The Non-coolest Love Story Ever

Одним из самых удивительных открытий для нашего героя стал тот факт, что внезапная влюбленность способна не просто заполнить собой все мысли, но и вытеснить из них даже то, что раньше значилось в приоритетах. Это случилось само собой, естественно и гармонично — вдруг отпала необходимость искать компанию, заливаться алкоголем и старательно избегать любого одиночества, способного вытащить из недр на первый план бессмысленные рассуждения о неправильности собственного существования, ценности, нужности. Нельзя сказать, что он вдруг пропал с горизонта друзей, единственно в кругу которых ранее ощущал свою жизнь хотя бы отчасти оправданной. Но все заметили в нем эту разительную перемену: на место беспокойного, острого на язык, любящего риск и активно ратующего за любую движуху Дани пришел вдруг кто-то другой — кто все больше молчал и улыбался, являл собой воплощение благосклонности, растерял всю инициативность, шел куда звали, часто погружался в свои мысли и каждые несколько минут заглядывал в телефон. Первым «проблемку» озвучил Стасик, ненавязчиво поинтересовавшись, не покусал ли Даню Братан, обратив в себе подобного. Вася тут же радостно принялся развивать тему и предположил, что Натан, вероятно, мог Даню обчихать и заразить «вирусом русалочки Ариэль». Когда никто не понял, в чем заключается связь между этими двумя парнями и русалками, Вася с еще большим энтузиазмом пояснил, улыбаясь во все зубы, что в сказке русалочка обменяла ноги на голос, да и вообще Братан с его губехами Джоли и странным лицом «ну просто вылитая рыбешка, ну вы посмотрите, давайте поищем у него плавники». Прежняя жизнеутверждающая активность проявлялась в Дане лишь в те промежутки времени, когда ему приходилось задействовать свои профессиональные навыки. Мечтательные взгляды уступали место решительно-командному голосу, четким инструкциям и быстро принятым, эффективным решениям. Спорить с ним в такие моменты было бесполезно. Но Стасик был пареньком умным и даже не пытался. После того, как они с Беней в результате вышедшего из-под контроля эксперимента спалили ему полквартиры... Ну, как эксперимента... Они всего лишь курили кальян, залив его винишком, после чего пришли к гениальной идее попытаться продолжить начатое с водкой вместо вина, ненадолго отрубились, уронили конструкцию и спалили ковер, который вскоре был потушен сорванной вместе со штангой занавеской. Запах гари стоял несколько дней, пугая всех соседей, а в аккуратном, не так давно постеленном ламинате по центру комнаты зияла дыра в преисподнюю. Стасик стоически выдержал Данин укоризненный, как у тибетского лиса, взгляд и достойно, как воин принимает удары судьбы, принял информацию о том, что пол придется перестелить заново. Штангу Даня прикрутил на место в тот же день с напутствием больше на ней не висеть, а вот с ламинатом дела обстояли иначе. Неделю Стасик не мог выбрать оттенок, затем ругался на цены и жлобился на доставку, в итоге вынудив доброго Васю — единственного из компании, у кого был собственный вместительный автомобиль (по правде говоря, это был «Лэнд Крузер» его супруги, но об этом чуть позже), — взять на себя хлопоты о доставке. В процессе перетаскивания мебели и прочего барахла из гостиной в спальню Даня в очередной раз порадовался наличию в компании Натана, который исполнительно следовал всем его указаниям и со спокойным, сосредоточенным лицом брался за самые тяжелые предметы... Тогда как хозяин квартиры заламывал руки и верещал, чтобы его столики, диванчики и дверные косяки не дай бог не поцарапали, а его лучший друг эротично стонал, жалуясь на невыносимые боли в пояснице, и ругался на Васю, который «как всегда, где-то шастает, когда тут самая тяжелая работа...» Где именно тот шастает, выяснилось довольно быстро в телефонном разговоре: как оказалось, Васина жена (мы познакомимся с ней через пару минут), матерый архитектор, разнесла в пух и прах выбранную Стасиком наугад марку ламината и теперь присматривала другой. Когда комната опустела, Даня преисполнился радостного предвкушения. Одним из самых любимых моментов в любом ремонте для него были демонтажные работы всех масштабов, однако на этот раз насладиться процессом в полной мере отчаянно мешали печальные «охи» Бени и неуместные советы Стасика. — Заебали шастать, ща порвете нахуй всю звукоизоляцию! Вас и так все ненавидят в этом доме, — развопился он, потеряв терпение, когда хозяин квартиры в очередной раз наступил на полосу ламината, которую он собирался вытаскивать. — Свалите отсюда, бля! Тот хотел было что-то ответить, но вместе с остальными удивленно уставился на хихикнувшего и тут же опустившего голову Натана, секундой ранее тихонько выдавшего «Ходют и топчут...» — Надо купить пожрать, — перевел тему Беня с тяжелым вздохом. — Да, реально, идите купите воды, — поддержал его начинание Даня, которого тут же подколол Стасик: — То есть для тебя пожрать — это вода? Поня-ятно, почему ты такой хуинький... — Я в тя ща доской запущу, Стася, — предупредил он. — Собой, что ли?.. — заржал тот, но тут же поднял руки и поспешил в безопасность коридора. — Все-все, мир-дружба-трава, уже бегу за твоим любимым пивасиком! — А можно мне сникерс? — негромко позвал Натан, но услышал его только Даня, добавив во все легкие: — И сникерс для Братана! Два! Вдвоем с Натаном работа у него стала спориться, а настроение снова пришло в благостное равновесие. — Походу, они заблудились, — предположил Даня минут через двадцать, поймав в ответ его быструю улыбку. — Или дымят на лестнице. Или съебались в Макдак. А мы с тобой ваще красавы, работаем я за пивас, ты за шоколадку. Пивас дороже в два раза. Подмастерье, епта... — Даня, — спустя несколько минут задумчивости позвал его Натан почти шепотом, с заговорщицким видом блеснув глазами из-под козырька бейсболки. — А? — он удивленно поднял брови, когда тот подобрался к нему поближе. — Ко мне тут один клиент приходил, — осторожно начал парень, мельком поглядывая на него. — То есть еще не приходил, но скоро придет. Приколи, он хочет на плече связанную женщину. — Ну так те че, в первый раз? — он хмыкнул, пожав плечами. — Вспомни долбоеба с кадром из порнухи на спине. — Да, ты прав, но это конкретная женщина. Он прислал ее фотку. И фотку со связанной моделью. Она... в общем... висит... — Может, это его бывшая. — Но разве это этично? Вопрос остался без ответа по причине раздавшегося вдруг в коридоре вслед за звуком открываемой двери знакомого заразительного женского хохота. — Да мне и так норм, я бы так с дырой и жил, покреативил бы немножко, ковриком там застелил, — голос Стасика звучал немного заискивающе. — Но ты же понимаешь, вдруг мама придет, начнет пылесосить... — Где мои пуси? — в дверях комнаты показалась черноволосая девушка в ярко-розовом платье и на высоких шипастых каблуках. С позиции сидящего на полу Дани она смотрелась монументально — и отнюдь не по причине крупной фигуры. — Вот же они! Натан тут же вскочил и с выражением восторга на лице устремился в объятья своей почти тезки Наты. Еще в шестнадцатилетнем возрасте он пытался признаться ей в любви, но его опередил более предприимчивый Вася, потому теперь Гошин брат довольствовался ролью тайного (по его мнению) воздыхателя. Даня ее тоже обожал, почитая за старшую сестру, а также испытывал к ней глубокое почтение после того, как классе в четвертом за попытку наречь ее сарде... плюшкой она снесла парту его тщедушным на тот момент тельцем. Да и на этот... Но мы говорим о Нате. Она была сама харизма. Двигалась стремительно, заполняла все пространство своей жизнерадостной энергией, всегда одетая в яркие цвета, всегда с забавными прическами и провокационными украшениями, говорила громким веселым голосом с командными нотками, никогда не унывала и, в отличие от своего непутевого мужа, очень много зарабатывала. Вася еще с детского сада и до конца школы огребал от нее больше других, неутомимый в изобретении прозвищ с акцентом на габариты, и к совершеннолетию Даня даже предполагал, что в нем прячется экстремальный мазохист. Ната ломала об него стулья, макала головой в унитаз, как-то даже сломала ему мизинец... Причина их школьной «ненависти» обнаружилась спустя года три после выпускного, когда весь их класс получил приглашение на свадьбу, на которой Ната традиционно «макнула» Васю лицом в торт за объятья с комментарием «Это все теперь мое-е...» На той же свадьбе их бывшая классуха, пряча слезы умиления, резюмировала, что эта девушка — единственная сила, способная сдержать стихийное бедствие по имени Вася. На ее фоне он действительно терялся и казался не бедствием, а легким морским бризом. По правде говоря, уважал ее Даня не совсем за сбивание парт собой любимым. В своем окружении он не знал более заботливой женщины, которая с такой непреклонностью стояла бы за «своих» и на любую невзгоду отзывалась безапелляционным «Щас поправим». Он терпеть не мог, когда его обнимали даже друзья, но к ней сам лез, да еще и не без смущения каждый раз пытался потрогать ее длинные гладкие волосы, которые ну очень вкусно пахли. В некоторой степени он понимал Натана с Васей. Ей он не боялся рассказывать о своих переживаниях, даже будучи подростком, так как знал, что чужие секреты эта девушка хранит бережнее своих. Она также делилась с ним своими тревогами, но по причине дружеской солидарности мы этот абзац пропустим. Зато упомянем, что именно Даня стал автором прицепившейся к ней клички «Борзая», которую он впервые задушенно просипел, стаскиваемый за шкирку с качелей. Ната в ответ звала его то «Муки совести», то «Муки выбора», то «Адские муки»... Но он так и не понял, за что. После школы она целеустремленно покорила престижный архитектурный вуз, с отличием выпустившись и почти сразу благодаря своей харизме отхватив крупный заказ. В описываемый мной период (июль тринадцатого года) она работала уже на иностранную компанию, разрабатывала проект какого-то гигантского ярко-розового развлекательного комплекса, могла позволить себе купить квартиру в центре и «Ленд Крузер» мужу. Им Даня тоже помогал с ремонтом, а после время от времени заглядывал в гости, каждый раз поражаясь идеальной чистоте и уюту и вслух восторгаясь тем, как ловко Ната совмещает образы бизнес-вумен и хозяюшки. В действительности же он полагал, что за домашний очаг в этой паре отвечает как раз Вася, которому стыдно признать перед пацанами такой компрометирующий факт. К этой мысли привело брошенное вскользь замечание подруги, что суженый ее обожает готовить. «Стирать и убирать», — мысленно добавил Даня, но промолчал во имя поддержания этой иллюзии патриархата. Эта пара была самой крепкой из тех, что он встречал, и единственной, где «сильная» ее половина не смотрела налево. Возможно, Вася понимал, что другую такую девушку не найдет. Возможно — просто опасался за целостность своего черепа... К тому же Ната единственная, кто на пороге тридцатилетия упрямо продолжала верить, что он сумеет преуспеть в собственном бизнесе. Ко всеобщему удивлению, в последнее время у него действительно что-то начинало получаться. Стасик Натой искренне восхищался, в ее присутствии неосознанно входил в роль очкастого отличника, подобострастно заглядывая ей в глаза, хотя при этом без стеснения ходил к ним с Васей в гости кормиться. Видимо, потому и был в меру упитан и щекаст. Беня же ее несколько недолюбливал и слегка побаивался, хотя из чувства самосохранения держал эмоции при себе. Именно он более всех на пару с Даней вертел носом после обнаружения того, что друг встречается с девицей столь нестандартных параметров. Но если Дане Вася еще что-то объяснял, аргументируя свой выбор в том числе буквой в размере бюстгальтера, то Беню он сразу посылал в долгие эротические путешествия даже на предложение затащить его пассию в спортзал и самолично тренировать. Тот факт, что Беня был высок, силен, крепок, рельефен и, безусловно, прекрасен, как греческая скульптура, никак ему не помог с ламинатом: буквально через три укомплектованные полосы у него закружилась голова, начался приступ удушья, учащенное сердцебиение и прочие смертельные симптомы, которые требовали срочного перерыва. Коллективным решением его отправили на кухню организовывать чаепитие с тортиком, который Ната (Вася) испекла (испек) для любимых друзей. Братану она вручила специальный пакетик, полный шоколадок, включая несколько заказанных сникерсов, отчего паренек теперь сиял, поглядывая на нее из своего угла как на живое воплощение божества. Вскоре все шестеро в уютной тесноте разместились на стасиной засра... не слишком чистой, но душевной кухне, которую Натан предварительно попытался отмыть. Он и раньше это делал, так как Стасик любезно предоставлял это помещение, чтобы набивать татуировки знакомым. Под общий гогот Даня снова замечтался и начал улыбаться, неожиданно ощутив себя абсолютно счастливым человеком. Вот его друзья смеются и болтают, пригретые ярким солнцем из окна; вот ламинат, который он сегодня качественно уложит, потому что умеет делать это хорошо и вовсе не бесполезен; вот вкусный торт и шоколадки Натана, которые потом можно поклянчить; в нескольких домах отсюда его мама наверняка готовит сытный обед в квартире, где его всегда ждут; где-то по городу рассекает под странную музыку человек, перевернувший с ног на голову весь его мир и самим своим существованием дарящий чувство всеобъемлющей безопасности. И у всего вокруг есть смысл. Он вдруг рассмеялся, глядя, как Беня кривится, ковыряя открытую специально для него банку тунца и завистливо поглядывая на торт. — Один раз не пидорас! — похлопал его по плечу Стасик. — Давай, потом в качалке отработаешь! — Это час на беговой дорожке, — угрюмо пробурчал тот. — Ниче, музычку в уши и погнал! — бодро возвестил Вася. — Вот я перетащил беговую дорожку к телеку, бегаю и Муз-ТВ смотрю. — Ой, да не заливай, любовь моя! Я быстрее хожу, чем он бегает, — захохотала Ната. — Ладно, — Беня решительно отставил в сторону тунец, который тут же подхватил и переставил на тумбу Натан. — Я вас ненавижу за это, знайте. — Во-от, наш человек, — одобрил Стасик, когда он блаженно застонал, взявшись за свой кусок торта. — А что это наш Муки такой подозрительно довольный? — Ната протянула руку и потрепала Даню по волосам. — Задумал коварство! — поднял палец вверх Вася. — Или влюбился, — тихонько предположил Натан, заставив всех от удивления замолчать на пару секунд. — Братан, ну ты сегодня прям оратор, — восхитился Стасик. — А действительно, — Ната прищурилась задорно. — Муки, колись, что задумал! Возможно, не будь Даня в таком добродушном настроении, он бы только отмахнулся, но теперь наш герой плавно вплывал в ту стадию влюбленности, когда о своей пассии хочется не только думать без остановки, но и говорить. — Ну... кароч... это, — он поерзал немного под взглядами друзей. — Вообще да, я кое с кем встречаюсь... — он нахмурился, глядя, как Беня вытаскивает из кармана кошелек и печально вручает Стасику косарь. — Эт че щас было? — Судя по довольной роже Братана — встречаешься ты с ним, да? — заржал Вася, хлопнув ладонью по столу. — Но, мальчики, мы вас ни в коем случае не осуждаем, — подхватила его смех Ната. — Главное, чтобы вы вместе были счастливы... Даня удивленно посмотрел на покрасневшего и вжавшего голову в плечи Натана. — Не, Братан, конечно, охуенчик и секси-губки, но не, — он почесал в затылке растерянно. — И кто эта счастливица? — не унимался Вася. — Кто заполучил нашего недотрогу? — Кем она работает? — полюбопытствовала Ната. — Она красивая? — улыбнулся Беня. — У нее есть квартира? — спросил Стасик. — Вам же надо где-то, ну, того... — Вы уже трахались? — невозмутимо поинтересовался Вася. — Она ходит в качалку?.. Даня на эти вопросы успевал только головой вертеть. — Не знаю про качалку, да, красивая, очень красивая, я красивее никого не видел. Работает в такси, — он подозрительно покосился на нетипично громко хихикнувшего Натана. — Есть комната, нет, не трахались, но спали вместе, — он выдохнул и тут же был почти задушен пищащей какие-то нечленораздельные поздравления Натой. Друзья сразу затребовали фотографию, но смиренно приняли отказ, взяв с него обещание в ближайшее время познакомить с новой пассией. Еще полчаса они просидели, выпивая припасенный Стасиком коньяк под пожелания продуктивного развития романа, затем Ната с Васей отчалили по своим делам, Натан остался домывать кухню, движимый своим бзиком на чистоте, Стасик с Беней пошли в коридор разбирать упаковки с новым покрытием, а Даня принялся разбирать остатки старого. — Она похожа на носорога, — негромко возмутился Беня. — Как он вообще на ней женился? Это же огромный розовый носорог... Подобную речь этот помешанный на рельефе парень произносил каждый раз после встречи с женой друга. Даня полагал, что истинным мотивом таких нападок была бенина неуверенность в себе, несмотря на великолепные физические параметры. Во всяком случае, у него самого это обычно работало таким образом. — Ну, слушай, главное, что ему хорошо, — примирительно заметил Стасик. — Представь, как ему тепленько, мягонько, приятненько... — Я не хочу это представлять! — никто, кроме Бени, не владел таким искусным взвизгиванием шепотом. — Я не понимаю, как можно встречаться с кем-то, кого ты не хочешь. — Я думаю, у них с этим все в порядке... — Но она же стрем... — Беня, варежку захлопни, эта женщина купила мне новый пол! — заверещал Стасик, потеряв терпение. — Поэтому сегодня она самая прекрасная на земле! Мисс Вселенная! — Миссис, — робко поправил его Натан, высунувшись из кухни. — Можно, пожалуйста, я заберу ваш тунец? Помимо Бени среди даниных друзей имелся еще один человек, открыто объявляющий внешнюю привлекательность первостепенным фактором успеха. Речь идет, конечно же, об Игоре. Как Дане вскоре посчастливилось выяснить, ходили они в разные «качалки». Первый — в брутальный местный зал, где мокрые и краснолицые от непосильных трудов молодые и не очень люди готовились к разного рода соревнованиям и целенаправленно работали на набор массы и рельефа. Второй — в какой-то дорогущий пафосный полу-СПА центр с соответствующим контингентом. В первый Даня идти категорически отказался бы ввиду своей субтильной комплекции, во второй — ввиду специфики атмосферы. Но Игорек отказов не принимал. — Да-а-ань, ну сходи разочек, ну Да-ань, — уламывать он любил и умел. — Мне очень грустно там одному. Ну Да-ань. Порадуешь своего бомбилу красивой попкой, а то она у тебя плосковата. Немножко. Не критично, но... Как на тебе вообще штаны держатся?! Да-ань, я тебе абонемент куплю. И одежду. Все равно ты не работаешь и ничем не занят. Надо следить за здоровьем, Да-а-а-а-ань... — Тя послушать, так я больной дрыщ-нищеброд, че ты со мной общаешься ваще?! — огрызался мой центральный персонаж. — Ну Даня, ну пожалуйста, ну пошли-и-и... В итоге, как-то вечером критически оглядев в ванной комнате свою действительно неприметную пятую точку (а заодно заработав новый комплекс), он решил, что от одного раза ничего плохого случиться не должно. Особенно если Игорек покажет какие-нибудь упражнения, чтобы зад был крепок и кругл, как у Братана. — Ну Дань, — закатил глаза друг. — Для такого необходимо время. Натан ездит на работу на велике даже по сугробам. И у него атлетическое сложение, а ты эктоморф... — Так нахера мне тогда это надо? — Ну так чтобы мне компанию составить! Как Даня и подозревал, то, что Игорь опрометчиво именовал «качалкой», он сам окрестил бы вариацией гей-клуба, но с тренажерами, бассейном, СПА-зоной и редкими тонконогими девицами с явно вставным бюстом, на которых Даня с интересом засматривался, то и дело выворачивая шею и выпадая из бесед. Некоторые из этих горячих, по его мнению, дам ему даже улыбались, и на секунду в его голове промелькнула мысль, что рядом с девушкой такой комплекции он сам смотрелся бы просто стройным, а не худым. — Да-ань, хватит лапать девочек глазами, — Игорь пощелкал пальцами у него перед носом. — Они тебе не по зубам. — Почему? — он снова обернулся. — Ого, Игорюнь, я думал, такие титьки только в пореве бывают... — Правильно думал, — Игорь потрогал его за локоть и кивнул в противоположную сторону, где парочка чрезвычайно симпатичных девиц увивалась вокруг какого-то шароподобного мужика, явно перевалившего за полтинник. — А, ну ясно, — приуныл он. — Да-ань, неужто ты увидел силиконовую троечку и сразу позабыл своего хача? Уверен, упругость его лысой башки более долговечна... Не прошло и десяти минут, как Игорь громко и с чувством возмущался, что Даня со спокойным лицом лежа выжимает по десять-двенадцать раз такой вес, под которым сам он кряхтит и синеет. — Ты даже не покраснел, — надул он губы. — И не вспотел. Вот сучечка. Я каждый день пашу в качалке, а он прокрастинирует на диване и... вы посмотрите на это! Жизнь несправедлива. Вскоре обнаружилась и причина такой жизненной несправедливости. Из часа, который они провели за «железом», минут сорок Игорь с кем-то болтал, и еще десять морально готовился к тяжелой работе, после чего сбежал на дорожку, оставив растерянного друга со штангой в руках. Даня тем временем, не имея богатого опыта посещения подобных мест, искренне верил, что раз уж пришел, надо пройти все тренажеры. Кроме тех, где ну уж совсем не понятно, куда вставлять конечности. В приседе со штангой к нему с предложением подстраховать подошел какой-то перец, причем так и представился — Миша Перец. Позже Игорек пояснил, что это действительно такая фамилия, унаследованная Мишей от отца, в прошлом местного авторитета, а в настоящем депутата Семена Перца, нивелировав всю радость друга от того, что встретил в «клоаке разврата нормального чела». Позже он и сам заметил, что очаровательная дружелюбность парня, обрадовавшая его на первых парах, какая-то слишком... сладенькая для брутального мужика, образ которого тот на себя нацепил. Игорек нашелся в джакузи, одарив его насмешливой полуулыбкой и ехидным комментарием, что западает он, видимо, только на чернявеньких. Измотанный и вялый от нагрузки, Даня отмахнулся, сбегал в раздевалку, скинул вещи и присоединился к нему. — Че тут такая вода горячая, — возмутился он, устроившись рядом с другом и стараясь не смотреть на двух очень привлекательных девушек, щебетавших напротив. — Почему мы тут сидим? Какой в этом смысл? — Нам приятно, — промурчал Игорек. — Да? Ну ладно. — Он помолчал несколько минут, то поглядывая на расслабленного спутника, то через стекло, отделяющее СПА-зону, наблюдая за тренирующимися в основном зале. — Игореха, смари, какой дед, — он кивнул на стройного, подтянутого и уже седого мужчину, с грацией породистого коня покоряющего дистанцию на тренажере, который Даня про себя обозвал лыжами. — Чтоб я так выглядел в... Интересно, сколько ему лет? — Шестьдесят один, — не открывая глаз, ответил его друг. — Ты даже не видишь, о ком я, — нахмурился Даня. — Здесь все друг друга знают, Дань. Это не совсем обычный зал, тут свой постоянный контингент. — Типа зал для пидоров? — он хмыкнул и перевел взгляд на девушек. — А вы тоже?.. Ну... Того... Вместе? Те как-то синхронно нахмурились и с брезгливо-недовольными лицами безмолвно удалились в женскую раздевалку, эффектно покачивая бедрами. — Ну сорян, — кинул им вслед Даня, обрадованный возможности съехать чуть вперед и вытянуть ноги. — Игорюнь, вот че ты к моей жопе прикопался, тут у всех телок еще площе. — Даня, — друг повернул к нему голову, со своими поджатыми губами и прикрытыми веками олицетворяя сам скепсис. — У них сиськи. Давай вставим тебе такие же, и про попец можно будет забыть. — Слуш, Игорюнь, если ты увидишь меня с буферами, ты свое имя забудешь, бля, не то что мою жопу, — проворчал он. — Так че, выходит, все пидоры Питера друг друга знают? — Не все, наверное, — пожал плечами тот. — Есть же люди, которые тихонько ебутся дома, а в остальное время сидят по шкафам. Но те, кто ведет хотя бы минимальную социальную активность — да. — Санкт-Пидорбург, — заржал Даня. — Хорошо знают публичных людей, — невозмутимо продолжил Игорь. — Выступающих див, ведущих, танцоров. Тех, кто организует шоу-программы и мероприятия. Естественно, хорошо знают красивых мальчиков-тусовщиков до двадцати пяти лет, особенно доступных. Никакой брезгливости, они на вес золота. Знают богатых, как и в любой закрытой среде. Условно говоря, я по своим каналам... — Аналам, — поправил Даня тихо. — Могу найти почти любого, кто как-то засветился в тусовке. У меня есть Карен, у него Додик... Вот так одной фразой Даню силой вернули к мыслям, которых он старательно избегал все последние дни, не способный связать в голове образ его ласкового, сердечного, заботливого Имрана и извращенца-садомазохиста Додика. Тем более сложно было представить этих двоих вместе. Нет, он не думал о том, что в какую-нибудь из встреч Имран может внезапно вытащить из-под дивана наручники с плетью и отхлестать его... Хотя кого я обманываю, конечно, думал. Что он там только не думал про этого Имрана в первые месяцы знакомства!.. Сценаристы «Браззерс» бы локти кусали. — Игорюнь, — позвал он, вынырнув из своих дум. — Вот этот Додик... Ты говорил, он перееб полгорода. Но как, Игорюнь? — Да-ань, — протянул друг недовольно. — Только не говори мне, что тебе надо объяснять, как люди ебутся. — Но он же пиздец какой стремный! — Ой, ну Да-ань! Во-первых, это не всегда плохо. Мальчика модельной внешности завалить не так-то просто, к ним очередь, они могут перебирать бесконечно. А к таким... попроще — вот с ними и душевно побеседовать после траха можно, и не чувствуешь, что сам недотягиваешь. Знаешь свои недостатки, видишь его недостатки, вы оба расслаблены и никто не рисуется. — То есть Додик попроще? — Нет. Ни разу, — Игорь дернул плечом, глянув на него насмешливо. — Ты не дослушал про «во-вторых». У него есть две штуки... Даже три, которые подкашивают коленки людям обоих полов. Дохера бабла, — он загнул один палец. — Это всегда плюс тысяча к сексуальности парня. Да и дамы, если честно. Сногсшибательная харизма, — загнул второй. — Сшибает с ног и лупит, ага. — От которой коленки разъезжаются. Но я стойкий! — Частично, да-да. А что третье? — напомнил Даня. — Голос. Можно обкончаться, просто болтая с ним по телефону. — А зачем ты с ним болтал? Ответить тот не успел, так как к ним в бурлящую воду с обезоруживающей улыбкой полез неожиданно образовавшийся возле джакузи Миша, да еще и в компании друга. — Привет, Игорек, привет снова, Дэнни, — он присел с другой стороны от разомлевшего Игоря и приобнял его за плечо. — Я Даня. — А я Илья, — подвинулся к нему второй парень, протянув руку для пожатия, что вызвало симпатию, и также попытался приобнять за плечи, что ее тут же рассеяло. — Как ты удачно, Илюш, — протянул Игорек. — Наш Дэнни как раз обожает лысых и смугленьких, как ты. — Игорь, блядь! — возмутился Даня, ерзая в попытке скинуть с плеча чужую конечность. — Не пугайтесь, кроха еще диковата, — захихикал друг. — Игорюня, ты охуел? — он замер в недоумении, но резко вскочил, почувствовав, что рука нового знакомого ползет по его бедру. — Так, нахуй, я в душ. В тишине почти пустой раздевалки он почувствовал себя наконец в безопасности. Взял полотенце, нашел в сумке друга какой-то шампунь и направился в душевую, которая из всех помещений сего заведения приглянулась ему более всего. Особенно тем фактом, что кроме него там никого не было. Минут десять он просто стоял под прохладными струями воды, погруженный в бессистемные размышления, отвлекшись только разок затем, чтобы проводить взглядом Игоря с Мишей, чуть ли не в обнимку направившихся мимо него в хамам (хотя он не был уверен, что правильно запомнил название «задымленного» помещения). Вспомнив о своей изначальной цели, Даня выдавил себе на руки шампунь и сразу же намылил волосы, намереваясь использовать их как пенообразующий механизм... И как раз в момент, когда уже смывал с головы и лица мыло, неожиданно чуть не подскочил от ощущения чужой ладони на спине. — Привет, — протянул ему руку тот самый «породистый дед» с тренажера-лыж. — Верно ли я подметил, ты дружишь с Игорем? — Ну да, — Даня кивнул, удивленно ответив рукопожатием. — Мы с песочницы дружим. — И живете рядом? — улыбнулся тот. — Ага, а что? — Меня зовут Герман. Для тебя просто Гера. Его слегка напрягло такое начало. Герман явно был в свои годы красив, будто Ален Делон, как сказала бы мама. Да и форму сейчас сохранял вполне приличную, в какой не стыдно выйти на пляж даже в сорок. Волосы у него были густые, хоть и поседели, глаза живые и несколько дерзкие, вид — в целом интеллигентный. Осанка говорила о чувстве собственного достоинства, легкость движений — о крепком здоровье. Мама бы точно влюбилась, решил Даня. — Привет, Гера, — поздоровался он, отступив на шаг на всякий случай. — Классно выглядишь. — Благодарю, юноша, — улыбнулся тот. — А ты само очарование. — Я че?.. — Даня нахмурился, недоумевая, какая может быть связь между ним и очарованием. — Я тебя здесь раньше не встречал. В первый раз? Рад видеть свежую кровь, — мужчина шагнул к нему, сокращая расстояние. — Типа того, — Даня нервно оглянулся мельком, понимая, что за спиной у него не просто стена, а угол душевой. — Я б не пошел сам, но Игореха... — Очень красивый, — перебил его настойчивый незнакомец. — Да, он ничего, — кивнул он, потянувшись за полотенцем, чтобы хоть как-то оградить свое личное пространство от этого странного человека. — Я говорю о тебе. Я через неделю собираюсь в Куршавель, — Герман вдруг сменил тему. — Дня на три-четыре. Отдохнуть от рутины, покататься на лыжах, подышать горным воздухом. Предпочел бы расслабиться в приятной компании. Твоей, например. — Че?.. — Даня вдруг понял, что ощущает лопатками холод кафеля, а этот странный тип по-прежнему стоит к нему неприлично близко. — Поедем с тобой в Куршавель. Все за мой счет, я приглашаю. — В смысле — поедем? — он хмыкнул затравленно. — Какой Куршавель?.. Я не хочу в Грузию. — Это во Франции. Не хочешь во Францию? — снова улыбнулся Герман, полагая, видимо, что выглядит соблазнительно. — Я в курсе, но для меня звучит как хачапури, — он неосознанно чуть сполз по стенке вниз. — О, я понял тебя, — кивнул мужчина. — Не твой уровень, да? Как насчет Мальдив? — он оперся рукой о стену над даниным плечом и вторую уже собирался пристроить на его бок. — Эй-эй, полегче! — Даня поднял руки, выворачиваясь из импровизированной ловушки в приступе праведного гнева. — Я те че, бля, соска, что ли? — он наскоро замотался в полотенце и припустил из душевой за Игорем в поисках поддержки. Отыскать его оказалось не так просто: весь хамам был заполнен густым паром, открывая обзору лишь немногочисленные ноги в почти одинаковых шлепках. Даня присел на минуту в попытке выследить его по лодыжкам, но потерпел фиаско и потому завопил: — Игорек! — никто не отозвался. — Игорь, блядь! Я знаю, что ты тут! — Ну чего сразу блядь, ну отвлекся немного на... О-о! Даня осторожно пошел на голос и вскоре имел возможность полюбоваться на томно вздыхающего друга и, видимо, Мишину черную макушку в зоне его самых драгоценных мест. — Ну нихуясе, — он упер руки в бока. — А тут так можно? — Тут так нужно, зайчик, — Игорек похлопал по мозаичной скамье рядом с собой, приглашая его присесть. — Игореха, прости, — искренне начал Даня, скромно примостившись на краешке и с любопытством и опаской поглядывая на процесс. — Твой шампунь по ходу того... — Упал, и ты побоялся его поднять? — Нет... он там, — Даня дернулся и отвернулся, поймав Мишин заинтересованный взгляд и смутившись бурной реакции собственного организма. — Стоит в душевой. — И в чем проблема? — друг с явным одобрением оглядел его восставшее естество и потянул за край полотенца. — Дань, тут не принято быть одетым... — Проблема в том, что там дед! — он в отчаянии вцепился в свою последнюю защиту. — По ходу он решил, что я блядь. Зажал меня в угол и такой, поехали, типа, в Куршавель, будешь моей соской... — Какой дед? — Ну тот, на лыжах. — Ты про Сахарова? — Игорек посмотрел на него так, будто он заявил, что земля на самом деле кубической формы. — Он сказал вроде, что его Гера зовут, — Даня чуть не поперхнулся смехом, глядя на лицо Миши, от удивления выронившего изо рта достоинство его друга и лихо присвистнувшего. — Да-а-ань, я, когда тебя сюда тащил, подозревал, что у моей детки будет успех, — захохотал Игорек. — Но ты превзошел все мои ожидания! — Ну так неудивительно, — возразил Миша, сцапав рукой упущенный предмет своего внимания. — Такой подсушенный гладкий мальчик, похожий на Линду Евангелисту... — На кого?!.. Игорек, что ты со мной сделал?! — Ничего, Дань, ты же голый и мокрый, тебя таким мама сделала. — Но почему какой-то старпер думает, что я блядь?! — Этот Сахаров — очень богатый человек, — попытался прояснить ситуацию Миша. — Обычно это мальчики за ним бегают, а не он за ними. — Но он же старый, — застонал Даня, подняв глаза к потолку в отчаянии. Игорь с Мишей переглянулись и наперебой заговорили: — Но богатый. — В хорошей форме. — Очень богатый! — Следит за собой. — Огромный дом... — Крепкий стояк, между прочим. — Свой водитель, кстати. — Выносливый, долго не кончает. — Щедрый, катает парней по курортам. — Внимательный любовник, что редкость для таких людей. — Подарки дарит дорогие. — Стоп! — Даня выставил вперед ладони. — Хватит! Слишком много ненужной инфы! Я не блядь. Точка. — Все мы бляди, — философски заметил Игорек. — Только цены разные. Миша печально вздохнул и возобновил свой нехитрый оральный труд, заставив его снова прикрыть глаза и замурчать. Некоторое время Даня молча наблюдал за процессом, хлопая друга по руке, когда тот пытался покуситься на его характерно оттопыренное полотенце. — Слушай, — внезапно отвлекся их новый знакомый, покосившись на него. — А твой друг свободен? — Я думаю, он может ответить за себя сам. Да, зайчик? — ухмыльнулся Игорь, а Даня вдруг понял, что снова неудержимо начинает улыбаться, как идиот: — У меня есть парень. И я не заяц. Уже к вечеру следующего дня он едва мог подняться с кровати и еле шевелил конечностями. Разволновавшаяся мама совершила отчаянную попытку напичкать его парацетамолом, но Даня выдержал этот натиск, уверяя искренне, что во всем виновата «качалка». Природа одарила его хорошей генетикой, гибким, подвижным телом, быстрой реакцией и крепкой, несмотря на внешнюю субтильность, мускулатурой, которую поддерживала в тонусе физическая работа. Однако специфических силовых нагрузок, характерных для тренажерного зала, он не практиковал, потому через сутки после «Да, фигня, добавь еще пару блинов на штангу!» каждая мышца при попытке ее напрячь отзывалась сильнейшей ноющей болью. Ответственность за такие мучения, разумеется, он решительно переложил на Игорька, на полусогнутых ногах добравшись не без труда до его дверей. — Выпрямись, что ты как дед, — встретил его друг, пропуская внутрь и хлопнув по спине, заспанный и в одном неплотно запахнутом халате. — Не напоминай, — хмуро пробурчал Даня, скинув тапки и обрушившись на диван в гостиной. — У меня пиздец все боли-и-ит, — захныкал он жалобно. — Нахуя ты потащил меня в эту ебучую качалку... — Вовсе не затем, Данечка, чтобы ты упахался с железом, — елейным голосом пропел Игорек, задом пододвигая его бездвижную тушку на диване, чтобы присесть. — А чтобы совместить приятное с приятным. — Быть облапанным старпером? — Нет, быть обласканным симпатягой по имени, например, Илюша. Или вот Мише ты очень понравился, я уверен, он бы с удовольствием занялся бы тобой, — Игорь сопроводил предположение характерным жестом, намекающим на оральный секс. — Тебя, в принципе, можно даже не эпилировать там. — Какой нахуй Миша, какое эпилировать, сейчас мне нужен только массаж, — он с кряхтением перевернулся на живот и вывернул голову. — Игорюнь... — Тебя массажным маслом или мазью от ревматизма? — друг принялся стягивать с него футболку. — Руками, Игорюнь... Руки у него были осторожные, но сильные, и первые несколько минут из даниных легких вырывались печальные сиплые выдохи, полные страдания. — Полегче, бля, Игорюнь, если я не сдохну ща вот прям на этом диване, я те когда-нибудь отомщу, чесслово... — Что, не нравится спортивный массаж? — хмыкнул тот и привстал, чтобы устроиться поудобнее у него на бедрах. — Данечка любит нежно? — Данечка не любит звук «тр-р-рунь» от данечкиных ребер. Слушай, по ходу с меня твоя мазь от ревматизма на диван капает... — На него и не такое капало. Что именно могло капать на этот почти новый на вид диван, Даня предпочел даже не пытаться фантазировать. Сменивший тактику Игорек плавными, непрерывными и невозможно приятными поглаживаниями определенно пытался его усыпить в расслабленном блаженстве. Минуты две, пока молчал. — Эй, — он потыкал в бок задремавшего Даню, заставив его вздрогнуть от щекотки. — Ты теперь сам себе недвижимость. Давай, снимай штаны. — Что? — растерялся тот. — Зачем?.. — Что, попка не болит? Кто вчера приседал с шестьюдесятью кило? — Да там сорок... — Штанга сама по себе около восемнадцати. Люблю эту цифру. И трусы тоже снимай, масло трудно отстирать, — вытряхнув его из домашних треников и белья, Игорь снова уселся ему на ноги и принялся ребром ладони безжалостно массировать несчастный данин зад. — Причем не просто недвижимость, а элитная студия в новостройке. — Че?.. Игорюнь, я проспал первую часть твоего пизде... в смысле, монолога. — Я говорю, что впечатлен тем, какая вчера шла охота на вот это вот девственное очко, — он со звонким шлепком опустил ладони на то же место, которое только что мял. — Герман попросил твой номер. — Не смей! — Даня дернулся и приподнялся на руках, развернувшись к нему плечами. — Даже не думай! — Прости, — наигранно виновато улыбнулся Игорек. — Мне бы очень хотелось показать тебе Мальдивы, но я их сам пока не потяну. Так что вот таким опосредованным путем попробуем расширить кругозор моей крошки... — Игорь, бля-я-ядь, — застонал он, снова опускаясь на диванные подушки. — Ненавижу тебя. — Тебе совсем не обязательно с ним спать. Просто покатайся, полежи на пляже, покушай деликатесы. Можешь дальше строить из себя недотрогу. Говорить, что тебе нужно время, ты не готов так сразу, ты не такой... — Я не такой, бля! — искренне согласился Даня. — Я не готов ни сразу, ни после! — Герман хочет тебя трахнуть, — казалось, Игорек его не слушал. — Миша хочет. Илья хочет. Бомбила твой наверняка там на твой светлый образ лысого гоняет, — он хохотнул, довольный собственным каламбуром, тогда как данин организм откликнулся на последнюю фразу учащенным дыханием и устремившейся в пах кровью, что не осталось незамеченным. — Я тоже не прочь сорвать этот нежный девственный цветочек. Очень востребованный мальчик. Особенно если не будешь сутулиться, как гопарь. — Я и есть гопарь, — напомнил ему Даня раздраженно. — И меня немного напрягает, что ты залил мой, кстати, плоский цветочек ведром смазки. — А мне кажется, тебе в кайф, — он чуть привстал, оперся одной рукой о подушку у даниного плеча и заурчал ему на ухо, второй продолжая наглаживать то самое место. — Вы уже трахались с твоим бомбилой? Хотя да, какое трахались. Я бы узнал первым, верно, зайчик? Даня заерзал в противоречивом желании скинуть наглого друга и одновременно продолжить наслаждаться его предательски умелыми прикосновениями. Тот факт, что единственной преградой между его нутром и готовым к бою достоинством Игоря, едва прикрытым распахнутым халатом, были каких-то несколько сантиметров расстояния, в равной степени пугал и заводил. — Но ты хотя бы подержал его член? Рассмотрел его? Видел, как он дрочит? — похоже, Игоря не особенно интересовали его ответы, так как времени на них он не оставлял, продолжая свои совершенно неприличные предположения и осмелев настолько, что большим пальцем поглаживал уже непосредственно тот самый (прощу прощения, это не моя лексика) девственный цветочек. — Не боишься, что такая мощная штуковина порвет твою нежную попку? Ты понимаешь, что это будет больно? — Норм, — сипло отозвался Даня и спрятал лицо в подушки, чувствуя, что краснеет. — Может, начнешь с чего-то поскромнее? Он прикусил губу и зажмурился, готовый в любой момент скинуть с себя друга, когда горячий от прилившей крови элемент анатомии того скользнул меж... так сказать, двух огней. — Или тебе хочется, чтобы было больно? — на этих словах Игорь провернул самый нечестный из приемов, которые могли бы прийти на ум: просунул руку ему под плечо и сжал шею, отключая все данины защиты и способность к анализу. — Ты же мечтаешь об этом, да? Одинокими ночами? Представляешь, как он будет заталкивать этот здоровенный болт в твою бедную горящую дырочку... Остатки даниного рационального мышления исчезающим эхом подсказали, что позже от этих формулировок будет немного мерзко, несмотря на то, что сейчас они захватили контроль над его богатой фантазией. Позже, на свежую голову, он восхитился самоконтролем друга, так и не попытавшегося «сорвать цветочек», хотя поелозил тот вокруг сего уязвимого места от души и там же обкон... разрядил обойму, продолжая в процессе красочно и в подробностях живописать, как, в какой позиции и в каких обстоятельствах прекрасный джигит распорядится его сгорающей от желания тушкой. Опечалило в этой истории не коварство хитрого Игорька, а собственное плохо контролируемое либидо: в момент, когда друг дернул его за бедра, чтобы поставить на колени и облегчить себе тем самым доступ к ху... ключевому рычагу блаженства, сам Даня, впервые оказавшийся в таком уязвимом положении, настолько возбудился, что едва не начал умолять его поскорее уже... загнать меч в ножны. Как же сложно иногда со всеми этими эвфемизмами! А мне бы пока не хотелось скатываться в порно... графичность. Не в случае этой пары. Утром в Дане боролись голод и стыд. И если первое можно было легко унять, подчистив игорехин холодильник, где всегда имелся запас каких-то странных, но в половине случаев довольно вкусных продуктов, то второе сеяло в его душе зерна сомнения, усугубляя их каверзными вопросами. Что же он за человек такой, если, будучи влюбленным в одного, бегает за разрядкой к другому? Было ли это изменой? Но ведь у них с Имраном не то что первого поцелуя не было — они и за руки толком не держались. На людях. Прогуливаясь. Хотя вообще-то держались... А вдруг его чувства не так серьезны, как ему кажется? Будет ли так же стыдно теперь смотреть в эти прекрасные теплые глаза цвета сладкого чая, искры в которых так похожи на солнечные блики на гранях плацкартного стакана... Даня пообещал себе никогда и ни перед кем не озвучивать это согревающее сердце сравнение.