До ЦКЗ добрались уже в сгущающихся сумерках, и, конечно, машины пришлось оставить на основной дороге, как раз перед загородившими её бетонными блоками, выкрашенными в черно-белую полоску для большей заметности — такие обычно использовали для ограничения движения во время строительных работ на магистралях. И дело было даже не в том, что из-за габаритов трейлера Дейла их нельзя было бы объехать, отнюдь! Въезд к центральному входу и парковке был чист, если не считать оставленную ровно посередине ярко-оранжевую оградительную секцию с огромной надписью «СТОП». При необходимости её вполне можно было передвинуть, да вот только вряд ли следовало это делать. Рик верно предполагал, что это место будут защищать в первую очередь, потому как углы въезда к огромному, чем-то похожему на разрезанный наполовину капкейк, зданию центра, будто бы сплошь состоящему из стекла и металла, теперь обрамлял красивой дугой не только газон, но и сложенные из мешков с песком баррикады. Там, где между ними и плотной живой изгородью из аккуратно подстриженных кустов оставались зазоры, стояли военные грузовики.
Всё это выглядело, конечно, здорово, но честно, после всего пережитого здесь же, в Атланте, Рик очень сомневался, что мешки с песком способны были хоть сколько-нибудь значительно задержать мертвецов. О том, чтобы остановить, и речи идти не могло. Судя по всему, военные мало представляли, с кем имеют дело. Но, с другой стороны, лучше уж составить баррикаду по привычной инструкции, чем совсем ничего: на таком открытом пространстве особого выбора просто не было. Рик сильно сомневался, что сам смог бы придумать что-нибудь более действенное в критических условиях. Лабиринт, собранный из всего, что было достаточно тяжелым, чтоб выдержать напор сотен тел, по крайней мере дарил обороняющимся очень важный ресурс — время.
Никого живого — нет,
способного двигаться — глаз не выхватывал на открывающейся панораме, и группа последовала вперед: робко, но быстро. Ни у кого из них не было большого желания задерживаться снаружи дольше, чем-то необходимо. Этот страх гнал их мимо трупов, не давая особо их разглядывать. Вонь стояла невыносимая и с удовольствием царапала живым гортани, вызывая кашель, на который вполне могли бы прийти мёртвые, если кто-то из них всё ещё ошивался неподалеку или же просто лежал в подобии комы ожидая, когда появится то, чем можно будет пообедать.
Подойдя ближе, им стало видно, что на знаке «СТОП» есть еще слова пониже: «Военный контрольно-пропускной пункт». И если стеклянная будка, больше напоминавшая автобусную остановку, выглядела недостаточно убедительно для такого весомого определения, то сразу за ней, у очередной секции полосатых дорожных блоков, стоял брошенный танк. Печальный слон, возглавляющий стадо зебр. И если водопоя поблизости не наблюдалось, то уж извечных спутников больших скоплений животных — мух — было в избытке. Город — одно огромное, вечно меняющееся скопление, вдруг разом обратившееся в падаль. Тела вокруг, как и техника, и конструкции, как будто бы забросил гигантский ребёнок, которого позвали есть мороженое, и он в спешке покинул площадку, моментально позабыв про свои игрушки. Навсегда. Покрытая зеленью «клумба», вокруг которой закольцовывалась подъездная дорога, и деревья, по строго продуманному плану высаженные посреди обнимающего белые пешеходные дорожки газона, и подстриженные кусты, выглядели всё ещё потрясающе, вопреки уже который месяц гниющим в непосредственной близости телам. А быть может и благодаря им. Группе же приходится огибать, обходить их, продвигаясь, точно по лабиринту с невидимыми стенами.
— Держитесь вместе. Мы почти дошли! — ободряет всех Рик, хотя и сам пока что толком не видит, к чему же именно они пришли. Впереди, в том месте, где интуитивно угадывается вход в здание, ряд из трех автоматических ворот-жалюзи, и все они опущены — ни замков, ни возможности как-то подсмотреть, что находится внутри. Рик слегка трясет их, испытывая прочность, и, чёрт побери, не похоже, чтобы механизм собирался в ближайшее время сломаться. Шейн даже решается постучать посильней, но также безрезультатно.
— Там нет никого, — отзывается из-за спины Ти-Дог.
— Тогда почему жалюзи опущены? — возражает ему Рик. Сделать такое можно было бы только изнутри, значит там обязан кто-то быть. Само здание выглядит нетронутым, несмотря на обилие стекла в отделке, и пока они приближались, огромные панорамные окна выглядели так, будто здание совсем недавно построили. Витрины торгового центра, через который саранчой пронеслись ходячие, ни в какое сравнение с ними не шли. Если бы не трупы вокруг, было бы сложно предположить, что эти стены вообще когда-либо испытывали на себе наплыв мертвых.
— Ходячие! — раздался вдруг крик Дэрила, и это, как по команде, вызывает у детей панику. В их сторону довольно бодро шагает неплохо сохранившийся, но однозначно мёртвый мужчина в военной форме, которому Диксон не оставляет шанса подобраться слишком уж близко, идеально попав стрелой прямо в лоб. Вскинув арбалет и не утруждая себя перезарядкой, Дэрил метнулся обратно к воротам, где всё ещё стоял Рик:
— Ты привел нас на кладбище! — обвинение хлестнуло, как пощечина.
— Он принял решение! — Рик не знал, в чего бы Дейл взялся за него заступаться, и не то чтобы это сейчас так уж сильно помогало, но по крайней мере ему самому не пришлось отвечать Дэрилу. Ему нечего было ответить на обвинение.
— Значит, херовое было решение! — не унимался Диксон, но так и не успел добраться до того, кого считал виновником их теперешнего злоключения — Шейн снова перехватил, больно ткнув в грудь, отпихивая подальше от Граймса:
— Да заткнись ты, слышишь меня?! Заткнись! — проревел он, и Дэрил, на удивление, отступил.
Движения Уолша были быстрыми, но не хаотичными, он явно сохранял спокойствие даже теперь. Быть может потому, что его отчаянные надежды не рассыпались прямо сейчас в прах, а изначальный скепсис дал возможность быть готовым к неудаче.
— Рик, здесь тупик, надо уходить, — он подошел и потянул напарника за плечо, надеясь увести обратно к машинам, но Граймс будто прирос к месту, всё оглядывая злосчастные ворота, надеясь… хоть на что-нибудь. — Слышишь? Никто тебя не винит.
Дэрил не никто. Здесь просто обязан кто-то быть, жалюзи сами бы не опустились, и если он не найдет в ближайшие мгновения причину, не сообразит, что делать, то станет виноватым не только в том, что дети испуганно всхлипывают, прижимаясь к матерям, что злоупотребил чужим доверием.
— Куда мы пойдём? — ради дочери Кэрол держалась неплохо, но в ее голосе только глухой не заметил бы слёзы.
— Мы не можем находиться так близко к городу ночью! — Лори впилась в мужа взглядом, и Рик совершенно точно знал, что несмотря на относительную уравновешенность голоса, если можно было его так назвать в данной ситуации, мысленно она истерично орала на него так, как никогда этого еще не делала. Это читалось в перепуганных, практически злых карих глазах с такой ясностью, будто бы он взаправду слышал эти вопли, каждое грязное слово, которым она его крыла, и была права. Шейн уже не раз спас их, а теперь Рик вернулся, и первым делом притащил собственную семью прямо мертвым в пасти.
— Форт-Беннинг, Рик — всё ещё вариант, — завел Шейн старую пластинку, но на сей раз, впервые за долгие часы (Нет, за дни. За годы.) голос подала Андреа:
— И как добираться? У нас ни еды, ни топлива. Это сто шестьдесят километров!
— Двести десять — я сверялся с картой, — деловито поправил Гленн.
— Да забудьте вы про Форт-Беннинг, нужно придумать что-то сейчас! — сорвалась на истерические нотки Лори. Вцепившийся в её руку Карл издал звук, похожий на крик попавшего в беду медвежонка, от которого Рик почувствовал, что сейчас просто сойдет с ума.
— Мы что-нибудь придумаем! — постарался успокоить он жену, но даже сам с трудом узнал свой голос. Быть может полицейские жесты у него и остались, работали на рефлексах, но вот тот хриплый, срывающийся тембр, на который он сорвался, вряд ли мог поспособствовать восстановлению спокойствия в группе. Да что там в группе, он сам уже готов был спикировать с головой в панику. Не то чтобы им грозила немедленная опасность, но чёрт побери, со всем тем шумом, что они производили, скоро к месту подтянутся ещё трупы, всё больше и больше, потому что тихого оружия у них не было совсем — даже Дэрил уже держал наизготовку не арбалет, а дробовик, прикрывая группу с одного бока.
— Давайте выбираться отсюда, скорее! — погнал всех Шейн, и группа, будто только этих слов и ждала, в спешке двинулась обратно к машинам. Рик остался прикрывая их отход, в последний раз окинул жалюзи взглядом, вопреки всему надеясь на чудо, и наткнулся на белую полусферу камеры прямо над воротами. Линза в центре, блеснула, с едва заметным жужжанием повернувшись, и в этот самый миг у Рика будто бы сердце остановилось и оборвалось дыхание, чтобы тут же вернуться бешено ускорившись:
— Камера, она шевельнулась! — он с трудом верил, что это не привиделось, но если уж живые трупы оказались настоящими, то в таком случае Граймс мог с чистой совестью заявить, что не страдает галлюцинациями, уж тем более такими на удивление реальными.
— Тебе показалось, — тут же ответил Дейл, хотя даже и не посмотрел в сторону ворот. Он смотрел только на Рика. Видимо, уже решил, что он от упрямства крышей поехал, но если у него и оставалось еще что-то, кроме любви к семье, так это уверенность в собственных глазах. Будто завороженный, Рик вернулся обратно к воротам:
— Она шевельнулась… Шевельнулась.
— Рик, она не работает, — Шейн, как по волшебству снова оказался рядом, даже сейчас по привычке прикрывая напарника, умудряясь одновременно оценивать ситуацию вокруг и убеждать Граймса больше не дурить. — Она автоматизированная. Она механическая, ясно? Просто двигается туда-сюда, там никого нет, пойдем отсюда!
Речь Уолша заметно ускорилась, теперь и в нем безошибочно угадывалось испуганное волнение, только вот, видимо совсем не за себя и группу, а за психическое здоровье Рика. Он уже уперся локтем напарнику в грудь, несильно, но настойчиво подталкивая прочь от Центра:
— Брат, ты послушай меня, тут ничего вокруг, тут всё вымерло, ясно?! — он уже практически кричал, а Рик скользнул в сторону, освобождаясь от захвата, и кинулся к дверям как был — обвешанный ружьем и вещами, со всей силы несколько раз ударив по жалюзи.
— Рик, там никого нет!
Но Рик не слушал:
— Я знаю, что вы там! Я знаю, что вы меня слышите! Пожалуйста, мы в отчаянии! — где-то позади Шейн кричал, чтобы все скорей возвращались к машинам, но для Рика его голос звучал, как будто по другую сторону стекла. — Пожалуйста, помогите! С нами женщины, дети, еды нет, почти кончилось топливо!
— Там никого нет, — это была уже Лори, разумеется, она даже не пыталась оттеснить его, но это не мешало ей убеждать мужа словами.
— Нам больше некуда пойти! — у Рика начал срываться голос, но всё ещё продолжал умолять в камеру.
— Смотреть в оба! — гремел Шейн, выстраивая вооруженную часть группы полукругом для лучшей обороны, прекрасно понимая, что никуда они не уйдут, пока не удастся убедить своего дурака-напарника или уж хотя бы насильно увести. А останавливаться сам Рик явно не собирался.
— Если вы нас не впустите, мы погибнем! Пожалуйста!
— Пойдем, брат, пойдем! — Шейн крепко обхватил его поперек плеч и потащил прочь от ворот, хоть Рик и не переставал упираться.
— Пожалуйста!
— Пойдём.
— Пожалуйста, помогите нам! Вы убиваете нас! Вы убиваете нас! — Шейн могучим рывком в конце-концов отпихнул напарника подальше от чёртовой камеры, так что Рик даже споткнулся, с трудом удержался на ногах, но всё же выпрямился, и в этот самый момент их вдруг ослепило ярким светом открывшихся настежь ворот.
***
Рик не знал, кого именно рассчитывал увидеть внутри: остатки армии, полиции? Тех, кто мог бы отступить в здание, когда мёртвых оказалось слишком много, чтобы баррикады могли их и дальше удерживать? Внутреннюю охрану центра? Что же, их действительно встречал человек с оружием: мужчина, совсем не похожий на военного, если судить по позе и тому, как он управлялся с автоматом, выдавая, что держать такое не привык. Да уже тот факт, что дуло оружия так и оставалось направленным в пол в течение всего их словесного обмена любезностями, уже говорил о многом. Простая белая футболка и такие же безупречные штаны, больше напоминающее о медицинской форме, давали ясно понять, что либо в институте огромные запасы одежды, либо, что еще лучше, возможности для автоматизированной стирки. В противном случае никто не смог бы целых два месяца носить белую одежду, сохранив ее первозданный вид. Рик уже не одну футболку успел превратить в половую тряпку.
— Есть инфицированные? — именно этим мужчина и обратил на себя внимание группы. Вопрос будто на мгновение вышиб из Граймса воздух. Он конечно же подумал о Джиме. Получается, если бы тот всё же доехал, нашёл в себе последние силы, путь к безопасности и возможному лекарству всё равно был бы закрыт? Но это… звучит, как бессмыслица.
— Был один… Он не выжил, — после этих слов мужчина перед ними на мгновение прикрыл глаза, но Рик так и не смог решить, было ли это признаком облегчения или наоборот, сожаления.
— Зачем вы здесь, что вам нужно? — наконец спросил тот, как будто Граймс не скакал долбаных пять минут, показавшихся вечностью, перед камерой, умоляя впустить их по вполне себе очевидным причинам. Но Рик ничего этого не произносит вслух и не огрызается как, на удивление, и никто другой в группе. По негласному общему соглашению они всецело доверяют эти важные первые минуты переговоров ему. Из уверенности в дипломатических способностях или же нежелания доделывать то, что он сам и начал — сейчас было не так уж и важно. Им нужна еда, безопасность, возможность помыться, медицинская помощь, в конце концов. У Рика нет сил перечислять этому человеку очевидные вещи, да и вряд ли тот этого ждал. Поэтому бывший коп попытался найти всего одно слово, которое выразило бы собой всё, и не только физические потребности:
— Шанс.
— Нынче это непозволительная роскошь, — почему-то это совсем не прозвучало как отказ.
— Мы знаем.
Мужчина на мгновение замолкает, окидывая их всех взглядом, размышляя. Когда он наконец отвечает, у Рика будто камень с души падает:
— Вам всем придется сдать кровь на анализ — это плата за вход.
— Мы согласны, — это тот самый случай, когда Рик посчитал себя вправе ответить за всех, не спрашивая разрешения и мнений.
Человек в белом представился как доктор Эдвин Дженнер. Он дает им минимальное время перенести вещи из машин и закрывает двери: автоматические ворота стремительно опускаются, отрезая яркий свет вестибюля от погружающейся в сумерки улицы. Им чертовски повезло, что местность не кишит мертвецами, —
пока что — но что-то екает у Рика в груди в тот самый момент, когда вид на асфальт, заваленный телами, деревья и аккуратный газон с дорожками оказывается окончательно от них отрезан.
Они все загружаются в лифт, что немного странно, учитывая размеры группы и количество их сумок и оружия, но места хватает всем, и еще остается предостаточно, хотя кабина явно не грузовая. Они всё равно стараются держаться кучнее, как стая пингвинов под напором суровой стихии, но Рик в душе рад, что группу не пришлось разделять на большее количество спусков. «Хозяин» этого места невозмутимо стоит у панели с кнопками этажей, держа автомат всё так же неправильно, будто это не оружие, а швабра, и даже не опасается поворачиваться к ним всем спиной. На довольно безобидный, но прямо-таки сочащийся недоверием вопрос Дэрила «Врачи всегда вот так со стволами бегают?», он ответил в шутливой манере:
— Их тут много валялось, вот я и ознакомился, — тут Дженнер перевел взгляд на детей и обратился уже к ним. — Зато вы выглядите достаточно безобидно. Кроме тебя, — Карл тут же поднял на него взгляд и, выказывая любопытство, слегка наклонил голову набок, ожидая продолжения, и «хозяин» Центра не преминул пояснить:
— За тобой глаз да глаз нужен.
Карл улыбнулся, даже хихикнул, с гордостью выпятив грудь и посмотрев на мать, как бы желая убедиться, слышала ли она, насколько высоко его оценили. Рик не мог точно сказать, когда видел в последний раз улыбку сына, тем более, такую искреннюю и веселую, но для ребенка это в любом случае было преступно долгое время назад. Мальчик радовался обычной шутке, такой, какую вполне мог бы услышать во время экскурсии по музею от местного гида. Последняя шутка, которая приходила на ум самому Рику за эти несколько дней — его собственный неуклюжий каламбур про воровство сервиза бабушки Шейна, умудрившийся протянуться во времени из нормального, привычного им мира в теперешний ад, будто стал для Граймса эдакой дверью в собственное сознание. Он сделал шаг в эту дверь со смехом над собственной незлобной дразнилкой, ожидая увидеть рядом лицо друга, и с тех пор не смеялся уже ни над чем, будь то саркастичный оклик Гленна по рации в осажденном мертвецами танке или словарные изыски Дэрила при их первой встрече, когда тот отшивал Дейла с непрошенными советами.
Лифт доставил их к длинному белому коридору, стены которого на беглый взгляд были отделаны чем-то похожим на матовую плитку; яркое освещение давали висящий под углом у самого потолка частые лампы-прожекторы, но на удивление этот путь не вызывал неприятные ассоциации, какие обычно возникают в подобных государственных учреждениях. У Рика так они совершенно точно могли возникнуть, учитывая, где именно начались его похождения в этом бардаке. Однако, между раскуроченным, полутемным коридором больницы, ведущим к заполненному мертвыми кафетерию и этим местом существовала огромная разница. Здесь была жизнь, и это чувствовалось не только интуитивно.
— Мы что, под землей? — с опаской уточнила Кэрол, разглядывая безупречный потолок. Дженнер обернулся на ходу, быстро окидывая ее профессиональным взглядом:
— У вас клаустрофобия?
— Немного.
— Постарайтесь не думать об этом.
Куда сильней хотелось думать о том, как тут не пахнет тухлятиной. Свежайший кондиционированный воздух — контраст, заметный ещё сильнее после всего нескольких метров от машин до входа в Центр, заваленных всё ещё разлагающимися трупами. Этот светлый, чистый, приятно пахнущий — потому как чистоте теперь всего-то требовалось быть самой собой, даже без дополнительных ароматизаторов, чтобы считаться приятным запахом — коридор в конце концов подвел их к проходу, практически воротам. И было сразу понятно, что они попали в ту часть здания, проход в которую в прежнее время простым обывателям был заказан.
Группа вышла в обширный зал с круглым островом станции для компьютеров по самому центру. Мониторы, по большей части неработающие, покоились на полукруглых белых столах, под пока выключенными лампами в кольцеобразной системе освещения, свисающей с высоченного потолка на едва заметных в полутьме крепежах. К самой платформе от дверей вёл пандус, ступив на который Дженнер тут же приказал кому-то в пустоту включить освещение. Какой-то или какому-то Вай, точно также, как велел у самого входа запереть ворота и отключить электропитание перед тем, как они все загрузились в лифт. Лампы по всему помещению загудели, медленно пробуждаясь к жизни и выводя из мрака всю комнату. Группа притормозила, опасливо оглядываясь, но разглядеть других работников Центра никому так и не удалось. Тогда-то у Рика впервые и закралась мысль, что что-то тут не так.
***
Перед ними стоял Робинзон двадцать первого века. Человек, у которого в качестве компаньона оставался только искусственный разум главного компьютера — Вай — следящего за жизнью всего Центра. Рик… не это рассчитывал тут найти, разумеется, нет, но насколько важным было количество трудящихся над лекарством учёных? Дженнер явно понимал, что делает: первым делом отвел их в небольшой зал, который раньше, очевидно, использовался для лекций. Стулья стояли ровными рядами, на доске за столом лектора всё ещё оставались записанными какие-то формулы, а непосредственно за столом сидел сам доктор Эдвин Дженнер и брал у каждого по очереди образцы крови, как профессор, принимающий экзамен. Рик и Шейн разумеется, сделали это первыми, подавая остальным в группе пример, на каком-то подсознательном уровне чувствуя необходимость
проверить, что никакого вреда нет, а уже потом пускать остальных. А затем, как коршуны следили за каждой процедурой, хотя, объективно говоря, какий вред мог им причинить этот человек, оставшийся тут в одиночестве? Сумасшедшим он не выглядел и не звучал, толку чем-то их заражать у него тоже не было.
А вот что Рику действительно до зуда хотелось узнать, так это результаты анализов. Разумеется, убедиться, что все люди в группе здоровы тоже важно, но имел ли он право такое спрашивать про кого-то, кроме собственного сына? Но всё же, когда дело касалось семьи, пускай и не напрямую, но всё же касалось, он был просто обязан узнать. Там в Атланте он без раздумий вломился в Дэрила, даже не вспомнив о предохранении, и вот теперь неизвестность и злость на собственную слепую глупость грызла Граймса не переставая. Он и хотел бы сказать, что это послужило главной причиной, по которой он с тех пор не прикасался к Лори, но настолько врать себе не получалось. Однако же, оставалось лишь облегченно вздыхать и благодарить случай, который не позволил ему совершить непростительную глупость и подвергнуть жену риску. Было стыдно думать так про Дэрила, сомневаться в нём, но высшей степенью наивности было бы полагаться на слепую веру, что всё обойдётся. Умереть из-за венерического заболевания, которое подхватил после единственной в жизни измены, в заполненном живыми плотоядными мертвецами мире — вот это ирония! Пока же оставалось только ждать и радоваться тому, что добрались хотя бы живыми. А если случай будет благосклонен, то и здоровыми тоже.
После сдачи крови и одного чуть не случившегося у Андреа от слабости обморока, Дженнер весьма щедро поделился с ними съестными припасами, устроил настоящий пир, который никак нельзя было назвать экономным. И, возможно, уже это должно было насторожить Рика. Но он хотел расслабиться хотя бы чуть-чуть.
