мы с Антоном попали в неприятности. Мы в отделении полиции на… какой тут адрес? — спрашивает Арсений у полицейского. — Во ебланы, — вздыхает Егор: слышно, что он начинает судорожно собираться. Когда Арсений называет адрес, он почти скороговоркой выдаёт: — Сидите на месте, я скоро буду. — Хорошо, мы подождём тебя тут и никуда не уйдём, — истеричные нотки всё же прорезаются в его голосе, и он нервно смеётся. — Ой, дурак. Еду. — Спасибо, Егор.