The Non-coolest Love Story Ever

Несмотря на непрекращающуюся громкую танцевальную музыку и радостные возгласы вокруг, на несколько долгих секунд Дане показалось, что они с домовенком-переростком Додей, с театральной высокомерностью отвернувшейся булкой Имраном и коварнейшим из существ, обладателем Синдрома Суперхитрой Задницы Братаном очутились в глухой тишине, похожей на ту, что заполняет сознание в момент погружения в воду. Вырвали его из этой прострации кашляющий хохот Артушки, сдавленный возглас подавившейся шампанским Киры и радостный визг жениха, вытянувшегося ради такого зрелища из-за диджейского пульта. Скорее всего, не будь он сам участником сего эпического конфуза, носился бы вокруг с восторженными воплями, требуя попкорна, однако теперь снова чувствовал себя в центре всеобщего внимания. Вопреки этому давящему ощущению, большая часть гостей была занята танцами и собой, а те немногие, кто наблюдал за знакомством, никакой неловкости в ситуации не улавливали, не будучи знакомыми с контекстом. Именно такая неосведомленность лучшего друга и, вероятно, самого Натана удерживала нашего оребушка от немедленной расправы над обоими. В голове его за эти несколько секунд давящего молчания пронеслась череда глубокомысленных философских измышлений, включая ироничное сравнение треклятого Додика-Давида с шаблонным протагонистом дешевого зарубежного кино, эффектно появляющимся в кульминационный момент под общее охуева... изумление неприятелей. Обычно — бывших и врагов, коими в этой схеме, по всей видимости, являлись они с Имраном. Мозг с пулеметной очередью выдавал возможные пути реагирования и анализировал их целесообразность: въеба... зарядить ему в табло тарелкой с боевым кличем «Получай за булку, извращенец!»; завопить на весь зал «Дарья Дмитриевна, как вы это допустили?!»; отвести Натана в сторону и спросить, не обижает ли его этот подозрительный тип; поговорить с пареньком и запретить им общаться в обмен на любого рода интим; сделать вид, что так и надо; спрятаться за Имрана; панически призывать маму; разобраться в стиле «Пойдем выйдем»... Доводящие содержимое головы до скрежета размышления прервал взволнованный, дрожащий уже явно не от холода Братан, обняв нашего героя и устроив голову у него на плече. — Не трогай его, — парень потянулся к своей новоявленной пассии, чтобы отвести его протянутую руку от Дани. — Ему надо привыкнуть. — Я те че, кошак?! — взвился тот, выкручиваясь из его цепких объятий и косясь на все еще бездвижно глядящего куда-то в сторону Имрана, на фоне давящегося смехом Артура Наилевича являющего собой живое воплощение меланхолии. — Привет, Давид, добро пожаловать в нашу компанию! — весело провозгласила вернувшаяся с танцпола Ната, готовая, судя по всему, встретить избранника их юного друга так же тепло, как когда-то Даниного. Прискакавший за ней Вася в сопровождении Юры, Стаса и Инночки громкими приветствиями практически свели на нет все напряжение, переведя фокус внимания на себя и позволив нашему герою снова сесть на свое место и зашарить ладонями по коленям возлюбленного в поисках его холодных от нахлынувших эмоций рук. Натана с Давидом временно усадили на места пропавших куда-то Бени с Николеттой, дабы налить им шампанского, от которого юноша однозначно отказался, налетев на уцелевшие после Ришиного визита закуски. Покосившись на Артура, который наконец прекратил хохотать, нервно полез в карман за сигаретами в намерении ретироваться и заодно предложил одну Имрану, наш герой крепко сжал запястье того, все еще не понимая, как следует трактовать сложившиеся обстоятельства и как глубоко нырять, чтобы обнаружить подвох. — Зай, — позвал он тихо неуверенным голосом. — Пошли тож покурим. — Все нормально, — отрезал тот не глядя. — Да ваще нормуль, — хмыкнул он с сомнением. Давид тем временем за несколько минут умудрился очаровать присутствующую за столом половину их компании, увлеченно о чем-то повествуя, при этом к Даниному удивлению и подозрению не поддерживая со своим оголодавшим молодым любовником ни визуального, ни тактильного, ни какого-либо другого контакта. Уже обрадовавшись мнимой тактичности неожиданного гостя, наш герой искренне понадеялся, что тот и далее продолжит сохранять эмоциональный нейтралитет, делая вид, что с Имраном они никак не связаны, однако осушенные лохматой Натановой пассией пара бокалов шампанского на голодный желудок пробудили в том недальновидный азарт. — Имран, улыбнись, — отсалютовал тот напитком. — Мы же на свадьбе. — О, так вы знакомы? — восторженно сложила ладони вместе Ната. — Мы встречались, — подхватив со стола свой бокал, полным нескрываемого неудовольствия, циничным и крайне нетипичным даже для Джеффри голосом ответил Имран. — Пару раз или?.. — хитро задергал бровями Азаренко. — И-или, — звонко захохотал Юра, манерно отставив руку. — Каждый трактует в меру своей испорченности, — с философски-доброжелательным видом заметил Стас, с нежностью глядя на свою девушку. — А мы с Даней не встречались, — натурально изобразив тоскливую обреченность, подал голос Натан, традиционно заставив всех на пару секунд замолчать. — Ничего, малыш, — повернулся к нему Давид. — Это можно исправить. Ребят, вы слышали про свингеров? — Ты дебил? — Имран с громким звоном поставил так и не тронутый бокал в центр своей тарелки и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди. — Братан, — предупреждающим тоном начал Даня, чувствуя, как напряжение любовника буквально перетекает по воздуху в его позвоночник. — Держи своего хмыря на коротком поводке, или я его щас лично кастрирую. Торопливо закивав, в воцарившейся тишине парень с бездвижным лицом перевел нечитаемый взгляд на своего любовника, который тут же виновато улыбнулся и замолчал, спрятав ладони между колен. — Так, — решив, что весь этот фарс единственно верно воспринимать как требующую оперативного решения задачу, наш герой привстал, аккуратно отодвинув свой стул и погладив по плечу Имрана. — Как я понял, все равно придется объяснять. Ты, Братан. Без предупреждения приволок в такой ответственный, блядь, день в одно место двух людей в жестком конфликте и посадил максимально близко друг к другу. Ладно, хуй с тобой, золотая рыбка, идем дальше. Ты, удодик. Бывший парень моего парня, с которым вы дико некрасиво разошлись. Мой парень не рад тебя видеть, а я всегда с ним и на его стороне. Так что сорян, рук мы с тобой жать не будем, а такие предложения засунь своей рыбке в жопу. Или пусть он тебе засунет, я не знаю, че там у вас в койке. И вообще, вы б отсели от нас... Хотя нет, сидите, где хотите, мы сами пересядем. Подхватив Имрана под локоть, Даня потащил его в направлении выхода, где в первом, тускло освещенном зале разместились гардеробная и организованная гостями курилка. — Зай, хочешь, поедем домой? — забрав у избранника Артушкину сигарету, которую тот все еще вертел в руках, и прикурив у какой-то любезной дамы, предложил он. — Мы похавали, потусили, пообщались, повыделывались. Ната нас пофоткала. У Братана тут мамка, она жесткая баба, пусть сама с этим удодиком и разбирается. Поехали? — Нет, Данечка, это некрасиво, — тот обнял себя за плечи, стараясь не смотреть ему в глаза. — И че? — развел он руками. — Игореха свой, он поймет. Более того, ты только что сам видел. Он все знал и допустил. Так что пусть идет нахуй вместе с этими всеми... Хочешь, оденемся и пойдем погуляем? Зай? Булочка моя? — Все в порядке, драгоценный, — подойдя ближе, тот прижался носом к его виску, коротко поцеловав. — Давай вернемся. Я не хочу портить чужой праздник. Или чтобы это выглядело как побег... — Ну давай я изображу понос? — он оперся лопатками на высокую барную стойку и подтянул любовника к себе за шлевки, выдохнув дым в сторону. — Или инфаркт. Или эпилепсию. А ты типа повезешь меня в больницу. — Данечка, — с нежностью рассмеялся тот. — Зай, я с тобой, — прошептал Даня ему в губы, запоздало сообразив, что запах сигареты — не лучшая основа для поцелуев. — Я тебя не дам никому, понял? Мне ща реально хочется взять тя за шкирятник, потащить домой и там хорошенько оттрахать. Но ты ж не мелкий. Я уважаю тебя и твои решения. Так что скажи, как ты хочешь. Я поел, остальное меня тут не особо интересует. К моменту их возвращения опустевшие тарелки сменились на новые, полные сладких закусок и маленьких пирожных, а за пятым столом воцарилась мирная идиллия: Беня с Николеттой вновь ворковали на своих местах, не замечая ничего вокруг; Ната с Васей тискали в объятиях раскрасневшегося, польщенного Юру; Артур снова с кем-то переписывался, быстро стуча указательным пальцем по смартфону; Инночка (почему-то даже в уме не получалось назвать ее Инной) с ложечки кормила довольного Стаса каким-то муссом... Натан с Додиком обнаружились за столом Лариных на отведенных им местах, где паренек был всецело поглощен пищей... Вернее, пища поглощаема им, тогда как его с любой точки обзора заметный бойфренд к искреннему удивлению нашего героя ухохатывался над чем-то вместе с Гошей, Леной, мамой братьев Лариных Дарьей Дмитриевной и... — Стой, — Даня уставился на свою пассию, округлив глаза. — Погоди. Эта Карина — это его жена?! — Формально да, — усмехнулся Имран. — Но фактически бывшая. Они не разводятся из-за детей и бизнеса, но вместе не живут уже лет пять. — То есть... Зая... Приколи, — он тихонько расхохотался, согнувшись на своем стуле чуть ли не пополам. — Зая... Телка Натана влюбилась в сисяндры жены Додика... А-ха-ха... Вот это пиздец, блядь, вот это мы тут все попали! — Иногда мне кажется, — вздохнул тот, погладив его по спине. — Если Аллах есть... Он или какие-то другие высшие силы, то они там сидят у себя на небе или где-то еще и стебутся над нами. И смеются, вот как ты сейчас. Даже после смены дислокации расстояние между конфликтующими парами все еще составляло менее метра, так как Даня оказался сидящим спиной к спине с Натаном, Имран же — со своим громогласным бывшим... И рядом с другим, уставившимся в телефон бывшим... — Игореха, блядь, — он сцапал за руку проплывающего мимо в очередном приступе желания пообщаться жениха, до того успевшего пообниматься с новоприбывшими. — Я те че, Скотт Пилигрим или как его там?! Вы че, специально так сделали? И эти морские гадины в любом блюде, прям все, что я не ем... — Ой, Да-а-ань, — рассмеялся тот, усевшись на место вновь убежавшей танцевать Наты. — Мы с Маришкой неделю сидели и думали, думали, как бы нам так составить менюшку, чтоб Данечка остался голодный. Но, увы, прогадали с десертами, судя по тому, как ты их уплетаешь. — Но усадить рядом со мной двух заиных бывших?! — перешел он на фальцет. — Дань, успокойся, — тот закатил глаза. — Вон, видишь, за тем столом слева от центра, рядом с раввином мужик с бородкой? Это Маришкин бывший муж. Я не в восторге от него, но они в хороших отношениях. И он, кстати, оплатил часть свадьбы. — А я не в восторге от него! — наш герой ткнул большим пальцем себе за спину, затем покосился на Артура, снова присевшего на уши его пассии. — И от него тоже, он вообще на тихого психа похож. Кстати, а где ма? — Вон там, с училками беседует, — кивнул на «бабкостол» Игорек. — Те не кажется, что логичнее было посадить маму к коллегам, а сюда Натанову телку? — Думаю, Натан хотел показать твоей маме, что она важна, и потому посадил со своей семьей, — предположил тот. — То есть ты тут вообще не при чем? — подозрительно прищурился Даня. — Честное слово, я только вчера мельком увидел рассадку и попросил пересадить кое-кого в левую часть, — заверил друг. — Дань, ты просто не можешь себе представить, сколько у нас было хлопот. Все эти букеты на столах, торты, приборы, сраное меню, поиски адекватного раввина, выбор места, наряд... Я делегировал обязанности как мог. Так что все претензии по поводу мест к мелкому засранцу. — А этот Додик? — Я не заметил, что он рядом с вами, честно, Дань, — виновато улыбнулся тот. — У меня голова другим забита была. Это реально вышло ужас как смешно, особенно твой ступор и его загадочная лыба, но я потом увидел, как Имрану неприятно. Извини за это, я тупо пропустил эту деталь. А Натан... Ты же знаешь, он о таком не очень-то задумывается. — Рыбка, блядь, — вздохнул наш герой обессиленно. — Ну хоть пирожные тебе нравятся? — Игорь потрепал его по плечу. — Я специально для тебя искал мятные эклерчики, ты же их любишь, да? — Ага, — слабо улыбнулся он. — Зая с этим чуваком оч плохо расстался, Игорех. Он не просто так тогда номер сменил. Если мы свалим раньше других — сорян заранее. — Я понимаю, — кивнул друг. — Ты знал, что они встречаются, — усмехнулся Даня. — Знал, — смутился тот. — Но еще я знал, что тетя Даша от него в восторге. А ты помнишь, как они долго с Ленкой притирались, хоть щас и сюсюкают. Она женщина умная и проницательная, за свое дитятко Доде голыми руками шею свернет, если посчитает нужным. Так что я за котичку спокоен. Ну и Гога тоже его опекает. И Карину они позвали зачем-то, хотя я ни с ней, ни с ее подругой даже не знаком. — А Чизетта там че делает с форелью? — не удержал любопытство Даня. — Кто?.. — Кира. — Ой, Кирочка такая умничка аккуратная, она мне маникюр делает и татушечку набила на лодыжке, — он приподнял штанину, демонстрируя крохотного плейбойского кролика. — Она че, терь всем зайцев бьет?! — расхохотался наш герой. — Смотри, как Додик за котичкой ухаживает, — умилился Игорек. — Все вкусняшки ему отдает. Вот это любовь! — Это не любовь, — наклонился к ним Имран. — Это диабет второго типа. — Ну бля, — заржал Даня, уткнувшись лицом ему в шею. — Но он и вправду заботится, — заметил жених. — И всех за столом очаровал. — Даже Кира не бесится, — невесело усмехнулся Имран. — Вот знаете че, — наш герой откинулся на спинку стула, почувствовав вдруг внутри неясного происхождения облегчение. — Я всю жизнь всем завидовал. Те, Игорюнь, за рост и внешность в целом. Братану за губехи и жопу, Бене за рельеф, Стасу за хуй, Васе за то, что он такой обаяха и все его любят. И щас вот поймал ся, что этому Додику тоже, потому что у него все нормально с самооценкой. Всем он нравится, у него дохуя партнеров, красивая жена, был зая и вот терь Братан, хотя он стремный, как атомная война. А если был зая и есть Братан, значит, это не из-за бабла, потому что вам не нужно бабло. И ему по ходу совершенно похуй, что он стремный и одет как бомж. Пришел и сходу всем понравился. И вот... — Данечка, — обнял его за талию любовник. — Ты... — Погоди, зай, дай я мысль закончу, а то забуду, — Даня погладил его по руке. — И вот я подумал. Какого хуя вообще? Почему я парюсь, если можно было не париться? Быть стремным, одеваться как бомж, плевать на условности и все равно нравиться людям... Может, как раз поэтому и нравиться. Почему я так плохо про ся думал всегда? А он нет? Хотя я не стремный. И одеваюсь как все. И... — Родной мой, — позвал его Имран. — Ты лучшее и самое прекрасное, что было и будет в моей жизни. — Оребушечки, — расчувствовался Игорек. — Дань, ты просто невротик, а он похуист. — Че эт не в ротик, — замурчал наш герой, из-под прикрытых век глядя в глаза возлюбленного. — Очень даже в ротик. — Профитрольчики! — взвизгнул кто-то у него над ухом. — Почему они не на всех столах? Пустите меня! С десяток секунд все трое в изумленном молчании наблюдали, как деятельная Риша снова усаживается поудобнее на колени к нашему беспомощно замершему герою и придвигает к себе блюдо с десертом. — М-м, вкуснотища! — она блаженно закатила глаза, откусив пирожное, и поднесла остатки к Даниному рту. — Тебе б тоже не помешало, а то ужас какой неудобный... — Ну, пересядь на него, — он покосился на свою пассию, не переставая внутри поражаться сшибающей все на своем пути наглости девицы. Вначале переместив тарелку, та деловито поднялась, поправила ночнушку и влезла на колени к часто моргающему Имрану. — Ты фто, накафил рефнифки? — затолкав в рот второй профитроль, удивилась она. — Я знаю, что где-то есть улитки, но я их еще не нашла... — Можешь взять у нас на столе, — чуть севшим голосом предложил Игорек. — Спасибо! — обрадовалась девушка, вскочив. — Зая, охраняй тарелку, хорошо? — Что это было?.. — глядя ей вслед, тихо поинтересовался тот. — Риша, — одновременно произнесли наши главные герои, один со вздохом, другой со смешком. — Подружка Натана? — догадался Игорек. — Божечки, почему все его друзья такие странные... — Мы тоже его друзья, — напомнил ему Даня, расхохотавшись. — Но она реально того... С кукушечкой. И жрет как не в себя. — Пойду найду Мариночку от греха подальше, — поднялся жених, наблюдая налет предприимчивой девицы на опустевший на время танцев главный стол. Та вскоре снова причалила в Имрановы объятия, водрузив рядом с любимыми профитролями тарелку с упомянутыми улитками, шашлычками из мидий, огромной лапкой краба и ракушками с устрицами, одну из которых сразу же всосала со звуком сморкания простуженного человека. — Слышь, козявка, ты ж лопнешь, — видя, как передернуло растерянного Имрана, пытающегося сохранить на лице дружелюбную улыбку, наш герой не удержался и заржал. — Не-а, — уверенно возразила та. — Я как Москва, в меня много влезает. В подтверждение своих слов она попыталась ртом снять с деревянной шпажки сразу все мидии. — Фу, — скривился он невольно. — Они же пахнут как гнилая лодка. — И выглядят как то, что ты не любишь, — захихикала она, поерзав на несчастном взволнованном Имране. — Ты о чем? — нахмурился Даня. — О мокрых кошечках, — подмигнула ему девушка. — В смысле?! — возмутился он. — Ващет я этот, как его... Биполипан! — Тогда скушай! — она протянула ему вторую шпажку. — Не буду! — отодвинулся он, выставив руки вперед. — Я че, должен жрать моллюсков, чтоб доказать, что мне нравятся бабы тоже? Где логика ваще? — Открой мне крабика? — попросила Риша его любовника, доверчиво заглянув ему в глаза и протянув бело-оранжевую лапку, затем опять повернулась к Дане. — А улитку слабо? — Да ниче мне не слабо, — взвился он. — Просто не хочу. — Потому что боишься улитки? — Да блядь, давай сюда свою улитку! — выдохнул он обреченно, забрав у девушки вилку с нацепленной на нее коричневой субстанцией неопределенной формы. — Ну как?.. — заинтересованно наклонилась она, заглядывая ему в глаза. — Похоже на старую жвачку, — нахмурился он. — Которую приклеил неделю назад под парту, потом случайно нашел и чет решил опять пожевать... Аккуратно вскрывший крабью конечность Имран поглядел на него с сочувствием и стал с умилением наблюдать за Ришей, пытающейся десертной вилкой выковырять оттуда мясо, кусок которого вылетел из-под ее прибора и приземлился куда-то на стол притихших на секунду Лариных. — А-ха-ха, наша девка! — похвалил ее Даня. — Привет! — обернулся к ним Натан. — Я тебя искал. — Плохо искал, — обиженно пробурчала та. — Ты гадкий врун. Ты посадил меня со злобными тетками и не пришел. — Я пришел, — не согласился парень. — Я здесь никого не знаю, — пожаловалась она. — Теперь знаешь, — заулыбался тот. — Они хорошие, — Риша положила голову Имрану на плечо. — Да, — кивнул Натан. — Не ругаются на меня. — Да. — Вы всегда общаетесь, как дошкольники? — хмыкнул наш герой, переводя взгляд с одного на другую и обратно. — Не-а, чаще он говорит что-то сложное, а я делаю вид, что понимаю, — пожала та плечами, закусив устрицу пирожным. — Тя пронесет, — пообещал ей Даня. — Ну и ладно, зато мне вкусно! — заулыбалась девушка. — Мы с Натом сошлись на любви к пожрать. — Братан, вот скажи, — повернулся он к парню. — Зачем те деваха, когда у тя рядом мужик сидит? — Я в нее влюблен, — сообщил ему тот. — А этот? — он ткнул пальцем в оглянувшегося на них, посмеивающегося Давида. — Он мой партнер, — пояснил Натан. — Э-э... Я один тут вижу противоречие? — прищурился он, недоверчиво оглядев странную троицу. — Кажется, один, — подтвердила Риша после паузы. — Я бы еще хотел заниматься с тобой анальным сексом, если Имран... — снова завел свою пластинку юноша. — Ой, ну Брата-ан, ты заебал уже! — захныкал наш герой. — У тя была возможность, и че ты делал? Носился со своим рисуночками! — О, я поняла! — подскочила Риша, чуть не просыпав свои трофеи себе и Имрану на колени. — Ты мелкий, как я, и лохматый как он! Бинго! — Ниче я не лохматый, — насупился Даня, пригладив волосы. — Братан, а те не слишком жирно, сразу три ебаря? — Нет, — помотал тот головой. — Я вас всех люблю. Вы мне подходите. — Развел, как кошаков, — хихикнула девушка. — Слышь, удодик, — с противоречивыми чувствами обратился наш герой к пока что молчащему бывшему конкуренту за сердце любимой булки. — А те как, норм? — Норм, — улыбнулся тот. — У него девушка, у меня жена, все справедливо. — А вы втроем тоже?.. — он не стал продолжать, невольно хмыкнув. — Нет, — ответили все трое разом. — А че? — Ну... — первой нашлась Риша, пошло улыбнувшись. — Я бы оседлала этого жеребца, но когда я трезвая, он мне не очень... — Согласен, если мне захочется что-то плоское, у меня есть Натан, — Давид повел рукой и поглядел с интересом на прочистившего горло Имрана. — О, совсем забыл, при тебе же нельзя плохо о девушках... Ладно, Риш, в другой раз поцапаемся. — Я не плоский, я объемный, — не согласился с ним юноша. — Я не понимаю, как в тя еще чет влазит?! — шокированно вскинув брови, наш герой уставился на две почти опустевших тарелки рядом с икающей девушкой. — Уже никак, — прокряхтела та, затем снова печально заглянула в глаза Имрану. — Вы же потом отвезете меня домой, да? — Это еще что такое?! — раздался за его спиной голос возмущенной Зои Вениаминовны. — Почему эта нахалка залезла на бедного Имрана?! Натан с Додиком предательски ретировались из конфликта, повернувшись к своему столу и явно злорадно хихикая, Имран же с Ришей виновато уставились на его прогневанную родительницу. — Мне плохо, — жалобным голосом пропищала девушка, погладив свой натянутый, чуть выпирающий живот. — Ты что, в положении? — забеспокоилась та. — В щекотливом, да, — смутилась она. — Я обожралась... — Так, а ну встала! — уперла кулаки в бока суровая женщина. — Давай, иди потанцуй, чтоб улеглось! Нечего тут моему сыну личную жизнь портить! — Ма, да она не... — хотел было возразить наш герой. — Цыц! — та пригрозила ему пальцем. — У него под носом его мужика охмуряют, а он сидит, рот разинув! Оглянувшись на стол позади, Даня заметил, как Натан внимательно поглядывает на них, тогда как Додик закрыл лицо руками, едва не плача от беззвучного смеха. — Зай, смари, она опять жрет! — восхищенно прошептал он, глядя на то, как печальная Риша устремилась к «столу пидоров», дабы подтырить оттуда эклеры. — Понятно терь, почему Братан рисовал ее с тремя хуями в... Внезапный подзатыльник напомнил ему о том, что родительница все еще находится рядом. Он же стал деталью, побудившей наблюдать еще одну весьма противоречиво отзывающуюся в чувствах и мыслях картину: буквально в ту же минуту, заслышав первые звуки медленного танца, к Зое Вениаминовне поспешил тот самый туповатого вида качок, представившийся Эдиком, и галантно протянул руку в приглашении, которое женщина с очевидным кокетством приняла. — Опять он, — нахмурился Имран, приобняв нашего героя за плечо. — Что ему нужно?.. — Ты его знаешь? — скопировал его выражения лица Даня. — Кажется, да, — тот с сомнением всмотрелся в лицо предмета их обсуждения. — Он похож на одного из управляющих клуба, где у Игоря был мальчишник. — Он че, решил, что мама как Алиса?! — дернулся он от негодования. — Да нет, ты что, — успокоил его любовник. — Может, просто хочет потанцевать?.. — Если он управляет пидорским клубом, — начал рассуждать логически Даня. — Значит, тоже пидор. И тогда мама может спокойно с ним танцевать, да? — Наверное... — Ненавижу медляки, — вздохнул он, прижавшись к боку своей пассии. — Они мне напоминают школу и шарагу. Когда девки стоят у стенки с такими рожами, как будто хотят те в харю плюнуть. А ты типа должен выбрать, и ты такой шастаешь мимо, ищешь ту, у кого рожа самая приветливая... А она тя видит и отворачивается. — Сердце мое, — растрогался тот, поцеловав его в переносицу. — Можешь меня еще разок позвать, я ни за что не откажусь. — Я стесняюсь, — признался он шепотом. — Тут же все знакомые... — Да ладно, — хмыкнул Имран. — Я перед ними рыдал не так давно, а ты на сцене выступал. Потоптаться в обнимку явно менее страшно, да? — О-о, смари-и! — он еле удержался от того, чтобы не начать тыкать указательным пальцем в пару на танцполе. — Вот это скорость развития романа! В эпицентре романтических покачиваний разномастных парочек, куда указывал наш ключевой персонаж, обнаружилась высокая пышногрудая Карина в своем элегантном, узком черном платье, подчеркивающем все достоинства (в особенности те самые, да-да), а напротив, держа ее за талию и глядя сияющими глазами снизу вверх, как ребенок на огромное мороженое, расположилась... как вы уже, вероятно, догадались, Риша. — Пипец, телка Братана домогается до жены парня Братана, — заржал он тихонько. — Где этот удодик? Он вообще это видит?.. Давид, как оказалось, тоже шатался в танце, но отнюдь не со своей пассией, а с роковой брюнеткой, Карининой подругой Марией. Рядом с ними блаженно кружил свою жену Игорек, периодически перебрасываясь шутками с той самой странной парой из макро-арийца и микро-семита, и порой все четверо начинали так весело смеяться, что им приходилось останавливаться и приходить в себя. В середине композиции музыка внезапно стала тише, а прожектор вдруг осветил скромно обнявшуюся пару в самом центре танцевальной зоны — Даня даже привстал со стула, дабы в следующие мгновения наблюдать, как их Стасик под ультразвуковой писк догадавшейся о его намерениях возлюбленной встает на одно колено, чтобы пригласить ее связать их судьбы воедино. Инночка не прекращала свое звукоподражание летучей мыши на протяжении всего того времени, что он надевал на нее обручальное кольцо и кружил, приподняв за талию, а оказавшись на полу, запрыгала вокруг будущего супруга, как горная козочка, заодно размахивая своей наманикюренной рукой перед камерой Васиного телефона. — Вот гондон, — выдохнул Имран Дане в ухо, обняв его сзади и озадачив нетипичной для себя и для ситуации реакцией. — Те че, Бенька жалко? — он откинул голову пассии на плечо, заглядывая в глаза. — Он там вполне се счастлив со своей... Хе-хе... Дамой с секретиком. — Вы не одолжите вашу даму? — обратился к нему недобро ухмыляющийся Артур с грациозным полупоклоном, когда музыка возобновилась в полную силу. — У меня тока булка, — гыгыкнул наш герой, пропуская свою пассию на танцпол и упрямо мотая головой в ответ на его призывные взгляды. Романтично повальсировать у того так и не получилось по причине довольно неожиданной: как оказалось, оставаясь в условном уединении, они со старым другом и, вероятно, по совместительству бывшим любовником начинали истерически угорать, перебрасываясь короткими фразами и держась друг за друга, дабы сохранять некое подобие равновесия. Не ожидая от себя подобного, Даня вдруг ощутил острую, мучительную ревность: отнюдь не к телесной близости двух мужчин, а к чему-то давнему, крепкому, связывающему их совместным опытом, какой-то общей, читающейся в движениях болью, знаниями друг о друге, которые позволяют жить этому взаимопониманию с полуслова. В этот момент он как никогда четко осознавал, что любая ревность для него есть страх сравнения, жуткий страх оказаться хуже, недостойным того, что получали другие, той глубины, информации, откровенности... Артур ведь знал и про Джеффри с Рахилью, судя по оброненному ранее, и про драматические романы, бесполезные жертвы, затяжные депрессивные состояния... Не просто знал, но был свидетелем. И ему, Дане, так желающему знать про своего любовника все, от первой минуты жизни и до мельчайших деталей недавнего прошлого, до них добраться куда сложнее, чем этому клоуну с блестящими голубыми тенями на веках, неприятным скрипучим голосом и кривым недовольным ртом с извечной зажатой в зубах сигаретой. Ревновать к этому типу было куда резоннее, чем к Додику с Юсей вместе взятым, и... — Новиков! — неслабый хлопок тяжелой пятерни между лопаток заставил его поперхнуться шампанским и закашляться. — Ты че, ебанулась? — он обернулся на знакомый голос и на пару секунд обомлел от вида элегантной мадам, в которую превратилась его самая противная одноклассница. Шура была единственным человеком во всей школе, кто заставлял его беситься в бесконечном бессилии от невозможности дать сдачу — ни словесно, так как острота ее языка была в разы масштабнее его, а фантазия гораздо богаче, ни физически, так как будучи самой мелкой и тощей в классе, она априори была защищена от побоев в совершенно любом конфликте. Теперь же эта вечно чумазая драчливая пацанка, в его дефинициях «сопля, блоха, кочерыжка и сраный шпингалет», превратилась в элегантную леди на тончайших шпильках и в идеально сидящем на стройной фигуре брючном костюме... Сохранив при этом все манеры мелкой хулиганки. — Че, опять патлы отращиваешь? — хмыкнула Шура. — Слышь, говняха, ты че такая красивая?! — оглядел он ее с ног до головы. — Че, как дела? — Хуево, — возмутилась та. — Посадили с этой твоей Глистой, там все такие вылизанные, приличненькие, лишний раз не блякнешь. Обсуждают там, как цветуечки выращивать и подгузники ссаные менять. — О, соболезную, — он уселся на свое место и кивнул ей на стул Имрана. — Я все хотела подойти спросить, че ты в петушатне забыл, чтоб при мамке прям, — ухмыльнулась она. — Потом послушала эту твою телегу про твоего хачика-красавчика хуястенького и думаю — ай, пусть живет. Че, реально такой хуястый? — Завидуешь? — самодовольно оскалился он. — Я?! — хохотнула та. — Не, я по бабам. — Я думал, Гога стебется. — А я вот всегда знала, что ты тот еще хуесос, — она ткнула его кулаком в плечо. — Ага, и всем рассказывала в подробностях, я помню! — Ну так зрю в корень! Мы с моей пошли тут недавно потусить, я смарю — Новиков, не Новиков?.. Вроде гомофобище был тот еще, а тут с каким-то бухим кавказцем сосется. Потом вижу — Игореха! Ну, значит, точно Новиков, с таким дружком немудрено спетушиться. — А ты там че забыла? — отсмеявшись, поинтересовался он. — Как че, — обиделась девушка. — Бабу свою выгуливала. — Ты че, типа лесбуха? — Неа, би. А ты пидор? — Тож би. — Ну во, если они нас побросают, можем нарожать всякой хуйни, — заржала она, стащив с тарелки пирожное, повертев в руках и положив обратно. — А че это за проглот у вас тут ошивался? Мелкая такая, жопастая, с шухером на тыкве. — Риша, что ли? — догадался он. — Полуголая и жрет все время? — Ага, такая шлюхастенькая конфетуля, — кивнула Шура. — Я кароч, пошла тут отлить, а в сортире занято. И такие писки оттуда, звуки странные. Ну, думаю, ебутся, лан, подожду. Жду, жду, думаю, ща обоссусь нахуй. Стучу им такая, типа, давайте, оргазмируйте уже, долбоебы, а то будете через мою лужу прыгать. Там опять шорох. Открывается дверь, оттуда такая роскошная бабища с буферами как моя голова, прям из лифона вылазят. Я охуела, стою, пялюсь на них, она идет такая, буферами покачивает, жопой покачивает, смари, типа, какая я вся из себя. Волосами вжух такая. А за ней этот блядский шибздик враскоряку, мелкая такая, губехи мажет гигиеничкой, яйки мнимые чухает и мне подмигивает. Думала, от хохота не добегу до ссальника, но не, обошлось. — Охуе-еть, — он вытер выступившие от веселья слезы. — Эта Риша, блядь... По ходу, отжала у тя звание самой наглой хуйни в Питере. — Если б не Анька, я б ее обратно в сортир затолкала, — усмехнулась Шура. — Че за Анька? — Моя как бы жена, — махнула она на стол, из-за которого сбежала. — Есиче, у нее месики, так что если подойдет, молчи и кивай, понял? Или не кивай, но ток молчи, Новиков, а то уебет и тя, и твоего хачика, и меня заодно. — Я так понимаю, вы давно женаты, — проскрипел образовавшийся вдруг справа от нее Артур. — Года четыре, — пожала плечами та, с интересом наблюдая, как наш герой уступает свое место возлюбленному и подобно недавнему предмету их обсуждения лезет тому на колени. Легкая на помине, стремительная брюнетка с густыми бровями, резкими чертами лица и прямым каре подлетела к их столу в ту же минуту, так и не дав возобновить увлекательную беседу. — Ты куда пропала? — тепло улыбнулась она своей супруге, взяв ее за руку. — Не могу больше слушать этих куриц, — Шура обняла ее за бедра и притянула к себе. — Зависаю тут с одноклассниками. Это Новиков, тот самый придурок, это его бойфренд, а это не знаю кто, но выглядит прикольно. Поочередно на мужской манер пожав всем руки, девушка подтащила к ним пустующий Натанов стул и дружелюбно уселась рядом. Разглядывать ее Даня немного стеснялся, руку жал на всякий случай крепко, что не догадался сделать пьяненько улыбающийся Имран, которому он теперь судорожно пытался изобрести способ сообщить, что с этой особой стоит быть особенно осторожным. — А как зовут твоих подруг? — нарушил напряженное молчание беспечный Имран, устроив подбородок у него на плече. — Саша и Аня, — наш герой попытался прижаться к нему теснее. — С Сашей мы учились в одном классе, а Аня — ее жена. — Приятно познакомиться, девушки, — заулыбался тот приветливо. — И мне, — ответила на его улыбку Аня. — Как вам свадьба? Зал так красиво украсили. — Да, очень изысканно! — согласился Имран. — Я первый раз на еврейской свадьбе, очень интересно было посмотреть на обряд. — Слышь, Даня, а где щас работаешь? — увела их от скользкой темы брачных церемоний Шура. — Да так, в бригаде, квартиры делаем, — уклончиво ответил он. — Чаще всего стандарт, евроремонт, все дела, но иногда прям креативим, оч круто выходит. А ты? — А я в журнале редактором. — Ты ж мечтала стать ментом? — Ага, чтоб тя полосатой палкой хуячить, — невесело засмеялась та. — Куда хотела, не взяли, а куда брали, не хотела. Пошла на филфак. — Че?.. Ты?! На филфак?! — А че? — Охуеть... — Почему ты удивлен? — чуть заметно нахмурилась до сих пор молча слушающая их диалог Аня. — Потому что она всегда грила, что хочет гонять на тачке и давить бандюганов, — боязливо покосился на нее наш герой, не готовый признаться, что по русскому языку у них обоих были стабильные колы... скажем так, за вольную интерпретацию лингвистических норм. — К сожалению, в нашем государстве не у всех есть равные возможности, — она печально поджала губы. — Да мне и так норм, я все равно про машины пишу и делаю тест-драйвы, — приободрила ее супруга. — Для человека с двумя высшими... — Ой, солнце, давай не щас, — попросила Шура, погладив ее по колену. — Хорошо, извини, — смущенно улыбнулась та. Спустя пару минут спокойного, местами серьезного, местами забавного и в целом довольно приятного общения нагнетенное бывшей одноклассницей напряжение стало отпускать нашего героя, позволяя почувствовать себя свободно. Он даже порой ловил себя на желании упрекнуть Шуру в предвзятости по отношению к собственной даме сердца... До момента, когда по неосторожности в порыве симпатии не попытался приобнять ту за талию. От выплеснутого прямо в лицо красного вина его спасла только молниеносная реакция Имрана, схватившего девушку за руку. — Не нужно, — мягко попросил он, загородив Даню собой. — Эту рубашку потом мне отстирывать. Пространную речь, полную глубоких и убедительных аргументов о том, почему не стоит прикасаться к малознакомым женщинам, Имран выслушивал с терпеливой улыбкой, а сам он — с острым желанием попросить Шуру продемонстрировать, каким образом она сегодня с ним поздоровалась. Чего он меньше всего ожидал в подобной ситуации — что его коварная булка окажется в вопросе ущемления дамских прав чрезвычайно прошаренной, однако и это не удовлетворило беспокойную девушку, наехавшую на того в итоге за агрессивный в ее восприятии акт такого действа, как «менсплейнинг». — Зая, — Даня подергал за рукав начинающего злиться любовника, шепча ему на ухо: — Зай, у нее эти дни, отстань от нее... Кто знал, что замечание это сделает и без того напряженную обстановку катастрофической: уже через пару минут дискуссии на повышенных тонах прекрасно расслышавшая его комментарий Аня перешла на крики, после чего им с Шурой пришлось в буквальном смысле растаскивать их с Имраном по разным углам. — Она неадекватная, — продолжал возмущаться его избранник, выхлебывая очередной бокал шампанского, которым Даня пытался его отвлечь. — Она вообще не слышит! Кричит и никого не слышит! — Кто неадекватная? — заинтересовалась проплывающая мимо с бокалами Ната. — Вы про меня? — Не, мы про Шуркину бабу, — понизил голос наш герой. — Зая с ней поцапался на почве феминизма. — А что ты имеешь против феминизма? — двинулась на того глава семейства Азаренко. — Ничего! — в отчаянии развел руки до глубины души оскорбленный Имран. — Я как раз себя вижу его сторонником! Но она на меня накричала! — Это все месячные, — Даня погладил его по плечу в попытке утихомирить. — Между прочим, — уставился на него тот. — Списывать неугодные женские реакции на менструацию — это сексизм. — Имран, — поставив бокалы на ближайшую ровную поверхность, девушка осторожно взяла его за плечи. — Наш цикл реально влияет на наше поведение. Если б у меня сейчас были те самые дни, я бы дала тебе леща, чтоб ты успокоился. Но поскольку я в противоположном состоянии, я тебе просто говорю, что это медицинский факт, против которого не попрешь. Еле сдержавшись, чтобы не рассмеяться от воображаемой картины, Даня попытался сохранить спокойное лицо, но потерпел фиаско, когда его избранник разразился еще большим негодованием. — Женщины! — с искренней обидой в глазах верещал он. — Я же на вашей стороне! Всю жизнь я только и занимаюсь тем, что отстаиваю перед другими мужчинами равные возможности и уважение для женщин! Но каждая говорит мне разное! Вы говорите мне взаимоисключающие вещи! Одна — что месячные важны, другая — что нет! Одна — что все женщины важны, другая — что только цисгендерные! Одна — что надо сделать женские названия профессий, другая — что род вообще надо убрать из языка! Одна — что с мужчинами надо налаживать здоровый контакт, другая — что жечь их напалмом! Одна... Даня, че ты ржешь?! — Зай, ты такой милаха, когда орешь, — обнял его наш герой, прижимая к себе. — Пуся моя, — погладила Имрана по голове также умилившаяся Ната. — В феминизме есть только одно правило: у каждой женщины он свой. Расслабься и не давай втягивать себя в конфликты. — Нат, — крикнул ей вслед наш герой. — А ты че скажешь по этому поводу? — Я скажу, что я за уважение к личности без связи с пиписькой, — подняла та бокал в его сторону. — А я скажу, — выглянула из-за угла облизывающая измазанные шоколадом пальцы Риша, заставив его подскочить от неожиданности. — Что вы, парни, бесявые. Вы думаете, что знаете, что надо девочкам. А я думаю, девочки сами разберутся. — Я думаю, — с сомнением покосился на ее надувшийся живот Даня, — что еще одна пироженка — и ты нахуй лопнешь. — Данечка, ты сейчас сделал именно то, что она попросила тебя не делать, — высказался подуспокоившийся Имран. — Но я сказал ей это не как женщине, а как пережравшему пироженок человеку! Стремительное приближение Ани и семенящей за ней встревоженной Шуры заставило всех троих испуганно замолчать. — Имран, — начала зачинщица едва улаженного конфликта. — Я бы хотела извиниться за свои формулировки. Твоя национальность тут не при чем, я обдумала твои слова, в них не было ничего оскорбительного. Меня просто смутили интонации. — Спасибо, что нашла силы извиниться, — кивнул тот. — Но он всегда такой, — вступился за свою пассию Даня. — Как будто покровительствует, но это просто его стандартная манера говорить. Мне в нем это нравится. — Да, я поняла, — кивнула девушка. — И ты извини, что попыталась тебя облить. Надо было просто сказать, что мне неприятно, ты вроде бы понятливый. — Ну да. Сорян, что потрогал, это была просто симпатия, — дернул он плечом нервно. — Без всяких там... Твоя жена меня ваще седня ударила вместо приветствия, я ж ее ничем не обливал. А вот она вообще на меня села. — Привет, — помахала девушкам выглянувшая из-за ойкнувшего Имрана Риша. — Данечка, она ущипнула меня за ягодицу, — вздохнул тот. — Ауч! Теперь за вторую. — Я, кажется, нашел решение, — наш герой выудил ее за руку на свет и подтолкнул к бывшей однокласснице с супругой. — Вот, мадамы, получите, распишитесь. — Вообще-то я хотела поговорить с Имраном, — улыбнулась Аня. — Он интересный собеседник с необычным опытом. — Новиков, пошли покурим, — предложила Шура, приобняв Ришу за шею. — И вашего шибздика с собой возьмем. — Извиняйте, но мне, кажется, нужно в дамскую комнату, — та вынырнула из-под ее руки, подхватила свой рюкзачок и убежала. — Я же говорил, пронесет! — крикнул ей вслед наш герой. В формальной курилке кроме них с Шурой более никого не оказалось, потому он наконец выдохнул. — Как ты с ней живешь ваще? — искренне поразился он, прикуривая от ее зажигалки. — Нормально, дома она лапочка, — пояснила та. — Она только с парнями такая. Наверно, из-за гиперопекающего папашки. Они там небось с твоим стоят щас, ручки заламывают, топят за экологию. — Не, мой в этом плане попроще, — с облегчением выдохнул Даня, глядя на устремившийся вверх дымок. — Ты вроде не такой говнюк, как в школе, — немного помолчав, выдала Шура. — Ты тоже, — улыбнулся он коротко. — А помнишь, как мы со второго этажа в мусорку сигали, чтобы с уроков слинять? — тихо засмеялась она вдруг. — Это тогда ты мне чуть ногу не сломала? — Не, когда в срань какую-то свалились. — А, да. Гога меня год потом звал огрызком... Между ними снова воцарилось молчание, отчего-то показавшееся ему полным меланхоличного взаимопонимания. — Счастливый, да? — усмехнулась девушка. — Ага, — он запрокинул голову, глядя в яркое для полуночи небо за стеклянным потолком, затянутое подсвеченными городом облаками. — Не верится как-то даже... — И я. — Странно, да? — Что именно? — Что таких... — он рассмеялся коротко. — Огрызков из мусорки, как мы с тобой, тоже можно... Ну... — Любить? — Ага. — Бывают извращенцы. Вернувшись в зал через каких-то минут десять, своей драгоценной булки он не обнаружил и предположил, что дискуссия об улучшении миропорядка у них с Аней могла затянуться. С полчаса он тоскливо бродил по залу, пообщался с мамой и со своей компанией, попрощался с Кирой и Ильей, отчаливших восвояси отсыпаться, как вдруг... — Охуеть! — воскликнул он, в восторге раскинув руки навстречу внезапно знакомой персоне. — Мой потерянный брат! Ты че тут забыл? Обернувшись на его голос, тот самый человек, что не так давно на полном серьезе собирался его пародировать, мелодично рассмеялся. — Слежу за тобой, — сострил Георгий, отсаживаясь на стул в сторону, чтобы уступить ему место. — Как ЦРУ. — А я где-то заю посеял, — почесал в затылке наш герой. — Он съебался спорить с агрессивной телкой и не вернулся, я чет боюсь, как бы она его не прикопала где-нить тут в лесочке. — Бывает, — посочувствовал тот. — Тя Игореха позвал? — полюбопытствовал он. — Меня никто не звал, я тут как плюс один. — Надеюсь, не с Герычем? — Нет, не с ним, — Георгий, привстав, галантно отодвинул соседний стул для подошедшей к ним высокой нордической блондинки в строгом костюме, которая идеально бы смотрелась в паре с тем макро-арийцем. — Мне показалось, он крупнее, — оценивающим взглядом смерила его суровая дама. — Ну сорян, — развел руками Даня, неприязненно оскалившись. — Зато не продается. — А жаль, — холодно улыбнулась ему та. — Спрос есть. — Слышь, Простигоша, — с подозрением уставился он на смущенного беседой парня. — Эт че, твоя сутенерша? — Даниил, знакомься, — рассмеялся тот весело. — Эдита. Моя зая. Та приобняла его за плечи и тоже расхохоталась. — Охуеть, — тихо бормотал он, продолжая нарезать круги по залу в поисках пропавшего Имрана. — Живут же люди... Жена-сутенерша... Охуеть... — Даня! — чуть не врезался в него запыхавшийся Натан. — У тебя пропал Имран? — А ты откуда знаешь? — удивился он. — Ты ходишь один слишком долго, — пояснил парень. — У меня пропал Давид. Его куртки нет в гардеробе. Надо проверить, есть ли куртка Имрана. Я думаю, они могли пойти куда-то вместе. — Надеюсь, не убивать друг друга... Как и предполагал его юный друг, коричневой дубленки на вешалке также не оказалось, в связи с чем было принято решение утеплиться и обследовать ближайшие окрестности. Двор оказался пустынным, морозным и унылым, и только доносящиеся издалека вопли наводили на мысль, что движутся они в верном направлении. Пойдя на звуки голосов, они вскоре набрели на картину во всех отношениях крайне нетипичную: на пустыре, стоя друг напротив друга в расстегнутых куртках, размахивая руками и выдыхая клубы пара, обе их пассии увлеченно друг на друга орали. И если мощные легкие и военная дикция служившего в десанте Додика позволяли разобрать в его речах отдельные слова и даже фразы, экспрессия разъяренного Имрана делала его произношение понятным, вероятно, только оппоненту. — Че бум делать? — притормозив метрах в двадцати от них, посмотрел на друга наш герой. — Подойдем и будем наблюдать, — уверенно предложил тот. — Если они начнут драться, надо будет их остановить. — Кира чет грила, они все время собачились, — Даня последовал за ним к эпицентру конфликта. От того, что ни Додик, ни Имран никакого внимания не обратили на появление свидетелей их спора, стало немного жутко. — Ты затрахал своим жертвенным героизмом! — первый обвинительно тыкал пальцем в грудь набирающего в легкие побольше воздуха второго. — Я понятия не имел, что вы там собирались проворачивать за моей спиной! Кто тебя просил вообще?! Это мои проблемы!.. — Хватит держать меня за идиота! — вопил второй, откидывая от себя его руку. — Думаешь, я не видел ваши переписки?! — Это были личные переписки! Схуяли ты за меня решаешь?! Это мое дело! Ты не предупредил! Не сказал! Не дождался, пока я вернусь! — Мы были парой, это было не только твое дело! — Это мои проблемы! Какого хуя ты полез?! — Это касалось меня напрямую!.. — Мы должны были обсудить!.. Даня мельком глянул на Натана, вцепившегося в его рукав и нервно кусающего губы. — Ты знаешь, о чем они говорят? — спросил тот дрожащим голосом. — Догадываюсь, — кивнул он. — Бедный зая, у него аж акцент от нервов... — Они простудятся. — Ага, без вариков. Ща они проорутся, вернем их и жахнем коньячку. — Давид никогда на меня не кричит. — Зая тем более. Тем временем запал у скандалящей парочки никак не кончался. — Ты думаешь, мне настолько были важны все эти деньги?! Моя ценность — это башка! Заработал один раз, заработал бы и второй! Это не стоит и… — Ты идиот?! Я думал не о деньгах, а о твоих, блядь, детях! — Теперь ими прикрываешься?! Хватит! Ты думал о том, что ты... — Ты понятия не имеешь, о чем я думал! Ты никогда не пытался понять, только навязывал свои интерпретации! Пошел ты, блядь, нахуй со всем этим!.. — Хватит уже! Я не хотел этого! Я бы не допустил, если бы ты дал мне!.. — Ты допустил! Просто закрыл на это глаза! Ты знал, что я!.. — Верил, как идиот, что у тебя есть моз... — Ты знал! Знал меня и знал, что я сделаю! — И ты хотел меня проверить?! — Я хотел, чтобы ты остановил! Почему это не понятно?! — Потому что надо говорить, блядь, прямо! — Ненавижу тебя! — Ты реально идиот!.. Чувствуя, как Натан жмется к нему всем телом и крупно дрожит, наш герой обнял его за плечи и принялся их быстро растирать. — Те холодно или стремно? — уточнил он на всякий случай. — И то, и это, — простучал зубами юноша. — О чем они говорят? Я не понимаю. — О причине, из-за которой закончились их отношения, — чувствуя, что тоже изрядно подмерз, он постарался теснее прижаться к тому. — У Давида были финансовые проблемы с одним человеком, тот захотел, чтобы зая с ним... Я точно не знаю, наверно, переспал. И терь зая злится, что Давид его не остановил, а Давид злится, что зая с ним не посоветовался и сделал это тайком. — Ты тоже злишься? — почему-то спросил тот, заставив его мысленно обратиться внутрь себя в попытке ревизии собственных крайне дискомфортных ощущений. С одной стороны, строить полную картину на основе столь обрывочной информации было явно преждевременным стремлением; с другой — диалог, свидетелем которому он теперь стал, демонстрировал совершенно иную грань, ранее недоступную ввиду того, что возможности услышать позицию второй стороны он не имел, а все подробности додумывал самостоятельно. И там, где с точки зрения Имрана в основе лежали любовь и самопожертвование, с точки зрения Додика вполне мог находиться манипулятивный садомазохизм, не так давно именованный Сахаровым девиантным наслаждением от саморазложения. «Нет, — ответил он мысленно сам себе. — Может, я его не так хорошо знаю, но я его чувствую. Там этого нет. Только глупая самоотдача в любви себе в ущерб, от которой надо отучать, если будет перебор, как с этим вот». — Ага, злюсь, — кивнул он наконец. — Могли бы и в тубзе поорать, нахуя нас тут морозить? Долбоебы, блядь... — Я согласен с тобой, это не практично, — шмыгнув носом, кивнул Натан. К моменту, когда те в конце концов выдохлись, у бедного оребушка отмерзла вся нижняя половина тела, а обнимающий его юноша перестал пытаться сдерживать свой удручающий стук зубов. Глядя, как захлебывается соплями его избранник, уткнувшись в грудь баюкающему его бывшему любовнику, он испытывал странное чувство дежа вю, припоминая похожее прощание с Юсупом. Но если тот в системе его координат являлся равнодушной лживой блядюгой, то Додик... Хоть и был пыльным увальнем, отчего-то интуиция подсказывала, что человеком он являлся в целом неплохим, не подлым и в виду тотальной лени откровенным. — Их терь даже ревновать друг к другу как-то тупо, — пожаловался он другу. — Потому что они давно между собой и между нами всеми перееблись... Ответить тот не успел, так как случайно услышанное негромкое «Я люблю тебя» из уст этого треклятого домовенка-переростка придали нашему оребушку невиданного ускорения, сопроводив его воплем «Э-э-э, руки убрал! Это моя булка!». Спустя несколько долгих минут торопливого возвращения в тепло они вчетвером сидели друг напротив друга все за тем же пятым столом: Имран, порыдав сначала в бывшего, затем в нынешнего партнера, уткнулся физиономией ему в плечо и притих, Даня же бросал на обнаглевшего, как оказалось, вполне себе актуального конкурента полные негодования взгляды, иногда с сочувствием переводя их на трясущегося скорее от стресса, чем от температуры Натана, которого тот грел в крепких объятиях. — А хотите, расскажу, как у Имрана права отобрали? — решил разрядить обстановку Додик, проигнорировав тяжелый вздох Имрана и хмурую физиономию его пассии. — Не хотим, — глухо отозвался главный герой предстоящего пассажа. — Как? — обернулся на своего ехидствующего партнера Натан. — Как-то раз мы были на какой-то вечеринке, я не помню, на какой, — начал тот вдохновленно. — Имран малехо прибухнул и ка-ак приревновал меня! Но тайком, как обычно, я ни сном ни духом. Только смотрю — личико кислющее, щурится так презрительно прямо! Говорю — ты что, обиделась? Он — нет, все в порядке. А сам стоит, глазками сверлит, сердится, красивый такой, не могу прямо! Я думаю — дай-ка подразню эту куклу. Он губки поджал, попой ко мне повернулся и делает вид, что ни при чем. Я отвлекся на какую-то беседу, уже даже не вспомню с кем... — С шалавой какой-то, — пробухтел тот в плечо своему навострившему уши и пытающемуся не улыбаться оребушку. — Ну, пусть с шалавой, — согласился Додик. — Это вроде какая-то частная вечеринка была, а у меня ключи от машины в его сумке валялись... В общем, он совсем обиделся, психанул и уехал в ночь на моей машине. Я это не сразу обнаружил, думал — где-то ходит или сидит, дуется, надо дать ему полчасика каких остыть. Потом забеспокоился, думаю, куда эта кукла пропала? Может, плохо стало, в туалете сидит. Хожу, ищу потихоньку, и тут он мне звонит, а уже какой час прошел или больше... — Ты ебанулся? — перебил его Имран, подняв голову. — Три не хочешь? — Ну, пусть будет три, — кивнул тот. — Смотрю — он мне звонит, и сразу давай в трубку орать, такой-растакой, давай, лети в отделение, меня повязали, щас наркоту еще подбросят, будешь сам потом свое корыто отмазывать... Я за голову схватился, взял у хозяина дома авто и погнал к нему. Приезжаю — он там сидит среди ржущих ментов, злющий, кудри дыбом, макияж как у перепуганного енота, в берцах своих, Карининой косухе и мини-юбке, один чулок драный... — О, так это тогда?.. — оживился было Даня. — Не-ет, — застонал Имран, догадавшись о сути его вопроса. — А почему он там был? — заулыбался неуверенно Натан. — Проехал на красный вроде, — пожал плечами Додик. — Потом не остановился, потом вел себя, как мне сказали, аморально в процессе задержания, приставал к сотрудникам, вследствие чего у него изъяли права. Потом протокол, обезьянник и так далее. Я так ржал, когда приехал, снял даже на телефон это чудо, у меня даже где-то... А, нет, это на старом телефоне. Договорился там, забрал его домой с временным разрешением на вождение, а он мне потом в машине говорит, что в протоколе написал «согласен». Я опять за голову схватился! Это ж сто процентов лишение прав. Потом был суд, он на него не пошел даже, а чтоб восстанавливать — так это в Грозный надо было ехать. Ну, мы и решили двух зайцев одним выстрелом, скатались, сменили имя, прописку, сделали новые права... — А какое было имя? — снова полюбопытствовал у него Натан. — Джабраил, — тихо вздохнул тот. — Красивое, — улыбнулся парень. — Мне нравится. — Слышь, удодик, — подал голос наш герой, покрепче прижав любовника к себе. — А как ты до этого заю называл? Джабой? — Чурчхелой, — бесхитростно улыбнулся тот. — Ну потому что похож же. — Пирог с гвоздями, — хмуро напомнил Имран, печально глядя на виновато ржущего Даню. — Разрывная пахлавуля. Пирожок с тротилом. Но чаще «куклой», что отлично характеризует нашу связь, да, Давид, мать твою, Аронович? С трудом сдерживающий смех еще с «пирожка с тротилом», от пассивно-агрессивной интонации, которой была произнесена последняя фраза, Даня совершенно потерял контроль и до слез расхохотался, уткнувшись лицом в шею своего сердитого любовника. Он отлично помнил, что с Амировым встречался только Джеффри, тогда как остальные грани личности его пассии были настроены по отношению к бывшему партнеру негативно, но... Увидеть Джеффри в его обороняющейся, а не любвеобильной ипостаси оказалось неожиданно занимательно и весело: беспокоиться за психологическое благосостояние любимой булки он перестал уже давно, так как четко ощущал, что показательный негативизм того — всего лишь образ поверх восстановленного внутреннего спокойствия. — Эй, — негромко позвал его Даня, отсмеявшись. — Булонька моя, ты чего такой злюка? — Хуюка, — на его собственный манер пробурчал Имран. — Моя хуюка, — с гордостью замурлыкал он тому в ухо, выудив из-под наносного недовольства невольную улыбку. — Красивая хуюка, милая хуюка, самая чудесная... — Даня говорит, что у тебя очень красивый рот, — неожиданно заявил Натан. — Я согласен с ним. — Спасибо, — заулыбался тот уже вполне дружелюбно. — У тебя тоже очень красивые губы. — Я знаю, — кивнул парень. — Я думаю, Давид называет тебя куклой из-за формы твоего рта, а не из-за того, что думал, что тобой можно играть, как будто ты не человек. — В точку, — подтвердил Додик. — И из-за глазищ. Ну и просто потому что красивый. — Да, очень, — еще активнее закивал парень. — Э-э, пацаны, это моя булка, есиче, — на всякий случай предупредил их наш герой. — Можно только один раз куснуть? — глядя в пол, тихонько поинтересовался Натан. — Слышь, Братан, я тя ща самого за жопу кусну, — возмущенно парировал он. — Да, хорошо, — приободрился тот, уставившись ему прямо в глаза. — Я бы хотел... — Нет, только не опять! — заныл он, запрокинув голову. — Кажется, он решил зайти с другой стороны, — рассмеявшись, пояснил Имран. — А почему бы и нет? — с серьезным видом предложил Додик. — Как я уже говорил, существует такое понятие, как... — Иди ты нахуй со своими свингерами! — заверещал тот, встрепенувшись. — Да я бы уже давно, — он беспомощно улыбнулся. — Но Нат свой хуй бережет для задницы твоего бойфренда. — В смысле?.. — заморгал Имран часто. — В прямом, — тряхнул головой его бывший. — Даня должен быть первым, это его аксиома, иначе никак. — Чет это сильно смахивает на шантаж, — прищурился наш герой. — Ты не мог бы, пожалуйста, спросить Имрана, — снова глядя в пол, заговорил Натан. — Да я тут при чем?! — не выдержал тот. — Это его тело, я ему не хозяин! — В смы-ысле? — уставился на него наш оребушек, возмущенно надувшись. — Ты мой жених, если вдруг забыл, не?! — Но я не могу тебе запретить... — Нет, можешь! — повысил он голос. — Только ты и можешь, и я буду тебя слушать, а любого другого пошлю нахуй, ты понял?! — Данечка... — Хуянечка... — Хуянечка и хуюка, — рассмеялся Додик. — Имран, можно мне заняться анальным сексом с твоим парнем? — набрался храбрости снова затрясшийся паренек. — В активной позиции. — Вот он, блядь, момент истины! — завопил Даня, хлопнув рукой по столу. — Почему нельзя было сразу так сделать?! — Но ты же уже спрашивал?!.. — заверещал Имран. — Зая, не запутывай ситуевину еще сильнее, просто скажи ему! В воцарившейся после этого возгласа тишине все уставились на Имрана, включая не вмешивающегося в беседу Артура, Гошу с Леной за соседним столом, подсевших передохнуть Беню с Николеттой и облюбовавшую Кирин стул, снова жующую Ришу. — Игорь зря не включил в свадебное меню попкорн, — оглянувшись, вздохнул он. — Изворотливый, да? — подмигнул нашему герою Додик. — Да пиздец вообще, — выдохнул тот. — Братан, повтори вопрос. — Можно ли мне, пожалуйста... — Да я слышал, — отмахнулся Имран. — Можно, но у меня есть два условия. — Каких? — Первое. Даня сам должен этого хотеть и не испытывать дискомфорта. Второе, — он невольно ухмыльнулся. — Додик даст Дане. — Эй! — завопил наш герой. — Я не хочу ебать твоего удодика! — Это не важно! — радостно рассмеялся его любовник. — Важен факт согласия! Он в жизни никого к своей заднице не подпускал! Кроме Карины, но... — Это была лишняя подробность, — смущенно засмеялся Давид. — Давайте обсудим это позже в более интимной обстановке. — Извини, Натан, я пытался найти компромисс, — с не слишком искренним чувством вины улыбнулся Имран. — Но Додик не ведет переговоров с террористами, да? — Это нечестно, — пожаловался тот. — Нет, честно, — не согласился он. — Шантаж в ответ на шантаж. — Джеффри, — с гордостью мурлыкнул Даня в ухо своей зардевшейся пассии. — Красавчик! Оребушки против садо-мазо-парочки, один-ноль. Патовую ситуацию, в которой оказались четверо наших центральных и околоцентральных персонажей, ко всеобщему облегчению разрешил виновник торжества, захватив всеобщее внимание со сцены усиленным микрофоном заявлением, что пришло время развлечь гостей конкурсами. — И не просто конкурсами, — загадочно улыбнулся он, приобнял за талию стоящую рядом супругу. — А креативными вызовами! Любовь моя, объяви условия, пожалуйста. — Я немного упростила их, потому как мы все уже немного веселенькие, — с томным придыханием сообщила она. — Итак, творческое задание — придумать продолжение строки «Нет повести печальнее на свете»! Но мы ведь не хотим только о печальном, да? Поэтому можете заменить это слово на любое другое. «Забавнее», «прекраснее»... — «Ужаснее», — хихикнул ее супруг. — Мальчики и свадьбы, — кокетливо закатила та глаза. — А приз у нас?.. — Приз у нас пустячковый, но весьма приятный, — заинтриговал аудиторию тот. — Выходные в Амстердаме! — В пятизвездочном отеле! — В люксе! Или это был не люкс?.. — Это было что-то вульгарно дорогое, но какая разница! Это же Амстердам. Оглядев засуетившуюся часть гостей, в числе которых были активизировавшиеся в сотворчестве три парочки из их компании, дополненные Юрой, Даня вдруг обеспокоился вопросом, который до сих пор его голову не посещал, как и в целом мысли о финансовой стороне бытия. — Зай, знаешь, че я щас подумал, пока они там вещали? — наклонился он к уху своего избранника. — Что, драгоценный? — тот внимательно посмотрел на него. — Мы ж Игорехе ниче на свадьбу не подарили, — сконфуженно напомнил он. — Как-то не оч хорошо с нашей стороны. Но я ваще не ебу, че ему надо... — Да, я тоже об этом не подумал, — кивнул Имран. — У нас дарят какие-то символические красивые вещи и деньги обычно. — Они не производят впечатление тех, кому нужны деньги, — возразил Даня. — Впечатление — да, — согласился тот. — Но свадьба — это очень хлопотно. Думаю, если ты спросишь Игоря, он скажет, что ничего не нужно... — Ага, так и скажет. А че делать? — Спросим маму? — Она ченить выдаст типа полотенчика, — решил он. — Давай лучше заловим Марину потом и скажем, что не хотели дарить бесполезную хуйню. Может, им реально чет надо. О, Гюзель! А че ты им на свадьбу подарил? — Можно нежнее, пожалуйста, когда в ухо орешь? — ощетинился все так же увлеченный собственным смартфоном Артур Наилевич. — Можно, — гыгыкнул наш герой. — А че подарил-то? — Серьги с бриллиантами. — По одной каждому? — не удержался он. — Марине, — медленно вздохнул тот. — А Игорь обойдется. — Охуеть, те в кабаре стока платят? — Не наваливайся на меня, нахал! — возмутился мужчина. — Я, по-твоему, похож на Монро? — Ты их спиздил из музея? — предположил Даня. — Получил в наследство от бабули? Нашел в шкафчике гей-качалки?.. — Почку продал, — проворчал тот, вытаскивая очередную сигарету. — Герину? — не удержался он от ехидства, слишком поздно сообразив, что следовало вовремя прикусить язык: взгляд, которым Артур одарил нервно хихикнувшего за его спиной Имрана, не сулил ничего доброго. — Ну так где бабосик взял? — понимая, что надо срочно отвлечь сердитого бывшего соседа, поспешил он продолжить допрос. — Мне тож надо, ну? Тот молча сверкнул глазами... Вернее, поблескивающими в тусклом освещении тенями, похожими в общей синеве на мерцающие провалы глазниц обнаженной черепушки. — Ну Артуха, ну че ты как пидор, ну скажи уже, типа, Даня, иди в жопу, это тайна, я барыжу герычем... Бля, — он хихикнул, осознав, что снова облажался, однако вместо негативной реакции собеседник громко расхохотался. — Ты правда думаешь, что на доход от выступлений травести-дивы можно жить? — махнул он незажженной сигаретой. — Я квартиры сдаю. — Я не понимаю, — повернулся он к Имрану. — Вы че там, все извращенцы в этой коммуналке? Андрюха — гребаный буржуй, у тя лимоны на счетах, терь этот вот с квартирами... Че вы там, блядь, забыли?! — Ну, нам же с Андрюхой надо как-то алименты платить, — философски заметил Артур. — Э-э... — решив, что углубляться в семейные неурядицы бывших соседей его пассии не стоит, он некоторое время помолчал, поглядывая на смущенного Имрана. — Слышь, Артушка, а у тя мужик есть? — Данечка, чего ты к нему пристал... — неуверенно вступился за друга Имран. — Он прикольно отвечает, — гыгыкнул наш герой. — Ну так че, есть мужик? — Претендуешь? — усмехнулся тот. — Не, я по булкам, — помотал он головой. — Прост, ну, интересно. — Да, он работает в цирке, — Артур прикрыл глаза. — Я считаю, мы идеальный тандем. — Серьезно?! — Нет. — Так у тя нет мужика? — Нет. — И дамы? — Нет. — Никого? — уточнил он, неожиданно проникнувшись вполне искренним сочувствием. — А че не заведешь? Ну там, отношения какие-нибудь. — Чтобы искать отношения с другими, надо сначала наладить их с самим собой, — устало процедил тот. — Неа, — возразил наш герой. — Я до булки был пипец какой грустный, а терь все хорошо. И булка до меня грустный был. — Потому что вы зависимые, — тот вытащил зажигалку и поднялся, не выдержав напора чужого любопытства. — Слышь, это у тя сига в руках, кто бы говорил, да? — он также привстал. — Зай, пошли тоже покурим. — Я передумал, — Артур сел обратно, обратившись к Имрану: — Слушай, как ты его терпишь вообще? — А те нравится новенькая? — не дал тому ответить Даня. — Как-то я пустил ее в гости, — мужчина повернулся к нему, став вдруг похожим на печального Пьеро. — И она разворошила весь мой мейк-ап. Перемерила и раскидала всю одежду. Маленькая засранка... — Мебель погрызла, да? — посочувствовал он. — Провода перекусила? — Я слегка задолбался дезинфицировать после нее кисти. — Гиля там забаррикадировался, наверное, — улыбнулся Имран, привстав. — Я сейчас вернусь. — Нет, она пробралась даже к нему, — вскинул брови в удивлении Артур. — Думаю, он был в ужасе поначалу. — Они тож ебались? — полюбопытствовал наш герой. — Я не вижу другой причины, по которой Гиля мог бы терпеть ее у себя, — пожал тот плечами. — Она кого-то в коммуналке не ебала вообще? — восхитился он. — Майю? — с сомнением протянул мужчина. — Разве что в мозг. Ваня ее оперативно вывез, как только эта социопатка появилась. — И Рашида с Ромой?.. — Одновременно. — И тя тож?!.. Тот не ответил, неопределенно ухмыльнувшись. — Она прямо как я в детстве, — умилился снова подсевший к ним Имран. — В смысле? — уставился на него круглыми глазами наш герой. — Я как-то нашел коробку зефира, — признался тот с нежностью. — Открыл и надкусил каждую зефирку. — Маленькая жадненькая булочка, — проворковал в его сторону Даня, снова повернувшись к Артуру и уже приготовившись открыть рот... — Рахиль! — повысил тот голос ультимативно. — Убери это от меня! — Я сам себя уберу, только ответь на один вопрос, — пообещал он, также сменив интонацию на более жесткую. — Кто из вас кого бросил? — Куда бросил?.. — тихо застонал тот. — Данечка, мы никогда не были в отношениях, — погладил его по плечу Имран. — Но вы трахались, — констатировал он. — А ты встречался со всеми, с кем трахался? — дернул бровями Артур. — Ну, переспали пару раз по пьяни, — одновременно с ним произнес Имран, отведя глаза. — Это тогда, когда чулки?.. — Да-анечка!.. — протянул он в отчаянии. — Ты как Натан! — А ты как... Как ты! — Ну да... — Ну зай! — Ну что?.. — Чулки... — Артушка, расскажи ему про чулки, — потер тот лицо руками. — Как-то раз мы опаздывали на выступление, — начал мужчина с видом психиатра. — Но у него не было чулок. Мы заехали в магазин... — Погоди, зай, — перебил его Даня. — Та история про такси — это правда? — Да, — поднял на него жалобный взгляд любовник. — А че ты не сказал? — Мне было грустно, что ты мне не веришь. — Так, юноши, — снова поднялся Артур, выходя из-за стола. — Держите ваши драмы подальше от меня. — Зай, — позвал наш герой, погладив возлюбленного по щеке. — Извини меня, лан? Просто будь со мной прямее, хорошо? Я не оч сообразительный иногда... — Данечка, — тот обнял его, вздохнув с облегчением. — Ревнивый такой, просто ужас. — Ты говорил, тебе нравится, — улыбнулся он слабо. — Ну... — стушевался тот. — Вообще-то да. — А с кем этот твой Газель постоянно переписывается? — полюбопытствовал Даня, поглядев в сторону удалившегося мужчины. — С дочуркой, — тихо пояснил Имран. — Наверное, опять ей сказку рассказывает. Ее мама не разрешает им общаться. — Я, кажется, понимаю, почему, — хмыкнул он невесело. — Нет, там все сложнее, — тот положил голову ему на плечо. — Артушка — парень с очень крепкой психикой, другой бы на его месте свалился в глубокую депру, но у него стальные нервы. Ему действительно нормально одному. Для него вся эта жизнь травести-дивы — это не что-то сексуальное, совсем нет. Скорее... Он художник в душе. Это своего рода визуальная музыка. Особенная красота. — Играет в декаданс в прямом смысле, — подытожил наш герой. На сцене снова завозился Игорь, к которому вскоре присоединилась Марина с огромным пузатым бокалом в руках, полным записок. — Дорогие друзья, спустя двадцать минут, которых, я полагаю, должно было хватить на маленький двустрочный шедевр, пришла пора огласить результаты... — Озвучить варианты, — дополнила его супруга. — И объявить победителя! — разулыбавшись крайне коварно, он вытащил из прозрачной емкости первую бумажку. — Итак! Нет повести печальнее... Пока что печальнее! На свете, чем... Оу! Чем грустный секс в вокзальном туалете? Действительно печально, я прямо вижу эту трогательную картину о расставании влюбленных! — Давай я вторую, — передала ему бокал Марина, вытащил следующую записку под всеобщие смешки ожидания. — Ай-ай-ай! Нет, любимый, сам читай! — Чем пасс, не образованный в минете, — присвистнул жених под неуверенный смех гостей. — Ну, иногда это даже мило... Что у нас там дальше? Чем быть увековеченным в памфлете! Мам, это ты про меня? Я узнал почерк. Чем волосы возлюбленной в котлете... Папа?.. Чем надпись «Пермь» на авиабилете. Что такое случилось в Перми? — Гопники! — раздался из зала тоскливый мужской голос. — Новиков, верни ему телефон! — прокричала Шура в сторону нашего героя. — А че сразу я?! — крикнул он в ответ. — Чем сабик, не кайфующий от плети, — похихикав, продолжил Игорек. — Кариночка, какие у твоих «б» завитушки красивые. — Это не я, это Додя! — возмутилась та. — Ничего подобного! — засмеялся ее супруг. — Чем в сексе с плюшкой думать об атлете?.. — прыснул Игорь. — Илюш, просто загони его обратно в зал и думай о нем. Чем старый хмырь на собственном портрете. Кто это у нас Уайльда перечитал? Чем думать о шаверме на балете... — Это пока что мой фаворит, — рассмеялась Марина под легкие аплодисменты и смешки. — Какая злободневная аллегория! — согласился Игорь. — Чем гнить годами в университете... Прямо крик души. Чем ху... Прошу прощения, тут так написано. Чем член перед лицом в приоритете. Это про позицию?.. А, понял, когда член важнее... Ну, каждый выбирает по себе. Чем поблевать за клубом на рассвете. Это жизнь, дорогие мои, что поделать... Почему никто до сих пор не использовал слово «промискуитет»? Попытки познакомиться в рунете. Ну, не всегда... Чем веганские роллы в суши-сете. Ста-ас, это ты? Чем конкурсы на этом вот банкете. Даня, иди нафиг! — Да че сразу Даня?! — завопил наш герой снова, уже всерьез негодуя. — О, что-то интересное! Нет повести опаснее на свете, чем пидор с пушкой в голубом берете! Додь, кого ты тут не удовлетворил? — Меня! — громко заявила Карина под аккомпанемент хохочущего мужа. — Чем бывший с мужиком в кабриолете, — продолжил Игорек. — Ах, бывает, да, согласен... О, еще что-то необычное... Абсурднее! Нет повести абсурднее на свете... А-ха-ха!.. Это победитель! Ой, не могу... — Чем ксенофоб в тоске о моджахете, — забрав у согнувшегося супруга записку, зачитала Марина. — Ох, бл... Блин... — выпрямился тот. — Бень, это ты написал, что ли? Даня взглянул на удивленно помотавшего головой друга, который не особенно следил за происходящим, о чем-то перешептываясь со своей новой любовью, затем обернулся на хохочущего Имрана, помахавшего Игорю за его спиной. — Ой, Имра-аш! — заржал тот в микрофон. — От тебя еще смешнее!.. Моджахет, блин! Давай, пакуй своего ксенофоба. Не скуритесь там! — А я думал, ты ссать бегал, — обернулся к воодушевленному любовнику наш герой. — Додя, ты там еще не совсем наклюканный? — обратился жених со сцены к размахивающему бокалом над головой Натана Давиду. — Ты обещал спеть на моей свадьбе, между прочим. — Я как раз в нужной кондиции! — во всю мощь легких радостно ответил тот, приветственно расставив руки. — Только у меня гитары с собой нет. Очевидное, казалось бы, решение заблокировал Натан, который в отсутствие брата, повезшего утомившуюся беременную жену к родителям домой, отказался давать драгоценный Гогин инструмент в руки кому попало за исключением Дани и себя, даже если этот кто-то был его чуть подвыпившим любовником. Сам Даня возвращаться на сцену, само собой, наотрез отказался, Натан же безапелляционно заявил, что ему там слишком ярко. — Тогда нам нужен пианист, — Игорек оглянулся на рояль. — В зале есть более-менее трезвые пианисты? Кроме нас с Маришей? Мы все-таки хотим потанцевать. Кто-нибудь? — Зай, ты ж хотел посмареть рояль? — Даня подергал свою пассию за рубашку. — А ща можешь побрынчать даже... — Да, Дань, давай, выталкивай его сюда, пусть отрабатывает еду, — заулыбался приметивший их переговоры жених, у которого бесцеремонно перехватил микрофон скалоподобный рядом с ним Додик. — Эй, пирожок с тротилом, давай, покажи класс, — он радушно обвел рукой инструмент. — Я не хочу, — заныл Имран. — Но это Эрнст Капс... Где я еще потрогаю Капса?.. Девятнадцатый век, Дрезден... — Зая, давай, дуй уже, — хмыкнул Даня, ущипнув его за пятую точку. — Я говорил как будто тебе, а ты играй как будто мне, лан? Запечатлев на его губах легкий поцелуй, тот к желанному антиквариату не пошел и даже не побежал, а практически понесся на крыльях творческой любви, в то время как Даня устремился поближе к сцене, по пути за руку ухватив пожадничавшего юного друга. — Я не могу дать ему гитару, она не моя, — объяснил тот в ответ на резонный вопрос «Те че, жалко?». — Когда я принес ее на день рождения Имрана, у меня было разрешение Гоги, а сейчас он не отвечает. Я думаю, он спит, поэтому я не могу дать Давиду его гитару. Если они будут исполнять медленную песню, ты будешь со мной танцевать? — Э-э, — растерялся Даня, в недоумении оглядываясь вокруг и понимая, что в таком случае за их хореографическим дуэтом будет наблюдать весь Варин стол, включая противную Люсю, злорадствующую Шуру, высокомерную Аню и саму снисходительную Варю. — А где твоя девушка? — Общается с Кариной, — нашел ту в толпе глазами его друг. — Я бы хотел с тобой. — Мне не нравится, что они палят, — признался он ему на ухо. — Давай, есиче, просто пообжимаемся, лан? — Хорошо, — улыбнулся тот. — У меня такое ощущение, — прищурился он, наблюдая за переглядками их пассий. — Что твой Давид выволок моего заю на сцену для второго раунда. — Оребушки против садо-мазо-пары? — улыбка того стала шире. — Ага, только терь в другой раскладке... — Мы с тобой оребушки? — Не, мы... — он задумался, как назвать подобное деление на пары. — А хуй знает. Придумаем. — Хорошо. — По ходу, зая хочет забрать рояль домой, — умилился он восхищению, с которым его избранник осматривал свой неожиданный трофей. — Но тогда нам придется выкинуть кровать и спать на матрасе под этой махиной. — Вам понадобится от четырех до шести грузчиков, — поразмыслив, прикинул Натан. — В лифт он не поместится, а по лестнице на ваш этаж... — Братан, я пошутил, — Даня обнял его за плечи. — У него уже есть норм такой синтезатор. И у нас нет места. Когда-нибудь мы построим дом и захуярим туда рояль, а пока пусть не выделывается. — Я буду помогать делать ремонт, — предложил юноша, обвив руками его талию. — Спасибо, Братан, — похлопал его по спине наш герой. — Ты хороший друг. — Ты тоже. Тебе нравится? — тот посмотрел на сцену, где Имран на манер восторженной черепахи вытягивал шею, ловко подстраиваясь темпами и мелодиями под импровизацию своего нетрезвого вокалиста. — Ну да. — Это значит, не очень? — Ну... Кароч, понимаешь, Братан, — он потер шею, смутившись. — Давай я те секрет расскажу. Вот у меня мамка музыкальная. Зая мой музыкальный как гребаный Моцарт. Ты вроде тренькаешь, лучший школьный друг, твой брательник, музыкальный. Я сам торчал в музыкалке все ебучее детство. Но бля... Я вообще не чувствую музыку. Она для меня просто либо красивая, либо так себе. Либо нравятся песни, либо не оч. Даж когда чет нравится, то это чаще текст, а не мелодия. Я реально не в теме, для меня все, что зая делает — это какая-то магия. А я магл, как в Гарри Поттере. Я могу настраивать любые струнные, у меня хороший слух. Могу играть по нотам или то, что выучил. Но ваще не могу импровизировать, ловить мелодии, как он. Может, потому, что мне это не в кайф... Когда зая играет, я им просто любуюсь, потому что он красивый. Но он для меня всегда красивый, и за роялем, и когда картофан чистит. — Я понимаю, — тихо ответил Натан. — Как у меня с эмоциями. Они красивые, я их запоминаю и привык копировать, но это... Как будто все говорят на разных диалектах одного языка. Он похож и корни слов одни и те же, но у каждого свои правила и детали. Я как будто учу каждого нового человека как новый язык. С тобой мне понятно, с Гогой, с мамой, папой, с друзьями. Но я не знаю, как говорить с твоей мамой. Мне кажется, она всегда злится. — Да не, у нее просто лицо такое, — Даня обнял его, погладив по голове. — У тя оч хорошо выходит, Братан. Ты реально молодец. — Спасибо. — А че Давид? — покосился он на разошедшегося в репертуаре Фредди Меркьюри Додика. — Ты к нему долго привыкал? — Нет, очень быстро, — юноша ненадолго задумался. — Около пяти встреч. Он сразу сумел под меня подстроиться. С Имраном и Ришей мне тоже легко. Имран ведет себя странно, но правильно разговаривает. Риша быстро адаптируется, она просто копирует меня. Обычно я копирую других, но она мне помогает. И она очень красивая и привлекательная. И любит экспериментировать. И ей нравится, когда я ее мучаю. Она очень маленькая, поэтому я не могу делать все, что хочу и что мог бы делать с тобой, но мне нравится с ней. — Зая считает, что у тебя синдром... — Аспергера, — закончил за него тот, кивнув. — Нет, у меня другое. Я бы не хотел говорить, потому что боюсь, что ты полезешь в интернет, будешь читать статьи и перестанешь со мной общаться. — Братан, — Даня мягко взял его за плечи и отодвинул, чтобы заглянуть в глаза. — Слушай меня. Ты мой друг. Даже если у тя синдром Наполеона и ты реально веришь, что ты кусок торта, ты все равно мой друг, понял? И я не перестану с тобой общаться. Вместо ответа тот снова обнял его, гораздо крепче и менее осторожно, чем обычно. — Я тебя очень люблю, — шепотом выдал он наконец, часто дыша. — Ты мой самый лучший друг. — Здесь должно быть гитарное соло, — весело проинформировал Додик одобрительно загудевшую аудиторию. — Но наш гитарист стесняется к нам присоединиться! Давайте все вместе позовем его! Нат, иди к нам? Давай, малыш, не бойся. Можете приглушить освещение наверху? Включите нижний! Пусть у нас будет романтический полумрак. Оглянувшись, Даня только теперь обратил внимание, что на всем торжестве в целом все цветовые и световые решения можно было охарактеризовать гладкостью и отсутствием цепляющих взгляд пятен, за исключением разве что нарядов некоторых гостей и ярких прожекторов, направленных на сцену. — Мне страшно, я никогда не играл перед чужими людьми, — паренек спрятал лицо у него на шее. — Мы с заей знаешь как делаем? — наш герой ободряюще похлопал его по плечам. — Представляем, что мы типа друг для друга. И ты ща можешь играть как бы только для тех, кто тебе важен. Для мамы, Давида, для нас с заей. Мы тя все любим и это ваще не важно, как ты сыграешь. Даже если плохо, мы все равно будем тя любить. Да и мужик твой так вопит, что тя просто не будет слышно за ним... — Да, ты прав, — кивнул тот. — Хорошо, я пойду. — Э-э, слышь! — крикнул наш герой протянувшему руки к своему юному бойфренду Додику. — Булку верни тогда! Прикипевший к своему роялю Имран обернулся на него с таким жалобным видом, что он махнул на него рукой, снова этим жестом осчастливив. — Свингер, блядь, — пробормотал он себе под нос. — Один-один. До сих пор ни разу не видевший и не слышавший Натана поющим с гитарой и тем более с другими музыкантами, Даня некоторое время находился в изумленном ступоре от того, насколько взаимодействие того с инструментом и подход к исполнению оказались техничнее и гармоничнее аналогичных потуг считающегося ведущим гитаристом округи Гоши. Он точно знал, что паренек этот никаких музыкальных школ не оканчивал, частные уроки не посещал и у брата не учился, так как энергичный Гога начинал психовать от одних только просьб помочь тому с таким простым процессом, как домашние задания. Да и за подобное расположение рук Натан явно отхватил бы линейкой по пальцам в их ненавистной альма-матер... Выглядел он с гитарой несколько неловко и, по всей видимости, продолжал ощущать себя крайне дискомфортно, однако звуки, вылетавшие при этом из-под небольших кистей, и аккуратный, красивый, хоть и негромкий тембр, которым он сопровождал мощнейший тенор своей пассии, заставили Имрана отвлечься от своей черной лакированной любви и развернуться к ним с приоткрытым от наслаждения ртом и сияющими глазами. По возможности беззвучно постаравшись ретироваться со сцены обходным путем, дабы не привлекать внимание, завороженный Имран подошел сзади к нашему герою, обнял его выдохнул чуть дрожащим шепотом: — Как великолепно они спелись... — Правда, Братан клевый? — триумфально оглянулся на него Даня. — Охуенный, — подтвердил тот. — Такой талантливый парень... Я бы хотел с ним поджемить. — Надо как-то выгнать оттуда удодика... Вопреки сему коварному намерению выгонять никого не пришлось: подустав голосить, тот поблагодарил активно рукоплещущих незапланированному концерту зрителей и направился прочь со сцены, куда без каких-либо предупреждений опять вбежал Имран, сцапал за локти Натана, что-то активно вещая ему на ухо, затем потащил к заинтригованному Игорю. По итогам их договоренностей все микрофоны в зоне рояля оказались отключены, а растерянный паренек усажен «джемиться», что в лексиконе Даниного избранника было синонимом импровизации без определенной тематики. Судя по тому, как активно тот включился в сотворчество, процесс доставлял радость обоим, а полуджазовый тихий аккомпанемент подкорректировал атмосферу торжества в сторону ленивой и томной романтики. — И че, я терь должен с тобой общаться? — уныло поинтересовался наш герой у подошедшего к нему с бутылкой минералки Додика. — Ты глянь, какие, а? — тот с гордостью указал на сцену, затем отпил немного и вдруг уставился на него странным взглядом. — Знаешь, а я ведь до конца был уверен, что он просто психомазохист. А он не маз никакой. Но я это слишком поздно увидел, чтобы строить все на здоровых началах. — Че?.. — нахмурился он, стараясь отодвинуться от явно хмельного неприятеля. — Он привык терпеть, когда больно, — тот свел на нет все его старания, подступив на шаг ближе и чуть наклонившись. — В любом смысле. В этом весь он. Талантливейший человек с огромным потенциалом, но что-то внутри поломано. Оттуда эта инертность. Пассивность. — Ты о ком вообще? — начиная сердиться от нарушения границ личного пространства, Даня развернулся к нему, скрестив руки на груди. — О пирожке твоем. — Нормальный он, — огрызнулся наш герой. — Он не спутник, пойми это сразу, — Додик заглянул ему в глаза с серьезным выражением лица. — Он солнце, которому нужна луна. Ты умеешь быть луной? — Слышь, ты, — разозлился он. — Если он солнце, а я луна, то земля кто, ты что ли? — Честно говоря, мне жаль, что он с тобой, а не со мной. — А Натан те на что?! — Натан — это новая страница, а я не дочитал предыдущую, — тот снова сделал глоток. — Уже, видимо, не дочитаю. — Ну и че б ты с ним делал? — развел руками Даня. — Хм... — ненадолго задумавшись, тот вдруг улыбнулся мечтательно. — Ну... Занялся бы его музыкальной карьерой. Ты видишь, как он увлечен музыкой? — Харэ пиздеть, — дернул он плечом, снова встав лицом к сцене. — Ты вообще чет сделал для его карьеры? — Ну да. Подталкивал, поддерживал... — Как? — В смысле — как? — Что конкретно ты сделал для развития его музыкальной карьеры? — закатив глаза, членораздельно произнес наш герой. — Мотивировал, хвалил, — пожал плечами Додик. — И терь хочешь со мной писькой мериться, типа ты возвышенный и лучше, чем примитивный я? — прищурился Даня. — Лан, давай. Я для его музыкальной карьеры сделал вот че: приволок ему Ямаху за триста косарей и посадил дома. Он у меня почти не работает и занимается тем, чем хочет. Сидит, сочиняет музыку, а я его тыл. Как будет готов поделиться, припашу Игореху. Как жена декабриста я пиздатее, чем ты. Все, закрыли тему? — Ладно, уговорил, — помолчав немного, вздохнул тот. — Два-один в пользу оребушков. Чувствуя себя победителем в неравной схватке и едва не надувшись от гордости, он собрался эффектно развернуться и устремиться на свое место за столом, но едва не врезался в демонически горящую энтузиазмом Аню. — Мы тут поговорили и решили, — мило улыбнувшись, начала она. — Что нам всем нужно как-нибудь встретиться и посидеть вместе в каком-нибудь уютном месте, узнать друг друга получше. — Лан, — кивнул он, невольно чуть отклоняясь назад. — Ток если ты скандалить не будешь. — Ну я же извинилась, — вздохнула девушка виновато. — Мне только нужно кое-что узнать сначала, хорошо? Вы оба здоровы? — Че?.. — У вас есть какие-то хронические заболевания? — Солнце, че ты к нему пристала опять? — приобняла ее за талию подошедшая супруга. — Ну так есть? — настояла Аня. — Да не вроде, — беспомощно покосился на ее супругу Даня. — Прекрасно, — заулыбалась она радостно. — Вы оба довольно симпатичные, так что мы посовещались и пришли к выводу, что готовы рассмотреть вас как потенциальных отцов для наших будущих деток. — Чего?! — воскликнули в один голос бывшие одноклассники. — Я не хочу ребенка от Новикова! — в ужасе округлила глаза Шура. — Я гипотетически согласилась подумать про какую-нибудь гей-пару! — А че, если будет пацан? — взвизгнул фальцетом наш герой. — Ты его в роддоме нам с окна выкинешь?! Он тут же пожалел о своих словах, глядя, как буквально за несколько секунд уголки губ девушки ползут вниз, а глаза наполняются слезами. — Ладно, забудь, — она резко развернулась и направилась к выходу. — Ну бля, — тяжело вздохнула Шура. — Ты не мог просто промолчать? — Я дебил, — уставился он себе под ноги. — Пошли догоним, я извинюсь хоть... Спустя минуту, стоя с круглыми, как пятирублевые монеты, глазами в женском туалете и баюкая в объятиях истерически рыдающую Аню на фоне фейспалмов ее дамы сердца, Даня готов был поклясться, что отныне при любом столкновении с эмансипированными барышнями будет изображать Русалочку Форель. Однако стрессовые моменты в тот вечер для него на данном эпизоде не закончились. Еще спустя минут пятнадцать, сидя за своим столом, затравленно озираясь, поедая свой кусок разрезанного в момент его туалетного бдения свадебного торта и запивая его чьим-то шампанским, он прикидывался предметом интерьера, пока Игорь со сцены анонсировал охоту за букетом невесты. Никто не предупредил бедного перепуганного оребушка, что вместо того, чтобы традиционно встать спиной к страждущим и произвольно поделиться счастьем замужества, высокая, сильная Марина метко запульнет своей достаточно тяжелой икебаной прицельно в нашего героя. — Блядь, Марина, ты че, косая?! — заорал он, вскочив и стряхивая с себя шампанское и куски еды. — Надо было в голову, — сипя от смеха, выдавил жених. — Слышь, ты, мистер снайпер две тыщи тринадцать, мне пох, что она терь твоя жена, но стирать она теперь будет мне! — уперся он кулаками в бока на манер своей родительницы, к слову, также предательски ухохатывающейся. — Имра-аш, — заливался слезами восторга Игорек. — Ты купил кольцо? — Да-а-ха-ха, — отозвался тот, не менее радостный, чем остальные. — А ты че угораешь?! — завопил на него Даня. — Я просто сидел и жрал, никого не трогал! И че это я невеста вообще?! Да ну вас нахер! Он взял со стола сваливший половину бокалов букет, гневно сунул его в руки своей пассии и ретировался в том же направлении, где только что заглаживал вину перед женской половиной населения за все прошлые и будущие грехи. Вместо конфликтного дуэта в дамской уборной он встретил Ришу, да еще и... голышом. — Че, сисек никогда не видел? — она сонно посмотрела на него, в одних трусах, чулках и ботинках выкручивая свою ночнушку над раковиной. — И не увидишь, ха-ха! — Э-э... Ну зато можешь картину повесить, — попытался поддержать он забавную девицу. — Как на гвоздик... Два... Гвоздика... Сорян, я седня чет не в ударе. — Ты милый, — хихикнула она. — У меня тоже слишком много впечатлений. Как будто в цирк сходила. — Во, та же хуйня, — он оперся спиной о стену и руками о колени. — Вот, села в чей-то торт, — Риша продемонстрировала ему свой мокрый предмет гардероба, встряхнув его пару раз. — Можешь отжать? У меня сил не хватает. Ты тоже обляпался? — Меня невеста обстреляла, — вздохнул Даня, забрав у нее ночнушку и тщательно скрутив в жгут. — Вот, держи. — Я тебе совсем не нравлюсь? — грустно посмотрела она на его ширинку. — Нравишься, — устало вздохнул он. — Но я ща усну прям тут на полу, если честно. — Ну так четыре утра... — Скока?! — Ой! — раздалось у дверей, ведущих в уборную из коридора. — Вы в порядке? Тоскливо оглядев все такую же эффектную и стройную, как в старших классах, блондинку Варю и оценив всю иронию положения, он снова вздохнул: — Не особо... — Встань на секунду прямо, — она подошла к нему, выудив из клатча крохотную бутылочку-спрей с какой-то приятно пахнущей жидкостью. — Это пятновыводитель, а то потом не отстирается. Жалко рубашку, она тебе идет. — А можно мне на платье тоже? — Риша вытащила из рюкзака еще одну ночнушку, на этот раз белую и чуть длиннее. — Конечно, — повернулась к ней Варя. — Ого, какое пятно! Замочи сразу, как придешь домой. — Хорошо, — расплылась та в ответ в широкой улыбке. — Ты как добрая фея. — Мистер Пропер, — хрустально засмеялась та. — Слышь, Глиста, — позвал ее наш герой, собравшись с духом. — То есть, ну, Варька. Пасиб... И еще это... Ну... Я тя дразнил не потому, что ты стремная уродка и все такое. Прост понимал, что без шансов, и злился. Ну и с тобой еще эта злобная Люся-Хуюся ходила все время, гадости говорила... — Вообще-то ты ей нравился в седьмом классе, — хмыкнула та. — Охуеть новости, — потер он лицо. — Ну кароч, а ты мне нравилась. Ща уже нет... Ну, то есть да, как человек. Наверное. Я тя не оч хорошо знаю, по ходу. — Я это давно поняла, Дань, — мягко улыбнулась та, чуть наклонив голову. — Я вел ся гадко, — признал он с каким-то странным облегчением. — Но я больше не такой мудак. Ну. Я надеюсь. — У нас у всех есть страхи, — погладила она его по плечу. — Мы справляемся с ними, как можем. Особенно будучи детьми. Ты вырос хорошим человеком. — Откуда ты знаешь? — Мы все слышали, с какой любовью ты говорил о своем партнере. Тот, кто умеет так любить, не может быть плохим, — подмигнув ему, она направилась в коридор. — Какая классная, — выдохнула ей вслед Риша. — Тока непонятно, зачем приперлась. Может, стесняется писать при людях... — Ты не хочешь одеться? — с намеком кивнув на ее лежащую на раковине черную ночнушку, поинтересовался Даня. — А то я ща реагировать на твои гвоздики начну. — Правда? — оглядела она его с заинтересованным видом. — Не заморачивайся, — хмыкнув, он махнул рукой. — У меня хуй маленький. — Это какой? — Тринадцать. Но я всем говорю, что четырнадцать. — У Натана тоже, я мерила, — задумалась она. — Это даже больше, чем нужно. Мне хватает и десять, я везде мелкая. Но зато рот большой. — И желудок, — напомнил он. — Это я поблевала! — радостно сообщила девушка. — О, Даня! — влетела в уборную взволнованная Ната. — Тебя твой пуся потерял! Но он не может сюда войти, как вампир, хах! Без приглашения! — Какие классные волосы-ы, — заблестела глазами при виде ее прически все еще голая Риша. — Это все кокосовое масло, — хохотнула та. Имран, судя по прижатым к груди рукам и несчастному лицу, за время его отсутствия действительно изрядно распереживался. — Драгоценный мой, — он тут же заключил своего оребушка в нежные объятия. — Ты очень расстроился? — Да, — недовольно проворчал Даня. — Я не люблю, когда в меня швыряют предметами. И когда ты меня бросаешь и оставляешь одного или с этим твоим удодиком... — Прости, сердце мое, — тот принялся целовать его лицо. — Мы просто немного увлеклись, я думал, это на пять-десять минут. Обещаю больше так не делать. — Ты выглядел счастливым, — прошептал он своей пассии в губы. — Я не хочу, чтоб ты выбирал... — Ты — мое самое больше счастье, — заулыбался тот с любовью в глазах. — Ничто не стоит твоей печали, драгоценный. — Я понимаю, — Даня ухватил его за рукава, от волнения отведя взгляд. — Они оба клевые, один поет охуенно, другой необычный и вообще все делает охуенно... Но я твоя синичка. Вот тут, в руках. Не такой охуенный, но я тоже много могу и умею, и... — Данечка... — Хочешь, я буду с тобой на гитаре? Я даже на пианино немного могу и на всяких там балалайках. — Родной, послушай меня внимательно, — Имран заглянул ему в глаза. — Послушай, это важно. Ты никакая не синичка. Ты мой оребушек. Единственный, уникальный и идеальный, понимаешь? А я — твоя булка. Мы совпали с тобой, ты мой родной, часть моей души, и я не променяю это ни на каких синичек, журавлей, музыку или что-то еще. — Ну, может и синичка, — пробухтел он, улыбаясь невольно тому в воротник. — Купился на колбасу... Грозная такая синичка, почти орел. Ты же любишь синий. — Данечка, синички не синие... — Поехали домой, а? — Ух, вы-таки посмотрите! — провозгласил пробегающий мимо них Вася. — Свою пташину до гниздэчка клыче!.. — Игорь как-то назвал меня журавликом, — вдруг вспомнил почему-то наш герой, глядя на переливающийся узор из тонконогих птиц на своем рукаве. — Бумажным. И поцеловал зачем-то. Никогда не целовал до этого, а тут вдруг... — Каждый для кого-то журавлик, — с оттенком сочувствия в глазах ответил Имран. Наблюдая за тем, как рассредоточенно моргающий Додик ожидает у гардероба нырнувшего туда в поисках их верхней одежды юного любовника, они переглянулись с одной и той же мыслью. — Мы оба выпили, — хмыкнул Имран. — Ну, у меня прав-то нема, — отозвался смешком Даня. — А Натан не пил и у него есть права. — И у них нет машины. — Ты тоже об этом думаешь?.. — Слышь, Додик! — крикнул он через весь холл. — Дай татухи посмареть! — На, — согласился тот, зевнув во всю челюсть. — Пиздец, — подвел он итог, глядя на аккуратную, тонкую работу, на бледной коже сохраняющей черный цвет без ухода в синеву или зелень. — Она тя не уебала сковородой? — Почему? — удивился тот искренне. — Ей понравилось. Нат ей даже малек фигурку подтянул, да, малыш?.. — Я рисовал по фотографии, она плоская, — протянул ему куртку вернувшийся парень. — У нас к вам деловое предложение, — с серьезным видом начал Имран. — Погоди, я еще не обдумал, — смутился его бывший любовник. — Да не это! — закатил глаза Даня. — Сдалось мне твое очко волосатое! — Ого, ты уже фантазируешь о подробностях?.. — Блядь, удодик!.. — Ну хватит вам... — Что вы хотите предложить? — дружелюбно перебил всех Натан. — Я выпил и не могу вести машину, а вам не на чем ехать, — повернулся к нему Имран. — Это продуктивно, — кивнул тот. — Тогда Давид останется ночевать у меня, и мы поедем прямо домой. — А с кем поедет твоя мама? — спросил друга наш герой. — Ната с Васей забрали ее, Беню и твою маму, потому что они живут рядом, — принялся перечислять тот. — Стаса везет Инна, у нее есть машина, с ними... — Пиздец, я забыл про маму! — он хлопнул себя по лбу. — Данечка, она же приехала не с нами, — попытался утешить его Имран. — А можно я поеду с вами? — раздался жалобный Ришин голосок из-за спины Додика. — Мне все равно куда, я просто очень мокрая и замерзла... Метро тут далеко, на такси у меня нету денег. — Конечно, можно, — он с сочувствием в глазах накинул свою дубленку на ее тонкий короткий пуховик. — Зая, ты ебнулся? — возмутился Даня. — Там дубак! — Ну нам же только до машины, — улыбнулся тот. Усевшись на водительское сиденье, Натан первым делом отыскал кнопки обогрева, тогда как его чрезвычайно длинноногий партнер — рычаг, откатывающий сидение назад, вследствие чего за его спиной уместиться с комфортом сумела только продрогшая девица. В центр заднего сиденья был помещен Имран как самый неодетый, потому прижавшийся к нему слева Даня пытался уместить их обоих в свою куртку и при этом свою пассию растереть. — Сердце мое, я еще даже не успел замерзнуть, — мурлыкал тот, с удовольствием принимая его заботу. — Не понимаю, — оживилась льнущая к нему с другой стороны Риша. — Додик и Давид — это один человек или два? — Один, вот он сидит, — улыбнулся ей Имран. — Просто Натан всех называет своими именами, — пояснил наш герой. — Гошу Гогой, Додика Давидом, Пипидастра Пипидастром... — Меня Ирой, — проворчала она угрюмо. — Ненавижу это имя. — О, зай, — обрадовался Даня. — Еще один аргумент к тому, что это Джеффри! — Какой?.. — не сразу вспомнил его избранник. — Ну ты ж у мамки был Ирочкой! — А, и правда! — А что такое «оребушек»? — снова спросила она. — Это я, — важно заявил наш герой. — Гибрид орла и воробушка, — уточнил его любовник. — Тогда... Если он оребушек, — девушка подозрительно прищурилась, — то ты воробел? — Звучит как ругательство, — расхохотался Додик. — «Булкоебышек» звучало солиднее, — пожаловался Имран. — Да, но это тоже я, а ты тогда оребушкоебушек... — Ореебушек? — Заебушек! — Данечкоебушек... — Кароч, прост Данечкин ебарь. — Вы прямо как рекламное агентство, — оценила их словообразовательный порыв Риша. — Слоган за пять минут. — Ой, Данечка, — спохватился Имран. — Давай не будем ругаться при девушке. — Фу, сексист! — захихикала она. — Господи, еще одна, — вздохнул Додик. — Надо тебя с моей женой познакомить. — А я уже, ха-ха! Нахваталась, — самодовольно похвасталась она. — Ты хотела сказать — нализалась? — съехидничал наш герой. — Неа, — погрустнела девушка. — Она меня просто отшлепала. — Очень типичная ситуация, — со знанием дела вздохнул супруг обсуждаемой особы. — Сказала, что я веду себя как невоспитанная, плохая девочка, — надула она и без того пухлые губы. — Очень, очень плохая. Нагнула над унитазом, трусы стянула и хлобысь по попке! Я так ойкала. — Ой! — озвучил ее Имран. — Пожалуйста, перестань. — Опять за попец цапнула? — гыгыкнул Даня. — Не совсем, — перешел тот на сбивчивый шепот. — Это в ней винишко все еще, наверное... Ой! Ну пожалуйста! — Мою булку по ходу домогается мелкая фигня, — заржал он, откинув голову на спинку сиденья. — Пожалуйста, убери оттуда руку, — взмолился тот в панике. — Данечка, она меня трогает! — Да лан, она ж девочка, — промурчал он в ухо своей пассии. — Слышь, козявка, а ты не боишься в машине с четырьмя подвыпившими мужиками лапать одного из них за член? — Не-а, — хмыкнула нахалка. — Натан не опасен, для Доди я уже достаточно наклюканная, а вы геи. — Я не гей, я би. — У тебя парень спустился с гор. Ты не просто гей, ты сейчас в моем отношении еще и импотент. — Хочешь проверить? — А чего бы и не... — Нет уж! — вернув самоконтроль, оперативно преградил путь ее загребущим рукам Имран. — Милая Риша, веди себя уважительно, пожалуйста. — Ладно, — та обняла его за локоть и устроила голову у него на плече. — Мы скоро приедем? А то мне опять надо блевать... В кусты с ней направиться пришлось, разумеется, именно Дане, так как Додик уже плохо справлялся с координацией, Имран бы замерз без верхней одежды, а Натан педантично парковался у обочины. Несмотря на все старания, очистить желудок у страдалицы все никак не получалось, и уже через несколько минут она начала заметно дрожать в своем влажном платье и короткой курточке. — Надо те шерстяные труселя с собой таскать на такие случаи, — критически оглядывал он ее голые бедра. — А то отморозишь свои последние женские прелести. — Чего ты такой злой? — она уставилась на него между собственных колен. — Ты что, обиделся? Даже Нат не такой обидчивый, когда я говорю ему, что он плохо трахается... — А че плохо? — Потому что все плохо, когда оно тридцать секунд. — Не, ну а второй раз?.. — Второй — две минуты, — вздохнула она, старательно покашляв. — Потом целых пять. Я только проснуться успеваю. — Но зато часто, — попытался найти плюсы в таком раскладе наш герой. — Хуясто, — прокряхтела та. — Знаешь, че? — рассмеялся он вдруг своей мысли. — Вот я оребушек, Имран зая. А ты заебушек. — Ладно, — выпрямилась она. — Короче, дома поблюю. Высадив нетрезвую барышню у ностальгически знакомой парадной и галантно проводив до дверей коммунальной квартиры, наша утомленная четверка двинулась обратно на юг города, в родное Купчино. — На-ат, — прервал вдруг блаженную тишину Додик. — М-м? — А где твои ключи? — Остались в той машине, — помолчав пару секунд, сообразил парень. — Ну бля, — выругался через широкий зевок Даня. — Кстати, я уже рассказывал вам про свингеров?..