The Non-coolest Love Story Ever

Путь из гаражей в Яблоневый сад занимал не более десяти минут неторопливой ходьбы, и за это время наш взволнованный герой успел прокрутить в голове парочку наименее благополучных вариантов исхода внезапного решения свести свою во всех отношениях нестандартную пассию с совершенно стандартными, не слишком терпимыми корешами. Наименее приглядным из исходов была, наверное, массовая драка, но в таком случае можно было бы дуэтом дать деру, как в шутку предложил Имран. — Еще есть вариант нарядить меня в девицу, и ты бы делал вид, что не понимаешь, что со мной не так, — веселил он Даню, пытаясь снять напряжение. — Главное в такой момент — не сильно ухохатываться. Представив его в нарядах Охуи... Ослепительной Гюзели, какие приходилось видеть в Инстаграме, Даня с опаской осознал, что такой поворот его не смешит, а возбуждает, и отложил эти мысли на неопределенное будущее. Вместо этого он быстро перебирал в голове всех членов своей компании, сканируя каждого на уровень гомофобии. Натан был в курсе, и его молчаливая поддержка уже стоила многого. Ната постоянно вращалась в творческой среде и, скорее всего, была к таким вещам привычна. Ее муж Вася в целом был не агрессивен: все, что его беспокоило, пугало или отвращало, пытался обезопасить путем высмеивания, и тема суровой мужской любви для него всегда была богатым источником для шуток. Стасик тоже имел характер довольно мирный, над геями смеялся за компанию, но никогда сам эту тему не поднимал, не питая к ней совершенно никакого интереса, что, по мнению самого Дани, было самым четким маркером стабильной уверенности в своих гетеросексуальных предпочтениях. Наиболее проблемной могла оказаться реакция Бени, который всегда с нездоровым энтузиазмом поддерживал его агрессивный интерес к гомосексуальности и сильнее остальных радовался такого рода юмору. — Я не обещал познакомить их с телкой, — деловито рассуждал Даня, продолжая размахивать чемоданчиком с перфоратором. — Сказал, что кое с кем встречаюсь. Я не говорил, что это она. — Точно? — вскинул брови Имран, дотронувшись до него локтем. — Нет, — пожал он плечами беспечно. — Хотя пока ты не спросил, я был в этом уверен. Колись, Ириска, ты по ходу просто хочешь увидеть их охуевшие рожи? — Ну не совсем, — начал было тот, уводя взгляд, но в итоге с ехидцей признался: — Да, очень хочу. — Краля моя, — гыгыкнул наш герой. — Ну, смотри, — попытался рационализировать намечающуюся щекотливую ситуацию его избранник. — Мы по-любому в выигрыше. В крайнем случае, они перестанут с тобой общаться. Ты будешь безраздельно принадлежать мне, это моя выгода, и исключишь из близкого круга людей, которые не принимают тебя настоящего, это твоя. — Ты точно не еврей? — прищурился Даня. — А почему ты спрашиваешь? — хихикнул тот. Компания «братанов» обнаружилась аккурат на том месте, где они сами не так давно спорили о положении женщин и наблюдали за резвящейся молодежью. В остальном полуостровок был пуст, даже несмотря на солнечный и относительно теплый воскресный полдень. Первым им навстречу поднялся Натан, немного неловко, но с искренней радостью обняв Даню и адресовав робкое «Привет» Имрану («Братан в курсе», — вполголоса пояснил наш герой кивнувшему любовнику). Вася старательно балансировал под своей короной шута, талантливо делая вид, что не помнит о недавнем микроконфликте, что Даню полностью устраивало. Неплохо зная этого затейника, он заранее мог спрогнозировать два вероятнейших варианта его реакции: либо, ведомый чувством вины, тот сделает вид, что ничего страшного не произошло, либо — в случае, если его-таки прижала супруга — действительно перестанет с ним общаться, найдя это хорошим предлогом, чтобы заглушить вину, как и долг за кафель, полы, стены и большую часть всех ремонтных работ в их квартире. Хотелось, конечно же, верить в первый вариант. У Стасика с Беней на лицах отразилось почти идентичное удивленное разочарование. — Пацаны, это Имран, — представил наш герой своего спутника уверенным, даже веселым голосом, ничем не выдав до трясущихся коленей сильного волнения. — Имран, это пацаны. Братан, Стасик, Беня, Вася. — Очень приятно, — очаровательно улыбнулся всем Имран. — Брат, Стасик, Беня, Уася. — Он Вася, — настоял Даня, когда все в молчаливом недоумении пожали друг другу руки. — Рад знакомству, Уася, — поправился Имран. — Вася, — повторил он хмуро. — «В». Василий. — Уасилий, я понял, — снова закивал тот. — Да Имран, блядь, хватит издеваться! — Да я не издеуаюсь! — заржал его избранник. — А где краля?.. — почти обиженно поинтересовался Стасик. Переглянувшись со все еще беззвучно хихикающей пассией, Даня перенес вес на одну ногу и устроил локоть у него на плече: — Ну во, Имран. Он обвел глазами друзей, таких знакомых еще со школьной скамьи, и запоздало начал осознавать весь контекст своего совершенно необдуманного решения. Заявленный в первой главе обреченный фатализм в этот момент спасал нашего героя от довольно печальных размышлений, выводя на первый план философскую позицию «Будь что будет». Вася отреагировал застывшим в непонимании лицом и стабильным молчанием, что для него было крайне нетипично, даже пугающе. Беня сердито хмурился, Стасик чесал затылок, и только Натан продолжал с дружелюбным интересом разглядывать коварно улыбающегося Имрана. — А, понял! — заржал вдруг Вася, похлопав нашего героя по спине. — Пипец ржачно, Дань, да ну тя, бляха, шутник, просто клоун, ебана! — А почему Братан так лыбится, — подозрительно спросил Стасик, покосившись на неуверенно посмеивающегося Беню. — Будто что-то знает?.. Покрасневший Натан тут же уставился на свои колени, тогда как сам же Даня все это предпочел никак не комментировать, ощущая, как страх и стеснение внутри сменились вдруг острым любопытством, во что же в итоге выльется этот намечающийся фарс. — Стой, погоди, — Васин смех стал немного нервным. — Ты же не хочешь сказать... Что это не прикол? Да? Дань? Это типа не серьезно, да? — Типа серьезно, — возразил наш герой, оглядев свою пассию с гордостью. Все так же молча Азаренко уселся обратно на свою куртку на траве, с выражением подозревающего подвох продолжая поглядывать на странную парочку, и все это... молча. Каждый в компании знал: если проницательный жулик Вася, который способен высмеять... Нет, в данном случае больше подходит термин «оборжать» — любое явление и любого человека, затих, дело пахло жареным. Хуже ситуацию мог бы сделать только матерящийся рядом с молчащим Васей Игорек. — Не, да ты пиздишь, Дань, я те не верю, — заявил вдруг Беня. — Да, это сюрреализм какой-то, — согласился с ним Стасик. — Ну ок, не верь, — пожал плечами наш герой. — Лан, приколисты, чего стоите, садитесь с нами, — ожил вдруг Вася. — Рассказывайте, как зародилась ваша страсть. — Ага, — хмыкнул Стас. — Как возникли ваши чувства. Имран, чем тебя покорила наша недотрога? — Сапфирами, — искренне ответил тот, постелив свою куртку и пригласив Даню присесть на вторую ее половину. — Он решил, что я камикадзе, — ухмыльнулся Даня. — Я в детстве думал, что это грузинский спортсмен, — подал вдруг голос Натан, обеспечив несколько секунд озадаченной тишины. — Пацаны, может, ему просто бабы не дают и он от недотраха того? Ку-ку? — белозубо улыбнулся Беня. — Или башкой ударился, — предположил Стасик. — Или этот его по башке ебнул, а потом просто ебнул, — подхватил его лучший друг. — А может, его просто током сильно шарахнуло? — вставил Вася. — Молнией? — Радугой прилетело... — Или шило в жопе было не шилом, а хуем?.. — И кто у вас сверху? — обратился к Имрану Стасик. — Полагаю, Аллах, или как там у вас его зовут? — Яхве? — снова не в тему вставил Братан. На полуостровке воцарилась минута недоуменного молчания. — Слушай, Имран, — позвал вдруг Вася. — А что ты в нем нашел вообще? Там же... Ты прости, Дань, но что есть, то есть... Ни кожи, ни рожи. — Вот здесь я вынужден не согласиться, — обстоятельно начал тот. — Дело вкуса, конечно, всем нравится разное, но Данечка чисто объективно красивый и физически привлекательный человек. Это правда, — он повернулся к нашему герою, пихнувшему его локтем в бок. — Я никогда не видел никого с такими удивительными глазами. — Перестань. — И настолько точеным лицом, как будто художник острым пером расчертил. — Ну хватит уже... — Хищное, гордое лицо, как у охотничьей птицы. — Ну Имраха, бля... — Стройный, сильный, с узкой талией... — Вот ща ты меня реально позоришь, — уставился на него Даня в негодовании. — Еще и перед братанами. — Ничего подобного, — не согласился тот. — Они просто никогда не смотрели на тебя как на объект. Ты действительно очень красивый человек, и я так говорю не потому, что ты мой, а исключительно объективно. Если он и планировал продолжать возмущаться из-за неуместной похвалы, то после этого «мой» опустил голову, пряча невольную улыбку. — К тому же дело не только и не столько во внешности, — продолжил Имран. — Красивых очень много, а таких искренних, ласковых и преданных, как ты, я еще не встречал. — Ага, трепетный ландыш, бля, — от смущения наш герой был вынужден спрятать лицо в коленях, не понимая, как у его возлюбленного получается это все выдавать с таким невозмутимым видом, будто ничего необыкновенного в этот момент в Яблоневом саду не происходило. — И отзывчивых, — добавил тот. — Ну харэ уже. — И умных, хотя ты это зачем-то старательно скрываешь. Отчаявшись его заткнуть, Даня со стоном страдания уткнулся лбом ему в плечо, ясно ощущая, как пылают уши. Когда оба замолкли, тишина вокруг наполнилась атмосферой истового охуева... я хотел сказать, мхатовской паузы, нарушить которую по прошествии некоторого времени решился лишь самый смелый. — Стойте, чуваки, — Стасик прищурился в непонимании. — Это реально не прикол?.. — Бля, это че, не наебка?! — вторил ему Беня. — Парень, ты кто, откуда у тебя кавказец и что ты сделал с нашим Даней? — захохотал Вася. — То есть ты хочешь всем нам сейчас сказать... — начал было Стас. — Что долбишься в очко с хачом?! — перебил его вспыхнувший от негодования Беня. — Он не хач, он с Кавказа, — уточнил Даня невозмутимо. — А, ну тогда другое дело, — Васин смех стал похожим на плач гиены. — Тогда все в порядке... Прям от сердца отлегло, это же было так предсказуемо! Ебать, ты, Даня, всех наебал! Чуваки, по ходу он упал, ударился головой и потерял память. Конкретно ту ее часть, где про гетеросексуальность. И про белую расу, аха-ха, — он почти завалился на Натана, пытающегося аккуратно его придержать. — Ща я тя добью, Васек, — гыгыкнул наш герой. — Я еще и еврей. — Что?! — заплакал тот. — Братан, а ты кто? Китаец-некрофил? Аха-ха, зоофи-ил, — поправил он сам себя, улегшись парню на ноги. — Нет, я не китаец, — невпопад ответил строчащий что-то в телефоне Натан. — У меня дедушка осетин. Стасик с Беней тем временем общались невербально, хмуро переглядываясь и пихая друг друга локтями. — Странно все это, — начал один. — Да бля буду, это не ты, — тихо запричитал второй. — Ну не можешь ты так хоба — и опидораситься вдруг, ты же всю жизнь орал, что пидоров сжигать надо... — И хачей с чурками, — добавил Стас. — Доебывался до всяких типов, лез махаться. — Ну слушайте, пацаны, — вдруг вступился за него Вася. — Может, один раз не пидорас? Я вон по пьянке на прошлом Чемпионате мира в Украине испанца какого-то засосал... — Какой один раз, у него мужик! — заверещал Беня, округлив глаза, и тут же обратился уже к Дане: — То есть ты с нами как с братанами, а потом от нас по гей-клубам в сраку долбиться бегал?! — Эй, — Стасик толкнул его плечом. — Да ладно, ну мы ж тоже иногда того, руку помощи друг другу, без пидорасни, так, чисто по-дружески. Как в тот раз, ну, помнишь, когда в сауну поехали, а девки не пришли... — Слыш, Стасян, ты это, меня к нему не ровняй! — дернулся тот. — Это было всего пару раз и вообще под газом... А вы че угораете?! — завопил он на Даню с Имраном. — Так прикол или нет? — прямо спросил у них Стас. — Бенек, ты че такой злой, те тоже хочется, что ли? — заржал наш герой, возможно, не до конца понимая, что попал по больному месту. — Слы-ыш! — издал боевой клич несчастный Беня, по-кошачьи напрыгнув на него прямо с насиженного места в стремительной попытке доломать и без того не раз страдавший нос. Пожалуй, здесь мы сделаем лирическое отступление, дабы пояснить, что гомофобной эта компания была как раз в основном из-за агрессивной нетерпимости нашего центрального персонажа, загнавшего и без того сомневающегося в себе и своей сексуальности парня в глубочайший и темнейший из шкафов. Возможно, именно потому теперь этот латентный пидо... идейный соратник ведущего дуэта сего рассказа так сильно бесился, собирая по клочьям свой порванный шаблон. Мы также забежим немного вперед и заинтригуем читателей краткой выдержкой из биографии объекта Даниных чувств, который в списке своих побед на личном фронте под вторым номером после женившейся первой любви имел мастера спорта родом из Грозного. Вы, наверное, уже догадались, какого именно спорта... Итак, тигриный прыжок рельефного, атлетичного Бени был грациозен и красив, но противник оказался быстрее. Настолько быстрее, что наш герой совершенно не уследил, как так вышло, что секунду назад угрожающе приближающийся с кулаками наготове друг теперь валяется лицом в траве, оседланный выкручивающим ему руку доброжелательным Имраном. — Эй, Ириска, ты че! — схватил он свою пассию за плечи, тщетно пытаясь стянуть с несчастного, жалобно поскуливающего парня. — Пусти его, он нормальный, Имран, блядь! Наверное, самым удивительным в этот момент был тот факт, что Вася над ситуацией от души ухохатывался на пару со Стасиком, чуть ли не хватаясь за живот. Натан тем временем благоразумно не вмешивался, продолжая клацать пальцами по экрану смартфона. — Дорогой мой, — начал Имран самым дружелюбным тоном. — Запомни, пожалуйста, повторять не буду. Я очень мирный человек и избегаю конфликтов, но трогать Данечку руками — это самый быстрый путь к «зарэжу». Еще одна такая попытка, и эта рука будет оторвана. И другая тоже. Одна в Купчино, вторая на Парнасе. — Слезь с него, ебанутая Ириска, — кряхтел Даня, пытаясь стащить его на землю за талию. Помощь пришла внезапно и стремительно, чуть ли не свалившись на голову с громогласным «Э-э-э!» — Что это у вас тут за вольная борьба без рефери? — раздался у него над ухом мощный голос Наты, буквально за шкирку стянувшей Имрана с Бени, при этом не выпуская из второй руки пакет с бананами. — А ну не трожь! Вася со Стасом в этот момент уже в истерике лежали на земле, тогда как Натан взволнованно кусал ногти, наблюдая за перепалкой. — Нельзя обижать Бенечку! — встряхнула она изумленного Имрана, все так же держа его за ворот пиджака. — Он нежный! Противопоставить ей тот ничего не мог и не пытался, беспомощно болтаясь с круглыми глазами, слишком впечатленный ее эффектным явлением. — Ната, пусти моего мужика! — завопил Даня, пытаясь вырвать пиджак возлюбленного из плена ее цепких пальцев. — Да, Ната, у тебя свой есть! — сквозь задушенный хохот поддержал его Вася, которому вторил икающий от смеха Стасик, пытаясь при этом приобнять трущего плечо Беню. — Что это еще за хмырь? — уперла кулаки в бока сердитая девушка. — Сама ты хмырь! — встал между ними наш герой, загородив собой возлюбленного. — Это мой парень! Он пытался спасти меня от Бени! — Спасти превентивно?! — надвинулась на него Ната. — Нет, Беня рассердился, — вставил свои пять копеек Натан. — И хотел ударить Даню. — За что?! — обернулась она к пострадавшему. — За то, что он пидор! — возмущенно закричал тот. — Россия для русских! — крикнул ему в тон Вася. — Питер для пидоров! — Давайте переименуем Питер в Пидер, — хрюкнул от смеха Стасик. — За то, что у меня появился парень! — злобно зыркнул на Беню наш герой. — А у него нет! Следующие несколько минут все участники сего абсурдного действа провели, разделившись на два лагеря: Вася со Стасиком, ослабленные собственным чувством юмора, пытались удержать на месте дышащего словно рассерженный бык Беню, тогда как Имран под страховкой суровой Наты и беспокойного Натана крепко обнимал своего оребушка, не позволяя ему снова ввязаться в драку. — Ты был самый злобный в этой шайке! — почти плевался супостат в нашего героя. — Самый жестокий! Исходил на говнище, когда видел что-то, что от тебя хоть немного отличается! Для тебя нормой было дать кому-то в морду просто за то, что тебе показалось, что он как-то не так жопой вильнул, блядь! Это ты тот из нас, кто мог обматерить девку за то, что у нее смуглое табло! — Да, Дань, это как-то непоследовательно с твоей стороны, — согласился с ним чуть успокоившийся Стасик. — Столько дерьмища вылил, — продолжал Беня. — А теперь оказывается, на себя же! Посмотрите на него, блядь! Стоит, с черножопым своим обжимается! Пидор лицемерный... Даня не отвечал ему, растеряв весь свой пыл и пристыженно притихнув в руках у Имрана, успокаивающе его поглаживающего. — По ходу, это была плохая идея, — грустным шепотом сделал он вывод. — Это предсказуемо, — так же тихо ответил ему тот. — Я с тобой, сердце мое, ты в безопасности. — Ну? — Ната сердито уставилась на голосящего Беню. — Облегчился? Отпустило тебя? — Да, — тот дернулся, высвобождая плечи из рук все еще посмеивающихся товарищей. — Тогда сел на место, — категорично потребовала она, вытащив из пакета банан и попытавшись вручить ему. — Дане своему отдай, — отмахнулся тот. — Он как раз, по ходу, обожает всякие длинные твердые штуки. — Да, он как-то оч долго выбирал огурцы с пупырками, — загоготал Вася. — Не пизди, Васек, я только парниковые котирую, — вяло огрызнулся Даня. — Ну, Ната, ты прям эта, как ее, — восхитился Стасик. — Богиня такая, у которой в одной руке весы, в другой меч. Только у тя в одной пакет с бананами, а в другой... хач... был. — Фемида, — подсказал Имран добродушно. — Да, точно, — кивнул тот. — А вместо повязки солнечные очки. Кстати, а как ты так быстро вернулась? — Натанчик мне прислал смс-ку, — поделилась она. — «Ната, SOS, тут сейчас будет махач». Ну что, все успокоились? Можем начинать собрание? Натан подвинулся, уступая ей место между собой и Васей на куртке последнего. — А по какому поводу у нас собрание? — заинтересовался Стасик, все еще приобнимающий насупленного лучшего друга. — По поводу проводов лета, — бодро отозвалась девушка. — А теперь еще и по поводу знакомства с Даниным бойфрендом. Давайте, мальчики, все по банану, а ты, Дань, знакомь. — Это Имран, — вздохнул раздраженно наш герой. — Он из Грозного. Мы стали общаться, потому что он спас мне жизнь. — И ты за это подставил ему жопу, — не выдержал все еще трущий плечо Беня. — Да, блядь, — всплеснул руками Даня. — Вот буквально час назад, до сих пор очко болит! Он мельком взглянул на своего избранника, вынужденного прикрыть рукой рот, чтобы спрятать чрезвычайно довольную улыбку. — А как он тебя спас? — спросил вдруг Натан. — Я поцапался с группой чуваков на Апрашке, они б меня, наверное, прирезали и выкинули где-то... — Нет, не думаю, — возразил Имран. — Избили бы наверняка, но намеренно бы убивать не стали. — Похуй, суть не в том, — он дернул плечом. — Факт, что я щас хожу на своих двоих только благодаря тебе. — Как романтично, — умилилась Ната, обняв ладонями себя за лицо. — А дальше? — А дальше он меня отвел в машину, дал холодное приложить что-то вроде. Напоил, накормил. Я отрубился, он меня привез к себе, дал отдохнуть, отстирал рубашку от крови... — От крови?! — ужаснулась она. — Да, у меня был нос разбит, — он опасливо покосился на Беню. — Во-во, именно тогда и был задет мозг! — обрадовался Вася. — А потом выебал в жопу и тебе понравилось? — беззлобно предположил Стасик. — Нет, просто позаботился обо мне и утром отвез домой. Никаких контактов не оставил, сука, я за ним недели три по сраной Апрашке гонялся, — Даня сердито покосился на свою пассию. — Вот хоть один из вас потащил бы к себе домой бухого в говнище, вонючего, матерящего ваших земляков чувака в кровище? Хуй там. — Данечка, — ласково позвал Имран, обнимая его за плечо. — Че Данечка? — нахохлился он. — Кто так щас делает вообще? Я в тя втрескался из-за поступка, Ириска. А уже потом все эти ресницы-губы-елда. — А че там с елдой? — заинтересовался Вася. — Как полторы Стасиных, — мстительно ухмыльнулся наш герой. — Ой, Имра-ан, — протянул Азаренко. — А ты можешь его бросить и уйти ко мне? К нам, — поправился он, робко покосившись на супругу. — И че ты будешь с ним делать? — хохотнул Стас. — Поставлю на журнальный столик в гостиной, раздену и буду любоваться. — Это же горец, тебе придется его связать для такого, — проворчал Беня. — А что, есть такая сексуальная практика, — задумчиво припомнил Стасик. — Бондаж и дисциплина, — подсказал Имран. — Точно! — обрадовался тот. Все обернулись на тихонько засмеявшегося Натана. — Братан, а тебе чего так весело? — наклонился к нему Вася. — Да, кстати, он с самого начала как будто вообще не удивлен, — обвинительно начал Беня. — Сидит, радуется, как будто и так в курсе этого... пиздеца. — Мне Игорь сказал две недели назад, — смутился юноша. — Вот оно! — вскричал Азаренко. — Пацаны, это все Игореха! Он испортил нашего Даню! — Братан, какого хуя?! — снова наехал на паренька Беня. — А нам сказать?! — Не трогай мою пусю, — предупредила его Ната. — Он хранил чужой секрет, а не свой! — Я бы и свой хранил, — тихо добавил Натан. — Пацаны, Игорек! — никак не унимался Вася. — Где? — хмуро огляделся Беня. — В пизде, — не удержался наш герой, весело заржав. — Вы в курсе?.. — Да-а! — восторженно завизжала Ната. — Игорюнечка уже пригласил нас всех! Такая радость! Никак не можем с Васюткой придумать, что им подарить на свадьбу... Мариша такая красавица! И поет чудесно! — О, народ, да это же... — вдохновенно начал Вася. — Баланс! — закончил за него Стасик. — Пидор выбыл, пидор вбыл! — лицо того озарилось познанием истины. — Но почему хач?! — Беня вернулся к волнующей его теме. — А, то есть остальное тебя уже не беспокоит? — засмеялся пытающийся размять ему плечи Стас. — Игорехина невеста немного... Того... Компенсирует, — тот опустил голову, открывая доступ к шее. — Вы ща тоже выглядите по-пидорски, — обрадовался Азаренко. — Иди нахуй, — улыбнулся ему Стасик. — Да, пожалуйста, иди туда, — пробурчал Беня. — Поздравляю, Дань, — развеселился Вася. — Теперь абсолютно любая реплика в нашей компашке звучит по-пидорски. — Мои соболезнования, — скривился наш герой. — А у вас какие планы на будущее? — обратилась к нему Ната. — В смысле? — не сразу понял Даня. — А... Ну... Мы обручились. — Когда? — удивился его избранник. — Ах, да, точно. — Вы серьезно?! — ее лицо буквально засветилось от изумления. — Да, он мне даже кольцо подарил, — подтвердил он, изо всех сил пытаясь сохранить невозмутимое лицо. — Было такое, — кивнул Имран, у которого с троллингом... то есть с самообладанием никогда не имелось проблем. — Вы же мои ласточки! — запищала она, привстав, чтобы обнять сразу обоих. — И когда свадьба? — Когда накопим на Голландию, — без запинки ответил он, с нежностью покосившись на Даню, чуть нахмурившегося в непонимании, какой в этой затянувшейся шутке в действительности процент самой шутки. — У Бени такое лицо, как будто он понюхал бомжа, — заржал он вдруг, отвлекая всех от странной темы. — Но почему хач?! — снова повторил тот в негодовании. — Мы не выбираем, кого любить, — философски заметил Натан. — Да, вот то, что он сказал, — ткнул в него пальцем Даня. В сопровождении молчаливого Братана и своей пассии он вскоре покинул компанию, оставив простор для фрустрации и перемывания костей. Натан дошел с ними аж до дороги, очарованный присевшим ему на уши Имраном, который со всем своим кавказским красноречием расхваливал новую Данину татуировку: упомянул он и красоту композиции, и изящные линии цветов, и гармонию оттенков, и удачное сочетание рисунка с личностью носителя, отражающее его внутреннюю, скрытую от посторонних глаз нежность. Разрумянившийся паренек буквально засиял от оды своим талантам, то и дело с благодарностью поглядывая почему-то на самого Даню. — О, Братан, кстати! — вспомнил он вдруг. — У него на бедре была татуха, которая расплылась в какое-то стремное пятно. Давай зафигачим ему розы вот тут? — он провел пальцем от сгиба бедра до ребер своей пассии. — Давай, — подхватил волну энтузиазма Натан. — Цветные или монохромные? — А он выдержит цветные? — усомнился наш герой. — Может, у «него» спросим? — подмигнул ему Имран. — Как ты оцениваешь боль во время нанесения пятна от одного до десяти? — с серьезным лицом поинтересовался юноша. — На двоечку-троечку, — в сомнении повертел кистью руки Имран. — Правда, крови было много. — А какой размер пятна? — Сантиметров пять на три вроде, — прикинул Даня. — Если воспоминание о боли не слишком искажено, твой болевой порог высокий, это значит, что можно сделать цветные. Если низкий, то я сделаю вариативный эскиз. — Эт как? — не понял он. — Можно закрасить, но он хорошо смотрится и в контуре. Когда вдохновленный идеей Натан свернул в направлении своего дома, в кратком споре о необходимости дойти до светофора осторожность Имрана была побеждена ленью нашего героя, что тот компенсировал, крепко ухватив его за руку. — Я че, мелкий?! — возмущался Даня, снова размахивая несчастным перфоратором. — Че ты меня волочешь? — Меня иногда пугают твои суицидальные порывы, — недовольно проинформировал его Имран, отпустив руку, но идя рядом так, чтобы «случайно» касаться его предплечья. — А я думал, ты за ручку подержаться хочешь, — хмыкнул он. — А если и хочу? — усмехнулся тот. От этого предположение на душе у него отчего-то сделалось тепло. — Натан очень приятный молодой человек, — заметил Имран уже на лестнице. — Скромный такой, сдержанный. — Ага, норм пацанчик, — согласился наш герой, не побрезговав похвастаться. — Сказал недавно, что я его лучший друг. — Мне кажется, все прошло очень даже неплохо, — решил подвести итог состоявшемуся знакомству его избранник. — Спасибо миротворческим силам Наты, — гыгыкнул он. — Стасу вроде бы все равно... — Да он по жизни похуист. — Васю успокоит жена. — Ага. — Беня тоже со временем привыкнет, — он улыбнулся ободряюще. — Думаю, мы использовали очень удачное стечение обстоятельств, чтобы открыться. У тебя не было времени об этом думать и переживать, все как-то само случилось. — Че ты такой умный, конфета моя? — съехидничал Даня. — Чрезвычайно липучая конфета, — промурчал Имран, ухватив его за зад, но тут же убрал руки, когда пролетом выше послышалось шарканье, а следом звук ключей. — Здрасьте, бабуль, — громко поздоровался Даня, признав в сгорбившейся над замком фигуре соседскую старушку. — Ой, Данька! — обрадовалась та. — А ну заходи. — Так вы ж уходите. — Заходи, заходи, — настояла женщина, подгоняя заодно и Имрана. — Мне тут в комнате быстренько совсем, я тебя за это гостинцем угощу. — Опять «Березка», бабуль? Сопьюсь я с вами, ну е-мое, — вздохнул он, затем добавил вполголоса в сторону спутника: — Оставь надежду, всяк сюда входящий... Тот прыснул невольно и направился за ним в аккуратненькую, почти лаконичную гостиную, по центру которой теснился совершенно неуместный подранный диван. — Милочек, помоги снести вниз к парадной, а? — запричитала она. — Там сосед поедет, в деревню заберет. Я ж старая, одна не донесу... — Ой, как будто если б вас было две, то донесли бы, — раздраженно вздохнул он, поймав укоризненный взгляд Имрана. — Не переживайте, дорогая моя, сейчас спустим! — тот обошел этот дышащий на ладан предмет интерьера и попробовал приподнять. — Данечка, он легкий, давай, потащили! — Бабуль, уйдите с дороги, — посоветовал наш герой, сверля его глазами недовольно. — Давай по диагонали, так в дверь не войдет. В процессе преодоления пролета между третьим и вторым этажом он старательно, почти театрально кряхтел, вызывая недоумение на лице своей пассии. — Тяжело? Хочешь передохнуть? — спросил тот обеспокоенно. — Нет, легко, — проворчал Даня. — Но пусть видит, что это не нехуй делать... Че ты вообще согласился?! — Ну как я мог не согласиться? Пожилая женщина просит помочь. Он и раньше отмечал за кавказцами эту особенность — практически безусловное уважение к старшим, даже если разница в возрасте была не так велика. Возможно, именно эта традиция не так давно спасла его от перелома челюсти, но... — Она меня постоянно запрягает, — пожаловался он негромко. — Зовет чинить все подряд, то кран, то шкаф, то еще хуйня какая-то, то потолок белить. И каждый раз за это водку сует. Баба Надя, блядь, спонсор Данечкиного запоя... — Одинокая, наверное, — сочувственно вздохнул Имран. — Да нихуя, у нее дочь и трое внуков-долбоебов, но кран чинить — так Данька, поди сюды. Она прост со мной сидела иногда, ну, типа няней. Жалела, вкусняхами угощала, даже забирала спать, когда родаки сильно ругались. И там внизу, на совете бабок заступается, типа, парень, конечно, пропащий, весь в папашу, но зато рукастый и так далее. Ну, ты знаешь, это ж бабки. Протиснув предмет мебели сквозь входную дверь, они поставили его под козырьком парадной, насколько позволяла его длина, и на него же присели перевести дух. — Она ваще всю жизнь работала преподом квантовой химии, — продолжил он свой рассказ. — Может, физики? — уточнил Имран. — Слыш, Ириска, ты определись, я у тя тупой или нет. Я, по-твоему, совсем с головой не дружу? — нахмурился он. — Химии. — А как это вообще возможно? — вскинул брови тот. — Какая может быть химия на уровне квантов? — Хуянтов, — огрызнулся наш герой. — Строение молекул на квантовом уровне. Как оно влияет на химические реакции. Я, блядь, был ребенком, хотел играть в ебучий паровоз с рельсами, а не вот это все. Она, видимо, думала, что сможет победить гены и привить мне любовь к науке, но хуй там. Я ток физику в школе любил, остальное — говно какое-то. — А я не любил, — улыбнулся ему Имран. — И химию, и математику. Все точные науки терпеть не мог. Зато обожал музыку, рисование и литературу. — Творчество-хуерчество... — Есть слово, которое ты не можешь «прохуйдублировать»? — рассмеялся тот. — Есть, — кивнул Даня. — Твое имя, например. Я оч пытался, но чет не вышло. Пошли домой, я голодный. — Ой, — хлопнул себя по бедрам Имран. — Я ж со вчера еще хотел термос взять, сполоснуть. А то мыть потом трудно... Сейчас вернусь. Пока он бегал в машину, наш герой успел лениво подняться и достать ключи, но на своем этаже снова повстречал «бабу Надю». — Отнесли, бабуль, — отчитался он громогласно, не без оснований подозревая в старушке тугоухость. — Стоит под крышей. — Иди-ка сюда, — поманила его та из-за двери. — Вот тебе винцо и пирожочки, тепленькие еще, покушай. — Бабуль, да не надо, ну че вы, — смутился он. — Бери, бери, — она сунула накрытую фольгой тарелку ему в руки и заодно подмышку бутылку какого-то дешевого, судя по этикетке, вина. — Тебе и твоему дружку-еврейчику. — Ващет он с Кавказа, — не удержался от смеха Даня. — Еврейчик, еврейчик, — заверила соседка. — Глазки еврейские. Услышав знакомые шаги пролетом ниже, он крикнул: — Рахимов, тя раскусили! Ты теперь Райхман! — Райхель, — поправил тот, чуть запыхавшись. — Че?.. — не понял он, пытаясь с ношей в руках открыть дверь в квартиру. — Есть такой... Композитор, — Имран забрал у него бутылку. — Я его в машине слушаю. — Это который «Эй-лей-лей, мандарин по пять рублей»? — И который «Ше-ше-ше». Вино наш герой поместил в буфет и, выудив из холодильника пачку вишневого сока, водрузил ее на стол вместе с кружками, развернул пирожки и довольный уселся за стол напротив своего избранника. — У меня с курой, — откусив первый, похвастался он. — А твой? — С капустой, — продемонстрировал ему начинку Имран. — Давай махнемся? — Не любишь с курицей? — Не, там лук, — хмыкнул он смущенно. — А мне еще тя целовать... Ой... — Что? — Блядь! — он всплеснул руками, едва не выронив пирожок. — Перфоратор. — Где?.. — У бабки. — А, ну, не страшно, — успокоился заволновавшийся было о его «игрульке» Имран. — Поедим и заберем. — Эй, Ириска, — начал Даня заискивающе. — А можешь к ней сам сгонять? — Почему сам? — растерялся тот. — Она сказала, у тя глазки еврейские. Мож, типа, будет бояться, что ты ченить сопрешь и не станет мозги ебать, как мне обычно. — Так она ж тоже еврейка, — улыбнулся тот, доев пирожок. — Не понял, — завис наш герой. — Откуда ты знаешь? Эт че, как гейдар, только еврейдар? — Ну да, — хмыкнул Имран. — Ты серьезно?.. А как ты понял? Это чет в лице? Погоди, а че значит — тоже? — Данечка, — засмеялся он. — У нее на полке в коридоре ханукия стоит. Ну я ей и сказал «Шалом», пока ты там диван разглядывал. — Хану... что? — Еврейский национальный подсвечник. — А, — глубокомысленно произнес Даня. — Так ты сходишь? — Конечно, схожу. Судя по тому, что не возвращался он около получаса, «Шалом» не сработал, и хитрая соседка решила извлечь пользу из еще одной пары мужских рук. — Послезавтра Судный день, — траурным голосом возвестил с порога Имран, неся в руках чемоданчик с перфоратором и... пачку макарон в форме маленьких звездочек Давида. — Эт че? — в недоумении уставился на трофейную провизию наш герой. — Тя опять припахали или это ты развел бабку на хавчик? — Развел, — повинился тот. — Это мне за красивые глаза. — Если б она твой елдак увидела, мож, борща б нам сварила, — пробормотал он. — Боюсь, в таком случае она б этот борщ мне на голову надела... Пока Имран искал в размещенном на столе в гостиной ноутбуке свой любимый сериал, взобравшийся на диван с ногами Даня отвлекся на телефон, в котором приложение Инстаграма напомнило ему о себе извещением, что «igorlevin1» опубликовал уже достаточно много не просмотренных им фотографий. Разумеется, все они вертелись вокруг одной темы: вот Игорь с Мариной любуются пейзажем на крыше какого-то ресторана; вот они выбирают многоэтажный торт, как в американских фильмах; вот красивая Марина сидит на белоснежной постели в такого же цвета рубашке будущего супруга (Даня немного задержался на этой фотографии, разглядывая ее длинные стройные ноги); а вот они вдвоем пытаются выбрать какие-то ленточки... Пока его пассия отлучилась в уборную, он заодно решил заглянуть в профили каждого из друзей, которых несколько часов назад оконфузил новостями из личной жизни. Натан стабильно выкладывал свое творчество, животных и все такие же редкие пугающие селфи. У Наты этот жанр фотографий получался гораздо лучше и был разбавлен репортажами с тусовок и придуривающимся мужем, который на своей страничке публиковал не слишком интеллектуальный юмор и красивую еду. Профиль Бени был ожидаемо посвящен теме спорта, Стасик же в своем умудрялся продавать какие-то вещи. Случайно зайдя в собственный профиль, наш герой обнаружил там одинокую пару снимков, сделанных еще Игорьком, и пришел к выводу, что ведет недостаточно активный социальный образ жизни. Еле разобравшись, куда тыкать, чтобы загрузить картинку, он опубликовал один из наиболее удачных вчерашних закатов и вдруг был заворожен тем, насколько качественными, детальными и четкими вышли те снимки, на которых он пытался зафиксировать боковой свет солнца на глазах и ресницах своего возлюбленного. — Охуеть, — восхищенно прошептал он, зайдя в галерею телефона и приблизив сияющие, яркие, почти оранжевые радужки с бликами, похожими на россыпь драгоценных камней. Поймав себя на этой мысленной формулировке, он усмехнулся, что Имран, должно быть, тоже скоро начнет материться. — Ириска, ты такой охуенный, — поделился он впечатлением с возвратившимся в гостиную Имраном, который удивленно вскинул брови. Минут пять тот потратил на разъяснение разных функций приложения, проконтролировал выкладку одной из фотографий, затем переслал ему снимки со своего телефона, на которых не подозревающий о новоиспеченном папарацци Даня радостно гонял по пляжу чаек. — Смотри, вот мой любимый, — Имран указал пальцем на одну из картинок, на которой наш герой замер в динамике полуоборота с раскинутыми руками и счастливой улыбкой прямо посреди стаи взлетающих птиц. — Снимок? — на всякий случай уточнил Даня, чувствуя, как ускоряется пульс. Вместо ответа тот кокетливо прикрыл глаза, хитро улыбнулся и поцеловал его в висок. События начала четвертой серии он упустил, увлеченный губами своего избранника, который в коротких перерывах между медленными, тягучими, нежными поцелуями настойчиво пытался восстановить и объяснить события разных сюжетных линий сериала. Даня делал честные глаза и кивал, фоном размышляя о том, как же это все странно, ведь до Имрана он понятия не имел, как, а главное, зачем люди целуются. С каждой девушкой, позволявшей ему приблизиться к себе, это было по-разному неловко, вне зависимости от пути, который он выбирал. Все было «не то» и чувствовалось «не так»: и невинные прикосновения губ к губам, и несмелые «чмоки» в уголок рта, и попытки засунуть в кого-то язык или орудовать им как ершиком для чистки бутылок... Не прокатывал даже странный способ, который он наблюдал в порно, где пара самозабвенно по необъяснимым причинам быстро-быстро дергала языками. Все это смотрелось и ощущалось до безобразия глупо, ввергая его в глубокое недоумение, для чего такой не особо приятный способ взаимодействия вообще был изобретен, особенно с учетом негигиеничности обмена слюнями, остатками еды и бактериями. С Имраном все оказалось иначе. Во-первых, сам его миниатюрный красивый рот стал для Дани своего рода фетишем, и никакие губы Джоли или даже юного Братана не могли сравниться по притягательности с этим капризным изгибом верхней губы или податливой мягкостью нижней. Во-вторых, его избранник ничего не ждал и не оценивал — наоборот, стоило только податься вперед, и он сам подхватывал инициативу, как ведущий партнер в танце. Поцелуи с ним возбуждали на физическом уровне, были приятны тактильно и не ощущались бессмысленной тратой времени. Возможно, вся суть разницы с предыдущим опытом заключалась в сильнейшей влюбленности, но подтвердить эту гипотезу могла бы только Юля, которая так ни разу и не дала себя не то что поцеловать — даже обнять теснее, чем по-дружески. Неизменно начиная зевать во время любых «серых» сцен сериала, Даня вдруг заметил, что стал внимательнее наблюдать за линией еще с первого появления приглянувшегося ему низкорослого героя, манерой речи стабильно напоминающего Геру, и даже запомнил его имя. — О, беленькая отмудохала мерзкого брательника, — вяло порадовался он эмансипации своей тезки. — Молодец, Даня, моя школа! Когда на экране появились титры, он разочарованно вздохнул: — И ни одной нормальной ебли... Я озадачен. Нет. Я в ахуе. Практически негодую... — А как же беседа про драконов в ванне? — промурчал ему на ухо Имран. — Ебля не катит, когда один из ебущихся такая мразота, — сурово выдал наш герой. — Давай еще серию. — Если бы я мог выбрать роль отсюда, — задумчиво подал голос тот. — Я бы хотел сыграть евнуха. — Евнуха?! — расхохотался Даня, почти улегшись на диван. — Ага, да, шутка века... — Ну а что, прическа такая же, — хихикнул тот, огладив свою бритую голову. — Короткая ебля бледного чувака тоже не считается, — уныло вздохнул он спустя некоторое время, не впечатлившись очередной интимной сценой. К началу следующего интересного действа на экране он успел сложить на свою пассию все конечности, затем коварно забрался на него верхом, чтобы в итоге перевернуться, сесть поудобнее у него между ног и положить голову ему на грудь. — О-о, пидоры! — он даже дернулся от неожиданности от очередной сцены сексуального взаимодействия, на этот раз с участием двух парней. — Зачем тебе играть евнуха, если можно вот этого бородатого пидора? Я даже согласен лохмы отрастить, как у второго. У меня, кстати, почти такие же были, хочешь, покажу? — Хочу, — заулыбался Имран, выпуская его из объятий ненадолго. — Во, эт я в музыкалке, — он устроился рядом с выпрямившимся любовником и вручил ему открытый на нужной странице фотоальбом, который мама хранила на полке среди книг. — Эт я типа... Из чувства протеста. Он в стеснении сунул руки между колен и принялся раскачиваться, наблюдая за тем, с какой ласковой улыбкой тот рассматривает снимки более чем десятилетней давности. — А эт в шараге уже, — указал он на те, где собственные русые кудри спускались ниже плеч. — Можешь полистать. Лучше ты попалишь этот позор щас, а не под мамкины сюсюканья. В душе не ебу, зачем она это все хранит... Предложив полистать, он никак не ожидал, что Имран бодро перевернет альбом и начнет рассматривать все с первых страниц, куда были вставлены его фотографии в амплуа кулька из роддома. Через несколько разворотов, когда малыш уже научился ходить и заинтересованно выглядывал из-за отцовской ноги или радостно вертелся перед зеркалом, Даня стал свидетелем всего спектра звуков, которыми его избранник выражал крайней степени умиление. — Эт я мамину косметику разорил, — указал он на изображение перепуганного пятилетнего себя, надкусившего помаду. — А там дальше уже в школу пошел. Вишь, у меня розовая тетрадка? Сам выбрал, пидарасик мелкий... — Такой красивый, — чуть слышно выдохнул растроганный Имран, снова любуясь на него в подростковом состоянии. — Ну да, модель прям, — хмыкнул наш герой, искренне не понимая, что может найтись красивого в скорченных им когда-то рожах. — Для рекламы средства от прыщей. — Ты не хочешь снова отпустить волосы? — улыбнулся ему тот с нежностью во взгляде и голосе. — Я то ж самое хотел спросить, — съехидничал он. — Видел у твоего бывшего в Инсте, у тя тоже кудряхи прикольные. — Какого бывшего?.. — не понял Имран. «Оборзевшего», — хотел ответить Даня, но усилием воли заставил себя сменить тему. — Слышь, а ты часто башку бреешь? — Ну да, где-то раз в неделю, — кивнул тот. — А грил, мол, тряпочкой протер, — он забрал у него из рук альбом, кинул на стол и полез обратно на свое законное место в его объятиях. — Башка ж мерзнет. — Есть немного... Мне кажется, под ноль — это проще всего. Либо так, либо отращивать, иначе они у меня вертикально растут, очень жесткие. — Ну, я потерплю полгодика, — заверил его наш герой. — Но тогда я не смогу шутить, что ты моя палочка... — Палочка потому что дрыщ? А ты типа мой ноль? — усомнился он. — Слуш, у тя в штанах такая палочка, что я просто нервно в сторонке курю. Давай я лучше буду твоя Эпичная Даня, а ты мой джигит с косой до жопы. Он потянулся к ноутбуку, чтобы включить продолжение сериала, и поерзал, почти улегшись спиной на грудь своей пассии. — Зачем он ему сиськи бреет? — Он же сказал, ему так нравится, — объяснил на ухо Имран, пробравшийся пальцами под его футболку. — Я не буду тебя брить, ты мне нравишься как есть, — обернулся к нему Даня. — Ты только что попросил перестать бриться, — засмеялся тот. — Ну да, чтоб ты был какой есть, — не нашел изъяна в собственной последовательности наш герой. — Как природа сделала. — А лицо? — Не, лицо я хочу видеть. — А голову нет? — поддразнивал его любовник, заставляя хихикать от легкой щекотки. — Ну Ириска, ну че ты приебался? — не выдержал Даня, забравшись на него и почти уложив на диван. Пока они возились и смеялись, однополая парочка на экране занялась самым настоящим оральным сексом. — О, минетик! — вывернул голову наш герой. — Почему ничего не видно?! Фу, как он причмокивает... Я тож так чмокаю?! — Все чмокают, — философски заметил Имран. — Ты нет. — Ты просто не замечаешь, потому что... — он снова провернул свой хитрый маневр, обняв его за талию и в одну секунду уложив на спину. — Занят. — Охренеть, реально чмокаешь, — удивился Даня, когда на экране снова пошли титры. — Опять не было ебли, что за хуйня?! — А как же минетик? — отвлекся от своего занятия Имран. — Но там ниче не показали... — Еще серию? Откровенно говоря, вид любовника, неторопливо, с фантазией рассусоливающего над его мужским достоинством, вникнуть в запутанный сюжет отнюдь не помогал, потому Даня в очередной раз пытался усидеть на двух стульях и неизменно проваливался между ними: не мог ни кончить нормально, ни понять, о чем вообще идет речь в эпизоде. Когда Эпичная Даня принялась уплетать за обе щеки сырое конячье сердце, наш герой жалобно взглянул на Имрана, попросив у него передышку. — Стой, Ириска, я сейчас блевану... — Не волнуйся, Данечка, это не настоящее сердце, просто огромная мармеладка с сиропом. — Как мне поможет эта инфа? — застонал он, отвернувшись от экрана. — Все, я больше не ем мармелад. Вернуться к своему занятию тот смог, лишь когда действие перенеслось в какую-то башню, где теперь сражались два рыцаря, что Даню во всех смыслах весьма вдохновило. — Конфета моя, я все равно не кончу, пока не сконцентрируюсь, — пессимистично известил он старательного любовника. — Ты уверен? — улыбнулся тот коварно. Захватывающий бой на экране длился около четырех минут, и все эти четыре минуты хитрожо... бессовестно сменивший тактику Имран активно работал ртом, доведя бедного Данечку до одного из сильнейших кульминационных моментов, которые он помнил на своем веку. Если обычный его оргазм затрагивал в лучшем случае мышцы в районе таза, то на этот раз приятные судороги распространились до пресса и колен, сопровождаемые почти девичьими писками жертвы бесстыжего соблазнителя. — Вот видишь, как удобно, — добил его тот, совершенно неприлично облизнувшись. — А была бы коса, ты бы мне ее сейчас от страсти оторвал. Некоторое время наш герой лежал без чувств, не реагируя на внешние раздражители и наслаждаясь ленивыми ласками своего томного возлюбленного, затем из полудремы его вывело полное смиренного презрения лицо Эпичной Дани, равнодушно глядящей на довольно жестокую казнь того самого «мерзкого брательника». — Меня пугает эта девица, — пробормотал он сонно. — У нее сильный характер, — заметил Имран. — Вот так палить на помирающего брата — это не круто, — он слегка приободрился, почувствовав ногой, что тот все еще возбужден, и решил, не теряя времени, залезть ему в штаны. Чтобы дойти до разрядки, терпеливому Имрану хватило чуть ли не минуты, за которую наш герой не то что разойтись не успел — даже не начал стараться. — Охренеть, — поразился он, сглатывая. — Ну ты шустрый. Стой... Блядь! Заслышав звон ключей в замке входной двери, оба бросились в панике застегивать штаны и вытирать физиономии — один футболкой, другой рукавом рубашки. — Мальчики, я дома! — заискивающим голосом известила из коридора Зоя Вениаминовна. — Мы тут, ма, — крикнул Даня, прочистив горло и оценив обстановку как безопасную: если взглянуть со стороны, два парня просто сидят на диване и смотрят какой-то исторический фильм с королями и замками, до этого разглядывали фотографии и даже поели, судя по следам на кухне. — Здравствуйте, — робко поздоровался Имран чуть виноватым голосом. — Я вам таких опят сейчас пожарю! — заглянула она в гостиную, умилившись фотоальбому на столе. — С картошечкой! И кабачки! Все свое, с огорода. Растереть вам брусничку с сахаром? — Да, ма, мы оч голодные, — заверил наш герой. — Опят двадцат пят, — с улыбкой прошептал ему Имран, когда довольная собой мама удалилась в сторону кухни. — Надо придумать, где можно спокойно поебаться, — проворчал он. Поблагодарив кокетливо смущающуюся хозяйку за сытный ужин и чуть ли не расцеловав ей руки, Имран увез своего нервного оребушка ночевать в коммуналку, торжественно пообещав вернуть завтра перед работой. — Приколи, он отжал у бабы Нади макароны, — уже из дверей не забыл похвастаться матери Даня, захватив с собой перфоратор. — Вот это день, — восхитился Имран. — Очень насыщенный. — Слуш, Ириска, — вспомнил он вдруг. — А откуда ты так умеешь?.. Ну... — Ты о чем? — хитро покосился на него тот. — Махаться, — подобрал формулировку наш герой. — А, — хмыкнул он. — Да было дело, с одним мастером спорта... — Ебался, — закончил за него Даня, гыгыкнув. — Ой, я хотел сказать, боролся. Или не хотел. — Встречался пару лет, — честно ответил тот. — Вот, — насупился он. — Говорил — я музыкант, я педагог, я культурный атеист, я то, я это... Хачина ты. — Кровь не вода, — усмехнулся Имран. Привычно пробудившись на рассвете и не без труда выпутавшись из тисков страстного даже во сне избранника, Даня устремился в уборную, захватив телефон, чтобы в ней не скучать. Путь к цели был свободен от горячих афро-русских девиц и ослепительных травести-див, потому он в приподнятом настроении уединился, но вскоре недовольно нахмурился. — Вот же борзый уебок, — процедил наш герой, глядя в экран. Под фотографией янтарных глаз его пассии паршивец «glassriver» оставил смайлик с сердечками в глазах, а под снимком с чайками, который они также опубликовали, значилось «Супер!» того же авторства. С учетом последних данных, собранных из оброненных Имраном деталей, теперь в роли не до конца побежденного соперника могла выступать не только женившаяся первая любовь, но и внезапно обнаружившийся романтик-борец, возомнивший себя эстетом.