Хм… Отец…
В нашем мире, наш отец был голубоглазым блондином, с лукавым прищуром и страшненькой такой ухмылочкой.
Экспериментатор недоделанный…
Химики-медики по профессии, два индивида, отзывающиеся на команды: «Мама! Папа!», причем каждый на свою, были учёными какими-то ненормальными. Мало того, что они прыгали по бренному миру аки блохи, так они ещё и яды на себе и друг друге испытывали.
Мы прямо помним ту роковую фразу:
« — Милый, все! Я на тебя обиделась!»— мама, брюнетка с хорошей фигуркой, которую подчеркивал белый халат, обиженно надулась и прищурила глаза
Ага, а на ужине папочка захрипел, изо рта пошла пена и все…хлобысь face of table.
Ничего… Мама его потом откачала… Папочка уверял ее в искренней любви.
В общем, семейка у нас была странная, но мы любили их — ровно до того момента, пока в своих «ролевых играх», они не травили нас. Потом конечно были причитания мамы, впрочем глаза у нее подозрительно блестели, заинтересованное: «Ну как» отца и наше: «Отстаньте от меня, сволочи- садисты».
Потом нас задабривали, и уже через неделю, мы снова любили своих родителей, не обращая на их игры-эксперименты внимания. Ровно до того момента, пока все не начиналось заново, и мы не открывали глаза под дружное: «Ой, как интересно»
Не удивительно, что по достижению шестнадцати лет, мы постарались свалить из дома, ну, или, скорее всего, нас выперли в свободное плавание.
Мы, флегматичные и спокойные, привыкшие как казалось ко всему (ядерная война (в теории), убийство родителей на глазах (выжили же, а), взрыв дома под хохот отца: «Искусство — это взрыв!»(анимешник хренов), яды в еде и крики из подвала (и как родителей ещё не засадили?)), как оказалось к свободному полету были не готовы.
Пришлось экстренно учиться: то есть перестань проверять яды в еде, перестать разговаривать медицинскими терминами (от мамочки), перестать ставить у кровати ловушки, перестать… Да почти все перестать!
Ага, было весело. Правда социальных навыков у нас не было. Хотя вскоре, нам друзьями стали два хакера-друга. Весьма странная парочка. Один — яойщик, пишущий фанфы про друга. Другой — гомофоб с миловидной внешностью. Он, кстати хоть и кривился, но фанфы читал, покрикивая на друга из-за постельных сцен. Впрочем, Алекс, в отличии от Славки, сидящего все время за компом, был нам напарником, а потому давно махнул рукой на геймера-отаку, и спокойно скидывал пар или на задании, или в постели с какой-нибудь красоткой…
Впрочем, я ушел от темы. Теперь у нас новый отец.
Отец… Хм… Отцом оказался блондинистый мужчина с бутылкой саке и пронзительным взглядом голубых глаз.
А ещё он нас любил. Сильно, безудержно и так…по-родительски. Сразу вспомнились мама и папа из прошлой жизни. А ведь мы с Тсуной иногда все ещё скучаем… Иногда… Очень редко…
— Это кто это тут нас? Мои любимые сорванцы!
Один минус — нас опять тискают.
— Вас никто не обижает? Хах! Конечно же нет, ведь у вас есть ваш любимый старший брат!
Это он верно подметил, наш любимый аники бы любого разорвал за нас. Странно, но у него начал изменяться характер — мама посетовала на то, что на Алесса жалуются учителя, который над ними морально издевается. Не знаю, может наш характер передался ему? Да ну, бред какой-то…
— А куда мы сегодня пойдем? — тон такой, как будто с дебилами разговаривает… Хм… А точнее с детьми… Пора бы привыкнуть.
Мы с Тсуной вздохнули. Фантанирующим энтузиазмом он напоминал нам папочку. Интересно, а еду уже надо проверять? Или ещё рано?
Все же, надеюсь резкий приступ отцовской любви мы переживаем…
Наивные…
Все таки надо было ставить у кровати ловушки. День то прошёл нормально, а вот вечер... Или скорее ночь прошла не так уж и спокойно. Потому как проснулись мы в четыре часа от кружки ледяной воды и радостного: «Мы идём на рыбалку!»
Ага, в четыре ночи… Класс… Почему ночи? Да потому что темень кругом! Карма у нас что ли?
В общем, отдуваться пришлось Алессандро, мы же, прижавшись друг к другу, просто закрыли глаза, в надежде уснуть.
Нет, если бы мы были детьми, мы бы радостно сверкали глазами, как аники, и вились вокруг отца. Все же он молодец… Какому ребенку не хочется почувствовать себя взрослым рядом с отцом? А тут и взрослое дело — рыбалка (охотник же), и темнота (интрига), и гордый взгляд отца, и осознание — взрослый.
Только мы с Тсуной были уже не детьми (этакие ленивые гении), и мы хотели спать… Хотели… Хотели…
Но перехотели!!!
Дружно застонав, чувствуя жгучий интерес и эйфорию — тело чуть подрагивало, мы поспешили к отцу.
Ага, мы не дети, но тела то — детские!
В общем, домой мы вернулись спустя часов пять, жутко усталые, пропахшие рыбой и тиной, но довольные. Тсуна, не сдержав чувств, сбросив свою ленивую маску, сидя на плечах отца, что-то рассказывал ему, жестикулируя. Брат тащил рыбу и умильно поглядывал на меня — я тоже был с уловом и гордо тащил рыбину один. Вот такой я вот охотник. Все девчонки будут мои!
Ага, наивный, словно в ответ на мои мысли, рыженький мальчишка с зелёными глазами и в очках, увидев меня, густо покраснел и схватился за живот.
«Милый…» — мелькнула у меня мысль, и я мягко улыбнулся пареньку.
Тот, недоверчиво раскрыл глаза, словно маленький лисенок, а потом улыбнулся в ответ.
Казалось, на улице вмиг стало светлее — мир заиграл красками и я почувствовал тепло в груди. Брат резко обернулся к нам.
Вы нашли своего Хранителя Солнца, посмотреть справку?
Да/Нет
Мальчишка снова стушевался и сбежал. А я остался стоять посреди дороги. Потом встряхнулся и двинулся дальше, под недоуменные взгляды Аники.
Хранитель Солнца — один из Хранителей Неба — яркое и согревающее Солнце семьи, который прокладывает дорогу товарищам своим телом. Хранитель обладает Пламенем Солнца. Для большей информации узнайте о Вонголе или Мафии.
Облом однако… Судя по тоскливому взгляду Тсуны, у него все так же…
Отец пробыл с нами неделю, водя на всякие аттракционы. Жаль, Кокуе-ленд был разрушен землетрясением, но в принципе, нам было весело и так.
У нас с Тсуной теперь было куча альбомов и карандашей разной мягкости. В прошлой жизни, мы очень любили рисовать и готовить… Вообще, ото-сан собирался чуть ли не весь магазин нам купить. Прият~но… Но, мы его отговорили.
Все трое, мы наелись сладостей на год вперёд и набрали кучу впечатлений.
А потом он уехал, и жизнь снова стала обычно-радужной, потому как детское тело сильно влияло, а нам впрочем было в радость — чем старше становишься, тем менее счастлив.
Дни то шли… Однако, как-то нам открылась другая грань нашего нии-сана…
Мы гуляли тогда во дворе с аники, когда к нему подошёл какой-то парень его возраста. На губах нии-сана появилась такая счастливая улыбка, что нам с Тсуной захотелось кинуть в брата кирпич, чтобы не был таким довольным. Похоже, у того парня тоже были такие мысли, а потому, он достал тонфа.
— Кё-чан, — пропел Алесс, растягивая губы в лисьей улыбке, — соскучился?
— Загрызу, травоядное! — рыкнул парень и прыгнул к аники. Звон стали, в руках брата мелькнул нож…
— Не сейчас, Кё-чан… Ведь я с моими любимыми отото… Встретимся чуть попозже…
Удивительно, но парень, бросив взгляд на нас, застыл.
— Аники? — я мягко коснулся руки брата, неуверенно глядя на его «друга».
— Милые! — выдал Кё-чан. Тонфа исчезли, как по-волшебству…
Кажется мы выпали в осадок.
— А я? Я? Кёя!
— Ты нет! Они — да!
И…принялся нас тискать…
«И за что это нам?» — думал я, смотря на невозмутимое лицо Кёи и активно жестекулируещего аники.
— Зверьки! — окончательно убил брата Кёя. Послышался стон души. Мы засмеялись. А это весело!
